Глава 1: Город, которого нет
4 января 2021 г. в 18:46
В холодной комнате единственная вещь, что пробуждала меня от сна — это настенные часы, висевшие прямиком над кроватью. Их бесконечный шум и скрежет механических деталей заставляли просыпаться даже мёртвых. Скрипеть они начинали, как только стрелка, показывающая часы, останавливалась на двенадцати. В этот момент нахождение в комнате было сродни пытке, а потому я проснулся.
Тогда, как мне казалось, начинался самый обычный день. Таким был вчерашний день. Таким будет и завтрашний.
Ежедневная утренняя рутина не заняла много времени, но, как всегда, нагоняла тоски. Моя квартира находилась почти что на самом отшибе города, ближе к морю. Этот район застроен старыми домами, многие из них были не пригодны для жизни. Все старались покинуть этот район и переселиться как можно ближе к развитому центру или стене, отрезавшей нас от внешнего мира. Обдуваемые ветрами с моря здания не могли долго выдерживать человеческого присутствия. Условия становились всё хуже и хуже с каждым днём. Ледяной холод царил в квартире, сырость распространялась с чудовищной скоростью.
Я вышел на балкон. Под моими ногами находилась улица, по которой туда-сюда передвигались люди, видевшиеся мне лишь мелкими тёмными точками. Как всегда, на улице было невыносимо холодно. Ветер неугомонно завывал, проносясь сквозь высотки, но море сегодня было спокойным. Серые тучи затянули небо, предвещая скорую непогоду. Я всегда выходил на балкон после завтрака хотя бы на пару минут. Оставаться дольше было невыносимо. Опираясь локтями на перила, я выглядывал вперёд и размышлял, чем заняться сегодня. Этот вопрос стоял главнее всего: главнее добычи денег для пропитания, главнее расходов на жизнь, главнее размышлений о том, кто я и откуда.
Когда я впервые обнаружил, что утратил память, то совершенно не знал, что делать. Я был сбит с толку. Меня окружали незнакомые доселе стены спальни, в которых всё было чуждым. И вместе с тем ничего не наталкивало меня на воспоминания. Рядом не было никого, кто напомнил мне бы о том, кем же я являюсь, как это бывало в фильмах. Как на зло, я не нашёл ничего, что раскрывало бы мою личность: ни документов, ни фотографий, ни чеков или квитанций. В первый свой день я нашёл на столе лишь заботливо сложенный конверт с деньгами. К ней, впрочем, прилагалась записка, которая была благополучно утеряна на следующий день. Сумма внутри не была внушительной, и, как оказалось, там лежали деньги на аренду квартиры. Ровно столько, сколько запрашивал с меня хозяин ежемесячно. Это оказались единственные деньги в доме.
Тогда я начал искать доказательства в других местах. Карманы одежды, что была на несколько размеров больше моего, ничего не содержали. Старые книги на полках принадлежали арендатору. Приставка старого поколения с кипой старых дисков, подсоединённая к не менее старому телевизору, скорее всего мои. Рюкзак тоже был пуст. Мусор отсутствовал, разыскать старые следы было невозможно. Чистый лист. Пустота.
Была только одна вещь, что без сомнений принадлежала мне и выбивалась из общего фона. Это был синий кулон в виде лазурной капли воды. Яркое и необычное украшение напоминало ясное синее небо, которое не суждено мне было увидеть здесь, в этом городе. Откуда была эта занятная вещица — неизвестно, но она завораживала меня, влекла к себе. Я нередко рассматривал её, но это было безрезультатно. Волшебный кулон не был под силам вернуть мне воспоминания.
Арендатор — старый мужчина лет 60 — так же не подтвердил моей личности. В агрессивной манере, присущей многим здешним, он намекнул, что его мало интересует, кто я и как очутился здесь, хоть преступник в бегах. Лишь бы я платил исправно.
Кто я? Я не знал. Откуда я? Ответить на это было мне не по силам. Как будто бы ответ был настолько же близок, насколько и далёк от меня. Я словно знал, однако в голову ничего не приходило. Незнание стало чем-то повседневным. После длительных попыток что-то вспомнить я перестал задумывался об этом всерьёз. Этот вопрос перестал волновать меня очень скоро, не заставлял метаться по разным углам комнаты в поисках истины. Скорее даже наоборот, ведь наверняка есть причина, по которой я не помню почти ничего. Я не уверен, что хотел бы знать всю правду о себе самом. Мне известно достаточно, чтобы жить полноценной жизнью и скрывать ото всех то, что я совершенно не помню события прошедших лет. Есть ли разница, если я способен нормально жить с этим? Моё прошлое никогда не тревожило меня, не преследовало во снах, и никак не влияет на события, происходящие со мной прямо здесь и сейчас.
Так я и начал свою скучную жизнь длинною в два года. Каждый день был похож на предыдущий, и это не имело конца. Без документов было тяжело, а всевозможные обстоятельства не давали мне возможности их восстановить. Эпидемиологическая ситуация в городе накаляла обстановку. Город функционировал так же, как любой другой, однако бюрократическая система была хаотичной. Так меня прогнали с порога, мягко намекнув, что мне здесь не рады, и лучше бы мне лишний раз не болтать о том, что я нахожусь здесь без документов. Стало ясно, что я не местный. Тех, кто нелегально пересёк черту города, выбрасывали обратно за шкирку, а куда — не известно. Особенно любивших сопротивляться, по слухам, убивали на месте.
Город был закрыт. Хотя хаоса на улицах не наблюдалось в связи с неизвестной доселе эпидемией, он таился в душах жителей города. Каждый был на взводе, как будто готовился к чему-то ужасному, но никто не мог предсказать, когда это нечто «ужасное» случится. Первое время тут царила паника, однако вскоре всё утихло. Все те, кто пытался сбежать с города, были наказаны если не солдатами на границе, то жестокой фауной леса за стеной. Хотя иногда и ходили слухи о тех, кому удалось проскочить за пределы города, а так же попасть в него, однако многими это воспринималось как байка. Но любая байка имеет свои корни.
День и ночь по улицам патрулировали вооружённые солдаты. Пешие отряды по три человека вооружены не более, чем обычный полицейский, однако патрули, что разъезжали на бронированных машинах, имели снаряжение посерьёзней. При мне не произошло ни одного задержания, ни одного убийства, однако частота появления людей в чёрном обмундировании наводила на тревожные мысли даже самых законопослушных граждан. Такой подход при незначительной опасности вируса держал жителей в ежовых рукавицах.
В таких условиях достать работу, не имея документов, рискуя быть пойманным, было тяжко. Я хватался за любую возможность заработать, но часто перебивался подработкой, где не требовали документов при себе. Часто даже имени не спрашивали, которого я так же не помню. Работа была как лёгкая и прибыльная, так тяжёлая и безденежная. Благо таких нелегалов, как я, было мало, и большая часть из них была выброшена сразу же, как объявлена эпидемия. Так за год я выучил, откуда можно взять работу, кто не откажется от лишних «грязных» рук, и куда обратиться, если в кармане нет никаких денег.
Одним из таких мест был детский дом. Через неделю нужно было внести плату за аренду, но на руках была лишь половина от нужной суммы. После объявления эпидемии, о которой до сих пор ничего не было известно, многие работники уволились из приюта и стали жить на пособия, что выплачивали местные власти не без помощи таинственных вооружённых сил. Однако получить и свой лакомый кусочек я не мог — у меня всё ещё не было документов. Стало ощутимо не хватать рук в приюте. Дочь владельца — Мария — давала мне простую работу, требующей физическую силу: починить мебель, потаскать тяжести, помочь с уборкой и многое другое. К детям меня не подпускали, что полностью устраивало меня. Мария платила пусть и немного, но работа у неё находилась всегда.
Путь проходил через метро, вход в который располагался в нескольких кварталах от моего дома. Хотя на дворе уже и была середина дня, город будто и не просыпался. Люди лениво разбредались по городу, никуда не торопясь.
