Попробуй изменить мою жизнь

Промозглый ночной ветер беспрепятственно залетал в открытое настежь окно такси, которое своей сверкающей желтизной не давало сумеркам поглотить машину в чернеющую пустоту. Темнота, словно дикая кошка, пыталась подступиться, льстиво ласкаясь, стелясь по серому асфальту, но, как только сжигающий свет фар попадал на неё, тьма шипела, выпустив когти, и разочарованно отступала. Лабиринты капилляров причудливыми красными переплетениями заполнили белое пространство глаза Эрена. Зелёная радужная оболочка стала изумрудной, и в ней, словно в рубине, отражались огни мимо проносящихся фонарей. Хрустальные тёплые дорожки слез с переменной периодичностью скатывалась по острой скуле, тут же сдуваемые прочь собственноручно созданным сквозняком. Большинство солёных капель упали на сомкнутые колени омеги. Невзирая на тупую боль томящуюся где-то под веками, будто врач с эпилептическим припадком, дрожащей рукой, держа в скрюченных пальцах ржавую проволоку ковыряет в глубине глазного яблока, к чертям разрывая все кровеносные сосуды, Эрен продолжал бессмысленным взглядом разглядывать яркие блестящие точки на темно-синем небе. Слёзы высушивают глаза, и омеге начинает казаться, что по щекам течёт тёплая кровь. Звезды переливались, сверкали, кружили вокруг огромной необъятной луны, создавая свой загадочный, невероятно красивый и совершенно не доступный человеческому разуму танец. Небесным телам совершенно нет дела до проблем Эрена, им так весело резвиться в своей безумной игре, мельком, насмешливо поглядывая с тёмного полотна на людей. Такая прекрасная ночь для слишком отвратительного вечера. Прекрасная ночь для отвратительной жизни. Эрен всем нутром чувствовал, как таксист алчно поглядывает на его полуобнаженное тело в салонное зеркало заднего вида. Боковым зрением омега видел размытое лицо мужчины. В мутном взгляде альфы было что-то помимо похоти и отвратительного желания… Что-то, напоминающее слепую жалость. Которую человек испытывает непроизвольно, она просто затапливает все органы чувств, застревает мокрым комком где-то в сокращающемся горле, выливаясь в мерзкий сочувственный взгляд. Отвратительно. Эрен через силу тихо выдохнул — если таксист полезет к нему, омега всё равно вряд ли будет сопротивляться. Будет безжизненной куклой сидеть и ожидать конца, роняя хрустальные слезы на худые ноги. Возможно стоит надеяться лишь на то, что если таксит всё же полезет к Эрену, то начальство узнает об этом и его уволят. Или то, что мужчина заплатит за услуги Эрена, но верить в это не приходится — вряд ли ему хватит денег. Но ничего не происходит и Эрен перестаёт обращать внимание на чужой взгляд, украдкой скользящий по его телу. Желудок Эрена болезненно сжимается до размеров песчинки — зря он не ел несколько дней. Но настолько трудно пихать кусок пищи в себя, когда всё естество протестует и отторгает. Машина мерно ехала по дороге. С каждым метром они приближались к месту, ставшему Эрену вторым домом. В сумрачной дали забрезжили яркие огни и вывески борделя, словно злобные глаза громадного чудища. Однажды, Эрен, оно сожрёт тебя. Перемолотит твоё тело в пыль, вывернет наружу все кости, острыми когтями с отвратительным хрустом разрывая сухожилия и мышцы, и, в конце, Эрен, ты захлебнешься в густой тёплой крови. Последнее, что ты увидишь — это алое марево, пеленой застилающее взор. Красная жидкость осядет на длинных ресницах, смешиваясь с солёными блестящими слезами. Последнее, что ты вдохнешь в разорвавшиеся лёгкие — это отвратительный металлический запах, который забьётся в ноздри словно пыль. Последнее, что ты услышишь — это глухой стук разбивающихся крупных капель крови о безжалостную пустоту и собственный душераздирающий