Самый странный фрей фея

      Здесь было три комнаты, и он решил начать осмотр с самой крайней — ей оказалась родительская спальня, классическая, самая идеальная спальня из всех, которые Илье только довелось видеть в художественных фильмах: светлые шторы, красивые, с перламутровым отливом, струились от изящного, почти невесомого карниза, мягким каскадом спускаясь до самого пола. Большой зеркальный шкаф увеличивал пространство вдвое, изящный комод был уставлен фотографиями с изображением улыбающихся людей. Илья взял в руки одну из них и, усевшись на край широкой постели, начал пристально разглядывать изображенную на ней семью Леонида. На фотографии ему было лет семь, ни дать ни взять — натуральный цыганенок. Он был похож на мать, стоявшую рядом в обнимку с отцом. И, глядя на взрослые лица, которым уже на фото было где-то далеко за тридцать, Илья с удивлением прикинул, что сейчас им где-то под шестьдесят. Наверняка они своего единственного сына носили на руках.       Шум воды в ванной комнате стих. Илья аккуратно поставил фотографию обратно на комод и провел раскрытой ладонью по цветастому покрывалу, каждый сантиметр которого был покрыт вышивкой диковинных цветов, пестрые узоры причудливо переплелись между собой, лепестки пестрели всеми цветами радуги, а изящно изогнутые стебли отливали всеми оттенками зеленого цвета. У самого изголовья лежали подушки с такой же набивной вышивкой, с кистями и бахромой по всему периметру. И на какой-то момент Илье показалось, что он оказался в шатре, в каком-то восточном или цыганском, — настолько эта постель навеяла на Илью воспоминания сказок, прочитанных в детстве.       До его слуха донесся звук открываемой двери.       — Ты хочешь есть? — раздался голос Леонида, уже очевидно из кухни.       — Хочу! — с готовностью отозвался Илья, поймав себя на мысли, что и вправду хочет.       Буквально через минуту Леонид стоял на пороге: босиком, в белом халате, накинутом явно на голое тело, со слегка взлохмаченными влажными волосами. В руках он держал небольшой серебряный поднос с блестящими красными яблоками, красными, безо всяких прожилок. Просто черные волосы, просто белая ткань, просто красные плоды — Илья почувствовал, как вспотели его ладони, когда Леонид приблизился к нему и, поставив поднос на постель, опустился рядом, непринужденно закидывая ногу на ногу, при этом провокационно обнажая колено.       — А родители где? — нервно сглотнул Илья, заскользив глазами по выделяющимся из широкого ворота острым ключицам.       — Поехали, — Леонид небрежно махнул рукой куда-то в сторону, — к родственникам поехали. Послезавтра вернутся, — он картинно отвел черные пряди, демонстрируя татуировку на красивой длинной шее: птица с расправленными крыльями, гордая и независимая, будто парящая в воздухе, грациозная, яркая! Каждое ее перышко было кропотливо выбито на безупречной смуглой коже. Наконец-то, наконец-то это произошло, и Илья сумел подобраться так близко, чтобы рассмотреть даже самый мелкий штрих, самою крохотную черточку этого рисунка, каждый изгиб нежной шеи, начиная от пульсирующей жилки и заканчивая соблазнительной ложбинкой у самого основания.       — Ты умеешь ломать яблоки руками? — тихий голос заставил Илью перевести взгляд на сочный налитой плод, лежащий на раскрытой ладони Леонида. Плод притягивал, всем своим видом приглашая вонзиться в себя зубами, почувствовать во рту всю сладость своего содержимого. — Ну, давай, покажи, что ты умеешь! — Леонид с коварной настойчивостью поднял зрелый плод на уровень глаз, — раньше были яблоки прозрачные настолько, что на свету были видны их семечки.       — Раньше…это потому, что люди стали скрытными, как толстокожие фрукты, покрытые воском, — Илья принял плод из его рук и быстро открутил ненужный хвостик, — и чтобы докопаться до их сути, — умелым движением он обхватил яблоко и, надавив большими пальцами на углубление плодоножки, с приятным хрустом разломил зрелое яблоко на две равные половинки, — нужно залезть им в душу, — он протянул одну из половинок Леониду, словно случайно касаясь его обнаженного запястья.       