Глава 6
Последствия
Ему снился сон: поле битвы, кругом павшие, жуткий смрад и кровь, туши лошадей и тела воинов, их без разбора клевало воронье, поломанные мечи и копья, торчащие стрелы и тёмные клубы дыма, стелющиеся по земле. И белый снег, который медленно крупными хлопьями падал с неба, укрывая собой погибших. Рич осмотрелся. —Чувствуешь запах снега?— тихо спросил женский голос. Рич обернулся. Рядом с ним стояла Зои. На ней не то длинное светлое воздушное платье, в котором она его встретила, совершенно другое – черное, короткое из тяжелой плотной ткани. Высокие сапоги и перчатки. Волосы взяты в высокий хвост. И вся её одежда украшена камнями трёх цветов – черный, зелёный и светло-зелёный. На поясе в ножнах висел меч с золотой рукоятью. На лице Зои нет того, что он увидел в их первую встречу, виделась печать войны, скорбь и усталость, а в глазах плескалась ярость. — Я его больше не чувствую, — призналась она. — Помнишь, год назад мы любовались снегом: Роза ловила его руками и рисовала цепочку следов, ты подбрасывал её вверх, а потом мы лепили снежную деву, пили горячий чай. Тогда я чувствовала запах снега, такой свежий и чистый. А теперь... Как так могло случиться? Неужели эта тварь сильнее всего человеческого? Теперь для меня снег имеет запах пепла... — Не говорите так!— воскликнул мальчишка лет двенадцати, возможно, чуть больше, который оказался рядом. Темноволосый, худой и довольно высокий для своих лет в кожаных доспехах. На поясном ремне висел довольно дорогой меч с одной стороны и кинжал с другой. Хоть мальчик и был юн, но глубоко в глазах царила боль того, кто прошел не одну битву.— Вы всегда чувствовали запах снега! — уверенно заявил он. — Вы не могли потерять чистоту своего сердца! — Это война, Ваше Высочество,— тихо сказала Зои. — Здесь не так страшно потерять чистоту сердца, как самого себя. — Мы все знали его, — тихо ответил мальчик. —Как он мог так поступить с нами? — За него говорит тьма. Временами, мне кажется, что от того, кого мы знали, ничего не осталось, его убили, но это всё равно лицо нашего друга... Ваше Высочество, вам не стоит отходить так далеко от лагеря. — Мой брат сейчас в другом лагере, помогает пострадавшим. Как член королевской семьи я должен присутствовать на ритуальном захоронении и что-то сказать. Это мой долг. К тому же я владею огнём... Зои тяжело вздохнула. — Я попросила об этом генерала – он выполнит ритуал. Ваших сил не хватит, но за вами слова. Я отправлю кого-нибудь, когда вы подготовите речь. — Не стоит, я могу сказать сейчас. Некоторое время спустя солдаты в доспехах вышли из палаток и встали перед полем брани, перед полем, полным костей и тел, перед врагами и товарищами. Каждый держал в руках по несколько окровавленных медальонов с именами. И каждые держал в руках чашу с вином. Мальчик тоже взял в руки чашу. — Братья! — Рич не узнал собственный голос. — Сегодня мы с вами стали свидетелями ужасающих последствий. Наши товарищи отдали свои жизни за то, чтобы мирные жители смогли спастись от рук Хранителя. Это была бойня, братьев было мало, но они не боялись и шли вперёд, потому что за их спинами были их семьи. Теперь за нами обязанность рассказать о случившемся и не допустить повторения.Пока помним – они живы! — и Рич поднял чашу, затем поднёс к губам и отпил. — ПОКА ПОМНИМ – ОНИ ЖИВЫ!— подхватили солдаты и так же подняли свои чаши, а затем осушили. Им налили ещё. —Хоть я и отношусь к королевской семье и юн, но это не значит, что нуждаюсь в защите, —вперёд выступил мальчик-принц.