Уроборос

      Винсент обеспокоенно ходил взад-вперёд по комнате, сложив руки за спиной. День обещал быть неспокойным, мрачные тучи нависали над городом, лёгкая дымка тумана опустилась на улицы. Окна слегка запотели изнутри, капли по ту сторону стекла медленно и неторопливо стекали вниз. Снаружи играла музыка из кафе, что этажом ниже, слышался лязг посуды, шум чужих голосов и торопливые шаги. Люди расходились, ожидая неминуемый ливень. Хотелось зарыться в плед и, поджав в кресле ноги поближе к телу, смотреть наружу и думать о чём-то своём, в меру печальном, в меру спокойном. Но Винсенту было не до того.       Его настырность обошлась ему немалой ценой, из-за чего его оставили работать в участке. Больше никаких выездов, только скучная работа по перебиранию бесчисленного количества бумаг. Всё ополчилось против него, однако сдаваться он не был намерен. Нужно было действовать. Если сказанное Мэган правда, а он непременно должен расследовать эти случаи, то мужчина просто обязан призвать Люси Стюарт и её сына к ответственности. Про заражённых в этом городе знало немало людей, но говорить об этом следовало тихо, шепотом, и лишь в кругу самых доверенных людей. Никогда не знаешь, в какой момент твои знания могут обернуться против тебя самого. Никто не рисковал, все хранили молчание, зашивая уста нитями лжи и сокрытия.       - Я не понимаю. – ответил ему Михаил. – Что тебе не живётся спокойно? – мужчина скучающе зевал и совершенно не утруждал себя тем, чтобы показывать натужный интерес к делу. Винсент понимал своего напарника, с которым его разлучили обстоятельства. Он там, на другом конце Земного шара, так что и проблемы у него совершенно иные. А вот Винсент застрял здесь. Но нельзя было не признать одной вещи – у него была возможность покинуть город, взяв несколько отпускных. Но только несколько. Требовалось грамотно распорядиться этим временем, с умом подойти к вопросу расследования. Слишком много задач и слишком много вопросов стояло перед ним, требующих незамедлительного ответа. С чего было начинать? Чему отдавать наибольший приоритет?       - Ты просто понятия не имеешь, что происходит. – Винсент ответил ему, взглянув на экран ноутбука. Михаил, как и всегда, выглядел измучено. Синие мешки под глазами никак не проходили, короткие волосы растрепались, на лице отрастала щетина, которую он почёсывал время от времени. От него через экран пахло крепкими сигаретами и мускусным одеколоном, который он постоянно использовал.       - Ты пробовал связаться с тем мальчишкой? Ну, о котором тебе твоя «напарница», - Михаил усмехнулся, - говорила? – его голос звучал несколько хрипло и нечётко, видеозапись часто подвисала и прерывалась.       - Было дело, но давненько. Работы по горло, не до этого. – сознался Винсент, поправив сползающие очки. – Дело не в этом. Я понятия не имею, в какую сторону двигаться, понимаешь? – вопрошал он, суетливо расхаживая по комнате. То он попадал в камеру Михаил, то нет. Будто маятник на старых часах, что ходит туда-сюда.       - А какие есть варианты? – спросил Михаил. Мужчина был сонным и явно не интересовался беседой с напарником. В одном только белье да майке, он развалился где-то в кресле. Поджал одну ногу к себе, достал смятую пачку сигарет и чиркнул зажигалкой. Та упорно не зажигалась, на что Михаил несколько раз ругнулся себе под нос, проклиная эти дешёвые зажигалки, пока та, в итоге, не дала слабую искру.       - Я пробовал искать информацию по поводу Брайана Стюарта в сети. Как ты догадался, это не принесло мне существенных результатов. То же самое касается и его матушки Люси Стюарт. Странная семейка. С ней всё чуточку интересней обстоит, и куда сложней.       - Ну, сложно или нет, - сказал Михаил, выдыхая облако дыма, - а их биография уж точно не первостепенное дело. Надо бы что-то про непотребства НИЦ разузнать для начала. Всё, как полагается. – он ухмыльнулся. – Журналистом ты ещё пока не работал, вот и самое время.       - Не очень-то и лучшее для смены деятельности, если честно. – сознался Винсент, наконец, сев на диван и сложив руки на груди, он уткнулся в экран ноутбука, открыв заметки. Следовало набросать приблизительный план и вооружиться знаниями, чтобы не упустить ни минуты драгоценного времени. У него этих минут будет слишком мало. Пальцы нервно забегали по клавиатуре.       - Я бы, в первую очередь, обратил внимание именно на инциденты с НИЦ. Чем больше неприглядных случаев ты нароешь, тем лучше будет. – сказал Михаил. – Ну, это логично. Советую только помнить тебе, что это не официальное расследование. Таких же вольных прав у тебя не будет.       - Это я понимаю. – ответил Винсент со всей серьёзностью в виде. – Но меня всё равно очень интересует этот Брайан.       - А что с ним не так? – поинтересовался мужчина. – Маменькин сынок, личико смазливое, ничего сверхъестественного не вижу.       - Я тоже как ты думал. – усмехнулся Винсент. – Пока он мне палки в колёса ставить не начал. Все только и говорят о том, что он под юбкой у мамы ходит, но что-то мне подсказывает, что не всё так однозначно. Приходилось мне с ним пересекаться.       - Ты посмотри на него! – возмутился Михаил. – Нажил тут себе высокопоставленных друзей. – и улыбнулся.       - Так себе из него друг. – неловко улыбнулся Винсент в ответ. – Лучше бы я с ним вообще не пересекался. Ладно, я думаю, мне стоит проработать несколько инцидентов. Хочу наметить план действий прежде, чем возьму несколько отпускных.       - Удачи тебе. – ответил Михаил, потушив сигарету о пепельницу.       - И всё-таки мне хочется кое-что разузнать и о самом Брайане. – сознался Винсент. – Больно мутный он. К тому же слишком много обо мне знает… - намекал он. Михаил нахмурился.       - Ты бы поаккуратней был в таком случае. - предупреждал его напарник. – Не нравится мне это. – тихо проговорил он напоследок. Винсенту ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и скудно кивнуть. Ему самому не по вкусу было всё то, чем придётся заниматься. Но он чувствовал, что оставить как есть ситуацию не имел права. Как же сотни или тысячи невинных жертв среди заражённых? Как же сам факт, что кто-то столь бесчеловечно смел проводить эксперименты на людях? От мысли этой бросало в дрожь. Винсент должен продолжать. Ради тех, кто ещё был жив, кого не постигла эта участь. Ведь, кто знает, когда настанет и их очередь?

***

      Щёлкнул замок, и Майлз отворил входную дверь. Знакомая до боли квартира, которая так долго пустовала. Похрамывая и опираясь на трость, парень зашёл внутрь и осмотрелся. Он уже успел отвыкнуть от своего жилища, высокие стены просторной студии казались чужими, непривычными. Тишина. Больше никакой невыносимой суеты, чужого громкого голоса, кашля, шума. Только тишина. Только тиканье часов над диваном и шаги кошачьих лапок по паркету. Затхлый запах давно непроветриваемой квартиры ударил в нос и Майлз, торжественно бросив вещи прочь на диван, бросился открывать огромные окна настежь.       Из окна подул свежий прохладный ветер. Мурашки расползлись по коже от морозного прикосновения. Запах надвигающегося дождя, который Майлз жадно вдыхал, казался слаще всего на свете. Больничные мучения окончились. Ему хотелось, наконец, лечь на свои свежие простыни, слегка хрустящие и прохладные на ощупь, обложиться всеми подушками, которые он смог бы найти в квартире, включить телевизор, заказать пиццу и провести весь вечер за дурацкими шоу в обнимку со Снежком. Было бы неплохо ещё и выпить чего покрепче, но нельзя. На вечер у него должен был остаться какой-то пресный сок или газировка, но оба варианта отчего-то вызывали в нём неприязнь.       - Снежоооок! – он бросился к своему коту, едва снял куртку и повесил её у входа. Белоснежный пушистый кот лениво валялся на диване, совсем не реагируя на появление в доме своего хозяина. Шум потревожил его сладкие сны, кот лениво раскрыл свои прелестные голубые глаза и неохотно взглянул на блудного хозяина. Майлз бесцеремонно схватил кота и крепко прижал к себе, зарываясь лицом в его мягкое пушистое пузо. Снежок такому рад был не особо, но не противился. Только принюхивался к новым незнакомым запахам, которые Майлз принёс с собой из больницы. Кислые лекарства, чистые простыни и запахи несвежего тела.       - Ну что, Снежок, - Майлз оторвал кота от себя и поднял за подмышки в воздух – как ты тут без меня? Знаю, плохо. – умилялся он своему коту, широко улыбаясь и ластясь к единственному близкому существу. – Надеюсь, этот грубиян Уоррэн не обижал тебя?       Стоило только упомянуть друга, как ему тотчас вспомнился и его дражайший сосед. Брайан. А как он поживал в его долгое отсутствие? Задавался ли вопросом о том, как дела у Майлза? Был ли он сейчас дома у себя? При мысли об этом, он опустил кота и глянул на стену. Всего одна перегородка разделяла их, какая-то жалкая тонкая стенка. Но ощущалась она, как огромная пропасть между целыми мирами. Даже настроение испортилось при мысли о Брайане. Конечно, тот и не вспоминал о Майлзе ни на минуту. С чего тот взял, что такой занятой и важный человек будет вспоминать одного из тысячи своих сотрудников? Правду говорил Уоррэн: иногда нужно проигрывать. Хотя бы ради себя самого. У Брайана невеста, скорая свадьба, карьера и роскошная жизнь. Что ему ещё мог дать такой ничтожный человек, как Майлз? Ничего. Только испортить.       Оставив кота в покое, Майлз отправился в душ. Наконец, он мог позволить себе искупаться в тёплом душе, помыть голову хорошим шампунем с травяным горьковатым запахом, и делать это столько раз, сколько ему хочется. Он мог проторчать тут хоть вечность, никто не погонит его обратно в палату с боем. Прекрасное ощущение свободы, которое парень успел подзабыть. И вместе с тем он сильней погрузился в мысли о Брайане. Как же его так угораздило? А, собственно, за что? Майлз помотал головой. Забыть и точка! Он должен забыть о Брайане и найти себе девушку. Это всё глупости, это всё несерьёзно, это всё от безделья. Вот попадись ему хорошенькая девушка, Майлз бы сразу забыл о всяких Брайанах.       Выйдя из душа, парень обнаружил, что в комнате стало слишком прохладно. Нога всё ещё ныла, но уже заметно шла на поправку. Пару недель, а то и меньше, и Майлз вернётся к работе. Снова привычная жизнь, полная невесть чего. Он небрежно накинул на голову влажное полотенце, надел одни только штаны от пижамы, и бродил по комнате в тёплых мягких тапочках. Пожалуй, он бы не отказался от безалкогольного пива, однако ради него было до безумия лень выползать из квартиры, даже если ненадолго и всего-навсего требовалось спуститься вниз. Сегодня он намерен полностью оставаться дома, отдыхать и не отказывать себе в удовольствиях, коих был лишён. А про фильмы с Сильвией забудет. Майлз точно сегодня не будет их смотреть. Точно. Абсолютно точно. Лучше вместо этого наберёт ту девушку из ресторана, пригласит её на свидание. Вспомнить бы только, как её зовут…       Но планы его нарушил звонок в дверь. Совершенно неожиданный и уж точно не желанный. Опять Уоррэн, опять без предупреждения. Кто бы ещё мог явиться сюда в такой-то час? Майлз глянул на часы, где стрелки остановились ровно на полудни. Рабочее время, у Уоррэна смена сегодня. Какого чёрта? Майлз подошёл к двери и заглянул в глазок. От увиденного, сердце его пропустило удар.       В своём привычном строгом костюме, Брайан стоял, потирая кисть руки, на которой висели дорогие наручные часы. Вот он – очередной признак его статуса. Но Майлз ничего в этих вещах не смыслил, для него это была не более, чем дорогая безделушка. Идеально выглаженная рубашка с тёмным матовым галстуком, чёрный дорогой пиджак, шитый по изящной фигуре молодого Брайана, и строгие чёрные штаны. Поначалу строгий стиль Брайана слишком отпугивал Майлза, казался нелепостью и чрезмерным хвастовством. Однако теперь парню трудно было не признаться хотя бы самому себе – все эти костюмы чертовски шли Брайану. Даже слишком «чертовски».       Без раздумий Майлз открыл дверь, совершенно позабыв о том, что, в отличие от своего начальника, щеголял только в штанах да тапочках, а вместо дорогих часов – мокрое полотенце на голове. Но Майлз был так сильно рад видеть Брайана, что ни на секунду не поколебался и открыл дверь. Он безумно скучал за ним, ему хотелось как можно скорей услышать его нежный голос, увидеть его янтарные глаза и притворную улыбочку, ощутить одно только присутствие его рядом. Майлз открыл дверь.       - Доброе утро. – произнеся это, Брайан запнулся. С самого начала взгляд Брайана был направлен на глаза Майлза, но невольно опустился ниже, на хорошо сложенное спортивное тело. Недоумение.       - Доброе. – скромно ответил Майлз.       - Я немного не вовремя, полагаю? – спросил спокойно Брайан. Только тогда Майлз понял, что он дурак. Даже не накинул рубашку какую для приличия, сразу побежал радостно отворять двери.       - Простите, я… Минутку! – парню стало неловко. Он действительно терял голову рядом с объектом своего воздыхания, будучи не в силах контролировать себя и свои чувства. Потому хлопнул дверью у носа Брайана, спешно натянул первую попавшуюся рубашку с залежавшимися джинсами, и только тогда отворил снова двери. Тот терпеливо ждал, но всё ещё пребывал в замешательстве. Словно призрака увидал. Взгляд у него был уставшим, задумчивым, кожа бледней обыкновенного.       - Прошу прощения, я только недавно дома. – поспешил, только-только скрипнула входная дверь, оправдаться Майлз перед начальником. Брайан понимающе кивнул.       - Это Вы меня простите. – вежливо произнёс он. – Я не подумал о том, что могу побеспокоить Вас. – взгляд его упал на наручные часы, Брайан явно куда-то торопился. – Мне хотелось узнать, как у Вас обстоят дела с самочувствием. – он опустил взгляд вниз, заметив, что Майлз опирается на выданную ему трость. Парень пытался вести себя сдержанно, но улыбка отказывалась пропадать с лица. Он слишком счастлив видеть Брайана, чтобы хоть как-то это скрыть.       - Всё в порядке. – поспешил заверить его Майлз. – Меня даже выписали раньше времени, так что всё хорошо.       Брайан вновь бегло осмотрел его с ног до головы, словно заново изучал, после чего кивнул. Тишина. До безумия неловкая и неестественная. Лифт жужжал, за окном стучали первые капли дождя, цокали часы при каждом обороте стрелок. А они молчали. О чём им было говорить? Надо что-то придумать, как можно скорее. Спросить о том, как идут дела у Брайана? Неприлично, они же друг другу никто. Спросить что-то про работу? Едва ли Брайану в свободную минуту захочется говорить вновь о работе. Тупик. Безвыходный диалоговый тупик, в который Майлз вогнал себя сам. Они и впрямь из разных миров.       - Не хотите зайти? – поинтересовался неловко Майлз, опустив стыдливо взгляд. А вдруг согласится? Хотя бы ненадолго. Он будет рад и этому. Брайан поколебался, вновь глянул на часы, сверяясь со временем, дабы убедиться, что в запасе у него есть хотя бы пару минут свободного времени.       - Минута у меня найдётся. – заверил его Брайан, вежливо улыбнувшись. Майлзу, от столь внезапного согласия, стало даже неловко. Он был уверен, начальник ответит отказом или даст понять, что не намерен тратить драгоценные минуты свои на такую ерунду, как бессмысленные разговоры с подчинённым. Майлз неуверенно отошёл от дверного проёма, дав возможность гостю, наконец, пройти внутрь. Его охватила тотчас растерянность. Это же надо было вести себя прилично! У самого себя дома! Надо же тогда чем-то развлечь гостя, разговором каким подходящим, не дать ему заскучать, иначе потеря репутации неизбежна. Дрожь пробрала парня. Вот Брайан уже неторопливо проходит внутрь, осторожно присаживается на его диван, держа идеально-ровную при этом осанку и закидывая ногу на ногу. А в голове – пустота, вызванная его присутствием здесь. Майлзу не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.       - Как Ваше самочувствие? – Брайан тщетно пытался подманить к себе Снежка, который ещё недавно мирно спал на диване. При виде Брайана кот вставал на дыбы, прижимал уши к голове и грозно шипел, не отводя взгляда от угрозы. Тщетно. Майлз едва не расплакался от этого зрелища. Брайан действительно расстроился, так долго простирал руки на встречу котику, так тщетно звал его к себе, а тот всё не шёл и не шёл. На всё был готов Майлз в эту минуту: и кота отругать, и срочно нового найти, и сам броситься в объятия к Брайану. Но нельзя. Потому только взгляд стеснительно отвёл в сторону, когда Брайан, вдоволь попытав удачу, тяжело вздохнул и сложил руки на коленях.       - Со мной всё хорошо. – продолжил говорить Майлз, ковыляя к кухонному столу. – Даже выписали раньше времени, так что скоро, думаю, смогу вернуться к работе. – он слегка улыбнулся. Ему было приятно, что начальник интересовался его самочувствием и не забыл за своего верного подчинённого.       - Вас сильно нога беспокоит? – спросил следом Брайан. Вид у него был сильно задумчивый. Вот-вот вскочит на ноги да побежит обратно на работу, чтобы снова не видеться с Майлзом ещё долгие недели. Парень отвернулся от начальника, клацнул по кнопке электрочайника и стал терпеливо ждать, разыскивая кружки по кухонным шкафчикам. Не хотелось, коли такой повод выпал, дать начальнику свою кружку с собачками. Надо было дать что-то нейтральное. Изящную белую кружку, в меру большую, но не слишком. И блюдце? А как аристократы пьют чай? Или, если он даст блюдечко, Брайан разозлится на него? Майлз ощущал, как нервная дрожь пробирала его от такого простого пустяка. Боже, да он кружку Брайану выбрать не может! Скажи ему год назад, что это вызовет у него панику, он бросился бы в драку с этим человеком. А теперь что?       - Нет, мне даже трость не нужна. – сказал парень, облегчённо выдохнув. Он нашёл подходящую кружку в закромах шкафов, о существовании которой совсем позабыл. Но это было только полбеды. Стало быть, надо предложить чай? Или кофе? А какой Брайан пьёт? Майлз пил только растворимый. Брайан сразу пошлёт его за такой, или не заметит разницы? А чай он какой будет пить? У Майлза остались только пакетированные. Снова паника.       - Хорошая новость. – ответил ему Брайан. – Мне Агата жаловалась на Ваше поведение. – внезапно, добавил он следом серьёзным тоном, вдобавок нахмурился и подозрительно глянул на Майлза. Майлза проняла дрожь. Ещё не хватало, чтобы эта мымра жаловалась на него начальнику.       - Вот ведь стерва. – процедил он сквозь зубы. – Не помню я такого. – сразу же ответил раздражённо Майлз. Не уж-то Брайан сейчас будет ругать его, как маленького ребёнка? Он не ребёнок! Более того, вёл себя вполне прилично в больнице, почти никому не докучал, малость только рассорился с персоналом по пустякам, но с кем не бывает? Зато не лезет ябедничать, как Агата.       - А…что она Вам рассказала? – осторожно спросил Майлз. Вдруг расколется? Хотя едва ли. Брайан был порой непрошибаем. Пока не захочет, сам ничего не скажет, а главное – ничем себя не выдаст. Профессиональный лжец. Лжец высшего класса! Скрытный, хитрый и дьявольски-обаятельный. Но за этим что-то крылось. Нечто тёмное, нечто светлое.       - Ничего нового, Майлз. Замечания всё те же. – ответил ему Брайан. – Вы злитесь, грубите и ведёте себя неподобающим образом с коллегами. В данном случае с Вашей коллегой Агатой. – отчитывал он своего подчинённого. Майлз вздохнул. Свистел чайник на своей электрической подставке, пар вздымался вверх, слышались всплески закипевшей воды. Он нажал на кнопку и выключил злосчастный прибор, что перебивал их. Сколько раз между ними поднимался этот вопрос? Собственно, почти два года они если и говорили, то только о его поведении. Любой другой бы выгнал уже Майлза на мороз, ибо такой как он не мог ужиться ни в одном коллективе, умудряясь при этом создавать проблемы на ровном месте для других. Каждый раз Брайан вызывал Майлза в свой огромный кабинет, где садил его на чёрный кожаный диванчик, сам при этом сидя далеко, за своим рабочим столом, и каждый раз зачитывал эту речь об ужасном поведении Майлза. Помогало не всегда. Иногда Майлз сам вступал в перепалку с начальником, потому оба расходились с паршивым настроением, глубоко обиженные друг на друга.       - Что Вы будете пить? – поинтересовался Майлз, пытаясь хотя бы ненадолго отстрочить разговор. – Зелёный чай? Чёрный? Есть с… - он взял упаковку в руки, пытаясь прочесть неразборчивый шрифт.       - Чёрный. – ответил ему Брайан. Парень кивнул и швырнул упаковку в шкафчик, потянувшись за чёрным чаем.       - Агата умеет вывести из себя. – буркнул Майлз в своё оправдание. Он уже немного остыл, отказавшись от желания вступить в спор. Не сегодня. Сегодня Брайан просто так зашёл в его квартиру, это же целый праздник! Нельзя его омрачать.       - Я знаю. – ответил Брайан, наблюдая за тем, как Майлз медленно нёс его чашку и ставил на стеклянный столик. – Тем не менее, такая она только с Вами. Вы, надеюсь, в курсе? – с долей упрёка спросил он. Майлз фыркнул и поставил следом сахарницу. Конечно в курсе. Рядом с ним все проявляли свою вторую агрессивную натуру. Обстоятельства вынуждали. Любого эмоционального калеку Майлз мог вылечить, вызвав неописуемый приступ гнева. Но не мог же Майлз поведать о том, что Агата злится на него из-за по вполне ясным причинам. Майлз – её соперник за сердце Брайана. Агата не дура, сразу чует, откуда угроза исходит.       - Так вышло. – пожал плечами Майлз, садясь ближе к краю на диван. Брайан потянулся к сахарнице, бросив две ложки в кружку. Майлз сделал то же самое, но сахара себе отсыпал куда щедрей. Терпеть не мог горький чай. Брайан тяжело вздохнул на эти слова.       - С ней я тоже поговорил. – произнёс Брайан. – Чтобы Вы не думали, будто я отчитываю только Вас. – на его слова Майлз только усмехнулся. Он, в отличие от Брайана, чувствовал себя неуютно. Склонился над столиком низко, расставив ноги, локтями упирался в свои колени и дул на горячий чай, слишком громко и много помешивая ложку.       - Пытаетесь быть справедливым? – спросил Майлз с усмешкой на лице. Ответа он не ждал, но Брайан всё же сказал:       - Я не требую от Вас того, чего Вы сделать не можете. – произнёс Брайан. – Я знаю, что Вы способны вести себя подобающим образом с другими людьми. Посему мне бы хотелось, чтобы Вы вели себя подобающе и с коллегами в том числе.       - Хех, - усмехнулся Майлз снова, - я разве плохо себя веду?       - Вы взрослые люди, Майлз, и я не хочу, чтобы Агата бегала ко мне жаловаться на Ваше поведение. Ровно как и наоборот. Я Ваш начальник, а не психолог или воспитатель. Будьте добры, впредь все свои конфликты решать без моего участия. – строго предупредил Брайан, пробуя чай на вкус. Ни один мускул на его лице не дрогнул, хотя наличием брошенного пакетика он доволен не был.       Майлз пересёкся с ним взглядами, длительными и внимательными. Даже слишком длительными. И слишком внимательными. Они сидели на разных сторонах дивана, как и принято чужим людям, но смотрели только друг на друга. Ни на интерьер, ни на Снежка, что сбежал на второй этаж, ни на вечно тикающие часы над головой. Только друг на друга. Каждый думал о своём. Майлз не чувствовал неловкости от взгляда своего начальника, хотя впервые тот смотрел на него так долго и внимательно. Наоборот, парень чувствовал себя необычайно спокойно, любуясь Брайаном, его янтарными, жутковато-красивыми глазами, его светлой молочной кожей и белыми, словно снег, волосами. Неприступный холодный красавец-принц. Если бы не его худощавое телосложение или женственное лицо, Брайан был бы идеальным персонажем любовного романа для домохозяек. Только аура у него была зловещая. Улыбался, говорил вежливо, вёл себя по-джентельменски, но было в нём что-то странное. Что-то, что выделяло бы его из толпы таких же стереотипных молодых богатых красавцев. И Майлз, внимательно изучая его взглядом, всё пытался разгадать эту загадку.       Внезапно, часы Брайана громко запищали, извещая его о том, что свободное время кончилось. Их долгая молчаливая беседа подошла к концу. Назойливый звук раздражал Брайана, чего он не скрывал. Тотчас поспешил выключить оповещения на них, сверился со временем, внимательно вглядевшись в циферблат и поднялся с дивана. Так и не допил чай. Майлз заметил остатки напитка на дне уже когда поднимался следом за ним. Надо было провести гостя и закрыть за ним двери.       - Прошу прощения, однако я буду вынужден покинуть Вас столь внезапно. - произнёс он, поправляя пиджак на плечах. Майлз помотал головой.       - Ничего, я понимаю. – спокойно ответил Майлз. Ему не хотелось сейчас ни на что таить обиды, хотя он был расстроен, что их встреча успела так быстро подойти к концу. В конце концов, они так редко виделись, что в пору было злиться на все обстоятельства мира за такую несправедливость. Но нельзя. Брайан уверенно направился к двери, более не смея задерживать ни себя, ни Майлза.       Они сдержанно попрощались, ничего не обещая друг другу, и двери между ними снова захлопнулись. Майлз только и слышал, как удаляются тихие уверенные шаги его начальника, как скрипит лифт, подымаясь на их маленький этаж, и как разрывается телефон Брайана от всевозможных звонков. Однако в воздухе осталась витать недосказанность. Майлзу было неспокойно. Он будто не успел что-то выслушать от Брайана, или сам не смог сказать ему. А узнать, так ли это, он уже не сможет. Неизвестно даже, когда они сумет повидаться в следующий раз, и будет ли им тогда дело до мелочей, оставшихся тут. Вряд ли. Запертая дверь продолжала напоминать парню о том, что между ними нет ничего общего. Он стоял, смотрел на неё, а где-то в сердце продолжала теплиться надежда, такая глупая и совершенно абсурдная. Головой Майлз понимал бессмысленность всех своих попыток, всех своих желаний, но та самая неубиенная надежда вынуждала его двигаться дальше, не опускать рук. И надежду эту было впору проклинать, ибо она мучила Майлза своим упорством. Такая же упрямая, как он сам.       Майлз не сдержал собственного же обещания и бросился на второй этаж, к своей постели и любимому ноутбуку. Он клялся не смотреть фильмов с Дюбуа, но иногда данные клятвы нужно обязательно нарушить. И Майлз, невесть чем окрылённый, бежал по ступенькам наверх, игнорируя ноющую боль в ноге. Нужно успеть к вечеру скачать всю её фильмографию, чтобы остаток дня провести за свиданием тет-а-тет с соперницей.

