Попробуй изменить мою жизнь

Когда Эрен выходит из чужой квартиры, он чувствует ужасную пустоту в душе, словно он потерял нечто важное — что именно, он не знает, ведь впервые в жизни ощущает такое, и эта пустота медленно заполняет его тело, словно полую оболочку, расползаясь по венам. Становится тошно — под рёбрами сворачивается какой-то липкий клубок неправильных эмоций. Отчего-то Эрен чувствует жгучую тоску. Странно признавать, но в квартире Ривая ему было даже… Уютно. Обжигающе-ледяной ветер стелется по коже, посылая табун мурашек по всему телу. Омега содрогается от холода и грустно усмехается, наконец осознавая, насколько не по погоде он одет — лёгкие джинсы, немного висящие на худых бёдрах, чёрная футболка и кеды, на одном из которых развязался шнурок, но Эрен не обращает на это внимание. В горле начинает навязчиво першить. В руках Эрен сжимает деньги. Браслет он снова убрал в карман. Найти его так внезапно было, конечно, приятно. Ненадолго увидеть перед глазами одно из немногих счастливых воспоминаний, где Карла трезвая что-то сделала для него, но боли от этого браслета было не меньше. Воспоминания из детства всегда приносят с собой меланхолию. Эрен смотрит на деньги в своих руках — сумма небольшая, но одна мысль о том, что ему дали их просто так, заставляет внутри всё сжиматься, обливаясь странным теплом — поначалу приятно, а потом закрадываются сомнения, а огромный печальный опыт давит на плечи, и они не позволяют так просто поверить в человеческую доброту. От этого становится чертовски больно. Эрен не привык к такому отношению, да и нельзя ему привыкать, ведь, в конце концов, единственной, кто бескорыстно заботилась о нём, была его мать. И даже её заботу назвать нормальной было нельзя — Эрен догадывался об этом и раньше, но теперь знает наверняка. Ненормально рассказывать ребёнку, как пережить изнасилование, ведь так? Но возможно именно благодаря этому Эрен всё ещё жив. Карла беспокоилась о нём. Эрен должен быть ей благодарен. Омега угрюмо смотрит на свои расшнурованные кеды, чувствуя как становится тяжело дышать — морозный воздух обжигает лёгкие, а воспоминания о Карле медленно убивают, высасывая все соки. Забыть её никак нельзя (прямо как Карла и хотела) — Эрен бы не простил себе этого, но и помнить о ней слишком тяжело. Когда Эрен слишком много думает о маме, у него всегда портится настроение. Такси приезжает через пару минут. За это время Эрен всё равно успевает замёрзнуть — тело потряхивает от холода. В салоне машины у Эрена начинает болеть голова. Руки непроизвольно мнут деньги. Омега понимает, что ехать до его дома около часа, если не больше. Эрен устало закрывает глаза, облокачиваясь затылком на спинку сидения. В черепную коробку лезут мысли, но одна вытесняет все остальные, даже воспоминания о матери, и от неё внутри что-то сжимается, в горле встаёт комок, а в носоглотке начинает мерзко щипать — Ривай сказал, что приезжал в его двор несколько раз. Это пугает до чёртиков. И Эрен уверен, что слова Леви правда, ведь какой смысл ему врать. Эрен немного боится, ведь он не понаслышке знает, кто такие сталкеры. Эти люди достаточно сильно подпортили его и так несладкую жизнь. Они узнавали о нём информацию с помощью доступного сайта борделя, следили за его перемещениями с клиентами, некоторые пробивали номер его телефона и написывали отвратительные смс-ки, обычно пошлого характера. Эрен всегда блокировал эти номера, но прежде почему-то читал сообщения. «я тебя найду» «трахну во все щели, маленькая шлюха» «тебе понравится, что я сделаю с тобой» «пока я буду трахать тебя, я сожму руки на твоей шее так сильно, что хрустут позвонки и ты не сможешь дышать» «понравилось отсасывать тому жирному ублюдку, который тебя сегодня снял?» Иногда были фотографии порнографического содержания, от которых к горлу подкатывал ком тошноты. Иногда звонили посреди ночи и молчали в трубку, и Эрен слышал только громкое дыхание человека по ту сторону. Потом Эрен не мог спать — его трясло, панические атаки накрывали так сильно, что кислород застревал в горле, не давая сделать даже маленький глоток