крик. О, Эрен, этот крик услышат все. И последнее, что почувствуешь в жизни — это невыносимая боль. Эрен уверен, что так оно и будет. Альфа с немытыми, сальными патлами, синяками под впавшими глазницами и потухшим взглядом, хотел начать диалог, немного пошловатый, ведь по омеге видно — он создан для таких разговоров. Но как только за спиной послышался тихий истеричный смех, у мужчины побежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом, а ладони обхватили руль до побелевших костяшек, которые просвечивались даже сквозь жирную прослойку кожи, и желание говорить с парнем сразу же отпало. За достаточно долгую жизнь мужчина видел многое, но такого смеха не слышал никогда. По выпуклому лбу потекла солёная струйка пота, и альфу пробило осознание, что так может смеяться только сломленный человек. Таксист резко вдавил ступней, на который был надет крупный ботинок с толстой подошвой и неправильной шнуровкой, в педаль тормоза и нелепо припарковался у бордюра, и не зная, чего на самом деле страшится, не зная что его может ожидать на заднем сидении, нервно повернулся к парнишке. Мужчина распахнул веки, глубоко посаженные глаза смотрели, смотрели на настоящую истерику. Тело Эрена пробивала мелкая пронизывающая дрожь. В тонких, из-за неправильно падающих теней, казавшихся скрюченными пальцах омега сминал деньги, лицо исказила гримаса отчаяния и бессилия, еле торчащий кадык нервно дергался вверх-вниз, и из недр его глотки доносился тихий смех, будто парень захлебывается кровью, и слезы градом катились по красивому лицу. А в огромных зелёных глазах дьявольским огнём отражались сжигающие звезды. Эрен, Эрен, монстр уже близко. — Парень... Что с тобой? Сальные патлы кололи глаза, но у мужчины не было возможности даже обратить на это внимание. Он не знал, что делать. Дрожь сотрясавшая тонкое тело парня несколько секунд назад, резко исчезла, также неожиданно как и появилась. Эрен взял себя в руки — он всего на минуту потерял контроль. Эрен громко выдохнул, а затем вздохнул, позволяя кислороду равномерно попадать в его организм. Омега отчаянно прикрыл веки, шепча самому себе, что всё в порядке и с огромным трудом поднял руку. Эрен положил кисть на ручку двери и с нажимом открыл скрипящую металлическую преграду. Альфа не может точно сказать — это хрустели кости Эрена или же всё-таки давно не смазанные петли. Совершенно не грациозно вывалившись из машины, омега вдохнул полную грудь ледяного воздуха, и, словно в замедленном действии, как бывает в фильмах, повернулся к таксисту, все ещё смотревшим на него ошарашенным взглядом. Мужчина почувствовал необъяснимое облегчение, когда парень оказался на улице. Эрен возвышался над капотом машины, словно безжизненная, красивая, но переломанная кукла. Из-за сгущающейся тьмы и игры света, его конечности казались слишком длинными, непропорциональными для его тела, а стекла машины сверкали маниакальным блеском в блеклых, напоминающие тусклым свечением дохлую рыбу, глазах омеги. — Всё в порядке, — безжизненным голосом изрёк Эрен, — иногда такое случается. Омега думал, что произнёс предложение еле слышно, но на самом деле он оглушающе прохрипел, отчего мужчина почувствовал непреодолимое желание заткнуть уши руками, лишь бы не слышать это отчаяние. Эрен улыбнулся, точнее, ему опять показалось, и его неестественно натянутые уголки губ поглотила в себя чернота ночи. Неустойчивой, неровной походкой Эрен двинулся в сторону сверкающей вывески борделя. Таксист долго смотрел вслед удаляющейся фигуре омеги, пока тонкий силуэт не поглотили красные языки огней. Ночь — пугающее время суток. Мужчина впервые в жизни почувствовал такое — его словно окатила волна чужой боли. Таксист достал из бордочка небольшую фляжку