***

      Я резко вскочил с места, ощущая, как моё сердце бьётся в груди. Снова. Это было странное чувство, когда твоё сердце прекратило биться, кровообращение прекратилось, и ты не можешь шевелиться. Грудная клетка не движется, лёгкие не дышат, сознание проваливается внутрь черепной коробки. Сплошная темнота разбавлялась диковинными, фантасмагорическими образами в голове. Слышны чужие голоса, в глазницы впечатались силуэты, нечёткие размытые очертания виденного мной. Словно сон, но наяву. Ты спишь, не в силах проснуться. Ты видишь образы, видеть которые не хочешь. Ты слышишь голоса, не в силах осознать, откуда они исходит: извне, или из глубин твоего собственного сознания.       Но я очнулся, когда ощутил, что сердце снова забилось. Болезненно забилось, стало сокращаться в мучительных спазмах и перегонять застывшую кровь. Боль охватила тело, медленно и верно возвращая меня к жизни. Раз я чувствую её, значит, живой. Но тело восстанавливалось медленно. Сначала снова забилось сердце, хаотичные удары болью отдавали в теле, а следом заработали и лёгкие. Я мог дышать, каждый вдох давался мне тяжело. Следом я стал медленно ощущать всё оставшееся тело. Мои затёкшие руки, замёрзшие ноги, ноющий живот. Но всё ещё не мог пошевелиться даже пальцем. Тело не отзывалось на команды, игнорируя каждый импульс мозга, поглощая его на полпути. Узник собственного тела. Неподвижного, тяжёлого, больного. Вернулась следом и чувствительность. Ощущения чужих прикосновений к моему озябшему телу, вибрации от шагов и чужое присутствие. Остальное вернулось лишь тогда, когда я очнулся.       Я резко поднялся с места, схватившись за грудь. Болезненный ком застрял на подходе к лёгким, между лопатками. Он лип к костям, уродовал органы, превращая их в месиво, багряную кашу из всех внутренностей. В глазах мутнело, всё плыло, покрывалось шумными пятнами, словно на плёночных фото. Дышать было нечем, я жадно глотал воздух, от которого успел отвыкнуть. Тело тряслось, ибо ещё не могло привыкнуть к внезапной нагрузке. К тому, что оно снова живо. Кто я? Где я? Что со мной? Первые зачатки проснувшегося разума заваливали меня вопросами, от которых раскалывалась голова. Меня тянуло в тошноту, я повернулся на бок и, упираясь руками в пол, пытался сплюнуть этот болезненный ком, но не мог. Только истошно хрипел, пуская слюни с кровью в потрескавшиеся доски пола. Внутри тела всё жгло и тлело. Я ощутил, как к моей спине коснулись чьи-то холодные руки.       - Очнулся! – кто-то крикнул. Я не разобрал кто. Топот ног. Вибрации. Я не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Мне было не до того. Но постепенно сознание возвращалось в израненное тело, мозаика собиралась вновь в узорчатый цельный рисунок.       - Так-так, осторожно. – снова меня перевернули на спину и усадили на место, с которого я вскочил. Руки крепко держали моё тело, манипулируя им как вздумается. Чей-то белый силуэт, чьи-то сильные ладони. Запахи перемешались в нечто непонятное. В носу всё жгло, дышать было больно, а потому я не закрывал рта.       - Лежи, не надо так резко вскакивать. – произнёс голос. Роберт. Эта мысль пронеслась в голове, словно молния. Значит я дома. Значит, всё хорошо? Нет-нет, мне было плохо. Я вцепился в рукав его белоснежного халата.       - Что… - я задохнулся. Не хватило сил договорить.       - Тише-тише, - он, держа меня одной рукой за плечо, второй за спину, медленно укладывал на постель, - сейчас посмотрим, что можно сделать. – Роберт говорил спокойным голосом, который не мог не успокаивать меня. Кто-то подал ему сумку, откуда он вынул ампулы и шприц. Зашуршала бумага, доктор стал быстро распаковывать шприц, отламывать края стеклянной ампулы и набирать всего понемногу, взбивать эту гремучую смесь пальцами, прежде чем ввести эту дрянь в меня. Наконец, быстро завершив всё это, Роберт распорядился держать меня крепче. Меня схватила ещё чья-то рука сзади, да так, что я и впрямь не мог сдвинуться. Наконец, Роберт оголил иглу шприца и, ничуть не заботясь о том, каково будет мне, всадил в вену на руке.       Я едва не крикнул. Сделал бы это без раздумий, если мог. Вместе с иглой в меня входила новая боль, куда сильней предыдущей. Острая, колкая, она начиналась от вены и протекала внутрь, разносясь кровью до сердца и дальше. Одна нога онемела окончательно от боли, а я только и мог, что шевелить раскрытым широко ртом в попытке что-то сказать. Например, какой же Роберт ублюдок. Но вместе с острой болью вскоре последовал покой. Я ощущал, как ком в груди сам стал рассасываться, будто распадался на мелкие-мелкие кусочки, дышать становилось всё легче и легче, а в глазах начало проясняться. Однако ноги стали неметь, пошевелить ими было невозможно. Руки поддавались с трудом, пальцы отзывались не все. Страшно.       - Ну вот и всё. – улыбнулся любезно Роберт, однако его улыбка в эту минуту напоминала всё больше и больше какую-то насмешку надо мной. Руки отпустили меня, я лёг на постель. Знакомый потолок, обшарпанная краска, узоры трещин. Душный запах пыли, газовой лампы, шерстяной старой простыни и чужого тела. Темно.       - Что с ним? – спросил тихо Томас, пытаясь привлечь к себе внимание доктора. До ушей донеслись чьи-то всхлипы.       - С ним? О, с ним всё очень хорошо. – улыбался Роберт, поднимаясь с колен и оттряхивая свои старомодные брюки с безвкусным ремнём. – Я бы даже сказал, что слишком. – он отряхнул руки, будто испачкал их об меня. – Пусть отдохнёт немного, а потом я обследую его снова.       - Что, снова кофе? – послышался любезный голос Криса.       - Пожалуй, что да. – мило улыбнулся ему Роберт и, положив сумку рядом со мной, пошёл на кухню. Рядом со мной оставался только обеспокоенный Томас с маской на лице и чья-то холодная пара рук. Моя голова лежала на коленях, пальцы касались моего лба, убирая лишние волосы с лица. Лицо Кукла склонялось над моим, кончики длинных волос щекотали кожу на щеках.       - Ты как? – спросил снова неуверенно Томас. Голос его звучал тихо, хрипло, он впервые за долгое время решился заговорить вслух. Знал, что я не могу сейчас переписываться с ним по СМС или альбомным листкам.       - Ужасно. – сознался я. – Очень плохо. – добавил следом, тяжело дыша, и нервно сглотнул. Слюна казалась такой вязкой, кислой. – Что случилось? – еле выдавил я из себя. Тело постепенно приходило в себя, боль уходила с каждым новым вдохом. Кости ныли.       - Ты умер. – ответил мне Кукла своим монотонным тягучим голосом. И я всё вспомнил. Воспоминания ударили меня обухом по голове, виски пульсировали от картин, что мелькали в моём сознании. Их я видел в беспамятстве, они мерещились мне, пока тело моё было мертво. Нож в боку. Строгий вид Дэниэла, его бессвязный бред и дрожь в голосе. Я тотчас потянулся руками к ране на животе, но не обнаружил там ничего, кроме бинтов и швов. Тело помнило эту тупую острую боль, внезапную, а оттого ещё более мучительную. Страх снова охватил меня, хотя былая опасность давно миновала. Я жив. Раны больше не было. Это тот эллипс, о котором говорил мне Роберт? Моё тело могло восстанавливаться даже после смертельных ранений. Но какое же это было паршивое ощущение. Будто тело пропустили через мясорубку.       - Твою ж мать. – всё, что сумел сказать я в ответ. – Хрень полная. Сколько ж времени прошло? – спросил я у них, осматривая двоих. Том пожал плечами.       - Девять вечера. – ответил мне Кукла. Его взгляд был как никогда внимательным, он почти не сводил с меня глаз. Хотелось снова выругаться, но я промолчал. Целый день в никуда. Но это ведь полбеды. Меня тревожило только это. Целый день…Я просто не мог смириться, что моё тело не смертно. Ему чужды болезни, чужды раны, чужды предсмертные судороги. Это не укладывалось у меня в голове. Утром – нож в животе, а вечером я уже цел и невредим. Кто угодно обрадовался бы такому. И я был бы рад этой новости, да только не в этих обстоятельствах. Моя первая мысль: я не смогу покончить с собой. Некуда бежать. Даже смерть отвергает меня. Даже ей я не нужен.       - Полный бред. – сказал я. – Я не подписывался на такое. – я смотрел в глаза Куклы, которые, как и всегда, ничего не выражали. Мне важно было знать, о чём он думал в эту минуту. Облегчение, что мне некуда деваться от него? Разделяет со мной тоску? Однако сколько бы я ни вглядывался в синеву его ярких глаз, не мог найти ответа на мучивший меня вопрос. Бессердечный. Бесчувственный. Скрытный. Но, сволочь, красивый. Моя голова лежала на его тощих коленях, холодные тонкие руки касались моего лица с какой-то особой заботой, не свойственной ему ранее. Невозмутимое выражение лица, однако, оставалось на месте. Уставшее, безразличное, пустое. Но уже такое до боли знакомое.       - Дэниэл, что б его… - процедил я сквозь зубы, ощутив, как тело, наконец, избавилось от боли. Однако же мне всё ещё было тяжело двигаться, ноги не слушались меня. В горле пересохло, мучила жажда. Руки проняла дрожь. Если такие ощущения будут после каждой смерти, то лучше было бы действительно помереть. Я попробовал сесть, чему Кукла не препятствовал. Спиной я облокотился на него, словно на спинку мягкого кресла. Мне хотелось взглянуть на своего мучителя лично, увидеть того, кто заставил меня умереть и воскреснуть заново.       Дэниэл сидел в другом углу комнаты, в самом тёмном и дальнем отсюда. Я видел его дрожащий силуэт, слышал его хныканье и тихое завывание. Рыдал, прижимая к себе колени, лицо прятал. Из приоткрытого рта доносились тяжёлые вздохи, дыхание сбилось от долгого рыдания. Каждый шорох заставлял его дёргаться от страха, на лице – выражение искреннего ужаса. Не сразу я заметил, что руки и ноги его крепко-накрепко связаны верёвкой, натирающей ему кожу на кистях. Более того, верёвки рук и ног были перевязаны между собой. Встать с той позы, в какой он сидел, юноша просто не мог. На голове отсутствовала повязка, только бледные, ничего не зрячие глаза. Он повернулся в мою сторону, и лишь тогда я заметил, что всё его лицо опухло, покрылось подсохшей кровью, синяки окрашивали кожу в яркий сиреневый цвет. Кровь была и на руках, и на одежде, под ногтями затесалась грязь. В сердце похолодело от этого зрелища. Гнев сошёл на нет. Дэниэлу здорово досталось, он успел сотню раз пожалеть, что схватился за нож. На нём живого места не осталось.       - Фантом! Фантом! – он стал звать меня, заметив, что я очнулся. Только голос его звучал напугано. Он боялся меня, и в то же время был рад тому, что я выжил. Значит, никто более мучить его не будет. Дэн попытался предпринять какие-то попытки вырваться из пут, раскачиваясь туда-сюда, но безрезультатно. Когда юноша открывал рот, вся полость была окрашена в багровый. Кто же его так?       - Что это вообще было? – спросил я, оглядываясь на сидящих рядом. Том пожал плечами, стараясь не смотреть на своего бывшего друга. Казалось, Дэн как никогда ранее нуждался в его поддержке, но Томас игнорировал его, боялся подойти слишком близко.       - Началось. – ответил Кукла. Туманный, короткий ответ. Я ничего не понял.       - Что началось? – нахмурился я.       - Заражение. – повторил он и, отпустив меня, поднялся неторопливо на ноги. Меня проняло. Так быстро? Откуда Кукла знал? И, раз уж он был в курсе, что тогда ждёт Дэниэла? Юноша подошёл к узнику и сел напротив него. Дэну стало не по себе. Он заёрзал активней, вжимаясь в стену, сжался, крепко закрыл глаза. Каждое его движение говорило о животном страхе, о жуткой панике. Кукла, совсем не заботясь о чувствах товарища, грубо схватил его за руку и стал стягивать рукав кофты. Дэн продолжал противиться, ёрзать, что Куклу не устроило. Грозно глянув на вырывающегося Дэниэла, он, замахнувшись, влепил ему пощёчину. Такую сильную, что звон её эхом отразился от пустых стен. Я поёжился от неожиданности. Стало даже несколько жалко Дэна. Том отвернулся в другую сторону, стараясь не смотреть. Совестно. Но нельзя. Боялся, что, если встрянет, его ждёт такая же участь. Или просто не хотел. Я не имел ни малейшего понятия. Когда Кукле удалось осуществить задуманное, он стянул с раненной руки Дэна рукав и продемонстрировал мне. Уродливая рана сильно поросла чёрным шумом. От одного только взгляда на эту неизвестную субстанцию у меня болели глаза. Черней чёрного, уродливей всякого гниения, она полностью покрывала собой участок былой раны. Ещё недавно это были редкие вкрапления, а ныне – огромный почерневший участок кожи.       