Каролина в стране кошмаров

Книжные стеллажи по обеим сторонам напоминали огромных деревянных великанов, взявших Каролину в плотное непробиваемое кольцо. Они существенно превосходили ее в размерах, возвышаясь над темной макушкой еще на пару метров ввысь, а передвижная лестница между ними, скорее напоминала забавное развлечение для игры, а не серьезных занятий в библиотеке. Ощущение было таким, будто брюнетка попала куда-то в сказочный мир, кишащий драконами, темными магами, прекрасными принцами и мифическими существами. Хотя постойте, так оно и есть, ведь раньше легенды о вампирах она, также как и другие в этом мире, считала вымыслом. Чушью. Бредом и абсурдом. Но не теперь, когда она каждый день сталкивается с опасностью, пребывая всего в шаге от собственной смерти. Девушка уже ясно отдавала себе отчет в том, что ее жизнь катится куда-то под откос, приближаясь к тому ужасному и хлипкому волоску, который отделяет ее от манящей и одновременно страшащей последней участи. — Палеозойская эра, мифы Древней Греции, а вот и она, — Каролина с уверенностью протянула руку вперед, стараясь дотянуться до заветной книги, без которой доделать начатый доклад не представлялось возможным, но столкнулась с небольшой проблемой — ее роста было недостаточно, чтобы снять с полки нужный ей учебник. Безусловно, подтащить лестницу было бы логично и гораздо более удобно, но Каролина никогда не искала простых окольных путей, а потому сразу принялась прыгать как можно выше, силясь зацепить нужный корешок рукой и сбить книгу, дабы та упала прямо к девушке в руки. Через пару минут мучений, брюнетке все же удалось исполнить придуманный ею план и тогда книга с глухим стуком приземлилась к ней в ладошки, позволяя открыть себя и ознакомится с содержанием. Девушка с жадностью и интересом открыла оглавление, как вдруг, перелистывая страницу, поняла, что теперь среди стеллажей находится кто-то еще. Тихий, и от этого пугающий. — Черт! — девушка вскрикнула, встретившись глазами с молодым юношей, который с любопытством оглядывал ее, и порезала палец, в ужасе сжав книгу перед собой. Она и не заметила крови, если бы незнакомец не обратил на нее свое пристальное внимание, все также молча, — ты кто такой? Большие сиреневые глаза парня не изменились в своем выражении. Юноша лишь слегка наклонил голову в бок, продолжая изучать запястье девушки, которое постепенно покрывалось красными струйками крови. Каролину, похоже, это и вовсе не волновало, либо же от приступа адреналина девушка просто не чувствовала боли, а потому продолжала оценивать внешность парня перед ней. Макушку светло-зеленых волос прикрывал темный берет бордового цвета, а сам юноша, одетый в школьную форму, практически ничем не выделялся на фоне других учеников, если бы не его безжизненные глаза и руки, забинтованные вплоть до локтей. — Тебе больно? — незнакомец проигнорировал вопрос Каролины и лишь взял ее запястье в свою руку, чтобы более близко рассмотреть расползающееся по бледной коже кровавое пятно. Парень было уже приблизил ладошку брюнетки к своему лицу, по-видимому желая слизать багровый нектар, как вдруг девушка вырвала свое запястье из его нежных тисков. — Нет, все в порядке, — промямлила Каролина, пытаясь предугадать, что же еще может выкинуть сей непонятный субъект, пока парень переместился взглядом на ее шею, прикрытую легким шарфом, будто пытаясь проникнуть взглядом под ткань. Словно пытаясь разглядеть те следы, что красовались на тонкой коже девушки после недавнего инцидента с Аято. Брюнетка решила прервать размышления юноши, вновь повторив свой вопрос, — так как тебя зовут? Парень впервые за весь разговор взглянул прямо в голубые глаза девушки, отчего она ощутила самый настоящий холод. Пронзительно-чистый и такой режущий лед во взгляде фиолетовых уставших глаз. Этот юноша сразу же напомнил ей Канато: и взглядом, и манерами, и даже теми тенями, что навсегда залегли под усталыми веками. — Адзуса, — парень поправил берет на своей голове, продолжая терпеливо осматривать брюнетку, то и дело останавливаясь на некоторых деталях ее внешности, как вдруг снова заговорил, — тебе правда не было больно? — Да. Это ведь такая ерунда. Просто небольшой