Леонид улыбнулся и, не сводя глаз с Ильи, жадно впился зубами в сочную мякоть, неторопливо пережевывая медовый кусочек. Илья поднес свою половинку к самому носу и жадно вдохнул тонкий аромат соблазнительного райского фрукта.       Серые глаза оторвались от созерцания бликов на глянцевой поверхности и вперились в выразительные, манящие, бесовские очи, и в этот самый момент Илья точно понял, что просто так уже не покинет эту обитель.       Уголки черных глаз хитро прищурились, Леонид изогнулся, положил надкушенную половинку яблока на комод и в одно ловкое движение, словно проворный дикий зверь, запрыгнул с ногами на постель, присел на пятки и скромно сложил руки на коленях, словно собираясь проводить китайскую чайную церемонию. Его взгляд стал хищным и плотоядным, этот взгляд подталкивал к действию.       Илье внезапно стало очень жарко. Он ощутил, как струйка пота потекла между лопаток. Его рука вернула нетронутый ломтик на поднос, неловко задевая серебряный край — поднос почти бесшумно упал на ковер, яблоки крупными бусинами раскатились по всей комнате — Илья принял вызов и тоже взобрался с ногами на постель, принимая позу низкого старта для бега.       Леонид нисколько не смутился, лишь чуть разомкнул губы и аккуратно прикоснулся к ним указательным пальцем: ему показалось, что на них остался кусочек яблока. Это была последняя капля. Илья уверенно потянулся вперед и коснулся манящих губ кончиком языка, беззастенчиво вторгаясь во влажную глубину, прошелся по ребристому небу, затем по ряду скользких зубов и, наконец, прильнул к Леониду в нежном поцелуе, в полной мере ощутив всю сладость соблазнительного плода.       Он обхватил гибкую шею, жадно привлек к себе ставшее вдруг безумно желанным податливое тело, чувственно провел языком по шелковистой внутренней стороне приоткрытых губ Леонида и, почувствовав горячий вздох, слегка отстранился, любуясь красивым лицом партнера, сладострастно прикрывшего глаза и потянувшегося вслед за ним, словно умоляя о продолжении. Илья крепко сжал его острые плечи. Их губы снова соприкоснулись. Илья почувствовал, как дрогнули его колени, как сердце гулко бухнуло и отдалось пьянящим звоном в ушах — он еще никогда не испытывал ничего подобного, сладостного, тягучего чувства. Это было не просто желание, это было вожделение, странное, неподвластное его пониманию.       Под тяжестью собственного тела Илья вынудил Леонида откинуться назад, на подушки, раскинуть черные завитки влажных волос по замысловатым узорам. Блестящие пряди переплелись с золотой бахромой, пушистые ресницы распахнулись — от темного, бедового взгляда устремленных на него зачаровывающих глаз Илья покраснел. Он крепко обхватил вздрогнувшие запястья и жадно склонился над Леонидом:       — Ты похож на Шамаханского принца.       Леонид улыбнулся, но как-то совсем невесело. Он начинал заметно нервничать.       — Ты чего-то боишься? — тревожно спросил Илья, напряженно вглядываясь в тонкие черты его лица.       Леонид не ответил, лишь на секунду закусил нижнюю губу и слегка отвернулся. Илья требовательно повернул его голову к себе, ухватив ее за подбородок.       — Да ты боишься… — он почувствовал бешеный прилив возбуждения, — у тебя не было…       Леонид промолчал, смущенно отводя глаза. На секунду Илья удивился, он даже представить себе не мог, что цыганские глаза могут вот так стыдливо взмахнуть ресницами, непроизвольно убеждая в невинности. Но алые губы, до одури приманивающие своей припухлостью от сладостного поцелуя, почти бесшумно прошептали:       — Давай!       