— В защите нуждаются те, кто остался за нами. Я обещаю вам, подданные Пангеи, что не сбегу, как бы страшно ни было. У меня, как и у вас, есть дом, есть семья, которую я, как мужчина, должен защитить. Мой дом – это Пангея, моя семья – все жители Пангеи. Я пришел не как принц, а как оруженосец, теперь иду с вами как солдат, я бился с вами и не намерен отступать. Королевская семья, может, и забудет со временем, какой подвиг совершили наши братья, летописцы напишут пару строк об этом сражении, но я не забуду. Тот, кто видел это, не забудет, — принц поднял чашу и обратился к полю с павшими. — Я клянусь, что помешаю планам Хранителя! Клянусь, что не забуду о вас! Клянусь, что защищу ваши семьи! Они узнают о вас, о вашем подвиге. Скажите, сколько всего наших братьев полегло? Воцарилось молчание. Из толпы вышел человек и, сглотнув, ответил: — Семь тысяч триста восемьдесят четыре, Ваше Высочество. Мальчик-принц закрыл в бессилии глаза, тяжело вздохнул и сказал: — Я лично перенесу их имена на братский камень. Никто не должен быть забытым. Пока помним – они живы! — и принц поднял чашу с вином. — ПОКА ПОМНИМ – ОНИ ЖИВЫ!— подхватили солдаты и так же подняли свои чаши. Рич видел, как его рука в шрамах, ссадинах и неотмытой от грязи провела над полем, и оно воспламенилось. Дыма не было, тела превращались в прах. Вскоре перед глазами осталось голое поле. И один камень. Мальчик-принц своими руками царапал имена погибших на грубый камень, хотя мог использовать свою силу. К нему присоединился Рич, затем Зои, потом и остальные солдаты. Рич понимал, что то, что они делали, тяжелое эмоциональное и моральное испытание. Но армию можно мотивировать только собственным примером… Рича разбудила мелодия. Женский голос пел знакомую ему песню, именно ту, что он услышал в лесу. Та самая песня про деву-Розу. Комната, которую занимал Рич, была довольно маленькая. Помещались в ней односпальная до ужаса скрипучая старая кровать, тумба, шкаф, стул и стол. Было предположение, что эта комната рассчитана на прислугу, потому как Клео, провожая его сюда, обмолвилась, что эта и комната по соседству самые маленькие комнаты в доме, рассчитанные лишь для ночевок. Располагались они на первом этаже ближе к кухне, окна выходили в сад, а двери в зал. Рядом с его комнатой находилась лестница на второй этаж, а под ней дверь и спуск в подвал. Как раз таки из подвала и доносилась музыка. Рич на ощупь спустился по бетонной лестнице вниз. Здесь было очень светло, бледно горели свечи, от них исходил холод. На подвал это мало походило, скорее старинная изыскано убранная гостиная. Но Рича привлек призрак, играющий на рояле и поющий эту песню: А на краюшке его уголка Тихо сидит Дева-Роза… Призрак прервал свою игру и обернулся к Ричу. — Кроме Клео ко мне никто из домочадцев не приходит послушать, — призналась девушка. — Я видела вас. Вы друг Клео. — Да, меня зовут Рич Картер, — представился Рич. — А я Амелия, — ответил призрак. — Я вас разбудила? — Это к лучшему: плохой сон, — честно сознался Рич. —Кто такая дева-Роза? —О, это сказка. Сказка о том, как хранительница людских снов и грёз молилась о собственной мечте. —Её желание исполнилось? —Богиня Любви не может быть с любимым, а Богиня Ночи плачет по ночам. Как у мечты может исполниться желание? Мечтам не снятся сны, а сны не умеют мечтать. Таков закон. —Глупый закон. —Она с вами согласится. Исполнять людские желания, но не иметь своего, это очень печально для человека, который хочет взаимности, но никогда не получит. Дева-Роза так же и очарованием владела, потому и страдала. Кто захочет полюбить девушку, которая может очаровать и остановить многотысячное войско? — В итоге она нашла свою мечту? — Да, она полюбила и была любима. Этот человек не боялся ни её чар, ни чар других обольстителей. Он любил её, потому что она была для него не просто возлюбленной или истиной любовью, а настоящим другом.***
Рич проснулся довольно рано. Потянулся и выглянул в окно. Небо бело-серого рассветного цвета. Такое же небо было и тот ужасный день, когда… Поднявшись с кровати, Рич вышел в коридор и отправился в ванную. Полумрак и холодный кафель. Кандалы обожгли кожу. Рич снова замотал серебряные браслеты полотенцами и умылся. С кухни доносился приятный аромат завтрака, в зале дверь в сад была открыта, снаружи кто-то дрался. Рич поспешил на голоса и шум. Клео дралась с мужчиной-фейри, однако… это была тренировка. Когда появлялась возможность кому-то из них точно напасть на другого, то они просто говорили об этом, а не пользовались представленным