Преодолев спуск в метро, я стал ждать состав. Шум чужих шагов и голосов усиливался от постоянного эха. На циферблате светилось расписание составов, вывешена карта сети метро, простиравшейся под городом. Нечёткие линии букв резко сменяли друг друга, привлекая внимание. Запах сырости ударял в нос. Находясь здесь по утрам, я встречал знакомые мне лица, живущие где-то поблизости, но по-настоящему не знал никого. Автобусы ходили отсюда плохо, но метро — чётко по расписанию и в любой уголок города. Так, ожидая прибытия состава, я встал возле туннеля: ровно в том месте, где обычно появлялся вход. Хотя состав и должен был прибыть аж через 5 минут, я покорно ожидал его здесь.
В наушниках громко играла музыка. Старый CD-плеер скрипел, звук в наушниках хрустел. Пальцами я перебирал царапинки на корпусе, постукивал в такт хаотичной громкой музыке. Недолго длилась моя радость. Диск в плеере очередной раз заело, я выключил его и вынул гарнитуру, спрятав обратно в рюкзак. Очередные неполадки оставили меня без единого развлечения в течении долгой дороги. Но, пряча плеер, я наконец оглянулся и заметил кое-что необычное.
Неподалёку от меня, ожидая состава, стоял парень. В обычные дни я бы не обратил на него внимание, однако не сегодня. Людей на станции сейчас было мало, а потому он не мог остаться незамеченным. Он имел хорошее телосложение, которое виделось и ощущалось даже сквозь его мешковатую белую толстовку. Это даже было видно по тому, как крепко его ладони, одетые в старые перчатки с обрезанными пальцами, сжимали хорошенький старый фотоаппарат. Будучи выше меня на целую голову, он источал ощущение превосходства над окружающими. Волосы, как и лицо, были скрыты под капюшоном. Однако не это привлекло моё внимание к нему.
На лицо была надета маска.
Мало ли, каких типов удавалось встретить по городу. Но когда они были далеки, до них не было никакого дела. Однако, когда один из них стоял рядом с тобой, это внушало чувство некоего беспокойства. Маска эта выглядела весьма странно: будучи грязного песочного цвета, она украшалась узором, больше похожим на множество бинтов, обёрнутых вокруг головы. Маска имела всего один вырез, ровно для одного глаза.
Тогда, заметив на себе чересчур пристальный взгляд, парень повернул голову в мою сторону. Я не видел, какое выражение лица было скрыто за маской, однако ощущал его неудовольствие. Яркий зелёный глаз с укором смотрел на меня. Я тут же неловко отвернулся. Вскоре и незнакомец прекратил смотреть на меня.
Отвлечься от странного парня помог мне подъехавший вовремя состав. За время, что я разглядывал незнакомца в маске, за моей спиной образовалась толпа. Теперь же она уверенным потоком хлынула внутрь, стоило только дверям вагона открыться. Я немедля ступил вперёд, заняв своё место у входа. Пусть сидячие места и пустовали, я предпочитал стоять у двери, покидая вагон едва ли не первым. Плечом я упёрся в перила, и, облокачиваясь, бегло оглядел пассажиров. И мой взгляд снова упал на подозрительного парня в маске.
Всю поездку я старался не глядеть на него, отвлекая своё внимание на иные вещи: прислушивался к чужим разговорам, подсматривал в телефоны сидящих рядом, рассматривал рекламные билборды на остановках. Но соблазн нередко одерживал надо мной верх, я то и дело рассматривал незнакомца. Тот, в свою очередь, почти всю поездку смотрел на меня, и каждый раз, когда я поворачивался в его сторону, мы сталкивались взглядами. В отличие от меня, парень не отворачивался, вызывая раздражение и лёгкую тревогу. Я поглядывал на часы и на карту метро, с нетерпением ожидая моей остановки.
За две станции до нужной мне незнакомец вышел. Он ничего не сказал, ни на что не намекнул жестом, лишь молча встал и покинул вагон, как ни в чём не бывало. Я мог с облегчением выдохнуть, глядя ему в спину. Чем же было вызвано такое внимание ко мне с его стороны?
Следуя меж улочек, усеянных частными небольшими домами не более двух этажей в высоту, я ощущал себя словно в другом городе. Здесь, вдали от городской суеты, едва ли кого-то можно было встретить, кроме проезжающих мимо машин. Ветер, не сдерживаемый никакими небоскрёбами, неистово бушевал. Вдоль тротуаров были аккуратно высажены самые разные растения. Там, где кончались дома, начинался парк, усаженный высокими деревьями, чьи ветви заслоняли собой для отдыхающих серое небо. Не было конца и края непогоде, царившей в городе. Я медленно следовал в сторону парка, рядом с которым находится приют. Это было ухоженное яркое здание, ограждённое от внешнего мира невысоким железным забором. Оранжевые стены напоминали яркое послеобеденное солнце. Я неуверенно отворил ворота и ступил внутрь по тропинке, ведущий к главному входу. В такое время здесь царила тишина: дети, вдоволь нагулявшись в парке или на детской площадке, уходили на обед.
Но в здании умиротворяющая тишина сменилась визгами и голосами. Мне не пришлось даже искать Марию — она уже была у входа, гоняясь за неспокойными детьми.
— О, это ты! — обратила она на меня внимание. — Прошу, подожди меня тут пару минут! — громко повторила она дважды, удаляясь по коридору за непоседливыми детьми. Маленькая хрупкая фигура девушки, на вид лет пятнадцати или шестнадцати, казалась до того беспомощна и слаба, что не прокрадывалось ни единой мысли о настоящей силе её характера. Будучи мягкой с виду, Мария не была лишена строгости и дисциплины, а так же некой врождённой колкости. Вид её создавал образ маленькой девочки, от своих подопечных она не отличалась даже ростом. Её макушка с трудом доставала до моего плеча, а я высоким ростом похвастаться никак не смел. Это не могло не ввести в заблуждение собеседника.
Мария была единственной дочерью владельца приютом. Она нередко бывала здесь, будучи ребёнком, и, как выросла, решила помогать в работе приюта, параллельно продолжая учёбу в старшей школе. Это всё, что я знал о ней, как о человеке. Однако как работодателя я знал её достаточно хорошо. Именно она наняла меня, понадеявшись исключительно на порядочность и свои собственные, никому не понятные, причины. Объясняла она это одним: я внушал ей доверие, и мне можно платить меньше, чем постоянным работникам.
Знал я девушку давно. Познакомились мы не раньше, чем через три месяца после моей потери памяти. Её объявление не сразу бросилось мне в глаза, когда я искал работу. Из всех работодателей она без длительных раздумий дала мне работу. Более того, у неё всегда было занятие для меня, в какой момент я бы ни заглянул. С ней без труда можно было договориться, и только одно портило наши отношения — она была вынуждена пользоваться моими услугами лишь тогда, когда я сам появлялся перед ней. Для Марии это было сродни унижению.
Едва я успел сесть в коридоре, как Мария тут же выскочила обратно. Зелёный сарафан с цветочным узором и белой блузой лишь усиливал образ маленькой девочки, что так не желала расставаться с атрибутами детства.
— Снова без предупреждения. — она была рассержена. — У меня была для тебя работа. — девушка плюхнулась рядом на скамью, сразу же надув щеки и сложив руки на груди, изображая глубоко обиженную. — Но я уже перепоручила её другому человеку. — заявила она. Каждый раз, когда она оборачивалась в мою сторону, её длинные рыжие волосы, заплетённые в толстые косы, следовали точно за движением головы.
— Значит, мне нечего тут делать, верно? — уточнил я, надеясь, что она всё же припомнит для меня работу. Мария призадумалась.
— Есть кое-что, так и быть. — ответила она, встав со скамьи и расправив юбку. Жестом она поманила за собой, и я, неохотно встав с насиженного места, двинулся за ней.