воздуха. Чтобы, наконец, закрыть глаза, омега дрожащими руками закидывал в рот таблетки успокоительного и снотворного, запивая их водкой, чтобы побыстрее вырубиться. Эрен знал, что однажды может от такого «коктейля» попросту не проснуться, но это волновало его в последнюю очередь. Эрен выбрасывал симки, ломал их, покупал новые, на самом деле страшась вообще брать в руки телефон — «ожидать» новых сообщений было попросту невыносимо. Тонкие пальцы всегда дрожали, когда он чистил переписки. Поэтому Эрен практически никогда не носит с собой смартфон и почти никогда его не использует. Однажды всё дошло до того, что преследователь выяснил адрес его дома и пришёл на «встречу». Эрен всегда возвращается из борделя на такси, выяснить этот факт было нетрудно — надо было всего лишь проследить за ним. В тот день было темно, обычно в четыре утра на улице не было ни души, и, подходя к своему подъезду, Эрен увидел крупный силуэт человека. Мужчина явно кого-то ждал. Кажется, альфа тоже его заметил, поэтому сразу пошёл в наступление, угрожающе приближаясь к замеревшему Эрену. Сердце грозилось вырваться из груди, и Эрена, как на зло, накрыл такой страх, что он просто не мог сдвинуться с места — а человек подходил всё ближе и ближе, шаг, ещё один — омега понимал, что, если он сейчас не возьмёт себя в руки, то ему придётся пережить ещё один печальный опыт. Если он вообще переживёт эту встречу. Тихо всхлипнув, впиваясь ногтями в ладони — боль немного отрезвила — Эрен, наконец, огромной силой воли, заставил свои ноги шевелиться, и отступил назад, а затем побежал. — Стой, сука, — злобно крикнули ему в спину. Омега побежал к такси, надеясь, что оно ещё не уехало — он успел, кинувшись практически под колеса уезжающей машины. Водитель, к счастью, быстро сориентировался и успел нажать на тормоз, в панике вдавливая ботинок в педаль. Эрен резко дёрнул дверь на себя, вваливаясь в салон такси. Дрожащим, сиплым голосом он назвал адрес борделя, чувствуя, как его трясёт. И через прозрачное стекло, Эрен увидел как его преследователь пинает металлическую ножку лавки, кажется, что-то злобно крича. Все слова пролетели мимо сознания Эрена, а по спине пошли мурашки. Омега догадывался, что если бы тот человек его догнал, то, скорее всего, одним изнасилованием дело бы не обошлось. Когда Эрен оказался в собственной гримерке борделя, он лёг на кровать, свернувшись калачиком, поджимая ноги к груди, но так и не смог уснуть. В клубе он провел всю оставшуюся неделю, не возвращаясь домой — напрочь забывая о приёме таблеток от биполярного расстройства. Его накрыла маниакальная фаза, и вместо того, чтобы принять нормальное решение проблемы, ведь возвращаться в свою квартиру было чертовски страшно, Эрен просто арендовал новую — очень дорогую, большую, совершенно не думая о последствиях. Захотелось роскоши. Он потратил все деньги, на самом деле, ему даже не хватило, но владельцем оказался бывший клиент Эрена, который по «старой дружбе» разрешил омеге доплатить позже — Эрен просто с ним переспал. Несколько раз. Во время мании, Эрен уничтожил достаточно большую часть имущества — залил алкоголем кровати и ковры, кажется, поджёг шторы (он этого не помнит) — утром проснулся и увидел шелковую обугленную ткань и покрытый сажей подоконник, разбил антикварные статуэтки и одно зеркало. Осколки тогда валялись по всему полу, и, пока Эрен ловил алкогольную эйфорию, танцуя по всей квартире, он наступил на один из них. Стекло достаточно глубоко впилось в пятку, разрывая мышцы. Пока Эрен дошёл до кровати, он заляпал алой кровью паркет. Боль импульсом разлилась по телу, и чтобы хоть как-то её усмирить, Эрен принял своё любимое, самое простое решение из всех возможных — он закинулся анальгетиками и алкоголем, а потом, шипя проклятия под нос и роняя горячие слёзы, самостоятельно вытащил осколок из ноги. Было тяжело, от запаха крови мутило, в глазах темнело, но Эрен справился — опыт у него всё же имелся. У Карлы никогда не было денег на нормальную медицинскую помощь, поэтому с её или увечьями Эрена, они всегда разбирались сами, по привычной обоим схеме — горсть таблеток в рот, чтобы заглушить боль, потом залить водкой рану, чтобы обеззаразить, взять иголку, обмакнув её в спирте и нитку, чтобы зашить порез. Если у Карлы слишком сильно тряслись руки или её сознание покидало тело, это приходилось делать Эрену. Поддевать эластичную человеческую кожу туповатой иголкой, протягивая сквозь неё нить, на которой оставались разводы сукровицы и ошметки мяса, пачкать пальцы в тёплой крови, слушать тихие всхлипы матери или её тяжелое дыхание, чувствуя, как по собственным щекам текут горькие слёзы — это стало привычным делом. Огромная проблема была в том, что Карла зачастую сама себе вредила — резала руки и ноги, потому что не могла справиться со своей душевной болью, пытаясь заглушить её физической. Реже её били до такой степени клиенты, а если и били, то обычно просто рассекали губы или оставляли огромные синяки. Хоть Карла и говорила Эрену, что всё хорошо, но когда зашиваешь матери собственноручно сделанный ею порез, несложно догадаться, что она врёт. Ничего и никогда не было хорошо. И вряд ли будет. Эрен же не дурак. И, возможно, помня, как Карла, напившись, вскрывала себе вены, и сидя на диване истекала кровью — пахнущая металлом жидкость так и не оттёрлась с обивки, навечно впитавшись в поролон большим уродливым пятном — и когда Эрен возвращался домой, то находил её без сознания, промывал порезы и зашивал их, шепча, что всё будет в порядке, что она будет в порядке; возможно, именно поэтому Эрен сам не режется. Отвратительные воспоминания, которые вызывают лишь рвотные позывы, не позволяют взять в руки лезвие и провести им по коже. Квартира, которую Эрен снял на этот раз, явно не предназначалась для людей его социального уровня. У его соседей была «голубая кровь», нескончаемая куча денег, хорошие манеры, изящный стиль в одежде, примерная семья (Эрен знает, что обычно мужчины именно из таких семей посещают бордель), каждый вечер ужин со свечами на огромной лоджии, классическая музыка, доносящаяся из старомодного граммофона и светские разговоры. У Эрена из всего этого набора были только деньги, которые, впрочем очень быстро заканчивались. Эрен портил им жизнь всего лишь живя с ними на одной лестничной клетке. Он принимал наркотики и слишком громко слушал музыку — либо что-то попсовое, безвкусное, либо жёсткий рок; иногда кричал, испугавшись своих видений — например, что кто-то залез в его дом и наблюдает за ним из-за угла, и от паранойи Эрен не мог заснуть; или видел своих привычных бесплотных медуз, с которым танцевал загадочные танцы, а ещё он постоянно что-то ломал — обычно это была посуда, что звонко разбивалась об пол. Однажды у клиента Эрен накурился так сильно, что просто не смог зайти в квартиру, ему не хватило сил вставить ключи в замочную скважину и он безвольно скатился по стене на холодный пол, а затем закрыл глаза и сам не понял, как уснул в подъезде. Утром Эрен проснулся в полицейском участке — явно из-за соседей. Эрен знал, что однажды это случится — с его-то поведением. Эти люди оказались даже слишком терпеливыми. Эрен никогда не доверял полиции — у Карлы всегда были проблемы с законом, точнее, в том месте, где они жили, по другому быть и не могло. Полицейские никогда не были в почёте в их районе, но эти люди в погонах переодически приезжали в это место, которое они безбожно называли «свалкой отбросов» — самое бедное место в Шиганшине. И вроде бы они должны были помогать людям, навести хоть какую-то видимость порядка в этом забытом богом участке города, но полицейские, наоборот, делали только хуже. Разводили панику, угрожая пистолетом даже мирным людям, которые подходили ближе к ним менее, чем на метр; избивали тех, кто им не нравился, или забирали более-менее ценно выглядящие вещи, аргументируя это тем, что «надо конфисковать, вы же наверняка это украли»; женщинам и омегам не давали проходу, грязно домогаясь, ведь знали, что в этом месте никто им не поможет, что все пройдут мимо. А ещё они сильнее, им попросту не посмеют отказать. А как давно известно, кто сильнее, тот и прав. Эрен ненавидел их, и хорошо запомнил тот день, как