Каролина в стране кошмаров

Теплая вода приятно окутывала тело, расслабляя напряженные мышцы. Давно Каролина не позволяла себе так отвлечься, боясь остаться наедине с самой собой в особняке, где каждое действие не ускользнет от внимания вампиров. Сегодня Комори решила исправить это упущение, ведь понежится в ванной — одно из немногих удовольствий, которое она может позволить себе без последствий в виде трупов своих друзей и знакомых. Каролина все еще не привыкла к новому внешнему виду, но, похоже, сейчас мысли о всех ссадинах и ушибах, больше не беспокоили ее так, как раньше. Все-таки Райто сказал, что примет ее и такой. Отчего-то сердце неожиданно екнуло — зачем она вспомнила этот момент? Каролина прикрыла глаза, воскрешая в памяти прикосновения парня к себе, отметив, что в этот раз, все было совершенно иначе. Вампир на удивление ласково обошелся с ней, не пожелав брать ее тело силой. Брюнетка точно знала это, ведь тогда отчетливо чувствовала его твердую плоть и зверский аппетит. Сакамаки абсолютно точно хотел ее, но не стал даже пробовать на вкус. Почему? Девушка улыбнулась, касаясь кончиками пальцев своих губ, вспоминая то, как Райто целовал ее вчера. Припоминая то, как он гладил ее плечи, грудь и талию, и ужаснулась собственным мыслям. Неужели, что-то между ним и ей начало меняться, раз теперь ее привлекают подобные мысли? Когда, интересно, стали происходить эти необратимые изменения? Почему, она радуется им, словно наивная малолетняя девчонка? И какого черта, имя Райто Сакамаки больше не вызывает у нее прежнего раздражения и ненависти… — Вселенская глупость, — усмехнулась Каролина, желая отогнать странные подозрения, как вдруг ее спокойствие вмиг улетучилось. — Абсолютно согласен. Холодный тон и надменные интонации будто лезвие полоснули по слуху, заставляя девушку в ужасе распахнуть васильковые глаза, а затем и попытаться прикрыть руками свое нагое тело, под пристальным взглядом пепельноволосого вампира. — Иначе, для чего ты так долго плещешься здесь? Ждешь, пока кто-то обнаружит тебя и использует так, как ему заблагорассудиться? — Рейджи ничуть не смутился при виде обнаженной Каролины, лишь сухо усмехнулся, упираясь руками в борт мраморной ванны и наклоняясь ниже. — Рейджи, что ты здесь делаешь?! Сказать, что Каролина была напугана, значит ничего не сказать. Никогда бы в жизни она не подумала, что старший Сакамаки способен на такое. Ладно Райто, Аято, возможно и Субару можно было бы внести в этот список, но только не Рейджи. Он всегда казался Комори истинным чопорным снобом и цинником, не способным вот так нагло поставить девушку в неловкое положение. — Пришел принять ванну, разумеется, но ты, похоже, перепутала эту комнату со спальней, раз я до сих пор стою и жду, пока ты соизволишь выйти, — сухо вещал Сакамаки, сложив руки на груди. — Отвернись, я же смущаюсь! — воскликнула Каролина, став пунцовой от всего происходящего, — чем быстрее ты сделаешь это, тем скорее я оденусь и уйду! Ее звонкий голос начинал раздражать вампира. Звуки преобразовывались в эхо, разносясь по всей комнате и отскакивая от стен, что заставляло Рейджи только нахмурится и потереть переносицу. Какого черта эта девка ему приказывает? Неужели страх потеряла? — Еще чего, — надменно протянул Сакамаки и сократил расстояние еще больше, заставляя девушку буквально вжаться в мрамор ванны, — и не