Попробуй изменить мою жизнь

Открыть глаза после долгого сна для Эрена сродни маленькой смерти. Это как снова окунуться в прошлое, нырнуть с головой в омут самых страшных кошмаров, которые Эрен так отчаянно пытается забыть. Эрен помнит всё, что ему сегодня приснилось буквально до мельчайших деталей, до каждого произнесенного слова и действия, и это, чёрт возьми, ненормально. Это морально убивает, жестоко и беспощадно, словно внутри него огромная, бездонная дыра, которая заполняется одной лишь ноющей болью. Эрен гниёт изнутри, груз прошлого тянет его ко дну, безжалостно топит — сил спастись просто нет. Он всё так ясно помнит потому что он снова принимает дурацкие лекарства. Мысли, не подёрнутые дымкой ломающей сознание болезни, настойчиво лезут в голову, ведь сейчас она кристально чиста, обезоружена и не «защищена» собственными галлюцинациями. Эрену буквально больно дышать. Открыть глаза после сна и ничего не увидеть — они подёрнуты сплошной пеленой слёз — становится так привычно. Смысл вообще просыпаться, если в реальности его ждёт та же тёмная, отвратительная пустота. Эрен отчётливо слышит, как бьётся в груди его сердце. Раз. Два. Три. Он жив. Осознавать это странно. Странно чувствовать, как по венам бежит кровь, чувствовать, как лёгкие заполняются кислородом, чувствовать, как мелко дрожат кончики пальцев… Это заставляет испытывать необъяснимый страх вперемешку с сумасбродным восторгом. Осознавать, что физически ты жив, но морально давно уже умер слишком больно. Эрен вспоминает о матери. Думала ли Карла, может быть, лёжа на кровати также, как он, бессмысленным взглядом прожигая потолок, осознавая, что она жива? Понимала ли, насколько сильно Эрен в ней нуждался? Понимала ли, что одно лишь её слово, лёгкое прикосновение, натянутая за уголки губ улыбка давали Эрену силы открыть глаза на следующий день, продолжая жить? И, чем дольше Эрен лежит, тем сильнее мысли сжирают его мозг. Он хочет перестать наконец думать, раз и навсегда, но этот процесс уже не получается остановить. Закрытые веки Эрена дрожат, в голове, просто из ниоткуда, возникает лицо его матери — такое бледное, с пустыми глазами, и опущенными кончиками обездвиженных губ, но все ещё немного живое, любимое и родное. Кажется, протяни вперёд руку и можно будет коснуться прохладной кожи. Эрену очень хочется это сделать, услышать от неё хоть несколько слов, посмотреть в её печальные глаза, обнять, и невозможность этого отзывается в сердце невыносимой болью. Эрен резко моргает, но избавиться от наваждения не получается, а на периферии сознания бьётся одинокая, жестокая мысль: «Как ты могла так поступить?! Как ты, чёрт возьми, могла?!» Это решение, которое Карла приняла, возможно, необдуманно, но омега почти что уверен, она хотела давно это сделать — единственное, что Эрен никогда не сможет ей простить. Встать с кровати — сложно, посмотреть на одежду, которая маленькой кучкой валяется на полу его комнаты, ещё сложней. Эта мерзость все ещё в его доме. Вещи, грязные и испачканные, оскверненные чужими руками, омега просто не может позволить остаться им здесь. В его квартире. Они отвратительны. Эрен надевает на себя широкую белую футболку, поднимает вещи с пола и идёт на балкон. На улице холодно. Осень пасмурная, хмурая и серая, являет собой живое воплощение депрессии. Эрен хорошо с ней знаком, они буквально «лучшие» друзья, которые настолько боятся остаться одни, что, несмотря на ненависть друг к другу, частенько держатся вместе. Берутся за руки, сплетая холодные пальцы. Скоро депрессия снова заглянет в гости — Эрен уже слышит её отвратительные, шелестящие шаги по блёклой осенней листве. Пронизывающий ветер залетает через открытое окно, окутывает со всех сторон ледяными руками, словно пытаясь обнять и согреть. Но Эрен не чувствует тепла — смуглая кожа лишь покрывается