Илью не нужно было просить дважды. Он быстро стянул с себя теплый растянутый свитер вместе с футболкой, красочно обнажая крепкий торс с вытатуированными восьмиконечными звездами на выпуклых ключицах. Леонид приподнялся на локте и с интересом провел пальцем по треугольным лучам:       — Что они означают?       — Никогда не надену погоны, — Илья ухмыльнулся, глядя на оголившееся смуглое плечо Леонида, с которого сползла белая ткань. Из-под черной пряди на шее выглянуло расправленное крыло, — а твоя?       — Куда хочу, туда лечу.       Илья хищно осклабился, уже представляя себе, как прихватит зубами нежную кожу, как оставит кровоподтеки на теле этой яркой птички. Он быстро избавился от штанов и нижнего белья, небрежно скинув их на пол.       Леонид нервно сглотнул, увидев внушительный орган, крупный, с набухшими венами, с обнажившейся головкой и уже проступившей капелькой смазки. Илья хотел его немедленно и беспрекословно. Леонид беспокойно выдохнул, глядя, как рука со сбитыми костяшками крепко сжала затвердевший член, сладко прошлась по всей его длине, потом снова вернулась к самому основанию. Видя, как напряглись мышцы Ильи на шее и лице, видя, как светлые глаза подернулись поволокой, как красноречиво блестел предэякулят на створках нежной щели, он присел на колени и решительно потянул один из концов тонкого пояса, позволяя полам халата распахнуться.       Возбуждаясь с каждой секундой сильнее и сильнее, неимоверными усилиями сдерживая порыв рьяно сорвать с желанного тела ненужную одежду, с замиранием сердца Илья наблюдал, как бархатный халат опустился на покрывало, обнажая прямые плечи, стыдливо-робко дернувшиеся, почувствовав себя без надежного укрытия.       Смущаясь своей незащищенности, Леонид медленно опустился на постель, позволяя Илье насладиться всей красотой этого момента. Чернильные волосы лучами темного солнца снова разметались по подушке, тяжелый томный вздох приоткрыл влажные губы, позволяя горячему дыханию вырваться на свободу.       Желание Ильи сбылось: он жадно припал к вожделенной шее, оставляя на атласной коже следы грубых поцелуев. Он крепко ухватился за предплечья, до боли вонзаясь в них плохо остриженными ногтями.       Леонид несмело провел ладонями по широкой напряженной спине, ощущая перекаты бугристых мышц под горячей, обжигающей кожей. Жадность, с которой Илья овладевал им, пугала до колкой пульсации в висках, а предвкушение предстоящей боли не позволяло ни на миг отрешиться и насладиться пылкими прикосновениями.       Покрыв выступающие ключицы жаркими поцелуями, Илья слегка сдвинулся в сторону, одной рукой проводя по темным ореолам сосков, по напрягшимся бугоркам, словно дразнящим своим соблазнительным видом. Широкая ладонь заскользила вниз, по плоскому животу, с удовольствием проводя по пушистой черной дорожке, и когда рука Ильи уже почти коснулась самого сокровенного, цепкие пальцы Леонида сжали похотливую руку, не позволяя ей двигаться дальше.       — Не трогай, — Леонид испуганно вздрогнул и, приподнявшись на локтях, даже отполз подальше, стыдливо поджимая к себе ноги, согнутые в коленях.       — Не буду, — иронично отозвался Илья, кладя кисть на свой разгоряченный орган.       Весь этот непорочный вид, несмелый, боязливый заводил с пол-оборота. Этого парня хотелось взять прямо сейчас, всего целиком, выбить крик из его беспокойно вздымающейся груди. Но Илья понимал, что так просто вовсе не выйдет: в Леониде чувствовалась сила зверя. Он был худым, но не хрупким, к тому же вертким и энергичным. И вряд ли у Ильи просто силой удалось бы в данный момент получить желаемое — свободолюбивый Леонид отбивался бы до самого конца.       А взять хотелось. Илья чувствовал страх своего любовника, излучаемый каждой клеточкой кожи, сквозивший во взгляде испуганных горящих глаз. Леонид смотрел исподлобья, насуплено. В этот момент он и сам уже не понимал, чего хотел на самом деле.       