The Best Damn Thing

“And suddenly You find you're in so deep The more you try in vain To free yourself again The deeper you will fall, won't you” (c) Peter Heppner - “Suddenly”

Скрывшись от Рафаэля в одном из коридоров, Саймон потягивал из бокала кровь, вежливо кивал проходящим мимо него вампирам и прислушивался к разговорам в ДюМорте. И тут он услышал, как за поворотом коридора остановились двое, почти сразу возбуждённо зашептавшись. - Но кто он? Что о нём известно? - голос был женским и звучал очень мелодично. - Дорогая, я знаю не больше, чем ты, - второй голос был мужским. - По словам Лили, он является подопечным Рафаэля и уже практически его заместителем. Этот малыш, судя по всему, довольно бойкий. Саймон замер, догадавшись, что речь шла о нём. И он решил не покидать своего укрытия в нише коридора, пока сплетники не уйдут. - Интересно, что у него за таланты, раз он сумел так резво обосноваться в ДюМорте, - усмехнулась обладательница мелодичного голоса. - Видимо, тот ещё умник. Рафаэль, помнится, всегда ценил ум. О, а может, этот парень его любовник? Это разные вещи. Говорившая приглушённо рассмеялась, и Саймон почувствовал невольное смущение. - Адель, ты просто невозможна, - вслед за ней рассмеялся её собеседник. - Не забывай о Мадлен из новоорлеанского клана. Кто бы ни был этот юный симпатичный вампирчик, и какие бы отношения сейчас ни связывали его с Рафаэлем, ему не избежать участи остальных увлечений Сантьяго. Вскоре Саймон услышал их удаляющиеся шаги, и наступила тишина. Несколько секунд он стоял в полном оцепенении, не в силах сдвинуться с места. “Мадлен...” - мысленно повторил Льюис. Да, именно такое имя должно быть у кого-то, кто способен сблизиться с Рафаэлем достаточно сильно. Не Саймон, не Кендис, а Мадлен. Роковые девушки, наверное, уже рождаются со звучными именами. “Значит, в жизни Рафаэля есть некая Мадлен, - размышлял Саймон. - Та, о ком все знают и считают, по всей видимости, его постоянной партнёршей, несмотря на непродолжительные увлечения”. Он взглянул на свои руки и только сейчас заметил, что судорожно сжимает кулаки, а на полу валяются осколки его бокала. Саймон заставил себя разжать руки, зайти в ближайшую ванную комнату и подойти к раковине, над которой висело большое зеркало. У него не было никаких оснований негодовать и злиться на Рафаэля. И, тем не менее, он кипел от ярости. Однако пора было возвращаться в зал, где всё ещё продолжалось веселье, и Саймон решил вести себя как ни в чём не бывало. Поморщившись, он вспомнил подслушанный разговор, где намекалось на интимные отношения, в которые вступил с ним Рафаэль. И если к такому выводу пришла не только та парочка... Некоторые гости, должно быть, уже жалели “юного симпатичного вампирчика”, с которым Рафаэль позабавится и бросит. Несколько мгновений Саймон стоял, разглядывая себя в зеркале, потом устало опустил голову. Из зала, где собрались все вампиры ДюМорта и гости из Бостона, доносились громкие оживлённые голоса и оглушительные взрывы смеха. - Куда ты пропал? - раздался рядом с ним голос Рафаэля. Саймон вздрогнул, подняв взгляд от раковины и увидев его в отражении зеркала. От жгучего взгляда Сантьяго по его спине пробежали мурашки, но он заставил себя чуть улыбнуться. - Устроил себе небольшую передышку, - Саймон старался, чтобы его голос звучал нормально, но, вопреки всем усилиям, он даже ему самому показался напряжённым, сердитым. Рафаэль быстро подошёл к нему, повернул его за плечи лицом к себе и требовательно спросил: - В чём дело? Саймон смело