Продемонстрировав вдоволь, Кукла грубо оттолкнул от себя Дэна, чтобы вернуться ко мне. Дела обстояли паршиво. Очень. Заражение было сильным, распространялось даже слишком быстро, захватывая по пути каждый сантиметр кожи. Но плохо было не это. Чёрный шум – только внешний вид. Внутри крылись чудовищные метаморфозы, которые последуют за ними. Агрессия. Помешательство. Потеря умственных способностей. И, наконец, неподконтрольная сила эллипса. Он нас перебьёт. Медленно и мучительно. Я видел, на что способен Дэниэл. Нас не ждёт ничего хорошего.       - И что же делать будем? – спросил я. – Нельзя это так оставлять.       - Что ты предлагаешь? – спросил у меня в ответ Кукла. Спросил, скорее, из вредности, чем из желания услышать мою версию дальнейших наших действий. Потому что с такой ситуацией никто ранее не сталкивался. Кукла в том числе. Оставалось только гадать, как нам действовать дальше. Повезло, что Дэниэл бросился на меня с ножом, ибо я мог выжить. А для кого-то это могло кончиться печально. Не будет рядом меня – нападёт на другого. Я умру – переключится на кого ещё. Безвыходная ситуация. Мой гнев сходил на нет. Дэниэл не контролировал себя, не думаю, что в здравом уме ему хотелось бы причинить мне вред.       - А ты что удумал? – раздражённо спросил я в ответ, грозно глядя на Куклу. Хотя, я мог и не спрашивать. Воцарилась тишина, ставшая красноречивей любого слова. Его предложение было очевидно всем и каждому, кто знал Куклу достаточно хорошо. И это разозлило меня не на шутку.       - Сука, только попробуй. – пригрозил я Кукле, пытаясь подняться на ноги. – Я сам тебя выпотрошу, ты понял? У меня, как видишь, жизней в запасе хватит.       Мои слова едва ли возымели на него эффекта. Всерьёз он их не воспринял, в лице совсем не изменился. Я был достаточно зол, чтобы не шутить и не разбрасываться угрозами попусту. Дэниэл опасен, однако пока причин лишать его жизни нет. Нужно найти иной способ ему помочь, оставив убийство на крайний случай, когда станет ясно, что ничего сделать более нельзя. Мы грозно смотрели друг на друга. Казалось, одно неверное движение, и завяжется очередная драка с нашим участием. У Куклы только-только стали заживать раны на лице, которые мне, если понадобится, вновь доведётся вскрыть.       Но нашу молчаливую драку разнял появившийся из кухни Роберт с кружкой в руках. Он встал в дверном проёме, как всегда, мило улыбаясь.       - Смотрю, вам двоим полегчало. – сказал парень, слегка склонив голову на бок. Позади стоял Крис. – Ну что, осмотрим тебя? – обратился он ко мне. Я злостно глянул на него, но ничего не ответил. Его присутствие разрядило повисшее в воздухе настроение, мы ненадолго забыли про этот конфликт. Кукла, убедившись, что Роберт начал меня осматривать, спокойно ушёл прочь, отложив свою затею прочь. Дэн, что судорожно боялся его, облегчённо выдохнул. Угроза ушла. Пока что.       Я оказался абсолютно здоров. С меня сняли шов, который Роберт наложил на полуживое тело, и следы стали сразу же затягиваться. Я боялся собственного тела. На что ещё эта штука способна? Заново изучал собственное же тело, с которым жил так долго, но о возможностях которого не подозревал. Осматривал руки, которые теперь казались мне незнакомыми, ноги, туловище. Ни одного родимого пятна, ни одной памятной ссадинки из далёкого детства, ни одной родинки, кроме той, что осталась чуть ниже губ. Неестественно здоровое тело, лишённое всего. Раньше я не думал об этом. А теперь это пугало меня. Однако никто моего страха не разделял. Напротив, в подколках Роберта и взгляде Томаса я чувствовал едва заметные нотки зависти. Они многое пережили, видели много смертей и сами не раз были на волоске от встречи с Её Высочеством. Меня же смерть словно нарочно обходила. Каждый раз, когда я приходил к ней – отдавала меня обратно в руки реальности. Пусть мучается дальше.       Выйти на улицу мне удалось лишь тогда, когда вечернее солнце окончательно скрылось за горизонтом. Не осталось ничего, кроме ночного неба, мрачного и тёмного, крытого плотной пеленой облаков. Лёгкая дымка тумана легла на улицы. Тускло горели уличные фонари, пробиваясь сквозь туман. Как всегда, улица оставалась безлюдной, холодной, ветер приносил с собой запах сырости. Я поёжился от холода, осматриваясь вокруг, и спрятал руки в карман. Никого снаружи не оказалось, все были заняты или бездельничали, не желая выполнять своих обязанностей. А кто дежурить-то должен был? Не помню. Точно не я. И с этой мыслью я направился к роще. Спать категорически не хотелось, ибо за этим увлекательным занятием я провёл целый день и прошедшую ночь. Потому ломал голову: чем занять себя? Пойти к Энди? Или наведаться к своему новому «товарищу»? А, может порвать все шаблоны, и отправиться докучать Мэган?       Я шёл по тускло освещённой тропе и листал список контактов. Список был не мал, достаточно внушителен, а казался в ту минуту таким пустым. Некуда идти. Я тяжело вздохнул, двигаясь сквозь плотную пелену деревьев, пока до моих ушей не донеслась музыка, уже знакомая. На трескучем магнитофоне Крис проигрывал свои любимые, заезженные до дыр кассеты, проводя время в одиночестве. Пил, качался лениво на качели, и всё под тусклым фонарём, который притащил вместе с собой. Найти его не составило труда. Стоило мне только показаться, как тут же заговорил:       - Что, сшили? – и усмехнулся.       - Расшили. – уточнил я, осматривая его место. У дерева стоял тот самый магнитофон на табурете, под ним – несколько ещё не выпитых бутылок алкоголя с фонариком. Скудно для вечеринки.       - Угораздило ж тебя так. – не забыл прокомментировать он. – Ну ничего, это мелочи. – он потянулся за пачкой сигарет и вынул одну зубами. – Никто не пострадал, на том спасибо.       - Кроме Дэна. – я упал рядом с табуретом, не решившись оспаривать авторитет этой штуки. – Хорошо вы его побили. – без разрешения я тут же потянулся к бутылке, пытаясь открыть крышку. Крис только усмехнулся. Возможно, он даже не возражал чьей-либо компании, однако был слишком горд, чтобы просить кого-то выпить с ним.       - Мы? – раздался смешок. – Никто, кроме твоего благоверного его не бил. – он сделал затяжку и пустил дым в мою сторону. Я сразу же замах рукой, отгоняя его от себя. Наконец, мне удалось открыть бутылку, отчего я принялся спешно распивать крепкое кислое пиво на вкус. Плевать, что пить, хотелось чем-то закинуться поскорей, опустошить голову после случившегося.       - Хочешь сказать, это Кукла его так? – спросил я. В ответ мне уверенно кивнули. – Хах, вот уж не думал. – сознался следом.       - И не надо. – ответил Крис. – Я в школьную пору любил в драках участвовать, всякого повидал. Даже мне не по себе как-то стало. За волосы его таскал, ногой по голове… - он поспешил прерваться на затяжку. – Если бы Оливер не обнаружил, что ты жив, Кукла бы его в фарш превратил. Так что ты со своим парнем поосторожней. – добавил Крис, уже насмехаясь надо мной. Я сделал новый глоток, от которого тотчас скривился. Какую же гадость он пьёт, помои.       - Не парень он мне, отстань. – недовольно ответил ему я. – Как ты эту дрянь хлещешь? – спросил следом. Крис и сам отпил из своей бутылки.       - А тебе нужно девчачье пиво с вишней и клубникой? – недоволен уже был он на этот раз. – Что же до Куклы, то просто всё. Я ещё не забыл того раза. – Крис хитро улыбнулся, однако, предвидя мою реакцию, поспешил отвертеться. – Да ладно тебе, каждой твари по паре. Мне плевать, кого и как ты там…Ты понял. Но надо называть вещи своими именами.       - Да пошёл ты. – процедил я сквозь зубы и снова сделал глоток. – Нет у нас отношений. Я его опекун, к твоему сведенью. – сразу же выдвинул я свой коронный аргумент и был уверен, что выиграл этот спор. Но для Криса это вообще ничего не значило.       - Ты себя-то видел? Это кто кого ещё опекать должен. – усмехнулся парень. – Да и кто тебя знает? Может, ты в Гумберты подался?       - Я настолько отбитый по-твоему? – спросил у него я, не скрывая раздражения. Моя реакция только забавляла его.       - Нет и нет, не заводись. – махнул Крис рукой. – У меня сложилось такое впечатление, вот и всё. – он приподнял руки, словно показывал свою невиновность, после чего потушил сигарету о дерево и бросил окурок под ноги.       - Что-то ты много лезешь не в своё дело. – подметил я. Крис усмехнулся.       - Настроение посплетничать, не более. – он отпил из бутылки снова. – Да и тем более, нет в этом ничего такого. Он уже здоровый лоб, ты тем более. У человека жизнь короткая, а у заражённых её и то, гляди, почти нет. Кукла не бессмертный, ты тоже вечность жить не будешь. Завтра что угодно может быть, так не пофиг ли? – Крис стал пить ещё жадней. Думал о чём-то своём, а проецировал на меня. Хотя смел ли я его попрекать за это? Отнюдь. Ибо он был прав. Я умер и ожил сегодня. Что ждёт меня завтра? В следующий раз я могу не ожить. Тогда закончится моя сказка. Да и везение Куклы не бесконечно. Кончатся его очки удачи, песня будет спета. Но если бы всё было так просто…Стоял вопрос не о взаимности чувств, которых, я уверен, не было. Стоял вопрос о человечности Куклы. От мыслей про него я снова ухватился за бутылку сильней и сделал сразу несколько глотков этого отвратительного пойла. Почему-то каждая мысль о нём вызывала у меня странное чувство, такое паршивое, навязчивое. Не знаю. Только алкоголь мог его смыть из моей головы.       - И весело тебе одному пить? – спросил я, переводя тему. Крис усмехнулся.       - Да мне без разницы, одному или с кем. Результат один и тот же.       - Лишь бы нажраться? – следом спросил я. Крис ничего не ответил, только улыбнулся. Значит, я угадал. Часто парень пил просто для того, чтобы расслабиться. Но не сегодня. Сегодня хотелось пить до потери пульса, пока из глаз течь не начнёт алкоголь. И я разделял его настроение, а потому без колебаний допил одну бутылку, принявшись тотчас за вторую. Нечего пропадать добру.       - Как Адам? – спросил я у него. Крис пожал плечами, а я ощутил, что ступил на зыбучие пески.       - Это ты у Крейга спрашивай, он от койки не отходит ни на минуту. Зараза… - процедил он сквозь зубы и взялся за новую сигарету. – Вечно суёт свой нос, куда его не просят. Ещё хоть одна выходка с его стороны, и я за себя не ручаюсь. – угрожающе говорил он, открывая себе новую бутылку протезом. Вот ведь жадина, мне не предлагал открывать! Но я не стал говорить об этом. Не подходящий для этого момент.       - Адама не поделили? – уточнил я. Алкоголь уже изрядно давал в голову, моё тело расслабилось, а сознание медленно таяло, как туман таял под светом тусклого фонаря. Жалко было их троих. Каждого по-своему. На месте Криса я бы сдался, пусть делают что хотят. Только, боюсь, запил бы по-чёрному. Даже болеть ни за кого не хотелось.       - Всё ходит и навязывается к нему. – нервничал Крис. – Меня прогоняет, представляешь? Скотина. Будто я к нему прихожу, а не к Адаму. – его голос ненадолго дрогнул, прежде чем он заткнул себя сигаретой. Крис мог сколько угодно вести себя спокойно, будто ему плевать, а внутри всё наизнанку выворачивалось. Сидел, нервничал, прикрывал глаза и щурился, думая о больном, а оно всё не проходило как на зло. Тупик. Кажется, кто бы что ни выбрал, всё обернётся печально. Пока продолжалась эта игра, все были по-своему счастливы. Ничего не вечно, всё вскоре кончится. Стоило только задать вопрос: а как?       Договорить нам не дали. Я услышал треск веток под ногами, прежде чем увидел тёмную фигуру, что тихо кралась сквозь непроглядную рощу. Вскоре тень вынырнула на свет, и Кукла явил себя. Встал, осмотрел нас, опираясь рукой на дерево. Думал о том, стоило ли ему подходить к нам. Крис тотчас усмехнулся, вспомнив наш короткий разговор, но ничего не произнёс.       - Что-то не так? – спросил я у Куклы, который слишком уж внимательно осматривал меня. Не свойственно было видеть его в этих местах, он ведь почти не покидал своей комнаты. Видеть юношу в иных декорациях было удивительно. На мой вопрос он помотал отрицательно головой. Хотел же что-то сказать, дурак, да только отмалчивался. Не то присутствие Криса его смущало, не то боялся.       - Хочешь покататься? – спросил у него внезапно Крис и, качнув ногой, слез с качели. Кукла неуверенно глянул на неё, следом задрал голову и посмотрел на толстую ветвь. Я поднялся с места и отряхнулся.       - Давай, покатаем. – присоединился я, поставив бутылку на место. Голова слегка кружилась от выпитого. Услышав на сей раз уже моё предложение, юноша согласился куда более охотно, но в движениях чувствовалась неуверенность. Юноша тихонько подошёл к качелям, достал руки из карманов, после чего неуверенно сел на деревяшку. Крис встал по одну сторону, а я – по вторую. Я бы управился и один, однако инициатива принадлежала Крису. Пусть так. Кукла взялся за верёвки.       - Готов? – спросил у него Крис. Кукла едва заметно кивнул, и мы стали постепенно раскачивать качели. Крис сразу взял немалый разгон, пока я старался раскачивать постепенно. Качели стали крениться, качаться неровно, но юноше было всё равно. Ничуть не изменился в лице, я даже не мог сказать, доволен ли он. Странное чувство. Каждый раз приходилось угадывать, а это начинало утомлять.       - А сам ты не хочешь? – спросил я у Криса.       - Не очень люблю все эти штуки. – сознался парень. – Что на счёт тебя? – он усмехнулся. – Мы-то Куклу по-детски покатаем, а тебя могу сразу до верхушки подкинуть, с ветерком.       - Спасибо, но меня стошнит. – сразу отказался я.       - Хорошо, но в следующий… - Крис продолжал насмехаться надо мной.       - Ты учти, что я в долгу не останусь. – добавил я.       - Боюсь-боюсь. – сразу же ответил он. Я тяжело вздохнул. Но, сколь бы паршиво ни было мне, эти несколько минут были беззаботными и спокойными. Вокруг тишина, только мы втроём на целом свете. Лёгкий ветерок покачивал тонкие ветви облысевших деревьев, Крис курил в сторонке, я продолжал катать Куклу, пока юноша тихо сидел и не шевелился. Всё так спокойно. Успело забыться всё случившееся за день, мой гнев на Куклу снова смягчился. Иногда мне думалось, будто я слишком мягок к нему. Есть вещи, прощать которые было непозволительно. А я, как настоящий дурак, только и делал, что прощал. Всё пытался отыскать тщетно с ним общий язык, установить контакт. В конце концов, понять, что творится в его голове. Мой мирок всё больше замыкался на нашей скромной компании, а в центре поселилось это существо. Крейг был прав, к Кукле невозможно остаться равнодушным: его можно ненавидеть, проклинать, можно потерять от него голову, полюбить самой искренней безответной любовью, но уж точно не остаться в стороне. Мучил иной вопрос. В какой из этих парадигм нахожусь я?       Когда Кукле надоело, мы медленно стали расходиться. Крис ушёл спать перед завтрашней сменой, скудно попрощавшись с нами. Кукла тоже устал, но упорно желал остаться рядом. Что же до меня, то выпивка меня ничуть не утомила. Наоборот, сна не было ни в одном глазу.       - Ну всё, иди домой уже, ты устал. – сказал я Кукле, забирая с собой оставшийся от Криса фонарик. Всё остальное он, конечно же, забрал с собой, хотя я не возражал выпить ещё немного. Жмот.       - А ты? – спросил у меня тихо Кукла.       - Ещё пройдусь немного. – ответил ему спокойно. Он шёл позади меня, стараясь сильно не отставать, но и вровень не шагал. До сих пор боялся? Не имею понятия.       - Я тоже. – коротко ответил он тихим голосом.       - Иди уже спать, ты сейчас на ходу уснёшь. – произнёс я ему, подходя ко входной двери. Он заупрямился и встал на месте, явно не желая заходить внутрь. Даже открытые мной двери не заставили его пошевелиться. Я тяжело вздохнул.       - Послушай, - попробовал снова я, - я не против твоей компании. Но ты уже устал, тебе надо лечь спать. – мои попытки убедить его давали слабый, постепенный эффект. Стоило только сказать, что не возражаю против его присутствия, как он смягчился в своём упрямстве. Слегка опустил голову, спрятав своё лицо от последних жалких остатков света фонарей, длинные волосы заслоняли синие глаза. Руки, как и прежде, прятал в карманах. Колебался. Нужно было придумать что-то ещё.       - Я схожу с тобой погулять позже, если ты сейчас же отправишься спать. Согласен? – спросил я и протянул руку в знак своего обещания. Даты я не называл намеренно. Слишком много у меня было планов на ближайшие дни, о половине из которых Кукле знать не нужно. Если всё удастся, мы сможем погулять уже после того, как выберемся из города. Мои слова вызвали ещё большие колебания. Соблазнительное предложение вынуждало Куклу согласиться, но упрямство заставляло повременить с этим. Он смотрел молча на мою руку, не спешил протягивать свою в ответ.       - Свидание? – спросил он. Я вздохнул. Повышает ставки, зараза. Только зачем оно ему? Сколько угодно можно смотреть в его красивые глаза, но там всегда будет зияющая пустота. Свидания для парочек, желательно влюблённых. А никто из нас двоих друг в друге не был заинтересован.       - И в чём же такая разница? – спросил я у него в ответ. Повисла какая-то тишина. Может, он не понимает до конца значения этого слова. Не удивлюсь.       - Только двое. – ответил он. – Больше никого. – уточнил следом.       - Я тебя понял, но это называется не свиданием. – я всё ещё держал в воздухе протянутую руку, надеясь, что он как можно скорее пожмёт и прекратит эту клоунаду. Моим словам Кукла удивился.       - Что такое свидание? – спросил он следом.       - Да пожми ты уже руку! – ответил я раздражённо. Юноша поспешил сделать это, неуверенно касаясь моей ладони, едва-едва. Только тогда я ответил. – Свидания – это то же самое, только для влюблённых. Ещё вопросы?       Кукла помотал головой. Ему всё стало понятно, никаких вопросов не последовало. Я кивнул ему.       - Если сильно переживаешь, - добавил я, как только он стал заходиться внутрь, - у меня с собой телефон. Звони, я сразу отвечу. – я вздохнул. Мне приходилось говорить такие очевидные вещи вслух, что самому от себя становилось неловко. Телефон-то был у меня всегда при себе, там был номер Куклы. У того ведь имелся и мой. Другой вопрос, что мы никогда друг другу не звонили. Я не хотел, не было такой нужды. Он, по-видимому, тоже. На мои слова Кукла немо кивнул и стал подниматься по лестнице дальше. Скрипучая дверь с грохотом закрылась. Настала тишина, я остался один.       Без раздумий я направился к Энди. Наверняка не спит сейчас, в такое-то время. Мне не известен был его распорядок дня, но я уверен был, что его не существовало априори. Такой человек, как Энди, в дисциплину попросту не способен. Автобусы уже не ходили, метро закрыли. Я был одним из немногих прохожих среди безлюдных улиц. Огни в домах медленно гасли один за другим, машины попадались мне всё реже и реже. Тьма вокруг сгущалась, тишина давила на сознание. Ни единой живой души вокруг. Только посвистывание ветра и гулы вдалеке.       Я оказался у Энди достаточно быстро. Сразу же поднялся на нужный этаж и без раздумий постучал. Тяжело вздохнул. Когда я успел стать таким бестактным? Следовало бы сначала предупредить, но алкоголь медленно давал плоды, сознание туманилось. Стало уже плевать, кто что подумает. В ожидании, пока мне откроют дверь, я всё думал о том, как низко пал. Казалось, моя жизнь нелегалом, когда на кроху хлеба не хватало иной раз, была самым настоящим дном. Но нет, вот оно – настоящее, неподдельное дно. Куда ни плюнь, а всюду проблемы. Я погряз в них, пытался вырваться, расправить крылья и улететь. Тщетно. Теперь же напивался в стельку и искал себе утешения в бутылке. С каждым разом остановиться было трудней.       Дверной замок скромно щёлкнул, дверь нерешительно отворилась. Одна рука, вторая. Наконец, выглянула голова владельца квартиры.       - Ты чего так поздно? – удивился он. Убедился, что перед ним я, и я один, а оттого без страха открыл дверь. Я зашёл внутрь. Вокруг горел свет, однако окна плотно зашторены, не выпуская света наружу. В коридоре валялось ведро с грязной водой, рядом стоял наспех брошенная швабра и бутылки с разномастными моющими средствами.       - Что, затеял уборку в полночь? – поинтересовался я. Энди вытер пот со лба, надевая обратно резиновые перчатки.       - Да я целый день только и делаю, что драю эту чёртову квартиру. – разозлился юноша и взялся за швабру. – Конца и края нет этой квартире. – надулся он и стал агрессивно елозить шваброй по полу.       - Позвал бы на помощь кого. – сказал я. – Давай помогу, что ли. – подошёл к нему и стал ждать работы. Энди прекратил, наконец, мучить швабру и остановился, обдумывая моё предложение.       - А кого? – спросил он. – Адам в больнице, я его, кстати, утром навещал. Остальные бы не согласились. Нет, то есть, есть один человек, который бы точно согласился, но мне неудобно его дёргать, он весь в работе. – продолжил говорить Энди уже сам с собой. Я взял швабру у него из рук.       - Давай я домою, а ты отдохни уже. Можно было бы меня позвать. – добавил я в упрёк ему. – Не помню, чтобы в чём-то отказывал.       - Как-то неловко было. – сознался юноша, присев на корточки рядом и с любопытством наблюдая за тем, как я мою полы. – Думаю вообще на подработку устроится, вот. – продолжил говорить Энди. – Как думаешь, куда лучше податься? – спрашивал он у меня. Я усмехнулся. Если бы я сам знал. Мне-то путь заказан на любую работу, кроме той, что даёт мне Мария.       - Понятия не имею. – сознался я. – Я не привередливый. Куда возьмут – туда бы и шёл. Времени у тебя и так прорва.       - Ну да, но не хотелось бы всё время пропадать. – нахмурился юноша, облокотив голову на ладони.       - Бери такую, откуда будет легко уволиться. – ответил ему я. – Пока у нас всё под контролем, но имей ввиду, что в любую минуту нужно взять вещи и бежать отсюда. – тотчас я вспомнил. – Ты будешь с нами бежать? – спросил я, домывая уже остатки паркета.       - Бежать? Из города? – удивился Энди. – А так можно? – на лице искреннее недоумение. Эта идея казалась ему абсурдной, не ждал он никак такого предложения. Думал, что мы в бой бросимся, как только силы накопим. Боюсь, я вынужден разочаровать его.       - Можно. – ответил я. – И я работаю над этим.       - Типа, тоннель роешь? – спросил он. Я без понятия, шутил ли он так, или был предельно серьёзен.       - Нет. Надеюсь, что до такого не дойдёт. – я опёрся на швабру и задумчиво смотрел в стену, на развешанные фотографии в рамках. – У меня есть несколько вариантов, но их ещё предстоит проверить. – продолжил рассказывать я. – Сбежать через лес не получится, мы недавно проверяли этот вариант. Через море тоже. Поэтому осталось два варианта: либо отыскать сеть подземных тоннелей, либо просить помощи у одного человека.       - Какого? – спросил Энди.       - А вот тут мне может пригодиться твоя помощь. – отметил я, наконец, выйдя из транса и собирая вещи для уборки. – Что ты знаешь о продаже и купле браслетов? – поинтересовался у него я. Энди задумался над моим вопросом, пытаясь что-то припомнить. Завис. Я, тем временем, уже успел управиться с оставшейся уборкой. Энди поднялся с места, стянул с себя резиновые перчатки, бросив их на шкафчик с обувью и повёл меня в кухню.       - Что будешь пить? – спросил Энди. – Кофе осталось, но он старый. Чай ещё есть. Лимонад. Совсем немного. – он заглянул в холодильник, увешанный магнитами.       - А покрепче? – поинтересовался я. Энди хитро улыбнулся. Не хотелось говорить о серьёзных вещах на трезвую голову. Юноша потёр руки и поспешил сразу же броситься к нижним шкафчикам.       - Могу предложить немного опустошить папин бар. Тут есть виски… - он присел на пол и стал неторопливо вынимать всё, что находил. – Полусухое белое, бурбон, водка.       - Да что хочешь. – махнул я рукой, садясь за стол. Следом поправил клетчатую скатерть, постеленную неровно. Свежая, пахла стиральным порошком. Энди кивнул и вынул виски, раздал каждому по стакану, кинул по паре кубиков льда и залил щедро колой. Чёрт, я совсем стал алкоголиком. Однако я почти сразу припал к стакану.       - По поводу браслетов. – вспоминал Энди, усаживаясь напротив. – Хм…Я слышал, что там целая мутная история была с человеком, который их всех покупал. Многие хотели повидаться с ним, но там целая схема сложная их передачи.       - Я знаю, уже разговаривал с Ридом. – ответил я ему. Энди задумчиво взглянул на меня, пробуя на вкус свой коктейль. Сделав маленький глоток, юноша тотчас поёжился, отпрянул в сторону от стакана, словно обжёгся, стал жадно глотать воздух.       - Фу, какое крепкое. – он вытер нос, который щипался от крепкого алкоголя. – Ну да, уже пытались вычислить, кто это. И за курьерами следили, и всё в таком духе. Мне тоже было как-то интересно, я вписался с ребятами в слежку. Сомнительная затея была, но не суть.       - Расскажи подробней. – попросил я. – Я сам собираюсь заняться тем же. Рид сказал, что это гиблая идея.       - Да не такая уж и гиблая. – сказал Энди. – Просто попадаться нельзя. Короче, смотри. – он пальцами стал рисовать на скатерти условные линии. – Приходит за браслетами один курьер. Светлый такой, ну, насколько я помню. Потом, обычно в разных местах, но иногда они встречаются в одном и том же, первый курьер передаёт коробку второму. Второй курьер делает обычно маршрут длинней, чем первый, может ходить кругами ещё, если заподозрит слежку. Первый раздолбай, второй уже повнимательней. – ответил Энди. – Он как-то нас спалил и просто ушёл домой. – он рисовал пальцами линии, будто по памяти вырисовывал маршруты их передвижения. Я внимательно следил за каждым его шагом.       - Похоже, что первый даже не в курсе особо, чем занимается.       - Пожалуй, что так. – пожал плечами Энди. – Я слышал от одного, кто дальше всех зашёл в этой всей слежке, что второй курьер обычно оставляет где-то посылку в неочевидном месте, схроне каком, и уходит. – договорив, Энди замолк, глядя на свои пальцы и вышедший под их руководством рисунок. Палец замер в одной точке.       - А дальше что? – моё нетерпение заставило подначивать юношу на рассказ.       - Не знаю. – пожал Энди плечами, чем сильно разочаровал меня. Я уже понадеялся, что избавлюсь от лишней работы. Заметив моё разочарование, Энди поник, немного ожил, усиленно пытаясь вспомнить ещё хоть что-то.       - Он говорил ещё, - сказал Энди, - что никто за тайником в итоге не пришёл. Просидел там несколько часов, а когда вернулся на следующий день, то в схроне было пусто.       - То есть, заказчик, или кто-то вместо заказчика, забирает браслеты в определённое время? – спросил я.       - Не знаю. – загадочно ответил Энди и поднял глаза на меня. – Просто рискованно вот так что-то где-то оставлять посреди улицы, даже если в каком-то незаметном месте. Наркоманы ходят, лазают, забрать могут легко. Или патрульные, если заметят, что там кто-то копался. Надолго схрон без присмотра не оставишь, кто-то точно утащит.       - И то верно. – ответил я, допивая стакан. Кончился он удивительно быстро, а голова уже кружилась. – А не может быть такого, что за тем парнем тоже была слежка? – в мою пьяную голову пришла не менее по-пьяному гениальная идея.       - Что? – не понял ничего Энди. К своему стакану он так и не притронулся больше, зато потянулся за сигаретами, подвинул поближе пепельницу и поспешил закурить.       - Что, если следующий курьер, ну или покупатель, просто заметили, что идёт слежка? – спросил я. – Поэтому не стали подходить. А как только твой друг ушёл, сразу же забрали. – гадал я. Вот он – тот разрыв в цепочке, который позволял покупателю до конца оставаться анонимным. То самое разорванное звено, о которое все спотыкались в поисках таинственной личности. Вот о чём говорил мне Кукла. Следовало быть именно в разрыве максимально осторожным и ни за что не попасться покупателю на глаза. Только вот метод казался мне не самым надёжным. Взрослый, состоятельный человек таким бы не занимался. Либо есть ещё курьеры, либо покупатель вращается в сомнительных кругах. В любом случае, только преодолев этот разрыв, я смогу продвинуться дальше.       - Научи меня использовать свой эллипс. – попросил решительно я, вскочив с места, как ощутил, что алкоголь немало вдарил мне в голову. Всё закружилось, тело ослабло. Мою паузу Энди принял не за пьяное замешательство, а за решительную строгую просьбу.       - Это как так? – удивился он. – У тебя свой эллипс, у меня свой. – проговорил юноша. И тогда я собирался вывалить ему всё, что знал, однако мне помешал звонок. Мой телефон, внезапно, завибрировал что есть сил, раздалась неказистая мелодия с шумами из старых динамиков.       - Кто? Что? – сразу спросил, присаживаясь на место. Голова кружилась, я не мог сосредоточиться, пока не почувствую опору под собой. Язык заплетался, голова не варила. Даже не посмотрел, кто звонит. Но зачем, если в трубке была тишина? Я вздохнул.       - Кукла? – спросил я, сразу поняв, кто ещё мог так долго бесцельно молчать в трубку.       - Всё хорошо? – спросил он следом. Так я и думал.       - Да, всё хорошо. – повторил я его слова. Снова пауза. Затем короткое, глухое: «угу», - после чего юноша бросил трубку. Раздались гудки, оставив меня наедине с собственным недоумением. Я потёр глаза, от тусклого света они начали ныть.       - Кукла? – удивился Энди, желая поскорей всё обсудить.       - Придурок. – я отложил телефон и сразу потянулся к новому стакану. После разговоров с Куклой, пусть таких коротких, хотелось пить. И пить вовсе не воду. Энди любезно поспешил подлить мне ещё, не жалея отцовского пойла, а я и рад был. Я вывалил Энди всё, как есть. Рассказал о том, что мне самому стало известно, поведал о событиях восьмилетней давности, упомянул встречу с Николасом и, конечно же, пожаловался на Куклу. Последнему я уделил слишком много слов в рассказе. Энди только слушал меня, не смел прерывать ни на секунду, настолько интересно ему стало. Смотрел внимательно, упираясь локтями в стол, глаз не сводил. А я говорил, говорил, говорил… Мы закончили наш разговор лишь тогда, когда я изрядно выдохся и напился. Больше в меня не лезло, к горлу подступала неприятная тошнота. Сухость я запивал водой, всё мне было мало. Стоило мне только заткнуться, как Энди поспешил вставить своё бесценное мнение. Но в ту минуту мне действительно хотелось послушать его, как человека, далёкого от ситуации, и в то же время достаточно знающей о ней. Скажет ли он что-то умное? Иной вопрос.       - Стрёмный он. – сознался Энди. – Тебе не страшно быть рядом с ним? – спросил следом.       - Меня бы уже не было тогда рядом. – ответил я и усмехнулся, прикладывая холодный стакан ко лбу. Но это были лишь пустые слова. Куда мне было бежать? Некуда. Только просить у кого-то убежища и надеяться, что там бы меня не нашли. Или сбежать в одиночку, бросив их здесь.       - И что ты делать будешь? – спросил он у меня. – Ну, раз вот так всё закрутилось.       - Для начала – выбраться из города. – заявил я, подставляя лицо под прохладный ветер из окна. - Дальше зависит от обстоятельств. Изначально планировал бежать от них, благо выбор будет большой. На все четыре стороны, и никаких стен. Хоть в лес, хоть в пустыню, хоть в тайгу. Куда ноги приведут. – признался я. Энди задумался.       - Неужели совсем-совсем не привязался к ним? – поинтересовался он. – Ну там, дружить с ними, видеться? – он стал болтать ногами под столом, изредка задевая меня. Но я не бесился. Увлёк разговор, было не до таких мелочей.       - Поэтому и говорю, что не знаю, как быть дальше. Идея идти на НИЦ войной мне не по душе. Не создан я для всего этого. Ссориться тоже не хочу с ними. Да и, честно говоря, идти мне некуда. Никто не ждёт меня снаружи, куда деваться-то? – я тяжело вздохнул. На улице царила оглушительная тишина. Только ветер изредка посвистывал, задувая к нам в окна, трещала тусклая лампочка над головой всю ночь, жужжал старый холодильник. Я слышал скрип стула под Энди, который всё время болтал ногами, лязг стакана о стол и шарканье по паркету. Всё тусклое, мрачное, старое вокруг. Некогда живая кухня теперь казалась безжизненной, унылой, но продолжала хранить в себе частичку чужих воспоминаний, вызывая болезненную ностальгию. Ностальгию по временам, которые я не застал. Ностальгию по временам, которые мне никогда не принадлежали. Я жадно впитывал это чувство, ибо только оно в эту минуту давало мне почувствовать себя простым человеком.       Кто я? Где моё место в этом мире? Есть ли у меня такая же старенькая квартира где-нибудь на окраинах города? Города, чьё название я стёр из своей головы и своего сердца. Ждёт ли меня кто-то в ней? Могу ли я, даже спустя столько лет, вернуться в неё, открыть со скрипом входную дверь, вдохнуть знакомый до боли в лёгких воздух и уверенно сказать: «Я дома!»? Не в этом проклятом городе, но тогда где? Куда было бежать, где было искать? Я был с ними, я привязался к ним лишь потому, что рядом с ребятами чувствовал себя человеком. Обычным. У которого есть прошлое, который существует в настоящем, и у которого настанет будущее. Своё, специфическое, не такое, как у большинства, и далёкое от того, каким я видел рутину среднестатистического человека. Но всё ещё будет. Потому что тогда я становился кем-то, обретал себя. Теперь я не просто безымянный человек. Я – друг, я – опекун, я – сосед, я – помощник, я - Фантом. От меня чего-то ждут. От меня что-то зависит. Это чувство как наркотик, нельзя так просто слезть с него, если такое возможно.       Может, и вправду остаться с ними? Но разве они не разбегутся при первой же возможности? Тогда с кем остаться? Я мог бы составить компанию Дэниэлу и Томасу. Втроём было бы веселей. Жили бы в тишине, спокойствии, мирно, я бы помогал по дому и ходил на работу, по вечерам играли в настольные игры и слушали игру на гитаре, пили бы горьковато-крепкий чай под тусклым ночником у окна, закусывая приторно-сладким дешёвым печеньем. А по выходным – обязательный выход в люди, парк какой, набережная или центральный проспект. Но я мог бы остаться и с Адамом. Помогать ему дожить последние дни, проводить ночи напролёт за вином, сигаретами и долгими разговорами, спать по несколько часов в день и принимать долгие-долгие ванны с пышной пеной. Мог быть остаться и с Крейгом. Странный весьма вариант, но чем не заслуживал внимания? Жили бы в разных комнатах, он всё время ругал бы меня за разбросанные вещи, а я бы слал его к чёрту. Утром ходили бы на изнурительные пробежки, в которых я бы долго ныл ему о том, как устал, он бы звал меня слабаком и неудачником, мы бы ссорились громко, пылко, но через минуту всё бы становилось спокойно. Я бы помогал ему выбирать красивые ракурсы для фото, а он бы бесконечно критиковал мой дурной вкус. Тихая соседская жизнь.       Могу приткнуться к Крису. Колесить с ним, делить один паёк на двоих, потому что больше купить забыли, ругаться на цены в придорожных магазинах и подыхать от жары, перебиваться подработками, чтобы потом снова двинуться в бесконечно-длинный путь под старый глэм-рок и дешёвое пиво. Может, остаться с Энди? Сам он не протянет, вдвоём нам будет легче. Будем ходить на концерты, в кино, днём сидеть взаперти и играть в приставку, чтобы ночью наворачивать круги в тёмном парке и курить, жаловаться на подработки друг другу и мечтать о том, что когда-нибудь непременно сорвём куш и будем жить, бездельничая. Никакой дисциплины, никакого порядка. Просыпаться, когда захочется, и засыпать, когда сил стоять на ногах уже не будет. Можно напроситься к братьям Оливеру и Роберту. Помогать Оливеру в его безумных идеях, бесконечно ругаться с ним, чтобы потом Роберт мирил нас. Не спать по ночам, потому что блики мониторов мешают и шумит аппаратура, постоянно напоминать ему, что он не поел и жаловаться чуть что Роберту, вставать в жутчайшую рань и засыпать, болтать с Робертом о книгах и постоянно спотыкаться о его загадочную хитрую улыбку. Приткнуться к Мэган? Да, жить впятером в одной комнате, спать на огромном матрасе и толкаться во сне, подыгрывать Пирсу в игре на гитаре, следить за выходками Ронни, помогать Алану готовить на всю семью и наблюдать, как он рисует, пока он стеснительно не может сосредоточиться, а потом ссориться с Мэган из-за последнего съеденного печенья с шоколадной крошкой, который кто-то из нас втихую стащил, а Пирс будет нас разнимать. Играть в города, потому что не можешь уснуть, рисовать по обоям уродливые узоры и танцевать под классическую музыку.       Или же, куда более очевидный вариант – остаться с Куклой. Кататься зайцем на автобусе, пока нас не выгонят, собирать ракушки на пляже, расчёсывать его длинные волосы, пахнущие горьковатыми лекарствами, сидеть на крыше и смотреть на закаты, читать книги вслух друг другу под тусклыми лампами, спать в обнимку и долго-долго молчать. Потому что никакие слова тут были не нужны. Все варианты звучали по-своему соблазнительно, по-своему привлекательно, что заставляло меня ещё сильней разрываться между ними. И я, в расстроенных чувствах, решился на самое дурное решение, какое могло прийти мне в пьяную голову.       Я отправился к Николасу.

