Уроборос

      Майлз не знал покоя от скуки. Больничная палата, серые скучные стены, отдающие холодом и сыростью. Повсюду слышалась суета: чужие шаги, громкие голоса, скрип колёс и бесконечно надоедливое хлопанье дверями. Кто-то из соседних палат будто намеренно захлопывал двери со всей своей злостью, безрассудством и глупостью. Поначалу парень даже просыпался от этих хлопков, но вскоре слишком привык к ним. Как и к постороннему шуму.       Делать было решительно нечего. Разве что разглядывать белоснежные шторы, угрюмое осеннее небо и стаи пролетающих вдалеке птиц. Из койки не было видно даже улицы, за котором можно было хотя бы изредка наблюдать. Оставалось только бесконечно пялиться на потолок, разглядывать тонкие паутины трещин и подслушивать чужие разговоры в коридоре. Если прислушаться, можно было расслышать чужой тихий голос из соседней палаты, но ничего интересного там не происходило.       Конечно он был тут не впервые. Бывало и того похуже. Работа, сопряжённая с опасностью, вынуждала его бывать в больницах, порой даже чересчур часто или подолгу. Но в этот раз прошла всего неделя, самочувствие стало куда лучше, а значит, что вскоре его выпишут. Почему-то от мысли, что вскоре Майлз окажется дома, радостно не становилось. А после увиденного возвращаться на работу не особо хотелось. В этот раз ему повезло, он выжил по счастливому стечению множества обстоятельств. Но повезёт ли в другой раз?       Сколько бы ему не хотелось припомнить подробности случившегося, Майлзу не удавалось никак этого сделать. Все воспоминания будто кто-то намеренно стёр, оставались только следы и отпечатки былых образов. Кто-то что-то сказал, сделал, крикнул, ударил, упал. Всё смешалось в беспорядочном вихре. Оно и к лучшему. Ничего приятного Майлз там не увидел и не испытал.       В очередной раз он сел в постели, закинув подушку под спину, и забросил руки за голову. Медсестра в очередной раз будет ругать его за то, что он суетится, грозно смотреть на него и тихо, едва слышно, приговаривать что-то вроде: «Как же он мне надоел». А он в очередной раз пошлёт её куда подальше, оскалится и сделает всё по-своему. Он думал о Снежке и всё вспоминал его. Привык быть рядом со своим самым близким созданием, и каждый раз заключение в больнице становилось невыносимым из-за кота. Майлз скучал, думал о нём, надеялся, что будет кому позаботиться о нём. Уоррэн не отказывал ему в просьбе приглядеть за котом, хотя не очень любил Снежка.       Иногда ему кто-то звонил на телефон, и тогда это становилось целым событием дня. Звонила Елена: строго и сухо спрашивала, не нужно ли чего. Майлз всегда отказывался, ибо не желал её присутствия здесь, в обители покоя. Звонила Лаура: робко спрашивала, как проходят дни, старалась позабавить разговором. Звонил Уоррэн: в очередной раз напомнить, какой Майлз дурак. Конечно, Уоррэна быстро выписали, он же на следующий день был как новенький. Только Майлз мариновался тут, под светом люминесцентных ламп и запахом спирта. Поэтому разговоры были короткими, но бегло скрашивали будние. Хотя бы тем, что собеседника по телефону можно было разозлить до чёртиков, а те ничего не могли поделать.       Но был ещё один звонок, которого Майлз ждал с нетерпением. И сколько бы он не предвкушал, тот всё никак не происходил. Будто назло. Поначалу это его злило. Но вскоре он был вынужден успокоить себя. У Брайана нет времени постоянно наведываться по больным наёмникам, коих было бесчисленное множество. Майлз был только одним из них. Ничего не значащее нечто. В конце концов, Брайан не обязан вообще являться сюда. Так что оставалось только покорно ждать: вдруг действительно вспомнит и решит позвонить? Даже если это будет сухой разговор, длящийся меньше минуты, Майлзу хватит и этого.       И когда он подумал о звонке, как дверь в его палату отворилась. Пожаловала медсестра, всем своим видом демонстрируя нелюбовь к трудному пациенту. Обычно в это время она сюда не приходила, так что Майлз её и не ждал. - К Вам гость. – женщина сделала особое ударение на уважительном обращении, стараясь через него передать всю неприязнь. Майлз только вопросительно изогнул брови. Кого могло занести сюда, в эту богом забытую палату, прямиком в разгар рабочего дня?       Агата зашла внутрь. Только завидев её, Майлз с разочарованным видом откинулся обратно на постель. Ради неё он будет тут сидеть и корячится с больной ногой? Агата была человеком необычным, хотя вид был обманчивым. Невысокая девушка, на вид хрупкая и слабая, с длинными тёмными волосами. Чёлку она всегда собирала в тонкие косички и закалывала сзади, оставляя другие волосы лежать мягко на плечах. Круглолицая, с длинноватым носом, обладательница красивых больших глаз серо-голубого оттенка. Часто улыбалась, даже когда это было не к месту, всегда носила строгие костюмы и туфли на маленькой, едва заметной платформе. Пыталась всеми правдами и неправдами выглядеть строго, внушительно, подражать своему начальству, но увы, даже до Елены ей было далеко. Натуру было не скрыть за строгими пиджаками и юбками-карандаш.       Натура у Агаты была своеобразная. Девушка была прекрасным ответственным работником, идеально владевшая требуемыми навыками, но характер…Упрямая, своенравная, навязчивая, беззаботная, эмоциональная. В Агате умещалось всё, что Майлз не любил в девушках. Она громко разговаривала, её постоянная улыбка раздражала до безумия, а настойчивости и сварливости мог позавидовать и сам Майлз. - Добрый день, Майлз. – она слегка поклонилась, держась ровно, словно натянутая струна. В глазах не отражалось и капли интеллекта, хотя едва ли можно было назвать Агату обычной дурочкой. - Ну привет. – разочарованно ответил он и отвернулся. Агату он знал неплохо как для человека, с которым почти никогда не вёл дел. Она являлась одной из главных секретарш Брайана, чем очень гордилась, всячески стараясь подражать ему. С Майлзом у неё была только одна общая черта – оба любили Брайана. Каждый по-своему. Через Агату передавалось большинство приказов, и именно Агата контролировала выполнение работы других отделов НИЦ. Так же она выполняла некоторые личные задания Брайана, но это было крайне редким явлением. - С чем пришла? – спросил Майлз, не став тянуть время. Каждый работник НИЦ знал – если является Агата, значит она либо устраивала разбор полётов, либо навешивала кучу новой работы. В любом случае, чего бы она ни сказала и ни сделала, ничего хорошего её присутствие не сулило. Так что отношение к Агате сложилось соответствующее – как к гонцу с плохими вестями. - Нужно кое-что заполнить. – она улыбнулась и вынула из сумки папку, из папки – стопку бумаг, из бумаг – документ. Майлз недовольно цокнул. Снова что-то заполнять, решать бумажную волокиту. Он никогда не любил это занятие, ибо не был силён в бесчисленном количестве бумажек, а термины из них пугали его. Но раз уж явилась Агата, напрямую протягивая лист с ручкой, то отвертеться было нельзя. Вместе с документом она протянула и папку, на которой можно было писать. - Ну и что я должен, чёрт возьми, писать? Что это за макулатура? – раздражённо спросил он. Агата продолжала улыбаться, хотя едва заметно на её лице нервно дёрнулась бровь. - Сочинение. Как Вы провели выходные в больнице. – съязвила девушка. Не даром у него с Агатой были сложные отношения: оба раздражали друг друга. - Ты издеваешься? - А Вы прочитайте и не задавайте глупых вопросов. – напомнила она и, придвинув стул, села рядом. Контролировать. Майлз нахмурился, выбор был невелик. Сел писать как есть, знакомиться с документом, и всё это под надзором Агаты. - Как мило, мне дают отгул и компенсацию. – произнёс парень и стал читать дальше. Наверняка Агате было завидно, у неё почти не было выходных. Не то Брайан её держал при себе, не то она добровольно подражала ему. - Я смотрю, у Вас прекрасное самочувствие. По крайней мере язык Вам в драке не задели. – продолжала она обмен колкостями. - Здесь не указано, сколько у меня дней. – Майлз проигнорировал её слова, протянув документ обратно. Агата не стала даже брать его в руки. - Зависит от вывода врача. Когда он посчитает нужным разрешить Вам вернуться к работе, тогда Вы можете приступить. - Опять проверки проходить? – тяжело вздохнул он и закатил глаза. – Ладно, допустим.       Уже молча, Майлз продолжил чтение, пройдясь по каждому пункту. Не столько из интереса и скрупулёзности, сколько от скуки. Хотя бы чтивом паршивых документов он мог себя занять. А ещё задержать у себя Агату подольше. Она многое знает о Брайане, её можно попытаться о чём-то расспросить. Язык за зубами она умела держать слабовато, иногда запросто могла проболтаться о том, о чём не стоило. - Брайан сильно зол? – поинтересовался Майлз. Это был первый вопрос, пришедший ему в голову. Постоянно приходилось ловить себя на мысли, что хотелось увидеть его. Очень сильно. Пожалуй, как никогда прежде. Просто чтобы мелькнул где-то рядом, большего и желать не желалось. Просчёт Майлза мог сильно разозлить Брайана. К тому же тот лично явился в это захолустное место. А то, с каким позором они проиграли какой-то толпе юнцов…Щёки заливались краской от стыда, Майлз встряхивал головой, надеясь выбросить этот позор из своей головы. Не выходило. - Вроде как нет, он никак не комментировал ситуацию. – ответила Агата. – Елена сказала, вам всем встретился сильный противник. Столько наших полегло…- она на минутку убрала улыбку с лица, в знак почтения павшим. И вправду, сколько человек до них было застрелено? Майлз не считал, но никогда не забудет этой картины. Им пришлось прятаться среди трупов сослуживцев, просто чтобы выжить. Если бы не Рейес, могли так же попрощаться с жизнью. - Без понятия, если честно. – сказал Майлз. – Сколько их было-то?       Агата пожала плечами. Без подробностей. Имело ли это вообще значение? Выжил и выжил, следовало сказать спасибо судьбе и не ковырять старые воспоминания. Они разбрелись по огромному участку, понадеявшись на то, что кучка юнцов с парой дешёвых пушек не будет большой проблемой. Всем им будет прекрасным уроком случившееся неделю назад – никогда нельзя считать, что ты лучше соперника. - А что с остальными? - спросил Майлз. - Всё в порядке. Они продолжают работать в таком же режиме. Скарлетт, как и Вам, был выдан отгул, но на меньший срок. – вспомнила она. - А со Снежком что? – спросил парень. Агата покосилась с подозрением. - Вы серьёзно в эту минуту думаете о своей кошке? - Попрошу, это кот! – поправил он её. У Агаты вновь нервно задёргалась бровь. Явно раздражена, но так даже лучше. Майлзу она не нравилась. - Я не в курсе, как обстоят дела у Вашего кота. – улыбнулась снова она. – Вам следует уточнить эту информацию у кого-то другого. - Как Брайан? – спросил он. Агата не сразу ответила, вопрос был неожиданным. Впервые у неё кто-то спрашивал за дела начальника. Парень расписался где нужно, отдал документ, а она продолжала сидеть и проверять. Так и застыла с листком в руках. - Эм… Да как он может быть? – удивлённо спросила Агата, улыбка исчезла с её лица, сменившись замешательством. – В работе, как обычно. – не нашла она что ответить. – Но вечером должен быть свободен. – вдруг, вспомнила девушка. – Не знаю, Итан в курсе лучше меня. Вроде как с невестой должен встретиться.       От последнего предложения сердце заходило неровным тактом. На миг ему почудилось, что что-то не расслышал, а может просто ждал, что Агата шутит так. Ещё недавно эту тему подымали в баре, когда все до единого сошлись во мнении – нет и не может быть никакой невесты. Такой как Брайан, вечно работающая ломовая лошадь, жениться не может. Но вот, услышанное шло вразрез всем пустым догадкам и сплетням. Майлз никогда себя не чувствовал так паршиво, как ту в минуту. Руки хотелось чем-то занять, скомкать одеяло и швырнуть его в стену, встать и пройтись по комнате, хорошенько обмозговав услышанное. В глазах рябило от злости. Когда-то Уоррэн говорил ему: что Майлз будет делать, если Брайан заведёт семью? Не будет же вечность Брайан жить один только потому, что кто-то там тайно воздыхает по нему. Майлз не верил. Говорил, что справится, выдержит.       Уоррэн был прав. Не выдержит.       От злости скрипели зубы. Злость на Брайана, на себя и на несправедливость произошедшего. Хуже всего было осознавать, что Брайан ничего ему не должен. В верности не клялся, обет безбрачия не заключал, его личная жизнь Майлза никак не касалась. Майлз был вынужден страдать в одиночку, а оттого злился на остальных. Если бы он только мог встать на ноги и уйти, то непременно выбрал бы бар и подрался с кем-то. Руки чесались ударить хоть кого-то, а был бы тут сам Брайан – непременно влепил бы ему пощёчину. Молча, не предупредив и не оправдываясь. За то, что приручил Майлза, а потом выбросил. - Невеста? Откуда? – спросил Майлз и лишь потом поймал себя на мысли, что вопрос звучал некрасиво. Было откуда. Брайан был красив собой, богат, успешен. Желающих полно, даже заманивать не нужно. Но Агата вопрос поняла. К тому же раздражённый голос Майлза тревожил её. - Ммм…Сильвия Дюбуа, слышали когда-то? – спросила Агата. Майлз отрицательно помотал головой. Силь…Кто? Наверное, актриса какая, откуда ему было знать? Он редко ходил в кино, фильмы считал развлечением и никогда не занимался разучиванием имён актёришек. Фамилия и имя у невесты французские. Наверняка и выглядит так же шикарно, под стать имени. - Кто это, чёрт возьми? – раздражение вырывалось наружу, но Майлз ещё держал себя в руках. Важней всего было узнать о ней как можно больше. А Агата явно заинтересовалась разговором, готова была выдать всё, что знала. - Модель, сыграла недавно в одной из популярных мелодрам. «На рассвете», может, слышали? – поинтересовалась девушка. Видимо, в одном им удалось сойтись. Двоим хотелось побольше узнать о сопернице. Агата ведь давно неровно дышит к Брайану, об этом знал даже он сам. Так что Агата быстро стала его союзницей и соперницей в одном лице. Одной из многих соперниц. Ощущать, что ты соперничаешь с девушками за сердце другого парня было как-то странно. Такое с Майлзом приключалось впервые. - Нет, я похож на человека, который смотрит сопливую романтику? – спросил он. Агата негодовала. - Это прекрасный фильм! – уверяла она его. – Вы просто неотёсанный чурбан и невежда! Я настоятельно рекомендую его Вам к ознакомлению! Вам есть чему поучиться! – эмоционально выражалась Агата, активно жестикулируя и набирая в рот воздуха, как рыба. С виду такая молодая, а привычки как у старой напыщенной женщины, на вроде его тётушки по материнской линии. Воцарилось враждебное молчание.       Выполнив часть своей работы уже молча, Агата развернулась и зашагала прочь, холодно попрощавшись с ним. Майлзу было плевать, как она отреагирует и отчего злится. Забудет же всё равно. А если нет, то будет вынуждена по приказу и далее говорить с ним. В конце концов, она бросила его здесь одного с этой отвратительной новостью, испортившей не только остаток дня, но и ещё несколько последующих. Разумом он осознавал нерациональность собственных чувств: нельзя злиться на человека за то, что не ответил взаимностью. Сам многих бросил, сам много кому сердце разбил. Однако выкорчевать эту злость из себя он не мог.       Сильвия Дюбуа? Что ж, он с удовольствием взглянет на свою соперницу. ***       На неделю мы все выпали из привычной жизни. Что ж, ожидаемо. Настало затишье перед бурей. Всё переносилось на потом, и целая неделя с календаря будто стёрлась напрочь. Мы боялись высунуть нос, ибо могли остаться без него. И хотя кому-то хватало смелости покинуть жилище, то лично мне – нет. Алису привели в порядок, и на том я более не покидал своего убежища. Оливер окончательно пропал с радаров, переехав куда-то в другое место, а расследование Винсента…Что ж, пришлось перенести. Требовалось подождать, пока поутихнет ситуация. Весь мир замер на целую неделю. Этому было не суждено длиться вечно.       То утро я проводил не особо весело. Старый шипящий телевизор, куда я подключал приставку, сломался. Настолько старый, что похожие ему тяжёлые квадратные махины можно было найти за бесценок если не на рынке у сомнительных торгашей-перекупщиков, то отыскать на свалке. Однако на свалке были ничуть не менее сломанные телевизоры, а на торгашей денег не было. Совсем. Потому, вооружившись отвёртками, я стал ковырять старую, едва пригодную технику. Если проживёт хотя бы месяцок – уже будет победа. А дальше что-то придумаю. И так я бы провёл целое утро, если бы в узком дверном проёме моей коморки не явился бы Кукла. Заметил я его лишь по отражению в потухшем безжизненном экране. Стоял, ждал, даже звуку не подал. Тогда я повернулся. - Ты что-то хочешь? – сразу спросил я. Никакого доброго утра, утро не было по-настоящему добрым. Кукла подумал и кивнул. Снова настала тишина. - И что ты хочешь? – спросил я следом. Иной раз вытянуть из него хоть словечко было тяжело. - Крейгу нужна помощь. – сказал он и, не дождавшись моего согласия, ушёл. Крейгу нужна помощь? Даже звучало смешно. Но только неделей-двумя ранее. Теперь нет. Рука Крейга заживала паршиво, но Роберт старался как мог. Это его работа и его забота, раз уж по его просьбе мы рисковали так сильно. Док обещал, что рука непременно заживёт, вот только прежнюю функциональность не восстановит. Это звучало приговором. В повседневной жизни с таким недугом можно было бы мириться, но не в нашей. Нас было не мало, это правда, и было кому подменить Крейга. Тем не менее, шанс выжить в опасной ситуации у него стал ниже. Не знаю насколько, но ничего хорошего в этом не было. Когда кто-то из нас ранился, ослабевали все. Цепь распадётся, стоит только рассыпаться одному звену. Даже если оно крайнее.       