Вот уже в очередной раз мы продолжали разбирать кладовую комнату. В маленьком помещении с высоким потолком располагалось множество бесполезных вещей, укрытым толстым слоем пыли. Сюда сваливали всё, что хоть сколько-то было не нужно, но выбросить это не подымалась рука. Слабо освещаемое помещение так никем толково и не использовалось, до момента, пока Мария не взяла всё в свои руки. И для его уборки она наняла меня.
Пока девушка тщательно выметала деревянный пол, я карабкался за ящиками на самые верхние полки. Едва стоило коснуться предмета, как в комнате подымался новый клуб пыли, назойливо лезущий в глаза. Повсюду витал запах сырости и затхлости старого помещения. Мы молча убирались, как и всегда. Мария не была из разговорчивых, работали мы в тишине. Лишь иногда она могла себе позволить задать какие-то вопросы, но получала расплывчатые ответы, которым удавалось удовлетворить её любопытство. Я же первым никогда не начинал разговор.
В тот раз ничего не изменилось.
— Слышал новости? — спросила Мария, пытаясь достать щёткой за шкафом. Спускаясь с ящиком в руках, я отрицательно помотал головой. Такую роскошь, как интернет или сотовый, я не мог себе позволить, и все важные новости получал из чужих уст.
— Несколько дней назад в город проникла банда нелегалов. — ответила она, мельком глянув на меня. — Удивительно, как им удалось это провернуть. — прокомментировала она, делясь впечатлениями. Удивила меня не новость на тот момент, а заинтересованность Марии в этом деле.
— Что в этом странного? — спросил я, отряхивая пыль с поверхности джинсовых брюк. — Нелегалы были и будут всегда, для изолированного города это естественно.
На мой ответ Мария одарила меня лишь недоумённым взглядом.
— Кому пришло в голову пробираться в город, а не из города? — спросила она, делая акцент на самой интересующей части новости. — Может, мне и хорошо живётся здесь, даже когда город изолирован. Но напряжённая обстановка очень гнетёт. Я понимаю стремление людей сбежать отсюда: кругом снуют вооружённые люди, бандитизм вырос, полиция ничем не может помочь, а эти солдаты открывают огонь средь бела дня. Но кому адекватному придёт в голову приехать сюда? — наконец, она остановилась, прекратив подметать пол. Больше ей было не интересно заниматься рутиной, Мария лишь глядела на треснувшую дощечку в полу, глубоко погружаясь в собственные мысли. Когда она упомянула эту новость, в голове тотчас мелькнул образ парня в маске, встреченный мной в метро.
— Думаю, с этого они имеют какую-то выгоду. — тихо произнёс я, продолжив работу. Мария же не могла больше с прежним энтузиазмом продолжать уборку. Её строгий взгляд вновь пал на меня.
— Будь аккуратен. — сказала она. — Сейчас солдаты на взводе, а потому шастать без документов спокойно не получится. — напомнила мне Мария. Она знала, в какую ситуацию я попал, за исключением потери памяти. Не знаю, считает ли она меня нелегалом, или же думает, что меня обокрали, но она продолжала давать мне работу, не глядя на столь невыгодное моё положение.
— Да, но восстановить я их тоже не могу. — оправдался я, протягивая руку за следующим ящиком. На мой ответ девушка только хмыкнула.
— Сейчас крадут документы особенно часто. — ответила она мне. — Потому что нелегалам в городе приходится несладко. К тому же в последнее время то и слышно, как прикрыли очередную контору по производству поддельных документов. — задумавшись с минуту после своих слов, она добавила. — Я знаю, что некрасиво предлагать такое, и я не хочу призывать к нарушению закона, но, может… Тебе поискать такую контору и сделать документы у них? Это обезопасит тебя на какое-то время. — предложила она, а после, как ни в чём не бывало, попыталась вернуться к работе, усиленно подметая пыль с пола. Я удивился предложению, но виду не подал. Её благородные намерения были ясны мне, однако связываться с сомнительными людьми ради сомнительной идеи было опасно. Можно дорого поплатиться за такую глупость.
— Пожалуй, откажусь от твоего предложения. — ответил я, продолжая работу. Мария в последний раз взглянула на меня сквозь облако пыли и приступила к уборке далее. Кажется, нам было больше нечего сказать друг другу. Меня не интересовали другие нелегалы, оказавшиеся в положении не многим лучше моего. Частенько они сбивались в небольшие группки и сосуществовали вместе в неблагополучных районах города, куда редко ступала нога обычного гражданина. Были и одиночки, как я, столь незаметне, что едва отличались от обычных людей.
Мыслей моих всё никак не покидал парень, встреченный мною в метро. Я не смел судить его или гадать, кто он такой, и какие ветра занесли его сюда. Но весь его внешний вид кричал о том, что он — тип подозрительный, которому лучше не стоит попадаться на глаза. Не промышлял ли он чего? Внимание, которым я удостоился с его стороны, теперь не казалось таким невинным, как час назад. Разговоры Марии толкнули меня к мрачным мыслям на этот счёт. Казалось, меня миновала смертельная опасность, масштаб которой я осознал лишь после произошедшего.
Оставшееся время за работой я провёл, будучи полностью погруженным в произошедшую ситуацию.
Я освободился ближе к вечеру. Работа над кладовой комнатой была завершена, и я получил свою долю за старания. Скромной суммы не могло хватить на многое, а на следующей недели меня ждала арендная плата. Оставалось только спрятать эти деньги как можно дальше. Я понимал, что в ближайшие дни рискую остаться без еды.
На прощанье Мария намекнула, чтобы я был аккуратней при общении с другими людьми или при посещении общественных мест. Вскоре начнутся массовые проверки, и, если попадусь, то не факт, что смогу доказать свою невиновность.
— Помни, — добавила она, — они имеют право стрелять только по заражённым. — и, после этого, так ничего и не объяснив, удалилась по своим делам дальше. Мне хотелось догнать и спросить её, что она имела ввиду, но не стал. Было ещё много вещей, о которых я не знал, и которые мне только предстояло изучить, понять и принять.
Казалось, будто после слов Марии о произошедшем накануне, город в действительности преобразился. А, может, я просто наконец начал замечать то, что упорно игнорировал ранее. По тёмным улицам спальных районов шатались отряды вооружённых солдат. Отряды были маленькими, не более трёх человек, и всё же они внушали страх. Полностью чёрная форма, без каких-либо указателей на службу, откуда они родом, внушали недоверие. Их лица, спрятанные за масками, не были видны, а оттого, будучи обезличенными в глазах гражданских, казались более угрожающими. Время от времени я замечал, как они останавливали прохожих чтобы проверить документы, удостоверяющие личность. В спальных районах города такого не происходило, но по мере продвижения к основному промышленному району, отряды тщательней проверяли людей. На радость был один факт — они проверяли не всех, а лишь тех, кто казался им подозрительным. Пока мне удавалось не попасть под их поле зрения, но теперь я понимал опасность всей ситуации.
Из окраин приходилось добираться пешком. Денег было чудовищно мало, и даже такая трата, как проезд в автобусе, было непозволительной роскошью на сегодняшний день. Следующей точкой, куда я направлялся, и где надеялся найти работу, был старый ночной бар для завсегдатаев и своих людей. Мне вполне хватало времени дойти до этого места пешком, чтобы успеть к открытию.
Когда я уже оказался у торгового ряда с баром, возле заправки стояла группа солдат. Они, окружив кого-то, громко разговаривали, но голоса их различить не удавалось. Тон их голоса глушили маски, и даже их жертва едва могла понять, что они говорили. Я хотел пройти мимо, но, присмотревшись, до меня дошло, что выпрашивали они явно не документы. Спор ожесточился, напряжение возросло, и вот-вот в ход грозилось пойти оружие. Я невольно снизил скорость.