подумаю. Похоже, что с каждой секундой, купание волновало Рейджи все меньше и меньше. — Значит, я оказался прав. Ты действительно ждала кого-то, — презрительно хмыкнул вампир, улыбаясь, — а пришел я. — Ну хватит! Это уже не смешно! — брюнетка предприняла попытку сесть, чтобы оттолкнуть от себя Рейджи, но тот оказался быстрее. Он захватил обе ладони девушки в стальные тиски, заставляя подняться в полный рост. — Как раз-таки наоборот, — усмехнулся Сакамаки, глядя ей в глаза, — молчи и не дергайся. Этот приказ унизил Кэрри еще больше, но сопротивляться ему она не могла. Внушение вампира связало ее по рукам и ногам, заставляя подчиняться его воле. Каролина будто отстранилась от своего тела, наблюдая за всем стороны. Ни один мускул не реагировал на команды, и это злило и пугало. Особенно страшно стало тогда, когда в тишине, разбавляемой лишь плеском воды, Рейджи потянулся к брюнетке. Он почти невесомо провел рукой по нежной шее девушки, спускаясь ниже, и оглаживая формы упругой груди, и царапнул ногтями ниже, где-то у пупка, вызывая у Кэрри воистину мерзкие чувства. Она настолько привыкла к рукам Райто, что не могла представить себя с кем-то другим, тем более с одним из Сакамаки. — Как интересно, — протянул Рейджи, возвращаясь к шее Комори, — ты не пробуждаешь внутри ничего, кроме плотоядного желания крови. Приблизившись к шее обнаженной девушки, Рейджи провел носом по ее коже у ключиц, дабы еще больше распалить собственный аппетит. И это сработало — жажда в глотке превратилась в ощущение расплавленного металла. В желание, которое необходимо удовлетворить немедленно. Сейчас же. И Рейджи вгрызся в шею Каролины, прокусывая кожу так, что брюнетка испытала жесточайшую боль, буквально разрывающую ей нутро. Пепельноволосый аристократ ни разу не пробовал ее за все то время, что она находится здесь. Возможно, он наживал и дразнил свой аппетит, а сейчас лишь решил выплеснуть на нее все, что держал в себе? Черт его знает. Садистов не понять. Напор Рейджи не знал границ, он уже не сдерживался прокусывая шею в новых местах и высасывая кровь щедрыми глотками. Закончив здесь, он спустился ниже, оставляя укусы уже на сокровенных и самых нежных местах девушки. Буквально уродуя, разрывая кожу, что Рейджи ничуть не волновало. Вскоре девушка уже не могла стоять от огромной кровопотери, и тогда Сакамаки, сжал ее стан в длинных бледных пальцах, удерживая тело Комори уже на весу. Рубашка была заляпана отвратительными кровавыми пятнами, лицо вымазано багряными разводами и штрихами, но Рейджи знал, что все это он переживет. Этикет, безусловно, важен, но еще важнее запретные удовольствия, которые он себе сегодня позволил. Закончив начатое, он резко выпустил Каролину из рук, отчего она, все еще оставаясь в сознании, упала вниз, в уже остывшую воду. Оглядев место развлечения, Рейджи покинул ванную не обронив ни слова, ощущая, как внутри его мертвого организма циркулирует живительное тепло. Чего не скажешь о Каролине. Ее тело постепенно становилось все холоднее. Кровь через укусы постепенно вытекала наружу, окрашивая прозрачную воду в насыщенный алый цвет, а того объема, что остался в теле девушки, было недостаточно для того, чтобы прокачивать его по организму, сохраняя жизнь. Рука Кэрри упала на мраморный борт ванны, а стеклянный взгляд устремился в потолок, когда сердце начало замедлять свой бег.