случаем. — Удар с разворота хромает, — заметил фейри. Ричу он показался знакомым. Вроде, это был водяной оборотень келпи: всклоченные черные волосы, бледная кожа, яркие неестественно зелёные глаза, светло-зелёная рубашка, надетая наизнанку, темные брюки и ботинки. — Расслабилась, — сказал другой мужчина, вальяжно сидящий за белым кованым столиком и покуривая трубку. Он же и заметил Рича. — У нас гости. Клео обернулась к дверям. В этот раз на ней трикотажные спортивные штаны серого цвета, кроссовки и зелёная майка. На одежде видны следы грязи, земли и травы. Волосы убраны в растрепанную косу. — Готовишься к нападению? — спросил Рич. — И тебе доброе утро, — выдохнула Клео, вставая в оборонительную позицию. — Почти. Размышляла над тем, как снять с тебя кандалы. В гараже есть напильник, мне придется быть очень осторожной, иначе руку тебе отпилю случайно. Фейри воспользовался возможностью и напал, однако Клео очень точно смогла блокировать его, и сама нанесла удар в живот. Это случилось очень быстро и очень точно. Фейри ухнул и упал на землю, держась за живот. — Я, конечно, знал, что ты хорошо дерёшься, — заметил Рич, прислонившись спиной о косяк и скрестив руки, — но чтобы так. У тебя очень точные удары. — А ты умеешь драться?— спросила Клео, развернувшись в его сторону, пока фейри приходил в себя. — Да, —ответил Рич, на что она поджала губу. — Говорят, у Богинь есть своя техника, которую трудно освоить, но она очень эффективна. Покажи мне основу. Ей, конечно, так просто нельзя научиться, она, вроде, заложена в твоём сознании из прошлой жизни. Как катание на велосипеде. — Это не велосипед, скорее, как умение плавать – в критической ситуации есть возможность на спасение. Я всего несколько раз использовала её, поэтому не всё запомнила, обычно чередую её с Джит Кун-До, так удобнее. Она показала несколько приёмов, движения были плавными, но Рич знал, что используй она силу, железный кованый столик разлетелся на куски. Многие выпады совпадали с высвобождением энергии. То, что он постигал медленно, годами, Клео овладела довольно быстро, времени ушло меньше года. К сожалению, сейчас он не мог ни о чем другом думать, кроме как о снятии браслетов. Они стали жечь кожу даже сквозь ткань. Он прекрасно знал, как от них избавиться, и как снять проклятье с ноги, которая медленно чернела, каждый день продвигаясь по сантиметру. Он помнил слова той женщины в сером. Как и её какой-то частью своей прошлой жизни. — Это проклятье, — сказала она, кивнув на его ногу. — Его можно снять, используя Хрустальное сердце. Ты можешь это сделать. Я помогу тебе, исцелю тебя. Просто вынь его вместе с бьющимся сердцем маленькой богини и отдай мне, или сам использую его силу, а я подскажу как… — Нет, — твердо произнёс Рич. — Я не предам Клео. Она мой друг! Единственный! — Но ты умираешь, — продолжала противница. — Твоих сил не хватит, чтобы снять проклятье. И её тоже. Только Сердце… — Я готов. — Очень глупо. — Оправдано. Она подарила мне дружбу, в моих же силах её не предавать. Я могу потратить все силы на снятие проклятья, даже лишиться их, но не сделаю этого. Пока я жив и могу ей помочь, то не стану злоупотреблять её доверием. В этот момент Клео выпустила яркий сияющий шар с ближайший куст, который моментально вспыхнул и обратился в пепел. Рич не боялся её, нет. Он просто не мог найти более точного определения для тех чувств, который испытывал к ней. Он уважал её как человека, слушателя, ценителя, друга. И заметил странную вещь: когда он говорил с кем-нибудь о поэзии, искусстве, истории, то поддерживали разговор чисто из такта, с гораздо большим интересом с ним пытались завести разговор о наследии компании, его должности и об акциях. Даже за неимением чувств Клео осталась человеком, ведь из бесед с ней он выносил больше знаний, забывая о разнице в возрасте и социальном положении. Человек она хороший. Многие девушки его возраста перешли с высокохудожественной литературы на макулатуру, именуемую «модный журнал», а ему, как человеку, выросшему на старых устоях