— Нет-нет-нет, парень, этот номер не пройдёт. — расслышал я голос солдата. — Тут чётко видно, что ты врёшь, не прикидывайся! — он поднял голос и слегка толкнул собеседника в плечо. Только тогда я заметил, кого они допрашивали. Это был совсем ещё юный парень, скорее всего ученик старших классов. Щуплый и низкий, едва мог тягаться с солдатами, что превосходили и числом, и силой. В глазах его читалась какая-то неуверенность, а движения выдавали робость перед теми, кто был сильнее его. Как и все в его возрасте, парень хотел выделиться на фоне сверстников: яркие фиолетовые волосы, длинной чуть ниже подбородка, широкие джинсы и толстовка нежно-фиолетового цвета. Лицо совсем юное. Но даже так, солдаты не стеснялись издеваться над ним. Очевидно, он перешёл им в чём-то дорогу.
— Я всё равно не пойду с вами! — заявил он чётко и громко, слегка придерживая рукой плечо, в которое его толкнули.
— Если продолжишь упрямиться… — вмешался второй голос, и солдат, как бы запугивая жертву, поправил оружие в руках, держа его наготове. Угроза. Парнишка дрогнул, но не собирался сдаваться. Я оглянулся. Неужели не было тех, кто мог вступиться? Прохожие точно так же игнорировали происходящие, а некоторые и вовсе останавливались, чтобы поглазеть на происходящее, сфотографировать или записать. Я не знал, как поступать. Казалось, что если я встряну и помогу ему, то не оберусь проблем, ведь сам в затруднительном положении. Но если не встряну, дело кончится плохо уже для него.
— Что такого сделал школьник, что вы запугиваете его? — переборов нерешительность, я встрял в разговор, понимая, каковы последствия они могут иметь. Внимание солдат переключилось на меня.
— Это ещё не известно, школьник он, или нет. — ответил один из солдат, ранее молчавший.
— Он заражённый, очевидно же. — мужской голос пытался убедить меня не встревать, и показал небольшое устройство, похожее на бесконтактный термометр. На дисплее изображалось число в процентном соотношении, не ясно, на что именно указывающее. В ответ солдаты лишь встретили моё непонимание, что натолкнуло их на новые действия.
— А Вы сами кем будете? — с наездом спросил он. — Документы предъявите, пожалуйста. — хоть он и обращался вежливо, никакого уважения в голосе не слышалось. Второй солдат, что ранее держал устройство, тут же направил его на меня. Однако никаких чисел оно не изобразило.
— Чист, как младенец. — ответил он. — Не похоже, что он с ним. — он указал на задержанного. Юноша, стоявший рядом, недовольно косился то на меня, то на солдат, не будучи довольным моим поступком.
— У меня нет ничего с собой. — сразу ответил я. Это не могло не порадовать их.
— Пройдёшь с нами. — ответили они. — На месте уже разберёмся, кто ты, и откуда.
Не знаю, какая судьба ждала моего товарища по несчастью, но меня — участь незавидная. Как только я попаду в участок, они начнут пробивать меня, и быстро всплывёт вся правда. Не знаю, правду ли говорила Мария о том, что они не имеют права трогать даже нелегалов, и откуда у неё такая информация, однако только это сейчас давало мне надежду. Меня выгонят из города. И что мне было делать тогда?
Однако в этот момент, когда я меньше всего надеялся на спасение, задержанный взял ситуацию под контроль. Он крепко схватил меня за руку и рванул со всей силы, перейдя на бег. Не до конца осознавая происходящее, я бежал за ним. Юноша знал, куда бежать: он устремился к бензоколонкам, надеясь мимо них добраться к соседней улице. Я слышал рассерженные голоса, солдаты замешкались, но не решались открыть огонь на заправке.
Мы пробежали несколько переулков, прежде чем в темноте удалось спутать следы ошарашенным солдатам, что не решались стрелять по мне. Мы спрятались за мусорным баком, словно ожидая их дальнейших действий. На улице стало достаточно темно. В тупиковом переулке, куда не доставал ни один источник света, мы нашли свой временный приют.
— Что за чёрт?! — шёпотом спросил я у него. Злость смешалась с недоумением от происходящего. Я тяжело дышал после внезапной пробежки, а ноги предательски дрожали. Я не знал и не понимал, что сейчас происходило. Мне не хватало духу даже высунуть голову, чтобы посмотреть на происходящее вокруг и оценить обстановку. Я понимал лишь одно — я, по собственной воле, выписал себя из списка живых. Ведь не похоже, что безымянный спутник хоть сколько-то нуждался в помощи. Он, словно не боясь противников, изредка поглядывал на то, что происходит на улице.
— Тише. — он прислонил палец к губам. — Не привлекай к себе внимания. — просил он меня. Его фигура расплывалась в сумерках, я не мог как следует разглядеть его. Рукой он осторожно удерживал меня, одновременно закрывая от внешней угрозы. Я внимательно следил за каждым его движением.
Достав лежавшую на земле банку, он кинул её в соседнюю стену. Она, улетев совсем недалеко, издала слабый грохот. Этого хватило, чтобы привлечь внимание одного из солдат рядом. Здесь мы были загнаны в ловушку, но безымянный спаситель знал, что делать, а потому действовал уверенно. Наконец, послышались шаги.
— Ты что делаешь? — я отдёрнул его за край кофты, однако юноша оттолкнул меня обратно к стене. Его дыхание было ровным, взгляд уверенным. Это означало лишь одно — мне не следовало вмешиваться сейчас, что бы он ни начал делать.
Фигура солдата стала тихонько приближаться к нам. Он, постоянно оборачиваясь по сторонам, внимательно высматривал источник шума. Его руки крепко хватались за оружие: он знал, что у него было право пристрелить напавшего на него заражённого, и эта мысль придавала уверенности, чувства ложной безопасности.
Только я знал — это было ложная мысль.
Стоило только солдату приблизиться к мусорному контейнеру на достаточное расстояние, как мой напарник ловко выскочил из укрытия, словно кошка. В последний момент я успел заметить, как в его руке сверкнуло лезвие ножа. Точным движением он крепко прижал маску солдата к лицу, а второй рукой пырнул противника ножом несколько раз. Послышался неразборчивый хрип, и маска, не без того приглушавшая его голос, окончательно поглотила все слова. Тело ослабло от хаотичных ударов в грудь и живот. Ноги подкосились, и солдат едва не рухнул наземь. Только юноша поддерживал его, тихо укладывал на землю.
На мгновение я застыл. В момент, когда тело солдата окончательно ослабло, мой безымянный спаситель преобразился. Я не поверил своим глазам. С минуту назад возле меня стоял парень, на вид лет 15, как во мгновение, словно впитывая облик своей жертвы, он перевоплотился в точную копию солдата. Рост, экипировка, телосложение — всё в точности повторяло внешность погибшего. Казалось, я сошёл с ума. Казалось, я спутал реальность с вымыслом. Может, и не было никакого убитого солдата, а безымянный спаситель ловко ускользнул. Настоящий военный был тут, и он собирался арестовать меня. Но труп под ногами, точь в точь как его живая копия, заставляли меня усомниться. Такие мысли вертелись у меня в голове.
Кто бы то ни был, он взял выпавшее оружие с земли, а после, так и оставив нож в жертве, откинул труп в мою сторону. Всё произошло быстро, и, не успев принять одно событие, как оно сменилось другим. На шум не могли не сбежаться напарники погибшего. Оставшиеся двое быстро вернулись к переулку, заслышав непонятную им суматоху. Они были наготове. Быстрым шагом солдаты присоединились к своему напарнику, пытаясь выяснить, что за шум.
— Что тут произошло? — спросил один из них, пытаясь нашарить в карманах фонарик. — Чёрт бы побрал этих придурков. Так и не встроили фонарик в шлем, как у…
— Хорош, надоел уже. — второй прервал его жалобы. — Лучше полюбуйся. — он потянулся за мобильным телефоном, включив фонарик на нём. Теперь, когда в тёмном переулке загорелся яркий свет, ударивший прямо мне по глазам, от них ничего не могло скрыться. Перед ними стоял их третий напарник, держащий крепко оружие наготове. Он, не говоря ни слова, показывал на меня. В момент, когда палец его указал на меня, я был готов задохнуться от страха. Сердце на мгновение остановилось, отозвавшись болью в груди, а после бешено застучало. В глазах затуманилось, и я рефлекторно отполз назад от трупа.
