***
Джебом и Ендже облюбовали спортзал для своих тренировок, и сейчас младший занимается один. По помещению раздаются звуки ударов и тяжелого дыхания — Ендже повторяет приемы, которые в прошлый раз показал ему Джебом. «Ты не должен думать, когда бьешь, это должно быть автоматически», — так говорил Джебом, заставляя его повторять одно и то же по сто раз, не разрешая остановиться ни на секунду. Ендже поначалу не справлялся и уже к середине просто падал, тяжело дыша. Им недовольно хмыкал, но давал передышку, чтобы снова заставить начать сначала. «Право, лево, подножка. Право, лево, подножка. Право, лево, подножка». Мысленный счет, который он поддерживает, помогает не терять темп и не думать о том, как дико болят руки и ноги. Надо. Это для его же блага. Полностью погрузившись в тренировку, Ендже не замечает, как дверь спортзала открывается и входит компания парней, удивленно перешептываясь. — Эй, смотри, это же тот самый… — Да-да, а что это он делает в такой час в спортзале? — Ха, неужели думает, что сможет нас победить, выучив пару ударов? «Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто…» — Эй, куколка, чем это ты тут занимаешься? — высокий темноволосый парень идущий во главе шайки, скалится, убирая руки в карманы, и медленно подходит к застывшему Ендже. — Неужто занимаешься? Один? Ендже сжимается, застывая истуканом. Слишком знакомый голос. Тело моментально бросает в дрожь, стоит вспомнить последнюю их встречу, и ладони противно запотевают. Нет-нет-нет, только не сейчас! — Ч-что ты хочешь? — голос Ендже дрожит. Не в силах поднять взор на вошедших, Чхве прячет глаза за волосами. С челки срывается капелька пота, Ендже видит как она стремительно падает и разбивается об пол со слишком громким звуком для тишины спортзала. Смешок. — Что я хочу, куколка? — Ходжун становится вплотную, возвышаясь над дрожащим Ендже, и кладет руку на его плечо, крепко сжимая и не позволяя отступить. — Я хочу поиграться. Знаешь, в прошлый раз мне так понравилось слышать твои мольбы, что я решил, а почему бы не повторить? Продолжая больно сжимать плечо Ендже, свободной рукой Ходжун слишком мягко поднимает лицо парня за подбородок, заставляя его смотреть в глаза. — Тебе же тоже было весело, маленькая сучка? Чхве дергается, пытаясь отступить, но Ходжун держит крепко. — Ну-ну, куда ты? — первый удар становится полной неожиданностью — Ендже отлетает назад, врезаясь в стену. — Мы еще даже не начали, куколка. От удара о стену Ендже резко выдыхает, согнувшись заходится в кашле. Ходжун противно смеется, оглядываясь на своих друзей, которые так же, как и он, смеются, тыкая пальцами на Ендже. «Ты не должен думать, когда бьешь, это должно быть автоматически» Мягкий голос Джебома наполняет Ендже уверенностью. Нет уж, в этот раз он не даст себя избить. Разве зря Джебом занимался с ним? Разве зря заставлял переступать через себя, чтобы сделать его сильнее? Чхве сплевывает кровь, морщится и смотрит в глаза Ходжуна, который заметив изменения во взгляде младшего перестает смеяться. Он не двигается, ждет следующих действий, цепко следя за любыми движениями противника. Пока ясно лишь то, что нападать будет только этот главный ублюдок, значит, на ближайшие пару ударов можно сосредоточиться только на нем. «Смотри, Ендже. Смотри и читай своего противника по движениям». Едва противник дергается, Чхве уходит в сторону, не позволяя коснуться себя, и отступает назад. Ходжун пораженно смотрит туда, где секунду назад стоял младший, а после по-настоящему рычит, будто дикий зверь. — Лучше не играй со мной, куколка, иначе будет только хуже. — Я не играю. Остальные пораженно замирают. Ходжуну дают отпор? Да еще и кто — этот маленький слабый мальчишка! — Моли о прощении, тварь! — орет парень и срывается с места. В этот раз он движется куда быстрее, а удары становятся более непредсказуемыми. Ендже дышит через раз, едва успевая уследить, куда тот будет целиться. Надо просто подождать. « — Если ты сражаешься с противником крупнее и опытнее тебя, у тебя очень мало шансов, — начинает Джебом, а Ендже невесело усмехается, — но есть