порез. Интересно, с чего бы ей так оправдываться? Хотя, все же и так понятно: симпатичный, хоть и странный молодой человек, проявляет к ней свое внимание. Так почему же не ответить ему тем же? Каролина хотела продолжить и спросить что-то такое, что позволит ей встретиться с ним еще, ведь как ни крути, но из знакомых с ней людей, или не совсем людей, она могла похвастать лишь Юи и братьями Сакамаки, которые уже успели порядком ей надоесть. Девушке хотелось новых знакомств и интересного общения, но она явно не отдавала себе отчета в том, кто находится перед ней. — Жаль, — Адзуса на мгновение задумался, прикрыв глаза, словно погружаясь вглубь себя, и затем продолжил, — боль — это самое прекрасное чувство. Испытывая боль, мы чувствуем себя живыми, — философски протянул парень, отчего у Каролины мороз прошел по коже. Она могла ожидать чего угодно, но только не таких оголяющих нутро фраз. Он что мазохист? — Не думаю, что боль может быть приятной. Она причиняет лишь страдания. — Ошибаешься, — парень мило улыбнулся, облокачиваясь на книжный стеллаж, и пронизывая девушку взглядом, — боль может быть разной и иметь разный результат. Шаги сзади, раздающиеся четко и быстро, неожиданно отвлекли внимание Комори, а стоило ей повернуть голову на проход между шкафами, как перед ней показалась знакомая копна блондинистых волос. Запыхавшаяся Юи со всех ног бежала к своей сестре, желая, видимо, поторопить Каролину, которая отправилась на поиски нужной книги и столь неожиданно пропала: — Эй, ты нашла ее? Чего так долго? — Юи заинтересованно перевела взгляд с Каролины, на книгу в ее ладонях, ожидая ответа, пока брюнетка готовилась представить ей своего новоиспеченного странного знакомого: — Просто заговорилась немного. Познакомься, это Адзуса, — девушка перевела взгляд на книжный стеллаж, где раньше стоял парень, но там было пусто. Он что сквозь землю провалился? — А? С кем познакомится? — Юи взглянула прямо за книжный стеллаж, куда указывала ее сестра и тоже никого не обнаружила, пытаясь понять, разыгрывает ли ее Комори или нет. Малиновые глаза вперились в Каролину, которая только и смогла что в удивлении оглядывать пространство перед собой, будто бы просчитывая, не был ли Адзуса просто галлюцинацией. Вскоре, брюнетка пришла к выводу, что данный факт ей не ясен, и лучше бы попробовать разыскать его в академии среди других учеников, чем себя и успокоила. — Неважно. Идем.

***

Кровь заливала белые простыни, багряными пятнами выделяясь на фоне мертвенного блеска постельного белья. Она размазалась по ним местами застывшими лужами, где-то кровавыми темными каплями, а местами страшными красными мазками, от которых по спине прошел дикий холод, пронизывающий до самых костей. Брюнетка едва ли смогла сдвинуться с места, стоило ей лицезреть картину столь жестокой расправы. Ее будто бы пригвоздило к полу, а затем взгляд непроизвольно метнулся чуть выше, к изголовью постели, где в лунном свете отчетливо виднелись блондинистые локоны, растрепавшиеся по подушке и окрашенные в цвет яркого бордо. Сердце в ту же секунду упало куда-то вниз, мешая дышать, пока в голове мысли только начинали складываться в единую картину. В мозг старшей Комори медленно приходило осознание увиденного. — Юи! — крик полный отчаяния наверняка услышали все обитатели этого проклятого особняка, но ей было плевать. Боль утраты была настолько сильной, что ей не хотелось сдерживаться. Скорее наоборот, Каролине хотелось разорвать глотку и выдрать с мясом клыки того ублюдка, который решился сделать это. Девушку будто подбросило: она кинулась к постели, принявшись обнимать уже холодное и такое безжизненной тело своей младшей сестры, утопающей в собственной крови, как в благородном выдержанном вине. Сейчас кожа Юи была практически белесой — не осталось и намека на прежний румянец. Только лишь смертельная бледность, чуждая ее маленькому телу. — Нет! Пожалуйста! — Каролина давилась рыданиями, которые рвались изнутри отдельными болезненными вскриками, словно это она умирала сейчас. Будто бы это она лежала на холодных простынях, задыхаясь в запахе свежей крови, а не Юи, чье лицо теперь выражало умиротворение и вечный покой. Ей хотелось коснуться