Но было поздно. Мёртвое бездыханное тело их напарника лежало прямо у моих ног. Кровь сочилась из раны, расползаясь по неровной поверхности асфальта. Мои кроссовки и джинсы заляпались в ней. От света я прищурил глаза. Страх сковывал меня, и я не мог произнести ни единого слова, лишившись дара речи. Нож, торчащий из тела их напарника, мои руки и одежды, окроплённые кровью — всё говорило не в мою пользу. Рассудок затуманился. Я не мог понять, куда делся парень, что вовлёк меня во всё это. На мгновение я даже поверил, что сделал это сам, не осознавая происходящего.
Солдат, что обнаружил меня, отошёл за спины прибывших друзей.
— Чёрт, ещё один отбился…- процедил сквозь зубы один из них, живо наведя прицел на меня. Я вздрогнул. — Эти заражённые совсем из ума выжили, они…- эмоционально выкрикивал он, собираясь вот-вот спустить курок и открыть по мне огонь, как он резко заткнулся. Тихий выстрел. Брызги тёплой крови мне в лицо. Тяжёлое тело, упавшее мне на ноги. Вслед за одним наземь упал и второй наёмник, так и не успев обернуться, чтобы взглянуть в глаза его настоящего убийцы.
Как только солдаты замертво упали, я тут же отполз ещё дальше, чтобы спрятаться. Увы, я был обречён встретить лишь стену позади меня. Не хватало смелости даже встать на ноги, чтобы спастись бегством. Ноги предательски подкашивались, не в силах удержать меня. Я мог лишь смотреть на того, кто вот-вот убьёт меня.
В какой-то мере он действительно убил меня. Прежнего меня. Именно этот момент я ознаменовал страшной точкой невозврата к прежней жизни. Как только я ни проклинал тот злополучный день, как только я ни корил себя за попытку вмешаться не в своё дело, как только я ни пытался убедить себя в том, что моя жизнь существенно не изменится — это были лишь жалкие попытки бегства от реальности, окружающей меня. Той, которую я так страстно не хотел принимать.
В момент, когда тела солдат повалились на землю, предавший их товарищ брезгливо протёр руки об штанины. Этот жест выражал его превосходство над менее везучими коллегами. В момент, когда мне казалось, настанет и мой черёд, всё пошло совершенно иным путём. С оставшегося в живых солдата начала слезать дымка, и он превратился обратно в юношу, с которым я сбежал ранее от патруля. Поначалу казалось, зрение обманывало меня. Иначе как мистикой или магией это перевоплощение я объяснить не мог.
— Надо валить отсюда. — парень сурово нахмурил брови, испуганный взгляд метался из стороны в сторону, а резкие движения выдавали его взволнованность произошедшим. Он оттащил тела в сторону, подальше от уличного света. Оставался только длинный кровавый след, размазанный под их собственным весом. Моё сердце глухо колотилось в груди, ноющей болью отдавая каждый удар. Всё, что я мог — немо смотреть на спасителя, жадно ловить его движения глазами и глотать воздух ртом. В горле торчал ком, даже пискнуть было нельзя. Я смотрел на трупы, на весь этот фарс, и думал о том, что ничего не понимаю. Что напуган до потери пульса, что в глазах темнеет.
— Стой. — вырвалось у меня. В момент, когда крышка мусорного бака захлопнулась, я словно пришёл в себя. Юноша замер, стоило мне заговорить. — Ты… Ты так спокойно ведёшь себя после того, как убил человека?! Чёртов псих. — выпалил злостно я. Страх сменился гневом на того, кто, казалось бы, защитил меня. Парень застыл. На его лице отражалось искреннее удивление.
Я боялся его. Потому что не понимал. Хоть он и помог мне, избавив меня от солдат, он тем самым неминуемо навлёк беду на нас двоих. Нас могут поймать. Нас могут найти и стереть с лица Земли. Но юноше это было невдомёк. Он без раздумий убил их.
— П-прости. — произнёс неуверенно он, чем ввёл уже меня в не меньший ступор. — Но у меня не оставалось выбора. — в его голосе слышалось раскаяние. — Если бы не ты, они бы убили меня там, прямо на месте! — повторил громко он, и его голос эхом отразился от окружающих нас стен. Тогда-то я притих, а гнев постепенно сошёл на нет.
— Что это значит? — строго спросил я. Мой тон пугал его больше, чем солдаты, собиравшиеся убить его ранее.
— Ты не знал? — удивлённо спросил он. — Солдаты не имеют права убивать людей. А вот заражённых могут за малейшее сопротивление. И меня как раз собирались убить. — посвятил он меня в ситуацию. — Если бы ты не вмешался, меня бы убили. — его голос заметно смягчился. — И я просто хотел помочь. Всё… Всё в порядке. — парень нервно сглотнул, оттирая руки от крови. — Но надо уходить.
— Ничего не впорядке! — громко повторил я, ударив по крышке мусорного бака. — Мы убили людей! Солдат, а не какого-то прохожего! Ты втянул меня в это! — мой гнев разразился новой силой, а слова, подобно молниям, шарахали его своим откровением.
— Я не знаю…- неуверенно проговорил он. — Иначе мы бы не вырались. — он тяжело вздохнул. — Я не хотел этого делать. Но выбора у нас не оставалось. Они бы нас не оставили просто так. — сознался он. — Хотя, может, ты прав. Я поступил, исходя из своей выгоды. И тебя втянул в это.
Я, тяжело вздохнув, выслушал это откровение. Теперь, когда я поссорился со своим спасителем, доведя до слёз нас двоих, пора было что-то решать. Вина тяжким грузом упала на его плечи. Но, возможно, он был прав. Солдаты могли передать моё описание полиции, и те непременно вытурили меня из города. В лучшем случае. Теперь же, когда свидетелей не осталось, больше некому было жаловаться на меня. Я стал соучастником в убийстве военного, но в то же время мог безнаказанно оставаться в городе чуточку больше нужного. Смогу ли я жить с мыслью, что ради собственной выгоды закрыл глаза на убийство?
Если я сотру это воспоминание в своей памяти, то смогу вернуться к нормальной жизни. Я мог только похоронить воспоминание об этом вечере, разойтись с незнакомцем и больше никогда не видеть его, не говорить с ним. Мы оба — преступники. А пути преступников часто пересекаются, и так же часто расходятся.
— Я забуду об этом вечере, и ты забудешь об этом. — вынес я свой вердикт.
— Договорились. — мои слова отвлекли его от слёз, выступавших на глаза. — Меня, кстати, Энди зовут. — он, было, протянул руку, но я ничего не ответил. Они все в крови. Впрочем, как и мои. Моё выражение лица, искажённое в гримасе омерзения, не осталось незамеченным. Он неловко убрал ладонь обратно.
— Нам надо уходить. Чем быстрей, тем лучше. — хмуро произнёс я.
Стоило мне начать собираться и идти, молча игнорируя соучастника, мой новый знакомый Энди запротестовал. Протест его был серьёзный. Он сначала окликнул меня, однако, не получив ответа, крепко схватил меня за локоть, оттолкнув от дороги назад.
— Идём со мной! — громко произнёс он. Попытка остановить не пришлась мне по душе, я резким движением вырвал свою руку, но всё же остановился.
— Зачем? — строго спросил я, давая понять, что у меня нет желания поддерживать с преступником знакомство. К тому же он заражённый.
— Ты же не пойдёшь по улице в окровавленной одежде? — начал тараторить он так быстро, что я едва успевал расслышать его. — Пойдём со мной. Тут недалеко есть место, где можно спокойно помыться и поменять одежду. — убеждал он меня. — Это безопасно, клянусь! — не встретив с первого раза моего согласия, он вновь попытался воззвать к моему страху. Добраться домой в таком виде было нельзя. Шанс никого не встретить по пути был равен нулю. У меня не оставалось выбора. Я вынужден довериться убийце, если хочу сохранить случившиеся в тайне. Мы — соучастники. Мы в одной лодке, куда бы та ни плыла.