однажды кто-то убил полицейского. На рынке раздался выстрел и те, кто не побоялся, пришли посмотреть — развлечений почти не было, а убийство, какое-никакое, но всё же событие. Жестокость в этом районе приветствовалась. Эрен смотреть не пошёл, но узнал всё по слухам, которые обсуждали на каждом шагу — местным главарям достало такое отношение к себе и они убрали «служителя закона». Как говорили, труп полицейского всего лишь отодвинули в сторону с прохода, чтобы не мешался на рынке, а что местные смогли — украли. Также Эрен слышал, что его тело скормили бродячим собакам, но, возможно, это были всего лишь байки. Через пару дней, когда Эрен с матерью вышел в город — маленький омега прятался за спиной Карлы, крепко держа её за руку и смотря по сторонам, на одном из прилавков он заметил полицейский погон, прикрепленный булавкой к шатру, как украшение, как гордость, и он был испачкан бурыми каплями крови. Карла тоже его заметила и сщурив глаза, цинично усмехнулась. Эрен никогда прежде не видел такого жестокого выражения на лице матери. — Ненавижу полицейских, — сказала она, — никогда не доверяй этим мразям, Эрен. Никогда. И Эрен не доверяет. Эрен знает, что убийцу так и не поймали, а даже если кто-то и знал личность этого человека, то просто не посмел бы выдать его — иначе станет следующим разлагающимся на солнце трупом, а полицейские после пропажи одного из них стали гораздо реже захаживать в их район. Эрен очнулся лежащим на жесткой скамейке, а, открыв глаза, понял, что находится за решёткой. Перед взором всё плыло, смешиваясь в пугающее месиво, голова дико болела и кружилась, а в глотке ужасно пересохло. — Воды, — прохрипел омега, и еле переставляя ноги, подошёл к металлической ограде, обхватывая холодные прутья пальцами. Мутный взгляд омеги устремился на мужчину, сидящего за столом, и он, кажется, разгадывал кроссворд. — Что? — Можно воды, пожалуйста. — А ты заслужил? — усмехнулся полицейский, и Эрен чуть пошатнувшись, печально опустил глаза в пол. — Ладно, ладно, не смотри так жалко. Слыш, Деннис, принеси этому милашке попить, — звучит едко, — а то помрёт ещё от обезвоживания. А нам тут жмурик не нужен. И раздался смех, такой громкий, будто это была самая смешная шутка в мире. Деннис, сидящий чуть поодаль, недовольно цыкнул, но стакан с водой всё же принёс. Эрен протянул руку, благодарно принимая кружку и облегченно выдохнул. — Спасибо. — Ахахах, Деннис, ты посмотри, какой он вежливый. Эрен пропустил это мимо ушей. Отсидеть несколько суток в камере оказалось сложно — Эрен замёрз, каждые несколько часов его бил озноб, что точно являлось побочным эффектом отходняка после наркотиков, и хоть омеге и предлагали недвусмысленное предложение согреться, к счастью, никаких активных действий не предпринимали; спалось на жёстких лавках просто отвратительно, а ещё постоянно мутило. На третий день, Эрену предложили выбор: отсидеть ещё несколько суток за нарушение спокойствия граждан и недостойное поведение, или же заплатить штраф. — Я заплачу. — А деньги-то у тебя на это есть? — насмешливо. — Есть, — злобно. Когда Эрен вернулся в свою новую квартиру, там уже было чисто — никакой крови, осколков, сгоревших штор и тому подобного. Скорее всего хозяин квартиры вызвал горничных. Эрен понимал, что расплачиваться придётся чуть ли не до конца жизни, поэтому он брал много дополнительных смен в борделе, чтобы хоть как-то компенсировать ущерб и самому не сдохнуть с голода, ведь почти всю зарплату он отдавал Димо Ривзу — человеку, чьё имущество он угробил, иногда ублажая его ещё и своим телом. Через пару недель, немного накопив средств, Эрен съехал и снял дешёвую квартиру совершенно в другом районе, все ещё переводя деньги Ривзу. Второе нападение случилось где-то через год после первого. Эрена поймали прямо в подъезде. Какой-то альфа с маниакальной улыбкой затащил его в лестничный пролёт — омега даже понять не успел, что происходит, и толкнул к стене, из-за чего Эрен ударился головой, окончательно теряя ориентацию в пространстве, а затем на его тонкую шею легло кольцо из чужих рук. Затылок тогда обожгло сильной