Мне пришлось расстаться со своими принадлежностями и направиться в коридор, где меня уже ждали.       Сидя в комнате, я не заметил, как в коридоре столпилось много народу. Для полноты не хватало Криса, который всегда старался покидать нас как можно раньше и не появляться до глубокого вечера. Дэниэл одной своей рукой крепко вцепился в Томаса, жалобно и трусливо. Второй раненной он, увы, вцепиться в драгоценного друга не мог, хотя очень хотел. - Он не пойдёт с тобой! – заявил юноша, и вид его был сердит настолько, насколько мог быть искривлён этот невинный с виду лик. Когда Дэн злился, то всегда надувал щёки, отчего сильней походил на упрямого ребёнка. - Мне нужны руки, я не могу сам уже ничего делать! – Крейг говорил, как и всегда в спорах, на повышенных тонах. Этим он заставлял каждый раз вздрагивать своего оппонента. Дэниэл не переносил громких криков и всегда боялся, что Крейг может неожиданно ударить его. У него же была ранена лишь одна рука. К тому же Крейг сильней и крупней Дэниэла, выше не менее чем на целую голову.       Томас был причиной общего раздора. Застрял меж двух огней, стал на несколько минут центром общего внимания. Это всегда смущало его. Он замер, боялся вмешиваться и усугублять конфликт своим неосторожным присутствием ещё сильнее. Желал провалиться сквозь землю, чтобы больше не участвовать в этом споре и никому не мешать. Выбрать между своим лучшим другом и помощью нуждающемуся было попросту невозможно. Я мог его понять. - У него работа, точно такая же, как у других! – продолжал отстаивать интересны Тома юноша. Сам Томас на это был не способен. – Оставь его в покое! И конфликт этот мог бы длиться вечность, если бы не вмешался Кукла. Мне думалось, по правде, что ему плевать. До сих пор тяжело было помыслить, что творилось в голове у такого человека как Кукла. Почему он явился на выручку именно сейчас, хотя, я был уверен, конфликт его не трогал? И когда Крейг собирался что-то произнести, Кукла тихонько дёрнул его за край рукава, кивнув в мою сторону. Тогда-то я и стал центром внимания. Уверен, что не будь на Томасе маски, я бы увидел счастливую улыбку и услышал вздох облегчения. Муки его завершены, поскольку его место буду вынужден занять я. - Что-то нужно? – спросил я. Дэниэл засиял, настолько был рад тому, что террор его друга прекратится. - Ты решил вывести принцессу из её башенки? – грубо спросил Крейг у Куклы вместо слов благодарности. Это раздражало. Не удивительно, что помогать ему, даже в трудную минуту, не вызвался никто. Это оскорбление я проглотил, провокация с его стороны провалилась. Кукла же проигнорировал эти слова. - Так что тебе надо? – продолжал настаивать я. - Спасибо большое! – Дэн слегка приобнял меня, отпустив Томаса, и тот расслабился. Не стал ждать, пока вспыхнет новый конфликт, сразу схватил рюкзак и побежал прочь. Выбора мне не оставили окончательно. - Рутинные дела, ничего более. – сухо ответил он, не став меня обременять подробностями. Выпытывать силой тоже было опасным занятием. Я переглянулся с Куклой, но тот не дал мне даже намёка. Только стоял молча, руки в карманы прятал и наблюдал за нами. Отвратительная привычка. - Ладно, скоро? – спросил я. - Уже. – ответил Крейг и, накинув поверх тёплого гольфа куртку, вооружил меня своим рюкзаком. Огромный, походный, чёрный, с потёртыми ручками и рваными ремнями. Но Крейг как мог следил за ним: рюкзак был явно чистым, недавно стиранным, пропах порошком до последней ниточки на дне. Парень с трудом сумел надеть куртку на больную руку, никто и не собирался ему помогать. Мне даже стало совестно на мгновенье, но вспомнив его злой тон голоса, я откинул эту затею обратно на задворки. Помогу, только если от этого будет зависеть его жизнь. - Удачи. – мило улыбнулся на прощание Дэниэл и помахал рукой. Мне. Не Крейгу. Не знаю, злило ли это Крейга, или ему было всё равно, но я бы на его месте не знал покоя после такого. Я кивнул Дэну в ответ, даже попрощался с Куклой. Но юноша не стал прощаться со мной, просто отмолчался. Никогда его не пойму.       Было то самое осеннее утро, когда понимаешь, что лето уже безвозвратно ушло. Настала осень, и настала окончательно. Сама природа померкла, стала бледной и холодной. Ветер больше не надувал тепла, лишь гонял тучи по небу. Листва шелестела уже под ногами, а не на макушках деревьев. Голые ветки бесконечно царапали друг друга от каждого движения. Воздух пропах прохладой, хрустящими листьями и мокрым асфальтом.       Крейг предусмотрительно надел тёплые вещи: облегающий тёмный гольф, тёплый и мягкий, плотные новые джинсы и бардовую куртку. Никогда ранее я не имел привычки присматриваться к кому-то тщательно. К моему стыду, смею признаться, что Крейг привлекал к себе моё внимание. Всю тёплую пору он носил простые мешковатые вещи светлых тонов, и все они скрывали его тело. Теперь же нет. Я завидовал его фигуре, которую теперь можно было рассмотреть хотя бы вскользь. Высокий рост, широкие плечи, сильная спина, рельефные мышцы. Он усердно занимался собой, своим телом и здоровьем, что не могло не вызвать если не восхищения, то уважения. - Так, а куда мы? – решился спросить я. Молча идти по улицам было невыносимо, особенно в его компании. Напряжённая тишина въедалась в уши, преследуя назойливым звоном. Будто вот-вот он взорвётся на ровном месте. - За продуктами. – коротко проинформировал он, тотчас оборвав разговор. И хотя парень звучал спокойно, даже не разозлился на вопрос, я не стал рисковать и провоцировать его. Только шёл позади него, отставая всего на пару шагов, и всё думал: что у него в голове? О чём он может думать, шагая молча по осенним серым улицам? Не было видно ни сантиметра его изуродованного лица, только яркие красные волосы. Люди озирались на него, вид человека в маске не внушал никакого доверия. Я боялся, как бы нас не остановили на улице за такой вид. С другой стороны, чего только не встретишь на улицах неблагополучного района? Все, кто озирались, сами были не лучше.       Мы зашли в скромный супермаркет где-то на окраине. Дальше была только разбитая дорога, брошенные здания, сорная трава и стена вдалеке. Та самая, что окружала город. Вблизи она пугала тем, насколько огромной была в действительности. Подумать только, возвели её за какие-то месяц-два. Я никогда не был так близок к ней. Насколько далеко могли зайти НИЦ, имея такие возможности? Сама мысль пугала об этом. Серая стена смешивалась с таким же серым угрюмым небом, образуя собой единую картину отчаяния и безнадёжности.       Горел тусклый свет, воняло дешёвыми моющими средствами и затхлостью. По потолку расползлись трещины, плитки на полу оторвались и валялись как есть. Постоянный гул работающих старых холодильников застревал в ушах. И ни единой души. Мы брели среди пустых стеллажей совершенно одни. - На, набирай. – он повернулся ко мне и всунул, иначе не сказать, список нужных вещей. Написанный от руки. Почерк, если это писал он, был аккуратным, с резкими штрихами и под лёгким наклоном. Все буквы одинаковые, будто писал робот, но вдавленный, словно робот насильно впечатывал ручку в стол. Список был внушительным, требовалось прокормить ораву людей в составе 7 человек. - Что-то многовато, мы столько все не едим. – сказал я, и голос мой звучал громко в этой абсолютной тишине. - Не льсти себе. – раздражённо, но тихо шикнул он. – Ты один ешь как за двоих. – огрызнулся Крейг. Я тяжело вздохнул и обречённо покатил тележку по битому полу. Колёса то и дело застревали в дырках и неровностях. Большая часть продуктов была, скорее, про запас, на голодное время. Консервы, полуфабрикаты, крупы, копчения и прочее. В списке нашлось место и для обычного рациона: овощи, свежее мясо, даже немного фруктов. Но были и странные позиции. Я бы даже не побоялся такого слова, как деликатесы. - Почему не взять ту же морковь? Она дешёвая. – сказал я. – Тут немало дорогих позиций. - Томас терпеть не может морковь. - Отлично, я не знал, что у вас всех индивидуальный рацион. – съязвил я. – Почему так мало мяса? Этого не хватит на неделю. - Дэниэл не ест мясо. Поэтому заткнись и возьму ту чёртову рыбу. – говорил он, едва не сцепив зубы воедино. Мне казалось, что это не в его характере – терпеть все заморочки товарищей в еде. То у Криса аллергия на яичный белок, то Дэн не ест мясо, то Том не любил большую часть продуктов, то Крейгу требовалось особое питание для поддержания тела. И это были люди, пережившие не одни голодные времена. Непривередлив оказался только я и Кукла. Вот только питание Куклы Крейг корректировал сам, без его ведома. Тому было, ожидаемо, плевать, чем питаться. - Откуда столько заботы? Почти все прихоти в голове держишь. – спросил я у него, толкая уже почти полную до краёв телегу. От мысли, что придётся всё это нести на себе, становилось дурно. - Не задавай глупых вопросов и пошевеливайся. В твоих же интересах. – напомнил он. Отчасти Крейг прав, я ем столько же, сколько и все. Вот только прихотей не имел. Я два года протянул на дешёвых полуфабрикатах и солнечном свете. Не на что было жаловаться. - Нам всем надо серьёзно собраться и поговорить. Это ненормально. – продолжал говорить я. - Пока есть возможность, каждый ест как хочет. Будут голодные времена – будем траву со двора жрать. Не допёрло ещё? – спросил Крейг. Я пожал плечами. Мог их понять. Неизвестно было, что будет завтра, когда наступит голод и кончатся последние припасы. Тогда почему бы не заняться в спокойное время потаканиям капризов? - Не думал, что ты вообще будешь таким заниматься. – сознался я, став выгружать продукты на кассовый аппарат. Кассир, завидев Крейга, молча пожал тому здоровую руку и стал неспешно нас рассчитывать. То-то понятно, почему Крейг ходил именно сюда. Ещё один магазин, который принадлежал Черепам. На меня напала брезгливость от этой мысли. - Закупкой продуктов? – хмыкнул он. - Запоминать чужие заморочки. Я бы не парился. – сознался я. - В этом ты себе остался верен. – мне показалось, он усмехнулся. – Как всегда, тебе плевать. Я не удивлён. - Будто тебе не всё равно. – огрызнулся в ответ. Мои слова Крейг проигнорировал, подсчитывая необходимую сумму. Это было невыносимо долго, я упёрся в тележку и ждал не менее десяти минут, пока прекратится это неторопливое укладывание припасов. - Для меня уже что-то привезли? – спросил Крейг в конце. Я едва услышал. Говорил он тихо, что и привлекло моё внимание. И разговаривал так, будто не собирался ничего утаивать. Двоякое ощущение сложилось от этого диалога. Меня не касались дела Крейга, но я осознал, что слишком плохо знаю этого человека. Слишком поверхностно судил о нём, и за этой уродливой маской крылось что-то ещё. Стоило только подковырять её, как оно вскроется само. - Да-да, задержка вышла небольшая. Сам знаешь, здесь людей мало, а черед границу передать тяжело. – сказал мужчина и, закрыв кассу, вышел в зал. - Сиди здесь и не рыпайся. – предупредил меня зловеще Крейг и ушёл следом за кассиром. Я остался совершенно один, среди гудящих холодильников и мерцающих ламп. Рюкзака было мало для такого количества всего, я распаковывал остатки по пакетам и ждал. Ожидание моё ухудшали часы над входом в помещение. Мой взор ложился всё время на них, каждую минуту я проводил в тяжелейшем ожидании. Никто не заходил, но напряжение витало в воздухе. Словно вот-вот отворится скрипучая тяжёлая дверь и явится кто-то. И это будут такие сомнительные личности как мы.       Иногда я ощущал родство с самыми низами общества. Ибо мы находились все в одной лодке. Кто-то по своей глупости, кто-то по собственной воле, а кого-то вынудили обстоятельства. Список причин был обширный и самый разнообразный, но все они вели сюда – на самое дно. Не хотелось мириться с тем, что оказался здесь из-за вереницы абсурдных и нелепых ситуаций. Но корни их уходили глубоко в прошлое, неведомое мне. Выкорчевать это древо было невозможно, оно вросло намертво в ядро Земли. Удивительное сплетение разношёрстных судеб создало ситуацию, в которой мы очутились. Каждый внёс лепту в то, что случилось, и чему ещё предстояло произойти. Какова была моя судьба? Я много думал над этим. Это было, признаться, бессмысленным занятием. Как бродить по туманным широким улицам, когда не видишь дальше собственного носа. Можно было вообразить романтичную историю об избранном, защитнике всех униженных и оскорблённых, воине справедливости. Представить жаркую пылающую историю революции с заговорами, интригами и толпами восставших против несправедливости. Но что бы не представлялось, все пути вели в никуда. Упирались в две контрольные точки: что произошло два года назад, и что случилось 8 лет назад. Пока я не знал ни первого, ни второго, бессмысленно было даже гадать. С таким успехом следовало обращаться к таро или выводить рисунки на кофейной гуще. - Идём, чего встал? – едва Крейг появился, прервав мои раздумья, как тотчас поспешил раскомандоваться. Я снарядился в длительный пеший поход с тяжёлыми сумками и, скрипя зубами, потащился вслед за ним. Требовалось поскорей вернуться домой, ибо это было не последним пунктом нашего назначения. Просто так Крейг бы меня ни за что не отпустил.       Что за человек был этот Крейг? Противоречивый. Воплощение всего самого несовместимого в одной личности. Людям свойственно изредка противоречить своим принципам и поступкам, но Крейг только таким и был. Во всём он был двойственен, это поражало воображение. Крейг постоянно говорил то, чего не имел ввиду, и делал то, чего делать был не должен по собственным же принципам. И всегда, абсолютно всегда, в его душе царил раздор. Никогда парень не был спокоен, словно демоны раздирали его нутро на части. Эту боль нужно было куда-то выплеснуть, ибо конца и края ей не было. Всё время он выглядел и вёл себя так, будто что-то мучило его. Виделось мне это в его волчьем диком взгляде, в беспокойной походке и постоянной настороженности, готовности получить кинжал в спину от кого угодно. Не такой тревожностью, как у Куклы, что смиренно ожидал любые трудности на пути, а иной, строго противоположной. Гневной, агрессивной, злобной.       Мне казалось, что он не собирался нападать. Только защищаться.       Следующим пунктом стали аптеки. Все, что только были в нашем районе. Это было ещё хуже, чем собирать кипу продуктов и тащить обратно домой, где долго и нудно раскладывать по строго определённым шкафчикам и полкам. Мне виделась черта, которую я ранее в Крейге упорно не замечал: он слишком правильный. Моральные ориентиры его были искажены, однако в будничных делах он действовал словно по заранее приготовленному плану. Покупал строго определённые продукты строго определённой фирмы, раскладывал на строго отведённое ему место. Строго, строго, строго. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. - Что нам надо в аптеке-то? – поинтересовался я. И ловил себя на мысли, что не в курсе, как обстоят дела по хозяйству. Мы жили в постоянном напряжении, на натянутой струне. Но никуда не девались повседневные бытовые вещи: готовка, стирка, уборка, уход и здоровье. За время, что я жил с ними, совсем забыл о всех этих вещах. А ведь откуда-то у нас брались продукты, кто-то их готовил, кто-то собирал и стирал вещи, кто-то закупал недостающие лекарство. Рутина. - Тебе-то какая разница? – раздражённо спросил он. - Хочу знать. – спокойно отвечал я. Стоило говорить с ним ровным тоном, как вскоре его тон сходил на нет. - Назову я тебе их, дальше что? Ты их запомнишь? Сильно сомневаюсь. – язвил Крейг. Это становилось невыносимо. - Слушай, что я такого тебе сделал, что ты вечно мне грубишь? – мы бродили по стеллажам аптеки, пока Крейг закидывал мне в корзину всё, что казалось ему необходимым. Шины, бинты, антибиотики, одноразовые шприцы, какие-то крема, сиропы, антидепрессанты, контрацептивы (зачем?), леденцы от кашля и даже, чёрт подери, прокладки! Для Алисы, само-собой. Я бы постеснялся взять их на его месте. - А что ты сделал, чтобы я к тебе нормально относился? – вопросом на вопрос. Такая позиция была мне знакома, а оттого казалась абсолютно бессмысленной. - Я не делаю ничего плохого. - И ничего хорошего тоже. - тотчас ответил он. – От тебя одни проблемы, но с тобой всё равно все носятся, как ребёнком. Потратили целых 8 лет впустую, подумать только! – возмутился Крейг и замолк. Это не объяснило мне ничего. Под «все» он, очевидно, имел ввиду Куклу. Я никогда никого не просил опекать меня, его претензии были мне чужды и непонятны. - Что ты прикопался к этим годам?! – раздражённо спросил я. – Я же не помню даже, что было! - А мне кажется, всё ты помнишь. Ты всегда был мутным каким-то, я не удивлюсь, если ты устраиваешь тут дешёвое представление. Я на него не поведусь. – это заявление было сильным с его стороны. Впервые он сказал то, что думал на самом деле. Наш спор громко раздавался по всему залу, потому что каждому было что сказать другому. Все другие верили мне и тому, что я взаправду лишился памяти. Ни черта не помню. Только Крейг имел причины сомневаться, которые я понять не мог. - Сам подумай, зачем мне отыгрывать беспомощного человека, который ничего не помнит? – спросил я у него, взывая к логике. Мы стояли уже у кассы, наш спор сопровождался презрительными взглядами персонала. Потому что оба чертовски всем надоели. - Потому что никто не понимает, что творится в твоей башке. – сказал он, но потом подозрительно затих и дополнил. – Хотя учитывая, какой ты стал тупой, я тебе охотно поверю. - Опять… - прорычал злостно я. Что бы мной не было сказано, оно всегда оборачивалось против меня. С этим человеком невозможно было говорить. Но кое-что до меня в тот момент дошло в отношении него.       