ее лица, попытаться разбудить Юи. Чтобы блондинка вновь раскрыла яркие малиновые глаза, кипящие жизнью, и утешила ее, сообщив, что все это лишь дурной сон, но вместо этого руки Кэрри были перемазаны кровью некогда живой сестры. Крик заставил ее вернуться в реальность. Вокруг была лишь ее комната и сжатая в руках до белизны костяшек простынь, сияющая чистотой. Ни намека на следы убийства, которые чудились ей ранее во сне, отчего Каролина тихо выдохнула, потирая ладонями лицо и стараясь отогнать остатки жуткого кошмара, когда в голову гадким червем пробрались сомнения. А разве этот сон мог приснится ей просто так? Стоило тревожным мыслям проникнуть в сердце, как ноги сами понесли ее прочь из собственной комнаты, желая удостоверится в том, что с Юи и правда все в порядке. Напряжение нарастало и близилось к самой страшной отметке, когда руки начинали непроизвольно трястись, а сердце так и норовило вырваться из груди. Перед глазами все еще стояла та жуткая сцена из сна и больше всего на свете Каролине хотелось, чтобы ее предчувствия оказались лишь беспочвенными страхами. Она неслась по ночному коридору особняка, считая двери до комнаты своей сестры. Брюнетке было плевать на отсутствие обуви на ее ногах, на то, что кроме легкой ночнушки, на ее теле более нет ничего. Ни тряпицы, способной скрыть ее прелести от глаз любопытных вампиров. Ей хотелось лишь одного — увидеть живую и невредимую сестру, мирно спящей в собственной постели. Массивное дерево легко поддалось напору старшей Комори и неслышно отворилось, открывая взору комнату Юи, когда Каролина вовсю искала глазами хотя бы малейшие признаки ужасных видений своего сна. Однако, все обошлось: блондинка мерно посапывала, свернувшись калачиком на огромной, по сравнению с размерами ее тела, кровати, укрытая теплым одеялом. Лицо ее и правда было умиротворенным, но лишь потому, что девушка пребывала в глубоком сне, от которого Каролина не решилась ее разбудить. Достаточно было и того, что с ней все в порядке, а большего Кэрри и не нужно. Лучше не тревожить ее. Оставить сон нетронутым, а сердце спокойным. Именно поэтому Каролина тихо покинула комнату Юи, прикрыв за собой дверь, и облокотившись на нее спиной, с облегчением выдохнула. Она и впрямь на могла представить себе жизнь без Юи. Без ее поддержки, заботы и любви она осталась бы духовно нищим и никому не нужным человеком, поглощенным гневом и злостью на ее убийц. Тех, кто приютил жертв-сестер под своим теплым «крылом». Прикрыла глаза, окончательно приходя в себя, и наконец-то осознав, что ничего ужасного не произошло, решила вернуться к себе, как вдруг слуха коснулась прекрасная и грустная мелодия, исполняемая на рояле. Каролина сделала всего шаг от двери, вслушиваясь в ненавязчивые нежные звуки инструмента, про себя отметив, что эта мелодия идеально подходит к мрачной ночной идиллии. Лунный свет заливал все пространство коридора, отражаясь от дорогого паркета отдельными бликами и смешиваясь с успокаивающей тишиной, отчего в душе у Комори вместе с музыкальными переливами распространялось чувство умиротворения и покоя. Впервые за очень долгое время. Каролина не умела играть ни на одном музыкальном инструменте, а к фортепиано всегда относилась с искреннем трепетом. Сама не зная откуда, но любовь к музыкальным нотам жила в ней с самого детства, и даже больше — она сама мечтала играть на рояле, который считала самым благородным из всех когда-либо созданных инструментов. Что говорить об этом, если даже людей, воспроизводивших музыку лишь с помощью своих пальцев, касавшихся поверхности клавиш, она по умолчанию считала самыми интересными и загадочными личностями. Именно поэтому сейчас в ее сердце шевельнулось уже известное ей ощущение — чувство уважения и дикого любопытства к тому незнакомцу, который выражал свою душевную грусть через нежные музыкальные переливы. Девушка неспешно двинулась в самый конец коридора, откуда слышалась та самая прекрасная мелодия, чувствуя стопами холод паркета, и облачившись в обволакивающий ночной мрак. Она бы шла так и дальше, если бы рядом с окном напротив нужной двери, скрывавшей таинственного пианиста, не возникло еще одно непредвиденное препятствие. Субару. Его