Илья слегка приподнялся, одной рукой интенсивно продолжая ублажать себя, а второй едва надавливая на грудь Леонида, заставляя его улечься обратно:       — Успокойся, тише, тише, — и когда Леонид все же послушался и откинулся на подушки, кончиком пальца Илья подцепил прозрачную каплю с налитой головки и мягким движением скользнул по нижней губе Леонида, оставляя блестящий след на его алой коже.       Взгляд черных глаз затуманился. Неторопливо, словно решаясь на что-то отчаянное, Леонид сладостно слизнул тягучую влагу и с вызовом посмотрел на Илью.       Самодовольно ухмыльнувшись, тот перекатился на край постели, вытянув руку в сторону комода, и взял со столешницы салатовый тюбик. Леонид с беспокойством отвел глаза, увидев на ладони Ильи щедрую порцию жирного крема. И Илья понял, что будет лучше, если Леонид отвернется и не будет смотреть на него своими жгучими цыганскими глазами, не будет непроизвольно гипнотизировать своими природными чарами.       И Леонид, словно читая его мысли, действительно отвернулся, просто перевернулся на другой бок и весь напрягся, закусив подушечку большого пальца. Он приготовился, осознавая, что назад дороги уже нет.       Илья скользнул взглядом по изящным изгибам стройной фигуры. Чернильные волосы были откинуты в сторону, и проступившая вена бешено пульсировала, будто заставляя пеструю птичку нервно дышать, вот-вот собираясь с мыслями на безумный полет в неизвестность. Одной рукой он немного отвел ногу Леонида в сторону, придавая ему более открытую позу, а второй с трепетом прикоснулся к девственному анусу, щедро смазывая его жирной смазкой.       Леонид встрепенулся, ощутив эти непривычные прикосновения, и с еще большей силой закусил большой палец.       У Ильи полгода ничего не было. Полгода без близости, без сладостной дрожи, без звездочек перед глазами — но сейчас нужно было действовать осторожно, чтобы не спугнуть доверившегося ему человека.       Тяжелый стон сорвался с губ Ильи, когда он ощутил прикосновение своей чувствительной головки к манящему сжатому колечку, его рука властно охватила смуглое бедро, не позволяя Леониду сменить позу, и начал осторожно погружаться вовнутрь до приятного потемнения в широко распахнутых светлых глазах.       Леонид дернулся с такой силой, что едва не столкнул Илью с постели. Эту боль он не смог вытерпеть. Он понимал, нет, он знал наверняка, что будет больно, но что настолько, не мог даже допустить.       Илья рассерженно схватил Леонида за плечо и с силой развернул его лицом к себе, едва ли не брызгая слюной из перекошенного от злобы рта:       — Ты сам все это затеял! Сам! Так хватит выкобениваться! Или я просто уйду! Ты этого хочешь?!       Зрачки Леонида гневно сверкнули. Меньше всего он хотел в чьих-либо глазах выглядеть слабым человеком. Он едва слышно скрипнул зубами — Илья увидел, как желваки заходили на высоких скулах.       Он понял: сейчас Леонид или ударит, или полностью сдастся на его милость. Леонид сдался. Пару секунд поерзав лопатками на покрывале, чтобы устроиться поудобнее, он без колебаний раздвинул длинные ноги и обеими руками ухватился за углы цветастой подушки.       — Ну же, — призывно произнес он, и нотки провокации засквозили в его глубоком голосе.       Илья не заставил себя долго ждать. Ему захотелось немедленно, сию секунду подчинить себе этого самоуверенного мальчишку, продемонстрировать, кто тут главный, сделать еще больнее, чтобы сбить спесь с этого красивого наглого лица. На этот раз он вошел быстро, рывком, вошел до самого конца, крепко сжимая стройные бедра.       Стон боли Леонид старался приглушить изо всех сил, вонзая зубы себе в запястье. Не помогло. Новый толчок заставил его вскрикнуть громче, беспомощно запрокинув голову и судорожно выгнувшись в спине.       