мурашками. Эрен наполовину высовывается из окна, смотрит с седьмого этажа вниз на серый мокрый асфальт, думая о том, как прекрасно было всё наконец закончить. Поставить огромную, кровавую, уродливую точку в конце собственной уродливой жизни. Всё было бы очень символично. Стоя на краю пропасти, есть что-то невероятно завораживающее в мысли о том, что нужно сделать всего один маленький шаг и научиться летать. Стать совершенно свободным, хоть и всего на несколько секунд. Эрену кажется, что ему будет достаточно и этого. Эрен знает, что такие мысли точно не приходят в голову к счастливым людям, но представить, о чем же они, эти счастливцы думают, как бы невероятно сильно не хотелось, он просто не может. О чём могут думать люди, смотря в пропасть, как не о собственной смерти? Эрен совершенно не ценит свою жизнь, но умереть вот так вот жалко он не позволит себе никогда. Эрен хочет быть чуточку сильнее Карлы. Эрен берет зажигалку с подоконника, щёлкает кнопочкой, заставляя появиться маленький огонёк. Он голубо-оранжевый, такой дышащий теплом, совершенно не вписывающийся в окружающую серость. Эрен прикуривает от него ментоловую сигарету, и огонёк с печальным сипом вновь исчезает. Омега выдыхает сизый дым в окно, а затем выбрасывает туда вещи. Эрену наплевать на то, куда они упадут, наплевать на то, что он делает что-то безумное и несколько глупое. Абсолютно наплевать. Главное, что в его доме больше нет этих отвратительных вещей. Только зайдя обратно в квартиру, Эрен понимает насколько сильно он замёрз. Тело дрожит от холода и от нервного напряжения. Трясёт так сильно, что Эрен даже не может спокойно поднести сигарету к губам, и пепел осыпается на тонкие пальцы. Вчера Эрен впервые за долгое время сходил и купил продуктов, но теперь он совершенно не хочет есть. Начинает мутить от одной мысли о еде. Сейчас Эрену нужно то, что поможет хорошенько ему расслабиться и наконец-то забыться. Просто стереть эти дни из памяти, оставляя пустой белый лист. Омега идёт на кухню, открывает шкаф и из его недр достаёт маленький пакетик с белым порошком, а из холодильника бутылку водки и апельсиновый сок. На прозрачном стекле появляются морозные отпечатки пальцев. Эрен заходит в комнату, берет первый попавшийся диск с фильмом, который он когда-то хотел посмотреть, и вставляет в DVD-плеер, что начинает тихо тарахтеть. Эрен испытывает неописуемый восторг, когда слышит этот звук, накатывает детская радость, и как только на экране телевизора появляется логотип компании, парень высыпает первую белую дорожку на стеклянный журнальный столик. На экране появляются главные герои, которые смеются и улыбаются, а Эрен сворачивает стодолларовую купюру в трубочку, наклоняется и быстро вдыхает кокаин. В носу болезненно щиплет, слизистая оболочка немного раздражена, но это ощущение Эрену даже нравится. Эрен настолько привык к боли, что даже научился ей наслаждаться. Отвратительно. Омега несколько раз моргает, а потом снюхивает вторую дорожку. Подростки на экране куда-то идут, шумят и спорят, а Эрен полностью потерял нить повествования, пустыми слезящимися глазами смотря на плоский экран, бездумно кивая головой на их разговоры. «Да, жизнь так удивительна, не правда ли?» — кивок. «Мам, мои друзья, они опять… Опять меня предали. Я никому больше не буду доверять!» — кивок. «Мир тебе больше не кажется таким прекрасным, да?..» — кивок. «Знаешь, сегодня мне впервые в жизни захотелось умереть» — кивок. Эрен наливает в стеклянный стакан водку, добавляет сок, несколько раз легонько трясёт, позволяя жидкостям смешаться и делает большой глоток. На языке неприятно горчит из-за привкуса спирта, но омега полностью это игнорирует. Наркотик наконец начал действовать. Эйфория бежит по венам вместо крови, Эрен чувствует небывалую лёгкость — ради этого ощущения можно убить. Силы, ранее