Уроборос

      В час пик метро забивалось людьми доверху. Не было ни единого пустого пространства, оставленного без внимания. Тусклый свет ламп вдоль кафельных поблекших стен резал глаза. Гул чужих голосов сливался с шипящими речами из динамиков, напоминающем о скором прибытии состава. Темнота клубилась по углам, забивалась в щели и расползалась по тоннелям.       В карманах толстовки шуршала карта, в полупустом моём рюкзаке мирно покоились кое-какие припасы: фонарик, вода, чего на случай ранения. Нож. Но более я рисковать не брал. Прогулочным неторопливым шагом я вилял между группками людей и жался всегда к самым тёмным пятнам, накинув на голову капюшон. Оценивающий взгляд бегал по знакомым просторным помещениям, что всё время сменяли друг друга, в поисках укрытия или опасностей. Высыпал у кассы последние монеты, купил несколько билетов на метро, чтобы подойти к заветной жёлтой лини и вагону через терминал. Тяжёлый потолок стоически удерживали колоны, а я ощущал, как огромное пространство давило на меня своей мрачностью и унынием. На лавочках расселись люди в ожидании скорого состава, стояли дежурили двери у жёлтой полосы. Затесавшись поближе к стене, я сунул руки в карман и стал ждать. Незаметно шмыгнуть в тоннель получится только тогда, когда придёт состав. Я достал старенький свой телефон, сверился со временем. Интервалы между составами в час пик составляли около пяти минут, ибо система здешнего метро старовата. Этого должно было хватить, чтобы дойти до нужных мне помещений.       Состав не пришлось долго ждать. Новенький, белый, так и сверкал от радости, да только выглядел жалко на фоне грязных тусклых помещений и жутко сырого запаха. Я пристроился сзади, к концу очереди и, как только толпа ринулась в открытые двери, тихо шмыгнул сзади в тоннель, по короткой железной лесенке, что тряслась от каждого моего шага. Всё время оборачивался, надеясь не наткнуться на чужие взгляды, но, к счастью, чья-то тучная фигура заслонила меня, а всеобщее равнодушие к окружению сыграло на руку. Я пополз, вжимаясь к сырой кирпичной стенке, усеянной тысячами проводами, словно нервными каналами. Метро – это живой организм. И мне казалось, оно ощущает присутствие чужака внутри себя. Стараясь не касаться контактного рельса и реек, я плавно ускорялся и перебирал ногами быстрей, быстрей.       Когда состав тронулся дальше по перегоночному тоннелю, я шёл в противоположную сторону и успешно шагал между шпалами. Отчего-то мне всю жизнь казалось, будто эти самые тоннели гигантских размеров должны быть, и ввысь, и вширь, что хоть роту солдат тут перегонять от станции к станции можно. Увы, это была самая обыкновенная иллюзия. Каменные коридоры оказались тесными и некомфортными, я не мог ни выпрямиться во весь рост, чтобы не задеть сложнейшую систему проводов, ни идти прямо, чтобы не умереть от напряжения на контактном рельсе. Я благодарил самого себя за то, что не взял всего, чего хотел запихнуть в рюкзак с самого начала. Всё немногое барахло спокойно валялось на дне, не мешая мне вжиматься в стену и ползти. Ладонь крепко сжимала маленький тусклый фонарик. В любую минуту я готовился погасить его и оказаться в полнейшей тьме. Но кто мог бы тут шастать? Я понятия не имел.       Спрятавшись под тонкой железной лестницей, ведущей в служебные помещения, я сел и вжался в стену, чтобы вынуть карту, примерно оценить, куда идти. Заодно переждать следующий состав. Напряжение в теле грозилось убить меня быстрей, чем это сделает тот самый злосчастный рельс. Мелкая дрожь била по рукам и пальцам, взгляд не мог сконцентрироваться на чём-то одном, бегал туда-сюда. Любой звук, любой шорох пугал. Не попасться бы на глаза. Не попасться бы кому на глаза…       Я дополз до нужного места спустя долгий промежуток времени. Так мне показалось. На деле не прошло и получаса, как я оказался на предполагаемом месте, заново сверившись с указаниями Марии. Не хватало лишь обнаружить себя между неправильными ветками метро. Ошибиться станциями и преодолеть весь путь только для того, чтобы заметить это сейчас. Но я не ошибся. Оказавшись у скромной железной двери, дёрнул ручку на себя. Тщетно. Заперто. Или закрыто изнутри на старый ржавый засов. Я дёрнул ещё несколько раз, будто надеялся, что в один момент моё желание сбудется, а дверь откроется передо мной. Не сбылось.       У меня не оставалось иного выхода. Я осторожно перепрыгнул через рельсы, медленно прошёлся по шпалам, чтобы оказаться у противоположной стенки. И, воспользовавшись эллипсом, попытался вырвать дверь с петель. Чуть поднял руку, оттянул на себя, словно притягивал её. Это оказалось куда сложней, чем я ожидал. Дверь не поддавалась ещё долго, прежде чем до уха донеслись первые скрипы, громкое скрежетание неподдающегося упрямого метала. Голова гудела, давление в черепной коробке становилось невыносимым, словно её крепко сжимали в тисках. Поддалась первая петля, вторая. Края тонкой металлической двери чуть погнулись с неприятным скрипом. Оставался только замок, самая прочная часть.       Когда дверь сдалась, скрипнула жалобно в последний раз и рухнула с жутким грохотом, я тяжело выдохнул и припал к стене. Дыхание сбилось, голова казалась невыносимо тяжёлой, а в висках при резких движениях гудело. Словно после сотрясения. Из носа что-то текло, и я рефлекторно вытер ладонью струйку крови. Вот оно что. Руки дрожали, тело охватило напряжение, словно после долгого марафона. Я осторожно двинулся вперёд, но фонарик в моих руках дрожал, а вместе с ним тусклый огонёк. И передо мной открылся узкий длинный коридор с лестницей, ведущей вниз. Столь маленький, что я почти задевал макушкой потолок. Но без долгих раздумий ринулся вниз, быстро перебирая ногами и упираясь рукой о стену. От боли ломило голову, но чем крепче я стискивал в ладони фонарик, тем легче мне становилось. Внутри, после утомительных щёлканий тумблеров в густой тьме, зажегся свет. Мягкий, тёплый, но тусклый свет, от которого заболели глаза. Лампы на потолках попадались редко, каждые метра два, а свет в них слабый-слабый, зато жужжат будь здоров. Я выключил свой фонарик, но не спрятал. Всё ещё крепко сжимал в руке. Длинный коридор, мрачный и угрюмый, провожал меня сквозь ряд таинственных дверей в служебные помещения. Ряды огромных труб сбоку провожали меня по бесконечно жуткому помещению. Где-то двери были открыты, приглашая соблазнительно заглянуть, но на меня они нагоняли жути. Я отринул все предложения, шёл только вперёд. Мне нужна была такая дверь, которая бы сильно отличалась от остальных. Ни одна из этих ржавых рухлядей не могла скрывать за собой нечто важное. Мне не нужны дохлые склады, мёртвые мыши и грязные ящики.       Коридоры петляли. Я наугад выбрал сторону и чудом не прогадал, когда в конце, самом-самом тупике, меня встретила чудная дверь. С виду новая, крепкая, совсем чистенькая. Даже если и стоит тут давно, всё же возраст её не столь почтенен. Над ней горела вытянутая лампа, а маленькое решётчатое окошко вело в пустоту. Но меня ждало первое за сегодня разочарование: дверь оказалась заперта на электронный замок. Без ручек, без классических замков. Рядом только панелька, красивая, с почти нетронутыми кнопками. Дисплей горел оранжевым цветом, предлагая ввести мне нужный номер. Сначала я постучал в дверь. Несколько раз, будто мне должны были ответить незамедлительно, а затем прислушался. Тяжёлая. С той стороны не слышно было ничегошеньки. Такую мне не вырвать, я не умел распоряжаться эллипсом так же умело, как Кукла. К тому же замок… Я нажал наугад несколько цифр, ровно пять. Писк. Неверно введённый код. Постоял ещё уныло минут десять, переминаясь с ноги на ногу, сверлил взглядами ненавистную преграду, смотрел на кнопки, надеясь угадать код по продавленным кнопкам, как в фильмах, да тщетно. С самого начала я был готов к неудаче, однако та всё равно разочаровала меня.       Прежде чем покинуть это место, я сделал снимок. Отвратительного качества снимок. И всё же лучше, чем ничего. Следовало обсудить с остальными, как решать эту задачку. В первую очередь – с Марией.       Я вынырнул из душного тоннеля уже на следующей станции и, прикинув время, стоял в ожидании состава. Теперь уже как пассажир. Время клонилось к вечеру, час-пик плавно рассасывался, но состав должен был ходить всё ещё с правильным интервалом. В уме я прикидывал, на какой станции мне выходить, и, сидя на лавочке, жадно пил воду, пытаясь проглотить неприятные впечатления от вылазки. Одежда стала холодной и чуть отсырела. Голова ещё напоминала о себе при резких движениях, однако почти не беспокоила. Отсидевшись, прокатившись на вагоне незнакомцем и потолкавшись с другими пассажирами, я вышел на улицу.       Уже стемнело к моменту, когда нога моя ступила на землю. Не на слизкие измоченные ступени метро, не на грязный кафель, а на асфальт. Воздух пропах морозной влагой, ленивый дождь тарабанил то по крышам, то по цветастым зонтам, то по моей макушке под капюшоном. Тёплую кожу обжёг свежий холодок, ледяные капли неприятно падали на плечи, обувь, волосы. Город лениво готовился к вечеру, только-только зажигались уличные фонари, разъезжали машины по дорогам. Но чем дальше через лабиринты жилых домов, путешествуя по спальному району, тем тише становилось. Казалось, тут всё давно заснуло и ждало нового рассвета.       Крыльцо дома освещалось навесным фонарём. Дорожку к дому окружало несколько скамей, на которых обыкновенно кто-то сидел. В некоторых окнах только зажигали свет, обитатели дома неохотно расставались с уходящим днём. Я открыл тяжёлую дверь подъезда, и тут же услышал тихий скрип, исходящий от подвальных помещений. Несколько сомнительных человек вывалилось наружу, косо глянули на меня, но, будто признав во мне союзника, тихо шмыгнули на лестницу, продолжив свой разговор. Я проводил их безмолвным взглядом. Решил не спешить идти за ними по пятам, а переждать и подняться чуть позже. Однако вслед за ними вышел Кукла.       - Ох, Фантом. – он не ожидал увидеть меня, а потому отпрянул испуганно, едва заметил. Но тут же пришёл в себя, в свою непривычную невозмутимость.       - Ты только закончил? – спросил удивлённо я. Кукла опустил взгляд на листок в своих руках. План подвала, который ему всё же удалось откуда-то достать. Он бегло пробежался по нему глазами, затем тут же протянул мне. Я взял, но изучать не спешил. Затем юноша молча посмотрел на меня. Явно ждал встречного отчёта.       - Я…       - Тсс… - он схватил меня за кисть и заглянул в глаза, поднеся палец к губам. – У стен есть уши.       - Да нет тут никаких ушей. – усмехнулся я. Но Кукла был упрям, и всё равно потянул меня за собой, в сторону двора. Закрыл двери за собой, проверил на всякий случай, и повёл к самой дальней скамье. А я только податливо шёл за ним, чуть посмеиваясь с его неожиданной резкости. Усадив меня за плечи на лавочку, Кукла сам сел рядышком, и только затем успокоился, убедившись, что рядом никого. Дождь прекратился, остался только витающий в воздухе запах.       - Ладно. – усмехнулся я, подсел к нему вплотную и вынул из кармана свою измятую карту. Кукла прижался сильней своим тощим плечом, одет неприлично легко для такого времени года, для сырой уродливой погоды. В одной только футболке, ничего сверху. Чуть склонился вперёд, к карте, и макушкой своей прикрывал часть сети метрополитена.       - Смотри, вот тут оно. – я провёл пальцем, вычерчивая пальцем приблизительную дорогу к двери, между ветками метро. Кукла внимательно проследил за моим пальцем, стараясь не упустить ни единой детали. Я кратко рассказал всё, что удалось мне узнать: о коридоре, о тоннеле, о том, как лучше будет прошмыгнуть внутрь, и о двери на кодовом замке. Всё, что мог сказать. Иной раз приходилось отодвигать от него карту, иначе ничего не видать из-за его головы. Напоследок я показал фото. Он выхватил у меня телефон и близко поднёс к глазам, чтобы рассмотреть сквозь тусклый свет силуэты.       - В общем, - сделал я свой вердикт, - что-то с ней надо сделать. Иначе можно забыть о ней.       Насмотревшись вдоволь, Кукла отстранил от себя маленький экран моего сотового и посмотрел куда-то вперёд, вдаль. Я сначала проследил за его взглядом, подумав, что он что-то или кого-то увидал перед собой. Но нет. Он думал, а впереди только зияющая темнота, разбавляемая редкими огнями и тусклыми звёздами, что пробивались сквозь тучи.       - Ну как? – я не дождался от него ответа. Кукла оторвался от своих размышлений. Протянул мне мой телефон, чтобы я спрятал его куда подальше.       - Я не знаю. – честно сознался он. – У кого-то есть код. У кого? – спросил он не то меня, не то адресовал вопрос в никуда, в самую тьму. Но ответа не нашлось ни у кого из нас. Унывать ещё было рано. Я посмотрел на зернистое тёмное фото и подумал о Марии. Она может знать об этом больше.       - Есть ещё другие варианты, но, подозреваю, они полная хрень. – я тяжко вздохнул и закинул голову назад. С крыш ещё стекали ленивые капли, копились в неровностях асфальта. Неприятный холодок прошёлся по влажным плечам и волосам, обувь промокла и неприятно хлюпала, шнурки покрылись грязью.       - Торговый центр. – проговорил Кукла и повернул голову ко мне снова, сев ровно. – Этот вариант. Надо проверить его.       - Легко сказать. – усмехнулся я. – В тоннелях метро хотя бы люди не шастают.       - За людьми легче спрятаться. – он поднёс большой палец ко рту, чуть наслюнявил его и потянулся ко мне, вытирая остатки присохшей крови над губой. – Не возникнет вопросов.       - Но мы будем под прицелами камер, охраны. – перечислял я, не отрывая от него взгляда. – Да нас скрутят быстрее, чем мы успеем туда войти.       - Мы там уже были. – прервал он меня и помотал головой. Его ладонь легла мне на щеку, едва касаясь, холодные пальцы прошлись по влажной коже. Я чуть напрягся от этого касания, смущённо отвёл глаза и сдался первым.       - В тот раз нам повезло. И нас было двое. – пытался я отыскать доводы в свою пользу.       - У нас будет запасной план. Если провалимся. – сообщил он. Я неуверенно усмехнулся.       - Ты слишком уверен в себе. – добавил я, сдаваясь. Кукла приятно поглаживал меня прохладными пальцами, словно игрался с котёнком. Лёгкие мурашки пробегались по коже, но от этого ещё больше прятал взгляд, стыдливо улыбаясь, делая вид, будто всё в порядке. Меня пугало, как удачно он мог найти подход к другому. Отыскать нужду и удовлетворить.       - У меня нет причин не быть уверенным. – продолжил он стоять на своём. А затем резко убрал руку. Ровно тогда, когда я только начал привыкать к этим касаниям, получать от них какое-то удовольствие. Я открыл глаза, удивлённо глянул на него, пытаясь отыскать причину, но видел только его внимательный взгляд. И я разочарованно вздохнул. На что я надеялся? А если бы и надеялся, имел ли на это право? Он игрался со мной, чтобы сильней привязать к себе. Одна эта мысль злила, но я знал, что он и сам привязался. Куда сильней, чем я. Потому и затягивал на моей шее петлю из чувств, ткал каждую ниточку и переплетал их в надежде на свой успех.       - Что-то не так? – решил спросить его я напрямую. Кукла замешкался, губы неуверенно поджал. Даже какая-то экспрессия на вечно каменном лице. Я всё рассматривал его и не мог узнать того, кого впервые встретил несколько месяцев назад. Чувство, словно мимо меня пролетела вечность, а длилась она всего несколько листов календаря. Только вот кого я перед собой видел? Я не мог определиться, и это ещё сильней спутывало наши чувства.       Кукла потянулся ко мне и робко чмокнул в щёку. Тут же сел на место, будто вовсе не касался меня, стал с интересом ждать моей реакции. Но я ничего не сделал. Только взгляд неловко отвёл и, поразмыслив с минуту, поднялся на ноги, оставив его шаг без ответа.       - Ладно, я пойду? – спросил я, сунув руки в карманы кофты. Кукла спокойно кивнул. – Не сиди тут долго. Ты ж заболеешь, как Оливер потом будешь. – добавил я и улыбнулся, пытаясь разбавить неловкую атмосферу. Кукла снова равнодушно кивнул. Ждал, пока я уйду. Только поняв это, я стёр улыбку со своего лица и, тяжко вздохнув, ушёл прочь, обратно домой. Правильно ли я поступал, никак не отвечая? Правильно ли поступлю, если сделаю шаг навстречу? Как назло, ответа на такой вопрос не существовало.       И я грыз бы себя за любой исход.

***

      Когда в дверь неожиданно постучали, Адам испуганно оглянулся.       Он привычно коротал свои будни за телевизором, под какой-то шумный несмешной ситком, чтобы квартира не утопала в одинокой тишине. Перекрашивал заново ногти, попивал вино и кидал редкие взгляды на экран, пытаясь отвлечься от повседневности. Время тянулось невыносимо долго в ожидании хоть каких-то вестей. Трое суток после того взрыва в их жилье прошёл в тумане. Адам продолжал работать, да только не ладилось всё. Мыслями он был не перед клиенткой, а среди машин НИЦ и той шумной толпы, что окружила жёлтую линию. Нервно смотрел на телефон, ожидая звонка. Срывался на каждое сообщение, даже если это был лютый спам. Боялся пропустить хоть какую-то весточку от них и с ужасом понимал, что не может остаться безучастным зрителем. То, что происходит – не занимательное кино, не художественный вымысел с припиской: «на реальных событиях». Это то, что происходит с ним здесь и сейчас. Пока он спит, пока обедает, пока пьёт по вечерам или сидит на работе.       Потому, услышав звонок в дверь, Адам нащупал пульт и дрожащими пальцами вжал кнопку звука, чтобы трезвон на фоне не отвлекал от долгожданных вестей. Босыми ногами прошёл по паркету, хотя слишком устал за эти дни, чтобы вставать с дивана без серьёзной причины. К тому же чудовищно нездоровилось, стресс внёс свою лепту в состояние Адама. Руки сами поползли к замку, парень даже не заглянул в дверной глазок. И те несколько секунд, что прошли между стуком и открытием, превратились для нетерпеливого Адама в пытку.       На пороге стоял Крейг. Мокрый от дождя, как всегда, не брал никакого зонта. Сквозь маску не разглядеть его выражения лица, зато в опущенных плечах виделась Адаму усталость. В своей привычной чёрной толстовке, прятал рыжие кислотные волосы под капюшоном, ибо где-то там начиналась его маска. Руки без перчаток, ладони схватились за дверной проём, будто Адам собирался прогонять его, а тот занял оборонительную позицию.       Но Адам и не думал. Сердце упало вниз под тяжестью чувств, забилось ещё сильней, а руки пробрало сладкой дрожью. Наконец, он мог выдохнуть спокойно. Что и сделал в первую очередь, когда схватился за сердце. Опустил голову, улыбнулся довольно, прикрыв глаза от облегчения. И вечерняя порция вина дала о себе знать в самый подходящий момент. Крейг напрягся.       - Хоть раз вы все прекратите пугать меня до ужаса? – спросил Адам. Рукой схватился за дверной косяк, чуть опираясь на него, улыбнулся довольно, с неким вызовом. Крейг чуть расслабился, услышав голос Адама. Если бы не маска, глазам Адама открылась бы улыбка Крейга, редчайшее явление в мире. Потому он без раздумий бросился на шею парню, обвил крепко руками и навалился всем своим весом. Носом зарылся в складку капюшона, между шеей Крейга и плечом. Что-то былое нахлынуло на него снова, давно забытое или отброшенное, отчего хотелось лишь сильней прижаться. Чужие руки обвили Адама в ответ, тепло окутало его со всех сторон, и мурашки удовольствия рассыпались по телу. Он не хотел отпускать его, как когда-то давно, и вновь забытые ощущения ударили в голову опьяняющим удовольствием.       - Промок? Ну конечно промок. – Адам оторвался от Крейга, засуетился, не зная, куда себя деть. – Проходи внутрь, не стой здесь. – и отступил назад, чтобы дать Крейгу место. Едва дверь закрылась, как неприятный осенний мороз утих, сквозняк прекратил холодить кожу. В комнате оказалось по расслабляющему тепло.       Адам подал полотенце Крейгу, и тот неловко сел на диван. Сильно выделялся своей мрачностью на фоне яркой дорогой мебели, был таким неуместным в этом месте, таким лишним. Адам протянул ему полотенце, и тот осторожно взял его, неуверенно стянул с головы капюшон и лениво накинул поверх слипшихся локон. Даже не вытер. Адам неловко присел рядом, подвинул стеклянный столик к ним и положил весь маникюрный набор на него. Телевизор продолжал молча показывать свои цветастые отрывки разных шоу. Никто не спешил начинать разговор первым.       - Красишь ногти? Серьёзно? – выдержав длинную паузу, Крейг заговорил первым и неловко взял в свою руку ладонь Адама, уже крашенную и готовую. Адам подул на мокрый, свежеокрашенный ноготь.       - На, посмотри на мои естественные ногти. – и показал непокрашенный мизинец. Крейг отпустил одну руку, взял вторую и поднёс поближе к единственному своему глазу. Истончавшиеся ногти грязно-жёлтого цвета, внутри которых расползались кружева трещинок. – Как тут не покрасить? – спросил Адам. – На меня клиентки, так-то, смотрят. – и вопросительно посмотрел на Крейга, будто надеялся на одобрение. Но тот более ничего не сказал. Только ладонь отпустил, осторожно так, словно нечто хрупкое и дорогое.       - Да уж… Мало что изменилось за столько лет. – неопределённо ответил Крейг. Адам глянул на него с недоверием. Показалось на мгновенье, что тот усмехнулся, да только из-под маски не видать. Сидел, сгорбившись, упёрся локтями в колени и пялит в телевизор, пытаясь выудить что-то из цветных искажённых обрывков. Парень осмотрелся. Что имел ввиду Крейг? Ведь изменилось всё за эти восемь лет.       - Не правда. – он докрасил последний ноготь и, закрутив чёрный лак, отложил прочь, подальше от глаз своих. Едкий запах химии разъедал глаза. Потянувшись за бокалом, Адам выудил бутылку и немного долил к остаткам на дне, а затем любезно протянул Крейгу. Тот с недоверием посмотрел на бокал.       - Раньше ты так много не пил. – подметил он и, взяв бокал, не сделал ни глотка. Только на столик положил рядышком. Может, Крейг и прав. Сам он почти не изменился, всё так же ворочал нос от любого алкоголя, словно туда капнули яду.       - Я же сказал, что многое поменялось. – ответил Адам.       - И квартиру теперь другую снимаешь… - Крейг осмотрелся, задирая голову. – Мне старая нравилась больше.       - Она тесная была и мрачная. – сделал замечание Адам, и осознал, что между пропасть осталась всё такая же, как прежде. Во всём: во вкусах, в поведении, в привычках и взглядах. – В любом случае, - Адам потянулся к вину и сделал скудный глоток, - у вас всё нормально? Все целы?       - Да, целы. – Крейг поднял со стола какую-то декоративную фигурку и стал вертеть в руках от скуки. Адам смотрел на его сморщенные изуродованные пальцы, пытался сквозь маску заново рассмотреть черты лица, прочитать все эмоции, что отражало его лицо. Не получалось. За годы Крейг только преуспел в умении всё прятать. Чудовищно боялся каждой ранки, отращивал иглы на панцире, лишь бы никто не смел обидеть его.       - Слава Богу. – выдохнул Адам и на миг отвернулся. – Боюсь, подробностей я не выдержу.       - И правда, лучше будет без них. – тише обыкновенно произнёс он и отложил фигурку обратно.       Адам медленно поднялся с дивана, лишь бы не заболела голова от слабости, обошёл его и остановился за спиной Крейга. Тот старался делать вид, будто не следит за ним, но Адам знал слабости человека перед собой. Всё знал. Стоя позади него и глядя в уязвлённый затылок, парню на миг показалось, что он вернулся на восемь лет назад. В маленькую мрачную квартирку на окраине, где всегда тесно и мало места, но для них двоих всегда хватало малого. Когда жизнь обещала быть длинной-длинной, и всё можно было начать сначала. И они начинали. Ссорились, били посуду, дрались до кровавый соплей, изменяли назло, а потом сходились. Всё равно тянуло друг к другу, будто магниты на грудь кто-то привязал. Снова длинные свидания, ночёвки и страстные любовные минуты, снова безумные выходки и слишком длинные поцелуи. Адам знал человека перед собой так же хорошо, как себя самого. И ностальгия кружила голову.       Запустив пальцы в полотенце, Адам осторожно стал вытирать огненно-рыжие крашенные волосы, тихонько трепать и портить причёску, сам же посмеиваясь над этим. Но подушечками пальцев всё время задевалась маска.       - Крейг. – окликнул он его.       - А? – парень запрокинул голову назад, чтобы видеть Адама перед собой. Пусть даже перевёрнутого.       - Ты можешь снять маску, если тебе неудобно. Я не стану возражать. – неловко произнёс он и чуть отвёл взгляд. В голове эти слова звучали совсем иначе, а на деле вызывали только стыд. Руки рефлекторно легли на холодную маску, когда Крейг запрокинул голову назад, проводили по удивительно гладкой поверхности. Кое где она отцвела, утратила свой изначальный желтоватый оттенок, а упрямое мытьё Крейга стёрло часть рисунка. Издали почти незаметно, зато подойти вплотную – всё увидишь. И мутно-карий глаз с зелёным отливом, и чуть заросшую бровь, и пышные ресницы, завивающиеся смешно на кончиках. А парень уже позабыл все эти мелочи, зато сейчас они вспоминались так ярко, будто не прятались в закрома памяти.       - Не лучшая идея. – сознался спокойно Крейг и положил свою ладонь поверх его. Пальцы сухие, шершавые, но очень горячие, обжигали нежную кожу Адама. Адам выдержал паузу, поджал губы неловко. Пальцы ловко скользнули вниз, очень плавно и медленно, почти незаметно. Задели мочку уха, поправили влажные волосы и стянули полотенце вниз, на подушки. Ремешок. Плотный, прочный, даже ножом перерезать стоит усилий. На затылке застёжка, да не простая совсем. Адам мягко, не встречая со стороны Крейга никакого сопротивления, опустил пальцы к затылку, чуть приподняв голову Крейга, и коснулся металлической бляхи. Почти нащупал, как бы открыть её поаккуратней, но в этот момент Крейг схватил его за кисть.       - Свет. – глухо произнёс он, почти не слыхать из-под маски. – Свет выключи. – и тут же отпустил, оставив лишь красноватый след от сомкнутых пальцев.       Едва свет погас, Адам тихо подсел рядом. Крейг пронаблюдал за каждым его шагом молча, сел ровно и повернул голову навстречу к ладоням. Вновь пальцы нащупывали ремешок, проводили по бляшке, пытаясь расстегнуть и снять душную маску. Наконец, в кромешной тишине, где шипел безмолвный телевизор и выли за окном машины, щёлкнула застёжка, ремешок ослаб. Маска податливо выскользнула на руки Адама, и он неспешно отстранял её от лица. Никакой спешки. В нём не бурлило любопытства или нетерпения. Напротив, он оттягивал этот момент, вспоминая барахтающегося в петле Крейга, его изуродованное лицо, которое прятал за ладонями.       Адам ожидал, что встреча с настоящим лицом Крейга станет для него серьёзным ударом. Он помнил его совсем другим. Даже когда мысленно представлял себе теперешнего Крейга, не мог вообразить по-другому. Но его опасения оказались пустышкой. Лицо и вправду было изуродовано. Настолько, что вселяло жалости и отвращения одновременно. Крейг стыдливо отводил взгляд единственного видящего глаза, пока второе заплывало бельмом, и будто немо извинялся за собственное уродство. А стоило ли? Адам уложил маску между подушками и потянулся руками к шершавым щекам. Пусть в полумраке тусклых огоньков соседней многоэтажки, в чертах лица Адам угадывал старого Крейга. Тот же цвет глаз, те же брови, те же припухлые губы, те же уши с чуть покрасневшими от неловкости кончиками. Чем больше всматривался, тем сильней узнавал Крейга. Ведь Крейг был прав – что поменялось-то? Так, мелочи. И все восемь лет сжались до нескольких растянутых недель.       Крейг прижался к одной из ладоней щекой, потёрся, уголки его губ расплылись в довольной улыбке. То, что осталось от них. Но это не смущало Адама так сильно, как он ожидал от самого себя. Куда больше его смущали собственные ощущения от касания к Крейгу: странное, глубокое удовлетворение. Реакция Крейга только подпитывала давно забытые эмоции, и Адаму показалось, что это уже давно происходило с ним. Он просто всё стёр из воспоминаний, а теперь возвращал кусочек за кусочком.       - Как твоя рука? – Адам попытался неловко перевести тему, чуть пощипывая Крейга за щёки. А тот, казалось, доверившись Адаму, вёл себя спокойней обыкновенного. Взял парня за ладони, поглаживая большими пальцами, и улыбался без конца.       - Тяжело, но справляюсь. Ничего такого, с чем нельзя было бы жить. – успокаивал он Адама. – А ты?       - Как видишь, лучше не становится. – отчего-то улыбнулся Адам в ответ. – Да уж, время не пощадило ни одного из нас. – засмеялся парень, и Крейг засмеялся в ответ своим глубоким голосом.       - Не очень-то и смешно. – подметил Крейг, но не переставал улыбаться, и Адам невольно заражался. Впервые за долгое время он снова услышал этот смех.       - Да знаю я, знаю, зануда. – он ущипнул Крейга за кончик носа, и тот зажмурил глаза. – Вот уж твоё занудство никуда не делось!       - И твой острый язык тоже. – Крейг наклонился к нему и уткнулся лбом в плечо. Плечи его подрагивали от смеха, не то печального, не то радостного, и Адам положил руки ему на широкую спину. Снова Крейг неосознанно спрятал своё лицо, и чёрт с ним. Адам осторожно приобнимал его, слушал неровное сопение и глухой стук сердца, улавливая во всём это что-то до одури знакомое. Хотелось просидеть так вечность напролёт, в этой спокойной мирной тишине.       - Слушай, - тишину нарушил голос Крейга, - ты же наверняка знаешь, где найти Николаса, так? – спросил он, не подняв головы. Адам удивился такому вопросу. Ему показалось, никто не в настроении видеться с Ником, и уж тем более выслушивать его жалкие оправдания. В конце концов, Кукла долгие годы настраивал их против Николаса, вбивал им в голову свою собственную истину. Может, его влияние было не столько велико, как они с Ником гадали?       - Хочешь повидаться с ним? – он опустил ладонь ему на затылок и стал перебирать уже подсохшие волосы, среди которых запрятались влажные прядки. Крейг ответил не сразу.       - Вроде того. – кивнул он слегка.       - Я так понимаю, втайне от Куклы?       - Я давно с ним нормально не общался. Поэтому не переживай. – сообщил спокойно Крейг.       - А тебе не достанется?       - Не думаю. Не должно. – он поднял голову и сел прямо, отпустив Адама. Поспешил обратно надеть маску, ловко защёлкивая все заклёпки и подтягивая бляшку. Адаму даже в голову не пришло препятствовать этой встрече. Удача сама шла к нему в руки, он вспоминал свои недавние планы на них, а теперь окончательно убедился в том, что Крейг может стать ему надёжным союзником. Поможет убедить Фантома в неправоте Куклы, в провале всей этой безумной затеи, и всё это прежде, чем тот успеет осознать масштабы своей силы. Если сдастся Фантом, если Кукла ослабнет, всё прекратится тотчас. Адам не знал, на каких условиях прекратится вся война, однако первой и, очевидно, самой важной было остановить Фантома. А затем остальных.       - Хорошо, я всё организую. Если ты не устроишь каких казусов. – сообщил Адам и потянулся к телефону.       - Я бы хотел без третьей стороны.       - А? – удивился Адам. Он уже было застучал по экрану, набирая сообщение, но остановился. Странная просьба. Чем дальше заходил диалог, тем непонятней становились мотивы Крейга. Вздумал угрожать Нику? Зря, тот сильней. Раскусит сразу же, не дурак, в конце концов.       - Ладно, если ты так хочешь. – пожал плечами Адам. Очередные причуды Крейга, которых он не понимал ни тогда, ни сейчас. Ну что такого он может учудить?       - Спасибо. – смиренно и без особой радости поблагодарил его Крейг. И Адаму оставалось только гадать, что это было, а главное зачем.