С наслаждением, размашисто вдавливаясь в глубину узкого входа, чувствуя дикий прилив желания, готовый вот-вот перейти в неистовый, бурный экстаз, Илья с неподдельным наслаждением наблюдал за измученным нескончаемой болью выражением лица Леонида.       Изможденный его монотонными движениями, с растрепанными чернильными прядями, широко распахнутыми, блестящими, черносливовыми глазами Леонид выглядел сексуально до безумия, он смотрел куда-то в потолок, то ли что-то неслышно шепча пересохшими от стонов губами, то ли просто ловя живительный воздух, а Илья смотрел на него, полностью овладевая его телом и сознанием. В этот сладко-затянувшийся момент Леонид полностью принадлежал ему, позволяя Илье окунуться в бездну обостренного, ни с чем не сравнимого удовольствия.       Теплая волна экстаза разлилась по всему телу, заканчиваясь приятной пульсацией разгоряченного органа. Леонид сдавленно застонал, когда Илья медленно, не торопясь вышел из него, и плавно разжал пальцы, комкающие края подушки.       — Всё, — Илья резко свел его колени, больно ударив их костяшками друг о друга.       Леонид с удивлением вскинул брови, стыдливо прикрываясь халатом. Илья начал поспешно одеваться, так поспешно, как будто сделал что-то очень постыдное и очень хотел убежать, скрыться из этого места.       — Ты мне скажи, — заговорил он, натягивая спортивные штаны и прыгая на одной ноге по пушистому ковру, — почему я? А? — он резко повернулся к Леониду, — блатной романтики захотелось? — Леонид даже ответить ничего не успел, продолжая кутаться в своем халате, как Илья, уже справившийся со штанами и привычно натягивающий свитер вместе с футболкой, не вынимая одно из другого, с каким-то нескрываемым раздражением продолжил, — ты сделал это с первым попавшимся человеком, а если у меня СПИД? Ты подумал об этом?       Леонид встрепенулся. Эта фраза будто окатила его ушатом дробленого льда:       — Если ты хоть чем-нибудь заразил меня, поверь: я убью тебя, где бы ты ни был, — прошипел он сквозь зубы.       Илья поверил. Но у него не было СПИДа, и он не боялся.       — Ладно, — устало выдохнул он, заправляя футболку в штаны и одергивая свитер, — я пойду, — он уже развернулся к выходу, когда ставший вкрадчивым голос Леонида разрезал тишину:       — Илья, оставь мне свой номер телефона, пожалуйста!       Илья обернулся. Леонид смотрел на него нерешительно, как-то застенчиво, по-детски надув полные губы, при этом уголок его левого глаза нервно задергался — по всему было видно, что он сильно волновался. Илья быстро прокрутил в голове все варианты: городок был маленьким, и при желании Леонид всегда мог его отыскать, поэтому, чтобы избежать расспросов посторонних людей, было действительно проще оставить свой номер телефона.       — Ладно, запоминай, — он быстро продиктовал этот номер. — Запомнил?       — Запомнил, — кивнул Леонид.       — И…это…– Илья помедлил, рассматривая свои дырявые носки с выглядывающим на свет божий большим пальцем, — ты никому не говори, что тут было.       — Мои родители ругаться не будут, мне всё можно, и вообще мне уже восемнадцать! — с какой-то гордостью воскликнул Леонид, даже приосанившись при этом.       — А мне нет восемнадцати, и я вообще не про твоих родителей, — рявкнул Илья и рванул в коридор, оставляя Леонида в полной растерянности.       Наспех натянув на себя куртку и ботинки, он пулей выскочил из квартиры. Он стремглав понесся по крутым ступеням, абсолютно забывая о лифте, ему хотелось бежать, бежать по бетонным пролетам, разбивать ботинками гладь глубоких луж, обжигать лёгкие пронизывающим ветром, — лишь бы только забыть обжигающий взгляд блестящих черносливовых глаз и мягкость чернильных волос.       Леонид в изнеможении распластался на постели, раскинув в сторону руки и ноги. Сердце громко стучало в груди, с каждой минутой все громче и громче, отдаваясь эхом в каждом закоулке пустой квартиры, а губы упрямо повторяли заветные цифры такого вдруг ставшего необходимым мобильного телефона.