Крейг делает это нарочно. Отталкивает от себя остальных, чтобы не смели приблизиться к нему, держит на удобном для себя расстоянии. А расстояние это было очень далёким. Найти к нему подход будет нелегко.       Мы рассчитались на кассе и поспешили уйти. Казалось, что даже ему было неловко затевать тот спор на глазах у всего магазина. В моменты особой своей злости у него заплетался язык, а речь могла стать несвязной. Нужно было заткнуться на минуту, и тогда он немного успокаивался, прежде чем продолжать вести себя нормально. Я уже вызубрил эту схему наизусть. Говоришь, затыкаешься и ждёшь. Потом опять. И так мы добрались домой, изредка споря ни о чём. Он бросался на меня за всё на свете. Даже во мнении о погоде мы не сошлись.       Когда мы вновь явились домой, то взяли короткий перерыв. Идти более никуда не требовалось, а вот выполнять работу по дому ещё как. Тогда я впервые и побывал в его комнате.       Комната всегда отражает внутренний мир её владельца. Будь-то мрачная пустая комната Куклы, уютная общая Дэна с Томасом, или старая хлипкая моя. Крейг не был уникален в этом. Куда больше его помещение напоминало тюремную камеру. Я знал, что пустил меня внутрь Крейг неохоче, но у него будто не оставалось выбора. Сквозь окна без каких-либо штор или занавесей проникал яркий свет, отражающийся от светлых серых стен. Напротив окон стояла кровать, железная, скрипучая, с пружинистым матрасом. Застеленная идеально ровно. Над кроватью - полки с книгами, коих было немного. Все старые, пахли пылью и пожелтевшей бумагой. В старом комоде были сложены все его скромные пожитки, а в углу стоял пустой стол с одним только стулом. Вру. На столе лежала не то тетрадь, не то дневник, да одинокая шариковая ручка. И никуда было без фотоаппарата: хорошего, громоздкого, стоимостью больше, чем что бы то ни было в этой комнате. А под столом покоился спортивный инвентарь.       Комната была без украшательств. Не висело никаких плакатов, картин или фото, что было бы свойственно его роду деятельности. Подоконники пусты, не было горшков для растений, фигурок и других безделушек. Старый пол, который, казалось, невозможно было привести в порядок, был идеально чист. Везде аккуратно, убрано и очень скромно. И всё же слишком много пустого пространства. Серые стены давили своим унынием, в этой комнате было не вздохнуть полной грудью. - Ничего не трогай здесь. – приказал он мне, а сам отправился за стол. Я же остался сидеть на кровати, лениво шаркая ногами. Крейг высыпал лекарства, перебирал таблетки и расфасовывал по пакетикам. Я сразу понял, что это было для Куклы. Узнал пакетики. Делал он всё тщательно, что-то шепотом про себя подсчитывал и приговаривал. Могло показаться, что это доставляло парню какое-то удовольствие. Я тем временем рассматривал книги на полках. Не знаю, принадлежали ли они ему, или были здесь с самого начала. Больше похоже, что Крейгу пришлись они по вкусу, раз они не покоились на свалке. Политология, хроники, биографии, философские трактаты, культурология. Те не многие, относившиеся к художественной литературе, принадлежали перу классиков и были, мягко сказать, специфичны. Странно было видеть такую литературу у человека, который казался мне примитивным донельзя во всём: в мышлении, поступках и словах. - И ты их действительно читаешь? – поинтересовался я у него. И ненароком задел. - Заткнись. – резко произнёс он. – Ты меня сбиваешь. - Ну так читаешь или нет? – задал я вопрос ещё раз. Если не ответит на вторую попытку, то спрошу позже. - Да, отстань. – кинул он грубо мне и продолжил своё увлекательное занятие. Как только закончил отчёт, то поспешил вооружиться ручкой и той самой тетрадью, где что-то очень быстро записывал и вычёркивал. - И что дальше? – спросил у него я. – Что делать будем? - Стирка, глажка, уборка. – перечислил сухо он. - А готовка? – в шутку спросил я и усмехнулся, но Крейг шутки не понял. - Готовка на Крисе. Пусть эта бестолочь хоть что-то делает. – буркнул он вслед самому себе. Ни на кого он так не злился в жизни, как на Криса. Сошлись вода с огнём. Даже обида на Куклу казалась не такой существенной на фоне того, как сильно он ненавидел Криса. - Чем он тебя так бесит? Нормальный же парень. – сказал я. - Нормальный? – недовольно спросил он, захлопнув тетрадь и отложив записи в сторонку. – Слишком самоуверенный, ленивый, наглый, бесполезный, никого не слушает и патологический жмот. Каждый раз надо вытрусить из него деньги, чтобы купить продукты, которые он же и ест. Он постоянно мусорит, не убирает за собой и шумит. – я осознал, что с вопросом о Крисе открыл настоящий ящик Пандоры. Крейг готов был часами перечислять недостатки соседа. - Да тебя все бесят. – сделал я ему замечание. Крейг мог только других критиковать, собственные недостатки отказывался видеть даже в упор. А их набралось ворох. Он мешал всем своими замечаниями к месту и не к месту, нарывался на конфликты, не гнушался унижать и оскорблять тех, с кем прошёл немало трудностей. По сути своей из-за него их маленькое общество было разобщено.       Я ощущал всеми фибрами тела, как он разозлился на сказанное мной. Как скалился, злостно смотрел и мысленно избивал меня. Но парень промолчал, ибо при всей отвратности характера, был человеком честным. Осознавал, что я сказал правду. Тогда мы обменялись лишь колкими злыми взглядами, а после продолжили работу по дому как ни в чём не бывало. Вот только я больше не пытался говорить с ним. Стирал в тазу вещи, гладил простыни, развешивал чужие шмотки на верёвке, перевязанной меж деревьев, драил пол в коридоре и снимал паутину с потолка. До глубокого вечера. Я достойно держался остаток нашего с ним рабочего дня, старался молчать в тряпочку и не спорить. Тогда Крейг, наконец, прекратил кидаться на меня, а его замечания по поводу моей работы перестали быть столь агрессивными и обидными. Это нельзя было назвать перемирием. Мы пришли только к общему смирению и только на короткий срок.

***

      Собрав всю свою волю в кулак, Энди принялся приводить комнату в порядок. Бессонные ночи, полные ночных кошмаров, проходили тяжело. Юноша лениво оттирал липкие пятна на столе, протирал пыльную поверхность шкафов и пола. Он чувствовал, что обречён, подавленность никуда не уходила. Опять серое небо за окном, опять в окна били ветви деревьев и царапали стекло, опять было оглушительно тихо. Всего-то неделя, а ощущение, словно Энди провёл взаперти целую вечность. Но страх сковывал его от мысли, что придётся выйти из квартиры. А ведь стоило.       Когда в последний раз он ел? Энди забыл. Лениво глянул на гудящий в углу холодильник, обклеенный сувенирными магнитами и старыми заметками, но продолжил делать что и раньше. Тело обмякало, всё время не находилось сил даже встать с постели. Каждый раз он обещал себе, что изменит свою жизнь: улыбнётся как прежде, пойдёт к друзьям, проявит собственную храбрость и так по кругу, пока не свыкнется. Почему Фантому не было страшно, а Энди боялся до чёртиков? Притворство ни к чему не приводило, и каждый раз он, возвращаясь сюда, впадал в истерику. Забивался в углу комнаты, поджимал колени и прятался. Не хватало сил плакать, глаза высыхали, а в горле застревал ком. Он задыхался, тело трясло, сознание отказывалось признавать содеянное взаправду.       Мучило его две мысли: почему он это делает, и почему не мог делать это нормально, как все? В чём был их секрет? Почему не боялся Фантом, хотя почти никого не убивал ранее? Почему остальные даже не придавали значения тому, что творили? Адам убивал, хотя был таким хорошим человеком. А Энди боялся. Боялся убить и боялся не убить. Кто, если не он, вернёт родителей домой? Энди гнобил себя днями напролёт и утопал в черноте собственных мыслей. Кожа стала нездорово-серой на цвет, под глазами образовались уродливые синие пятна, щёки стали впадать, а взгляд стал безжизненным, погружённым бездонную тьму собственного сознания. Не мог он больше смотреть на себя в зеркало, видел там кого-то совершенно иного: неряшливого, страшного и измученного человека. Что бы сказала мама, если бы увидела его таким? А как бы отреагировал отец на бардак вокруг?       Эти вопросы пришли ему в голову недавно, и юноша понял, что нужно сделать хоть что-то со своей жизнью. Если они правда выжили, то следовало убрать дом к их приходу. Шансов с каждым днём было меньше и меньше, но оставалась надежда, что кто-то неравнодушный сумел помочь им выжить. Или они выбрались из гущи сами. Их всё равно следовало вернуть, за них стоило мстить.       Откуда ему было начинать поиски? Кому было мстить? Кажется, что всё упиралось в одну только тропу – сотрудничества с Куклой. Нужно было пройти по стопам Фантома, дать Кукле шанс заметить то, что Энди не просто трусливый юноша. Ему было что предложить в обмен на помощь. Он непременно обязан проявить себя, и тогда всё пойдёт как по маслу.       Энди неторопливо вытирал мокрую посуду, когда вспомнился Адам. Тот будет резко против. Он всеми силами старался уберечь Фантома от необдуманной сделки с Куклой, а значит попытается сделать то же с Энди. Его не пугала мысль, что Адам будет против. Ему не хотелось превращать дружбу с Адамом в вечные споры и конфликты. Всё же парень помогал как мог, заботился и был хорошим другом. Растрачивать его доверие значило предать самого себя. К тому же у Адама хватало своих проблем. На их фоне переживания Энди казались сущим пустяком. У всех были существенные слабости.       А у Энди нет.       Эта мысль не давала ему покоя так же, как и другие. Дэниэл жил без зрения, Томас не мог нормально разговаривать, Крис жил без руки, Адам при смерти, а Крейг почти полностью изуродован. Каждый наверняка лишался кого-то близкого, но все они стойко переживали трудности на своём пути. Но только не Энди. Он плакал, ныл, прятался от малейшего шороха, боялся рисковать и гнобил себя, всё глубже закапывая в землю.       В дверь постучали, когда он только закончил расставлять вымытую гору посуды. Энди перепугался, едва не уронил на пол одну из тарелок, но вовремя успел подхватить её второй рукой. И замер. Стучали тихо, но регулярно, будто специально докучали обитателям. Адам стучался иначе. Оттого и ступор. Энди колебался. Боялся даже подойти к двери, иначе этот кто-то мог услышать его присутствие. Выдать себя было проще простого. Но игнорировать продолжительный стук в двери Энди тоже не мог. Он осторожно поставил посуду на месте и прокрался в коридор. Зажал рот руками, лишь бы не выдать себя с потрохами тому, кто решил явиться сюда за ним.       Юноша осторожно потянулся к глазку и увидел стоящего снаружи Уоррэна. Но глазам своим не поверил. Протёр их ещё раз, прикрыл, досчитал до десяти и снова заглянул. Уоррэн. Никуда не исчез. Только перестал стучать в дверь. Ждал. Одет он был не во всё чёрное, как в их прошлые разы, а в фиолетовую рубашку с галстуком под джинсы и длинную зелёную куртку до колен. Безвкусица. С виду безоружен. Но возможно ли это? Сердце на миг пропустило свой удар, от чего глухой болью отдалось в груди. Он видел труп Уоррэна, он знал, что его убили. Жестоко, но справедливо убили. Тогда почему Уоррэн здесь? Не приманка ли? Не обман зрения? - Уоррэн? – дрожащим голосом спросил он. Если иллюзия, то не откликнется. Но парень услышал, посмотрел в сторону глазка. - Энди, да, это я. Впустишь? Я хочу поговорить. – парень звучал спокойно, несколько встревоженно, как будто волновался. Белые пряди волос прятались в копне чёрных, знакомый жалостливый взгляд. Не возникало сомнений, никто не мог притвориться Уоррэном. Хотя прошло столько лет… - Ты убийца! Ты хочешь меня убить! – заявил Энди, дав свой прямой отказ. Ему было страшно. Если Уоррэн тянет время и хочет напасть, то юноше не было даже чем защититься. Только нож в руке, затупленный на конце, и всё. - Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это. У меня на то было целых 4 попытки. – говорил спокойным тоном Уоррэн, осознавая, что Энди так просто не сдастся. Но это был не повод ему доверять. Энди сохранял бдительность. - Но ты же из браконьеров. - Да, вот только браконьеров больше нет. Открой, пожалуйста, дверь. – снова попросил Уоррэн спокойным, но громким тоном. Для убедительности парень даже поднял руки над головой, оставляя ладони на виду. Он не был больше намерен причинять боль Энди. Напротив, набрался духу и явился сюда. Но его бывший друг был не столь доверчивым. Страх и неуверенность пересиливали любые попытки наладить контакт. Энди сильно колебался и очень боялся. Потому что всё это время был уверен в смерти Уоррэна, был уверен и в том, что Уоррэн ему враг. Больше не друг. - Я хочу помочь. – не услышав никакого ответа на свои слова, Уоррэн снова попробовал заговорить. – Ты дома один? – спросил он. Энди затих. Что ему было ответить? Если скажет правду, может подвергнуть себя опасности. Но если соврёт и тот вломится, то непременно вскроется правда, а Энди не сможет ему дать отпора. Как ни посмотри, а Уоррэн был выше, сильней и проворней. Не известно было так же, на чьей именно он стороне. - У меня дома друзья, я не один. – сказал Энди. Решил соврать, заодно посмотреть, что будет. Вдруг испугается чужого присутствия и уйдёт? Но с иной стороны… - Нет у тебя никого дома, Энди. – раздражённо ответил Уоррэн. – Но давай хотя бы попробуем поговорить. – он подумал ещё с полминуты и добавил. – Если боишься, то я останусь тут стоять, только дверь приоткрой. - И в чём разница? – спросил Энди. Страх постепенно начал сходить на нет, и всё же юноша был настороже. Нельзя было терять бдительности, Уоррэн мог выкинуть что угодно. Или это был вовсе не он.       С иной стороны…Энди всё больше убеждался в том, что за дверью был именно Уоррэн. Юноша не видел смерти своего друга, а значит он мог выжить. И если он говорит правду про браконьеров, то едва ли Уоррэн его убьёт. Потому что уже однажды спас. Спасал вовсе не для того, чтобы потом убить, это не имело никакого смысла. Энди размышлял, мысленно раскладывал бюллетени по ящичкам «за» и «против». Но никто не одерживал верх. Он не мог принять окончательно решения. - В том, что я буду тебя видеть. Разговор с глазу на глаз.       Не звучало убедительно. Даже более того, сильно отталкивала настойчивость Уоррэна и его стремление завести разговор. Даже если это значит стоять тут целую вечность и выклянчивать у Энди малейший шанс. Энди это казалось странным. Какой в этом смысл? Чего Уоррэн от него хочет? Тогда он стал колебаться. Наверное, стоило всё же пустить. Уоррэн безоружен, а у Энди был плохонький, тупой, но нож. Небольшое преимущество он имел.       Руки потянулись к замкам и те щёлкнули. Дверь плавно, с длинным протяжным скрипом приоткрылась. Уоррэн так и продолжал стоять с поднятыми руками даже тогда, когда Энди шёл на уступки. Юноша не рискнул близко подходить, не переступал порога на встречу. И теперь, когда между ними двумя не стояло никаких преград, оба молчали. Уоррэн хотел поговорить, но завидев Энди, окончательно растерял все слова. С опаской и растерянностью смотрели друг на друга, пытались привыкнуть. Когда-то они были друзьями, но теперь впору было знакомиться заново. Энди больше не был уверен в том, что хорошо знает этого человека. - Хорошо, что ты открыл. – сказал Уоррэн. – Спасибо. – кивнул он. На лице не отражалось никаких эмоций. Не похоже, что это радовало его. Энди не понимал происходящего. Ему было не по себе. Самые разные эмоции смешались в один коктейль, ударивший ему в голову. Непередаваемое ощущение, когда видишь некогда близкого тебе человека снова спустя годы и осознаёшь, что ничего о нём на самом деле не знаешь. Что их пути разошлись так сильно, общие воспоминания более не могли склеить из разорванные на клочки отношения. Школьные друзья, сошедшиеся вновь при таких странных обстоятельствах. Кто-то из них мог себе представить в те далёкие времена, что будут какие-то заражённые и какие-то браконьеры, и оба должны друг друга убивать? Бред, который в один миг стал реальность. А их двоих раскинуло по разные стороны баррикад.       