Яд, который не действует сразу, не становится менее опасным. © Готхольд Эфраим Лессинг
***
Проходя мимо палатки Пелетье, Ева довольно ухмыляется. Разукрашенная рожа Эда теперь неделю будет поднимать ей настроение. В конец зарвавшийся идиот получил по заслугам. Шейн отметелил Эда так, что его лицо превратилось в одно большое кровавое месиво. Не стоило бить ему Кэрол при нём, Шейне, который терпеть не мог, когда бьют женщин и детей. А Пелетье так глупо попался ему на глаза. И нет, Ева не осуждала Уолша, а даже наоборот, поддерживала. Правда, другие не шибко благодарно косились в его сторону, зато Кэрол и София хотя-бы недельку походят как люди — без синяков. И ещё, Ева ну правда не понимала, зачем Кэрол вообще надо было выходить замуж за такого козла, как Эд Пелетье, так ещё и рожать от него ребёнка? Может, она просто ещё молодая и глупая, чтобы понять это? Или слишком приземлённая для того, чтобы увидеть смысл? Ева фыркает и заходит в их палатку и тут же видит Шейна, лежащего на матрасе спиной ко входу. Он напряжён, видно по выступающим, будто окаменелым, мышцам на скрещенных руках. Ева чуть поджимает губы, стягивает с себя обувь и ложится рядом, стараясь не касаться его. Повернётся, значит всё нормально, останется лежать к ней спиной — она лишь легонько коснётся его спины в знак поддержки и выйдет из палатки, оставив его наедине со своими мыслями. Шейн тяжело вздыхает, переворачивается на спину и сгребает её в объятия. Ева, как ласковый кот, чуть-ли не мурчит от удовольствия и прижимается к нему, близко-близко. Улыбается-улыбается-улыбается и прячет нос в его ключице. Холодный кончик касается чрезвычайно горячей кожи, и оба вздрагивают от наплыва мурашек. Ева обхватывает его руками, закидывает одну ногу на него и старается буквально слиться с ним в одно целое. Ощутить его каждой клеточкой своего тела и отдать всю себя ему. Сердце, душу. Всё, что есть. Чтобы ближе, быть единым целым. Шейн усмехается, но всё же сжимает руки вокруг неё крепче. Вдыхает запах этих чёртовых яблок и успокаивается. Если бы Шейн мог, он бы переписал Еву в контактах телефона на «Личная валериана». Уолш усмехается и целует её лоб. Лори, которая только собиралась начать допрос, какого хрена произошло у озера во время стирки, тут же сконфуженно мечется взглядом по палатке, в попытке уцепиться хоть за что-то помимо лежащей на матрасе парочки. Женщина вылетает из палатки так же, как и вошла — бесшумно. Шейн и Ева, явно слышавшие присутствие миссис Граймс, тихо посмеиваются над всё никак не привыкшей женщиной и ложатся в более удобную позу. Да, в лагере сейчас как в улье, шумно и душно. Все видели разбитое лицо старшего Пелетье и явно знали, кто постарался над сей картиной. Джим, всё копавший могилы на возвышении недалеко от лагеря, усмехнулся и продолжил копать. Шейн Уолш и так был человеком эмоциональным и скорым на расправу, бесить его — себе дороже. Эд Пелетье об этом знал и всё равно сглупил. Идиот. Ева водит отросшими ногтями по спрятанному под футболкой прессу Шейна, рисует понятные лишь ей узоры, чуть царапая. Его пальцы путаются в заплетённых волосах, массируют загривок. Ева чуть выгибается, прижимаясь ближе. Жар от его тела, кажется, заставляет Граймс плавиться. Его рука соскальзывает на бедро, сжимает его, впиваясь короткими ногтями в кожу. Ева еле слышно постанывает, пробирается ладонью под футболку и накрывает холодными пальцами горячие кубики. Шейн едва слышно рычит, сильнее сжимает бедро и смотрит в её хитрые лисьи глаза своими тёмными, почти чёрными, и Ева готова поклясться, дьявольскими глазами. Она чуть приподнимается на локтях, подтягивает ногу к себе чуть выше, перекладывая её ему на таз. Делает небольшой рывок и оказывается на нём. Ухмыляется, так дико-дико. Водит ноготками по его рукам, обводит дважды линию вен. Перебирает длинные пальцы, смотрит изучающим, охотничьим взглядом. Перед глазами встаёт она с арбалетом в руках, вся раскрасневшаяся от бега и тяжело дышавшая. То, как она