Пробираясь сквозь переулки, мы карабкались по заборам, стенам, перебегали от убежища к убежищу. Кровь на кроссовках давно обсохла бурой коркой на носках, а мокрые джинсы липли к ногам. Энди помогал мне взбираться туда, куда не позволяла мне попасть моя никудышная ловкость. Однако теперь я был обречён слушать его болтовню, половину пропуская мимо ушей. Потому что, на самом деле, мне не было до этого дела после убийства. Но чем сильней нервничал Энди, тем больше болтал, успокаивая самого себя. И говорил он про заражённых. Про тех, из-за кого я влип в болото по самую шею.
— Ты же видел, правда? Ты веришь в это? Ты веришь собственным глазам? — повторял он каждый раз, завершая часть своего рассказа. Боялся, что я не поверю ему. А руки его дрожали, неровный голос то громко, то тихо, ведал мне о чём-то далёком, фантастичном.
В любой другой ситуации я бы принял эти слова за чушь, больную выдумку безумного рассудка, но сейчас они звучали убедительно. Я был готов во что угодно поверить. Часть меня отказывалась признавать столь абсурдные вещи всерьёз, но другая моя часть понимала, что у увиденного мной ранее иного объяснения нет. По городу бушует болезнь, о которой ничего не известно. Не известно, как она передаётся, как она развивается, и какую опасность таит в себе. С момента эпидемии появляются военные, патрулирующие город. Они же убивают на улице любого заражённого или увозят с собой в неизвестном направлении. Больниц для инфицированных не существует. Все знают о том, что болезнь есть, но все молчат, потому что более никому ничего не известно.
Пока всё сходилось, как бы абсурдно это ни звучало.
— С заражёнными тут строго. — сказал он, ища себе оправдания. — От нас хотят избавиться. Тут заражённые стараются держаться вместе. Ты разве не один из нас? — удивлялся юноша, но я не отвечал на его вопросы. Я не слышал его, ибо в ушах стояли отзвуки выстрелов. Мы пробирались всё глубже в район, прячась в переулках между домами, внимательно осматриваясь по сторонам. Шли недолго, всего минут десять, но меня преследовало ощущение, будто прошла вечность. Иногда я прислушивался к тому, что говорил Энди, и что казалось важным. Но реальность всё ещё казалась лишь больным сном. Кажется, что закрою глаза и, открыв их вновь, окажусь дома на кухне. Всё это было лишь началом дурной книжки или глупого стереотипного фильма.
— Тут есть неподалёку бар, — говорил он, — где тусуются одни заражённые. Они не особо жалуют там людей, но другого выбора пока нет. — рассказывал он, ожидая, что я продолжу и дальше поддерживать отношения с теми, кого он зовёт заражёнными. Наивный. — Мы уже на месте.
Прежде чем выйти из убежища, Энди осторожно осмотрел улицу перед нами. Уже давно царила ночь, впотьмах было ничего не разглядеть. На улицах лишь изредка бродили люди, возвращаясь по домам, и проезжали машины, вспышками освещая улицу. Энди осторожно вынырнул из тьмы переулка, и тут же, дёрнув меня за руку, направился вперёд.
Передо мной возникло небольшое полуподвальное помещение, к которому вела накренившаяся металлическая лестница. Площадка вокруг давно не убиралась, вокруг валялись опавшие листья, пыль и мусор. Единственное, что характеризовало это место — пыльная вывеска над дверью с тусклой неоновой подсветкой. «Убежище» — так назывался бар, куда мы в тот день попали. Стоило Энди открыть дверь, как мы очутились в другом измерении. Яркий свет, отражающийся от грязный серых стен, бил в глаза, запах табачного дыма клубами парил меж столиков. Тихая тёмная улица сменилась ярким светлым помещением с удушающими запахами и шумом чужих голосов. Старые деревянные столики с липкими от кружек поверхностями располагались случайным образом. Всё было забито посетителями. Стены украшались яркими тематическими постерами, рисунками. В конце зала — барная стойка, за которой никто не сидел, только бармен скучающе пересчитывал кассу. Мягкая музыка играла из колонок, сливаясь с клубами дыма.
— Проходи, смелее. — поторапливал меня Энди, спускаясь вниз как можно быстрее. Я же шёл медленным шагом, осматривая новый для меня мир. Не смотря на обилие людей вокруг, что пили, играли в карты, настольные игры, громко беседовали и смеялись, никто не обратил на нас внимания. Словно это было частью их обыденности. При ярком свете было видно гораздо лучше, насколько сильно я и Энди были испачканы в чужой крови, и вновь тревога окутала меня.
Пробравшись сквозь толпу, Энди бегло здоровался со знакомыми. И все дружелюбно отвечали ему, словно нарочно не замечали кровь на одежде. Кто-то пошутил на эту тему, отчего за столиком разражался хохот, но большое значение этому никто не придавал. Мы направлялись к барной стойке.
— Рид, — поприветствовал он бегло бармена, что скучающе сидел за стойкой, подпирай рукой голову, — нужна помощь. — сразу произнёс юноша обеспокоенным голосом. Мужчина осмотрел нас, прежде чем решил что-то ответить. Взрослый, со смуглой кожей и тёмными глазами, чернота его волос говорила о ближневосточном происхождении. Морщины слегка покрыли лоб, хоть и на коротко стриженных волосах не виднелось седины. Не нужны были никакие слова — Рид словно и так понимал, кто мы такие, и зачем здесь.
— А это кто ещё? — указал он на меня, закрыв кассу. — Нашёл себе дружка нового? — его строгое выражение лица сменилось на неестественно дружелюбное. На тонких губах заиграла улыбка. Энди же было не до улыбок.
— Типа того. — он полез в карманы штанов, доставая браслеты, сорванные с рук солдат. — Только он человек. — дополнил он свой рассказ. — Если бы не он, меня бы пристрелили, так что я даже не уверен в том, кто кого спас в итоге. — намекал он на моё участие, замолвив словечко перед владельцем бара. Мужчина придвинулся поближе, рассматривая часы, аккуратно щупая ремешки и дисплей. Его не интересовало на самом деле, кто я такой, а так же откуда Энди взял эти браслеты. Его интересовали сами часы.
— За этот заплатят только полцены. — сразу ответил он, указав на один из браслетов. — У него дисплей треснул, неизвестно, в порядке ли начинка. — остальные мужчина бережно спрятал под стойку. Энди тяжело вздохнул, устало опустил плечи. Ему было не до браслетов.
— Ладно уж.- махнул он рукой. — Мы можем избавиться от всего этого? — поинтересовался Энди и осмотрел свою грязную одежду. — Моему другу в другой конец города добираться. — продолжал уговаривать он. Рид вновь внимательно осмотрел меня.
— На, держи. — мужчина полез под барную стойку, достав связку ключей. — Но потом снова верни. Моя квартира — не общественная баня, чтоб ты знал. — Энди схватил ключи, как владелец внёс поправку в условиях. — По одному! Лили дома спит с детьми, к чёртовой матери мне не сдалось, чтобы вы её разбудили, в таком-то часу! — пригрозил он с серьёзным видом. Энди неуверенно кивнул, поглядывая на меня.
— Давай ты первый. — предложил он. — Я покажу, что и где. Если в доме Рида осталась моя сменная одежда, то можешь взять её. — любезно продолжал он.
Я сразу заметил у Энди дурную привычку. Он всегда брал под ручку того, с кем куда бы то ни было направлялся. Когда парень вёл меня, я ощущал себя ребёнком, которого удерживают, дабы он куда не сорвался. Но в этом незнакомом, отчасти враждебном месте, только так я мог чувствовать себя в безопасности. Энди словно знал это.
