Уличная магия 2: Маскарад

Я начинаю подозревать нечто странное еще до пятой бутылки. И даже до того, как Гаара прогуливается за добавкой, чтобы мы могли продолжить отчаянные «лечебные» посиделки. По взглядам. По нечаянным касаниям. Даже по тому, как они чокаются друг с другом – в звоне двух стеклянных бутылок играет нервная дрожь. Эти двое… нравятся друг другу. Киба – испокон веков мой лучший друг, который всегда считал однополый интерес жуткой неизлечимой болезнью. И Гаара – мой личный психолог, который когда-то пообещал себе не влюбляться… Теперь я имею честь лицезреть светотехника, посапывающего на плече смущенного до алого сияния дрессировщика. - Ни слова, - Киба шепотом отвечает на мой вопросительно-изучающе-насторожено-удивленный взгляд. - Нет, я не могу смолчать. Как так? - Не знаю. - А как же волосатые яйца? - Об этом речи не идет! – Инузука краснеет еще пуще. Акамару позволяет мне положить голову ему на бок, а валяющийся кверху пузом Кьюби внезапно начинает вилять хвостом. Он лежит буквально в десяти сантиметрах от моего живота – пригрелся под хозяйской ладонью. - Он же парень. - А то я как-то не заметил, - ядовитые нотки в голосе Кибы скорее насмешливые, чем злые. - И что? Что ты чувствуешь? - Не знаю, сказал же. Отцепись, зоофил. - Ревнуешь своего пса? – зарываюсь носом в белесые лохмы собаки. – Какая у тебя многогранная сложная ситуация… - Я вам не мешаю? – сонно спрашивает Гаара, растягивая губы в улыбке, но не открывая глаз. – А то могу отчалить в спальню, а вы тут посплетничаете. Киба так озадаченно кусает нижнюю губу, что я едва сдерживаю смех. На сытый желудок и правда думается легче. Конечно, убить Саске хочется не меньше, но это желание хотя бы осознанное. А вообще какого черта я пью второй день подряд? - О чем думаешь? – шепотом интересуется Инузука. Поудобнее устроившись на боку Акамару, складываю руки рядом с головой. - Да ни о чем. - Врешь. - Если знаешь о чем, зачем спрашиваешь? - Я недавно разговаривал с Сакурой и Саем, - неожиданно вклинивается светотехник. – Они жаловались на Учиху. Харуно сказала, что он уже давно нигде не светится, не выступает. Вытащить его куда-то невозможно, как и добиться внятных ответов. Он поругался с Какаши, когда тот пытался выяснить причину вашей… ссоры. Не удивляйся, все уже знают. - Знают, что мы были вместе? – «вместе» какое-то неподходящее слово. Слишком теплое и простое для нас. - Ну, на самом деле многие догадывались. - А что Сай? - Как всегда юлит. Но он подтвердил слова Сакуры – Учиха занят чем-то настолько, что даже на провокационные сообщения не отвечает. Хмурюсь и вздыхаю. Что задумал? Что делает? И зачем? Все так очевидно и в то же время кошмарно запутано… клубок разноцветных ниток без начала и конца. Еще эта история с Итачи не дает покоя. В этом пазле слишком много деталей, а у меня не так много свободного времени, чтобы поместить каждую на свое место. Разговор обрывается, потому что продолжать не хочется. Пока Гаара и Киба пытаются придумать, как бы им не разрушить тонкую грань взаимной симпатии, я прокручиваю в голове странный сон, который приснился мне этой ночью. «Кого любит бог, тот долго не живет»? И с чего это мое подсознание зацепилось за подобные поговорки? Не так уж и страшно, но не по себе становится. Только регулярных кошмаров не хватало для полного счастья. Краем глаза замечаю, что Киба тоже начинает клевать носом. - Отправляйтесь спать уже. Вам на двоих постелить? – откровенно издеваюсь, поглядывая на друзей. Гаара фыркает, а Киба преодолевает новый порог алого излучения. – Либо вы вдвоем в спальне, либо я с кем-то. Решайте, а то я усну прямо на собаках… Пользуясь тем, что Инузука не видит его лицо, светотехник смотрит в мою сторону и коварно ухмыляется. - Киба? - Мне все равно! Сами решайте. Ага, конечно, все равно ему. Ну-ну. - Мы уже неплохо приспособились друг к другу. Оставайся на диване. Киба делает несколько смачных глотков пива и облизывает покусанную нижнюю губу. Ну, хоть у кого-то в этом мире все как у людей: смущение, трудности в общении, милая домашняя романтика. Почему только у меня сплошное безумство? Стадии смущения вообще не было, как и романтики. Плюс, у нас с Учихой скорее апокалипсис взаимопонимания, чем трудности в общении. Катастрофа глобального масштаба. Да после таких столкновений, как сегодня, у меня тотальное разжижение мозгов и межпланетная социальная прострация. Либо он идиот, либо я. Либо оба, что точно не лечится. Нехотя встаю, напоследок почесав Акамару за ухом. Кьюби опять начинает вилять хвостом, лупася им по полу. Приглашаю его проследовать за мной, чтобы ненадолго оставить голубков наедине. Все-таки здорово, когда есть люди, которые