посмотрел ему в глаза. - Слушай, в ДюМорте сейчас слишком много вампиров, - ровно сказал он. - И я тут подумал, что, может, мне стоит побыть пока у Люка. “А не в твоей постели”, - мысленно добавил Льюис. - Нет, - не согласился Рафаэль. - Не желаю даже обсуждать это. Саймон, я спросил: в чём дело. - Ни в чём, - солгал тот. И Рафаэль догадался, что он лжёт. Прошла минута, в течение которой ни Саймон, ни Рафаэль не проронили ни слова. Молчание действовало Саймону на нервы, его почти трясло. - Это просто смешно, - наконец, не выдержав, нарушил он затянувшуюся паузу. - Рафаэль, твои гости, наверное, уже строят самые разные догадки насчёт того, что мы так долго делаем в этой чёртовой ванной комнате. - Я прожил достаточно много лет, не заботясь о том, что думают обо мне другие, поэтому меня это совершенно не волнует, - чётко проговорил Сантьяго. Саймон фыркнул. - Значит, ты живёшь в соответствии с собственными представлениями, не считаясь с мнением окружающих? - По-моему, я этого не говорил, - хмыкнул Рафаэль. - Но это правда, - запальчиво заявил Саймон, высвободившись из его рук. - Остановись, птенчик. Прикуси свой язычок, - предостерёг его Рафаэль. Его тон сменился. До этого почти бесстрастный, теперь он сделался ледяным. - Похоже, ты определённо хочешь обвинить меня в чём-то, но я не намерен оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. “Очень удобная жизненная позиция”, - с горечью подумал Саймон, ничего на это не ответив. - Не знаю, что там творится в твоей голове, но лучше бы тебе прекратить так себя вести, - продолжил Рафаэль. - Или – что? - ядовито отреагировал Льюис. - Отправишься в Новый Орлеан и поищешь развлечений там? На пару секунд воцарилась гробовая тишина, гораздо худшая, чем предыдущая. По выражению лица Рафаэля Саймон понял, что совершил ошибку, дав волю своему негодованию. Думая, что сейчас произойдёт нечто ужасное, он приготовился стойко пережить вспышку гнева, которая вот-вот обрушится на него. Однако, искоса взглянув на Сантьяго, Саймон увидел, что тот абсолютно спокоен, и это испугало его ещё сильнее, чем испугал бы припадок бешенства. - В Новый Орлеан? - невозмутимо переспросил Рафаэль. - Кто тебе рассказал о моих развлечениях в Новом Орлеане и что именно? - Никто мне ничего не рассказывал... Я просто... - Саймон замолчал, понимая, что говорит сбивчиво и невразумительно. - Ты просто что-то подслушал, я прав? - усмехнулся Рафаэль, вздёрнув бровь. Передёрнув плечами, Саймон не ответил. - И что же именно ты услышал? - как будто бы нехотя полюбопытствовал Рафаэль. - Неважно, - буркнул Льюис. - Вот и я так считаю, - кивнул Рафаэль, а затем потянул его к выходу из ванной комнаты. - Иди, выпей ещё Кровавой Мэри, Саймон. И будь в меру учтив с гостями. В целом, ты всё-таки неплохо справляешься. Окончательно расстроившись, Саймон послушался. Впрочем, через час, когда на улице уже стало светать, гости начали расходиться по отведённым для них комнатам и Саймон, дожидаясь, когда можно будет уйти к себе, отошёл в самый невзрачный угол. Хотя уединение его было недолгим. - За исключением главы, у меня не осталось доверия почти ни к одному из представителей этого клана, - шепнул Рафаэль, неслышно подойдя к нему. - Хорошо, что хоть ты был рядом. Несмотря на наши препирательства, твоё присутствие держало меня в тонусе и мешало откровенно скучать. - Да уж, я прямо-таки был каплей здравого смысла на этой безумной вечеринке, - саркастически протянул Саймон. - Останься сегодня у меня, - Рафаэль незаметно для ещё остававшихся в зале