***
— Посмотри на меня, — отец припарковал машину и бросил беглый взгляд на часы. Скорее всего, проскочить утренние пробки он уже не успеет. — Нервы — не лучший спутник жизни. Бывают ситуации, когда человек переживает и волнуется, но сейчас я не вижу повода для всего этого. Ответить сил у девушки не хватило. Она многозначительно покивала, соглашаясь со всем, что сказал отец и, отстегнув ремень безопасности, вышла из авто: — Знаешь, папа, если бы сейчас ты отвёз меня в школу, которую выбрала я, а не вы с мамой, моему счастью не было бы предела! Единственный плюс Тоуо — она рядом с домом! — Ты уверена, что достоинство академии только в её расположении? — мужчина опустил очки на кончик носа и многозначительно посмотрел на дочь. Немного поразмыслив, Масами нахмурилась и подняла руки в характерном жесте, признавая своё поражение. У неё могло быть своё мнение, но родители (особенно отец!) были до тошноты логичны, и в своих решениях руководились многими факторами. Наверняка, прежде чем сказать свое категоричное «нет» вожделенной Масами женской школе Тэкэко, он несколько дней сидел и составлял списки из плюсов и минусов каждого учебного заведения. Школа находилась в черте Большого Токио. Серое трёхэтажное здание, спортивный комплекс и общежитие для иногородних студентов утопали в яркой, ещё по-весеннему сочной зелени. Высокий каменный забор и чугунные ворота массивными громадами ограждали учеников элитного заведения от внешнего мира. «Академия Тоуо» гласила чёрная с красным кандзи табличка у входа. Школьный двор, несмотря на раннее время, уже напоминал муравейник. Соскучившиеся друг-за-другом старшеклассники обнимались и обменивались последними новостями. Первогодки испуганно озирались в попытках найти того, кто подскажет им, где доска с объявлениями. У входа в учебный корпус стояла весьма странная парочка. Высокий, явно скучающий молодой человек и что-то бурно вещающая ему девушка. Масами не обратила бы на школьников внимания, если бы девушка разговаривала чуть тише и жестикулировала менее активно. «Фу, — скривившись, подумала она. — Выясняют отношения прямо на людях. Дурацкая школа, в которую принимают всех подряд».***
Первые три урока, следуя устоявшейся традиции, были объединены в один фестиваль клубов. После торжественной линейки, на которой директор поприветствовал новых учеников, выразив надежду, что им будет комфортно в семье Тоуо, а третьекурсники с достоинством и высоко поднятой головой понесут в мир гордое звание выпускников любимой ими всеми академии, студенты разошлись по ярмарке клубов. Площадка, на которой ещё десять минут назад стояли выровнявшись и подтянувшись ученики со своими наставниками, теперь больше напоминала рыночную площадь. Нарисованные от руки или напечатанные с помощью принтера плакаты яркими пятнами озаряли пространство вокруг школьного двора. Столики, тележки, музыкальное оборудование и небольшие платформы, служившие рекламой и временными штабами для клубов, раскинулись длинными ровными рядами по всему периметру. Кружков было много. На любой, даже самый взыскательный вкус. Музыкальные, спортивные, литературные, языковые, художественные, археологические… Кружок каллиграфии, в который хотела подать заявку Масами, оказался под руководством учителя классической японской живописи Дэвы Сигэто и третьекурсницы Каэды Ямады. — Занятия начнутся со следующей недели, — протягивая несколько листовок, спокойно вещала Каэда-сэмпай. — Банковские реквизиты и список необходимых для занятий инструментов ты найдешь в буклете. Иногда мы занимаемся ещё и по субботам, но это редко. Масами вежливо кивнула и спрятала бумаги в рюкзак. — Надеюсь, ты достаточно усидчивая, чтобы постигать столь тонкое и высокое искусство, как каллиграфия, — недоверчиво покосилась Ямада на своего кохая. — Наш клуб не особенно популярен в сравнении с тем же баскетбольным, — девушка недовольно посмотрела на длинную очередь из желающих подать свои заявки для участия в баскетбольной секции молодых людей. — Мы никогда никуда не выезжаем, но всё равно очень серьёзно относимся к собраниям. Иногда в школе проходят выставки наших работ. — Мальчишки такие мальчишки, — Масами стеснительно улыбнулась, проследив за взглядом старшеклассницы. — И не говори! Этот противный Имаёши вербует всех без разбора, ему, видите ли, финансирование нужно. А пускает играть только тех, кто в клубе по его личному приглашению, — Каэда встрепенулась, почувствовав, что сказала лишнего. — Об этом никому! — жёстко прибавила она, глядя на вытянувшееся от удивления лицо новенькой.***