покинувшие его тело, вновь возвращаются, наполняют его изнутри, и вместо тянущей боли под рёбрами, Эрен чувствует сладостный восторг. Омеге кажется, что он готов горы свернуть. Хочется танцевать и кружить по всей квартире, хочется петь и кричать, наконец хочется жить. Эрен включает на полную громкость какую-то песню на телефоне, голоса подростков из телевизора и певицы из динамика мобильного сливаются в странную, оглушающую какофонию, но омега слышит что-то особенное, что-то нечто волшебное и необычайно прекрасное. «Самая восхитительная музыка в мире». Эти ощущения… Такие бесподобные, Эрен готов лично поблагодарить того человека, который «подарил» этому миру наркотики, ведь только благодаря им омега может почувствовать себя хорошо, они дают ему возможность жить. Это невероятно иронично. Эрен полностью отдаётся музыке, и она несёт его тело на невидимых волнах, заставляя двигаться в странном ритме. Зеленоглазый танцует со стеклянным стаканом в руке, иногда дергая кистью так сильно, что содержимое выплескивается на пол. Эрен с заметной периодичностью делает большие глотки. Под ногами мокро из-за пролитого алкоголя, стоять становится всё тяжелее, и чем больше Эрен танцует, тем меньше ощущает свои нижние конечности. Они словно ватные, словно вообще не его — Эрен не ходит по полу, сейчас Эрен левитирует. Фильм практически подошёл к своему логическому завершению, осталось совсем немного, музыка давно затихла, у Эрена подкашиваются ноги, а, может, он просто подскальзывается на алкоголе и с глухим ударом падает на пол. Боли нет, тело Эрена сейчас совершенно ему не принадлежит. Перед глазами взрываются последние звезды, и постепенно начинает отпускать — эйфория покидает его, остаётся лёгкая усталость и полное безразличие. Такое приятное, словно тёплая пустота. Эрен лежит на прохладном паркете, белая футболка липнет к спине из-за пролитой на пол водки, омега слушает диалоги из фильма, но абсолютно их не слышит. В голове легонько звенит, будь кто-то стучит маленьким молоточком изнутри. Тук… Тук… Тук… Мысли в черепе кажутся бабочками, Эрен совершенно их не понимает — они такие не связанные, но они точно есть, и они впервые ему нравятся. Может, он думает о том, о чём думают счастливые люди? Хочется вдохнуть ещё одну дорожку, вновь ощутить в себе искры жизни, увидеть звёзды перед глазами, но встать с пола совершенно нет сил. Эрен закрывает дрожащие веки, вслушиваясь в диалоги из следующего начавшегося фильма, начиная медленно погружаться в мягкую темноту. *** Просыпаться на полу — больно. Тело — сплошной оголенный нерв. Каждый синяк, каждая ссадина и безжалостно разрушенные мышцы ноют так сильно, что от любого неосторожного движения в глазах темнеет и под веками вспыхивают снопы ослепительных искр. Кости, кажется, сейчас прорвут мышцы. Скелет, заключённый внутри, рвётся наружу, отчаянно скребется, пытаясь вырваться из плена. Эрену хочется выть. А в голове абсолютно пусто. Затылок тянет надоедливой мерцающей болью и, кажется, что от вчерашнего столкновения с полом все мысли просто напросто выбило. А ещё пахнет спиртом. Кисловатый, противный аромат забирается в ноздри и Эрена начинает подташнивать. Он полностью пропитался этим запахом, начиная смугловатой кожей, заканчивая искалеченной душой. Водка затекает в открытые, зияющие, словно чёрные дыры, раны и, сначала — очень больно, но постепенно становится легче. Алкоголь лечит. Эрен печальным взглядом смотрит на журнальный столик, где со вчерашнего дня осталась небрежно насыпанная дорожка кокаина, и с огромным трудом заставляет себя подняться. Снова сворачивает уже потрепанную, мятую купюру и делает вдох. Вселенная безграничного счастья встречает его с распростертыми объятиями. Эрен безмятежно ей улыбается — он рад снова её видеть, рад снова в ней оказаться. Он запивает все это водкой и