варианты, которые могут обернуть всю ситуацию в твою сторону, — обнадеживает старший, а Чхве удивленно поднимает голову. — Какие? — Первый — это измотать его. Сконцентрируйся на защите, не нападай, не бей, только уклоняйся и блокируй. Так ты сможешь его вымотать, и тогда он сделает ошибку. — А второй? — Это очень рискованный ход и прокатит он лишь единожды, так что лучше использовать его в крайнем случае, — хмурится Им, Чхве лишь нетерпеливо ерзает. — Если противник чувствует превосходство, уверь его в этом еще больше, уклоняйся и делай вид, что ты не сможешь напасть. Давай бить себя, но так, чтобы это приносило тебе минимальный вред, пропускай только те удары, от которых ты сможешь быстро оправиться, тогда противник будет думать, что ты не можешь уклоняться вечно и давать отпор. Тогда он расслабится и перестанет следить за твоими движениями. После выжидай, когда он откроется. Я не могу сказать, как быстро это произойдет, но едва он даст слабину — бей. В первую очередь блокируй руки, потом заставь его встать на колени, чтобы обездвижить ноги. А потом бей со всей силы и молись, чтобы он потерял сознание. Другого шанса уже не будет. Ендже поджимает губы и кивает. Да уж, этот ход и правда, слишком рискованный…» Шаг назад. Блок. Вправо. Ходжун целится в плечо и Ендже, сжимая зубы, пропускает удар, намеренно расслабляя руку, дабы не было перелома. Больно. Терпи. Шаг вправо. Вниз. Удар по ноге, и Чхве прокусывает губу до крови, едва успевая уклониться от следующего удара. Через пару минут Ендже начинает замечать, что скорость движений Ходжуна заметно снижается, а удары становятся все менее сильными — Ходжун начинает просто играть с ним. Остается только ждать. Парни, стоящие позади Ходжуна, улюлюкают, когда лидер очередным ударом заставляет младшего отступить. Идиоты. Блок. Шаг назад. Открылся! Чхве реагирует моментально — рывок вперед и два точных удара по рукам, заставляющие Ходжуна расслабить их и позволяющие младшему развернуть его к себе спиной. Еще один удар под коленкой, и тот падает вниз, удерживаемый лишь Ендже. «… А потом бей со всей силы и молись, чтобы он потерял сознание. Другого шанса уже не будет». Чхве замахивается, целясь в затылок, но в последнюю секунду его отвлекает чей-то крик, и он едва не промазывает. Ходжун кричит от боли, и Чхве отпускает его, сразу отступая назад. Если все прошло успешно, то сейчас он сможет сбежать. Если. Проходит две секунды, и младший почти расслабленно выдыхает, как видит, что Ходжун медленно поднимается, окруженный своими друзьями. — Убейте его. Голос, который будет сниться ему в кошмарах. Если он вообще выживет. Ендже заставляет себя не думать о провале, который стал его могилой, и готовится отбиваться. Даже если он умрет, он больше никогда не позволит просто так себя избивать. Он больше не слабак. Трое парней скалятся, обступая его со всех сторон, но Ендже не позволяет заходить себе за спину, шагая назад при этом не отрывая взгляда от противников. Пока они держат безопасную дистанцию, Ендже может собраться с мыслями. Он не проиграет. Даже если сдохнет, то заберет кого-нибудь с собой. — Что вы ходите за ним, идиоты? Бейте его, блять! — громкий крик заставляет всех вздрогнуть, и Чхве едва не пропускает первый удар, отступая в последнюю секунду. Они не жалеют, бьют со всей силы, помня о том, что Ендже теперь тоже может дать отпор. Все, что ему остается — это защита. Младший не понимает, сколько это длится, он как робот, повторяет заученные команды, но вскоре тело начинает давать сбой. Руки перестают слушаться, находясь в постоянном напряжении. Ендже понимает, что шансов не остается, когда пропускает боковой удар, а после запинается о свои же ноги и летит вниз. Вот и все, блять. Словно хищники, почувствовавшие вкус крови, парни наседают еще больше, не позволяют подняться. Удары сыпятся со всех сторон, и все, что Ендже может — это прикрывать голову. Его снова просто избивают. Он снова не может ничего сделать. Он все еще слабак. От бессилия на глаза наворачиваются слезы, Ендже прокусывает губу до крови, сжимаясь в комок, и почти не