Без стыда оборачивать в свою пользу неблаговидную ситуацию — это и есть жизнеспособность. © Томас Манн
***
Ева сидит и… сидит. Эми лежит в трейлере Дейла, с открытыми окнами и дверьми, укрытая лишь самым тонким пледом и с перевязанной чистыми, свежими бинтами конечностью. Вторая рука безвольно висит в воздухе, прикованная наручниками в ручке окна. Спасибо Рику, одолжившему это чудо на несколько часов, пока не станет ясно — верна её теория или нет. Жара нет, лихорадки тоже. Дыхание, пусть и прерывистое с хрипами, но оно всё же есть. Этого уже не мало. Если Еве удалось спасти Эми от ужасной участи стать заражённой, а после и мёртвой тварью, значит, можно удалять не только конечности, но и просто заражённые участки. Вырезать уже поражённую слюной ходячих плоть, и ведь есть реальный шанс на выживание! Только вот заниматься бы этим человеку с минимальным медицинским образованием, хотя-бы уже. Первоклассного врача-хирурга им уже не надо, хватило бы и одного медбрата или медсестры, который хоть примерно понимает, что и как нужно делать. Кровь остановилась, небольшой жар был успешно сбит, но вот что делать с такой большой потерей крови? Если в лагере и есть люди с такой же группой крови, как у Эми, то как делать переливание? Необходимого оборудования у них нет, да и кто возьмётся за такое? Разве что сама Ева, как человек, заваривший эту кашу, и Андреа, которая готова ради сестры на всё. Ева скрыта от людских глаз в трейлере, сидя рядом с пострадавшей и наблюдающая за состоянием её здоровья, но она всё равно буквально кожей чувствовала все те взгляды, полные страха и даже презрения. Какой нормальный человек станет рубить руку другому, в призрачной попытке спасти его, да ещё и с таким спокойным лицом, будто не человека, а овощи режет? Хоть Дэрил, зашедший передать сильные обезболивающие, непонятно откуда у него взявшиеся, сказал, что её спокойствие лишь помогло ей в этом нелёгком деле, легче Еве не стало. Испуганные глаза Карла, её маленького Карла, появляются каждый раз, когда она рассредоточивает своё внимание. Ошарашенный взгляд Рика, и, чёрт возьми, удивлённый и настороженный взгляд Шейна. Да, это было жестоко. Тем не менее, так у Эми появился хоть какой-то вариант, помимо пули в лоб для предотвращения мук. Андреа как можно более бесшумно входит в трейлер и присаживается в ногах у сестры. Эми бледная и в темноте будто светится. Роспись голубых вен становится всё более явной, и ни Ева, ни Андреа не знают, хорошо это или плохо. Но скорее всего плохо, хоть и делать капельницы с найденными витаминами легче, не промахнешься. Они обе уставшие, как и остальные в лагере. Взгляд Граймс прикован к окну, а в голове стучит лишь одно слово — монстр. Именно им она и являлась в глазах каждого члена группы. Но сложнее всего было осознавать себя монстром в глазах самых любимых. Но она же ведь справится, верно? На улице всё ещё горит костёр, вокруг собрались оставшиеся в лагере мужчины и пара женщин. Рик, которому передали пальму главенства без его на то согласия, откровенно говоря, не знал, что делать дальше. Лагерь на окраине города перестал быть безопасным, и нападение на его людей может произойти завтра ночью или вот уже сейчас. И еще, его беспокоила сестра. От беспорядочно-депрессивных мыслей отвлекает громкий вскрик Андреа. Эми, ещё пару секунд назад хрипло дышавшая, замерла. Грудь перестала вздыматься, а крылья носа перестали расширяться. Ева тут же подскочила на ноги и моментально оказалась около блондинки. И без того холодная, кожа у Эми стала практически ледяной. Пальцы, как бы ни старались нащупать пульс, всё никак не находили его. Прибежавшие на крик Рик, Шейн и Дэрил замерли в проходе, настороженно касаясь своего оружия. Ева склоняется над Эми и всё равно не слышит дыхания. Может быть, это просто сердечный приступ от пережитого шока и боли? Ева кидает взгляд на застывших мужчин и подзывает к себе Дэрила, который, настороженно поглядывая на Эми, быстрым шагом сокращает расстояние между ними. — Ты когда-нибудь видел процесс сердечно-лёгочной реанимации? Проще