гостей провёл по спине Льюиса ладонью. Кости Саймона превратились в желе от одной лишь мысли о целом дне в апартаментах Рафаэля, но из-за сегодняшних открытий всё стало почти неразрешимо сложным. - Что, если кто-то увидит меня заходящим к тебе? - нервозно спросил Саймон, надеясь выиграть время, чтобы уйти в свою комнату и без эмоций подумать обо всём, что сегодня услышал. - И что? Кому есть до этого дело? - отмахнулся Рафаэль. - Ну же, птенчик, не брыкайся. Сегодня ты нужен мне сильнее, чем раньше. “Чтобы отвлечься от проблем, которыми он даже не хочет со мной поделиться”, - удручённо подумал Саймон. Секс был великолепной ширмой, которой можно было отгородиться от неприятностей, но не избавлял от них. Будет ли он так глуп, что позволит Рафаэлю вот так использовать себя? Судя по тому, как его тело было настроено на Сантьяго, словно Саймон был его частью, судя по тому, что их поцелуи отправляли его в космос, ответ был “да”. Так что, на протяжении всего дня, что они провели в постели, он вкладывал в их близость все свои чувства, пытаясь помочь Рафаэлю расслабиться. Тот овладевал им быстро и требовательно, не тратя лишнего времени, а Саймон впивался ногтями в его спину, полностью ему открываясь. Однако если Рафаэль считал, что может спокойно использовать его, пока вновь не встретится со своей Мадлен, то он заблуждался. Льюис не знал пока, как именно, но он собирался заставить Рафаэля осознать это. Перед тем, как уснуть, Саймон пожалел, что нельзя выкинуть из головы горькие мысли с той же лёгкостью, как сбросить с себя одежду. Проводив гостей на прогулку по Нью-Йорку в сопровождении (иначе говоря, под бдительным контролем) Лили, Скотта и ещё нескольких благонадёжных вампиров, Рафаэль с раздражением зашёл в свои апартаменты, стянул с себя пиджак и швырнул его на спинку кресла. Причин для раздражения у него было достаточно, но самая дурацкая причина заключалась в том, что Саймон почему-то злился на него. Поначалу Рафаэль решил, что тот разозлился из-за множества резких слов, которые Сантьяго высказал ему во время вечеринки. Но сейчас Рафаэль уже не был уверен в этом. Саймона злило что-то другое. И он не признавался, что именно. Подобное поведение было нетипичным для него. Тот Саймон, которого знал Рафаэль, не стал бы отступать ни перед вызовом, ни перед спором. Неожиданно Рафаэль понял, что сам хочет ссоры. Хочет увидеть, как Саймон с недовольством смотрит на него. Ему не хватало умения Льюиса по-умному вести спор и нападать на него. Рафаэль хотел вернуть назад своего Саймона Льюиса. Сантьяго вышел из апартаментов и подошёл к комнате Саймона. Затем повернул ручку двери и нахмурился. Заперто. Рафаэль уставился на дверь, чувствуя, как в нём растёт уже самый настоящий гнев. “Что Саймона вчера так разозлило?” - металась в нём мысль. Стучать Рафаэль не стал. Он просто отступил назад, а потом обрушился плечом на дверь, как таран. Дерево треснуло, петли отлетели, и дверь ударилась о стену с оглушительным стуком. Саймон, одетый лишь в боксеры, подскочил в кровати, испуганно чертыхнувшись. На его коленях был ноутбук, который в данный момент отлетел в сторону. - Рафаэль, ты свихнулся?! - вскричал он, обалдев. - Возможно, - Сантьяго лениво стряхнул с себя опилки. - Но это ты на меня так действуешь. После чего подошёл к нему. Саймон отшатнулся, ударившись о спинку кровати, а Рафаэль ухмыльнулся. - Ты дуешься, птенчик, - констатировал он. - А теперь скажи, почему? - Я не дуюсь, у меня просто... нет настроения, - выпалил Саймон, отведя свой взгляд в