чувствует боль от ударов. Лишь унижение и страх. Как же низко он может пасть. — Эй, ублюдок, может, попробуешь подраться с кем-то равным себе? — громкий голос будто разрезает атмосферу зала, заставляя всех застыть. Ендже задерживает дыхание и словно боясь, что это окажется неправдой, открывает глаза, впиваясь взглядом в фигуру, стоящую в дверях спортзала. Пришел. Он пришел. — А ты, я смотрю, решил взять эту сучку под свою опеку? Что, хорошо зад подставляет? Может и мне попробовать? — Ходжун насмешливо скалится, замечая, как Джебом прищуривается и сжимает кулаки. — Тебя-то это точно не касается, — намеренно спокойно отзывается Им. — Ну так что, разберемся? Только я и ты. — Ха, и с чего ты решил, что я буду один на один против тебя? Я же не идиот. Джебом усмехается и неспешно подходит ближе, не смотря на Ендже. Он ухмыляется, изучая парней — расслабленно и лениво оглядывает противников подмечая все мелочи. — Да, Ходжун-и, ты не идиот, ты трус, потому и не ходишь один, верно? Если бы ты был силен, эти идиоты были бы тебе не нужны, — ближайший из парней опасно щурится, но Им не обращает внимания. — А ты настолько крут, что и против всех нас выстоишь? Проверим, Джебом-а? — смеется Ходжун в ответ и вытирает кровь с прокушенной губы. — Если ты настаиваешь. Едва договорив, Им делает шаг вперед и делает подсечку, моментально опрокидывая противника на лопатки и прижимая ногой к земле. Ходжун хватает его за ногу, намереваясь контратаковать, но Им сверкает лезвием ножа и цыкает: — Не советую дергаться, Ходжун-и, иначе будет очень-очень больно. — Названный щурится, но руки убирает. — Знаешь, Им, ты конечно сильный, но и сильные проигрывают. Джебом хмурится, но не успевает среагировать на крик Ендже, как его бьют в спину, нож падает с рук и отлетает в сторону. И это первый раз, когда Ендже видит Има настолько злым. Ходжун и его друзья не щадят, нападают все сразу, целятся в самые уязвимые точки, а Чхве лишь задерживает дыхание от страха каждый раз, когда чей-то кулак проносится в миллиметрах от старшего. Но Джебома, кажется это не волнует. У него на губах улыбка нечеловеческая. В глазах темнота такая, что смотреть в них страшно, и Ендже не смотрит, следит за едва уловимыми движениями. Им бьет, не думая, как учил самого Ендже: быстро, сильно, точно. Один за другим старшие падают на пол, не в силах подняться. Ходжун матерится и кричит, приказывая встать, но те лишь скулят, как побитые собаки. — Все-таки один на один, Ходжун-и. Ходжун рычит по-звериному, нападет первый, делает ошибки, которыми пользуется Им, но не сдается. Словно не чувствуя боли, кидается снова и снова. Ендже не может пошевелиться от шока. Ходжун бьется не на жизнь, а на смерть. Джебом же откровенно играется, в его глазах ни капли сострадания и человечности. Лишь сплошная темнота и кровавый оскал разбитых губ. Он бьет не жалея, вкладывает всю силу и с наслаждением наблюдает, как кривится чужое лицо, как кровь пачкает одежду и пол. В его голове нет мыслей кроме одной. Он хочет больше. Больше крови. — Что здесь происходит?! — гневный крик приводит всех в чувство. Ендже поднимается на ватных ногах, наконец, чувствует волну боли, электрическим разрядом прошивающую тело. Джебом моргает пару раз, хмыкает и встает с лежащего Ходжуна, отходя назад. Учитель Ель кривит губы в отвращении и шипит, словно раздраженная змея: — Вы все наказаны. Живо за мной, — и, не дожидаясь ответов, разворачивается. Один из шайки едва поднимается и возмущенно кричит в спину учителю: — А мы-то за что? Это они начали, учитель! — Идиот, — едва слышно шипит второй, но уже поздно. Учитель останавливается и издевательски медленно оборачивается, сладко улыбаясь. — Ваше наказание только что увеличилось в два раза.***