***

      Справедливости ради, я хочу сказать, что меня, пьяного и безутешного от собственных мрачных же мыслей, не уберёг Энди. Юноша расчувствовался, целиком и полностью поддержал моё решение пойти к Николасу в четыре утра, хотя должен был меня переубедить. В отличие от меня, он был трезв. В отличие от меня, он должен был понимать, насколько это была безобразная по своей природе идея. Первый раз я очутился в доме Николаса совершенно случайно, более не намереваясь там появляться без необходимости, однако ныне резко нарушил собственное же обещание. Душевная боль мучила меня, терзала мой хрупкий рассудок. Я хотел знать всё, приткнуться хоть куда-то, а пьянство только усугубило мою меланхолично-бредовую натуру. Поклялся себе не пить так много, чтобы сходить с ума, как в ту ночь, но надолго ли меня хватит?       Энди любезно составил мне компанию, сна от предвкушения новой волнительной встречи не появилось. Бродя утопающими во тьме ночными улицами, мы всё думали о том, с какими словами завалимся к нему, громко смеялись над своими дурацкими шутками и никак не могли успокоиться. А телефон тревожно звонил, напевал нам надоедливую мелодию, но я каждый раз смиренно брал трубку, молча слушал тишину и бросал. Так я давал знать Кукле, что со мной всё хорошо. Неужели до сих пор не лёг спать? Дурак.       Когда я постучал в дверь, послышались торопливые растерянные шаги. Вскоре замок дверной щёлкнул, и наружу выглянуло сразу двое. Заспанный Сирена потирал уставшие глаза, одетый в пижаму не по размеру и совсем босой. Сверху над невысоким юношей нависал огромный Николас с растрёпанными синими волосами. Они растерялись при виде меня.       - Фантом? – удивился Ник, придя в себя. Его глаза только-только начинали привыкать к темноте. Да и, что уж там, мы явились в поздний час, когда никто никого не ждал. На трезвую голову я бы ни за что не побеспокоил их в такую рань, однако сейчас я был пьян и зол. Мне было не до правил приличия. Мял пальцы в кармане лёгкой куртки, в которой ёжился от холода, стискивал зубы.       - Немного неожиданно. – Николас неловко улыбнулся. – Проходи. – он замешкался, и всё-таки впустил меня внутрь вместе с новым знакомым. Длинный, узкий и тёмный коридор. Ни одного источника света. Ник был одет в пижамные штаны и синюю футболку, через вырез которой виднелась татуировка на ключицах и груди. Огромная синяя бабочка, узорчатая, вычурная. Она казалась такой реальной, сложила крылья, чтобы махнуть ими и вспорхнуть в любую секунду. Синий Махаон. Под стать его голубым глазам. Едва я переступил порог входной двери, как сразу же набросился с вопросами на него.       - Ты должен мне всё рассказать! – грозно произнёс я, хватая его за ворот. Глупый жест, я ему едва до подбородка доставал. Николасу пришлось наклониться ко мне, чтобы мой жест стал выглядеть куда более угрожающим, чем должен был. Снова засияла на лице неловкая дурная улыбка. Он будто издевался надо мной.       - Не горячись ты, всё хорошо. - Николас пытался успокоить меня, не предпринимая попыток вырваться из моей хватки.       - Мне надоело ходить вокруг да около. – объяснял я. – И мне надоели все твои загадки.       - Фантом, прошу. – Сирена жалобно подошёл к нам и положил мне на плечо свою маленькую холодную руку.       - Ты выпил? – спросил Николас, после чего приложил свою ладонь к моему лбу. – Давай вместе успокоимся, и я поговорю с тобой о чём ты только захочешь. Хорошо? – его руки следом легли на кисти моих, мягко отрывая от себя. И я поддался. Пальцы ослабили хватку на воротнике его футболки, а он медленно опускал мои руки обратно, не держа их сильно. Я мог бы вырваться и взяться за былое, но в то же время не мог. Его мягкий голос, осторожные прикосновения и чуткость не оставляли мне выбора. Даже злой, я бы не стал бросаться на него. Он заботливо похлопал меня по плечу и отвёл в свою комнату.       - Это Энди. Я, наверное… - едва я зашёл, решил представить своего спутника. Энди неловко кивнул, прячась за мою спину. Сирену он совсем не боялся, в отличие от Николаса. В комнате зажегся свет, Николас и его сожитель засуетились, пытаясь спешно привести комнату для нас в порядок. Застилали постель, накрывали скатерть, спешили зажечь чайник. Мне стало стыдно. Зря я явился в такой поздний час.       - Приятно познакомиться. – Николас дружелюбно улыбнулся юноше и протянул руку. Так тепло, так заботливо, невозможно было отказаться. Энди неловко выглянул, продолжая стеснительно прятаться позади меня, и всё же неуверенно пожал руку. Вся его решительность рядом с Николасом испарялась. Ни к кому он такой робости не питал, как к нему.       - Мне Адам что-то рассказывал за тебя. – сразу же заговорил Ник, пригласив нас за стол. Он был из тех людей, что, чуть гость какой зайдёт, сразу всех сажает за обеденный стол переговоров.       - Моя помощь ещё нужна? – спросил Сирена, утомлённо зевая.       - Нет-нет, иди спать. – улыбнулся ему Николас. Юноша кивнул, попрощался с нами всеми и сонно направился к себе в комнату. Как только за ним закрылась дверь, мы трое приступили к разговору. Не теряя времени. Нельзя.       - Я хочу знать всё. – твёрдо заявил я.       - Я бы тоже. – улыбнулся мне Николас. – Но это же невозможно.       - Хватит уклоняться от разговора! – заявил строго я. – От меня постоянно что-то скрывают. – мне в голову пришла мысль. Я тотчас успокоился, моё выражение лица переменилось, рука бросилась к карманам куртки и толстовки, судорожно рыская по ним. Наконец, я нашёл искомое. Записки. Те две, что были у меня. Одну я написал по памяти, однако в точности её слов уверен не был. Вторую так и не вернул Кукле, хотя он наверняка ждал. Обе записки я выложил на стол, после чего снял с себя синий кулон в виде капли.       - Объясни, что это такое, и как я могу себе вернуть память! – нахмурив брови, я строго глянул на него. Повисла напряжённая тишина. Только стрелки старых часов скрипели при каждом обороте секундной стрелки. Николас удивлённо смотрел на предметы, не торопясь прикасаться к ним. Посмотрел, изучил снаружи, после чего принялся за каждую вещь по отдельности. Прочёл неторопливо мою записку несколько раз, всё медленней и медленней пробегаясь по строкам. Принялся за вторую, вид которой уже был куда внушительней. Бумага посерела, потёрлась, стала мягкой от сырости, края загибались, отламывались, чернила старой шариковой ручки потускнели. Вторую Николас читал с куда большим интересом, немного щурясь.       - Это интересно… - сознался парень. – Откуда это всё?       - Одну я написал для самого себя. – я указал на свежую записку. – Ещё до того, как потерять память. Сейчас переписал по памяти. Вторую получил Кукла от меня самого. Она должна была быть написана не раньше, чем два года назад, но Кукла получил её относительно недавно, не позднее полугода. – уточнил я, рассуждая вслух. Николас развернул обе записки и положил перед собой. Энди заглядывал в них, наклоняясь через весь стол и постоянно дёргая скатерть. Оттого кружки на столе всё время дребезжали.       - Она не выглядит старой, Фантом. – сознался парень. – Ну, то есть, ей не два года. Ты послал её раньше.       - Я тоже думаю об этом. И почерк мой. – добавил я. – Но я клянусь, что в жизни никому ничего не посылал. Впервые Куклу увидел только пару месяцев назад. Да и откуда мне было знать, куда посылать? Они же всё время невесть где были. – пытался я оправдаться, испугавшись, что Николас может мне не поверить. Он поднял на меня глаза и смотрел долго, проникновенно, будто пытался выудить из меня насильно любую крупицу информации. Она на вес золота. Нельзя упускать ни единого факта, слишком много загадок.       - У меня нет причин не верить тебе. – сознался Николас. – Я вижу, что ты вправду ничего не помнишь.       - И не вспомнил до сих пор. – уточнил я.       - И не вспомнил. – он повторил за мной, встав со стула. Какой же он всё-таки высокий, меня это иногда пугало. Поднялся, заскрипев деревянным стулом, после чего направился к кровати, за которой лежало несколько дорожных сумок. Достав одну, Николас начал усиленно рыться в них, вынимая оттуда всевозможное барахло. От ещё не распакованных вещей до комиксов, фигурок, игрушек, сувениров и флажков. Но искомое вскоре нашлось, и Николас поторопился сложить его рядом с моими вещами на столе. Так у нас оказалось три записки. Следом парень достал телефон, укладывая его между записками. На экране виднелась фотография ещё одной записки. Итого – четыре.       - Это что-то очень странное. – сознался Николас. – Мне тоже приходила одна такая. Притом пришла она мне пару месяцев назад от анонимного адресата.       Я открыл записку, которую мне вручил Николас, и обомлел. Мой почерк. Закорючки, изгибы и неровности – всё моё. Николас оберегал записку куда тщательней Куклы, потому она была потёрта лишь на сгибах бумаги. В ней не было ничего примечательного, она почти не отличалась от той, которую я когда-то послал Кукле, с одним только уточнением – в ней не упоминалось ничьих более имён. И это странно. Я написал себе, написал Кукле, чтобы оба не смели напоминать мне о Николасе. Но в то же время сам же прислал ему записку. Короткую, ёмкую. Только мой точный адрес и приписка: «Я ничего не помню».       - А это что? – спросил я, указывая на фото. Снова мой почерк. Всё больше и больше меня охватывал страх. Страх перед неизвестным. Всё быстрей алкоголь выветривался из моей головы, ибо загадка становилась всё загадочней.       - Записка, которую ты прислал НИЦ. – ответил мне Николас. – Они провели экспертизу и обнаружили, что записка написана всего-то за пару дней до того, как попасть в их руки. – и протянул мне телефон. Мне стало плохо. Я понял, что записки-то вовсе не я отправлял. Даже ту, что оставил самому себе на прикроватном столике. Но кто, если не я? Почерк мой, всё моё. Никто бы в жизни, подделывая почерк, не стал бы так тщательно имитировать каждую мою помарку, мои кривые буквы «а» и слишком размашистые «м», слегка наклонённые ряды и отпечатки от шариковой ручки, которые я постоянно оставлял после себя. Экспертиза…Да что же происходит? Если несколько месяцев назад, то это точно не мог быть я. Ни о каких Николасах и Кукле я не знавал в помине, о НИЦ слышал лишь косвенно. В этой записке я, как последний идиот, провоцировал НИЦ явиться в город. Угрожал им. Придурок. Не представляю себе, в каком я должен был быть угаре.       - Твою ж. – я упёрся локтем в стол и положил голову на ладони. – Ни черта не понимаю.       - Я тоже запутался, если честно. – сознался Николас.       - Я без понятия, как лишил себя памяти, - продолжил говорить я, - но мне необходимо всё вернуть. Ник, помоги! – я схватил его за кисть руки, да так крепко, что у него не было шанса вырваться. Это был крик отчаянья. Ибо бросился просить помощи у бывшего предателя. Того, чьи действия привели к смерти множества невинных людей, к моей собственной, к долгим скитаниям и страданиям Куклы.       - Фантом, я всё понимаю, - он взял мою руку в свою, - но я даже понятия не имею, как такое возможно в принципе. – сознался Николас. – Прошу, не паникуй. Мы что-то придумаем, не переживай. – утешал он меня. – Я обещаю. Так просто мы это не оставим.       Я опустил взгляд. Сначала на наши руки, а потом на записки. Среди них завалялся и мой кулон.       - Это что? – спросил я у Николаса, придвигая к нему подвеску. Ник взял кулон в руки и бегло осмотрел. Ответ на этот вопрос он уже знал. На лице у него всплыла тёплая улыбка.       - Я купил нам эти кулоны когда-то давно. – он посмотрел на меня сквозь стёклышко подвески. – Я удивлён, что ты сохранил его. – сознался Николас. – Всё-таки столько случилось, легко потерять такую безделушку. – он потянулся к своей шее, и я только сейчас заметил, что всё время на нём был шнурок. Николас достал точно такой же кулон и снял с себя. Мне тотчас вспомнились слова записки. Не доверяй человеку с таким же кулоном. Я нахмурился.       - Что это? – снова просил я.       - Я выиграл нам троим в парке аттракционов. Ну, то есть, один выиграл, один купил, и один ты выиграл сам, потому что у меня больше не получалось. – он засмеялся, вспоминая что-то ведомое лишь ему одному. – Мне, тебе и Кукле.       - Я не видел у Куклы такого кулона. – сознался я. От моих слов Ник немного помрачнел, хотя ничуть не изменился в настроении. Взгляд стал грустным, губы слегка сжались.       - Не знаю, лучше спросить у него. – ответил мне Николас. – В любом случае, это просто безделушка на память. – парень улыбнулся снова, отвлекаясь от печали. – Мне приятно, что ты сохранил её.       - А смысл? – спросил я, надевая свой обратно. – Тебя-то я не помню.       - Это исправимо. – махнул он рукой и отпустил меня. Я хмыкнул, однако надел кулон обратно. Хоть какая-то связь с прошлым, хоть что-то, что давало почувствовать себя человеком со своей историей. Простой, дешёвый сувенир, но сколько историй он повидал вместе со мной, сколько воспоминаний хранил. Эта вещь может помочь мне припомнить что-то важное.       - Так исправь это. – ответил я ему, запрятав кулон под толстовку.       Но договорить нам не дали. Раздалась трель телефонного звонка. Телефон неприятно завибрировал в кармане, и я неторопливо потянулся за ним, чтобы снять трубку. Снова Кукла. Он успел мне порядком надоесть за одну только ночь. Уже третий звонок. Лучше бы спал. Однако я взял трубку.       - Чего тебе? – раздражённо спросил я у него. Но ответ был неожиданным.       - Дэниэлу стало хуже. – однозначно ответил он. – Адрес. Езжай сюда. – и сразу бросил трубку. Через секунду от Томаса пришла СМС. Я растерялся, сразу же подняв голову к моим собеседникам. Остатки опьянения сошли на нет сами собой. Всё стало ясно и без слов.       