***

Он чувствовал ее запах, ведь для него он был слаще и желаннее любого другого. Он ощущал аромат Каролины настолько явственно, что в мозг закрались недобрые предположения, а стоило ему нажать на ручку двери, как его мертвое сердце пропустило удар. Ноги сами понесли Райто к ней, заставляя схватится за тело Каролины, словно за спасительный круг. Холодная и мокрая. Мертвецки ледяная. Безжизненная и бледная, словно кукла которых обычно делает Канато. Идеальная жертвенная невеста, которую он не желал видеть в лице своей маленькой беззащитной малышки. Почти остывшая кровавая вода заставила Райто сжать зубы, прокусывая собственное запястье. Быстрее. Счет идет на секунды. Каждая из них может стать последней и тогда он потеряет свою самую излюбленную…игрушку? Уже нет. Райто запутался в себе так же, как и в отношениях с этой девушкой. Ему было необходимо время для того, чтобы понять самого себя. Приставив запястье к ее охладевшим губам, он заставляет кровь заливаться в глотку брюнетки, надеясь на чудо. Регенерация сработает только если Каролина еще жива. Ее сердце пока бьется, но его стук такой тихий и медленный, что кажется, будто сейчас он вовсе исчезнет, оставляя после себя лишь жуткую удушающую тишину. — Черт подери, давай! — Райто взбудоражен так, что и не замечает пятен на своей школьной форме, как и то, что весь уже вымазан в крови. Каролина на его руках, а ее тело сейчас ничуть не волнует его в привычном сексуальном подтексте. Только ее жизнь сейчас имеет значение. Раньше дьявол ничего не испытывал к своим пассиям. Они были лишь временным увлечением, от которых он без жалости избавлялся, когда приходило время. Они надоедали, требовали ответных чувств, давили на жалость — все это Райто искренне ненавидел. Презирал их жалкие попытки удержать его рядом с собой. Они хотели посадить его на цепь, а он лишь с радостью перегрызал их глотки. Никогда, ни разу в жизни, его не пугала кровь на своих руках. А сейчас… Райто был потерян, убит, уничтожен и абсолютно раздавлен. Он не мог представить себе сценария, по которому он добровольно согласится быть привязанным к кому-то настолько сильно, что сама мысль о том, чтобы жить без этого человека, напрочь разрывала его. Странно. Помнится, ты говорил обратное. То, что Каролина умрет красиво. Или ты уже забыл свои собственные слова? Лжец. Запястье вампира зарастает, поэтому он вновь с остервенением прокусывает свою кожу до мяса, дабы кровь текла еще интенсивнее и быстрее, как вдруг Каролина приоткрывает свои васильковые глаза. Они такие мрачные и безжизненные, что Сакамаки сильнее сжимает фигурку девушки в своих руках и еще теснее прикладывает запястье к ее алым губам, окрашенным кровью, пока Комори морщится от мерзкого вкуса и старается оттолкнуть руку вампира. — Ну уж нет, ты выпьешь столько, сколько потребуется, и не смей отказываться, я все равно тебя не отпущу, — заявляет Райто, глядя на то, как укусы на теле Кэрри потихоньку заживают, шрам на лице затягивается, синяки и гематомы постепенно светлеют, исчезая с молочной кожи, а на лице проступает здоровый легкий румянец. Ритм хрупкого человеческого сердца выравнивается. И кажется, что только сейчас, он наконец может вздохнуть спокойно, пока до него не доносится слабый и тихий голос брюнетки: — Райто… мне холодно… Этих слов достаточно, чтобы он подхватил обнаженную Каролину на руки, попутно укутывая ее в полотенце, и принес в ее спальню, осторожно укладывая на постель. Смотря на девушку сверху, он уже собирается уйти, дабы успокоить звенящее нутро, как вдруг пальцы Кэрри хватаются за ткань его кофты и легонько тянут ее на себя. — Останься со мной, — просит Комори, а в ее глазах Райто читает немую мольбу. Страх охватывает васильки, боязнь остаться одной читается в них слишком явно. Обнажающе и неприкрыто. И почему-то дьявол покоряется словам Каролины: придвигается ближе, залезая к ней под одеяло, и прижимает ее к себе, запуская ладони в мокрые спутанные волосы, успокаивающе гладит затылок. Он даст ей прийти в себя. Он позволит отдохнуть от боли, но после этого ни на метр не отпустит ее от себя. Как же надоело, что другие не знают своего места, протягивая к тебе свои руки. Что ж, мертвецам ничего объяснять не придется. И от этой внезапно возникшей мысли становится легче. Да, именно так. Похоже, что этот мир уже слетел с катушек. Тогда, зачем останавливаться? Незачем обращать внимание на тех, кто скоро превратится в хладный труп. Будем наслаждаться.