Энди крепко держал нож в руках. Так, чтобы Уоррэн видел его. На это парень лишь недоумённо взглянул, но ничего не сказал. Для него это словно не имело никакого значения. - Говори, что ты хотел? – спросил Энди. На деле, когда он стоял вот так перед своим старым другом, было не так страшно. С самого начала было куда страшней. Вместе с этим Энди терял и бдительность. Ему всё время приходилось напоминать самому себе о том, что перед ним – возможная угроза. Уоррэн мог напасть. - Разговор долгий. Ты уверен, что хочешь говорить тут? – теперь он склонял Энди к иному варианту. В этот раз юношу было склонить легче. Раз он согласился открыть дверь и встретиться с одним страхом лицом к лицу, то попробует одолеть другой – впустить угрозу в свою безопасную крепость.       Энди делал медленные шаги назад, стоя лицом к парню. Тот намёк понял, стал следовать за ним таким же медленным шагом, всё ещё держа руки на виду. Всё происходило плавно, осторожно, Энди не спускал с Уоррэна взгляда, а Уоррэн – с Энди. И только когда порог был переступлен, Уоррэн осторожно прикрыл за собой дверь, оставив небольшую щель и игнорируя замки. Для спокойствия своего друга. Но Энди этого было мало. - Раздевайся. – приказал он, будто угроза исходила от него самого, вовсе не от Уоррэна. - Зачем? – удивился он. - Нет ли оружия при себе. – напомнил Энди. Уоррэн кивнул, но доволен решением не был. Стал медленно стягивать с себя куртку, разуваться и бросать вещи на пол, легонько отодвигая их от себя ногой. Руки, одетые в тонкие матерчатые перчатки, всё ещё были подняты над головой. Это было унизительно для Уоррэна, но всего пару прихотей, и вскоре всё кончится. Но у Энди было иные планы. - Галстук тоже. И рубашку. – сказал юноша. Да, при Уоррэне и впрямь не нашлось огнестрельного оружия, но тот всё ещё превосходил юношу по силе. Энди не понаслышке знает, что голыми руками тоже можно убивать. И это куда более жестокая смерть. - Это ещё зачем? – спросил Уоррэн слегка раздражённым тоном. Энди начинал наглеть, но иного выбора у него не оставалось. Прежде чем провести диалог ему хотелось максимально обезопасить себя. Тогда в голову пришла мысль связать Уоррэна, ограничить его движения. Но верёвок в доме нет, да и откуда им было взяться? Оставалась только одежда. - Надо. – коротко, но уверенно сказал Энди. Сам от себя не ожидал этого. Уоррэн недовольно нахмурился, пораскинул и одной рукой осторожно развязал простоватый узел галстука, медленно стягивая его с шеи. Галстук тихонько скользнул на пол, юноше оставалось только вовремя его подхватить. Тогда Уоррэн стал раздеваться дальше. Думал, что просто разденется на минутку и тут же оденется обратно. Однако, когда Энди забрал галстук, стало ясно, что тот затевал. - Ты издеваешься надо мной. – сказал Уоррэн, расстёгивая рубашку. – И я почему-то должен тебе это позволять. – добавил он. - Я тебе не доверяю. - После всего? – удивился Уоррэн. – Ладно, как хочешь. – он расстегнул последнюю пуговицу и стянул рубашку с тела. Ни единой царапинки на гладкой коже, ни единого пятнышка или даже родинки. Это не бросилось бы в глаза Энди: естественное мужское тело, подтянутое, спортивное. Вот только ему помнилось, должны были быть шрамы у левого бока.       Галстуком Энди связал руки так крепко, как только мог. Обмотал, сплёл странный узел и пытался всё это намеренно усложнить. Уоррэн только наблюдал за этим. - Неправильно, но ладно. – подметил Уоррэн. Это замечание вызвало у Энди ступор. Он ещё раз подёргал узел и убедился, что пока ещё держится, хотя был хлипким. Должными усилиями его можно было развязать. Но переделывать не стал – попросту не умел. Следом, скомкав рубашку, связал ноги своему уже заложнику. Всё больше ситуация набирала оборот абсурда. Уоррэн сам сдал себя, прекрасно это понимал. Но ему-то смерть не грозит. Бояться было нечего. - Теперь доволен? Я могу начинать? – спросил Уоррэн с упрёком в голосе. Энди нахмурился, осмотрел его ещё раз и кивнул. Теперь парень был словно гусеница, а гусеницы никогда не вредят. За кивком последовал тяжкий вздох Уоррэна, будто он был вынужден вживаться в роль, играть которую явно не собирался. Тогда он сел осторожно на паркет в коридоре и упёрся голой спиной в стену. Никто за стол его не пригласит, вести диалог предстояло прямо тут. Энди последовал его примеру и сел напротив. Но это было слишком близко. Тогда юноша поджал колени. Так было уютно и безопасно. - Ты выжил… - начал было Энди первый. – Мне говорили, что ты мёртв. Я видел. – сознался он. – Это точно ты? - Ну давай, задай любой вопрос. Я отвечу. – сказал Уоррэн. Энди старался не смотреть своему собеседнику в глаза, пока тот наоборот, всматривался так пристально. Становилось неуютно. В моменты тишины меж ними слышался назойливый и неловкий стук соседей, когда они ходили по полу, тиканье часов в кухне и чужое дыхание. Неровное, громкое. - Когда у меня День Рождения? – спросил Энди. Это первое, что пришло ему в голову. Вопрос показался вполне логичным, и он выпалил его не подумав. - Я бы мог узнать это откуда угодно. – занудствовал Уоррэн. – 8 июня. - Тогда назови имя самого главного нашего врага. – этот вопрос уже точно должен был вывести чужака на чистую воду. Энди был уверен и даже немного горд собой. Ответом на этот вопрос не звучало занудство, поэтому вторая попытка удалась. - Роджер. – ответил Уоррэн и, как показалось Энди, уголки его губ слегка дрогнули. Но выражение лица осталось всё таким же непоколебимым. Взгляд парень опустил вниз, задумчиво рассматривая пальцы на ногах. Шевелил ими, постукивал по паркету и касался соседней стены. Наверное, что-то вспоминал. А вспомнить было что. Обоих захлестнули некогда забытые воспоминания, окатили холодным потоком воды, которая когда-то утекла. Энди было приятно вспомнить свои школьные годы, о которых он, после переезда, особо не вспоминал. Новая жизнь увлекла его, не оставив времени для ностальгии по былому времени. А теперь всё словно вновь повторялось. И вот, он смотрел на Уоррэна, вспоминались ему драки после уроков в коридорах, залитые солнцем школьные кабинеты, уроки, которые за него делал Уоррэн, совместные игры в приставку в компьютерном клубе. Он вспоминал, а по лице сама собой расползалась улыбка.       Стоило ему только взглянуть на Уоррэна, как она моментально исчезала. Светлые краски прошлого теплом разливались внутри грудной клетки. Однако после наступал резкий холод. Перед ним сидел человек, некогда подаривший ему приятные воспоминания о юности, вот только само его присутствие теперь, при таких обстоятельствах, вынуждало сердце в груди сжаться до писка. О чём думает Уоррэн? Вспоминает ли он так же сейчас их совместное прошлое? Энди не был уверен. Этот дикий, мрачный и злой человек не имел ничего общего с прежним Уоррэном.       Энди был вынужден поверить, что перед ним настоящий Уоррэн, а всё происходящее – действительность, пусть та и не была ему по вкусу. Только тогда Уоррэн начал говорить, и следовало ему начинать с самого начала. С той точки, откуда возврата не было. Энди только слушал, не смел мешать. Рассказ был коротким, сухим, Уоррэн опускал множество подробностей, вырезая их как вырезают ненужные кадры из плёнки, а после выбрасывал. Говорил он неохотно, тяжело давалось вновь вспоминать больные раны, не заживающие даже от дара бессмертия. Мучимый призраками прошлого, Уоррэн ограничивался скудным описанием случившегося: его взяла под опеку новая семья, Аиша оказалась браконьером, а дальше он просто заразился, встретил прекрасную девушку, стал рабом НИЦ и оказался здесь. - Вот оно что. – сказал Энди, услышав всё. На деле ему нечего было сказать, но очень хотелось. Стало ясно, почему Уоррэн не умер. И ясно, почему хотел. В этом с Энди они похожи не стали, ибо юноша желал отчаянно жить. Ему и в голову не приходила мысль о том, чтобы найти выход из сложившегося в самоубийстве.       Надо было что-то сказать. Энди это чувствовал. Или ему просто так хотелось. Но молчать более было нельзя. Он боялся взболтнуть чего-то лишнего и обидеть. В конце концов, его жизнь текла размеренно, даже счастливо, пока не пропали родители. - А ты что? – спросил Уоррэн. Заговорил первым. Выглядел так, словно ничего для него не стоило – ковырять эти гниющие старые раны, выковыривать внутренности наружу и демонстрировать их ставшему чужим человеку. - Да так… - отмахнулся юноша. – Пустяки.       Уоррэн ничего не ответил на это, только оглянулся вокруг. Его взору представала старомодная квартира, безвкусные обои, обветшалая мебель. В нос ударял запах пыли и старости дома. - Вкусы у твоих родителей не изменились. – прокомментировал Уоррэн. Он чувствовал себя спокойно, свободно, пока Энди был напряжён до предела. – Как они?       Повисла тишина. Энди поник, одно только воспоминание о них вызывало у него нервную дрожь. - Пропали. – сказал честно Энди. Настолько же честно и откровенно, каким был с ним Уоррэн. - Серьёзно? – удивился Уоррэн. – И давно? - Давненько…- сказал Энди. – Ты же из НИЦ теперь, так? – перевёл он тему. – Выходит, сдашь меня? - А хочется? – спросил парень в ответ. – Я пришёл сюда не для того, чтобы угрожать. - Но я же заражённый. – стал спросить Энди. - И я. – пожал плечами Уоррэн. – Меня наняли не для того, чтобы я ходил по домам и искал заражённых. - А что ещё тогда делают в НИЦ? – юноша звучал удивлённо, но вопрос казался глупым даже ему самому. - Энди…Ты как был дураком, так им и остался. – усмехнулся Уоррэн. Ему казалось это забавным, а вот Энди ничуть. Если браконьеров теперь и вправду не было, то вот НИЦ не собирался исчезать с лица Земли просто так. Именно они были виновниками пропажи его родителей, именно они вынудили его пойти на первые убийства. А хотелось ли ему? А был ли у него по-настоящему выбор? Теперь Энди был не уверен в этом. Эти два года он жил по чужому сценарию, ни разу не вздохнул полной грудью, чувствуя скованность во всём. И виной всему был НИЦ. Все беды, так или иначе, исходили от них. А теперь ещё и Уоррэн стал одним из них… Энди колебался. Тяжёлая история бывшего друга заставила его проникнуться, снова ощутить отголоски былой связи меж ними. Но он теперь часть НИЦ, один из его врагов. - Слушай, - обратился Уоррэн, - как у тебя здоровье? После того случая. – уточнил он. Энди не сразу пришёл в себя от раздумий. Хотя ему не было свойственно погружаться в себя, когда рядом кто-то был, почему-то сейчас он всё время проваливался в эту бездну. - Часть зубов восстановили. – Энди открыл рот и похвастался новыми имплантами. – Но ещё один не доделали. Денег нет пока что. Но Адам обещал в будущем всё сделать, просто пока у него тоже есть проблемы со здоровьем, так что он не может пока помочь. - Постой, - перебил его Уоррэн, - я не знаю, кто такой Адам, и меня не интересует, какие у него там проблемы. Я могу помочь с зубами сам. Хочешь? – спросил он. Энди ошалел. Не заметил, как начал болтать без умолку. Взял бы сейчас, да и разболтал бы всё как на духу. Но больше всего его впечатлило предложение, сделанное Уоррэном. Помощь? От него? Ему была необходима помощь, чтобы снова вернуться к нормальной жизни, вот только стоило ли принимать её от такого, как Уоррэн? И не друг, и не враг. Доверять ему было страшно. - Ну? – поторапливал Уоррэн, видя неопределённость Энди. – Я не сдам тебя. Сам подумай, мне с этого нет никакой выгоды. - Но ты убивал заражённых. Просто так. – сказал Энди. – Таких же как я. - Да, убивал. – сознался Уоррэн. – А ты убивал людей, Энди. – перевёл он тему, стараясь избавиться от обвинений. Энди это злило, и в то же время глубоко печалило. Словно у него был выбор: убивать или нет. Никто выбора ему не оставлял, надо было защитить себя и других от наёмников НИЦ. - Я защищал себя! – громко произнёс юноша. – Я не убивал для удовольствия! - А я, по-твоему, наслаждался? – с претензией в голосе спросил он. Брови его изогнулись в удивлении, Уоррэн совсем не ожидал, что кто-то и вправду о нём мог так подумать. Как и не верил, что именно так его видел Энди со стороны. Жестоким убийцей, лишённым сострадания, лишающий жизни ради пошлых идей и собственного удовлетворения. Уоррэн никогда не был идейным последователем браконьеров, однако считал, что существование заражённых – ошибка. Ошибка, впрочем, которую должны устранять сами НИЦ. Не он. - Я не знаю, но это не оправдывает тебя! – заявил Энди и вскочил на ноги так резко, что голова закружилась. В висках пульсировало, глаза застилала тёмная пелена. Сердце металось из стороны в сторону: жалеть ли Уоррэна за пережитое, или гневаться за содеянное им? Куда было податься? Кто мог бы сказать ему, как поступать верно? - Да знаю я! – повысил следом голос и Уоррэн. – И я получаю за это по сей день. – он притих, пытаясь снова надеть маску безразличного спокойствия. Всё такого же холодного, всё такого же непоколебимого. Минутный срыв сменив вектор разговора. Энди был вынужден снова сесть на пол и продолжать дипломатические переговоры. - Ты мне не судья, Энди, при всём уважении. – огрызнулся он. Было видно, что слова Энди задели Уоррэна за что-то живое. За то немногое, что ещё оставалось в его опустошённой душе. Так казалось юноше, когда он глядел в глаза Уоррэна, свойственный только животному, которого несправедливо обидели. Оно шипело, рычало и скулило, ибо злость и беспомощность переполняли его. - Я отказываюсь от твоей помощи. – проговорил Энди. – Я не хочу, чтобы ты мне помогал. - Думаешь, я собираюсь тебя убить? Я бы это сделал в прошлый раз, если захотел. – снова продолжал настаивать Уоррэн. Настаивать так, что стал навязывать свою доброту Энди. Юноша находил себе в силы отказаться, потому что, хотя Уоррэн и спас его, не казался теперь ему надёжным человеком. - Я не знаю. – честно сознался Энди. - Ладно…Что ты хочешь, чтобы я сделал?       Энди удивлённо захлопал ресницами. Такого вопроса он не ожидал, да и сходу придумать что-либо был не в состоянии. Стоило ли принимать от Уоррэна помощь? Чем он мог гарантировать неприкосновенность юноши? - Что я хочу? – спросил Энди. - Да. Я сделаю, а ты поверишь, что я не собираюсь тебя убивать или ещё что-то там, чего ты себе навыдумывал. - Хочешь заключить пари? – спросил Энди. - Это не пари, Энди, не глупи. Это услуга. Я предлагаю свою услугу, в обмен на твоё доверие. - То есть пари. - Ладно, пусть будет пари. – недовольно вздохнул Уоррэн. – Чего ты хочешь? Моё предложение касаемо зубных имплантов в силе. – добавил он и стал терпеливо ждать ответа. Энди размышлял. Казалось поначалу, что ему было нечего предложить, кроме честного слова. Однако, прикинув всё ранее услышанное, юноша понял, насколько возможности Уоррэна огромны на самом деле. Уоррэн мог оплатить ему лечение в стоматологической клинике, мог, воспользовавшись своими связами, найти информацию о пропавших родителях, мог помочь Энди и остальным найти лазейку и покинуть этот злосчастный город. Да он что угодно мог! От этих мыслей голова шла кругом. Что загадать в первую очередь? - Я согласен. – сказал Энди. – Давай начнём с этого. - Наконец-то. – произнёс Уоррэн и, потянув руки в разные стороны, развязал плохо завязанный галстук на своих руках. Тот мягко скользнул на пол, и парень поспешил освобождать себя дальше. - Я плохо завязал? – нервная дрожь охватила Энди. - Я же говорил. – он освободил свои ноги и стал наскоро пытаться выпрямить рубашку, которая безбожно было смята. Но другого выбора не было. Ни одна вещь в этом доме не подойдёт ему по размеру. Особенно вещи Энди, больно тот мал был. - Ладно, идём. – он надел мятую рубашку и спрятал галстук куда-то во внутренний карман. - Прямо сейчас? – удивился Энди. - А когда? - Но это же долго. И больно. И дорого. – сказал Энди, перечисляя поочерёдно все причины, какие только мог найти. Вся ситуация казалась ему абсурдной. Вот ещё пару минут назад Уоррэн сидел связанный на полу, они отчаянно спорили и пытались что-то донести друг другу, а теперь…У Энди кружилась голова. Он чувствовал, что не готов покинуть своё убежище. Выйти на улице. Тут у Уоррэна нет власти, а за пределами дома оба уравняются. - Деньги есть. Сколько надо, столько дам. Собирайся. – Уоррэн уже завязывал ловко шнурки на обуви. Так же ловко, как и делал вид, будто всё это нормально. Будто так случается каждый день. Энди был бессилен, ему казалось, он не мог не заразиться этой уверенностью в происходящем. - Это будет долго очень…Ты останешься со мной? – спросил Энди, неохотно натягивая на себя кроссовки. Одежда не самая подходящая к выходу в свет, но времени не оставалось. Вряд ли Уоррэн даст ему такую возможность. - Да, мне некуда торопиться. – ответил спокойно он. Тон, с которым парень говорил, исказил слова. Забота, которую он проявлял, диссонировала с тем, как он говорил о ней. Как об одолжении…       Энди нервно сглотнул, прежде чем закрыть за собой входную дверь. На что он вообще подписался?