уверенно, хоть и дрожащими руками, заправляла стрелу в арбалет Диксона и как одним движением выпустила эту же стрелу ему точно в центр лба. Так спокойно и легко, будто тысячу раз делала до этого. Она смотрелась так по животному опасно, так уверенно и… так сексуально, чёрт возьми. Шейн едва не рычит, раздираемый картинками в голове и хриплыми полустонами с её стороны. Кладёт обе ладони ей на бёдра, крепко сжимает и резко переворачивает их, оказываясь сверху. Губы находят экстремально быстро бьющуюся венку на шее, и по её линии поднимается поцелуями до подбородка и накрывает её губы. Ева закатывает глаза, обхватывает ногами его бедра и притягивает к себе. Боже, как же хорошо.***
Рыбу Ева не любила. Точнее, любила, не всю, правда, но иногда перекусить одной рыбиной могла. Не любила она наблюдать за её чисткой, когда чешуя, мокрая, склизкая и вонючая чешуя, разлеталась во все стороны и всегда застревала в волосах. Не любила смотреть, как она дрыгалась во время чистки, как скакала по всей разделочной доске и больно шлёпала по рукам. Рыба привлекала Еву только уже в готовом виде, а к сырой старалась не приближаться. Поэтому, наверное, и просидела всё то время, ушедшее на подготовку наловленной Андреа и Эми живности, в компании привязанного к дереву Джима. Сидела рядом с ним, рассказывала о лекциях в архитектурном университете, рассказывала о практике во время обучения в педагогическом. А мужчина внимательно слушал её с легкой улыбкой и иногда просил попить. А ещё, Джим ну никак не мог ассоциироваться у Граймс с психом. И она по правде не понимала, чем он помешал членам лагеря. Ну, копает себе и копает. Может быть, Джима это успокаивает, ощущение в руках дерева и перекапывание земли. Шейна успокаивали её волосы, Дэрил успокаивался, убивая зверушек, она сама, когда чистила оружие — огнестрел или холодное, не важно. А ведь и вправду могло успокаивать это занятие — копать. А его так взяли и весьма грубо заставили прекратить. Лично ей он не мешал, Ева лишь притащила ему бутылку воды, чтобы не помер от обезвоживания. На её возмущённое бурчание Джим смеялся, и так добро-добро, что краска невольно заливала лицо. Джим был хорошим и понимающим человеком, потерявшим всю семью во время первой волны нападений. Она сочувствовала ему, и ей искренне нравилось разговаривать с ним. Когда рыба была выделена каждому члену группы, выползшему к костру, и съедена, каждый прижался к ближнему своему и просто разговаривал друг с другом. И было так тепло-тепло и уютно, так спокойно, что хотелось заснуть. Ева закуталась в плед и пригрелась под боком у Шейна. Карл, точно так же завёрнутый в плед, сидел рядом с ней и прижимался к Лори. Иногда Шейн склонялся к ней и шептал на ухо ехидные комментарии, заставляя Еву сдавленно хихикать. Обычно она толкала его в такие моменты в бок и смотрела с зелеными искрами в глазах. — У кого-нибудь в этом лагере есть такое чудо, как туалетная бумага? — Эми, стоявшая возле трейлера, недовольно скрестила руки на груди. Ева виновато ойкнула и выпутавшись из пледа, подхватила рулончик и попёрлась в сторону девушки, слушая за спиной громкий смех. Ева закатила глаза и протянула Эми рулончик уже почти закончившейся туалетной бумаги. Когда на их коснувшиеся руки легла ещё одна, чертовски холодная, и, кажется, с облезшей кожей, Ева на мгновение замерла. А когда обернулась, увидела перед собой ходячего, склонившегося к руке Эми и уже собиравшегося откусить от неё кусок. Страх заволок разум, и на чистых животных инстинктах она вытянула перед собой руки и со всей силы оттолкнула ходока от Эми. Он недовольно зарычал, отступил на пару шагов и тут же упал на спину, споткнувшись о лежащий хворост. Ева затолкала Эми в трейлер и поспешно полезла сама, закрывая за собой дверь, не позволяя ходячим войти в единственное безопасное место. На улице послышались крики и чей-то плач, вперемешку со стонами боли. Немного ошалевшая от произошедшего, Ева быстро пришла в себя и побежала в сторону туалета