ложится на пол. Сейчас Эрен улыбается не только уголками потрескавшихся губ, но и зелёными, обычно стеклянными глазами. Так проходят второй, третий и четвёртый дни, до тех пор, пока не заканчиваются алкоголь и наркотики. Как бы Эрен не ценил свою квартиру, но в моменты его срывов она становится похожа на свалку. Диски валяются в каждом углу комнаты, некоторые из них изошлись трещинами, и в обычный день Эрен бы сильно из-за этого расстроился, но сейчас его это даже смешит. Блестящие поломанные пластмасски напоминают ему самого себя. Паркет чертовски липкий и воняет спиртом. Где-то видны капли розовой гуаши, которые тянутся следами по всему полу. На кровати лежат несколько незаконченных рисунков, которые больше напоминают бессмысленную, абстрактную живопись. Эрен даже не может сказать, что он всё же пытался изобразить. С пола блестят, навязчиво подмигивая, осколки стекла — Эрен разбил стакан. Продукты, которые омега купил несколько дней назад, оказались всё-таки открыми — уже протухшими — и они также были разбросаны по всей комнате. В углу стоит небольшой тазик с неприглядной и воняющей жидкостью внутри — Эрена вывернуло от количества алкоголя и наркотиков, что он в себя запихнул. А также таблеток, их вообще нельзя смешивать с психотропными веществами. Как сердце Эрена ещё не остановилось, а почки с печенью не отказали — загадка. Эрен совершенно ничего из произошедшего не помнит. И сейчас это не имеет значения, ему всё равно. Всё равно на дико болящий желудок, на адскую мигрень, вообще на всё. Эрен допивает из горла бутылки остатки водки — похмеляется — и понимает, что ему жизненно необходимо ещё. Он хочет никогда не выходить из алкогольного опьянения, по крайней мере, хотя бы на время своего отпуска. Желания выходить из дома нет абсолютно никакого, но нужно… Нужно купить ещё алкоголя. Эрен готов в нем утопиться. Навязчивая идея крутится в голове — набрать полную ванну спиртных напитков и залезть туда с головой. Эрен с трудом надевает на себя первые попавшиеся вещи, кажется, даже совсем не по погоде, но ему абсолютно наплевать. Ноги ужасно заплетаются, когда он перешагивает порог своей квартиры. Эрен надеется, что ему хватило ума закрыть входную дверь перед уходом. Эрен даже не знает какое сейчас время суток, поэтому сильно удивляется, когда яркое солнце издевательски обжигает роговицу глаз. Несколько хрустальных дорожек покатились по щекам. Свой путь до магазина Эрен не помнит. Единственное, что отложилось в памяти — звон бутылок в пакете. Лучший звук. Небо удивительно ясное, ярко-голубое, и это совершенно не укладывается у Эрена в голове. Он привык, что осень серая и мрачная, дождливая, а тут такое буйство красок, что немного даже рябит в глазах. Эрену нравится. Солнечные лучи, вырвавшиеся из-под кроны деревьев, нежно оглаживают острые скулы. Это согревает изнутри также сильно, как и стекающая по гортани сладковая жидкость, открытая по пути. Вермут со вкусом поломанной жизни. Эрен набирает полную грудь свежего, немного морозного воздуха, и мягко улыбается уголками влажных губ. Парень делает несколько нетвёрдых шагов, а может и больше — счёт времени давно потерян, происходит один взмах ресницами и, когда Эрен открывает глаза, он оказывается в том самом дворе. Где ему в очередной раз показали его место в этом мире. Как будто Эрен хоть когда-то об этом забывал. Мысли накрывают оглушающей волной, с лёгкостью ломают возведенную в мозгу стену — отсутствие сна, чрезмерное употребление алкоголя и психотропных веществ слишком сильно ослабило её. Эрен опять проебался. Улыбка с лица пропадает, тает, словно воск сгорающей дотла свечи. Подступающая паника томится где-то под рёбрами, растекается расплавленным свинцом в районе солнечного сплетения, и Эрену становится тяжело дышать. Ноги подкашиваются, невыносимо сильно хочется упасть на