***

      На следующее утро меня впрягли в новые дела. Меня не страшил труд, но страшило то, с каким рвением все стремились впрячь меня делами. А всё потому, что задумалось им в тот вечер собраться и немного отдохнуть. Расслабиться, отвлечься от повседневных дел и забот. Можно было понять их, мне самому не терпелось сделать перерыв в будничных днях, хотя сам я в отдыхе не нуждался. Я не работал, не напрягался, жил спокойно и тихо. Пока что. Что будет меня ждать далее, я на тот момент знать не знал.       Я сидел на кухне и ждал, пока в очередной раз понадобиться поработать мальчиком на побегушках. Солнечный свет скудно проникал в окно, ибо окна выходили прямиком в сторону моря. Крики чаек вдали и гул сырого ветра с моря залетали в окна. Тонкие занавеси с кружевами беспокойно развевались на ветру. Можно было протянуть руку в окно и достать до веток деревьев, что окружали наш дом позади. Мы словно жили в отдалённом особняке, почти на краю мира. Дальше только редкие деревья и склон к морю. Вдали виднелся силуэт той самой брошенной школы со спортивной площадкой, и следом шла вереница домов. Где-то заселённые не пойми кем, где-то – опустевшие и ждущие сноса. Кухня тесная, маленькая, тут был лишь стол у стены, два стула и несколько шкафчиков со старой плитой.       Крис и вправду готовил. Мне слабо верилось в то, что такой человек способен вести дела по дому. С самого начала я думал, что никто из них на это не способен. Просто холостяцкая грязная помойка – вот и всё их жилище. Но я ошибся. Хотя и не все вели хозяйство, многие старались что-то делать, поддерживать иллюзию нормальной жизни. Вот и Крис занимался тем же. Он что-то готовил, скрёб лопаткой по старой закоптевшей сковородке и курил, крепко стиснув сигарету в губах. Я же сидел и ждал его указаний, помогая в мелочах. Запах жаренной ветчины в пряных специях бил мне в голову. Давно мы уже не ели простого, свежего мяса. - И часто вы так собираетесь? – поинтересовался я, локтем упираясь в стол. Напротив сидела Алиса и ждала, пока ей перепадёт хоть что-то. Жалобно смотрела, как собака, и нагло попрошайничала. У меня кружилась голова от ароматов, но хватало терпения дожить с ними до вечера. - Нет, при мне впервые. – сказал Крис. – А так без понятия. Я с ними, если честно, не общаюсь. – говорил пренебрежительно он. – Так что я не знаю, что у них там в быту обычно принято. Я тут, считай, чуть-чуть только дольше тебя. - Думаешь, у нас получится отсюда уйти? – спросил я следом. – Я, говоря по правде, не знаю, чего ждать от НИЦ. - Я тоже. – он вынул сигарету и стряхнул пепел в пепельницу. – Ты, конечно, можешь посмеяться, но я своему чутью доверяю. И оно мне подсказывает, что хрен мы так просто выберемся отсюда. – последнее он произнёс с тяжёлым вздохом. Удивляла его стойкость и готовность переносить всё, что нас ждёт дальше. Не то он привыкший, не то не понимающий того, что последует за мирными днями. - Иногда мне кажется, мы просто друг друга поубиваем раньше. – усмехнулся я. - О да, я уже слыхал о ваших с Крейгом вчерашних делах. И каково оно? – спросил он, и на губах его расплылась улыбка. - Никогда меня так часто не унижали просто за то, что я существую. – сознался я. - Да, этот придурок такой. Всё у него должно быть так, как хочется ему. И ты хоть об стену расшибись, но сделай как он хочет. И весь такой правильный, хех. – усмехнулся он. – Вон, смотри. Больной, а всё равно идёт заниматься на площадку. Ты ему двери заколоти, он в окно прыгнет и пойдёт. – Крис кивнул головой в сторону окна. Я тихонько выглянул, наблюдая за тем, как Крейг в спортивной одежде и маске, бредёт домой. - Как-то же мы уживаемся все. – произнёс я. - Разве это называется «уживаться»? – спросил Крис. Он явно не отождествлял себя с остальными, не считал даже частью нашей маленькой семьи. Семьи ли? - По-моему, все друг друга втихую ненавидят. – продолжил он. – Я очень хочу выбраться из этого дурдома поскорей. Один Томас адекватный, но только потому что тряпка, вот и терпит их. - Да, но враждуешь в открытую ты только с Крейгом. – подметил я. - Потому что остальным плевать. Я их не трогаю, они меня не трогают. Идиллия. А вот Крейгу вечно нужно всеми командовать. Ему не живётся спокойно. Он же тебя наверняка изводил до последнего, верно? – спрашивал Крис. А я колебался. На деле всё прошло относительно спокойно, стоило мне просто молчать. Разве это не поведение Томаса? Поведение тряпки и невидимки, который боится ввязываться в проблемы. Вот и я молчал вчера. Зато сохранил себе сотню нервов, как и освободил Крейга от своей непокорности.       Но это было неправильно. Не должно быть так. Со всеми можно договориться, стоило только знать правильный подход. Даже Кукла, если знать как, пойдёт на уступки. Только Крейг был непрошибаем. Пытаться договориться с ним – что биться головой о глухую стену в попытках двинуть её с места. Больно, долго и безрезультатно, ибо стена не сдвинется и на миллиметр. Крис выбрал стратегию долгого и упорного сопротивления, но даже его упрямство имело границы. Тогда где был этот камень, о который все постоянно спотыкались? Как было вырвать его из земли? - Интересно, всегда он был таким? – спросил я сам у себя. Конечно мне неизвестен был ответ. Всего-то хотелось порассуждать. Я видел причину его всеобъемлющей ненависти в недоверии к целому миру. Он просто никому не доверял, оттого всех стремился контролировать. - Не знаю и знать не хочу. Не важно, каким он был, если сейчас он ведёт себя как бешенная псина. Кидается на всех подряд, и хрен ты объяснишь ей, почему так делать нельзя. Отстой. – прокомментировал Крис. Лицо его исказила недовольная гримаса, он стал активней что-то помешивать.       Я бы сказал что-то ещё, вот только в дверях уже мельтешила тень Крейга, предмета нашего обсуждения. Слышал ли он что-то? Не имею понятия. Зато был уверен, что он наверняка знает, как остальные сильно недолюбливают его остальные ребята. Как он их всех достал. Как они желают ему скорей пропасть без вести, ибо только от его отсутствия можно вздохнуть полной грудью. И вместе с тем ему прекрасно известно, насколько они беспомощны.       Долго я думал над этим и осознал, что Крейг слишком много делает. Убирает, стирает, когда-то ещё и готовил, закупал еду и прочие необходимые вещи. Оторвалась пуговица? Крейг зашьёт, он это умеет. Сломалась дверца шкафчика? Крейг всё прикрутит обратно. Душ барахлит? Крейг починит. Закончилась еда? Крейг непременно приготовит что-то. Деньги кончились? Крейг заработает. И так во всём. Я осознал это лишь вчера, когда сам выполнял за него всю работу. И это было невыносимо. Никто не замечал его работы. А он будто и не искал похвалы и признания. Делал всё тихо, незаметно, не желая привлекать внимание других.       Первым делом Крейг бросил взгляд на Криса. Недружелюбный, злостный. Стало ясно, что вот-вот начнётся стычка. И она вправду началась. Крейг помахал рукой, отгоняя скопившийся запах от себя. - Какого чёрта ты куришь, пока готовишь?! – злостно спросил он. – Я не собираюсь есть пепел вместо еды.       Крис, раздражённый ещё до этой встречи неприятными воспоминаниями, загорелся быстро, словно спичка. Он бросил окурок в пепельницу и, отвлёкшись от готовки, вступил в полемику. - Так и не жри! – ответил он, облокотившись на кухонную тумбу и сложив руки на груди. - Эту хрень, помимо тебя, другие тоже есть будут. – произнёс Крейг, рыская по полкам верхних шкафчиков. - Кроме тебя никто не жалуется, отвали. – шикнул Крис и достал вторую сигарету. Это взбесило Крейга. Он достал из шкафчиков банку кофе и турку, но обнаружил, что на плите всё было занято. То мясо, то оладьи, то рис, то креветки. - На кой нам креветки? – разозлился Крейг. – Тут не ресторан, чтобы такое есть.- Это не на твои деньги куплено было, завались. На свои покупаю что хочу. - Да я заметил, что ты жмот хронический. – недовольно цокнул Крейг. – Хоть бы раз купил продукты, только крохи подкидываешь к общаку. - Да была бы моя воля, и копейки не дал бы. И это не для тебя. – напомнил Крис. Руки его дрожали, до того сильно хотелось ему ударить Крейга. Я хотел вмешаться, ощущая напряжение, что исходило от обоих. Кто-то бы вот-вот начал драку, если бы не брошенная Крисом в конце фраза. - А для кого? – недовольно спросил он. - Адам попросил. – Крис слегка успокоился, но курил резко и прерывисто, а значит всё ещё нервничал. Не отпускал его этот конфликт. Но Крейг, услышав знакомое имя, столь дорогое для него самого, притих. Успокоился, как по волшебству. Настала подозрительная тишина, гнетущая и тёмная. Я чувствовал это, хотя оставался незамеченным ими двумя до последнего. Крейг ничего более не сказал. Сложил всё на место и молча удалился. Просто так.       Но Крис всё равно продолжал нервничать. Хмурился, закусывал сигарету сильней и хаотично мешал всё содержимое на старых сковородах. И хотя солнце в окне продолжало светить так же ярко, как и прежде, над кухней повисла тьма.       Освободился я только к вечеру. Везде требовался мальчик на побегушках, а я оказался единственным свободным. Было принято решение разместиться у Куклы, так как он был почётным обладателем самой большой и пустой комнаты в доме. Кукле было плевать. Мы бегали по всем комнатам в поисках стульев, коих было в дефиците. Едва нашли все семь, Алисе места решили не давать. Её манеры за столом и неуёмный аппетит ничем не отличались от собачьих. Мы сдвинули столы, расставляли еду и всячески суетились. Оставалось только дождаться вечера, когда точно соберутся все: Том вернётся с работы, Дэн отоспится после бессонной ночи. Тарелок катастрофически не хватало, было принято решение есть с общих. Больше всего на столе всех интересовал алкоголь. Когда есть он, никому нет дела до еды.       Я заканчивал всё расставлять, когда явился Адам. Он тихонько заглянул, прежде чем войти в комнату, но заметил только меня и Куклу в углу, сидящего уже на полу. За окном уже была темень, в комнате горел яркий желтоватый свет. Тишина, смешанная с предвкушением хорошего вечера, казалась спокойной и радостной. Никакой надвигающейся беды, только хорошее время в компании. - Привет! – Адам сиял от радости, широко улыбался и был полон энергии. Той немногой, что оставалась у него. Я улыбнулся ему в ответ и кивнул в знак приветствия. Одет он был хорошо, даже отчасти нарядно: рубашка, жилетка, штаны вместо джинс, длинный кулон с громоздким украшением. Я был рад видеть Адама весёлым и в добром здравии. - Уже все на месте? – поинтересовался он, достав принесённую с собой бутылочку вина. Одну, вторую… - Том скоро вернётся, вот и всё. - Отлично…- сказал он и, казалось, хотел спросить что-то ещё, но повременил. Обдумывал. – Как у Дэна дела с рукой? – вопрос этот звучал неуверенно, из себя эти слова ему приходилось выдавливать силком. Словно что-то препятствовало ему. - Всё хорошо, но такая рана скоро не заживёт. Не знаю, видел ты или нет, там хорошего такого куска не хватает. – красочно описывал я. Адам слегка скривился, продолжая улыбаться и дальше. - Извини, давай без подробностей. – предложил он. – А как… - Адам не успел и рта открыть, как из кухни вышел Крис и прервал разговор. Наш разговор о повседневных вещах прекратился на ноте об Крейге. Говорить о нём при Крисе стало решительно невозможно. Я понимал Адама. Тот непременно начнёт совать свой нос куда не следует. Адам на миг замешкался, заметив Криса. - Сразу к Фантому? – насмешливо спросил Крис. – Не переживай, он не безрукий, справится. – парень обнял гостя так крепко, как мог. Адам неловко улыбнулся в ответ, обнимая робко, неохоче. - В отличие от тебя. – показал я ему в ответ язык. - Помолчи ты. – фыркнул Крис. – Ты как, Адам? – следом обратился к своему спутнику. – Выглядишь ты уже лучше. - Да, я хорошо отдохнул, но…- он попытался осторожно выскользнуть из объятий, длившихся слишком долго, но ему не удалось. - Вот и славно. – наконец, Крис отпустил Адама, и тот словно облегчённо вздохнул, отделавшись от неприятностей. – Мне надо дальше возиться, так что подойду чуть позже.       Я провёл Криса взглядом прочь из комнаты. Тогда я не придавал их отношениям никакого значения. Казалось, образовался классический любовник треугольник, а я ещё из фильмов знал – не суйся туда. Если для третьего худо-бедно находилось место, то четвёртого эта мясорубка перемолотит в щепки. Да и сумел бы я что-либо изменить? Едва ли. - С Крисом встречаешься? – поинтересовался я между делом. Адам неловко приземлился на одном из мест, приметив его заранее, после чего как-то неловко кивнул. - Да, только…Эм…- он хотел что-то сказать ещё, но не решался. - Не думал, что Крис вообще обяжет себя чем-то таким. – сознался я. – Это же означает, что по бабам шляться будет нельзя. – попытался отшутиться, но неудачно. Крис слегка скривился, всё ещё пытаясь выглядеть весело и приветливо. Задел я его, все эти отношения – одна большая болевая точка. - Да, он такой…- он словно съёжился, желая поскорей исчезнуть из моего поля зрения. Я задавал слишком личные вопросы. Я лез туда, куда ему самому не хотелось идти. Оттого Адам отталкивал меня обратно. Расспросы мне пришлось завершить. - Как Крейг? – поинтересовался он. - Всё хорошо, но мне приходится выполнять за него почти всю работу. – раздражённо ответил я. – Ему не сидится на месте, я эти два только и делал, что пахал, как лошадь.       Адам усмехнулся, слегка засмеялся, прикрыл рот рукой. Мои жалобы он всерьёз не воспринял, а я и не стремился от кого-то слушать утешения. - Как Энди? – спросил я у Адама. – Я приглашал его, но он сказал, что плохо себя чувствует. - Не знаю, я давно у него не был. Если так, было бы неплохо проведать его. – явно предлагал Адам. – К примеру, завтра? - Ох, только не сильно рано. – попросил я. Адам улыбнулся. - Ладно-ладно, дам время на сон. Но не сильно поздно. – предупредил Адам, и наш разговор завершился сам собой. Комната стала постепенно заполняться людьми. Выглянул сонный, уставший Дэниэл, вернулся Томас с работы, кинув рюкзак у двери. Я сел с самого края стола, подальше от шума и возни. Хотелось просто выпить и уснуть, силы растрачены за целый день не пойми на что. Выпить же было что. Огромное количество всего, от крепкого до чего-то совсем лёгкого и детского. Кукла тихонько сел рядом со мной, так тихо и незаметно, что я не сразу обнаружил его присутствие.       В комнате играла музыка из старого проигрывателя, ещё дискового, с подключением к розетке. Старый гранж, сиплые голоса и хаотичный инструментал. Голоса смешались с хохотом, а в пустой комнате каждый шум эхом отражался от стен. Наконец, здесь воцарилось человеческое живое общество, сменившее собой холодную гнетущую тишину. Яркий свет починенных ламп, скрипы стульев и чужие голоса. Комната ожила, хоть всего и на один вечер.       Крейг так и не вышел к остальным. - Ты не пьёшь, Дэн? – спросил я. Он сидел напротив меня, рядом со своим верным спутником, и как-то неохотно попивал сок из стакана через трубочку. Церра послушно восседала на привычном своём месте – у него на плече. - Мне плохо после алкоголя. – отнекивался он, а после мило улыбнулся. – Но я очень люблю морковный сок. - Отвратительно. – скривился я. – Он же невкусный. - Неправда. – слегка надулся юноша. – Куда вкуснее алкоголя. – кивнул он и притих. Рука всё ещё была перевязана, я не мог смотреть на неё, чтобы в голове не мелькали картинки случившегося. Кровь, разорванная кожа…Я старался не смотреть на бинты. - Рука тебя не беспокоит? – спросил я. – Ты всю неделю не ходил к Роберту. Мало ли. - Я немного боюсь врачей. – сознался Дэниэл. – Она немного болит, но не более. Пару месяцев, и я могу забыть за повязку. – он посмотрел на перебинтованную руку, провёл пальцами по ней. Всё-таки беспокоила. Впереди, где восседал Крис с остальными, был шум. Тот, при первой возможности, изрядно напился, а оттого было настроение поговорить. Вот только не с кем. Он был вынужден мучить Адама, который был трезв, как стёклышко. - Крейг всегда был такой? – спросил тихонько я. Кукла молчал, с ним бесполезно было говорить, а потому вопрос задавался Дэну. Дэниэл поразмыслил, отложил еду в сторону, пожевал трубочку зубами. Думал. - Вспыльчивость, насколько я помню, была свойственна всегда. – сказал он. – Или ты о чём? – уточнил юноша, слегка опомнившись. Его сосед был занят, подкармливая Алису с рук и принимая участие в разговоре. Обсуждал музыку с Крисом, какие-то группы, а потому не выпускал телефона из рук. - Бешенным. – вырвалось у меня. – Ну, я имею ввиду. - Я понял. – улыбнулся Дэн. – Нет, не всегда. Где-то года полтора, даже меньше. Не придавай значения такому поведению. Просто знай, что это не твоя вина, вот и всё. – рекомендовал он. Но эта позиция меня не устраивала вовсе. Ибо мириться с этим было нельзя. Вот и сейчас он упрямился, не хотел проводить время с остальными, запершись в комнате с самим собой. Выманить его оттуда так же было нельзя, только нарвёшься на скандал и драку. - Может, ты хочешь что-то сказать? – спросил я раздражённо у Куклы. Потому что оба мы прекрасно понимали – знал он куда больше остальных. А говорить не говорил ничего, будто нарочно. - Нет. – коротко и чётко ответил он, продолжая попивать из стакана сладкое вино. Пил как воду, не кривился от резкого сухого вкуса. Спокойствие, с которым он себя вёл, вызывало не то раздражение, не то восхищение. Ничего извне не могло пошатнуть его душевное состояние. Он просто молча пил и всё. - Спасибо, блин. – съязвил я в ответ. Разговор зашёл в тупик. - Кукла, тебе нельзя пить. – заметил это Дэн и вмешался. – Ты же на антидепрессантах. – возмутился юноша. Не сразу заметил того, как Кукла долго и упорно нарушал правила. Будь тут Крейг, запретил бы сразу. Тот не успел бы капли в рот взять. Но замечание, сделанное Дэниэлом, эффекта не возымело. Кукла проигнорировал его и продолжил пить.       