Найдя свою фамилию в списке первого — «А», Масами поплелась в указанный рядом с именем классного руководителя кабинет. Как всегда, те, кто пришли заранее, успели немного раззнакомиться, и сейчас, разбившись на небольшие группки, что-то обсуждали, рассказывали о себе. Киёмори ничего не осталось, кроме как занять одну из пустующих парт на галёрке и сделать вид, что она увлечена подготовкой к предстоящему классному часу. Пока Масами изображала вокруг себя бурную деятельность, извлекая из рюкзака пенал, ударил колокол и в кабинет кто-то вошёл. Классный руководитель первого — «А» — Танака-сенсей, оказался закончившим педагогический вуз и вернувшимся после двухгодовой практики в Европе, учителем всемирной истории. Высокий, темноволосый и светлоглазый мужчина, понравился всем без исключения. Он вошёл в кабинет стремительным, уверенным шагом. Встав возле доски, сенсей несколько минут пристально изучал своих подопечных, а после тепло улыбнулся и низким голосом представился. Что говорил Танака-сенсей, мало кто слушал. Шестнадцатилетние девушки уделили больше внимания его внешнему виду. Совсем не привычный для японских мужчин галстук-бабочка, клетчатый пиджак с заплатами на локтях и маленькая, едва заметная круглая серьга в левом ухе гарантировали новому преподавателю первую строчку в рейтинге школьных сплетен на ближайшие несколько недель. Он много, но уместно жестикулировал, изредка сдержанно улыбался и иногда плавным движением длинных пальцев убирал упавшую на правый глаз чёлку. — Со своей стороны обещаю приложить все усилия дабы уроки истории не превратились в мой занудный монолог, — мужчина улыбнулся, ибо класс загудел, и ученицы неуверенно запротестовали, удивляясь тому, что скука может иметь место на уроках такого педагога. — Теперь предлагаю каждому из вас представиться, а потом я покажу, где вы будете сидеть. Также мы выберем старосту и распределим порядок дежурств. Масами честно пыталась запомнить имена всех тринадцати одноклассников. Но, как зачастую бывает из-за волнения, связанного с собственным представлением, ничего у нее не вышло. Единственный, чьё лицо выхватила память, оказался тот самый молодой человек, которого отчитывала его подруга на глазах у всей школы. Его звали Аомине Дайки, и, судя по его тону, он делал огромное одолжение уже тем, что поднялся со своего места и назвался: — Я люблю баскетбол. Я лучший в нём. Меня никто не может победить. В ответ послышался пренебрежительный хмык, но Аомине бросил на одноклассника уничтожающий взгляд, и тот поспешил укрыться за тетрадкой и не высовываться оттуда до конца урока. — Ещё у меня очень крепкое здоровье, — и посчитав, что этого предостаточно, Дайки плюхнулся на стул, сразу же откидываясь на его спинку с видом вселенской усталости на лице. Киёмори исподтишка взглянула на одноклассника. Он был очень специфичным. И дело не в его росте или телосложении. Нет. От него сильными порывами исходили волны самоуверенности. Аура дикого зверя, существующего только за счет своих первобытных инстинктов, подавляла, вселяла чувство того, что этот, на первый взгляд ленивый и совсем не амбициозный молодой человек, на самом деле куда серьёзней, чем кажется. Воображение с примесью первого впечатления, рисовали его действительно мужественным, решительно великолепным и… Недоступный для воздыхания. У него есть девушка, та, которая что-то вещала перед уроками. Нет, заглядываться на занятых мальчиков Масами не могла. — У кого есть опыт работы старостой? — учитель перебирал какие-то бумаги на столе. — Думаю, для этой должности нам нужен доброволец, но, желательно, с соответсвующими навыками. Есть такие? Вверх взметнулась только одна рука: — Я была старостой в средней школе, три года подряд, — девушка мило улыбнулась и заправила прядку волос за ухо. — Прекрасно… Ито Мито? — Ито Мика, — поправила та учителя, но одобрительно улыбнулась. Сенсей с первого раза, практически правильно запомнил её имя. — Прости. Что ж, если возражений нет… — он внимательно посмотрел на класс. Возражений не было. — Поздравляю, ты староста 1—А. Уверен, у тебя всё получится. Удачи! Девушка встала и, в знак признательности за доверие, поклонилась сначала учителю, а потом одноклассникам. Масами же подумала, что старосту будет легко запомнить из-за её красных очков-лисичек и ярко-рыжей копны вьющихся волос. — А теперь перейдём к вопросу дежурства. Как мне известно, обычно этим занимаются старосты, и я не хочу нарушать традицию, — Танака-сенсей протянул два листочка старосте. — Вот, Ито-кун, передаю тебе списки и оставляю это на тебя. Дальше учитель попрощался и, оставив за студентами право пошуметь в процессе выбора компаньона, вышел из класса. Сначала уши заглушила резкая тишина, а потом шёпот и крики громовыми раскатами разрезали пространство. Дети зашумели, поднялись со своих мест и наперебой начали друг с другом договариваться. Несколько минут Ито-сан терпела, а потом необычно-зычным для хрупкой девушки голосом гаркнула, приказав всем замолчать и вернуться на свои места: — Я сама распределю, кто с кем будет, раз вы не можете себя вести полагающимся для старшеклассников образом. Будем дежурить в парах «мальчик-девочка». Нас как раз чётное количество, — Мика задумчиво почесала подбородок. — Это не моя прихоть. Но я не хочу, чтобы девочки носили тяжёлые вёдра с водой и мусором, а мальчики поливали цветы. А дальше она положила рядом два выданных учителем списка, и назвала образовавшиеся в строке пары… Аомине Дайки дежурил вместе с Киёмори Масами, всю следующую неделю.