***

      Уоррэн вернулся к нему через два дня. Работа-дом, дом-работа, цикл бесконечных повторений. В эту въевшуюся рутину вклинилось наблюдение за Энди. Возвращаясь домой после смен, заваливаясь в комнату общежития, Уоррэн садился за маленький свой ноутбук и начинал проверять записи. На всё не уходило более часа, однако чувство контроля приятно расслабляло и даже дарило какое-то удовлетворение. Совершенно больное, садистское удовлетворение. Но видел ли он в этом что-то преступное? Отнюдь. Пока это во благо, ему не о чём беспокоиться.       Звуковые дорожки были скучнейшими. Энди ходил к своему знакомому, расспрашивал о самочувствии, говорил о каких-то глупостях, свойственных только ему, но не выдавал ничего информативного. Возвращался к себе в комнату, где, либо проводил время за компом, громко стуча по клавишам и напевая мелодии в наушниках, либо копошился на кухне, громыхал посудой и тарелками на всю квартиру, ойкая после того, как в очередной раз что-то рассыпал. Беззаботно и мирно жил своей жизнью. Как положено было с самого начала. Как и должно быть сейчас. Уоррэн испытывал жутчайшую зависть к нему, умеющему радоваться и жить в своё удовольствие. Впрочем, иногда он был рад за Энди, ведь ему хватило мужества жить дальше, не смотря на все ужасы.       Второй же обитатель квартиры, загадочный Оливер, вёл себя тихо. Датчик движения редко фиксировал передвижения по комнате, которые принадлежали бы этому человеку. Ковылял себе мимо камеры тихонько, туда-сюда, туда-сюда. Но редко. И Уоррэн жалел, что не найти было уголка для камеры получше, ибо лицо тяжело разглядеть из-под такого ракурса. А запись велась лишь когда датчик улавливал движения. Иногда в квартиру, что наблюдал Уоррэн по камере у входной двери, приходил чудаковатый врач. Похоже, старший брат временного квартиранта. Сидел долго на диване, по часу или даже двум, обследовал бесконечно родственничка и отчитывал за недостаточную осторожность, чтобы затем тихо уйти, не оставив и следа после своего присутствия. Доброжелательный весь, в показушном беленьком халатике и с безвкусным старомодным саквояжем для инструментов, который запугивал его клиентов больше, чем помогал ему врачевать.       Уоррэн продолжал писать ему, изредка звонить, проверять, всё ли в порядке, но уже вымученно, для вида. Ему всё было известно. И выходил ли Энди из дома, и что делал целый день, и как справлял своё самочувствие. Но подавать вид – стрелять себе в голову: невыгодно и чревато последствиями. Потому он всё равно перечислял в голове необходимые вопросы, бегло печатал их на телефоне и откладывал в сторонку, настояться.       Но сейчас Уоррэн сидел вовсе не за экраном ноутбука. Вовсе не вечером. Вовсе не у себя в тесной комнатушке, сражаясь с холодильной камерой и тумбами за место для себя. Он стоял во внутреннем просторном дворе малоэтажек, на асфальтированной узкой дорожке, и смотрел в пустое окно нужной ему квартиры. Весь в чёрном, в длинном распахнутом плаще и в перчатках, одним своим видом он привлекал немало внимания. Надеясь слиться с толпой, начинал выделяться пуще прежнего своей мрачностью, враждебным неприкрытым взглядом и паутинкой белых прядок. К его счастью, старые районы заселены мало, а напротив нужного окна росло дерево. Потому, вспомнив юные годы, Уоррэн осторожно огляделся вокруг, прежде чем с лёгкого разбега зацепиться за крепкую старую ветку, ботинками упираясь в столб, и вскарабкаться к нужному этажу под хруст и шелест. Тень его нависла над окном, заслоняя собой скудный солнечный свет. Тёмные тучи расползлись, оставив только серое уныние и жуткий ветер, от которого в ушах стоял гул, а кожа дубела за считанные секунды. В окне, сквозь назойливую плёнку отражения, Уоррэн видел Энди, мирно сидящего за столом в комично-больших наушниках. Одной рукой ковырялся в плеере, второй – активно стучал по клавиатуре, щелчки которой успели Уоррэну надоесть за два коротких дня.       Тень, что нависла над рабочим столом Энди, тут же привлекла внимание к себе. Он отодвинул один наушник, выпрямил спину, чтобы взглянуть на Уоррэна, и от удивления глаза его чуть не полезли на лоб. Несколько раз моргнул, поправил свисающую прядку за ухо, когда убедился, что перед ним не галлюцинация. Едва осознав это, юноша опасливо оглянулся, подскочил с места, когда забыл снять наушники, и те оттянули его малость назад. Дрожащими от спешки руками он небрежно стянул их с себя, бросил на кресло и подбежал к окну. Уоррэн усмехнулся. До чего забавное существо.       - Ты что тут делаешь? – шипел удивлённо Энди. Подоконник чуть хрустнул под его весом, когда он упёрся руками, из комнаты потянуло теплом. Юноша не был зол на Уоррэна за внезапный визит, к большому удивлению последнего. Казалось, тот злиться не умел вовсе, этому искусству ещё предстояло поучиться. Скорее, он был озадачен, и теперь гадал, как бы скрыть появление Уоррэна от гостей.       - Навестить пришёл. – спокойно заявил Уоррэн и, опираясь на столб дерева, присел у самого основания ветки, чтобы свесить одну из ног. От каждого хруста и шелеста дерева Энди нервно дёргался. Но Уоррэн действовал слишком уверенно, чтобы переживать о нём. Да и о самом себе Уоррэн давно забыл, каково это – бояться, осторожничать.       - Очень не вовремя… - подметил Энди и обернулся на закрытую дверь. – Пожалуйста, предупреждай заранее! А вдруг был бы кто-то ещё? Они бы услышали! – отчитывал он Уоррэна, но тот молчал и скептично смотрел на юношу. Не уж-то Энди думает, что перед ним сидит круглый дурак, который не способен просчитать всех рисков?       - Ладно, подожди пару минут! – попросил Энди. – И слезай! Тут опасно! – добавил он, прежде чем закрыть окно, и вместо его лица на стекле всплыло лишь тусклое отражение самого Уоррэна. Он чуть слышно посмеялся, улыбнулся, но покорно слез вниз, вновь затрещав ветвями деревьев. Окна в соседствующей комнате закрыты и плотно зашторены, ничего не угрожало ему. Потому, ловко спрыгнув вниз, Уоррэн подошёл к ближайшей лавочке и, убедившись, что отсюда его не будет видно, стал ждать.       А ждать он не любил. Всё время суетливо топал носком по асфальту, оглядывался на типовые старые многоэтажки, оставшиеся тут с прошлого века, своей громоздкой тенью заслоняющие солнце. И тишина. Только жуткий свист стоял от каждого порыва ветра. Двадцать минут растянулись нудной вечностью. Уоррэн успел несколько раз перекурить, пройтись туда-сюда по узкой дорожке и проверить с телефона, не совершает ли Энди подозрительных действий в своём мобильном. Успел подумать и о том, что не мешало бы получить доступ к компьютеру, но это подождёт.       Энди спешно выбежал ему навстречу, дышал раскрытым ртом, неловко перебирая ногами. Одет наскоро во что попало, тёплый бежевый свитер никак не сочетался с грубыми серыми джинсами, а синяя жилетка и багровая шапка с помпоном только добавляли комичности. Уоррэн усмехнулся. В этом весь Энди: неуклюж, неказист и неловок. Он остановился рядом с Уоррэном и, склонившись вперёд, жадно стал глотать холодный воздух, упираясь руками в колени. В глаза бросился покалеченный палец, и Уоррэн нервно сглотнул, сложив руки на груди. Ужас пережитого до сих пор мучил Энди, но тот находил в себе силы жить как ни в чём не бывало, улыбаться каждому дню, радоваться мелочам и верить, что завтра непременно настанет. Уоррэн завидовал ему, ибо до сих пор мучился кошмарами, просыпался в холодном поту и принимал снотворные, чтобы больше не видеть снов.       - Чего так легко оделся. – возмутился тут же Уоррэн.       - В смысле «легко»? – Энди тут же выпрямился, удивлённо посмотрел на свой прикид, подёргал жилетку пальцами.       - В прямом. – Уоррэн чуть склонился вперёд и застегнул его жилетку до самого верху, когда обнаружил, что та ему ещё и на пару размеров велика. – Шарф твой где? – и ощупал карманы. Пусто, разве что телефон звякал с ключами где-то во внутренних отделах.       - Какой шарф? Ты чего? – удивлённо улыбнулся Энди. – Сейчас не так холодно.       - Ветер холодный. – возразил Уоррэн и нахмурился. – Иди обратно за вещами.       - Так ты ж тоже без шарфа… - попытался возразить Энди, но одного строго взгляда хватило, чтобы тот запнулся на полуслове и растерянно спрятал руки в карманы.       - Быстро. – приказал Уоррэн. Юноша потупил взгляд себе под ноги и обиженно буркнул:       - Ладно… Пару минут. – и бросился бежать обратно домой. Уоррэн тяжко вздохнул. За Энди нужен был чуткий надзор. Только контролируя каждый его шаг, Уоррэн мог убедиться, что с ним всё будет в порядке. Что отсюда Энди уедет целым, невредимым, и, вырвавшись на свободу, продолжит свою неспешную мирную жизнь. Без дурного влияния сомнительных и откровенно опасных друзей. Он ведь совсем как ребёнок. Не мог ни постоять за себя, ни нести ответственности. Уоррэну лучше знать, что надо Энди. Обратно он вернулся с шарфом, перчатками, рюкзак с котиками и нелепыми значками взять не забыл.       - Я предупредил, что уйду ненадолго. На пару часов, не больше. – Энди взглянул на время. – Так что вот… - и зарылся носом в старый колючий шарф, явно не его. Уоррэн улавливал запах женских духов, да и выглядел тот слишком старомодным для мальчишки.       - Это не проблема. – сообщил Уоррэн. – Пойдём?       И, петляя между бетонными коробками, старыми кирпичными зданиями и маленькими скромными домишками, бесцельно бродили, не решаясь завести разговора. Уоррэн молча наблюдал за своим спутником, подмечая малейшие перемены в его нестабильном настроении, пытаясь высечь в своей памяти каждое мгновение рядом с ним. На беззаботном лице Энди отражался бесконечный ребяческий интерес к миру вокруг. К птицам, что сидели на обочине, пока не проедет первая машина; к чужим питомцам, мило улыбаясь им; к ярким рекламным вывескам с забавными названиями или лозунгами. Но Уоррэн видел только скучнейший городской пейзаж.       - Смотри, - Энди чуть пихнул Уоррэна в плечо и пальцем ткнул в сторону собаки через дорогу, - знаешь, что за порода? – и поднял взгляд наверх, на своего спутника. Уоррэн равнодушно пожал плечами. Он понятия не имел, что это за собака, да и, если честно, ему было плевать. Собака и собака. Чёрная только.       - Удиви.       - Лабрадор. На тебя похожа. – и светло улыбнулся. Но угрюмый Уоррэн в лице не переменился. Только внимательней всмотрелся в собаку, которая одним своим видом оскорбляла его, и недружелюбно нахмурился. Но та и не заметила взгляда незнакомца, бодро зашагала рядом с хозяйкой и только. Уоррэн недовольно фыркнул. Нашёл, с кем его сравнивать. Дурак.       - Ты обиделся, что ли? – дразнящим тоном спросил Энди, всерьёз не восприняв недовольство Уоррэна.       - С чего бы? – удивился парень.       - Да ты угрюмый такой. – пожал плечами Энди и чуть ускорил шаг, чтобы быть чуточку впереди. Хотя Уоррэн старался идти быстро, всё равно незначительно отставал, всего на шаг или два. Подметив это, парню подумалось, что так у них было во всём. Каким бы ребёнком или дураком он ни считал Энди, а тот двигался вперёд, не оборачиваясь назад. Так кто из них двоих ещё дурак?       - Разве? Я всегда такой. – равнодушно бросил Уоррэн.       - Всегда угрюмый? – возразил Энди.       - А о чём мы спорим вообще? – раздражённо спросил Уоррэн, и юноша тут же замолк. Улыбки словно и не было. Осталось только недоумение в глазах и толика страха. Боялся чем-то обидеть своего друга. Тут же отвернулся от Уоррэна, затих и, держась за лямки своего рюкзака, нервно поправлял их, тупя взгляд в ноги. Уоррэн тяжело вздохнул. Ну вот, он снова сказал что-то не так, и Энди помрачнел, озорная искра в его глазах потухла.       - Прости. – бросил он извинение. Но Энди только кивнул, якобы принял его прощение, и грустно улыбнулся. Уоррэн снова отвёл взгляд, стал нервно кусать губы. Безвыходная ситуация. Говорить им двоим было, порой, не о чём. Касаться прошлого Энди Уоррэн не желал: весёлые истории о школьных буднях мальчишки вызывали у него только вспышки зависти, из-за которой он начинал злиться и неосознанно выплёскивать этот гнев на рассказчика. Снова повторялся тот же круг: Энди стыдливо тупил взгляд, прятал всячески глаза, извинился иной раз ни за что. Хотя есть за что. За то, что был счастлив, пока Уоррэн находился в персональном Аду, куда его завела несправедливая жизнь. Касаться своего прошлого значило вспарывать ножом старые раны, так до конца не зажившие. Касаться работы было нельзя. Так о чём говорить тем, кого теперь так мало связывало? О собаках, о погоде и о дурацких фильмах. Энди изворачивался как мог, но Уоррэн терпеть не мог бессмысленную болтовню.       Снова над ними нависала туча.       - Куда мы хоть идём? – решил Уоррэн хоть как-то разбавить молчание. Может, зря он так? Энди же старался, прыгал перед ним на задних лапках. Для него их бывшая связь значила многое. Для него Уоррэн так и остался добрым товарищем со школы, потому и старался создавать иллюзию благополучия в их отношениях. Уоррэну тоже следовало стараться, если он хотел завоевать доверие юноши.       - Хм… - Энди всерьёз задумался над этим вопросом. – Есть одно место… - загадочно протянул он. – Не хочешь на заброшку? Ту самую, я тебе о ней рассказывал недавно. – он обогнал Уоррэна и повернулся к нему, шагал спиной назад. Уоррэн недоверчиво нахмурился. Заброшенные здания всегда ассоциировались у него с опасностью. И дело не только в торчащих ржавых балках, хрупкой конструкции, грудах мусора. Они ассоциировались с местом, куда тянется всякий сброд. Тот, который ему приходилось убивать, и которые убивали сами.       Вообще-то он не помнил, чтобы Энди ему рассказывал. Скорее всего упомянул в каком-то из десятков бессмысленных историй. Язык-то у него длинный, хрен заткнёшь, раз уж заговорил. Но Уоррэн сделал вид, будто помнил, но чуточку, самую малость, позабыл.       Энди, дожидаясь одобрения Уоррэна, почти было шагнул на проезжую часть. Бордюр плавно спускался прямо на дорогу, специально для колясок и тележек. Но парень резко схватил Энди за плечи и грубо остановил на месте, не дав сделать несколько лишних шагов. Оглядевшись, Уоррэн отпустил удивлённого юношу, что тут же обернулся на светофор. Конечно, тут было совсем не опасно. За велосипедной дорожкой, сейчас пустой, шла не менее безлюдная проезжая часть. Редкие водители смогли бы остановиться перед выбежавшим пешеходом. Но рисковать Уоррэн не мог.       - Ой, не заметил. – неловко улыбнулся Энди и почесал затылок плотными варежками. Под шапкой сбилась копна волос, а Уоррэн недовольно покосился на своего спутника.       - Ты, скорее, умрёшь от идиотского совпадения и собственной тупости, чем от чьей-то пули. – Уоррэн поправил рефлекторно шапку на его голове. Энди же всерьёз не воспринял его слов. Только улыбнулся во все свои тридцать зубов с двумя ещё недостающими, которые не помешало бы доделать, но денег ни у кого не водилось. И Уоррэну как-то мерзко стало от себя самого. Каждый, кого знавал парень, учился жить со всеми тяготами прошлого, дружить со своими демонами или же лояльно относиться к их соседству. Один только Уоррэн будто топтался на месте. Но как? Как ему было идти вперёд? Куда карабкаться и за что цепляться, если у него забрали даже смерть, его законную возможность сдаться?       - Разве это плохо? – помолчав с минуту, Энди задал свой глупый вопрос. Уоррэн косо покосился на него. Он понятия не имел, какое у него было выражение лица в ту минуту, но оно заставило Энди без лишних слов добавить:       - Это будет не такая страшная смерть, потому что я не буду знать о ней. – пытался он убедить Уоррэна. Но не получилось.       - Что за глупости? – они начали переходить дорогу, когда Уоррэн стал отвечать. – Когда ты знаешь, в какой момент умрёшь, тебе легче планировать, как провести последние свои дни. К тому же, разве тебе не обидно будет умереть от того, что ты споткнёшься и нечаянно ударишься об угол тумбочки? Я бы со стыда сгорел. – возмутился парень.       - Ну… Тебе, как бы, всё равно будет… - юноша выронил лёгкий смешок, но строгий взгляд Уоррэна тут же усмирил его. – Да, но это не жестокая смерть. Это не… - Энди хотел что-то сказать, но тут же помрачнел и посмотрел на свою ладонь. Без лишних слов стало ясно, что он имел ввиду. Уоррэну самому стало не по себе. После такого никому не захочется умирать от чужой руки. Уж лучше впрямь поскользнуться и удариться о бордюр насмерть.       - Ладно, извини. – отмахнулся Уоррэн. – Забудь. Какой-то глупый спор, ещё и мрачный.       - Да ладно. – улыбнулся Энди, поравнявшись с ним. – Интересно же вот так иногда о чём-то глупом поспорить.       - Смерть – не глупости. – огрызнулся Уоррэн. – Или ты уже забыл?       - Ммм… - Энди задумался. – Нет, не забыл. Ну, в какой-то мере не забыл. – пожал он плечами. – То есть, знаешь, вот эта вот память о моменте осталась, да? Что мне страшно там, больно очень, я не хочу исчезать. Но сейчас всё более-менее спокойно, я веду такой же образ жизни, как раньше. И вот головой я всё хорошо помню, а вот тут, - и юноша стукнул себя по груди, в районе сердца, - уже забывается. Я, когда сидел там, и меня… м… В общем, - он решил обойти острую тему, - я обещал себе, что, если выживу, вообще всю жизнь поменяю. Всё-всё-всё. А сейчас что? Уже и забылись те обещания, короче. – затем он выдержал долгую-долгую паузу, дав возможность Уоррэну вставить свой ответ. Но Уоррэн молчал. Он впервые слушал эти откровения от Энди. Помнил его ещё недавно запуганным, уставшим, над тонкой гранью. А теперь он бодро шагал рядом и мог, пусть не без затруднений, говорить о самом страшном событии в своей короткой жизни.       - А у тебя? – тихонько и робко спросил Энди, не дождавшись никаких слов от Уоррэна. – У тебя не так же было?       - Нет. – сразу же ответил Уоррэн, совершенно не думая над ответом. Но снова пауза. Снова его вынуждают сказать что-то ещё, а Уоррэн терпеть не мог откровенничать. Кому-то вываливать нутро? Позор. Да и зачем? Чтобы ему раздавали советы или, того хуже, жалели? Но раз уж юноша позволил себе откровения, то Уоррэну тоже нужно было сказать что-то эдакого.       - Я в первый раз сам себя убил. – парень сложил руки на груди, даже когда так стало идти неудобно. Всё время ладони тянулись обратно в карманы от дискомфорта, холодок покалывал кожу пальцев до красноты. Стоило лишь подумать снова о былом, как руки сами смыкались замком на груди.       - Совсем без раздумий? – спросил Энди. – Ни капельки не страшно было?       - Я находился под впечатлением. Мне было не до того, чтобы о чём-то таком думать. – коротко и неопределённо ответил он. Наверняка Энди ждал более развёрнутого ответа, но Уоррэн не находил, чего ещё добавить в свой краткий и лаконичный ответ.       - Но потом? Ты был рад, что… - юноша не успел договорить, как Уоррэн резко перебил его:       - Нет. И если мне сейчас предложат умереть, чтобы «наверняка», то я соглашусь. – ответил Уоррэн и строго взглянул на своего спутника. Долго быть откровенным у него не получилось. Всё скатывалось к агрессии, необоснованным выпадам и постоянному раздражению на грани. Энди снова заметно помрачнел, оттенок уныния засиял в его глазах. Тема смерти напоминала пережитое, и он боролся с навязчивыми образами. Люди от меньшего вскрывали вены и сходили с ума, но Энди хорошо держался, пусть всё прошло для него не бесследно. Он всё ещё оборачивался по сторонам испуганно, вздрагивал от каждого резкого шороха, боялся ходить без сопровождения. Долго находясь в одиночестве, начинал тревожиться и плавно сходить с ума. Больше не чувствовал себя дома столь же безопасно, как прежде.       А ведь Уоррэн забывал порой, что перед ним не столь безобидный парнишка. Этот человек уже держал оружие, уже убивал, и с каждым новым шагом отдалялся от черты, за которую переступил. Для Уоррэна это знакомый сценарий, протоптанная им же дорожка. Недолог час, когда муки совести станут для Энди чуждыми, и он превратится в одного из тех чудовищ, за которыми Уоррэн охотился годами напролёт.       Подумав об этом, Уоррэн неосознанно потянулся к Энди и потрепал его по голове сквозь шапку. Не было у него обыкновенно такой привычки, лезть к кому-то со своими прикосновениями. Сам терпеть не мог, когда его касались без повода, и с другими так себя не вёл. Это Энди любил тактильный контакт: пообниматься с кем-то из друзей, за руки подержаться и вот так навязчиво касаться кого-то. Только что, благо, целоваться не лез, как ребёнок малый. Уоррэну же это всё было чуждо, даже противно отчасти. Но что-то внутри дёрнулось от воспоминаний, и Уоррэн пошёл на сделку с принципами, растрепав Энди по шапке. Края налезли на глаза, а юноша тщетно пытался их поправить. Наверное, Уоррэн был рад тому, что Энди ещё не стал таким же, как его друзья. Даже не смотря на всё содеянное.       - И ты пытался покончить с собой ещё? – неловко спросил Энди, поправляя растрёпанные волосы. Те назойливо лезли в глаза даже сквозь шапку, и он наскоро пытался всё поправить, но удавалось так себе.       - Было дело. – равнодушно отвечал Уоррэн, потянувшись в карман за сигаретами. Но Энди больше ничего не спрашивал почти всю дорогу. Загадочно молчал, слишком непривычно для него, погрузился в собственные раздумья, о которых не считал нужным поведать Уоррэну. Уоррэн только, по старой привычке, предложил сигарету, всё равно улица безлюдная, камер в этих районах ещё не понатыкали. Энди взял, но курить не спешил. Покрутил в руках недоверчиво, взял в зубы и, прошуршав по карманам, одолжил зажигалку у Уоррэна. На том завершились все их взаимодействия ровно до момента, пока они не пришли к заброшенному зданию.       За длинным сетчатым забором, прямиком напротив мрачных тёмных двухэтажек, выстроенных вряд, стоял комплекс брошенных, недостроенных жилых домов. Дороги всюду грязные, хотя с виду мусора не видать, грязь въелась глубоко в асфальт. Свежий морозный ветер рассеивал кислившую вонь от свалки, брошенных промышленных зданий, безобразными коробками стоящи то тут, то там. А вдали только бесцветное небо, редкие недостроенные многоэтажки, голая унылая степь между ними, и за всем этим – железная дорога.       - И тебе тут нравится? – спросил скептично настроенный Уоррэн. Энди прошёл вдоль сетчатого забора, отыскивая припрятанную дыру, через которую можно было попасть внутрь, и что-то напевал себе под нос, рукой проводя по шуршащей ограде. Уоррэну никогда не хватало этой неуёмной детской энергии и любопытства, чтобы лазать по таким сомнительным местам. Его всегда тянуло к покою, которого он, кажется, так и не познал за свою жизнь.       - А что? – спросил Энди. Вопросом на вопрос. Уоррэн пожал плечами, потушив сигарету о сетку.       - Просто спросил.       Юноша не ответил ему более ничего. Найдя в заборе дыру, оглянулся и ловко нырнул внутрь, чуть зацепившись помпоном об острую проволоку, но тут же вырвался. Только пару ниток осталось висеть на морозе. Уоррэн бросил наотмашь окурок и нырнул осторожно следом. Теперь они были внутри полуживых, брошенных площадок и домов. Бродили по тупым поросшим тропинкам, пожухлой травы и сухой потрескавшейся земли. Безобразные кочки, ямы, которые должны были заделать, оставались на своих привычных местах и задыхались от мусора. Ветер бил в глаза, лицо, щёки порозовели от холода, и Уоррэн щурился, лишь бы уберечься от мороза. Энди изредка прятал лицо под рукавицами, грел воздухом со рта продрогшие пальцы, растирал подмёрзший кончик носа. На открытой местности некуда прятаться от стихии. Вдали только гудит поезд, трещит железная дорога, только клубы дыма видны.       - А нам тут можно находиться? – громко говорил Уоррэн, лишь бы юноша услышал его.       - Нет конечно. – улыбнулся игриво Энди. – Но ведь так интересней. К тому же я тут почти никого не встречал, если ты волнуешься об этом. – убеждал он парня в своей затее.       - Это же охраняемая территория. – продолжал возражать Уоррэн, но всё равно хвостиком шёл за юношей.       - Ну… - протянул Энди. – Эти стройки никак поделить не могут между собой власти города и пару застройщиков. Какие-то сложности, вот и ждут, пока всё рухнет. А охраняют так себе, я тут только один раз охранника видел, и то сбежал. – затем он обернулся к Уоррэну, которого вёл за собой. – Ты же быстрый и ловкий. Сможешь убежать.       - Спасибо, утешил. – процедил сквозь зубы Уоррэн. – И бросить тебя?       - Ну… - Энди понял, что совсем не продумал этот вопрос. – Не знаю. Хочешь – возьми меня на руки и унеси.       - Больше ничего не хочешь? – огрызнулся Уоррэн.       - Ты, когда вскарабкался на дерево сегодня, - из его уст выпал тихий смешок, - был похож на принца, который за принцессой лезет. – подтрунивал он друга. Но Уоррэн не оценил ни единой шутки, сколь бы добра или смеша та ни была. В эти минуты Энди казался ему ещё школьником, тем самым, каким он его запечатлел в своей памяти навеки. Глупым, в меру наивным и совершенно беззаботным, для которого никогда не существовало завтрашнего дня. Энди живёт только сегодняшним днём, он эфемерен и неосязаем для Уоррэна.       - Ой, да помолчи ты. – отмахнулся неловко Уоррэн, на что Энди только звонко рассмеялся.       Так они и шли до второго ограждения, отделявшего их от брошенного здания. В каменном заборе нашлась брешь, через которую им удалось просунуться. Наконец, гул ветра стих, можно было говорить и слышать без препятствий. Каждый шаг по хрустящей засохшей листве, каждый свист в пустых коридорах и тяжёлый скрип конструкции. Часть стены рухнула, только обломки устрашающе лежали внизу. Пустые окна и недостроенная крыша, непрочные провалившиеся лестничные кварталы и ржавые перила, темнота жутких пустых комнаток и глубокого подвала. Стены кое-где разрисованы граффити: ругательства, непонятные цитаты, рисунки и чужие подписи. По разбитым плиткам пола приходилось карабкаться, и карабкаться тихо, лишь бы никому в голову не пришло искать их тут. Уоррэн ещё справлялся с этой задачей, наученный опытом. Для него охранник не угроза, даже если тот решить гнать на них слишком уж упорно, Уоррэн знал, как правильно поступать с нежелательным живцом. Для сомнительных личностей у него же припрятаны нож на поясе и несколько сотен запасных жизней. А Энди? Может ли тот справиться без него?       - Как тебе? – после долгого подъёма наверх, минуя порушившиеся лестничные пролёты и карабкаясь по косым ступенькам. Юноша, к большому удивлению Уоррэна, оказался куда ловче, чем казался в повседневной жизни, когда постоянно бил посуду, падал на ровном месте и неудачно бился о углы или косяки до синяков всех цветов и размеров. Небольшой вес и рост позволяли маневрировать, пролезать туда, куда Уоррэн бы не рисковал даже соваться, но был вынужден.       Но им удалось подняться на двенадцатый этаж. Руки все в грязи, пыли, сколь не отряхивай их друг о друга или одежду. Посмотрев через обвалившуюся стену на открывавшийся унылый пейзаж, Энди довольно улыбнулся. Ветер тут был сильней, холодней, но старые стены скрывали их от беспокойной погоды. Юноша тяжко дышал после долгого подъёма, теперь уже весь грязный, подошёл к краю осторожно и стал стягивать верхнюю одежду вместе с шапкой.       - Ты что творишь? – возмутился Уоррэн.       - Так они яркие. А так нас почти видно не будет. – удивился Энди в ответ и, стянув свою жилетку, бросил на грязный пол, чтобы сесть поверх неё. Уоррэн вскипел от злости. Столько глупостей за одну минуту юноша ещё не совершал. Но так сильно хотелось зацепиться за всё, сразу, в эту же секунду, что Уоррэн только беспомощно рот приоткрыл, но звука не произнёс. Только скрипнул, и даже это осталось незамеченным.       - А ну встань! – наконец, он нашёл, что именно его смущало. Потому что, едва Энди постелил свою куртку, как тут же плюхнулся на неё задницей, ноги вниз свесил, в самую пропасть. Сидел на самом краю, болтал испачканными кроссовками в воздухе и вниз смотрел, будто боялся.       - Ты чего? – удивился Энди. – Тут же безопасно.       - Ты издеваешься? – с укором спросил Уоррэн и схватил парня за ворот свитера сзади, как берут котёнка за шкирку, а затем потянул на себя, в безопасное место. – Тут сиди. – и, оттащив юношу почти что на метр от края, удовлетворённо отряхнул руки. Энди ничего не сказал. Только прижал к груди свой рюкзак, неловко вжал шею в плечи и испуганно наблюдал за Уоррэном.       - Да я сколько раз там сидел… - пытался он переубедить Уоррэна, но одного строгого взгляда парня хватило сполна, чтобы все возражения отпали сами собой. Потому Энди только нервно сглотнул и опустил глаза в пол, поджав к себе колени. Уоррэн расправил плащ, приземлился рядом с ним и поджал одно колено, вторую ногу свободно раскинув на земле.       Молчание. Энди, убедившись, что Уоррэн более не злится на него, потянулся к рюкзаку, и только слышно было, как сверкнула молния. Вынул термос, открутил крышку с двумя стаканами и налил туда что-то тёплое. По аромату стояло ясно, что кофе. И Уоррэн поморщился. От одного запаха этого крепкого напитка ему становилось не по себе, а вкус и подавно отвращал. К тому же после него не уснёшь.       - Будешь? – предложил Энди.       - Я не пью кофе, говорил же. – отмахнулся Уоррэн. Юноша вздохнул, виновато потупил взгляд на напиток, на пар, что вздымался вверх, и на рябь, создаваемой ветром. Опечаленно прильнул губами к неровным краям стаканчиков и осторожно сделал первый глоток.       - Оно с молоком. Не так должно горчить. – попробовал он убедить Уоррэна, но тот стоял на своём и помотал головой. – Ладно, извини. – и тут же отвернулся. Печально сёрбнул ещё, обжёг язык и жадно задышал ртом, затопал ногами, лишь бы избавиться от жара.       - У меня ничего с собой больше нет. – стыдливо добавил он.       - Ничего, обойдусь. – равнодушно бросил Уоррэн.       Снова тишина. Такая неловкая. Ни с кем Уоррэну не было так некомфортно молчать, как с Энди. Он мог часами хранить тишину с Майлзом, с Аишей, но никогда – с Энди, своим, казалось бы, старым другом, делившим с ним общие воспоминания. Пусть недолго, всего год или два, но это уже больше, чем с большинством знакомых ему людей. Так откуда взялся дискомфорт?       Исподтишка он посматривал на юношу, надолго взгляд не задерживал. Вдалеке серело море, отражая унылое мрачное небо, ветер приносил в город зиму и будущие холода. Скоро Рождество, время летело слишком быстро. Неплохо бы выбраться из города до того, как начнутся праздники. Или прямо во время них. Многие его коллеги собирались провести эти дни с семьёй и близкими, никому не хотелось торчать на сменах ночью в праздник. Значит, патрули снизят свою эффективность, а организовать побег станет легче. Банально шмыгнуть по поезду.       Уоррэн опустил взгляд на железную дорогу, на старые здания и склады, что окружали её тесными рядами. Плавно вытекает в безлюдную местность, словно река, некрасиво петляет меж лесом, делая огромный крюк, и куда он шёл – одному Богу ведомо. А делиться планами тот не собирался. Стало быть, даже если товарняк проедет мимо населённого пункта или города, это произойдёт очень нескоро. Уоррэн не сможет сопровождать Энди в его пути, и придётся уповать лишь на самостоятельность мальчишки, чего он делать никак не мог. Ибо поймать юношу будет легко, если не позаботиться об этом заранее.       - Эй, - Энди отвлёк Уоррэна от мыслей про железную дорогу, - а ты всегда носишь перчатки? – поинтересовался он. Парень удивился, не сразу очнулся после долгих грёз раздумий, и опустил взгляд на свои ладони. Тонкие матерчатые перчатки. С тех пор, как на одной из них красовался штрих-код, он был вынужден носить их круглый год. Потому без раздумий Уоррэн стянул их, обнажил свои покрасневшие от холода пальцы и вытянул вперёд. Вот оно – его проклятие. Напоминание о том, что более Уоррэн не принадлежит себе самому. Как клеймят раба или рогатый скот, так клеймили и его. Всё равно умрёт, как только выполнит свою работу, так чего волноваться?       Энди потянулся к его ладони и колючими перчатками прикоснулся к грубой коже Уоррэна. Сухая, потрескавшаяся, но без единой царапинки или раны. Без родимых пятнышек и родинок. Чист, как белый лист. Взгляд мальчишки задержался на татуировке, внимательно рассматривал загадочные символы и череду чёрных полосок.       - Над тобой проводили эксперименты? – неловко сглотнул Энди. Спрашивать об этом было нельзя, но вопрос сам выпал у него с языка.       - Было парочку. Ничего серьёзного. – Уоррэн посмотрел на свою руку. – Умерщвляли, чтобы посмотреть, как быстро я восстановлюсь, к примеру, и какие процессы во время этого происходят в моём организме. – и затем спрятал ладонь обратно в перчатку. Без них он чувствовал себя нагим. Слишком интимная вещь.       - Это ужасно. – возразил Энди. Уоррэн пожал плечами.       - Но кому-то это помогло. Может, кому-то это спасёт в будущем жизнь. А мне не тяжко.       - Даже не страшно? – спросил заинтересованно Энди. – Вот так умирать каждый раз. – зачем-то поспешил уточнить он и подсел ещё ближе.       - Нет. Мне вкалывали стандартную при эвтаназии инъекцию и всё. Как будто засыпаешь без снов. – он смутно вспоминал те первые разы, когда над ним проводили эти опыты. Унизительное чувство. Словно лабораторная крыса в аквариуме. Все смотрят на тебя, как на манекен, неодушевлённый предмет. Никто не говорит с тобой, ты – маленькая незначительная мышка. С мышками говорить не принято. Обсуждают между собой на каком-то загадочном языке, делают простые вещи с умным видом. Остаётся клеймо, памятный подарочек от заботливых учёных.       - Почему ты не бежишь? – дёрнул Энди его за рукав. – Это же ужасно.       - Да нормально это. – он вырвал руку из хватки юноши. – Кому-то и похуже приходится. К тому же они мне до сих пор не заплатили, а только они и могут. Или ты забыл?       - Да я как-то… - Энди опечаленно задумался, перебив самого себя.       А потом, едва Уоррэн потерял бдительность, навалился на его руку. Обвил, прижался к ней, и голова его плюхнулась на плечо Уоррэна. Уоррэн ощутил сквозь плащ жар чужого тела, сильное биение сердца и тяжёлую голову, что помпоном утыкалась ему в щеку. Энди прикрыл глаза, помотал головой капризно, пока прижимал руку к себе.       - Мне будет не хватать тебя. Я буду грустить, поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты умирал. – сознавался он в надежде, что это хоть малость заставит Уоррэна колебаться. Что, в решающий момент, Уоррэн хотя бы вспомнит эти слова.       Но на парня они подействовали совершенно иначе. Он не на шутку разгневался, хотя ничего дурного Энди не имел ввиду. Грубо отдёрнул от себя, как отпихивают бездомных шавок, и подскочил на ноги. Всё, лишь бы отдалиться от опротивевшего ему паренька. И даже растерянный, напуганный взгляд Энди, не разжалобил Уоррэна ни на секунду. Он, скалясь, будто раненный зверь, грозно прорычал:       - Да какая тебе, мать твою, разница? – парень спрятал руки в карманы, лишь бы не выдать дрожь от злости. Тело охватило напряжение, плечи бросило в трясучку. – Говоришь, будто что-то смыслишь в этом. Ты даже десятую часть пережитого мной не прочувствовал! – он схватил Энди за ворот, угрожающе притянул к себе. И тот перепугался. Искренне расстроился. Но вспыхнувшую зависть Уоррэна остановить было тяжело. Он слишком долго консервировал её внутри себя, выдерживал, как настаивают вина. И теперь весь этот поток гнева выливался на Энди, отчаянно глядящего в глаза опасности.       - Да ты, сука, привык за маминой юбкой прятаться, херню творить, - он смотрел прямо в глаза юноше, - а отвечать за неё не хочешь и ноешь, как девчонка сопливая. – Уоррэн тряхнул Энди несколько раз. – Только о себе и думаешь!       Но в порыве гнева Уоррэн потерял бдительность, и юноше это сыграло на руку. Он резко ударил коленом в грудь своего противника, и, едва хватка Уоррэна ослабла на считанные мгновенья, силой вырвался, оторвав его руки от воротника свитера, схватил куртку и выбежал прочь, к лестнице. Уоррэн согнулся, ощутив резкую боль в груди. Энди постарался на славу, приложив немало усилий для атаки. Дышать на мгновенье оказалось нечем, и, хотя Уоррэн пытался ухватиться за юношу и не дать ему бежать, не получилось. Его спешные шаги эхом разнеслись по лестничной площадке, оставляя Уоррэна одного, среди немыслимого гула моря и криков жадных чаек.       И на мгновенье парень задумался: а стоило ли догонять Энди? Удар в грудь, прямиком между лёгкими, привёл его в чувство, словно заткнуло жерло вулкана, и буря сразу же утихла. Смесь стыда и злости на самого себя вынуждала его стоять на месте. Казалось бы, что ни сделай, а будет только хуже. Парень отошёл к стенке и прислонился спиной, запрокинув голову на сетчатый старый потолок. Жадно дышал, восстанавливался после удара и, открыв рот, пускал пар. Рукой помассировал больное место, хотя, по правде, и не болело оно совершенно. Всё пытался наладить, отстроить заново порушенные отношения с Энди, но в итоге сам же всё рушил. От этого гадкого чувства боль в груди усиливалась, тошно на душе становилось. Может, вправду была провальная вся эта затея, а они друг друга никогда так и не поймут? Будто говорили на разных языках.       Собравшись силами, Уоррэн отряхнулся и посмотрел на пол. Энди побросал абсолютно всё, схватил с собой только куртку, да и ту наверняка надеть не успел. Термос перевернулся, весь кофе разлился по бетонному полу, оставив тёмные размывчатые пятна стекать вниз, по неровной поверхности. Рюкзак испачкал. Уоррэн заглянул внутрь, увидев только припрятанный плеер, промокший из-за грязной ткани. Он снова поднял взгляд на серый пейзаж перед собой. Как ему поступать теперь? Вот так просто вернуться домой? Попробовать позвонить и извиниться? А простит ли его в очередной раз Энди?       Накинув чужой рюкзак на себя, Уоррэн неторопливо спустился вниз по тому же маршруту, по которому они забрались сюда. И с удивлением обнаружил, что Энди ждал его внизу. Сидел на корточках, вжимая колени к груди. Голову вниз виновато опустил, прятал глаза. Только когда шум услышал, тогда и поднял голову с равнодушно-обжигающим взглядом, от которого Уоррэну стало не по себе. Он остановился на мгновенье, играя с юношей в переглядки, и только потом спохватился отдать его багаж.       - Прости. – и робко протянул рюкзак. С опаской. Но Энди отреагировал спокойно, с непривычным для парня равнодушием. Поднялся, отряхнулся, поправил съехавшую на бок шапку и преспокойно забрал своё добро. А в ответ только носом шмыгнул.       - Идём. – скомандовал он и, взявшись за лямки рюкзака, двинулся вперёд.       - Постой, - Уоррэн спрыгнул с груды мусора и догнал Энди, чтобы поравняться с ним, - не воспринимай сказанное мной всерьёз. – оправдывался Уоррэн на ходу. Щёки его пылали. Никогда и ни перед кем он так не унижался, как делал это перед Энди. Не лепил таких глупых отмазок, шаблонных, как по методичке, не искал подхода, не пытался понять, не терзался муками совести, когда обижал кого-то. Но рядом с Энди он оказывался в далёком прошлом, когда в его жизни не произошло ни единственного кошмара, а он был совсем другим человеком. Как машина времени. Вот такая странная машина, что ходит на двух ногах, говорит человеческим голосом и приносит Уоррэну много-много проблем.       - Уоррэн, - Энди обратился к нему по имени, что бывало очень и очень редко, - пожалуйста, иди домой. Отдохни. Поспи. А потом подумай, надо ли нам продолжать это общение.       - Энди, прекрати. – Уоррэн остановил его, схватив за плечо. Энди покорно остановился, но его руку стряхнул. – Этого не повторится.       - Повторится. – и тяжко вздохнул. - Я понимаю тебя в ту минуту, - сказал Энди, зачёсывая прядку под шапку, - но я не понимаю тебя в общем. И, как ты верно сказал, вряд ли пойму. Ну вот так получилось, что мы прожили разную жизнь. Я не могу поменять нас местами или что-то изменить именно в твоей жизни, - Энди опустил взгляд и почесал затылок, - я могу только выслушать тебя и подбодрить. Но, мне кажется, ты ждёшь от меня чего-то большего. А я понятия не имею, чего ты хочешь. Понимаешь? – и, договорив, развернулся и медленно зашагал прочь. Очевидно, никакого ответа на свой вопрос он не ждал. А Уоррэн, осознав, что все его оправдания в ту минуту более чем тщетны, покорно следовал за ним.       Оставшуюся дорогу домой они молчали.

***

      На следующее утро, неожиданно, на небе появилось солнце, однако теплей от него не стало. В квартире всё ещё было морозно, мы таскали обогреватель по комнатам, едва не устраивая за него драку, но обходилось исключительно словесными баталиями. За комфорт и тепло не дрался только Кукла, равнодушно принимавший любой расклад. Остальным только на руку – они даже не учитывали, что ему тоже может быть холодно. И даже когда его зубы стучали друг о друга, а сам юноша, сжимаясь в комок, укутывался в одежду, никому в голову не приходило помогать. Иной раз заступаться приходилось мне. Меня не переставал поражать контраст его характера: он умудрялся держать окружающих в страхе, одновременно с тем не стремился отстаивать свои интересы и удобства. Не то специально, не то вправду не понимал, как это сделать. Я не понимал.       На фоне яркого солнца всё окружающее приобретало насыщенно-мрачный оттенок. Ещё не успевшая высохнуть земля после дождя напиталась влагой, сухая ломкая трава отмирала, а город готовился к долгому зимнему сну. По блекло-лазурному небу лениво плыли облака, а серое море только насыщалось своим грубым оттенком. Кукла тихонько дремал в углу, сжавшись в комочек, чтобы занимать как можно меньше места. Остальных дома не было, оставались только Алиса с Дэниэлом, да и тех не слыхать.       Но их я увидел внизу. Собираясь по своим делам, накинув вчерашний не распакованный рюкзак с картами и схемами, я спустился по лестнице ко двору, когда краем глаза выцепил прыгающие и танцующие силуэты внизу. Интерес с потрескавшейся дорожки переключился на задний двор, откуда и доносился таинственный шум. Звонкий нежный смех, странное жужжание. Я тихо свернул в сторону и направился назад, обходя бетонную коробку стороной, чтобы пройти внутрь. И, к своему огромному удивлению, встретил их.       Дэниэл сидел на земле, прямиком на коленях, и мило посмеивался, призывая насекомых. Повязка всё ещё скрывала его слепые пустые глаза, а одет он был слишком легко. Ветер, что задувал во двор, вызывал по его телу лёгкую дрожь, и мурашки расползались по обнажённой коже рук. Бинт пытался прикрыть уродливую рану, откуда исходила жуткая чернота, но тщетно. В глазах рябило при виде этой странной темноты. Сидел в одной рубашке, подкатав рукава до локтя, и помятых штанах, да радостно смеялся, иногда похлопывая в ладоши. Вокруг летали непонятные бабочки, стрекотали проснувшиеся сверчки и божьи коровки усаживались на пожухлую травичку. Алиса скакала рядом, пытаясь словить что-то, и на её лице отражалась детская наивная радость. Она прыгала, руки протягивала вверх, но пока не поймала в свои крепкие объятия ни одной бабочки. И Дэниэл, будто видел это, посмеивался с неуклюжей девушки, хлопал ей в ладоши.       - Ты что тут делаешь? – с долей возмущения спросил я, хотя был, скорее, удивлён. Мы уже долго не выпускали парня на волю, все эти недели он томился то в подвале, то в комнате. Ему не позволено было лишний раз передвигаться из-за потенциальной опасности. И я решил не подходить к нему слишком близко. Остался стоять на небольшом расстоянии, наблюдать за его реакцией. Абсолютно спокойной, но удивительно неестественной, отчего мурашки прошли по спине, холодок ударил в голову. Я ощутил, как моё тело рефлекторно напряглось, ощущая исходящую от него опасность. Дэниэл необычайно силён для обыкновенного заражённого, и даже Кукла мог не справиться с ним, если тому удастся обхитрить юношу. Дэн в своей родной стихии. Я не успею даже бежать в случае, если тот вздумает напасть.       - Ничего. – улыбнулся он. – Наслаждаюсь свободой. – и приподнял руку. На пальцы ему мгновенно присела серая блеклая бабочка. – Тебе нравится здесь? Нравится же, да? – загадочно спросил он. Я сделал робкий шаг назад. Он не в себе. Это слышно по едва уловимой нотке безумия в интонации голоса, в подозрительных вопросах, в совершенно неуместной пустой улыбке. Помещая его в подвал, мы совсем не учли, что на пользу его рассудку это не пойдёт.       - Я выгуливаю Алису. – тут же начинал он перечислять бессмысленные причины. – Видишь, какая она счастливая? – Дэн повёл пальцем в её сторону. – Томас тоже будет счастлив.       - Он-то тут при чём? – спросил я, пытаясь взять себя в руки. Пока рано было паниковать. Помутнение рассудка не значило, что он захочет атаковать меня.       - Том больше не хочет меня навещать. – а затем чуть ближе склонился ко мне, прикрыл одной ладошкой рот, якобы прошептав мне. – Он боится меня. – и затем снова сел ровно, улыбнувшись. – Я хочу показать, что мы всё ещё друзья.       Не мудрено. Дэниэл впрямь не понимал, почему его самый лучший и близкий друг бросил одного гнить в подвале, а сам продолжал жить так же, как прежде. Боялся до чёртиков. Не подходил даже к комнате, где его запертый товарищ сходил с ума от одиночества. А ведь раньше везде вдвоём, под ручку, один без другого дышать не мог. Я оглянулся назад. Томас сейчас на работе и знать не знает, что тут твориться. Даже если узнает, не будет ли ему плевать? Я не мог ручаться за него.       - Он вернётся только к вечеру. – оповестил я Дэниэла. Тот неприятно удивился. Улыбка пропала с его лица, осталось только искреннее удивление, а затем оно сменилось печалью.       - Значит, я пойду и приведу его. – Дэниэл, неловко опираясь на руки, стал медленно подниматься с земли. Я преградил ему дорогу.       - Нет, ты не можешь вот так просто взять и пойти в город. Тем более со всем этим. – и кивнул в сторону толпящихся насекомых.       - Если бы вы тогда меня освободили, - намекал он на недавний случай, - я бы справился один. Их бы больше не было! – был убеждён юноша. Да так рьяно, что нахмурил брови, выглядел грозно и устрашающе. Я не сомневаюсь, что с его помощью мы б справились быстрей. Но это было опасно. В любой момент он мог обратить свою силу против нас.       Его речи были не связаны между собой. Хотя говорил он чётко, твёрдо, слишком быстро переключался между мыслями, а порой те вовсе не имели никакого смысла. Это был не осмысленный диалог двух людей, а мои попытки догадаться, чего ему хотелось. В последний момент, не выдержав напряжения в этой странной обстановке, я достал телефон и собирался позвонить Тому, чтобы тот как-то да вырвался с работы. Но совсем не услышал, как сзади появился Кукла, пряча голову под капюшоном. И выражение лица Дэна переменилось с резкого, недовольного, обратно на улыбчивое.       Пройдя равнодушно мимо меня, Кукла тихонько подошёл и положил ему руки на плечи, как бы опуская вниз. Следом сам сел напротив, ноги поджал к груди, спасаясь от неприятного холода. Мне оставалось только наблюдать за ними со стороны.       - Давай ещё вместе посидим. – предложил спокойно Кукла и поднял с земли сухую ветку. Дэниэл обрадовался такому предложению, от переполняющих его чувств даже похлопал в ладоши.       - Хорошо, а Том скоро будет? – спросил с надеждой в голосе Дэн.       - Скоро. – обманул Кукла. – Скоро присоединится к нам. – а затем обернулся, чтобы посмотреть на меня.       - Как на счёт поиграть немного? – предложил Дэн и склонился к Кукле. Слишком близко. Так, что его дыхание тревожило волоски на голове Куклы. Но тот был спокоен и, как всегда, невозмутим, расхаживая по тонкой грани. Эта уверенность заразила и меня.       - Во что? – спросил Кукла.       - В догонялки! С Алисой! – загорелся Дэниэл и улыбался что есть мочи. – С наказанием! – и схватил Куклу за руку, обхватил его ладонь своими.       - Хорошо. – согласился Кукла без долгих колебаний. – Но с одним условием. – и снова повернул голову ко мне. – Я хочу выпить. В горле сухо.       - Ты уходишь? – расстроенно спросил Дэниэл и сильней сжал ладонь Куклы. До болезненного хруста.       - Нет. – помотал тот головой. – Фантом принесёт. Я никуда не ухожу.       - Вот и славно. – Дэниэл ослабил хватку, и на бледной коже Куклы остались красные следы его пальцев.       - Фантом, - юноша обратился ко мне, вновь повернув голову, - возьми ту воду со стола, пожалуйста. Можешь для вкуса сироп добавить.       - Сироп? – спросил я, но Кукла взглянул на меня снова, и я понял, о чём шла речь. Неловко улыбнулся, чтобы не вызывать подозрений, и только спросил. – Лимонный? Ежевичный?       - Первое. – наотмашь сказал он и снова вернул всё своё внимание к Дэниэлу. Я взбежал наверх, нашёл какую-то полупустую тару с водой, перелил всё чинно в новую бутылку и бросил несколько таблеток, что валялись на столе. Уже видел их раньше, потому сообразил быстро. Напоследок встряхнул её, чтобы те растворились побыстрей, и, едва это случилось, выбежал наружу как можно быстрей. Дэниэл тянул Куклу на себя, что-то уже хотел от него, а тот равнодушно сопротивлялся, изредка позволяя ему взять своё. Я сразу же всунул юноше бутылку с водой, и Дэн переменился в лице, отпустив Куклу.       - Спасибо. – коротко бросил тот и, открутив крышечку, сделал несколько глотков, а затем, не спросив Дэниэла, протянул ему бутылку, вытерев горлышко после себя. Дэн рефлекторно принял и, ни о чём не догадываясь, так же сделал пару глотков. Потихоньку, они вдвоём разделались с содержимым, пока я молча наблюдал в ожидании развязки. Не станет ли Кукле плохо от этих препаратов, не уснёт ли он вместе с Дэном? Повезёт, если это блокиратор эллипса. Плохо, если всё-таки снотворное.       Но, внезапно, я заметил в толпе насекомых странную бабочку. Куда больше размером, чем окружающие её, она выделялась ярким синим цветом, таким глубоким, как сапфир. И все её сородичи, по сравнению с ней, враз поблекли, превратившись в мелкую раздражающую рябь. Даже Алиса прекратила ловлю насекомых, внезапно остановив свой взгляд на одной из этих синих. Пролетела мирно одна, затем из ниоткуда промелькнула вторая. Вот уже две кружилось в танце друг с другом. Третья. Четвёртая. Они возникали из воздуха, материализовывались из ниоткуда. Дэниэл насторожился, учуяв насекомых, неподвластных ему, а Кукла проследил за моим взглядом. Едва заметил он бабочек этих, слишком диковинных для таких мест, молниеносно вскочил на ноги и отпрянул назад. Вытянул передо мной руку, не давая прохода вперёд, чуть заслонил своей слабой фигурой.       Бабочки безобразно скапливались вместе, их становилось только больше. Настолько, что вместе они сплетались в непонятную кучу, однако с каждым мгновением они создавали собой более внятный человеческий силуэт.       - Если он начнёт атаку, - чуть нервно произнёс Кукла, - бегите. Я задержу его. – и сглотнул. Боялся. Его рука чуть тряслась, хотя виду он не подавал. Дэниэл заинтересованно поднялся с места, и я заметил, что нас стало окружать ещё больше его насекомых. Готовился к атаке.       Из бабочек сплёлся человеческий силуэт. Бабочки резко вспыхнули, в то же мгновение перед нами появился человек. Николас. Открыл свои глаза, ярко-лазурные, и спокойно осмотрел нас. Я облегчённо выдохнул. Выходило, не угроза, на том стоило радоваться. По крайней мере он нам не враг. Мне хотелось в это верить. Я положил руку на локоть Кукле, чтобы успокоить его, но тот лишь сильней напряг её. Для него это был всё ещё враг. Оставалось слишком много недосказанности.       - О, Николас! – подметил почти радостно Дэниэл. Но то была не искренняя радость, а что-то сродни злорадству. – Так приятно видеть тебя!       - Спасибо, Дэн. – чуть расслабился Ник, но не спускал глаз с Куклы. – Но не похоже, что ты говоришь правду.       - Извини, я ещё не умею говорить с убийцами и предателями. – Дэниэл чуть склонил голову на бок и мило улыбнулся, спрятав руки за спиной.       - Как ты нас обнаружил? – спросил Кукла. Я ожидал от него куда более агрессивную реакцию. Ник снова перевёл взгляд на Куклу, и в его глазах мелькнула какая-то печаль.       - Это не важно, потому что тебе не о чём беспокоиться. – попытался заверить Ник своего бывшего подопечного. Чтобы звучать убедительней, он не прятал рук и всегда держал их на виду. Показывал, что безоружен, и намеренья у него мирные.       - Важно. – упрямо повторил Кукла.       - Нет. – снова помотал головой Николас, стараясь хоть немного, но улыбаться. – Я сюда с мирными намереньями.       - Ты уже приходил однажды с мирными намереньями. – вмешался Дэниэл. Он подтянул руку к верху, куда переползла Церра, и был готов атаковать. Так, словно натягивал тетиву лука.       - И об этом я бы хотел поговорить с вами со всеми. – вздохнул он. Но, очевидно было, никто слушать его не собирался. Дэниэл верил в версию Куклы про предательство, а Кукла был в этом глубоко убеждён. Я же понятия не имел, в чём была загвоздка. Не раз Николас доказал, что не представляет собой опасности, иначе бы нас не стало. Но никого это не волновало. Казалось, они даже не допускали такого варианта.       - Фантом, - внезапно, он обратился ко мне, - особенно с тобой.       - Ему не о чём с тобой говорить. – не дав мне сказать и слова, Кукла ответил за меня.       - Кукла, прошу. – я попробовал говорить с ним ласково, как-то задобрить и дать понять, что мне ничего не угрожает. Но тот даже не обратил внимания на мои слова. Так и продолжал заграждать меня, как нерушимая стена.       - Ты ничего не помнишь. – огрызнулся Кукла. – И он этим пользуется.       - Фантом, это не так. – возразил Николас. – Это не в моих интересах. В моих интересах всё исправить.       - Спохватился, да? – гневно и громко спросил Дэниэл. – А почему не спохватился, когда мы по лесу шлялись пару дней, и Крейг чуть не умер? Или когда… Когда… - его голос дрогнул, и он нервно сглотнул. – Когда Кларк повесился! – и выдал глухое рыдание и тут же закрыл рот руками.       - Кларк… - удивлённо распахнул глаза Николас. Похоже, и об этом ему ведомо не было.       - Да тебе на всех было плевать. С самого начала. – Кукла чуть приспустил руку, ослабевая ограду между нами. – Ты заботился о своих целях. Не о нас.       - Эти цели и есть забота о нас. – твёрдо заявил Ник.       - Нет. – помотал головой Кукла. – Это была забота о себе. Ты заботился о себе. Ты хотел, чтобы всё было хорошо для тебя. И старался для своей мамы.       - Мамы? – удивился я, зацепившись за это слово. Николас тяжело вздохнул, но от моего взгляда не ускользнуло, как он напрягся.       - Мамы. – подтвердил Кукла и кивнул. Его голос переменился, а на лице впервые появился какой-то эмоциональный окрас. Злостный. И злость эта была обжигающе-холодной, чёрной. Кукла нахмурился, не сдерживая себя в эмоциональном порыве. Но вместе с тем я улавливал и его страх. Очевидно, Николас был сильней его, и юноша это очень хорошо понимал.       Короткая пауза продлилась для меня вечность. Жужжали рядом роящиеся насекомые, и неровное дыхание Куклы перебивало их незнакомые слова. Где-то слышался шум с дороги, чайки с моря нагло кричали. Ветерок приятно трепал волосы на макушке, и я ёжился, пряча руки в карманах кофты. Среди ясного неба и блеклого солнца прозвучал гром, но лишь для нас четверых, когда Кукла договорил:       - Потому что Николас – сын Люси Стюарт.