сторону. - Нет настроения? - Рафаэль ожидал любого вранья, но не такого тривиального. - Последний раз, насколько я помню, ты царапал мою спину, как дикий зверёныш, и с удовольствием произносил моё имя. - Уходи, - глаза Саймона потемнели, в них засверкала ярость. - Нет. ДюМорт – мой дом, в котором я могу делать, что хочу, - заявил Рафаэль, взмахом руки указав на разломанную дверь. - И никто не смеет приказывать мне. Даже ты. - Даже я? - едко передразнил Льюис. - Не делай вид, что я особенный. Ты лишь спишь со мной, а в остальном... - Так вот из-за чего ты дуешься? - Рафаэль не сдержал усмешки. - Хватит насмехаться, Рафаэль! Я не шучу! - разъярился Саймон. - Ты злишься, что я уделяю тебе недостаточно внимания? - поинтересовался Сантьяго, скрестив руки на груди. - Но, честно говоря, ты тоже уделяешь мне преступно мало внимания. Пальцы Саймона нервно мяли одеяло. Он застыл, не зная, что сказать. В комнате установилась напряжённая тишина. Видя такую нерешительность, Рафаэль ощутил острое желание уязвить его. - Тогда, может, поищем желанного внимания на стороне? - небрежно бросил он. Боль лёгкой тенью скользнула по лицу Саймона, но он тут же скрыл её. - Мы оба в праве не отказывать себе в этом, - с трудом выдавил он, глядя в стену. Самообладание мгновенно покинуло Рафаэля, в нём снова взбушевалась сокрушительная злость. Ещё никто и никогда не доводил его до этого состояния с такой регулярностью, как Саймон. “Раз за разом одно и то же! Да сколько можно...” - пронеслось в сознании Рафаэля. - Ложь, - процедил он сквозь зубы и, рванув вперёд, поцеловал Саймона с безжалостной силой. Льюис рухнул спиной на постель, зажатый между его крепкими ногами, а руки Рафаэля заскользили по его груди, к упругим мышцам живота и дальше, по коже бёдер. Саймон стонал сквозь поцелуй под натиском его прикосновений, но всё же пытался протестовать. Тогда Рафаэль просунул ногу между его бёдер и раздвинул ему ноги. Затем вновь завладел губами, на этот раз более настойчиво. Ногти Саймона впились в руку Сантьяго, держащую его запястья, и тот понял, что оборона его строптивого любовника рушится. Рафаэль оторвался от губ Саймона, поцеловал его в шею. - Отпусти себя, - хриплым голосом прошептал он. - Перестань сопротивляться мне. Саймон и без его слов постепенно затихал, уступая и сдаваясь. Рафаэль осознал, что может овладеть им без промедления. Испытывая то же, что и он, Льюис не оттолкнёт его. Но что Саймон скажет ему потом? Опять начнёт конфронтацию? Сегодня он задел Рафаэля так, как не задевал никто другой. Рафаэль резко соскользнул с кровати и встал на ноги. Движения были неохотными, тело бунтовало против его решения. - Куда ты? - растерялся Саймон. Потом приподнялся на локтях и внезапно спросил: - Ты хочешь наказать меня? Поразительно, но всего за несколько недель в нём произошло два важных изменения. Во-первых, он стал склонен к необдуманным поступкам, а, во-вторых, отказ от физического наслаждения считал теперь наказанием. - Мне надо точно знать, что... - тем временем, начал было Рафаэль, но внезапно осёкся. “...