Ендже никогда не был в подвале. Не стремился даже. И никогда не думал, что будет наказан. — Пока пробудете здесь лишь сутки, я сообщу директору, и он определит вам достойное наказание за вашу дерзость, — холодно говорит учитель Ель, закрывая дверь на замок, и удаляется. Слышно лишь эхо шагов, отражающееся от каменных стен. Темно, холодно и сыро. Ендже сидит на своем матраце и прижимается спиной к ледяной стене, охлаждая пылающую кожу. Сейчас ему жарко, но он понимает, что уже через пару часов ему будет очень холодно. — Ендже? В темноте Джебома почти не видно, и Чхве определяет его местоположение только по голосу и слабому блеску черных глаз. — Что? — Я горжусь тобой. Чхве замирает и прикрывает глаза, сдерживая смущенную улыбку. Внезапное тепло разливается по телу, заставляя щеки краснеть. — Спасибо. — Прости, что тебе тоже пришлось здесь быть, — Джебом понижает голос почти до шепота и видимо отворачивает голову в сторону. — Нет-нет, я не злюсь, это… Так вышло, ничего не поделаешь, я тоже в какой-то степени виноват, — невесело усмехается Ендже. В какой же момент он так легко начал общаться с Им Джебомом? С человеком, который одним видом заставлял колени дрожать от страха. А сейчас Ендже думает, что Им — единственный, кто понимает его. Единственный, кто верит ему, на кого можно положиться. Они замолкают, но тишина не давит. Так бывает, когда молчишь с родным человеком. Когда тишина порой говорит больше слов. Ендже прижимается затылком к стене и едва слышно выдыхает, унимая мысли в голове. Предстоящая ночь будет бессонной. Ендже понимает, что наступает ночь лишь когда свет, который итак едва пробивался под дверью, совсем гаснет, и он слышит, как тихо и глубоко дышит старший. Заснул? Ну да, он же так устал. Ендже снова достает из памяти еще свежие картинки недавней драки и вздрагивает, будто наяву глядя в практически черные глаза. Будто это был вовсе не Джебом. Мысли кружат в голове, принося с собой головную боль, и Чхве хмурится, стискивая руками виски, чтобы унять ее. Усталость дает о себе знать, когда все тело неприятно ломит и хочется лишь одного — отключится, но он не может этого сделать. Он устало вздыхает, принимая наиболее удобное положение и прислушивается к глубокому дыханию старшего. Может быть, удастся хотя бы ослабить напряжение. Звуки моментально окружают его, стоит Ендже сосредоточиться на происходящем вокруг, ему даже кажется, что он слышит, как размеренно бьется сердце Джебома. Чхве не знает, проходит ли пять минут или пара часов, но вздрагивает, когда голос разрезает тишину. — Почему ты не спишь? — Джебом не звучит сонно, будто и вовсе не спал. Скорее удивленно, будто и сам наблюдал за младшим все это время. — Я… я не устал, — и уши горят от наглой лжи, но Ендже осознает, насколько глупо это звучит, лишь когда слова уже срываются с губ. Старший весело усмехается. — Да ну? — Ну да, — неуверенно соглашается Ендже и замолкает, стараясь успокоить бешеное сердце. Они молчат еще пару минут. У младшего внутри все сжимается, а интуиция орет, что сейчас что-то будет, и Чхве, вдыхая через раз, ждет это что-то. — Почему ты спишь в шкафу? Даже если Ендже готовился к вопросу, то точно не такому. Он не чувствует опору под собой и будто повисает в воздухе. Что отвечать? Что он больной? Что шкаф — это единственное место, где он чувствует себя безопасно? Джебом точно примет его за умалишенного. — С-с чего ты взял? — младший старается успокоиться и не выдавать волнения, но и сам понимает, что Джебом не верит. — Ендже. Чхве сжимается от того, как требовательно звучит его имя и кусает губы, не решаясь открыться. А если не поймет? Слышится шорох, и через секунду Ендже чувствует жар чужого тела, что садится совсем близко. Он задерживает дыхание от внезапной волны смущения и нервно перебирает пальцы. Джебом садится вплотную, отмечая, что Ендже уже начинает мерзнуть, и повторяет: — Ендже. — Да, хен? — Почему ты спишь в шкафу? Чхве шумно вздыхает, вызывая улыбку у старшего. «Слава Богу, тут нет света», — думает Им. — Ты точно хочешь знать? — идем до последнего, да, Дже? — Точно. Чхве зажмуривается, собирается пару минут, доставая то, что похоронил очень давно. Никогда и никому он не рассказывал об этом, а теперь так легко открывается ему? Что же с тобой твориться, Чхве Ендже? Почему Джебом так на тебя влияет? — У меня была обычная семья. Ну, знаешь, мама, папа и я. Ничего сверхъестественного. В тот вечер я засиделся