Я был готов уже вмешаться, но был грубо прерван бесцеремонным стуком в дверь. Громким, протяжным и очень нетерпеливым. Кто-то даже не услышал этот длинный протяжный стук, а кто-то непонимающе оглянулся. Я, слегка опьянев от баночки крепкого пива, даже не задумался и просто поплёлся к выходу их квартиры. Никто мне даже слова не сказал. В коридоре царила непроглядная темень, все комнаты были пусты, а внутри – гробовая тишина. Только эхо отдалявшихся от меня голосов доносилось до ушей. Проходя мимо комнаты Крейга, мне подумалось о том, что он наверняка слышал этот стук. Но не вышел. Это было нехарактерно для него. Парень всегда бдел за тем, кто заходит и кто покидает дом. Только не сейчас.       Я открыл без колебаний, будто никогда не существовало никакой угрозы. Не стал смотреть в глазок, прислушиваться, отсчитывать время. Потому что алкоголь в крови всегда придаёт храбрости оттенок безрассудства. И мне повезло, за дверью не было угрозы. По крайней мере угрозы физической расправы. Угроза же ментальная только начиналась. - Я же говорил привести мне Алису. – буркнул Оливер и вошёл без всякого приглашения. – Какого чёрта у вас в подъезде нет пандусов? Я должен так подниматься? А коляску как? – он ковылял неторопливо, опираясь на трость, а на ноге звенел каркас, помогающий ему стоять на этих самых ногах. Жалкое зрелище. Ещё юный мальчик ходил и говорил, как глубокий старец. Ворчливый такой, противный и никем не любимый. Пришёл сношать мозг окружающим. - Иди к чёрту. – тихо сказал я. - Фу, пьянь, от вас разит дешёвым пойлом. – продолжал ворчать Оливер. – Чёртовы алкоголики, я что, сам должен тащиться в эту дыру? - Ты уже в ней. – произнёс я, следуя за ним. Алкоголь расслабил меня, мне не хотелось ни с кем спорить или драться, даже рта раскрывать не хотелось. С удовольствием бы помолчал. Оливер этим с превеликим удовольствием пользовался, выливая на меня ушат дерьма. Всё больше я жалел, что мы не оставили его там, где нашли. Стоило ли оно вообще того? - Какая безвкусная музыка, отвратительно. – злился Оливер, войдя в комнату. Его присутствие не могло не остаться незамеченным, его оскорбления – подавно. - Тебя никто не приглашал. – резко ответил Крис. – Чего ты его пустил, Фантом? - Сброд! Отвратительно! – ругался парень. – Надеюсь, вы Алису не спаиваете? Я не удивился бы! - Да на кой она нужна кому-то? – продолжал перепалку Крис. – Забирай и проваливай, не мешай веселью.       Оливер недовольно фыркнул и взглядом быстро нашёл Алису. Увы, идти девушка никуда не собиралась. Ей было здесь слишком хорошо, Томас кормил её, поил, одевал, присматривал по мере возможностей. Пока интеллект Алисы стремился к собачьему, ей хватало таких благ сполна. Сможет ли Оливер полноценно присматривать за ней? Он сам нуждался в помощи, еле ходил и жить не мог без вспомогательных средств. Томас не хотел отдавать Алису. Не для того он так долго за ней присматривал, чтобы незнакомый наглец пришёл на всё готовое, заявив о своих якобы правах. Всё же Алиса человек, пусть и умалишённая. Не вещь. Нельзя так просто выбрасывать её и отдавать кому попало. Потому юноша был против обмена, ещё, впрочем, не зная, что Алису бы уже давно продали Оливеру взамен на «услугу».       Оливер грубо схватил девушку за кисть, пытаясь помочь ей встать. Алиса неохотно поддалась, ибо не понимала, к чему всё шло. Большие чёрные глаза, как всегда, смотрели в никуда. Томас, будучи в гневе, поднялся на ноги и убрал руку парня от неё. Казалось, вот-вот начнётся драка за единственную девушку в доме. - Какого чёрта? – возмутился Оливер. – Мы же договаривались. – вспомнил он и обратился к Кукле. Тот молчал, только лениво цедил вино. Думал, внимательно наблюдал. Мне было больно смотреть на отчаянные попытки Томаса отвоевать право Алисы остаться тут. В нашей общине ей было безопасно и хорошо, никто не трогал её, не издевался над ней. Что будет делать Оливер? Едва ли что-то хорошее. Но я не вмешивался. Помнил про уговор. Либо мы все, либо она одна. И в то же время Алиса была совершенно невинна, ничем не заслужила такого отношения к себе. Я вспоминал смрад в ванной Оливера, вспоминал самодельный хирургический стол. Всё это ждёт её теперь. Снова.       Я был уверен, что Кукла последует изначальному уговору. Оливер заберёт Алису, а мы получим полный спектр его услуг. Наверняка его помощь стоила того, чтобы отдать за неё чью-то жизнь. Говорить об этом легко, а вот отдавать долги – нет. Лично мне. Кукле было плевать, я уверен. Алиса не нужна была ему, не несла собой никакой пользы. А вот Оливер был ценен для него. Но только он имел право сейчас оставить Алису при нас. - Кукла, сделай что-нибудь. – тихонько толкнул его я под бок. Он кинул на меня секундный взгляд, замер на мгновение и произнёс: - Оливер, - обратился он к парню, - моя часть сделки. – напомнил он. - И? Только после Алисы. – заявил Оливер. Видно, не хотел отдавать долги прямо сейчас. - Я настаиваю. – проявил Кукла свой характер, произнеся это своим хоть и привычным тоном, но громче и чётче обычного. - И чего ты хочешь? – Оливер оставил попытки забрать девушку с собой. Потому Алиса оставалась и дальше растерянно стоять рядом. Как же он был недоволен…Это стоило видеть. Он хмурился и нервно покусывал губы, нетерпеливо топал здоровой ногой, хотя едва мог устоять даже с тростью. Его раздражала собственная беспомощность перед Куклой и то, что плату Кукла всегда просил высокую за свои услуги. - Ты останешься здесь. – произнёс он. И хотя остальные продолжали веселье, как ни в чём не бывало, между ними двумя проросла тонкая нить неприязни. - Это ещё на каком основании? – поинтересовался Оливер. – Где мне располагаться прикажешь? Исследования проводить? В этом вонючем клоповнике? – Оливер насмехался над словами Куклы. Вот только никому, кроме него, смешно не было. Все понимали, что словами Кукла не разбрасывался. - Пока мы не уедем. – продолжил Кукла, игнорируя насмешку. – Ты будешь тут. Комнат хватает. Дам самую большую. Завтра всё устроим. - С какой стати? Я не давал согласия. – возмутился он. - У тебя нет выбора. Ты это знаешь. – сказал Кукла и угрожающе глянул на него. – Я не доверяю тебе. Ты должен быть всегда у меня на виду. – после чего вновь опустил глаза вниз и продолжил пить. К еде он не прикасался. Оливер не дурак, угрозу воспринял так, как и следовало. - Тогда я ставлю ещё одно условие. – заговорил парень. – Вы забираете меня и моего брата с собой отсюда и гарантируете безопасность. Я соглашусь только в таком случае. – Оливер осознал, что отказаться более не мог, но попытаться выторговать себе хорошие условия стоило. Это было разумным ходом с его стороны, а с нашей – не самая большая плата. Какая разница, сколько людей покинет город с нами: одним больше, или одним меньше? Меня смутило лишь то, что теперь придётся соседствовать с этим ублюдком. Хорошенькое его личико не могло скрыть гнилую натуру: корыстную, жадную и сварливую. Вот и весело будет Крейгу, ибо пинать придётся теперь не только неряшливого Криса, но и злыдня Оливера. Ох… - Я согласен. – кивнул Кукла. - Опять мебель перевозить…- Оливер злостно сжимал кулаки, борясь со злостью от бессилия. Ещё немного, и он бы капризно расплакался, а потому парень поспешил удалиться из комнаты прочь. Все наши договора носили условный характер, воззвать к ответственности за невыполнение своей части сделки было нельзя. Только покарать. Или заинтересовать выгодой.       Оливер ушёл отсюда, и комната будто засияла ярче прежнего. Все вздохнули с облегчением, груз его присутствия спал. Ещё одна маленькая победа. Я залпом допил остатки пива в банке и, слегка толкнув соседа в бок, тихо произнёс: - Спасибо. – улыбнулся. В ответ тишина. Даже не повернул голову в мою сторону. Никогда мне его не понять.       Я стал наблюдать за тем, как Томас помогал Алисе сесть обратно, придерживая её за руки, и радовался. Всё-таки Алисе будет лучше здесь, рядом с заботливым Томом и под нашим общим чутким надзором. Никто не даст её в обиду ради забавы. Томас кормил её с общей тарелки, таскал картошку и сладости, пытался учить пить с трубочки и убирал волосы, мешавшие ей. Казалось, Алиса больше походила на его персональную куклу, с которой можно было играться и изображать счастливую семью.       Внезапно я ощутил, как плечо моё плечо опустилось под грузом тяжести. Кукла мягко положил на меня голову, длинные волосы его падали мне на руки. От неожиданности сердце замерло, не сразу понял я даже, что произошло. А после – чувство неловкости. Стыда. Юноша прикрыл глаза, будто собирался уснуть здесь же, и ничего не могло помешать ему видеть сны. Мне было не по себе, ибо целый вечер мной наблюдалось, как Крис приобнимал Адама, всячески давая понять другим – он его собственность. Не прикасайтесь к нему. Я боялся, как бы о нас не стали думать так же. - Всё хорошо? – спросил я у него. Тишина. Кукла плавно кивнул головой и медленно-медленно дышал. Тело его от алкоголя расслабилось, клонило в сон. - Ладно, но не мешало бы поесть. – добавил я. Тишина. Я не могу привыкнуть к тому, что Кукла часто не отвечает на мои слова. - Да уж, не хочется мне общества Оливера. – продолжил Дэн. Я услышал эту фразу из обрывка его разговора с Крисом. Кажется, они яро обсуждали парня, но в основном – безбожно унижали за спиной. И поделом ему. Хотелось как-то влиться в беседу, поддержать её и высказать своё негодования. Но мыслям своим я не мог подобрать словесную форму. Никак не находились нужные, всё не то.       Потому я открыл новую банку. ***       Адам стоял снаружи здания и курил, тихонько прислонившись к холодной сырой стене дома. Вокруг – темень и сплошная тишина. Стало даже не по себе. Нигде вокруг не горели окна в домах, не проезжали машины. Только его припаркованный одинокий автомобиль стоял неподалёку. Некому было даже приехать сюда и влепить ему штраф за то, что паркуется где попало. Один только уличный фонарь, висящий на проводах, скудно освещал проезжую часть. Его качало из стороны в сторону от малейшего ветра. Шуршала опавшая листва, которую никто не убирал. В воздухе витал кисловатый запах гнилой травы. Адам курил в одиночестве, отдыхая от шума. Когда он пил, а пил он часто, от гомона неприятно пульсировали виски. Потому Адам любил употреблять в одиночестве или тихой компании.       Странное волнение переполняло его сегодня, когда он ехал сюда. Встретиться одновременно с Крейгом и Крисом значило устроить скандал один фактом присутствия. Странные противоречия раздирали его. Чувство вины и совесть грызли его поочерёдно, выплеснуть их было некуда. Никто не поймёт. Если проявит доброту к Крейгу – тот может неверно её истолковать. А если отогнать от себя – значит, глубоко ранить. Всё было неоднозначно. И чувства у Адама были такие же.       Не так уж и сильно ему нравится этот Крис: слишком строптивый, псевдо-бунтарь, чересчур своевольный и ветреный. Эти свободные отношения, где никто никому ничего не должен, по иронии душили Адама куда сильней простой моногамии. Конечно, Крис хочет гулять с девками, а потом побежит к Адаму на ночку. Адам и сам был бы не против сходить наведаться к постоянным подругам, но осточертело. Не этого он хотел на закате дней. Сколько он ещё протянет? Одному Богу известно. Думалось ему кинуть их обоих, но он слишком глубоко погряз в болоте, которое сам и создал.       Входная дверь со скрипом отворилась и оттуда вышел Крейг. Адам не ожидал его появления, хотя осознавал, что их столкновение сегодня неизбежно. Парень занервничал. После той ссоры все их разговоры были натянуты, как леска. Неправильно коснёшься – порежешься. Крейг почти сразу заметил присутствие Адама, может даже специально подгадал. Плечо перебинтовано плотно, видно даже сквозь одежду. В куртке, с полупустым рюкзаком, с маской – как при параде. Куда-то собрался? - Привет, я…- Адам запнулся. Не знал что сказать. Крейг казался ему каким-то дёрганым, нервным. Слишком резкие движения. - Я видел, что ты приехал, избавь меня от приветствий. – произнёс он. - Извини. Я думал зайти хотя бы, поприветствовать, но побоялся тебя беспокоить. Почему ты не вышел? – продолжал говорить Адам. Крейг так и остался стоять у двери, будто вот-вот развернётся и уйдёт прочь. В темноте плохо было видно даже маску на лице, но Адам старался не упускать парня из виду. - Не надо извиняться. – сказал тот. – Не захотел – не вышел. – звучал парень раздражённо, хотя Адам не давал повода. Может, всё-таки заметил? Может, уже знал, с кем Адам встречался? Наверняка знал. Крейг не самый догадливый человек, намёков часто не понимал, но дураком тяжело было назвать. - Как твоя рука? – поинтересовался Адам, доставая ещё одну сигарету. Предстоял тяжёлый разговор, хотелось скоротать его за сигаретой. Крейг не в настроении, какой-то странный. Дышал тяжело, будто пробежал до сюда несколько километров. - Так себе. Вряд ли восстановится. – сказал он. Крейг суетливо топал ногой, не мог стоять спокойно на одном месте. Избегал разговора. Видно, что не хотел сталкиваться с Адамом, а потому их встреча случайна. От этой мысли полегчало, но поведение Крейга настораживало. - Прости за тот случай. - Прекрати! – раздражённо произнёс он, повысив голос. Потом притих. Нервно поправил кофту, посмотрел по сторонам, словно за ним следили. Адам от неожиданности замер. Да что с ним такое? Крейг продолжил говорить: - Если выбирать между рукой и жизнью, то руку не очень жалко. Так что прекрати извиняться. - Я понимаю…- Адам замешкался. - Может, поищем квалифицированного врача? Ты знаешь, сейчас медицина многое может. Можно попробовать… - Руку мне не вернут. Не за чем пытаться. – раздражённо ответил он, перебив Адама. Грубо и жёстко, не дав шанса даже предложить помощи. При обычных обстоятельствах кто угодно бы обиделся, даже Адам. Но странное поведение Крейга вызывало скорее подозрения, чем гнев. - Ты куда-то торопишься? – спросил он и выдохнул струйку дыма. Крейг явно куда-то собирался, даже вещи с собой прихватил какие-то. - Прогуляться. – врал. Адаму даже не по себе стало. Крейг редко прибегал ко лжи, а если прибегал, то не беспричинно. - Обычно ты спал в это время. – сказал Адам, пытаясь подловить его на лжи. Конечно, он не станет останавливать Крейга в его попытке уйти отсюда. Взрослый человек, ещё и сильней физически. Даже с одной рукой. Но беспокойство одолевало Адама. Пусть и бывший, пусть не идеальный, Крейг человек. Некогда очень близкий человек, которого Адам хорошо знавал. Не прошли бесследно восемь лет, но ведь что-то прежнее оставалось. Даже между ними. - Бессонница. – отмахнулся небрежно Крейг. – Ты сам как? – пытался он перевести тему на Адама. Парень осознавал это, слишком неуклюжая попытка была. Но поддался, решил, что так можно попробовать что-то выпытать. Подозрительность взгляда, рыщущего то тут, то там, наводила на мысль, что Крейг собирается устроить побег. Взял минимум вещей, чтобы не вызвать подозрений, и, воспользовавшись суматохой и пьянкой, ушёл. Знал ведь, что если Кукла выпьет, то бдительность ослабит. Вот только куда ему бежать? Город закрыт, ловушка захлопнулась. Все они заперты в одном месте, рано или поздно Кукла достанет Крейга. Это просто безумие. Но Адам верил, что парень на такое способен. Причины были. - Нормально всё, и далеко ты? – Адам дал понять, что спуску не даст. Если уж Крейг вознамерился бежать, то Адам хотя бы должен знать куда. Вдруг удастся помочь? - Недалеко. – резко ответил он. – Как у тебя с Крисом? – внезапно спросил Крейг, и этот вопрос заставил Адама отступить. Он не ожидал такого. Значит, уже и Крейг был в курсе этих отношений. Мурашки пробежали по коже холодной волной. Паника, замешательство. - Нормально. – снова ответил он. - Не обижает? – спросил Крейг. Его это и вправду интересовало. Адам растерянно помотал головой. Сигарета тлела в его руках, он почти не сделал ни единой тяжки. Внутренности перевернуло от внезапности вопроса. Когда Адам так нелепо сдал себя? Или Крис намеренно провоцировал этим Крейга? Никто бы не удивился. - Отлично. Крис ведёт себя, как придурок, но он хороший. Он позаботится о тебе. – закивал Крейг и собирался уходить, даже не попрощавшись. - Постой, куда ты? – спросил Адам. - Я говорил. – последовал раздражённый ответ. - Ты же не на прогулку идёшь! – парень напрямую бросил в него обвинение. Это заставило Крейга на миг опомниться, но не отступить от своих намерений куда-то уйти. Безрассудство! Крейг не такой дурак, чтобы взять и уйти отсюда пешком, ибо если пропажа обнаружится быстро, догнать его не составит труда. Тогда куда он? Почему так торопится? - Отстань. – отмахнулся он. – Скоро вернусь. - Ты сбежать надумал? – напрямую спросил Адам. - Куда мне бежать? Сам подумай! Что за бред? – это ещё больше раздражало Крейга. - Но ты же не гулять идёшь! – Адам нагнал Крейга и схватил за рукав куртки. - А тебе какая разница? – Крейг резко вырвал руку из его слабой хватки. – Иди к ним, посиди, выпей, проведи ночку с Крисом. Ты ради этого сюда приехал. А меня оставь в покое, тебя не касается, что я буду делать. – жестоко и раздражённо произносил он, а после быстро зашагал прочь. Фигура его таяла в ночной тьме, сливаясь с окружением разрушенных заброшек и мрачных поросших деревьев. Шёл в никуда, вокруг не было ничего, куда стоило бы направляться.       Адам был в растерянности. Крейг ведь был прав. Его дела никак не будут теперь касаться Адама, ибо всё между ними было уже решено. Но мысль об этом больно колола его то в сердце, то в лёгкие. Где-то не до конца Адам смирился с тем, что связь между ними окончательно исчезла. Все нити, связующие их, с треском разорваны. То, с каким холодом и гневом говорил Крейг, заставляло Адама растерять остатки надежды на улучшение.       И что ему было делать теперь? Адам докуривал и всё смотрел в ту точку, куда должен был идти Крейг. Он вернётся сейчас к пьяному Крису, потом все разойдутся, Адам останется ночевать в одной с ним комнате, и тот непременно на него полезет. Потому что всегда лез. Неплохо развлекутся, если Крис не сильно пьяный – поболтают, а потом лягут спать. Порознь. Крис не очень любил спать с кем-то в одной кровати. А завтра Адам уедет обратно и…Всё. Стоило ли оно того?       Потушив сигарету, Адам направился обратно в дом.