что эмоции, которые охватывают меня всякий раз, когда я смотрю на тебя, овладевают и тобой”, - закончил он мысленно. Однако вслух сказал лишь: - Гости скоро вернутся. Мне нужно идти. Я пришлю кого-нибудь, чтобы починили дверь. И, повернувшись, Рафаэль прошёл в коридор мимо сломанной двери. Через несколько секунд, уже заходя в свои апартаменты, он услышал удар какого-то предмета о стену в комнате Льюиса и громкое ругательство. Следующие полчаса Саймон беспокойно расхаживал по комнате. Мысли о разговоре с Рафаэлем ни на минуту не оставляли его в покое, хотя он изо всех сил старался избавиться от них. Рафаэль использовал его, просто чтобы доказать, что Саймон не может устоять перед ним. Сантьяго мог бы легко в очередной раз овладеть им, но всё же отступил. В Саймоне боролись противоречивые чувства. Чувство обиды и одновременно злости. Его раздражало такое состояние. Он хотел большей определённости, ему необходимы были чёткие, осмысленные ответы на свои вопросы, однако Рафаэль молчал, а сам Саймон не осмеливался спрашивать. Всё это так выматывало его. Он уже даже дошёл до того, что воспринимал происходящее между ними, как нечто мистическое. Его всё непреодолимее влекло к Рафаэлю и ему хотелось верить, что и тот чувствует эту тягу, что он для Рафаэля – не просто мимолётное развлечение, которое забудется с течением веков. Вот только Рафаэль до сих пор не выказал своих чувств, а строить догадки Саймон не желал. “Кажется, я влюблён в него всерьёз”, - вдруг подумал он, и невесело улыбнулся этой мысли. Но тут в его голове сам собой всплыл образ Клэри. В его смертной жизни Саймон точно так же когда-то думал, что всерьёз влюблён в свою подругу. С другой стороны, можно ли такое сравнивать? Клэри была юношеским увлечением. Его чувства к Рафаэлю гораздо сильнее и глубже. И, как и всегда, после подобных размышлений Саймона увлекли мечтания, увлекло кропотливое перебирание черт личности Рафаэля, которые он, как драгоценности, хранил в своей памяти. В этом был оттенок мазохизма, но Саймон не мог отказать себе в этом. Когда Рафаэль его покидал, это всё, что у него оставалось. Например, ему нравилось вновь и вновь приходить к выводу, что за красивой внешностью и невозмутимым поведением Рафаэля скрывался цельный характер, который никогда не оставлял Саймона равнодушным. Сам Льюис зачастую шёл на поводу у своих эмоций, а Рафаэль, хоть и был страстным, редко давал волю своему темпераменту. Он мог быть более вспыльчивым, чем Саймон, но при желании всегда был в силах обуздать себя. Исходившая от него энергия наполняла Саймона приятным волнением. Сильный и напористый, Рафаэль в то же время мог искренне улыбаться или расслабленно созерцать рассвет с экрана своего гаджета. Очнувшись от мечтаний, Саймон нахмурился и задумался уже над чувствами Рафаэля к нему, мгновенно ощутив в своей душе борьбу сомнений и надежды. Тут он словно шёл по дремучему лесу без карты, не имея понятия о подстерегавших его опасностях. Прижившись в Сумеречном мире, Льюис уже готов был рисковать своей жизнью, но для такого путешествия требовалось мужество иного рода. Неожиданно Саймон заметил, что к лампе у кровати подлетел привлечённый светом мотылёк, неизвестно как доживший до октября. Не медля, Саймон осторожно отогнал его. Однако мотылёк вернулся, и вампир был вынужден снова отогнать его. Но в третий раз не успел – мотылёк влетел в круглый стеклянный абажур, затрепетал от палящего жара лампы и упал, умирая. “Вот так же будет и со мной, - сглотнув, подумал Саймон и почувствовал, как его охватывает страх. - Если я не буду бороться, буду уничтожен. Так же как мотылёк, сгорю в своих безнадёжных чувствах”. Затем он подумал о Джейсе, с которым хорошо было бы просто дружить, не более. И снова подумал о Рафаэле, который был ему так нужен, но который, вероятно, не испытывал аналогичной потребности. Саймон не знал, что дальше делать со своей жизнью. Он был в смятении, мысли бились в его голове, словно испуганные птицы, и от этого он отчаивался всё сильней.