После душа я спустился обратно в бар той же дорогой. Квартира хозяина находилась на два этажа выше от самого бара. Там же нашлась и одежда, одолженная у Энди или кого ещё, кто тут был. Я смывал кровь с тела, стараясь не смотреть вниз, на слив. Одновременно я думал о том, насколько привычно было этим людям видеть чужую кровь на ком-то. Я же спешил забыть об этом как можно быстрее. Не мне было судить Энди и его поступок, но убийство кого бы то ни было ощущалось сущим кошмаром. Я не видел их лиц, не видел и страданий, и только поэтому мог спать чуточку лучше. То, что я стал соучастником, тяжким грузом легло на меня. Страшило меня не то, что мы убили таких же людей, как мы сами. Страшило то, чем теперь это грозило обернуться.
Энди оставил меня одного, отправившись в душ. Я собирался уходить домой, не дожидаясь его и не продлевая нашего знакомства. Лишь бы забыть этот странный вечер, как кошмарный сон. Но что-то неведомое мне заставило повременить с уходом.
— Значит, ты новый дружок Энди. — внезапно заговорил Рид, стоило мне только мелькнуть в дверном проёме. — Тоже пришёл сюда, чтобы заразиться? — он продолжал беседовать со мной, не дожидаясь моего ответа. — Сразу говорю тебе — это скользкая дорога, что бы Энди тебе там ни рассказывал. Если ты человек, тебе сейчас ничего не грозит, и ты можешь спать спокойно.
— Я нелегал. — наконец, перебил его я. — Так что мной может заняться полиция. — и подсел за стойку. Рид достал стакан, куда налил добрую порцию алкоголя с едким спиртным запахом. Ничего не говоря, он обвёл меня сочувствующим взглядом, а после придвинул кружку ко мне.
— За счёт Энди. Пей, успокоишься. — указал он на мои трясущиеся руки. — Впервые человека пришлось убить? — поинтересовался он, сев напротив. Я неуверенно кивнул. Рука сама потянулась за пойлом, и я не заметил, как половина кружки пива была опустошена.
— У меня друг был нелегалом. — возобновил разговор Рид. — Недавно повязали. Чёрт его знает, где он сейчас. Но на лучший исход для него нечего и надеяться. А ведь у парня просто паспорт украли в метро. Не докажешь ведь никак. — возмутился он, но после притих, видя, что никакой реакции на его слова не последовало. Я молчал. Я прекрасно осознавал, насколько несладка моя участь. За душой у меня не было ничего, я скитался в бесконечных поисках работы, чтобы не дать себе пропасть на улице. Мне не доводилось вращаться в кругах нелегалов — в последнее время набеги на их квартирники становились частым явлением, а потому связи с ними были опасны сами по себе.
— То, что рассказал Энди про заражённых — правда? — спросил я, переводя тему разговора. Рид кивнул.
— Не знаю, что наплёл тебе Энди, но у него нет привычки врать. Я не введу тебя в курс дела, если ты надеешься на это. — уточнил он. — Ни я, ни моя семья к заражённым отношения не имеем. Просто так вышло, что мы им помогаем. В конце концов, они такие же люди, пусть и несколько особенные. Если тебя интересует тема эллипса, то тебе следует обратиться к кому-то более опытному. — он осмотрел помещение, раскинувшееся перед ним. — Вот, например, к тому парню, который уже битый час пялится на тебя.
Пальцем он указал на юношу возле стены. Едва я повернул голову в его сторону, как мы встретились взглядами. Опираясь на стену стоял доселе незнакомый мне молодой человек. Изящное лицо с феминными чертами, яркие рубиновые глаза; парень с лёгким удивлением наблюдал за мной. Его фарфоровая кожа была чиста, подобно самой дорогой и искусной статуэтке. Тело его было худощавым, а рост придавал некой изящности. Длинные руки сомкнуты на груди. Увидев, что мы заметили его, юноша неловко улыбнулся, а после подсел к нам.
— Добрый вечер. — мягким бархатным голосом поприветствовал он. Грация его движений завораживала, но опущенные плечи выдавали неуверенность, скованность.
— Добрый вечер, Адам. — Рид приветствовал его, жестом приглашая сесть на стул возле меня. — Я смотрю, ты зачастил сюда. — добавил мужчина. Юноша, садясь рядом, утвердительно кивнул.
— Да, в последнее время особо делать нечего. — сознался он. — Развлекаю себя понемногу. — локтями он упёрся в поверхность барной стойки, поддерживая голову. Его тёмных цветов одежда лишь подчёркивала бледность кожи, казавшейся в какой-то мере нездоровой. Волосы, цвета красного вина, вились в короткой стрижке с одной стороны, пока с другой были лишь коротко выстрижены. Парень тщательно следил за внешним видом, но это не вызывало раздражения. От него веяло томным ароматом цветов, не похожим ни на один грубый мужской одеколон, известный мне.
— Как обычно? — поинтересовался Рид, достав с полки приоткрытую бутылку вина. Незнакомец одобрительно кивнул, мягко улыбнувшись.
— Меня зовут Адам. — неожиданно, он повернулся и заговорил со мной. — Приятно видеть тебя здесь. — добавил он. Его нежная улыбка и томный ласковый голос не могли не успокоить меня.
— Мы раньше встречались? — строго спросил я, покосившись на него. Перебирая в памяти лица, видимые мной ранее, я не мог припомнить такой экземпляр. Внешность и манеры Адама несомненно запомнились бы мне.
— Видимо, нет. — ответил он. — Всегда приятно видеть новые лица. — добавил он, потягиваясь за бокалом вина, словно пытаясь увернуться от неловкого разговора.
— Ты как обычно, чётко по расписанию. — вмешался в разговор Рид, переводя тему. — Тебя смутил наш новый знакомый?
— Нет, отнюдь. — ответил Адам. — Просто неожиданно видеть здесь кого-то нового. Было интересно понаблюдать за ним. — теперь же, он повернулся вновь ко мне. — Прости, если тебя это немного смутило.
— Ничего. — отмахнулся я. Адам казался немного подозрительным и доверия не вызвал, но и опасности, которая исходила бы от него, я так же не ощутил.
Рид и Адам продолжили разговор. Поначалу они обсуждали новости и какие-то мелочи, пока я неспешно допивал оставшееся на дне бокала. Их разговор не представлял собой никакой ценности. Время растягивалось, превращаясь в бесконечность. Я часто поглядывал в сторону выхода, надеясь, что Энди вот-вот зайдёт и прервёт эту скуку, продолжит разговор на важную тему. Приходилось сдерживаться, чтобы не выйти отсюда. В какой-то момент краем уха я услышал, что Адам и Рид сменили тему разговора на более волнующую.
— Похоже, Энди снова пришлось столкнуться с солдатами. Только в этот раз ему уже просто повезло остаться в живых. — Рид наполнил бокал новой порцией вина. С лица Адама пропала любезная улыбка. Брови невольно нахмурились.
— Я тоже заметил. — ответил он. — Поэтому стараюсь не пользоваться эллипсом. Энди большой везунчик, раз наш новый знакомый вытащил его из беды, — он ненадолго глянул на меня, однако вскоре вновь вернулся к разговору с Ридом, — и он должен понимать, что вот так постоянно везти ему не будет.
— Это из-за каких-то нелегалов солдаты так переполошились? — вмешался я в разговор, вспомнив утренние новости от Марии. Ответ последовал не сразу. Рид не знал, что ответить, а потому предоставил отвечать Адаму. Но юноша не спешил делиться со мной информацией. Он лишь удивлённо уставился на меня, а после, словно успокоившись, ровным голосом спросил:
— Откуда тебе это известно? — спросил он. — В новостях об этом ни слова.
Я замолк. По его тону я сразу понял, что мне не стоит упоминать Марию и её утреннее предостережение. Я настороженно глянул на Адама. Следовало ли мне ему сказать, что весь день меня преследует одна странность за другой, стоило мне переступить порог дома? Парень в страшной маске у метро, Мария с её предостережениями, Энди и убийство, а так же сам бар? Не уверен.
— Услышал недавно. — сказал я, так и не выдав всю правду. Адам вздохнул.