промозглую землю, с ужасом закрыть слезящиеся глаза и в один миг оказаться в своей безопасной квартире, в которой можно спрятаться от этого отвратительного мира. Эрен делает глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться. За спиной слышатся шаги, листва оглушительно скрипит под чужими ногами. На плечо Эрена ложится чья-то тяжёлая ладонь, и омега в один миг забывает, как дышать. От неожиданности Эрен разжимает пальцы, и бутылка, роняя капли алкоголя, летит на землю. Дежавю. Такое отвратительное чувство, словно смотришь фильм с собственным участием, конец которого давно известен. Но только рот заклеен скотчем и ты привязан к стулу — как бы не хотелось, но предупредить самого себя нет никакой возможности. Остаётся только беспомощно смотреть в экран телевизора, ожидая знакомой боли в конце пути. Кислород застревает в трахее, в глазах темнеет, а сердце готово проломить грудную клетку. Дрожащие губы нервно шепчут: «нет, пожалуйста». Но обернуться страшно — Эрен не хочет смотреть в лицо бездны. — Э, привет. Эрен, правильно? Извини, если напугал, — со всей осторожностью, с которой только может, говорит Леви. — Что? — вырывается у Эрена неверящим, свистящим шёпотом сквозь зубы. За спиной стоит тот самый альфа, который недавно помог ему, заодно украсив асфальт чужой кровью. Дождь смыл следы этого порока. — Ты… Что ты… Здесь делаешь? Тихо спрашивает Эрен, ощущая, как противоречивые чувства разрывают изнутри. Эрену страшно, перед ним практически незнакомый человек, который непонятно что от него хочет. Эрена буквально пробивает дрожь от этой неизвестности. Но та слепая благодарность, которую омега испытывает по отношению к этому человеку, словно пургой застилает глаза, заставляя немного расслабиться. Это плохо. — Я надеялся, что встречу тебя здесь и, как видишь, я не ошибся. Я вчера тоже приходил. — З-зачем? Голос начинает дрожать, к горлу подкатывает истерика. — Пожалуйста… Не преследуй меня… Только не сегодня, я не хочу, я даже не на работе, пожалуйста… Я не хочу… Эрен беспомощно разжимает вторую ладонь, роняя пакет на землю, и оглушающий звон стеклянных бутылок вторит тихим всхлипам омеги. Эрен потерял контроль. «Почему нельзя понять, что он просто не хочет? Почему нельзя дать ему возможность почувствовать себя нормальным?» Он живой человек и он чертовски устал постоянно убеждать себя, будто с ним все хорошо. Будто то, что с ним происходит — это его выбор. Порой чувства ломают стену. — Эрен, успокойся. Я не преследую тебя, — для Эрена эти слова Ривая звучат, как ложь, — После того раза, я просто хотел узнать всё ли у тебя в порядке. — У меня… В порядке? — сквозь слёзы усмехается омега, а ноги наконец подводят — ступня подворачивается, но Эрен морально был готов столкнуться с твёрдой поверхностью, только Ривай почему-то не дал ему упасть. — Может, тебя проводить до дома? — Хватит, хватит этой… на.. На-пускн-ой добр-оты, — Эрен говорит это невнятно. Из-за подступающей паники, от страха и плачевного состояния организма, Эрена резко сгибает пополам и рвёт прямо себе под ноги. Эрен истошно кашляет, извергая из себя желчь, не до конца переварившиеся кусочки еды и кислый алкоголь. Нежное горло горит жгучим огнём. Изо рта капает вязкая слюна, задерживаясь в уголках губ. У Эрена вообще не осталось сил и он практически всем своим весом лежит на Леви, и тот сдерживая отвращение, из жалости не отступает от омеги — понимает, что Эрен сразу же упадёт. Скорее всего в мёрзкую лужу блевоты, которую сам же и создал. Леви морщится. Маленькие капли чужой рвоты попали Риваю на кожаные ботинки. — Нет… — Эрен еле выдавливает из себя слова, — Я не по-кажу тебе, г-де я живу. Невнятные слова из-за заплетающегося языка, вырываются изо рта Эрена, а его голос такой сломанный, будто извиняющийся и совсем отчаявшийся, отчего Леви чувствует себя