болью, а перед глазами поплыли тёмные круги. Пальцы мужчины сжимались всё крепче, большие давили то на еле заметный, немного выпирающий кадык, то смещались к яремной впадине, словно ощупывая, и одновременно перекрывая воздух к кислороду. — Пожалуйста, хватит, — прохрипел Эрен, хватаясь за чужое запястье, царапая кожу ногтями, — мне больно. — Как же долго ты от меня скрывался.. Я искал тебя.. И наконец, нашёл, чёртова шлюха. Я убью тебя, всех вас, тварей, разрушающих чужие жизни, убью, — голос звучал безумно, очень злобно, в нём сочилась такая ненависть, что обжигала почти так же сильно, как и сдавливающие шею пальцы. Эрен боится смерти. Даже если это было избавлением от всех его проблем, просто Эрен знал, что вместе с ними исчезнет и он сам — ничего не останется, ничего, кроме его разлагающегося тела в холодной земле. Никто даже не придёт на его могилу, никто не будет по нему скорбеть. Попросту некому было приходить. Поэтому Эрен всеми оставшимися силами цеплялся за свое жалкое существование. Паника жёстко долбила в виски, заставляя дёргаться, вырываться, хрипеть, но альфа, не церемонясь, вновь приложил Эрена головой об стену, усмиряя. Из последних сил, Эрен царапал чужие руки ногтями до крови, но эффекта не было — его всё также крепко держали, лишая кислорода. Зелёные глаза Эрена начали закатываться под веки, а собственные руки повисли плетьми по бокам — сознание окончательно покидало его тело вместе с жизнью. В голове билась одна единственная мысль: «Я сейчас умру». «Умру». «Я не хочу умирать». По щеке скатилась горячая слеза. Эрен понимает — это конец, какой-то незнакомец убьёт его в подъезде только из-за того, что, кажется, он ненавидит тех, кто торгует собственным телом. Собственным телом. С каких пор за это убивают? «Почему именно я?» — последняя мысль. Осталось совсем немного. Пять. Лёгкие горят диким огнём, причиняя ужасную боль, а перед глазами сплошная мутная пелена. Четыре. Адреналин бешено бьёт в виски вместе с кровью, отчего шумит в ушах и разрывается голова. Три. Лицо Эрена окончательно краснеет. Два. Эрен закрывает глаза, безвольно повиснув в чужих руках, безжалостно сжимающих его шею. Оди… В квартире напротив слышится звук открывающегося замка — хотя, это наверное, просто посмертные галлюцинации от недостатка кислорода. Эрену просто очень хочется, чтобы его кто-нибудь спас. Но его почему-то внезапно отпускают и он как подкошенный падает на холодный пол, ударяясь коленями. В голове сплошной зудящий шум, но Эрен, кажется, слышит топот убегающего по лестнице человека — не состоявшийся убийца, скорее всего, испугался свидетелей, а, может, просто решил, что омега уже мёртв. — О господи, вы в порядке? — из-за спины омеги донесся обеспокоенный женский голос. Эрен сидел на холодном полу, держась за шею и истошно кашляя, в панике пытаясь начать дышать. Сквозь мутную пелену слёз, он увидел расплывающееся лицо девушки, которая присела рядом с ним. — Я… Я не знаю, — еле выдавил Эрен, понимая, что ему больно говорить. Девушка протянула ему руку. Эрен, говоря себе: «забудь о том, что ты не любишь прикосновения, только что тебя касался ещё более отвратительный человек, давай же, Эрен, хуже уже не будет, ты позволяешь всем касаться тебя, тупой ты кусок дерьма», всё же принял её. Ему надо подняться. — Спасибо, — прохрипел Эрен, стараясь незаметно вытереть ладонь об джинсы. — Что с вами случилось? Я услышала шум в поезде, вот и вышла. — У меня… Всё в порядке, — глупая улыбка, которая отняла у омеги последние силы. Чтобы вновь не упасть, Эрену пришлось схватиться за стену. — Ну… Ладно, — явное сомнение в голосе, — может, вам помочь дойти до квартиры? — Я… Я сам, — сказав это, Эрен направился к лифту, еле шевеля ногами и все ещё держась за пострадавшую шею. Девушка смотрела ему вслед, кажется, с жалостью. Не важно. Как только Эрен оказался у себя, он закрылся на все замки, а потом выпил столько таблеток обезболивающего и успокоительного, что его начало тошнить. Кое-как удержав всё в своём желудке, Эрен залез в ванную и просидел там около тридцати минут, жёстко оттирая свою кожу и