в трейлере. Люк сверху был открыт, нужно было лишь разорвать сетку и подтянуться, чтобы оказаться на крыше, а там должно было остаться ружье Дейла. Собственно, это Ева и сделала, мысленно попросив у Дейла прощения за испорченное имущество. Ружьё, благо, оказалось полным и не со сбитым прицелом. Видимо, Шейн успел поправить. Один за другим, мертвецы падали на землю, освобождая путь Шейну, за спиной которого топтались женщины и дети к трейлеру. Ева крикнула Эми, чтобы та открывала дверь, только когда дети окажутся только в двух шагах, и продолжила отбиваться от ходоков. Выстрелов стало в разы больше, но увлёкшаяся Ева не сразу это поняла. Ушедшие для спасения Мерла Диксона всё же вернулись, хотя Ева думала, что их всех там уже сожрали. Правда, почему они припёрлись пешком, но это можно спросить уже и после. Ходячих не осталось, зато появилось много трупов живых людей, которые несколько десятков минут назад сидели рядом с ними у костра и смеялись над байками. Ева поспешно спускается с крыши по боковой лестнице и тут же дёргается, когда Эми слишком резко и громко открывает дверь. Девушка напугана, и она спешит прижаться к сестре, к человеку, с которым чувствует себя в безопасности. Но не доходит буквально пару шагов до Андреа, когда в её предплечье, прямо в вену, вгрызается сгнившими зубами незамеченный никем мертвец. Эми надрывно кричит, стараясь оторвать урода от себя. Его убивает точный выстрел Шейна, и мертвец, разжав свои пальцы, со стуком валится на землю. Эми всё ещё кричит, с ужасом глядя на покалеченную руку. Андреа кричит вместе с сестрой и прижимает испуганную Эми к себе. Ева подбегает к ним и дёргает пострадавшую конечность на себя. Мертвец оторвал приличный кусок кожи, прослойки жира и мяса. Ева никогда не видела таких ран вблизи и еле сдерживает себя, чтобы не опорожнить желудок прямо здесь и сейчас. Укус смертелен, одна царапина — ты труп. Ходячие появились из-за вируса, так? Какая-то неудачная вакцинация, организм человека начал умирать, одновременно перестраиваясь под новое состояние. После начинается дикая лихорадка и умирает мозг. Но ведь лихорадка начинается не сразу! Выбор есть всего один, и шансов на то, что он сработает, один к миллиону. Либо инфекция моментально заражает кровь, и Эми не помочь, либо она умрёт от кровопотери. Ева закрывает глаза, считает до пяти и открывает полыхающие льдом глаза. Отдирает Андреа от Эми и дрожащими пальцами сдирает с её джинс ремень. Девушка старается отбиться, но, когда жёсткий предмет гардероба оказывается у неё, Ева переключает всё внимание на Эми. Нужно сделать жгут выше места укуса, чтобы сократить кровопотерю, иначе всё будет напрасно. Ремень туго затягивается чуть повыше локтя, причиняя и без того ноющей конечности Эми ещё больше боли. Она практически воет от боли, но смотрит на Еву с такой надеждой, что становится стыдно за то, что она собирается сделать. Она, Ева, рысью бежит в фургон Дейла и судорожно ищет тесак для разделки мяса. Он достаточно острый и крепкий, отрубить руку сможет. Комок тошноты подкатывает к горлу, но Ева лишь крепче сжимает найденное спасение и бежит обратно. Эми уже почти ничего не соображает, а Андреа, увидев в руках Евы холодное оружие, рычит не хуже львицы и прижимает к себе Эми, как своего детёныша. Ева садится на землю и тянет Эми на землю, когда Андреа уже готова оторвать ей руки. — Андреа. — Голос у Евы стал резко низким, спокойным, хоть и с агрессивными нотками. Андреа через не хочу успокаивается и зло смотрит на неё. — Либо я отрубаю Эми руку, и у неё появляется какой-никакой, а шанс на выживание. Либо я оставляю всё так, как есть, и ты ждёшь обращения своей сестры, а после пускаешь ей пулю в лоб. — Ты не можешь знать, что это поможет. — Да. Но если ты откажешься от этого шанса, то будешь корить себя всю жизнь. — Ледяные и бесчувственные глаза Евы и заплаканные, цвета летнего неба глаза Андреа. — Укус ходячего — вирус. Или грибок, бактерия, называй как хочешь. А распространение