— Ну, отчасти, это правда. — подтвердил он мои слова. — Вот только солдаты не занимаются нелегалами. Их задача только выслеживать их и сдавать в полицию. НИЦ не занимается людьми. — ответил он. — Они не имеют права арестовать тебя или открыть огонь, даже если ты на их глазах устраиваешь теракт. А вот полицию вызвать могут. Она-то и будет разбираться с тобой. — ввёл он меня в курс дела. Вот почему Энди благодарил меня. Я стал для него живым щитом и сам имел карт-бланш перед патрульными.
— НИЦ? — спросил я, услышав новое слово. Адам кивнул.
— Научно Исследовательский Центр чего-то там. — объяснил он, запинаясь. — Это те, благодаря кому мы существуем по сей день. Их солдаты патрулируют город и главный въезд в него, а так же блокируют морские пути. Те, с кем вы столкнулись сегодня — обычные патрульные. Чаще всего наскоро обученные наёмники низкого ранга. — он отпил из бокала с вином. — Но есть кое-кто посерьёзнее. Видел, наверняка, патрульных на машинах? — спросил он. Я кивнул. — Что ж, вот их и опасайся. Эти ребята знают, с кем имеют дело, и сами являются заражёнными, если верить слухам. Раз уж ты видел, на что способен Энди сегодня, то можешь представить, что с тобой сделает отряд из шести таких человек.
— Обычные патрульные те ещё уроды попадаются. — сказал Рид. — Убивать-то им людей нельзя, а вот толкнуть тебя под машину или «случайно» сильно избить могут. Полный беспредел. — прокомментировал возмущённо он. — А вот солдаты ранга выше так не поступают. Они вообще не имеют права касаться человека.
— Ты их защищаешь? — с улыбкой на лице спросил Адам, а после вновь обратился ко мне. — Конечно, Рид прав на счёт возможного беспредела патрульных, но солдаты рангом выше — угроза серьёзная в любом случае. — Адам заметно разнервничался, пусть и старался не подать виду. Бокал в его руках немного затрясся, и юноша поспешил залпом допить остаток алкоголя. Тем временем Рид налил мне новую порцию.
— Энди слишком долго пропадает. — отметил я. — Где его черти носят? — мне хотелось поскорей уйти отсюда. Я начинал замечать, что постепенно привыкаю к этому месту, к обществу двух странных людей, и что алкоголь ударяет мне в голову.
— Он всегда долго копается. — ответил бармен. — Можешь его особо и не ждать.
— Расскажи о себе немного. — вдруг, Адам задал тему нового разговора. Любопытство вынудило его задать этот вопрос, однако особо интереса с его стороны я не заметил. Ощущение, словно бы он знал, что я скажу далее.
— Да, ты же так и не представился. — подметил Рид.
— И не представлюсь. — ответил я, отпив немного свежего алкоголя. Едкое пойло горчило по рту, но в то же время успокаивало меня по мере выпитого. Толпы людей постепенно расходились, но новых лиц не наблюдалось.
— Фантом. — ответил внезапно Адам. — Будешь Фантомом. — улыбнулся он.
— Это что-то вроде клички? — спросил я. Юноша подтвердил мою догадку. — Ладно, зови как хочешь.
— Почему Фантом? — спросил Рид. Адам поспешил объяснить.
— Похож чем-то на приведение. Но я же не буду звать его приведением, это слишком банально. — улыбнулся он. Я вздохнул. Мне действительно не было дела до того, как он назовёт меня. У меня не было имени, фамилии, и мне не хватало смелости сознаться в этом. Я не считал важным говорить об этом посторонним. Эта тайна должна была остаться со мной до тех пор, пока я не раскрою её сам.
— Нелегал. — сказал Рид вместо меня. — Вот почему к нему пристали патрульные. — услышав это, Адам заметно заинтересовался.
— Потерял документы, восстановиться не могу. — сказал я, допивая остатки на дне кружки.
— Вот как…- сказал тихо Адам. — И как же ты так выживаешь? Нелегалам тут работы почти нет. — спросил он.
— Смотрю, куда берут без документов, и иду работать. Лишь бы на аренду квартиры хватало, остальное как повезёт. Часто работа паршивая, платят копейки, требуют много. Знают, что можно иногда и вовсе не платить, ни к кому же не пойду жаловаться, сразу вскроется всё. — пожаловался я, но вовремя остановился. Алкоголь не лучшим образом действовал на мой рассудок, и я боялся, что взболтну чего лишнего. Чего-то, чего говорить им не следовало.
Адам сочувствующе взглянул на меня, и его примеру последовал Рид, томно вздохнув.
— И как, хватает? — поинтересовался Рид. Адам же учтиво промолчал, хотя вопрос этот интересовал его не меньше.
— Когда как. Обычно стараюсь в долги не влезать с владельцем квартиры, он тот ещё противный урод. Но не всегда есть возможность вовремя насобирать на аренду и не умереть с голоду. — стоило мне закончить говорить, как оба переглянулись между собой. Рид молча подлил вино юноше в бокал, не задав никаких вопросов. Адам явно мог позволить себе распивать не самое дешёвое вино в баре. В конце концов, юноша достал пачку сигарет с зажигалкой, и принялся курить. В мою сторону тут же полетело облако дыма с нежным мятным ароматом.
— Тут многие такие же. — произнёс Рид. — Ходят, патрульных убивают, и с этого имеют хоть какой-то заработок. Вот как сегодня Энди. Убил — сразу сдал браслеты военных.
— На кой чёрт они вам? — спросил я.
— А это не мне. — сознался Рид. — Есть кое-кто повыше, кто всерьёз заинтересован в уменьшении количества солдат на душу населения. Платит щедро за каждый браслет, а за знаки элитных бойцов может такую прорву заплатить, что я таких денег в руках не держал.
— Не советую таким промышлять. — сразу перебил его Адам. — Не доверяю я этому человеку. Ни разу не видел этого волонтёра. Поговаривают, это кто-то из высших должностных лиц города, потому ему такое сходит с рук. — Адам затянулся сигаретой. — Кому-то явно не нравятся порядки в городе.
— Да никому не нравятся. — сказал Рид, а после обратился ко мне. — Скажу так, на чистоту — этого человека я в живую не видел. Он как-то связался сам со мной, узнав о баре. Как — без понятия, так что я переживаю, как бы об этом не прознали другие. Сказал, что будет щедро платить за любые браслеты членов НИЦ. Обычно я к концу недели кладу все браслеты в тайник, но только рано утром. Ближе к вечеру можно забрать наличку за них. Потом я раздраю зарплаты, у меня тут всё записано на листочке, ещё никого не обманул.
— Правда странно? — спросил Адам. — Кому нужны вообще эти безделушки. От них толку нет, но кто-то же их коллекционирует. — позже, он добавил. — Многие пытались зарабатывать этим на жизнь.
— Он прав. Если ступишь на эту дорожку, то не рассчитывай, что останешься незамеченным. — поучал меня Рид. — Тебя быстро отправят либо в тюрьму, либо в лес. А из леса пока никто не выходил живым. Я таких, по крайней мере, не знаю. — его голос был строгим. Я ощущал себя маленьким ребёнком, которого строго отчитывал отец за непослушание. Но я ничего не отвечал. Лишь молча смотрел на пустое дно кружки, размышляя над предложением Рида. Сама мысль, что кому-то из правительства города выгодна смерть солдат, казалась нереальна. Ведь именно власти и пустили их сюда, устроив хаос.
После третьей кружки я уже не помнил ничего, в том числе и то, как я попал домой. Адам и Рид ещё долго болтали о чём-то, но я уже не слушал их. Мысли туманились в голове, и выпив, я ощутил, насколько сильно я на самом деле устал. Слишком много информации, слишком много опасностей свалилось на меня за раз, и это утомило не моё тело, но мой разум. Когда я подумал, что всё это было лишь временной трудностью, а на следующее утро меня ждёт прежняя жизнь, то я глубоко ошибся. Как прежде уже не будет.