пытаясь осознать произошедшее. Выйдя из ванной комнаты, Эрен рухнул на кровать, заворачиваясь в одеяло. Он закрыл глаза, чувствуя, как подкатывают слёзы — горло всё ещё болело, дышать было сложно, а от мысли, что его пытались убить, накрывала паника. На следующий день Эрен поменял место жительства, решившись на серьёзный шаг — выкупил квартиру в новом, к сожалению, тоже не очень хорошем районе, но на большее денег не хватало. Плюсом было то, что дом находился достаточно далеко от его предыдущих мест обитания, но, к сожалению, квартиру там снять было нельзя. Через неделю, которую Эрен провёл, не выходя из дома, с трудом отпросившись с работы — снова придётся брать больше клиентов, чтобы возместить ущерб своим внеплановым отпуском — омега узнал, что человека, напавшего на него, поймали. Случайно узнал, в интернете, которым он редко пользовался, всплыла статья. И Эрен узнал лицо на фотографии. Сталкером оказался какой-то псих с детской травмой, убивающий омег-проституток и Эрен, кажется, первый, кто выжил после встречи с ним. Эрен знал, что он не один такой — подвергающийся нападениям — некоторым работникам борделя пришлось тоже пришлось столкнуться с преследованиями, угрозами и покушениями. Эрен мельком слышал их разговоры, ведь в общении он не участвовал — он с трудом помнил, кого и как зовут. Скорее всего, те подростки из парка тоже были сталкерами, только менее опасными и им, вроде как, от Эрена нужен был лишь секс. Омега надеется, что то, что Ривай с ними сделал — что именно, он не знает, но капли крови на асфальте, которые было видно даже в сумерках, красноречиво говорили сами за себя — остановят их от дальнейшего преследования, иначе ему придётся снова переезжать, но в этот раз всё так легко не получится. И Эрен очень надеется, что Леви не один из таких людей — многолетний опыт и томящаяся под рёбрами паника от пережитого не дают просто так поверить этому человеку. Но единственная рациональная мысль успокаивает, ведь, если бы Леви хотел, то Эрен бы никогда не смог покинуть его квартиру, разве не так? Ривай мог и убить, и трахнуть его (второе Эрен сам предложил), только ничего из этого альфа делать не стал, даже по относильному согласию омеги. И всё же напрягает — они живут слишком далеко друг от друга, но Леви всё равно приезжал и ждал его, возможно, по несколько часов. Альфа слишком странный, и Эрен, как бы не хотел, не может поверить в чужое, искреннее волнение о нём. Эрен не знает, по чистой случайности или по каким-то другим причинам, но Ривай оказался в нужном месте в нужное время — не знает, но всё равно испытывает благодарность. Благодарность, которую ему сказали выразить лишь в простом слове «спасибо», а не в сексе. Ещё больше удивляет Эрена то, что он рассказал альфе немного о своём прошлом, ещё больше — то, что Леви вообще об этом спросил. Эрен не знает, нормально ли говорить о таком, но проблемы в этом не видит — если бы Ривай захотел узнать всё от начала и до конца, омега не стал бы молчать. Если бы захотел узнать количество его клиентов, хотя Эрен даже сам этого не помнит, или количество изнасилований, или то, в каком возрасте случился его первый раз, да вообще что угодно — Эрен бы рассказал. Понятие «личная жизнь» ему всё равно не знакома — его научили отвечать, если спрашивают. И обычно так делал Аарон, ведь чаще всего Эрен контактировал именно с ним, а ещё этот человек, кажется, не знал о понятии «совесть» Аарон вообще единственный из всех людей, с кем Эрен провел очень много времени. «Спишь с клиентами Карлы, помимо меня?» — однажды спросил он с усмешкой на тонких губах и блеском в чёрных, пугающих глазах. Эрену ничего не оставалось, кроме как тихо произнести «да». «Помнишь, я говорил, что твоё призвание быть шлюхой?» — словно ежедневное напоминание о том, где место Эрена. Аарон любил спрашивать это во время секса, жёстко кусая омегу в плечо или больно впиваясь пальцами в его каштановые волосы, грубо дёргая на себя. Эрен, смаргивая горячие слёзы, неизменно отвечал «да». «Скажи, тебя много кто трахал?» — Аарон щурит глаза, внимательно смотря на омегу, перемещая