любого вируса или грибка можно предотвратить. И порой, для предотвращения требуются радикальные методы. Если укус и вправду полностью инфицирует кровь несколько часов до наступления лихорадки, у Эми ещё есть шанс. Ампутируем заражённую конечность, остановим кровотечение, и Эми может выжить. На принятие решения у тебя есть всего две минуты, потом будет поздно, даже если я ей руку по плечо отрублю. Глаза у Андреа стоят на мокром месте. Она колеблется, вот так просто взять и отрезать часть от сестры? Да ещё и дать на это согласие? Эми тяжело дышит на её руках и плачет. Андреа оборачивается и замечает, что на них почти никто не смотрит, кроме Дэрила, Шейна и Дейла. Андреа отвлеклась на гляделки с последним, и Ева аккуратно перекладывает Эми на землю и отодвигает левую руку в сторону. Приставляет лезвие чуть ниже локтя, чтобы знать, куда бить. Давай же, давай! Руки с зажатым тесаком поднимаются и опускаются. С силой, всей что осталась. Лезвие со свистом рассекает воздух и вонзается в молодую плоть — туда, куда и было намечено. Эми кричит, широко распахивая глаза, и дёргается. Андреа мгновенно поворачивается к ним и всё, что видит, это зло горящие голубые глаза и сказанное на грани животного рыка «Держи её». И она держит. Садится сверху на сестру, фиксирует бедра коленями, а руками упирается в плечи, наваливаясь всем весом. Ева бьёт не останавливаясь. Крики Эми становятся всё громче, и к ним обернулся уже весь лагерь, с ужасом наблюдая за происходящим. Думать, как оно выглядит со стороны, ни Еве, ни Андреа времени нет. Андреа сильнее напирает на сестру, стараясь лишить её возможности двигаться, а Граймс со всей яростью и силой вонзает тесак в руку младшей Харрисон и, кажется, слышит, как ломается под натиском кость. Осталось чуть-чуть. Ещё пара ударов, и предплечье полностью отделяется от тела. Эми теряет сознание от шока, и Андреа может её больше не держать. В лагере стоит полная тишина, даже сверчков не слышно. Лишь шмыганье блондинки и тяжёлое дыхание Евы. Её хриплое «снимай рубашку и майку» заставляет людей дрожать, кажется, ещё больше. Андреа недоумённо смотрит, но подчиняется, стягивая с себя одежду и протягивая её Еве, оставаясь в одном бюстгальтере. Граймс и сама стягивает свою, а точнее Шейна, футболку и грамотно старается замотать культю, чтобы остановить кровотечение. — Отсчитывай пульс. — Может, прижечь? — Нельзя. — Предложение Андреа Ева отвергает сразу, сильнее прижимая уже пропитавшиеся кровью тряпки. — Она умрёт от болевого шока. Нужно остановить кровотечение, а для этого нужна ткань. Полотенца, одежда. Не важно. Когда кровь более-менее перестанет хлестать в разные стороны, то есть начнёт сворачиваться, перевяжем бинтами и будем ждать. Если очнётся живой — нужны будут лекарства. Или ещё что. — А если нет? — Мы сделали всё, что смогли.***
У каждого в жизни, наверное, был момент, когда мозг был готов взорваться от переизбытка информации. И это сейчас не про учёбу речь. Это когда ты узнаёшь чей-то секрет, который может напрямую касаться тебя или твоей семьи. Когда эта тайна раскрывается перед тобой абсолютно случайно, когда никто даже не догадывается, что кто-то третий будет стоять в двух шагах, например, за… деревом. Ева чуть нервно сглатывает, косится на дерево рядом с собой и лишь ближе прижимается к нему, стараясь полностью скрыться. Твою мать, твою мать, твою мать! Еве тяжело дышать, что уж говорить о принятии решения. С одной стороны, она прекрасно понимает Лори - Рик, если бы узнал о наличие ребёнка, точно бы не согласился избавить от него, даже если бы зомби уже прорвались через весьма хлипенький заборчик на ферме Хершела. Ребёнок - ответственность, всегда была, есть и будет ответственностью, это неизменно. Кэрол держалась за Софию как за спасательный круг двадцать четыре на семь, но тем не менее, материнской внимательности и заботы хватает не на всё. А готова ли её невестка к ребёнку во времена апокалипсиса? Это существенно подставит её под удар, а ведь