Я бежал, не помня себя. Вчерашнее утро всё ещё не выходило из головы, я отчётливо ощущал нож в своём боку, ощущал тревогу и страх, какую испытал вчера. Дэниэл. Чёрт его дери, почему именно он? Тяжёлое дыхание закладывало уши, я слышал только свои быстрые шаги. За мной спешил Энди, пытаясь угнаться из последних сил. Спешил и Николас, ничуть не отставая. Голова кружилась, а в мыслях одно: что могло случиться? Почему, стоит мне сделать только шаг в сторону, как всё становилось только хуже? Казалось, мы вот-вот сможем выбраться из города, я сумел ухватиться за слабую тонкую нить, осталось лишь проследовать за ней вперёд. Мы были бы спасены. Но эта болезнь сводила с ума не только Дэниэла. Меня тоже. Ибо это значило, что в любой момент мы будем вынуждены пустить пулю ему в лоб, если решение не найдётся в кратчайшие сроки. Заражение только прогрессировало. Страх. Отчаянье. Что было делать? Как остановить ход времени и вернуться обратно в мирную жизнь? Ночные сумерки медленно таяли, увядали с первыми лучами солнца, скромно выглядывающего с горизонта. Таяла и моя надежда на будущее.       Всё стало неладно, когда вдалеке заметными стали тёмные гулкие облака. Пятна витали в воздухе, чем ближе я приближался, тем отчётливей слышал жужжание. Дэниэл. Но вместе с жужжанием стали раздаваться выстрелы, редкие и глухие. В окнах домов зажигался свет, зрителей нашего преступления то убавлялось, то прибавлялось вновь. Стало ясно, что эллипс Дэниэла выходил из-под контроля. Чтобы его утихомирить, сюда явились НИЦ. Меня охватила паника, обуял страх. Что делать? Что лично я сделать прямо сейчас? Я – альфа, я – лидер, но я ничего не могу сделать. Мои руки потели и лихорадочно тряслись, голос дрожал. Дэн. Ребята. Что с ними? Откуда доносились выстрелы? Рядом проехало несколько чёрных машин, и я понял, что пора действовать.       - Фантом, - Энди дёрнул меня, - что происходит?       - Просто…Просто сохраняй спокойствие, так? – повторил я про себя. Прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Поможешь мне?       - Само-собой. – кивнул мне Энди.       - Что вы собираетесь делать? – спросил у меня Николас строго. Впервые я видел на его лице такое выражение.       - Не важно. – ответил я ему.       Надо действовать. Я стянул с себя куртку и толстовку. Рука медленно перевоплощалась в лезвие, острая боль прошлась от кончиков пальцев до плеча, раздался неприятный треск ткани. Я тихо зашипел от боли, которая быстро кончилась. И мы бросились вперёд. Я пересекал улицу быстрыми рывками, телепортируясь из части в часть, Энди следовал за мной. Каждый выстрел заставлял меня невольно дёрнуться, убавляя решительности. Но выбора не оставалось. Если звали меня, то ситуация, стало быть, серьёзная. Я телепортировался вперёд короткими рывками, ускорялся, лишь бы успеть. Выстрелы НИЦ, следом – ответные выстрелы наших ребят, что старались защитить Дэниэла. Однако слишком не вовремя. Юноша безобразно атаковал всех подряд, рой насекомых окружал его со всех сторон.       Я бросился к первому патрулю, который не сразу заметил меня. Когда же наёмники заметили моё присутствие, было слишком поздно. Первый удар пришёлся мной сзади, лезвие вонзилось в спину. Раздались выстрелы в мою сторону, но первый наёмник был уже мёртв. Тело его упало замертво, на клинке осталась свежая кровь. От коротких прыжков закружилась голова, но только в этом и было моё преимущество. Никто не успевал понять, где я, прежде чем получить свой удар. В глазах всё тряслось, я беспорядочно бил их, пока не убеждался, что они мертвы. Энди побежал к первому трупу и схватил оружие. Окунул руку в лужу крови и плавно принимал чужой облик. Решительностью он не отличался, но рядом со мной чувствовал себя безопасно. Я убил отряд и взял паузу. Вся одежда в крови, голова кружится от эллипса. Дыхание сбилось. Я забывал о том, что эллипс пожирает мою собственную энергию, который и так было не много.       - Это Дэниэл? – спросил Энди у меня и ткнул пальцем вперёд. Я вытер кровь у рта, присматриваясь. И впрямь он. Нападал на всех подряд, чем ещё сильней провоцировал НИЦ. Насекомые хаотично скапливались вместе с плотные сгустки, люди спешили спрятаться в домах или подъездах, крепко затворив за собой двери с окнами. Что это, если не разбой?       - Иди, я справлюсь. – сказал его глухой голос из-под маски. Совсем другой человек. Я кивнул и побежал, на сей раз без эллипса. От него меня тошнило, я не мог позволить себе сейчас хоть какую-то помарку. Раздались выстрелы с обеих сторон. Энди напал на отряд ничего не подозревающих наёмников, пока я бросился вперёд. Надо было помочь нашим.       - Дэн! – я окликнул его, и юноша, наконец, повернулся ко мне. Зря. Дэниэл без раздумий атаковал меня. Облако насекомых ринулось мгновенно на меня, жужжание заглохло у меня в ушах. Меня охватил страх. Бежать было поздно, да и едва ли я бы смог далеко бежать. Они были в любом случае быстрей меня. Взгляд Дэниэла был пустым, не выражал ни ненависти, ни доброты. Бессмысленный, тупой, ничего не выражающий. Я попятился назад.       Однако тотчас пришло спасение. Машину у тротуара резко отбросило в сторону, прямиком на облако насекомых. Грохот разбившегося автомобиля, треск, я сжался и накрыл голову рукой от внезапности. Оглушительная сигнализация, машина разбилась о стену здания. Раздались крики. Дэниэл сжался от неожиданности сам, ибо машина пролетела в каких-то полуметрах от него. Я обернулся. Кукла. Слава Богу. Из его носа упала первая капля крови, которую он тотчас вытер рукавом. Как же он вовремя. Томас воспользовался замешательством Дэниэла и перерывом от напавших на нас НИЦ, резко бросился к юноше, схватил его сзади и собирался закрыть рот рукой, но тщетно. Насекомые тотчас бросились к Томасу, и ему пришлось отступить. Я телепортировался к нему, схватил за плечо и телепортировался вместе с ним обратно. Боялся, что такой трюк может не сработать, однако мне удалось его провернуть.       Казалось, мы попали в ловушку. Остальные, кто явился сюда, защищали нас от НИЦ, пока мы пытались образумить Дэниэла. Вот только никто ничего не мог противопоставить ничего его эллипсу. Кукла как мог дал нам возможность отступить, нити с лезвиями образовывали преграды, но всё ещё не могли спасти нас от опасности Дэниэла. А я перебирал в голове. Что можно сделать? Как нам быть теперь? Я боялся. Ещё чуть-чуть, и у нас не останется выбора, кроме как открыть по нему огонь. Эта мысль пугала меня.       Спасение пришло внезапно. Полупрозрачный круг образовался под ногами Дэниэла, мягкие стены с лёгким свечением окружили его тёмную фигуру. Он оказался сам в ловушке. Дэн удивился, рука неуверенно коснулась стенки, пытаясь пересечь её, однако касание вызвало ожёг. Юноша отшатнулся, ощутив боль, замешкался. На миг показалось, что в его глазах блеснул тусклый огонёк сознания. Насекомые вышли из-под его контроля, хаотично рассеявшись по округе. Он более над ними властен не был. Дэниэл испуганно стал осматриваться, пока не нашёл источник собственной беспомощности. Как и мы все. Мы в безопасности? Верно. Но получили помощь от того, кого не ждали. Николас издалека неторопливо приближался к нам, держа руку на вытянутом расстоянии. Концентрировался на этом странном щите, что замыкал Дэниэла в диковинную клетку. Весь побитый и измученный, юноша впал в панику, потихоньку приходя в себя. Рука, от кисти и до локтя, покрылась тёмным шумом. Шумом, который вчера ещё занимал только кусок вокруг раны. Мутация до безобразия быстро сжирала Дэниэла по частям.       - У тебя есть план? – спросил я у Куклы. Стало понятно, что долго эта преграда удержать Дэниэла не сможет. Николас тратил слишком много энергии на возведение этого щита. Кукла молча кивнул, вытер кровь, что текла из носу, и достал с кармана какую-то таблетку.       - Снимай щит. – тихо сказал он и, едва стены растаяли в воздухе, как юноша бросился к Дэниэлу. Схватил его резко сзади, пока тот пытался понять, что происходит, и грубо сунул таблетку, после – ладонью зажал рот, чтобы ни в коем случае не выплюнул. Дэн не успел ничего понять, а когда понял – стало поздно. Ему пришлось проглотить антиэллипсоидный препарат, он остался без своей силы. Насекомые остались без лидера, клубы разъярённого роя медленно рассеивались и сходили на нет. Мы облегчённо выдохнули. В этот раз победа осталась за нами.       Но это только начало.       - Николас?! – я услышал удивлённый голос Крейга, что выглянул из убежища. За ним следом вышел Крис. Он опустил винтовку, достал пачку сигарет и закурил, не заботясь о присутствующих. Настала тревожная тишина, надо было убираться отсюда. Томас и Крейг бросились удерживать перепуганного, уставшего Дэниэла.       - Получилось? Получилось? – Энди бросился к нам, спешно принимая свой естественный облик, чтобы никто не открыл по нему огня. Заметив, что всё прошло по плану, он облегчённо вздохнул.       - Постой, Ник, это правда ты? – Крейг бросил своё занимательное занятие, направившись к Николасу. Ник ещё не мог прийти в себя, приложил пальцы к виску, который неумолимо ныл после эллипса, однако не желал оскорблять своего старого знакомого. Поэтому был вынужден вежливо улыбнуться, приветствуя Крейга. Почему? Я задавался этим вопросом. Они ведь не рады видеть его, о чём Николас был в курсе. Так почему же он, не смотря ни на что, был рад видеть их?       - Я немного волнуюсь. – сознался он, смеясь от радости. Руки тряслись у него, он ненадолго прикрыл рот рукой, не ожидая такой встречи. – Кто же ещё, если не я? Крейг замешкался. Наверняка хотел подойти, поприветствовать своего старого знакомого, да только помнил о его проступке. А потому замер на половине пути. Колебался. Как же мне это знакомо.       - Спасибо, что помог. – Энди улыбнулся Нику.       - Ничего, но… - он расстроенно взглянул на юношу, чья одежда перепачкалась в чужой крови. – Мне стоило вмешаться раньше. Но я потерял вас всех из виду. Вы слишком быстрые, не забывайте, что у меня нога не до конца зажила. – напомнил Николас. – С меня только вчера гипс сняли.       - Прости… - неловко почёсывал затылок Энди. Улыбался. Был доволен собой и тем, что сумел нам помочь.       - Надо уходить. – сказал Крис. – Слишком много глаз. – он кивнул в сторону улицы за его спиной. Там нас ждала машина, надо было поскорей убираться отсюда. Сюда могут нагрянуть новые наёмники.       - Спасибо, Ник. – я тоже поспешил его поблагодарить. Николас тепло улыбнулся мне, будто не я благодарил его, а он меня.       - Пустяки. – он протянул мне мою куртку.       Однако стоило ему попытаться подойти ко мне, как Кукла заслонил меня своей тощей фигурой. Его строгий, злой взгляд, полный ненависти, говорил сам за себя. Впервые я видел его таким неспокойным. Всё время Кукла проявлял равнодушие ко всему, что бы ни случилось, даже в самые худшие моменты он оставался спокоен, сдержан и холоден. Всегда пустой взгляд. Всегда немой рот. Всегда неторопливые уверенные движения. Но не сейчас. В ту минуту он был резок, дёрган, его лицо исказила гримаса злости. И всё ради него – ради Николаса. Ради предателя. Вот-вот грозился напасть на своего злейшего врага, разорвать его в клочья. Николас ожидал такой реакции, ибо прекрасно знал настроения юноши. Это всё равно ранило его. Ничего не осталось от былой улыбки, словно её грубо стёрли с его лица. Всё в поведении Куклы было для него грубой пощёчиной, ударом по нежным чувствам. Он ведь искренне пожелал с ним повидаться, шёл за мной зная, что непременно увидит Куклу спустя долгих восемь лет расставания. Кукла же встретил его горячо. Ненавистно-горячо.       - Не подходи. – пригрозил он. – Хватит.       Николас всё ещё продолжал протягивать мне куртку. А я чувствовал, что не могу её взять. Рука из лезвия превратилась обратно, стала ныть и неметь. Я хотел протянуть вторую, здоровую. Но понимал, что это сильно заденет Куклу. И не возьми я ту чёртову куртку – обижу Николасу, покажу свой настрой против него. Распутье. Что бы я ни выбрал, окажусь не прав, сяду на лавку виновных и останусь там.       - Я рад тебя видеть. – сознался Николас, пытаясь улыбаться. Но глаза полнились слезами. – Ты так изменился…Поверить не могу.       - Уходи. – сказал Кукла.       - Нам нужно поговорить. – попросил Николас. – Не помешает выслушать друг друга. – он снова попробовал убедить нас пойти на мирный разговор. Попробует рассказать своё виденье случившегося, установить мир и выйти из тени. Мягкий голос его завораживал, во взгляде не чувствовалось ничего враждебного. Казалось, протяни руку, и всё станет по-прежнему. Снова семья. Снова былое. Холодно. Я поёжился, опустил взгляд на свой кулон. У Куклы же был свой. Маленький трогательный сувенир из прошлого, заставший много радостных и печальных событий.       - Нет. – возразил Кукла. В своём решении он был непреклонен, чем ещё сильней ранил Николаса. Воспоминания о старой трагедии были свежи в сознании Куклы. Я разрывался между ними. То, что Николас помог нам, и без него мы бы не справились, подкупало меня. Он был добр и внимателен ко мне, не стал гнать меня прочь в четыре утра, тепло встретил тогда, когда я обвинял его в ужасных грехах. Возможно, так он хотел загладить вину, привлечь меня на свою сторону. А, может, был искренен в своей доброте. У меня не было причин не верить ему. Мало-помалу появлялись причины верить.       - Спасибо. – я принял решение, несмотря ни на что, поблагодарить его снова, после чего протянул руку навстречу. Ник слегка приободрился. Его было легко обрадовать даже такой мелочью. Я взял свою куртку с толстовкой, стал неторопливо просовывать руки в рукава.       - Нам пора уходить. – заявил Кукла и, не дождавшись, пока я оденусь, потянул за собой. Энди растерялся. С кем же ему остаться? Он скудно попрощался с Николасом и побежал за нами. Ник грустно улыбнулся, провожая нас взглядом.       Я ещё несколько раз повернулся к нему, бросая мельком взгляды, пока его тень окончательно не растаяла в сумерках. В окнах гас свет, вдалеке послышались сирены экипажей. В конце концов, я потерял его из виду очень быстро, после ближайшего поворота. Но я не переживал. Мы ещё непременно увидимся с ним. Наши судьбы слишком тесно переплетены, чтобы разойтись в разные стороны.