за видеоиграми и папа пришел укладывать меня спать. Я помню, что хотел поиграть еще. «Еще одну партию, папа», — Ендже с грустью улыбается, его взор затуманился, словно он снова переживает ту ночь. — И знаешь, что он сказал мне? «Твоя мать спустит с нас три шкуры, если ты опять проспишь школу». Мне пришлось сдаться, недовольная мама весомый аргумент, — на глазах Ендже наворачиваются слезы. — Отец обещал сводить меня на следующий день в игровой центр. Я был счастлив в тот момент. Он почти уложил меня, когда мы услышали крик. Это кричала мама. Но я был слишком мал, чтобы понять, что произошло. Папа пошел проверить в чем дело, но, едва открыв дверь, снова вернулся ко мне, укутав меня в одеяло, запихал в шкаф. «Мы играем в прятки»? Я тут же забыл о мамином крике, погрузившись в игру. И был в таком восторге, что не увидел смятения в глазах отца. «Да, я спрячусь, а мама будет нас искать». Он велел мне сидеть тихо и молчать, чтобы я не услышал и не увидел, — голос Чхве стал приглушенным, будто бы равнодушным, и Им едва дышал, полностью вникая в рассказ. — Он закрыл двери, и дальше была лишь темнота. Я сидел и ждал, когда мама меня найдет, но она все не приходила. Я услышал какой-то грохот через пару минут, но естественно не придал значения. Папа же сказал сидеть тихо и не выходить. Я был послушным. Слишком послушным, — младший нервно вздрагивает и неосознанно прижимается ближе. — Я не помню, как заснул прямо в шкафу, но проснулся от чьих-то голосов и топота. Я слышал голоса многих людей, которые ходили по нашему дому. Но я все еще не выходил. А потом пришел офицер полиции. Он сказал что-то про игру в шпионов, что родители на сверхсекретном задании и что меня должны увезти в безопасное место. Он укутал меня в одеяло так, чтобы я ничего не видел. И лучше бы я правда был тогда послушным. Но мне стало душно, и я сделал себе дырку. Но когда я посмотрел… Ендже замолкает, глубоко вдохнув, закрывает глаза. — Кровь. Она была везде и… Там были папа и мама. Они… Их убили той ночью. Полицейский обманул меня. После этого я перестал нормально спать в постели. Я не чувствовал себя в безопасности. Со мной работали психологи, но это не помогло. Тогда я перестал бороться и просто принял это, — Ендже делает паузу, а после Им едва не вздрагивает, как сильно в голосе младшего звучит отчаяние и надежда: — там, в шкафу спокойно, совсем как в детстве. Каждый раз, просыпаясь там, мне кажется, я снова увижу отца и мать. Что все происходящее всего лишь сон. Джебом слышит тихий всхлип и поворачивает голову. Младший сжимается в комок, закрывая голову руками и, не стесняясь, плачет. Им мягко дотрагивается до его спины и едва не падает, когда Чхве резко прижимается, оборачивая руки вокруг его шеи и утыкается лицом в его плечо. Футболка моментально намокает, но Има не волнует ничего кроме подрагивающего тела в руках. Он прижимает ближе, делится теплом и шепчет что-то глупое, но успокаивающее. В груди все стягивает тугой спиралью и ноет в сердце от того, каким беззащитным сейчас предстает перед ним младший. Джебом не знает, что это за чувство, но оно настолько крепко, что он даже не может сопротивляться желанию уберечь и защитить. Успокоить и прижать к себе. Сделать своим. — Никогда больше не бойся. Я всегда смогу защитить тебя. Ендже невнятно бормочет в ответ, но не отлипает от старшего и позволяет перетянуть себя на колени. Вскоре он успокаивается и чуть расслабляется, не разжимая объятий. Джебом и не сопротивляется — утыкается носом в чужой висок, мягко целует в скулу и утягивает за собой на матрац. — Я все равно не усну, — шепчет младший, невесомо поглаживая Джебома по затылку, даря щемящее чувство нежности, переполняющее старшего. — Просто закрой глаза, Дже. Чхве неуверенно кивает и копошится еще пару минут, находя более удобное положение. Джебом считает удары чужого сердца и улыбается, когда Ендже засыпает, полностью обмякая в его руках и тихо сопит, словно маленький котенок. Им устраивается удобнее, накрывает их тонким одеялом, утыкаясь младшему в макушку, и тоже закрывает глаза. — Спокойной ночи, малыш.