взгляд сейчас был еще более холоден, чем прежде. Судя по всему, он предположил, будто брюнетка лунатила во сне и мысленно снова сравнил ее разум с чем-то глупым и крайне недалеким. Юноша хмыкнул, вновь устремив взгляд на луну и продолжил сливаться с рамой окна, неподвижно сидя на массивном подоконнике. Ему не хотелось видеть ночных гостей, особенно надоедливых вероломных девушек, самовольно рушивших его устои и правила, но даже он не смог скрыть своего любопытства при виде одеяния девушки, слегка задержавшись взглядом на ее хрупкой фигурке. Прошло всего мгновение, а Каролина все еще стояла как вкопанная, оценивая сложившуюся ситуацию. Конечно, ведь ей меньше всего хотелось снова стать чьим-то ужином, вновь ощутив клыки на своей коже. Она лишь коротко взглянула на Субару и перевела взгляд на лунную тропинку, которая захватила в плен своего света ее маленькие девичьи стопы. Кэрри тщательно разглядывала узор паркета, стараясь не поднимать глаза на вампира и обдумывая план того, какими путями возможно проскочить мимо него в заветную комнату, когда Субару первым нарушил тишину: — Бродишь по ночам? Вопрос повис в воздухе, и тогда Каролина окончательно поняла, что от ненужного разговора ей уже не уйти. Придется отвечать, иначе, каким может быть наказание за ее непослушание? — Лунатизмом не страдаю, — коротко и достаточно для того, чтобы удовлетворить любопытство юноши, но хватит ли этого, чтобы закончить разговор? Напряжение продолжало нарастать: — И что же ты тогда делаешь здесь? — снова этот холодный тон, подтверждающий полное безразличие Субару к происходящему. Он интересовался скорее из вежливости или из-за отсутствия собеседника, а не для того, чтобы осведомится о планах девушки, именно поэтому дружелюбного ответа от него ожидать и не стоило. Однако, он не учел один маленький, но очень весомый факт: Каролина — не сторонница двуличного или лицемерного общения. Она предпочитает правду и настоящие чувства, а не простой дешевый муляж. Ей не нужны его расспросы, ведь они не друзья. Даже просто не приятели. — Мне приснился кошмар. Вышла проветрится, — небрежно бросила брюнетка и двинулась к двери, скрывавшей загадочного пианиста, когда в спину, словно нож, врезался очередной своеобразный вопрос. Как раз в манере общения Субару: — Не боишься нарваться на неприятности? — юноша впервые за весь разговор взглянул прямо на Каролину, когда она уже собиралась использовать короткую заминку, дотянувшись до старинной ручки нужной двери. Остановилась, анализируя сказанное. А вдруг здесь есть скрытый намек? Лучше держать дистанцию и лишний раз не злить вампира, дабы избежать ненужных неприятностей. — Опасаюсь. Но лучше умереть, чем жить в постоянном страхе. Субару не изменился в лице, лишь снова перевел взгляд на луну за окном, словно игнорируя сказанные Каролиной слова и странно раздраженно цокнул: — Как всегда несешь очередной бред вместо того, чтобы бежать прочь, спасая себя и свою жизнь. Такая же бесполезная, как и Юи. Всего лишь глупые маленькие девчонки, а сколько шума и проблем. Каролина замерла в ожидании продолжения, но его не последовало, а внутри нее вновь загорался огонек раздражения и обиды, которые наворачивал на сердце все новые и новые круги. Субару всегда только и делал, что говорил ей такие вещи о ней и ее сестре. Называл их глупыми, ни на что не годными, но, а сам? Сам он на что годится? Высокомерный и гордый болтун: — Теперь я понимаю, почему ты говоришь мне это, — задумчиво протянула девушка, привлекая к себе внимание юноши, и обернулась к нему лицом, — ты просто завидуешь мне и моей сестре. Субару многозначительно поднял бровь вверх, будто пытаясь понять, что же имеет ввиду эта наглая девка, в то время как она и не собиралась останавливаться или давать ему возможность основательно задуматься над ее словами. Каролина лишь тихо продолжила раздирать рану на сердце вампира все больше и больше, подбираясь к самым опасным и чувствительным местам. Сама и не зная, что попала в самое яблочко: — Наш отец учил нас заботится друг о друге. Говорил, что семья — это лучшее, что может быть в жизни, поэтому мы с Юи выросли такими, — брюнетка горько усмехнулась, взглянув в