***

      Но пока Адам был снаружи, я находился и дальше здесь. Комната стала душной, тесной, но веселье шло своим чередом. Без внезапных визитов. Томас достал гитару, на которой что-то играл, а Дэниэл, оставив меня, направился спать дальше. Приходилось слушать Криса, который рассуждал об упадке мотоспорта и стритрейсинга. Что это? Я не знаю, не спрашивайте меня. Я не слушал его. Крис заливал в себя всю дрянь, какую находил на столе: от пива и сидра до виски, притом дорогого, качественного. - Ты как? – спросил я у Куклы. Он сонно закивал, потирая глаза, и решил оторваться от моего плеча, стоило только Адаму уйти прочь. Входная дверь хлопнула, стены затряслись. Только тогда юноша заговорил: - Адам что-то затевает. – произнёс он. - С чего ты взял? – развёл я руками. Предсказания Куклы нередко сбывались, ибо он чётко прослеживал причинно-следственные связи в чужих поступках. Легко предугадывал, как и почему действует тот или иной человек. Но в тот раз я ему не поверил. Адам слишком много помогал нам, подставляя себя, и ничего взамен не требовал. Глупо обвинять его в этом. - Ты нормально себя чувствуешь? – спросил я у Куклы. Он ничего не ответил. Только за голову схватился рукой, да так резко, что я заволновался. Следовало его сразу запретить ему пить, мне не были известны последствия алкоголя для него. - Тебе лучше пойти спать. – сказал я ему. Кукла ничего не ответил. Крис не собирался уходить отсюда, пока весь алкоголь не будет уничтожен. Томас только-только достал гитару, собираясь устроить концерт. Должен был вскоре вернуться Адам. Вечеринка была далека от завершения, Кукле негде было спать. - Может, ляжешь у меня? – предложил я. Предстояло вновь ночевать с ним в одной комнате. Это не было проблемой для меня. Кукла спокойный, тихий, мешать не будет. А если станет плохо, то я смогу тотчас помочь. В этот раз нам ничего и никто угрожать не станет. Минусов от этой идеи мне не виделось. Слабое тело Куклы одолевал сон, руки обмякли, взгляд не мог сосредоточиться на одной точке. Юноша был слегка растерян от состояния, которое испытывал. Я сам выпил изрядно, но на самочувствие не жаловался. В груди разливалась эйфория, какая бывает лишь от осознания того, что всё хорошо. Хотя бы на этот вечер.       Кукла кивнул, и я помог ему подняться на ноги. Шёл он ещё медленней обычного, взял все остатки внимания и сосредоточил их на том, чтобы перебирать ногами. Даже не замечал, как я вёл его под руку, ибо смотрел ровно в пол. Крис только посмеялся с нас, слабаков, что сдались так рано, ведь веселье только начинается. Как же мне хотелось увидеть его рожу на следующее утро…       В комнате было темно, пусто и холодно. Из открытых окон проникал морозный осенний ветер, старые занавеси развевались на ветру, создавая иллюзорные силуэты. Наконец, гомон сменился приятной тишиной. Знакомые родные стены, уютная собственная постель. В этот вечер комната мне казалась особенно привлекательной. Я усадил Куклу на холодную смятую постель, от прикосновения к которой шли мурашки. Юноша неторопливо сел на постель, крепко вцепившись в мою руку, и только обретя опору, отпустил. Не ложился. Тогда я сел рядом. Возвращаться обратно мне всё равно не хотелось. Моё присутствие нужно было здесь, ему.       Между нами повисла недосказанность. Я чувствовал, ему хотелось что-то мне сказать. Очень хотелось, он даже слегка приоткрыл рот, и на сухих губах оставались несказанные слова. Мы сидели рядом, ещё ближе, чем за столом, хрупкое тощее тело Куклы почти полностью касалось моего, источая тепло. И мне хотелось поговорить с ним. Только темы не находилось. Мы так мало разговаривали с ним. - Ладно, ложись. Я, если что, наверху, так что зови. Если не откликнусь – пни, тогда точно проснусь. – сказал я, собираясь встать с насиженного места. Как тут почувствовал его руку, тонкую и слабую, что цепко схватилась за мою футболку. Не хотел меня отпускать, было что сказать. Я посмотрел на него, хотел заглянуть ему в глаза, но он отвернулся и всё смотрел вниз. Тогда я сел обратно. - Восемь лет назад. – начал он. – Я обещал рассказать. - Я помню. – ответил я. – Давай лучше завтра. - Нет. – настаивал Кукла, но потом снова притих. Прихоть пьяного? Наверно. Однако я заинтересовался. Ощутив, что я никуда не ушёл, Кукла снова навалился на меня почти всем весом, и положил голову на плечо. Слегка потёрся, прикрыв глаза. Словно ласковый кот, сонный и уставший. В мою руку он вложил свою, холодную и тонкую. Будь я трезвым, смутился бы. Но сейчас хотелось только расслабиться и оставить всё как есть. И тогда он начал свой рассказ.       Десять лет назад. Мы должны совершить скачок в эту точку истории. Тогда нас было трое человек: я, Кукла и Николас. Оба мы выступали опекунами Куклы которого, по его словам, некогда вытащили из НИЦ. Буквально спасли. Кем приходился Николас я, на тот момент, понимал смутно. Сам он считал меня своим братом, но не по крови, ибо происхождения наши были разными. Итак, нас было трое. Преследуемые НИЦ по ряду причин, мы трое были вынуждены поселиться далеко от родного дома, там, где никому не придёт в голову нас искать.       Местом было выбрана заброшенная деревушка почти у самых окраин штата ХХ. У неё было много преимуществ: природа ещё не поглотила дома полностью, часть коммуникаций оставалась, а место находилось в непроходимой глуши. Там было решено остановиться на неопределённый срок или даже засесть навсегда. Таков был изначальный план. По дороге к этому месту к нам прибилось несколько заражённых, которым затея пришлась по душе. Это были первые жители заброшенного селения, как и мы. Идти им было некуда. В то время НИЦ представляли собой большую угрозу, даже не стыдились сотрудничать с браконьерами для собственной выгоды. Повсюду, куда ни сунься, была опасность. Эти несколько человек предпочли рискнуть и умереть от голода, чем от рук убийц.       Мы уже были привыкшие к отвратительным условиям, наша адаптация проходила относительно легко. Укрепляли постройки, запасались продовольствием, налаживали маршрут с ближайшими городами. Сначала хотели отселиться в один большом дом и жить, как живём сейчас: все вместе, и чтобы у каждого был свой уголок. Но заражённые приходили и дальше. Кого-то, как Дэна, Мэган или Крейга, мы были вынуждены взять к себе сами, спасая от преследователей и недоброжелателей. Кто-то приводил сюда своих друзей по несчастью, как Алана, кто-то – целую семью заражённых. Кто-то приходил сюда сам, наткнувшись на слухи.       Всем им было некуда идти. Дома им более не было места, надо было беречь от заражения семью. Их преследовали, пытались убить. Не преувеличу если скажу, что половина жителей этого импровизированного городка – инвалиды, кто глубокий, а кто мог с этим недугом жить. И вот уже три резко превратилось за год в пару десятков человек. Жить было очень тяжело, и пусть зимы были тёплыми, проблем это не убавляло. Работа, учёба, продовольствие. Многие приезжали жить лишь на выходные, оставаясь в городе с работой. Но жизнь шла спокойно, размеренно, без видимой угрозы, о котором мы забыли. Слишком погрязли в рутине.       Но нам удавалось справиться с этими проблемами. Вот мы уже даже сумели договориться с магазинами и закупались у них впрок, чтобы хватало еды и воды. В посёлке был колодец, который удалось очистить. Даже думали наладить коммуникации, а до этого использовали генераторы. Заражённые селились обычно по несколько человек, экономя ресурсы. Все были заняты делом, редко доходило до конфликтов и неурядиц. Люди знакомились, дружили, кто-то находил себе пару. Ник и я были главными, регулировали все вопросы и присматривали за людьми. Никто из нас двоих не мог помыслить, во что обернётся решение взять с собой несколько попутчиков. Однако Николас был доволен решением. А я был немыслимо близок с ним, потому поддерживал его решения.       Никто не собирался забывать о нас. В нашу повседневность, спустя полтора года, стали закрадываться неприятности. Прежняя жизнь не давала нам покоя. Нельзя было забывать о том, кто мы такие, и какая опасность ждёт нас. А мы забыли. И поплатились за это сполна. Начали пропадать люди, пропадать бесследно. Нашли первого убитого. В нашем «городке» поселилась паника. Мы боялись, что нас обнаружат. Слишком много совпадений, НИЦ явно пытались выйти на нас. Кто-то выдвинул идею предательства одного из жильцов. Эти слова показались многим бредом, но посадило в их сердцах семя сомнений. Боялись даже уезжать отсюда, ибо там, в цивилизованном мире, их могла ждать участь ещё хуже.       А Кукла поверил в эти слова моментально. Стал искать активно предателей, следить за каждым жильцом, пока не вышел на одну девушку. Кукла не помнил её имени, лишь помнил, как в ходе ссоры убил девушку. Нарочно или нет, судить было тяжело. Эта девушка была близкой подругой Мэган, что окончательно вставило клин между ними двумя. Кукла оказался неправ, и та невинная жертва была напрасна. Пропажи продолжились, но никто не покидал посёлок, ибо идти было некуда. Многие требовали правосудия, кто-то хотел убить Куклу в отместку. Малая жертва для спокойной жизни. Кто-то пытался обвинить именно его в предательстве. Николас и я вмешались, но были вынуждены признать, что нахождение Куклы тут нежелательно после случившегося.       Нам пришлось выгнать его, но это, будто по иронии, и сохранило ему жизнь. Ник и я не имели право, даже не смотря на серьёзность проступка Куклы, просто выгнать его в лес, обрекая на голодную смерть. Кому-то в голову приходила идея импровизированной тюрьмы в подвалах здания местного управления, который мы использовали под склад, и где жило несколько человек, смотревших и выдававших припасы. Одним из них, к слову, был Дэниэл. Но эту идею стоило отринуть. Мы решили отселить Куклу в самую дальнюю постройку от деревни, находившуюся на некотором расстоянии. Не очень большом, дом было прекрасно видно с южной части деревни, но так было спокойней. Покосившийся, старый, с виду нежилой. Жить в нём и вправду было тяжело, он не годился даже к отстройке, ибо находился на склоне и в ближайшие годы грозился обвалиться. Я остался присматривать за Куклой, даже жил в одном доме с ним. Но это на словах. На деле я приходил только ночевать, и то не всегда. Кукла был предоставлен сам себе.       Заточение Куклы долго не продлилось. Была ночь, когда нас нашли. Наёмники НИЦ, не без помощи браконьеров, взяли нас в окружение. Жгли дома, пристреливали заражённых. Сопротивление не дало плодов, многие были в панике, и это сыграло против них. Вырезали почти всех. Кукла проснулся тогда от криков и выстрелов, но обнаружив, что меня рядом нет, бросился бежать в деревню. Никому из НИЦ в голову не могло прийти, что объект В-7012 может быть в таком брошенном ужасном доме. Этим он и воспользовался. По изученной ранее тропке бросился в тыл, где встретил прятавшегося Дэниэла. Бросился искать меня, оббегая горящие постройки, лежавшие на дороге трупы и курсирующие патрули. Кого-то убивал из солдат, кого-то был вынужден оставить в живых из-за неравных сил. Так он вытащил раненного Крейга, а Дэн помог Кларку, одному из своих друзей. Больше никого в живых не нашли.       Забылись все обиды и презрения в тот миг, ибо только сплотившись им удалось бы бежать. Все сразу же забыли о преступлении Куклы и слепо доверились ему, о чём не пожалели. Он вытащил их, помог бежать в лес, но всё-таки собирался вернуться. За самыми близкими для себя людьми: мной и Николасом. Увы, ничего хорошего его там не ждало.       Кукла говорил, мы мельком столкнулись ещё до того, как он вытащил Крейга. Я сказал ему простое: «Найди меня, и мы закончим начатое». Тогда это могло значить лишь одно – найдём и оборвём жизнь НИЦ. В этот раз навсегда. И Николас перестанет быть для нас преградой. Я попросил не возвращаться Куклу, и он всё равно пришёл, упрямился. Солдат было меньше, повсюду запах гари и очаги пожара, грозившиеся переброситься на ближайший лес. Трупы убитых наёмников валялись вперемешку с убитыми заражёнными. И все лица были знакомые. Треск огня, рушащиеся деревянные каркасы домов и редкие выстрелы. Кукла набрёл на старых хлев, которым никто не пользовался, откуда открывалась ему картина. Страшная, страшней за свою жизнь он ничего не видела ни до, ни после.       Люси Стюарт. Она, собственной персоной, а позади неё – Николас. И я. Но только в роли жертвы, вовсе не охотника. Стоял на коленях, побитый и опозоренный, окружённый со всех сторон вооружёнными людьми. Мы о чём-то переговаривались между собой, спорили и кричали, но Кукла ничего не слышал. Напрашивался от увиденного лишь один вывод: Николас предал их. Не Алиса, подружка Мэган, и не кто-то ещё, а человек, воспитавший Куклу, почти как своего ребёнка. Который приходился мне самому братом. Который спасал всех этих заражённых, что валялись мёртвыми на дороге. А следом убили и меня.       Кукла был вынужден бежать, ибо был замечен. Ему удалось выжить только потому, что мало кто рискнул сунуться в горящие здания и пробиваться сквозь клубы дыма. Он вернулся к тем, кому удалось спастись, и оказалось, что четыре десятка человек сократились до трёх. Даже не четырёх. Кларк повесился на следующее утро. Стало ясно, что ответственность за жизни этих двух человек лягут на плечи Куклы.       Как оказалось, выжили не только они. Мэган так же бежала с Аланом, однако их история была Кукле уже неизвестна. И вот, долгие годы они приходили в себя. Прятались, пытались жить с тем, что есть, налаживали связь с Черепами и ждали меня. К ним то прибивались такие же несчастные, то, напротив, кто-то умирал или покидал их. А Кукла продолжал искать меня, и всё только потому, что я пообещал ему. Дурацкая затея, даже мне так кажется. Но юноша не сдавался, пока однажды в руки к нему не попала записка.       Записка была от меня самого. - Записка? – спросил я. – Я не помню, чтобы…Она у тебя сохранилась? Я могу на неё взглянуть? – поинтересовался я. Кукла равнодушно кивнул и подсказал мне, где её искать. Ходить уже не мог, слишком сильно кружилась голова от выпитого. Весь его рассказ звучал холодно, безучастно, словно случившееся никак не касалось его. Он давно привык уже с этим жить. А меня охватила дрожь, нервная и неспокойная. Хотелось ударить самого себя из прошлого за то, что допустил такую оплошность. Поверил человеку, которому доверять было нельзя. - Ты боялся, что если я вспомню о Николасе… - То история повторится. – закончил он вместо меня. Я взял записку, о которой Кукла вскользь упомянул. Смятая бумажка, много раз истрёпанная и сложенная. Края стали рваться, совсем истончали. - Николас разве жив? – спросил я. – Мне думалось, он умер. - Я не знаю. – сказал Кукла. – Может быть. Есть вероятность.       Я раскрыл записку. На ней не было ни адресата, ни адресанта, но быстро становилось ясно, кто и кому писал её. Бумага плотная, чернила чёрные. И почерк мой.

«Я не могу написать тебе много, Кукла, у меня не осталось времени. Они уже здесь. Пришли за мной. Я вынужден пойти на крайние меры, прежде чем они найдут меня. Им не удастся использовать меня и мою силу. Если ты читаешь это, значит, я лишил себя памяти, мой эксперимент прошёл удачно. Найди меня в городе ХХ. Я не знаю, куда меня занесёт моё беспамятство, но доберись до меня раньше, чем это сделает кто-либо ещё. И помни – я не вспомню тебя или ещё кого. Тебе придётся убедить нового «меня» взяться за дело. Забудь о Николасе, не говори мне о нём. И не теряй времени.»