английского общества и под четкими наставлениями отца, тяжело общаться с деградированным окружением. И Клео ко всему прочему тоже. По вчерашнему рассказу, он осознал, насколько они похожи. — На сегодня достаточно, — сказала Клео. Фейри попрощались и растворились. Клео обратилась к Ричу. — Вчера не было времени и возможности. Пойдём, помогу тебе снять эти штуки, — кивком она указала на кандалы. — Хочешь попытать счастье? Чем? — Проверенным методом – напильником. В гараже на этот раз было куда светлее, чем вчера. Клео провела его через сад в обход из-за грязной обуви. Уже в гараже она на удивление очень быстро отыскала напильник, расставила табуретки и закрепила руку Рича на столе, а кожу обернула еще в два-три слоя ткани для безопасности. Какое-то время они молчали. У Рича закралось подозрение, что ничего не получиться, но затем убедился в обратном, когда металл поддался Клео. — Если честно, я всё думаю об Андросе Клиффорде, — признался Рич, спустя какое-то время тишины. — Мы не найдем подробностей того, что с ним случилось. И у меня его воспоминания. Хранитель сказал тогда, что я – его перерождение, но я в это не верю. А ты веришь? Клео остановилась и посмотрела на него безразличным взглядом. На мгновение показалось, что она не может решить, какое выражение лицу придать, чтобы выглядело правдоподобнее изумление, но вышло какое-то растерянное и неуверенное. — Это все зависит от тебя самого, — ответила она и вернулась к работе. — Если ты примешь это, то автоматические станешь моим мужем. Точнее Ветон, а раз я – её перерождение, то по логике, сам понимаешь. А не совсем Ветон, потому что часть моей души с воспоминаниями о прошлом засела в Хрустальном сердце. Выходит я Ветон и не Ветон одновременно. Нечто новое. У тебя же воспоминания тебя прошлого. И они возвращаются. — Сегодня приснился сон о битве, — признался Рич и вздрогнул, когда напильник зацепил оголенный участок кожи руки, когда кандалы треснули напополам. — Другую руку, — попросила Клео, снова обвернула тканью и начала пилить. — Здесь очень многие картины прошлого оживают. Мне тоже снится поле боя. Кругом тела, кровь, а я иду и думаю, как уничтожить Хранителя. — Я видел принца из прошлого. Юного. Он скорбел по погибшим. То еще зрелище. И Ветон была рядом с ним, он назвал её учителем… Клео промахнулась, и напильник соскользнул на стол с глухим звуком. — Ветон в прошлом была учителем, — ответила она. — Учила принцев. Один из них был Торном Эйдена Максвелла, а вот второго… — Тот мальчик упомянул старшего брата, может это и был тот принц. Когда же у нас будет нормальная жизнь? — Разве до этого она была не такой же ненормальной? — Скорее не такая сумасшедшая. Обычная жизнь. В ней найдётся место для драм, трагедий, комедий, счастья и мечтаний, и мы будем вместе с теми, кем дорожим, от первой встречи до самого конца. — Это явно не та жизнь, о которой ты говоришь. В моей жизни только драма и трагедия. — Не спорю, Мельпомена оставила тебе свою маску*, но ты не переживай, не все настолько плохо, как ты думаешь… Его медленно убивает проклятье, и единственное, что может спасти, находится у неё в груди, рядом с органом, гоняющим кровь, а может и в нём самом, но он не может. Это перечеркивает все его принципы. Он не может переступить через себя, а затем через друга. А друг ли она ему? Красавицей она не была, точнее ещё не стала. Влюбиться в неё – ошибка та ещё. Он не может позволить такую роскошь. Но Ветон в прошлой жизни была его женой и матерью его ребёнка. А Клео? Угловатая и упертая. И слишком холодная. Больше, чем может быть в шотландце, больше, чем в английской девушке. Нет, она не такая. Это всего лишь последствия воздействия Сердца. «Любить Богиню – ошибка» — однажды сказал кто-то. Возможно, это слова из прошлого как напутствие на будущие. Вот только нельзя говорить эти слова вслух. Второй зачарованный браслет звякнул, оповестив о свободе от кандалов. Рич тут же потёр запястья. — Спасибо, — сказал он с улыбкой, но Клео повернулась к нему спиной, убирая напильник в ящик с инструментами. Какие же могут быть последствия любви, которая еще даже не сформировалась? Да и останется ли он в живых после того, как проклятье перейдет с ноги на тело?***