***

Ах, снова эта грустная и лирическая мелодия. Она будто поглощает меня, заставляя прикрывать глаза, вслушиваясь в нежные музыкальные переливы. Кто же ты, пианист? Я хочу посмотреть на человека, который изливает свою душу в эти ноты. И мелодия льется дальше, вот только девушка не может отчетливо услышать ее. Каролина впервые в жизни начала бродить по особняку, пребывая во сне, что было крайне странно. Лунатизмом девушка никогда не страдала и не жаловалась на плохое самочувствие, ведь после того, как Райто дал ей свою кровь, ее организм полностью исцелился. На теле не осталось ни отметины, которые могли бы напомнить Кэрри об смутных событиях прошлого. Хотя, быть может дело именно в этом? Райто никогда и никому не позволял пить собственную кровь, а тут сам, добровольно, пожертвовал ее на спасение жизни Комори. Реакция у смертных на кровь вампира индивидуальна: на кого-то не влияет вовсе, а кто-то, как Каролина, начинает бесцельно путешествовать по поместью в поисках неприятностей, и что самое ужасное… Девушка об этом даже не подозревает. Вот брюнетка спокойно спускается по лестнице, причем, не пересчитывая ступени копчиком, а так, будто ее глаза открыты и она все прекрасно видит. Она не двигается на ощупь, хватаясь за стены или протягивая вперед руки, дабы не натолкнуться на препятствие, а просто идет, будто этот особняк она уже знает в мельчайших деталях на подсознательном уровне. И эта мелодия… Во сне девушка никак не могла вспомнить, где уже слышала ее прежде, хотя ответ был крайне прост — здесь, в особняке. Все произошло в ту ночь, когда она была заинтригована личностью таинственного пианиста. Поэтому даже сейчас, слушая эту музыку, Каролина вспоминала собственные мысли и ощущения, которые пережила той давней ночью, блуждая по коридорам готического поместья Сакамаки. Спустившись в главную залу, Комори медленно проходит мимо бархатной мебели и стеллажей, двигаясь к камину, в котором тихо потрескивают деревянные поленья. Отчего-то девушка останавливается прямо перед ним, наблюдая за танцем языков пламени, когда ее вдруг замечает один из вампиров, лежащий чуть поодаль. — Что ты здесь делаешь? — Шу, даже не раскрывая глаз, понял, кто именно находится рядом. Запах цитрусовых и барбариса ударил в нос, едва девушка появилась на лестнице, поэтому не заметить ее присутствие было крайне сложно. Вампир решил, что если не обращать на себя внимание, то она просто пройдет мимо, куда она там шла, и оставит его в покое. Однако, девушка все же подошла ближе, поэтому Шу подумал, что она здесь именно из-за него. Долгая пауза начинала злить. — Ты что, глухая? — Сакамаки приоткрыл один глаз, наблюдая за Комори, которая бесцельно стояла возле камина, как вдруг, видимо, почувствовав тепло, исходящее от пламени, Каролина протянула руки вперед, начиная приближать их прямо к огню. — Какого черта ты делаешь? — выругнулся Шу, но брюнетка в белой ночнушке снова никак не отреагировала на его слова. Лишь продолжила протягивать руки к источнику тепла, увеличивая свои шансы обжечься. Ожоги — это отвратительно. Огонь может причинить такую боль, которую ты вовек не забудешь. Шу знал это на собственном опыте, ведь когда-то именно пламя поглотило близкого ему человека. Эдгар был тем, кто знал Шу лучше кого-либо из ныне живущих, но после его смерти старший Сакамаки ощутил самую настоящую всепоглощающую пустоту в сердце и душе. Огонь забрал его единственного друга, и после смерти