с виски, открутил металлическую крыжку, поднёс к полопавшимся губам и сделал огромный глоток, даже не поморщившись. Теперь он не в состоянии куда-либо ехать. Мужчина просто уставился в никуда, перед взором все поплыло, смешиваясь в какофонию мерцающих оттенков, а в памяти всплывали тускло-зелёные мертвые глаза омеги. *** Обычно приятная динамичная музыка, которая круглосуточно сладким мёдом заливалась в уши посетителей борделя, заставляя Эрена двигать бедрами в ритм, обхватывая тонкими пальцами хромированный шест, и поднимала в душе разноцветную эйфорию, которая затапливала тёплой волной все органы чувств, сжигала, требуя выхода, сейчас вызывала отвращение. К горлу, уже в который раз за несколько часов подступил скользкий комок, гортань инстинктивно сократилась несколько раз, и омега почувствовал вкус желчи на корне языка. От этого ещё сильнее замутило, и, если бы в желудке Эрена было бы хоть что-то, то содержимое уже давно оказалось бы на красной ковровой дорожке уродливым пятном. Перед изумрудными глазами поплыли тёмные круги. Они волнообразно расширялись, подплывали словно прозрачные медузы, обжигали его виски склизкими щупальцами, оставляя на смуглой коже мерзкие дорожки.   Эрен бесконечно тряс головой в разные стороны, но его положение лучше не становилось. «Медузы» на секунды отдалялись, играя свой загадочный танец, но никак не желали исчезать. Решив не обращать на галлюцинации никакого внимания, Эрен неровной походкой двинулся вперёд по узким коридорам, тонкими руками хватаясь за серые стены, чтобы не упасть. Если он упадёт, то встать уже не сможет. Омега, насколько позволяло его положение, порадовался за себя, потому что ему хватило ума зайти в бордель с чёрного хода. Он бы не вынес пошлых взглядов альф, их властных прикосновений, приторно красных тонов зала и громкой музыки, которая раздражает нервные рецепторы даже здесь. Эрен ненавидит красный цвет, который, словно всепожирающий огонь, уничтожает всё вокруг, поглощая языками пламени в себя. Ненавидит, что его жизнь насквозь пропитана издевательской иронией, ведь даже его костюм ярко-алого цвета. Слишком заметный, слишком вызывающий, слишком приковывающий внимание. Эрен никогда к этому не стремился, но его судьба уже давно решила все за него. Тусклый свет лампы резал глаза. Чёрный зрачок расширился, скрывая за собой зелёную радужную оболочку, и резкость зрения несколько ухудшилась, как и состояние желудка Эрена. Где-то под рёбрами взрывались фейерверки, пламенные искры оседали в животе, прожигая его организм. Кое-как добравшись до отведённой ему комнаты, Эрен грузно ввалился в помещение, хлопнул дверью и сделав пару неловких шагов рухнул на кровать. Матрас отпружинил и несколько раз омегу мягкими толчками подкинуло вверх. Это было приятно, будто плывёшь по теплому морю и нежные волны укачивают твоё уставшее, сломленное тело. Эрен с удовольствием прикрыл глаза. Полежав минут десять, омега с трудом поднял свое тело. Только сейчас Эрен заметил насколько сильно болят мышцы, ноют свежие синяки и стесанные колени.  Зеленоглазый с наслаждением расстегнул замочек туфель, и с тихим стоном стянул обувь с опухших ступней. Туфли громким ударом осели на полу, и маленькая страза, не выдержав столкновения откололась, с еле слышным шуршанием исчезая под кроватью. Опустив горящие ноги на прохладный паркет, Эрен медленно подошёл к массивному шкафу. Открыв двери, омега почувствовал приятный запах нового дерева. Достав из недр свою повседневную одежду, Эрен быстро стянул с себя костюм, и кинул его в стоящую рядом с кроватью корзину для грязного белья. Натягивая на тонкое тело широкие джинсы, мешковатую толстовку и кеды, парень ощущал непередаваемое тепло и удовольствие. Ткань