— Джек! Ты должен отменить вашу свадьбу с Айнсли! — с этих слов Клео начала утро за завтраком, когда невеста брата еще не пришла. Так рано вставал только Джек и она, временами и Говард, но только не после вечерних пьянок, и не во время перерывов в работе, однако сегодня вскочил так рано и он. Клео знала, что найдет Джека в кабинете отца, поскольку сейчас они заняты составлением плана кого и куда сажать из Маклейнов «версия нулевая», потому что Айнсли с тётей Элиз решат все по-своему. — Что?! — удивился Джек. — Пойми, это для её же блага! — продолжила Клео, не решаясь подойти ближе к столу, где сидели мужчины, поскольку брат есть брат и он частенько забывал, что его сестра девушка. — Хранитель кольца еще жив. Боюсь, что он будет нам угрожать. — Ты же убила Донована Дугласа, — первым из оцепенения вышел Говард, отложив свои очки для чтения. — Ты отрубила ему голову. — Не совсем убила, точнее, дала нам небольшой перерыв. Дело в том, что Хранитель – злой дух, ищущий себе оболочки, в этот раз он нашел в кого вселиться намного быстрее, чем я рассчитывала. И оказавшийся в лесу Рич Картер с кандалами, блокирующими силу, тому подтверждение. — Бред! — фыркнул Джек. — В каком-то смысле, Клео права, — вступился Говард. — В прошлый раз это убило Джоклин, когда она вмешалась. Мы сейчас не может так рисковать. Думаю, стоит отложить свадьбу, а Айнси отправить домой… — Но пап! — Она в опасности. — Из-за меня?! Это я криворукий?! — Джек вскочил с места и стал нарезать круги по кабинету, точно дикий зверь. — Не смог убить какого-то тёмного мага, когда была возможность?! Это оплошность Клео, — он остановился и указал на сестру рукой. — Почему мы должны страдать из-за неё?! Мы просто уедем отсюда. И тебя заберём. Клео пусть тут останется. — Ты себя хоть слышишь?! — прогремел Говард, встав из-за стола. — Разве я этому вас учил? Бросать родных в беде?! Клео – твоя младшая сестра! — Она бессмертна, а мы нет. Так почему мы должны погибать из-за неё? — Он прав, пап, вы не обязаны это делать, — вмешалась Клео. — Ты посмотри на неё! — в этот раз Говард махнул на неё рукой, обращаясь к Джеку. Он хотел что-то сказать, то сын перебил: — У неё же эмоций нет. И чувства атрофировались. Как она может переживать за нас, когда ничего не испытывает? Никакой эмоциональной привязанности? — Может, я ничего не чувствую, но это не значит, что я вас оставлю в опасности. Если говорить начистоту, то для меня никогда не существовали понятия «любовь» или «ненависть», — призналась Клео. — Для меня остались загадкой чувства. Однако семью я воспринимаю как отправную точку в дальнейшую жизнь, а любовь семьи как обещание. Любовь для меня не эмоции, а поступки людей. Ты обещал нас защищать, и ты выполняешь своё обещание. Так дайте же и мне показать свои чувства, по крайней мере, так. Я обещаю, что никто из вас не пострадает. Если ты действительно любишь Айнсли, то точно спасёшь её. — Да! Я люблю её! — Джек был готов что-нибудь сломать, желательно голову Клео. — Я не мог без неё прожить и дня! Единственная, кто смог понять и не пыталась изменить. Это не такое уж, как вы думаете, спонтанное решение. Я сомневался больше года. А сейчас, когда я сказал ей о своих чувствах и намерениях, то вы хотите заставить забрать слова назад?! Я – Маклейн! Черта с два я её оставлю! И не думаете, что он в положении. Просто я её люблю! — Ценю, что ты до такого сам додумался, — буркнул Говард. Клео никак не ожидала подобного признания от Джека. Он был невыносим и заносчив, но чтобы влюбиться так сильно… На тренировке мысли все время возвращались к ней, она не могла сосредоточиться на движениях. Если бы у неё остались чувства, то возненавидела ли она себя в подобной ситуации или нет? *«Мельпомена оставила тебе свою маску...» — Клео говорит о греческой музе трагедии Мельпомене, у которой главный атрибут – маска трагедии.