Лабиринты страсти

- Ой, Танюш, это Димочка! Откроешь ему, или мне это сделать? Но Таня не ответила, она словно под воздействием какого-то невероятного гипноза, не моргая смотрела на свои скрещенные в замок пальцы, и как будто не слышала что ей говорят. - Таня! - Более уверенней сказала Елена Георгиевна, дотронувшись до плеча дочери. - А? - Звонят. Откроешь? - Мама, ну вот кто тебя просил?! - Просить не обязательно! А вот спасибо сказать стоило бы. Я спасаю тебя от невероятных ошибок! От необдуманных, чудовищных действий! Таня, ты что вот с этой собираешься жить всю жизнь? - Она тыкнула пальцем на Катю. - А что люди скажут? Ты будешь жить в осуждении! - Мам, мне плевать кто что скажет! Мне все равно, пойми ты уже! А если тебе так стыдно, что я твоя дочь- так откажись от меня! Она решительно встала с кресла, и подошла к Кате, чрезмерно неловко чувствовавший себя в этой ситуации. - Ну знаешь ли, дорогая. Пока еще я твоя мать. И ты будешь меня слушать. Ясно? Елена Георгиевна бросив недовольный взгляд, направилась в прихожую. На глазах Тани появились слезы. - Кать, Катюш... Я не понимаю, что такое происходит... Но, пожалуйста, только не выясняйте отношений с Андреевым при ней. Молю. Пускай делает, что задумала. Она уедет- и все будет по старому. Пожалуйста, Кать. Подыграй мне. Я не могу с ней спорить. Она пытается сделать, как лучше и не понимает, что ломает мне жизнь. Так было всегда. Она навязала мне выучиться на юриста, когда я так не хотела. Всю мою жизнь она навязывала мне друзей, парней- и только переехав в этот город я задышала полной грудью. Но снова она врывается и все портит. Таня не сдержалась, и разрыдавшись, прижалась к плечу Кати. - Тише, малышка. - Рука Кати нежно проводит по голове девушки, запутываясь пальцами в волосах, и нежно их перебирая. - Я сделаю все, что нужно. Только не плачь. Все будет хорошо. Я рядом. В прихожей послышались голоса. Катя подхватила Танины ноги в районе коленей, и нежно и легко подняла ее на руки, прижимая к себе, и ласково целуя в лоб. Она уносила ее в спальню, чтобы никто не видел ее слез. Заперев дверь, Катя опустила девушку на кровать, и прилегла рядом. Прижимая ее спиной к себе, и крепко обнимая сзади, она шептала ей слова любви и просила успокоиться. - Кать... Как мне выйти к ним? Я боюсь его очень. Он хотел похитить меня, он навредил тебе... - Голос Тани дрогнул. Она повернулась к Кате лицом, и осторожно коснулась холодными пальцами ее щеки. По лицу снова текли слезы. - Хочешь я побуду с тобой? - Хочу... Очень хочу... Но будет лучше если ты пойдешь к себе. Не надо лишний раз провоцировать мою мать. Она не успокоится... Она придумает что-то еще. Я сделаю вид, что услышала ее... И все закончится. - Моя малышка, я так люблю тебя. Катя тихо вздыхает, и вытирает мокрые дорожки слез с глаз любимой. - Я тебя тоже очень. Вытирая слезы с мокрых ресниц, Таня обвивает руками Катину шею, и потянувшись к ней всем телом, нежно касается ее губ, увлекая в поцелуй. Это действует на Катю как хорошее успокоительное. Она тихо выдыхает, расслабляется, закрывает глаза, и прижимая девушку к себе, жадно целует. На мгновение они теряются, словно в невесомости. Словно больше не существует другого мира, мамы, которая так рвется поломать их маленький мир. Не существует и Димы, который достаточно натворил, чтобы как минимум заехать ему по лицу хорошенько, но вместо этого нужно идти, и улыбаться ему. Поцелуя оказалось недостаточно. "Голодные" тела девушек загорелись, и требовали большего. Поцелуи становились все глубже, а руки уже давно блуждали по разгоряченным телам друг друга, поглаживая их, и на пиках страсти сжимая, впуская ноготки. Идиллию нарушает стук в дверь, и недовольный голос Елены Георгиевны: - Таня! Долго отсиживаться собираешься? У тебя гости, собирай на стол! - Черт... - ругнулась Таня, доставая руку из-под футболки Кати, и отрываясь от ее губ. - Надо идти... - сказала она, грустно глядя в глаза блондинки. - Иди, малышка. Удачи тебе. Если что звони, ладно? - Она по-хозяйски сгребла ее в объятия, и нежно чмокнула в носик. - Увидимся завтра утром- печально сказала Бурая. - Даже не представляю, как буду спать без тебя. - Мы справимся с этим, все будет хорошо. - Катя снова заключила девушку в объятия, и после этого поднялась, взяла кое-какие вещи и вышла из комнаты, стараясь не смотреть на подонка, расположившегося в кресле, нахально мерившего ее взглядом, с идиотской ухмылкой на лице. О, как хотела бы она начистить ему морду. Сказать все, что она думает о нем, спустить с лестницы. Но она пообещала Тане, и не могла не сдержать слово. Обувшись и накинув кожаную куртку, Катя вышла из квартиры. В два счета миновав лестницы, она вышла на улицу. На душе было нехорошо. Словно какое-то гадкое предчувствие. Или как говорят "кошки скребут" . Изо всех сил сжав кулаки, она направилась домой, чтобы переодеться, и наконец-то отправиться к друзьям, с которыми она совсем не проводила времени уже очень давно. Таня собрав все силы в кулак, приводила себя в порядок. Лицо было красным от слез, а веки глаз слегка опухли. Но после манипуляций с тональником, хайлайтером и консилером- лицо засияло, и приобрело свежий вид. Нет, она не прихорашивалась для Андреева. Она ненавидела всем сердцем этого человека. Она изо всех сил пыталась угодить маме. Знала, понимала, что совершает огромную ошибку. Но мать всегда для нее была авторитетным человеком. Она не смела сказать ей нет, не могла противиться. Наконец она вышла. Увидев Его, у нее сперло дыхание. Самодовольный, с дурацкой улыбкой, такой мерзкий. Он сидел в ЕЕ кресле, и мило болтал с мамой. - А вот и она- улыбнулась Елена Георгиевна. - Танюш, накрывай на стол. Я привезла пару бутылочек превосходного, настоящего французского вина тридцатилетней выдержки. Выпьем за встречу- улыбнулась она. - Конечно, мам- тихо сказала Таня, и удалилась на кухню. Елена Георгиевна последовала за ней. Положив руки на плечи дочери, она полушепотом начала разговор. - Ты все правильно сделала. Глупости какие-то! Моя дочь не лесбиянка! Эта гадина просто задурила твою голову! - Мама! Не говори так о Кате! Если я поддалась на твои провокации, это не значит что ты можешь ее оскорблять! Из-за тебя мы поссорились, и она ушла от меня. Добилась чего хотела? - Доченька, сама потом поймешь, что я была права. Мать еще раз оглядела Таню, и ушла в гостиный зал. Тане хотелось плакать. Ударив со злости кулаком по стене, она взялась за готовку. Время тянулось мучительно медленно. Шел третий час посиделок. Но казалось, что они тут сидят уже всю жизнь. Таня почти все время молчала, лишь изредка вставляя пару слов, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Она практически не пила, лишь ради приличия делая максимально маленький глоток, из вежливости, во время тостов мамы. Ее трясло, и в животе все мучительно сжималось. Она не могла, и не хотела его видеть. Для нее мучительно было находиться в одной компании с этим человеком. Под кожу словно загоняли тысячи маленьких иголок, которые зудели и доставляли дискомфорт. Не выдержав накала атмосферы, Бурая осторожно встает, и на немой вопрос матери отвечает: "я на минутку" , покидая спешно гостиный зал. Закрывшись в ванной, трясущимися руками, она набирает Катю, и прислонив телефон к уху ожидает ответа. - Как ты там милая? - послышалось в трубке. - Плохо, очень плохо. Кать, еще немного и я сойду с ума. - Моя малышка, потерпи немного. Завтра утром я буду рядом. Он себя хорошо ведет? - Я очень жду этого... Да. Все в порядке. Даже слишком хорошо, что аж тошнит. А что делаешь ты? - Гоняем с друзьями! Я наконец-то снова в теме. Меня все уже тут со счетов оказывается списали- хохочет она. - Говорят я каблук. - Ааа... Аккуратно там, милая. Целую. - Целую, малышка. Веди себя хорошо. - Непременно! Таня завершает вызов, и кладет телефон в карман джинсов.