взгляд с его огромных, пустых глаз на яркие засосы. «Много», — говорит Эрен, безразлично уставившись на чужое лицо. «Нравится?» — мерзкая ухмылка. Глотая ком в горле, чувствуя как разрывается его душа, а желание закричать «нет», срывая голос, становится практически непреодолимым, Эрен разламываясь на части, всегда отвечал «да». «Да, мне нравится всё, что со мной делают». «Да, я не достоин большего». «Да, я сам этого хотел». Эрен верит в эти слова. Расплатившись с таксистом, который недовольно посмотрел на смятые буквально в комки деньги, затем перевёл презрительный взгляд на Эрена — омега лишь виновато пожал плечами; мужчина всё же принял разноцветные бумажки, а Эрен расслабленно выдохнул и скрылся за металлической подъездной дверью. Квартира встретила его отвратительным хаосом. Эрен же ушёл из дома, оставив всё как есть — он ведь надеялся вернуться в тот же вечер, но по нелепой случайности задержался у Ривая на два дня. Пол был испачкан красками, он был липким из-за апельсинового сока и от него тянуло сладковатым запахом спирта. Водка пропитала весь воздух в этой комнате. На паркете блестели сломанные диски, а на полках была разбросана еда — некоторая уже испортившаяся. Даже кровать была грязной — какая-то абсурдная, приторно-яркая картина лежала сверху, а рядом валялись кисточки и разлитая на простыни розовая гуашь. Эрен ненавидит в себе всё — своё тело, свою жизнь, свою сущность, свою болезнь и, конечно же, свои срывы — ведь именно из-за них его квартира постоянно превращается в свалку, хоть он всеми силами и пытается уберечь то единственное, чем так сильно дорожит. Своим спокойствием и стабильностью, которые у него и так слишком часто отбирают. Видимо, плохо старается. На самом деле, это первая квартира Эрена, в которой он пытается поддерживать такой порядок, потому что устал от хаоса, устал от грязи, которой был пропитан насквозь. Потому что возвращаться из борделя — его личного ада — в дом, где всё также было перевернуто вверх дном, на протяжении нескольких лет оказалось просто невыносимо. Эрен помнит, и сейчас эти мерзкие чувства накрыли с головой. А ещё эта квартира была именно его — не съёмная, ключи и доступ к ней были только у Эрена, и эта ещё одна причина, почему он так сильно ею дорожит и почему не хочет переезжать. Сломанные диски было чертовски жаль, буквально до слёз, ведь стольких усилий ему однажды стоило на них заработать. Смотреть на свою квартиру совершенно не хотелось, он боялся, что может увидеть что-то ещё, что расстроит его ещё сильнее, да и на уборку сил абсолютно не было. Сейчас нет смысла выискивать собственные ошибки. Эрен сделал шаг вперёд и сразу же зацепил ногой кучу бутылок, что отвратительно громко звякнули и покатились в разные стороны. — Чёрт… Голова начала болеть ещё сильнее. Мигрень, томящаяся в черепной коробке безжалостно убивала. Эрен понимает, что сейчас единственное, что он может сделать — это лечь спать, и быстро, насколько мог, подошёл к своей кровати и скинул с неё весь хлам. Картина небрежно упала на пол, простыни — туда же, кисти полетели под шкаф, но Эрену было всё равно. Тело начинало трясти от усталости, напряжения и холода. Через силу омега достал новые постельные принадлежности и кое-как постелил их на матрас, который тоже был немного испачкан розовыми пятнами. Заворачиваясь в тёплое одеяло, Эрен внезапно вспомнил, что Леви дал ему свой номер телефона, и омега, зная, что никогда ему не позвонит, всё равно почему-то улыбнулся уголками губ. Зачем-то он залез рукой в карман джинс и попытался найти маленькую бумажку. Она была на месте. Как и браслет. Это чертовски глупо, но кажется будто это всё произошло неслучайно, будто судьба дала Эрену возможность стать чуть счастливее, совсем ненадолго.. Но Эрен не хочет надеяться, не хочет верить в это — надежда никогда не приносила ему ничего хорошего, только страдания — поэтому он спишет такие мысли на больной бред, ведь с каждой минутой ему становилось всё хуже. Тело ужасно знобило, щёки горели, а в горле мерзко першило. Кажется, у него поднялась температура. Но к счастью, Эрен быстро уснул.