Эдгара, Шу оказался не нужен даже собственной матери. Беатрикс могла лишь бесконечно твердить о том, что он является наследником семьи и высокого статуса, но ни разу в жизни не проявляла искренних и теплых чувств к своему ребенку. Шу был бы счастлив, если бы все то же самое, она проделала с Рейджи, ведь он отчаянно пытался добиться хотя бы капли, горстки того холодного внимания, которое она дарила ему — своему старшему сыну, но нет. Мать до самой смерти твердила одно и тоже, скупясь на эмоции и чувства, а потому со временем, Шу утратил надежду на то, что Беатрикс хоть когда-то сможет его понять. А Эдгара, который смог бы сделать это, рядом, увы, больше не было. — Эй, а ну прекрати, — поведение этой глупой девки заставило вампира покинуть зону комфорта и подняться с дивана, потому что еще чуть-чуть, и Каролина бы точно коснулась огня своими пальцами. Шу отдернул ее руки от камина, и схватив девушку за плечи, развернул ее к себе. — Ты вообще понимаешь, что сейчас делаешь? Но и на этот раз ответом ему служила тишина. Только сейчас Шу осознал, почему Кэрри молчала все это время. Ее плотно закрытые глаза и вялость тела говорили о том, что девушка спит. Причем настолько крепко, что даже прикосновения или жар от огня, не способны разбудить ее. Синие глаза вампира блеснули в темноте, а брови невольно взлетели вверх. Никогда раньше подобных странностей в поведение старшей Комори он не замечал. Но как говорится, никогда не говори никогда. — Райто, — девушка вполне осознанно подняла ладони к рукам Шу, которыми он удерживал ее на месте, и уткнулась носом в грудь Сакамаки, произнося, — почему мне так холодно? Что? Что за ересь она несет? Ощущение холода преследовало Каролину всю ночь, и даже уснув, она чувствовала, что замерзает, и не в силах остановить этот процесс обледенения. Она не понимала, чем можно объяснить такое состояние, но все было просто. Все та же кровь вампиров. Это чужеродное вещество не было предназначено для циркулирования в человеческом теле. Организм ночного хищника — другое дело, но для людей такая субстанция была совершенно непригодна. Чтобы избавиться от таких «побочных» эффектов, должно было пройти время, и пары часов для этого было недостаточно. — Комори, ты меня слышишь? — хоть Шу и был удивлен, но продолжать этот странный спектакль не было настроения, поэтому вампир был настроен решительно. — Да, — Каролина не отстранялась от старшего Сакамаки, не понимая, что перед ней отнюдь не Райто, а вампир, не обеспокоенный ее благополучием. — Зачем ты здесь? Вопрос Шу заставил Кэрри поднять руки вверх, нежно смыкая их на шее блондина, отчего он слегка опешил. — Согрей меня, Райто. Девушка явно не понимала, что именно происходит, как и то, к кому она тянет свои руки, но Шу это не волновало. Он не настолько низок, чтобы воспользоваться беспомощностью Каролины. Ему нравилось показывать ей ее же слабости, наказывать за излишнее любопытство. Он также был не прочь проучить девушку за те слова, которые она могла сказать ему, но причинить ей боль сейчас, было не в интересах Сакамаки. Он не стал слушать тот бред, что несет Каролина, и предпочел просто уложить ее на диван, укрыв теплым одеялом, чтобы у девушки не возникало и мысли о том, чтобы еще раз протянуть руки к пламени. Угомонив приступ заботы, Шу все же затушил огонь в камине на случай непредвиденных проблем, и еще раз взглянув на спящую Комори, усмехнулся: — Надо же было тебе так продрогнуть.