максимально отвратительно. — Ты хоть понимаешь, что сам не дойдёшь? Ты даже стоять не можешь. — Да. И всё, пустота. Эрен словно теряет связь с внешним миром. — Боже, — Леви тяжело вздыхает, — не против, если мы поедем ко мне? Я понимаю, как это звучит, но я просто хочу помочь, ладно? Эрен больше не говорит ни слова, а просто еле заметно кивает головой. Даже совсем пьяный Эрен понимает, что нет смысла сопротивляться. Он даже на ногах стоять не может. Леви, кажется, совершенно не собирается отступать, и проще, в очередной раз, позволить своей инертной стороне взять верх — как будто у Эрена есть выбор. Тем более, тяжело бороться с принципами, которые заложены с самого детства. «Никогда не сопротивляйся». Возможно, благодаря этому Эрен всё ещё жив. Эрен не понимает почему Леви ведёт себя так заботливо, почему практически невесомо придерживает его за талию, стараясь лишний раз не прикасаться, помогая дойти до своей машины. Не понимает, а то, что люди не могут понять, того они боятся. Но, если честно, то Ривай сам в некотором шоке от своих действий. Он хотел просто поговорить, а в итоге ведёт мальчишку к себе домой. Леви не привык церемониться, и истерика, которую Эрен устроил, в какой-то момент начала выводить альфу из себя. Хотелось сказать ему «возьми себя в руки, чёрт возьми!», но вспомнив, что парень недавно пережил, вспомнив ту небрежно брошенную фразу, Леви вдруг понял, что такое происходит с Эреном отнюдь не впервые. Да и какой смысл читать нотации абсолютно невменяемому человеку? Леви проникся каким-то сочувствием к мальчишке, возможно, потому, что Эрен выглядит так, будто только что сбежал с поля боя. Эрен выглядит как часть его прошлого, и ему хочется помочь. Его хочется исправить — как поломанную деталь, чтобы она наконец-то вписалась в цельную картину. Эрен кажется лишним в этом мире. Ривай тоже. Когда Ривай сажает Эрена на задние сидения, омега расфокусированным взглядом всё равно замечает пакет, в котором лежит купленный алкоголь — на душе становится теплей оттого, что Леви не оставил его на улице. Эрен нервно достаёт новую бутылку, дрожащими руками откручивает крышку и без зазрения совести начинает пить прямо из горла. Леви прекрасно видит в зеркало заднего вида то, что омега творит, злобно хмыкает себе под нос, но все же решает не препятствовать сему действию. Леви старается его понять. Страх толкает людей на необдуманные поступки. А Эрен все пьёт и пьёт, давится, надрывно кашляет и снова пьёт… Потому что ему действительно страшно. Потому что он надеется, что альфе его бессознательное грязное тело будет неинтересно. Ведь даже если Ривай захочет переспать с ним в таком состоянии, то Эрен будет во вселенной, в которой хочется улыбаться. Ему будет абсолютно наплевать на то, что с ним происходит. Возможно, он этого даже и не вспомнит. Когда они подъезжают к дому, омега лежит в отключке. От него пахнет рвотой и спиртом. Кажется, будто Эрен даже не дышит. Леви тихо матерится себе под нос и касается двумя пальцами сонной артерии на чужой шее — пульс есть. Значит, всё в относительном порядке. Альфа аккуратно берет Эрена на руки, попутно удивляясь тому, насколько же парень лёгкий. Он вообще употребляет в пищу что-то помимо алкоголя? За весь путь от машины до квартиры Эрен даже ни разу не пошевелился. Ривай аккуратно кладёт его на кровать, укрывая тёплым одеялом. Эрен буквально ледяной. На улице холодная осень, а этот ненормальный вышел из дома в одной футболке и лёгких джинсах. Возможно, Эрен умудрился подхватить воспаление лёгких, но думать об этом Ривай не хочет. Леви уверен, что Эрен так сильно упоролся, что даже не осознавал насколько неподходяще по погоде он одет. Эрен этого даже не заметил. Леви в смятении трясёт головой, пытаясь понять собственные действия, и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.