тебя поддерживают и понимают. Даже если они никогда не одобряли твой выбор. *** Слишком тихо. Я только сейчас, целый день пострадав фигней с друзьями, я чувствую, как сильно соскучился по обычному, непринужденному общению. По звонкому смеху, веселью, глупой болтовне. С одной стороны моя жизнь насыщена трудностями, которые надо решать и срочно. С другой – я наконец-то почувствовал, чего мне так отчаянно не хватало. Сон не идет, поэтому сажусь на пол у окна и долго смотрю на черный прямоугольник звездного неба. Кьюби лезет носом в подмышку, требуя ласки – приходится дать необходимое, деваться некуда. Акамару тоже садится рядом, видимо, доверив охрану хозяина Гааре. Так мы и сидим в полной тишине – три одиночества. Надо возвращаться к привычной жизни, отрабатывать фокусы, придумывать новые. Хочется, но мои единороги вдохновения подверглись Великому Стрессу и теперь должны как минимум восстановить свои магические силы. - Не спится? – голос Гаары застает врасплох. Он стоит у входа в зал, облокотившись на косяк и потирая глаз. Киваю. Светотехник, недолго думая, идет ко мне и садится за спиной. - Сейчас сделаю тебе усыпляющий массаж, - его руки ложатся на плечи. Сквозь ткань футболки я едва чувствую нежные прикосновения. – Расслабься и сядь как удобно. А еще можешь глаза закрыть – до дивана, если что, дотащу. - А Киба? - Он бежит куда-то во сне… достигнет точки назначения, тогда я, может быть, смогу уснуть. Мы посмеиваемся, после чего я делаю все, как просит новоявленный массажист. - Странно, да? – полушепотом спрашивает Гаара. - Что? - Он. Говорит, что натурал, но… - Киба такой. Честно говоря, я даже не знаю, как все это воспринимать. - Проще не заморачиваться – он так и делает. Равномерные движения ладоней убаюкивают. Я говорю лениво, медленно. - Спасибо, что заботитесь обо мне. Приостанавливается. - Прошу тебя, не забывай, что мы рядом. Никогда не забывай. Неожиданно смутившись, снова киваю. Скоро туманная нега окутывает мысли, приглашая в мир заоблачных грез. Такая забота как будто мне совсем незнакома. Естественная, добрая, без намека и подтекста. Наблюдая за путешествием Гаары обратно в коридор, я думаю о том, что мои волосы уже лезут в глаза – пора бы остричь. Если бы только от чувств избавиться было так же легко… Один щелчок ножницами… и нет никаких проблем. Нет тоски. Нет пустоты и давящей на воспаленные нервы боли. Ничего нет. *** Связаться с Кисаме оказывается делом непростым, а договориться о встрече – почти подвиг. Подозрительного грубияна приходится пригласить в свою квартиру, хотя я до последнего надеюсь, что обойдется без этого. Он приходит вовремя, точно в указанное время. Одет как бунтарь-подросток, с накинутым на голову капюшоном. В глазах все те же белесые линзы, из-за чего взгляд кажется неестественным, мертвым. Не утруждая себя приветствием и вообще диалогом, ди-джей долго шляется по залу, рассматривая буквально каждый угол комнаты, чем вводит меня в ступор. Что он тут ищет? - У тебя есть вопросы. У меня есть ответы, но нет желания их давать. Учихи… - вдоволь нагулявшись, он морщится, как будто произнесенная фамилия неприятно жжет язык, - слишком проблемные. - Проблемные? – спрашиваю и пытаюсь решить, что именно меня настораживает в тяжеловесном слове «Учихи». Это произнесено как название чего-то огромного, опасного, страшного, недосягаемого. Неужели это относится к Итачи и Саске? Как-то не верится, что такое впечатление создали двое братьев, пусть один из них удручающе неизлечимо болен на всю голову. - Не знаю никого более сложного, чем те, в чьих венах течет учиховская кровь. Как-то этот вывод похож на мой – сделанный, кстати говоря, не так давно. Ну вот, докатились, теперь я затрудняюсь определить, сколько же прошло времени, с тех пор, как… я переехал. - Чем занимался Итачи? - Итачи пришел к Данзо за легкими деньгами, но с благими целями. Он не мог в одиночку вырастить мелкого брата, а «Синтагма» предлагала простое решение. Выполняешь задания – получаешь прибыль. В основном он подрабатывал, как говорил Дейдара, ретрансом. - Ретранс? - Так босс называет людей, которые передают информацию кому-то. Опасная работенка. Данзо-сама считает такой способ надежнее, чем телефонные разговоры, которые можно предоставить в виде доказательства чьей-то вины. В Итачи было все, что нужно. Впечатляющая внешность, достаточно устрашающая, но при желании – приятная. Так же холодный ум, неразговорчивость. При желании он мог бы добиться чего угодно. Даже места Дея. Кстати говоря, учти, что я рассказываю тебе только то, что мне позволили рассказать. Хошигаке зачем-то пытается приправить свои слова львиной долей напускного равнодушия. А я замечаю