      Записка не была подписана, но мне этого и не требовалось. Всё здесь было моим. Закорючки в гласных, угол наклона слов, неровность строк. Мой почерк, никаких сомнений. Я мог бы в ту же секунду написать точно такие же строки, и письма было бы не различить. Не знаю, известны ли были Кукле такие тонкости, или ему пришлось поверить вслепую. Но действовал он так, как было сказано в письме. Это объясняло его сдержанность в нашем общении и то, почему он колебался в вопросе моих воспоминаний. - Ты что-то вспомнил? – спросил он у меня. Не без тревоги. Я это чувствовал, я научился «слышать» его голос. Всё меньше у меня оставалось сомнений в том, спутали ли меня с кем-то ещё. Ранее я верил, что случившееся – череда безумных случайностей, какие только могут случится. Но нет. Я сам, в тайне от себя же, спланировал эти инциденты. - Нет. Ничего. – сказал я. – Ты всё-таки сказал мне про Николаса. – неловко улыбнулся я. - Из-за Мэган. Она бы всё рассказала. Никто не планировал её присутствия. – снова прерывисто говорил юноша. Двойственная ситуация. Ему хотелось, чтобы я вспомнил что-то, чтобы не только его связывали путы прошлого. Вместе с тем, не без личных мотивов, хотелось скрыть от меня как можно больше. Этот рассказ пролил свет на некоторые тёмные пятна. Но породил ещё больше вопросов.       Кто такой Николас на самом деле? Почему, если верить словам Куклы, он решился на такое гадкое предательство? Кто, кому и кем приходился на самом деле? Почему Люси Стюарт явилась лично, и не было ли это фантазией самого Куклы? Почему я тут, если был убит в тот день? Кукла говорил, отправной точкой является момент создания нашего поселения. Однако я придерживался мнения, что случившееся нападение стало результатом чего-то большего. И эта история всё ещё не пролила свет на моё происхождение. От новых вопросов кипела голова.       Я смотрел на Куклу и думал. Выходит, вот в каких мы были отношениях. Ранее я прокручивал все варианты: друзья, родственники, хорошие знакомые, бывшие соперники, а может и любовники. Но на ум никогда не приходил именно такой вариант. Облегчение, следовавшее за разъяснением хотя бы этого факта, сменилось каким-то разочарованием. Почему? Не знаю. Будто из сердца что-то убрали, тихо так, незаметно для меня самого. Я привык относится к Кукле не без доли уважения, даже немногим выше, чем на равного себе. Стоило ли мне теперь всё менять? Как вести себя теперь? Теперь я начинал осознавать, почему я сам попросил некогда Куклу ничего не говорить. Потому что иначе хотел бы поскорей узнать всё.       А я очень хотел. - Когда ты получил это письмо? – я сел рядом с ним, обратно на постель. Кукла приподнял взгляд и посмотрел на записку в моей руке. Было видно, он сильно поник от воспоминаний о былом. - Два месяца назад. – сказал он. – Я не знаю, когда оно было написано. Мы много где были. - Ну, это точно не почта прислала. – сделал я вывод и вздохнул. Очевидный вывод. Это всё, что имелось на руках. - Подбросили. – сказал Кукла. - Не знаю кто.       Тишина. О большем сейчас я просить не мог. Не хотелось ни расспрашивать о случившемся подробней, копаться в воспоминаниях. Это тяжело, даже слишком. Я сложил записку к себе в карман. Не знаю, что собирался делать с ней. Попробовал хотя бы понять, каким образом я сам себя лишил воспоминаний.       И как только сложил записку, то обнял Куклу. Обвил руками шею и притянул к себе. Юноша не противился, даже наоборот, навалился и положил голову мне на грудь. Его тело, постоянно напряжённое, теперь расслабилось. Хотя бы на время ему стало спокойней. В тот момент между нами тронулся лёд. Моё отношение к нему изменилось, обиды сошли на нет. Хотелось только обнять его и сочувственно погладить по голове, утешить. Я осторожно провёл рукой по макушке, спускаясь ниже по волосам, всё гладил и гладил. А он прижимался в ответ, прятался в объятиях от недружелюбного мира.       Казалось, такую ночь следовало завершить спокойно. Мы бы посидели так ещё, его бы окончательно уморил сон, а я отправился спать к себе наверх. Но ничего никогда не бывает нормально, если он рядом. Как на зло. По коридорам раздавались шаги пару минут назад, когда Адам вернулся с перекура. Вскоре шаги сменились на какую-то суетливость. Пьяное моё нутро говорило мне, что дело неладно. Я стал приходить в себя, но тело слишком расслабилось от убаюкивающего голоса Куклы и тишины в комнате. - Что-то не то. – сказал я тихо и отпустил Куклу. – Я проверю. Ложись спать. – Кукла ничего не сказал, только взглядом провёл. Я поднялся и покинул на время комнату, неуверенно выглянув в коридор.       Адам стоял у двери Крейга и что-то думал. Рядом ещё пока стоящий на своих двух Крис. Они тихо шептались, спорили, всё никак им не удавалось прийти к общему знаменателю. Крис жестикулировал, разводил руками и явно был недоволен чем-то. Спутник его вёл себя тревожно, нервно кусал губы и не находил себе места. Я вышел в коридор. - Что-то случилось? – спросил я. Голос мой будто разбудил их двоих. Глаза Адама сделались шире, он бросил парня и ринулся ко мне. - Крейг куда-то пошёл! – сказал он мне. – Не знаю куда. Он странно себя вёл, торопился. - Да успокойся ты. – Крис говорил уже громко. – Ушёл и ушёл, плевать. - Вдруг он сбежал?! – Адам игнорировал недовольства Криса, уверявшего, что всё хорошо. Я знал тревожную натуру парня, да и мне слабо верилось в то, что Крейг мог сбежать. Куда? Зачем? Почему сейчас? Бежать-то некуда, даже вплавь не добраться до берега. Но ведь не с пустого места такая мысль одолевала Адама. - С чего ты взял? – спросил я, а потом помотал головой, заставляя себя очнуться. – Ладно, пофиг. Ты звонил ему? - Телефон в комнате. – ответил Крис. - Да, я пробовал, поэтому мы тут. – добавил Адам. - Какая разница? Пусть валит. – фыркнул Крис. – Не сбежал он, некуда отсюда бежать. Он же сам сказал – на прогулку. Нет причин ему не верить. - Нет, это реально странно. – подметил я. – Ты пытался его остановить? - Да, но он злой был очень. – говорил Адам. – Я не знаю, что делать. - Ну, вдвоём мы его точно остановим. А если развяжет драку, то шансов побольше будет. – махнул я рукой. Мне тоже слабо верилось в побег, но факт, что Крейг оставил телефон в запертой комнате меня настораживал. Всегда брал мобильный с собой, и фотоаппарат не забывал. Что на него нашло? Сначала не вышел к нам, потом взял и ушёл невесть куда. - Крис? – спросил Адам, намекая, чтобы тот шёл с нами. Крис демонстративно поломался, цокнул, закатил глаза, но решил идти. Будто ему оставляли выбор. Уверен, не пойди он с нами, Адам потом обозлился бы. Я быстро собрался, не стал ничего с собой брать, ибо был уверен, что ненадолго.       На улице была страшная темень. Город уснул. Ни единого человека не брело по улицам, только один фонарь одиноко висел над дорогой и дёргался. Я поёжился от резкого холода, спрятал руки в карманы и стал оборачиваться по сторонам. Разглядеть бы хоть что-то. Холод бодрил, как никогда, но в голове всё ещё царил туман. Слишком быстро, разум не поспевал за информацией. Сначала рассказ, теперь пропажа Крейга. Не знаю, стоило ли брать Куклу с собой. - Туда. – Адам дёрнул меня и показал в сторону брошенной школы. Бедный Адам, плюнул на всё и даже не взял с собой пальто, бежал в чём есть. Весь на взводе, встревоженный, и этот страх питал его тело энергией. Крис, от которого разило алкоголем, плёлся неторопливо за нами, доставая сигареты из кармана джинсовой куртки. Как всегда, ему было плевать, и он не верил в серьёзность происходящего. Даже ради спокойствия своего парня не решался ускорить шаг.       Но шаг наш быстро сменился на бег. Ибо чем дальше я шёл, тем больше меня окутывала тревога в свои мерзкие липкие объятия. Я твердил себе мысленно – перестань беспокоиться без повода, ничего ещё не известно. Заразился тревожностью от Адама, такое часто бывало. Адам слишком близко принимает к сердцу всё. И всё равно бежал, не слушая голос разума. Мной двигали только предчувствия неминуемой беды. Адам подсвечивал путь скудным фонариком со смартфона, этого вполне хватало. Где было искать Крейга? В голове суматоха, я не мог упорядочить мысли. Сердце стучало как бешенное не то от бега, не то от взволнованности.       Мы оббежали почти всю рощу у школы, отзывались на каждый шорох и писк мышей во тьме, звали его. Безрезультатно. Мне было не по себе. Время против нас, каждая минута заставляла меня сильней поверить предчувствиям. Но надежда теплилась в груди. Вдруг просто бегает где? Крейг любил ходить на пробежки, вставал раньше всех, занимался на брошенной площадке у школы. Может, стоило там его поискать? Хотелось верить, что он просто захотел поваляться где-то в траве или посмотреть на ночное море.       Краем уха я уловил шум. Слишком странный, неестественный такой. Треск. Сердце у меня ушло в пятки, и я сорвался с места. Тело несло меня куда-то против воли. Я летел к источнику шума, а Адам, окликая меня, следовал за мной. Не успевал, и всё равно бежал за мной. Волосы его уже растрепались, одежда смялась, тело мёрзло.       Я протрезвел сразу, как только увидел Крейга. Слух не подвёл, я пришёл в нужное место. И бросился к нему. Никогда не думал, что увижу такую картину на своём веку. Если бы мог седеть – обзавёлся бы несколькими новыми прядками.       Крейг висел на дереве. К самой толстой ветви был крепко привязана плотная верёвка. У корней, на земле, валялся рюкзак, куда он всё и сложил. Тело его болталось и барахталось в петле, рефлекторно он пытался выбраться из неё, но никак не мог. Я не понимал, что делаю. Но рефлексы мои вынудили меня броситься к нему и удерживать за ноги. Парень задыхался, судорожно барахтался и кашлял. Стоны, всхлипы, ужасающее кряхтение и муки, бесконечные муки. Маска валялась под ногами, а лицо у него было синее-синее, как у мертвеца. Я схватил за ноги и стал пытаться поднять его повыше, как только мог. Сил моих едва хватало на это, Крейг был тяжёлым. Но от алкоголя в моей крови не осталось и капли. - Ох, твою ж…- Крис ринулся ко мне, помогая удерживать Крейга за ноги. Вес в моих руках ощутимо снизился, а мучения Крейга ослабились. Адам вскрикнул от испуга, едва не забился в истерике. Я понимал его, сам был готов разрыдаться от испуга, ибо стало до меня медленно доходить, что произошло. - Ну ты и гадина, Крейг, чтоб ты…Адам! – крикнул Крис. - Я сейчас, сейчас! – парень телепортировался на ветвь и, усевшись на неё, достал раскладной тонкий ножичек. Пилить ветку или такую толстую верёвку было бесполезно, тогда он попробовал развязать затянутый плотно узел. Руки немели от тяжести, Крейг постоянно брыкался и вырывался. Страшно было отпустить руки, потому что иначе Крейг погибнет. А в голове бегущей строкой я читал лишь одну мысль: за что? Не было во мне злости на него, не было страха и обиды. Я лишь твердил себе: за что? Я дрожал, руки подводили меня, но я вцепился в него что есть силы, из сих последних остатков. Только Крис хранил спокойствие и трезвый рассудок, будучи самым пьяным из нас троих.       Адам дрожащими руками развязывал узел и силился сделать это быстрей, как только мог. Не было времени взять себя в руки и сделать всё на холодную голову. Парень расковыривал узел ножом, пытался резать им особенно неудобные куски. Он порезал себе ладонь, из царапин виднелись первые капельки крови, а нож затупился донельзя. Но если надо было, Адам вцепился бы зубами, но избавился от петли.       Верёвка развязалась, и мы трое рухнули наземь. Резкая тяжесть его тела, свалившаяся на наши руки, одолела нас. Крис вскрикнул, ему защемило протез, и хруст, с каким повредился механизм, мне никогда не забыть. Он выругался, стал крыть матом Крейга и проклинать его последними словами, какие только знал. Адам спрыгнул к нам с ветви и, откинув нож неизвестно куда, в слезах бросился к нам всем. Мои руки вцепились намертво в ноги Крейга, я боялся отпустить его даже в ту минуту, когда его жизни ничего не грозило. Самоубийца судорожно кашлял и рыдал, его губы дрожали, а из горла вырывались неестественные всхлипы и хрипы. - Ты с ума сошёл?! – Крис схватил Крейга за шиворот и влепил здоровой рукой пощёчину. На протезе не работал средний палец, не отзывался на команды. - Крис, прекрати! – Адам бросился к Крейгу, снимал с него заботливо верёвку и петлю, которую тот себе связал. Крейг лежал на земле и дрожал, прикрывал руками глаза. - А ну, тварь, посмотри на меня! – приказал Крис громко, крича на всю округу. Он был яростен, в безумном гневе, а потому оторвал насильно руки Крейга от лица, таскал за шиворот, как вшивую провинившуюся собаку. - Крис! - Да он под кайфом! – крикнул на Адама парень. – Грёбанный торчок! Упоролся и в петлю полез! – Крис влепил ему пощёчину и отпустил, грубо оттолкнув от себя. Крейг, непременно ответивший бы при обычных обстоятельствах на такую грубость, сейчас только кашлял и рыдал, рыдал и кашлял.       Я сидел на земле, весь в пыли, грязи и слезах, что невольно стекали по щекам. Дышать было нечем, словно удавку обернули вокруг моей шеи. Паника охватила меня, я не мог пошевелиться. Тогда моим глазам впервые предстала эта картина. Лицо Крейга без маски.       Всё в ожогах не то от огня, не то от кислоты, уродливое и безобразное. От правого уголка губ шёл грубый разрез, проделанный некогда кем-то ножом, и шёл ровно до середины щеки. Разрез этот зарос в уродливый шрам, неровный, с истерзанными краями. Кусок губы у этого уголка был вырезан, можно было разглядеть нижний ряд покрошившихся зубов. В одной глазнице не было глазного яблока, только чёрно-красная пустота. Не даром маска была лишь на один, единственно здоровый, глаз.       Адама уже не заботило, что он впервые увидел такое уродство. Он помог Крейгу сесть и нежно прижимал его к себе, утешая после всего случившегося. Как мать утешает своего плачущего ребёнка, так и парень утешал Крейга сейчас. Такой уязвимый, больной, напуганный Крейг. Его спасла раненная рука, укравшая слишком много времени на подготовку. Будь она здорова, мы бы обнаружили только болтающийся в петле труп. В голове не укладывалось это, я не мог принять случившееся как часть реальности. Больной пьяный бред. Вот только я был трезв, и ничего мне не почудилось.       Ещё утром злой Крейг недовольно варил кофе в турке, ворчал на Криса, приказывал мне драить кафель в душевой тщательно, а ночью взял и повесился. Так просто. Взял и исчез бы. Ничего не предвещало беды. Человек без кожи – вот о чём я думал в ту минуту. Крейг был человеком без кожи. Куда ни тронь, куда не ткни - ему всё больно, он корчится в агонии, адские муки терзают его беззащитное тело, а из горла вырывается истошный крик. И никто не замечал. Мне в голову не приходило, что он сидит на наркотиках, а те только толкают его в петлю да поскорей. Крейг утратил всякий вкус к жизни: Адам выбрал другого, остальные ни во что не ставили, жёсткая зависимость не давала покоя, да и заражённым он быть никогда не хотел. Выход был только один.       Оказывается, почти все были в курсе, кроме нас троих, о зависимости Крейга. Уже около года он употреблял, имея неосторожность сесть на него из-за необходимости. И вот, последние месяцы он активно боролся сам с собой, слезал с веществ, силился вести нормальный образ жизни, будто никаких наркотиков в его мире нет. Занимался спортом из последних сил, лишь бы не терять вес. Постоянно читал что-то сложное, боясь деградации. Цеплялся за каждую возможность иметь нормальную жизнь. Зависимость вызвала депрессию, раздражительность и вспышки необъяснимой агрессии. Страдало сердце, нервы ни к чёрту, зубы крошились. Сознание не выдерживало. И это была уже не первая попытка самоубийства, потому комната с оружием была всегда заперта.       Остатки ночи с Крейгом провёл Адам. Человек, от которого он больше всего хотел получить поддержку, но меньше всего желал представать в жалком виде. Как в неглиже, только ещё интимней. Стыд, страх, боль и ненависть – всё смешалось в один безобразный болезненный комок. Он ненавидел себя, ненавидел остальных, лепетал бессвязные слова обвинения, скулил и рыдал, прижимаясь к Адаму. Адам и сам не выдерживал, но упорно сидел с ним в комнате до конца, пока тот, в наркотическом бреду, не уснул. Дэн и Томас суетились, пытались как-то помочь то Адаму, то самому Крейгу. Крис повредил протез, так что более не мог шевелить средним пальцем, а оттого злился на горе-самоубийцу. Только Кукла спал спокойно, вырубившись под действием алкоголя.       В ушах стоял звон его истошного рыдания до самого утра. Я не уснул той ночью. Не мог оклематься от пережитого. Сидел в своей комнате, на своей постели, и мне всё казалось, что я слышал этот предсмертный хрип, а в моих руках трепыхалось чужое тело. Нам повезло. Он неудачно прыгнул, а потому не сломал шеи. Руки ныли и дрожали от нагрузки, Крис же повредил протез. Все мы друг друга калечили и ломали, если не могли физически – добивали морально. По кругу, поочерёдно.