пронзительно алые глаза парня, — а вы глубоко несчастны. Вас никогда не любили ни мать, ни отец, позволяли все на свете, не заботясь о ваших чувствах, поэтому все вы, Сакамаки, выросли жестокими эгоистами с отсутствием совести или сострадания. Вы только и можете, что пользоваться и причинять боль другим, а все потому, что вас не научили любить. Казалось, что голос девушки достиг самых потаенных и темных участков души Субару, ибо глаза его округлились, а ладони сжались в кулаки. Он лишь опустил голову вниз, будто бы приходя в себя, когда Кэрри заметила, что в коридоре стало подозрительно тихо. Пианист прекратил изливать свою душу через музыку, словно услышав их разговор. Мелодия исчезла. — Ты ничего не знаешь ни о нашей жизни, ни о семье, поэтому не смей, судить нас или наши поступки, — прошипел Субару, медленно поднимая глаза на испуганную девушку. Слишком поздно она поняла, что задела оголенный и крайне болезненный нерв, который способен пробудить в Субару истинного, злого, а главное голодного зверя. Парень яростно сжал дерево подоконника в руках, отчего по нему прошла видимая трещина, — уходи. Голос вампира сорвался на рык, что быстро отрезвило девушку. Она испуганно попятилась назад, пытаясь скрыться во тьме коридора, но голос юноши продолжал преследовать ее: — Беги быстрее, пока я тебя не убил, — рев Субару эхом отбился от стен, и тогда брюнетка сорвалась на бег. Сердце стучало как ненормальное, а зрение работало на пределе, ведь в каждом темном углу девушке чудилась смерть. Что бы она не говорила, как бы не пыталась убедить Сакамаки в правдивости своих слов, они распознали ее актерскую игру. Ей не хотелось умирать, как бы она не старалась доказать обратное и показать всем свою независимость от вампирского мнения. Братья блефовали куда лучше нее. Стоило ей добраться до своей комнаты, как Каролина быстро забежала в нее, закрываясь на все возможные замки. Дабы ни один хищник не мог пробраться к ней в убежище, ведь только здесь она чувствовала себя в безопасности. Брюнетка прислонилась ухом к двери, вслушиваясь в темноту коридора, но ничего не происходило. Во тьме царила мертвецкая тишина. Такая, что от мерзкого ожидания, щекотавшего нервы, кровь стыла в жилах. Вдох, выдох, и дышать становится как-то проще, однако Каролина не успевает успокоиться, когда неожиданно слышит надменный шепот у самого уха. Узнавая мужской голос и его обладателя: — Значит, эгоисты с отсутствием совести или сострадания? По-моему это самый прекрасный комплимент, который я когда-либо слышал. Каролина хотела обернуться. Она и правда собиралась сделать это, но руки парня отрезали все пути к отступлению. Юноша плотно прижался к девушке всем телом, буквально распластав ее по двери и просунув колено между ее ног. — Райто, отпусти меня, слышишь? — жалобно заскулила Каролина, стараясь придать голосу твердость и решительность, что получилось довольно жалко и смешно. — Ну, уж нет. Ты считаешь, что нас не научили любить? Так я докажу тебе обратное, — по-чеширски, но как-то недобро протянул вампир с карминовыми волосами, после чего сгреб брюнетку в охапку и легко кинул ее на кровать, воспользовавшись замешательством, — мне надоело ждать твоего разрешения. Каролина проползла вверх по простыням ровно до изголовья, пока не натолкнулась на препятствие, испуганно смотря на парня, который выжидательно и нарочито медленно подошел к ее кровати, нагло и раздевающе разглядывая девушку перед собой. С улыбкой прикидывая, с чего же ему начать? Она не похожа не все предыдущие. Эта улыбка была жестокой и самоуверенной, отчего в мозг закрались очень плохие мысли. Каролина ни разу не видела Райто таким и быстро поняла, что его ярость, скрытая за наигранной вальяжностью, всего лишь маска. Главное — то, что зверь перед ней уже решил ее судьбу, а правит им гнев. Едкий и концентрированный яд. Холод и похоть в его глазах полоснули по сердцу ледяным скальпелем, ведь в изумруде глаз этого дьявола не было ни капли нежности или ласки. Ни капли любви. Ни единого доброго помысла. Понимание обстановки к Каролине пришло само собой: сбежать от Райто ей не удасться. Он уже здесь, а значит… Это значит только одно — ее неприятности уже начались.