Дай мне шанс

      На протяжении нескольких секунд нашего поцелуя я гордо не поддавалась, но потом разум стал быстро затуманиваться, а губы сами приняли ласки парня. Я закрыла глаза и, не думая ни о чём, запустила руки в волосы Кастиэля. Я почувствовала, как он улыбнулся через поцелуй, и меня словно отрезвило. Туман из головы полностью ушёл, и я оттолкнула юношу.  — Зачем? Что ты делаешь? Чего ты хочешь?! — я кричала и совсем не заметила, как по щеке покатилась слеза. Одна единственная.  — Я люблю тебя, — начал он тихо, но серьёзно. — Как ты этого не понимаешь? Ты нужна мне! Я хочу быть с тобой! Я…  — Как долго ты хочешь быть со мной? Неделя? Месяц?  — Всю оставшуюся жизнь, — твёрдо, не раздумывая. Я ему почти поверила. Только почти.  — Уходи, перестань делать мне больно, — теперь я не кричала, а шептала. — Пожалуйста.  — Хорошо, сейчас я уйду, но завтра я обязательно вернусь к тебе. И буду доказывать свою любовь всеми возможными мне способами.       С этими словами он удалился. Как только за ним захлопнулась дверь, я разрыдалась. Тихо, в подушку, но очень сильно разрыдалась. Я долго думала. А может действительно. Может, повзрослел мальчик, поумнел. Всё осознал и хочет исправить ошибки прошлого. «Ну нет. Перестань! Он сделал тебе больно. Он обвинил тебя во всех грехах человечества, подчиняясь этой шл**е. Неужели ты хочешь снова почувствовать вкус предательства?» — взывало меня к благоразумию моё сознание. А ведь и вправду. Тот, кто предал один раз, сможет сделать это и дважды, трижды и так далее по возрастающей. Я не хочу наступать на те же грабли. Да, знаю, что он не был моим парнем. Но мы оба знали про чувств друг друга. А это уже считается.

***

      Заканчивается срок, который больница дала нам. Завтра утром я должна подписать согласие на отключение систем жизнеобеспечения сестры. А сегодня я привела Тео к маме. Он должен увидеть её. Я знаю, что ему будет безумно больно. Я тоже чувствую эту боль. И Лизандр. Всё, кто бы знаком с ней, кто любил её. Все это понимают и чувствуют.       Я сжимаю маленькую ручку племянника, пока мы идём по чисто-белым коридорам больницы. Для меня это трудно. Трудно показать трёхлетнему ребёнку умирающую мать. Я знаю, как тяжело ему морально. Он всё это время ждал свою мамочку. Ждал, пока она спала. И вот мы уже у злосчастной палаты. Лизандр обещал подъехать чуть позже. Я знаю, что он выполнит своё обещание. Наконец, мы заходим. Я отворачиваюсь, потому что не хочу видеть это маленькое личико, искажённое болью.  — Мамочка! Ты проснулась!  — Тео, она… — я обернулась. Что? — о Боже мой! Аллет!       И я словно провалилась в сон. Она сидит на кровати, обнимая сына, а по её щекам текут слёзы. Теодор что-то шепчет ей на ушко, но я слышу его только обрывками: «Мамочка», «Я так долго ждал тебя», «Обещай, что никогда больше не уйдёшь». А я стояла, не могла пошевелиться. Я почувствовала, как по моим щекам тоже текут тоненькие солёные струйки. Слёзы радости. Она жива. Она сидит передо мной и улыбается. Мальчик без умолку рассказывает маме всё, что та пропустила, пока «спала». И я ожила. Я быстро направилась к близняшке, обнимая её.  — Слава Богу! Теперь всё будет хорошо, — я захлёбывалась слезами. — Сейчас Лиз приедет.  — Я хочу его увидеть.  — Я знаю. Боже, ты не представляешь, что мы пережили.  — Сестрёнка, спасибо, — шепчет мне самый дорогой человек на Земле, — спасибо, что заботилась обо мне и моей семье. Я слышала тебя. Всё то, что ты говорила мне, я слышала. И как ты рыдала около моей постели. И как Кас тут тебя утешал.  — Алечка, я ведь чуть не подписала документы на твою смерть.  — Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо.       Дверь открылась, и на пороге я увидела застывшего Лизандра. Сначала он тоже был в шоке, но потом у него в глазах резко я увидела радость. Такую радость, что нельзя описать словами. Такая искренняя, чистая. Он подбежал к жене, обнимая её и покрывая лицо поцелуями. Он очень долго шептал ей одно единственное слово: «Люблю».