запрятанную застарелую боль. Долгое общение со змееобразным мудилой пробудили во мне чуткого психолога, внимательного к мелким деталям, даже к тому, как человек моргает и насколько часто. Правда, пользуюсь я этой способностью все реже и чисто по необходимости, в других случаях у человека все на физиономии написано – читай, не хочу. - Вы с ним?.. - Работали вместе, - слова звучат столь же сухо и официально, сколь фальшиво. – Кстати говоря, Итачи был самым не проблемным из Учих. Он просто делал то, что делал, пока… Слова обрываются неестественно резко. Кисаме посылает мне какой-то странный взгляд исподлобья. - Ты роешь землю, не зная, что ищешь. Зачем? Итак, мой собеседник решил проверить почву. В очередной раз замечаю, что у членов стриптиз-клуба есть заморочки, причем у каждого свои собственные. Хошигаке все еще что-то высматривает в комнате, ищет взглядом и не снимает капюшон, что выглядит странно до ужаса. Да и расположиться поудобнее он не горит желанием – хоть и стоит около дивана. При взгляде на данный предмет мебели я почему-то вспоминаю, как прощался с Гаарой и Кибой, пообещав больше не делать глупостей. Обещание придется выполнять, иначе я буду наказан пыткой «Акамару, ну-ка вылижи ему лицо, да так, чтобы красным стало». Интересно, эти информационные раскопки можно причислить к списку глупостей?.. - Потому что я попал в яму. Я не ищу, я пытаюсь выбраться, вот и все. - А ты не думал, что, став больше, яма может оказаться твоей могилой? Ни Конан, ни Дейдара не могли донести эту мысль достаточно устрашающе. Неожиданно и совершенно точно я осознаю, что вляпался в смертельно опасную игру, причем по самую шею. Самое смешное, что подсознание прочувствовало это даже раньше меня самого… Первым делом захотелось срочно найти Саске, чтобы вытрясти из него правду, а заодно и всю мрачную дурь. Не вытрясти – так выбить. А потом захотелось сдаться. Если играть по правилам, возможно, опасность обойдет стороной. Но это все равно, что ходить ночью по болотам, кишащим монстрами и трусливо надеяться на чудо. Не мой стиль, к счастью. Или к сожалению, это как посмотреть. - И что ты предлагаешь? – слова получаются устало-ироничными. – Сидеть и ждать, пока меня кто-нибудь вытащит? Не вариант. Так что просто расскажи все, что можешь. А я уже решу, что мне делать с полученной информацией. Хошигаке вскользь усмехается. Когда он так делает, кожа лица видоизменяется и становится виден шрам на правой щеке. - Если ты обещаешь молчать, я расскажу тебе даже больше. Ты интересный. - Веришь обещаниям? Даже после того, что с тобой случилось? Даю знать, что наслышан о той неприятной истории и жду реакции. - Мне бояться нечего – я в этом не замешан. Может быть, ты уже слышал имя Сасори? Нервозно сглотнув, киваю. - Итачи виноват в том, что с ним случилось. Я не знаю подробностей – никто из нас не знает. Хотя есть еще другие слухи. - Прошу, скажи, кто он такой… - тру виски. - Сасори был внуком Данзо. А заодно и любимцем Дейдары. Его золотым мальчиком. А для нас – огромной истеричной занозой в заднице. Хошигаке продолжает зло ухмыляться. Он не боится гнева «босса», в отличие от всех остальных или же намеренно толкает меня в хитросплетения клубка жестокости. С такими людьми всегда нужно быть настороже. - Был?.. - У Дея есть телефон, который хранится в верхнем ящике стола под замком. Достанешь его, просмотришь видеозаписи – все сразу станет ясно. Пытаюсь справиться с неуютным ощущением собственной уязвимости. Слишком трудно – я захлебываюсь им, словно воздухом, которого сейчас не хватает даже для простого дыхания. Спокойно. Всему этому должно быть объяснение, должна быть связь. Должна быть какая-то эмоциональная зависимость. - Что?.. но как… как с этим связан Итачи? - Сасори затыкался только тогда, когда в помещении был Учиха. Пытался произвести впечатление, строил из себя умницу. Только Дейдара до последнего этого не замечал – просто не хотел, - Хошигаке хрустит костяшками, а потом неожиданно раздается тихий писк. Он достает из кармана толстовки свой сотовый, один в один как тот, что дал мне одноглазый. И разворачивается к выходу. – А потом… Итачи погиб. Проходя мимо, Кисаме многозначительно прищуривается. Вздрагиваю и скидываю с себя оцепенение. - Хочешь сказать… - Мне надо идти. Сделаешь выводы сам. У тебя хорошо получается. Он хмыкает и сам открывает входную дверь, чтобы беззвучно уйти. Внутри меня нервы натягиваются до жалобного треска. Мысли метаются осколками, вонзаются в островки противоречий, цепляются за преграды, ускользают в пробелы, где недостает информации. Телефон с видеозаписями. Итачи, виноватый в смерти Сасори. Саске. Я. Как все это, черт возьми, может быть связано?