неизвестно, когда им надо будет бежать. А вот уже с другой стороны в Еве взыграло её сестринское "Я", которое хотело тут же сорваться с места и рассказать всё-всё-всё Рику. Чтобы он узнал о существовании их с Лори ребёнка и поговорил с ней, чтобы они решили вместе - жить этому малышу или нет. И Ева правда задумалась, что, если бы в подобной ситуации оказалась она? Она кусает губы, приваливается к дереву и задумчиво сверлит взглядом землю. Начнём с простого, хотела ли она от Шейна ребёнка? Определённо да. Она была точно уверена, будь возможность родить ребёнка, она бы согласилась. Не сразу конечно, но потом точно. Хочет ли она детей сейчас? Вспоминая опыт с Софией и Карлом, уже довольно взрослыми детьми с которыми произошли несчастья, Ева с уверенностью заявила бы - нет. Сейчас не то время, в котором можно думать о беременности и детях. Для ребёнка нужно безопасное место, в которое не проберутся ни ходячие, ни люди. В котором она бы смогла спокойно выносить малыша, зная, что ему ничего не угрожает. В котором было бы не слышно его криков от режущихся зубов и плача от каждой царапины. Сказала бы она Шейну, если бы была беременна сейчас? Ева затрудняется ответить на этот вопрос. Шейн был бы счастлив, она это точно знает. У него бы блестели глаза от счастья, и Ева бы просто не смогла бы сказать ему, что хочет избавиться от плода. А если бы сделала всё тайком, всё равно бы не смогла смотреть ему в глаза, ведь он не знает. Ева пропускает мимо ушей почти весь разговор Лори и Гленна и не знает, что ей делать; остановить Ри и запретить ему, строго-настрого, привозить её невестке что-то помимо витаминов для беременных или же оставить всё как есть и видеть зажатую в руке Лори коробочку? Всё же, Ева решает поговорить с Лори об всём этом и услышать, впервые в жизни услышать, мнение женщины об сложившейся ситуации. Но когда? Сейчас, когда она чертовски напугана или потом, чтобы Лори засомневалась в своём решении и из-за неё, Евы, приняла предположительное неправильное решение из двух невероятно тяжёлых. Разговор так и не состоялся, но Ева обещает себе - они ещё поговорят. И неважно когда. И неважно при каких обстоятельствах. Даже если Лори примет решение убить плод, не сказав о нём Рику, Ева осуждать не станет. Это точно. Но беспричинный страх пробрался под кожу, заставляя будто стоять голой на морозе. Её всю трясло, как осиновый лист на ветру. Что, если когда-то такое же будет с ней? Да, они с Шейном предохраняются и Ева, не смотря на внешнюю беспечность, внимательно следила за своим календарём, боясь пропустить даже день. Что будет, если придётся принимать решение буквально на бегу? Нужно ли иметь подстраховку? Попросить Гленна захватить спасительную порцию и для неё или напроситься с ним в город и сделать всё самой? До города километра два пешком, бензин в машинах стоит экономить — много уходит на поездки на шоссе, значит, Гленн попросит Хершеля одолжить ему лошадь. Одного с лошадью старик его не отпустит, особенно, после «подвига» Диксона, из-за которого потерялась нервная Нелли, и отправит с ним Мэгги. Троих на вылазку отправлять смысла нет, да и в Гленне, не смотря на довольно тёплые отношения между ними, она была не очень уверена. А вот если объяснить всю ситуацию мисс Грин... Ева находит глазами Мэгги и спешит к ней, чтобы попросить её об одном одолжении. Благо, девушка Мэгг понятливая, и согласилась помочь нервной ей. Ну вот что она, если не чудо? Шейна, сказать честно, немного напрягала растерянность и тяжёлая задумчивость в глазах Евы, когда в её поле зрения попадала Лори, которая этих взглядов не замечала. Насторожился даже Дэрил, внимательно поглядывая на Граймс. Уж больно взволнована и напугана она была, да и из рук у неё всё постоянно падало. Но Ева лишь отмахивалась, говоря что просто не выспалась и всё больше погружалась в себя. Как принять решение, если из двух ты всё равно выберешь то, которое обязательно что-то да разрушит? И не важно что - чью-то жизнь или весь мир.