полностью скрывала его тело от взглядов альф и их отвратительных желаний. Его одежда не пропитана чужими запахами, она чистая и неиспорченная. Она — это часть реального мира Эрена и его нормальной жизни. Деньги, которые Эрен получил от Ривая, валялись на кровати. Омега подобрал мятые бумажки, засовывая их в карманы джинс. Мутить его наконец-то перестало. Подойдя к тумбочке с большим зеркалом, благодаря которому перед выступлениями Эрен приводил себя в порядок, он схватил рукой белоснежную баночку с наполовину отклеившейся оберткой и легонько потряс её. Содержимого, как и ожидалось, в упаковке не оказалось и, проведя несколько секунд в воздухе, пустая пластмассовая банка упокоилась на дне мусорного ведра. Эрен вышел в коридор и захлопнул дверь в собственную «гримёрку». У немногих была отдельная комната, только у тех, кто пользовался большей популярностью и приносил немалые деньги. Хотя все тут приносили доходы, но были любимчики. Эрен был среди них. Большинство персонала собирались на сцену в общей гримёрке. Пройдя обратный путь по тому же серому коридору, омега завернул за угол, а затем поднялся на третий этаж, где было практически вообще не слышно музыки, доносящейся снизу. Эрен оказался перед дверью своего работодателя. Эрен может похвастать тем, что работает официально, и вообще проституция в этом месте легальна. Ведь у борделя есть все медицинские справки, работают только совершеннолетние, и главное то, что спонсируют их влиятельные люди. Эрен согнутым указательным пальцем постучал в пластиковую, покрытую узорами дверь, и услышав хриплый голос, дающий положительный ответ, омега вошёл в кабинет.  На него уставились глубокие карие глаза, а тонкие губы изломились в усмешке. Даже в таком наряде, совершенно не сексуальном, Эрен притягивает внимание к себе. Всё дело в лице, в огромных изумрудных глазах, пухлых губах и в том, что скрывается под мешковатой одеждой. И да, карамельный запах. Такой сладкий-сладкий. Эрен весь, с ног до головы, сладкий, с маленькой кислинкой где-то внутри. Хозяин борделя был действительно красив. Этакий любитель кукол барби, которых в детстве у него никогда не было, потому что родители их ему не покупали, ведь он альфа. А альф не интересуют омежьи игрушки. Зато сейчас у него целый гарем прекрасных кукол. Живых кукол, с которыми можно делать гораздо больше, чем с пластиковыми безделушкамм. По крайней мере, Эрен видит это именно так. — Здравствуйте, — хрипло говорит омега, желая провалиться сквозь пол, лишь бы не чувствовать на себе пугающий взгляд карих глаз. — Здравствуй, Эрен. Бархатный, вкрадчивый голос, и буква «р» словно катается по языку, исчезая в горле гортанным рыком. Обладатель голоса думает, что это сексуально. Возможно это так, но Эрена пугает любой намёк на секс вне его работы. — Мне нужен отпуск, — начинает зеленоглазый, делая неловкие шаги по направлению к столу начальника, — всего на несколько недель. В глазах Эрена плещется надежда. — Моя... Болезнь обостряется, мне нужен отдых, и я отработал часы. И ещё вот.. — Эрен достал шуршащие смятые бумажки, и положил их на стол. Эрен уверен, что выглядит жалко. Но ему как-то всё равно, главное добиться цели. Усмешка на губах мужчины перерастает в белозубую хищную улыбку. — Конечно Эрен, но ты отработал не до конца. Альфа явно упивается властью, которую имеет над Эреном. Ему нравится, что парень находится в замешательстве и также нравится то, что Эрен знает, что дальше произойдёт. Мужчина встаёт из-за стола, вальяжно проходит мимо омеги, легонько задевая его плечом, и садится на диван, который отозвался недовольным тихим скрипом. Альфа разводит колени в стороны, проводит изящными пальцами по паху, и сильнее ухмыляясь, говорит: — Приступай.