Нужно возвращаться... Но так не хочется. Она смотрит на свое отражение в зеркале.

Я столько уже отмучилась. Что я еще час-два не выдержу? Вздохнув, она возвращается. Натянув улыбку, Таня присаживается на свое место. - Как вы тут? - Спрашивает она осторожно. - Без тебя плохо, крошка - игриво говорит Андреев, поднимая бокал. - Крошку у себя в штанах увидишь, мразь! - Таня срывается, и злится, запуская в Андреева яблоком. Елена Георгиевна ахает, и хватается за сердце. - Татьяна! Это что за поведение?! Твоя пассия на тебя плохо влияет! Чтобы я ее духу и близко не видела с тобой рядом! Я запрещаю! А Дима будет присматривать за тобой! Правда, Димочка? - С радостью, вы же знаете. - Он самодовольно улыбается, как Чеширский кот, и гипнотизирует Таню, не моргающим взглядом. - Мам, ты переходишь границы! Мне давно не 15, и я сама могу решать с кем мне общаться, кого любить, и с кем спать! Распсиховавшись, Таня поднимает бокал, и быстрыми глотками опустошает его весь. Взгляд Бурой устремлен на мать. Глаза женщины наполнены злостью и презрением. Она что-то кричит, но Таня уже почему-то не слышит. Мышцы как будто наливаются свинцом, веки тяжелеют и слипаются. Она откидывается на спинку кресла, последняя мысль в голове:

Что же было в том вине?