говоря, проведение непрямого массажа сердца, для запуска последнего? — Диксон неуверенно кивает и неверующе смотрит на девушку. Неужели она ещё на что-то надеется? — Я попытаюсь наполнить её лёгкие воздухом, а тебе придётся запустить её сердце. Я не знаю, сколько нужно раз давить на грудную клетку в течение минуты, но поставим отметку в пятьдесят. Через каждые четыре-пять нажатий отходишь и даёшь мне заполнить лёгкие воздухом. — Ты же вроде не на врача училась. — сомнительно косясь на блондинку, утверждает Дэрил и всё же подходит, складывая ладони на грудь Эми, аккурат над сердцем. — Да, у меня диплом о педагогическом образовании, но сейчас такие дети слабые пошли, у каждого пятого то аллергия, то проблемы с головой или сердцем. Вот и перестраховываются, если бригада скорой помощи не подоспеет. Готов? — спрашивает Ева и внимательно смотрит на Андреа, как бы прося её отойти. Девушка кивает и отходит назад. Дэрил согласно мычит и делает первое нажатие. Второе, третье, четвёртое. Отходит в сторону, давая Еве место. Она зажимает Эми нос, а второй рукой открывает ей рот и, прижавшись к ней губами, медленно выдыхает в неё воздух. Отрывается от неё и делает шаг в бок, открывает путь Дэрилу. Ещё несколько надавливаний, и Ева опять вдувает в Эми воздух. На третий раз, когда Граймс собирается отстраниться и проверить пульс, её хватают рукой за шею и прижимают сильнее к Эми. Ева визжит, старается оторваться от девушки, и лишь крепкие руки Диксона оттаскивают от очнувшейся Эми перепуганную и дрожащую Еву. В уголках глаз невольно скапливаются слёзы, и, абсолютно не осознавая своих действий, она прижимается к охотнику, так крепко-крепко, что он еле слышно вздыхает. Кажется, она прицепилась к нему слишком сильно. Ева отрывается от него, поворачивается к потерявшей сознание Эми и вытаскивает из кармана Диксона маленький фонарик. Двумя пальцами, жутко дрожащими, открывает веки Эми и светит ей в глаз, стараясь поймать зрачок. Глаза девушки всё того же серо-голубого цвета, и в них нет ни намёка на мутные разводы, как в глазах ходячих. Ева слишком громко для повисшей в трейлере тишине шмыгает носом и выпрямляется, протягивая фонарик хозяину. Утвердительно кивает напряжённой Андреа и поспешно выходит из трейлера. На улице её встречают десяток глаз разного цвета и разреза, но, не останавливаясь ни на секунду, Ева спешит к своей палатке. Да чтобы она ещё раз в подобное ввязалась, да по доброй воле? Чёрта с два!***
— Идея с ЦКЗ стоящая. — после затяжного молчания выдаёт Ева и получает саркастический взгляд от Шейна. — Шейн, как бы то ни было, а центр по контролю заболеваний сейчас гораздо предпочтительней Форта Беннинга, в котором мы точно так же не знаем, что произошло. Там все могут быть мертвы, и во главе всего стоять может ходячий, сожравший больше всех свежатинки, или военные могли озвереть. Этот Гильермо и его группа сначала выглядела не очень-то и светленькой. Что, если в Форте точно такие же люди, только под масками мудаков могут и не скрываться добрые и светлые. — Ну да, лучше добровольно отдаться в руки учёных, которые сто процентов сами всю эту кашу и заварили. — бурчит Уолш и недовольно смотрит на благодарного сестре Рика. — Я не утверждаю, что в ЦКЗ нас примут с распростёртыми объятиями, но оно, на данный момент, нам предпочтительней. Эми нужен доктор, который мог бы определить степень её… повреждения. — Последнее слово Ева выдаёт несколько неловко и сконфуженно. Ей всё ещё чудятся осуждающие взгляды людей, несмотря на относительно хорошо чувствующую себя Эми. Шейн, стараясь как можно более незаметно, чтобы не заставить Еву чувствовать себя ещё более неловко, прикасается к её бедру, спрятанному в плотную ткань джинсов, и проводит большим пальцем по шву. Ева прочищает горло и уже более уверенно смотрит на столпившихся вокруг карты людей. Как бы то ни было, но она спасла Эми. Она, а не шарахающаяся от неё Миранда. Она, а не укоряюще смотрящая на неё Джеки. Она приняла это непростое решение, и она же исполнила приговор. И осуждать себя не позволит. Эти дамочки, которые все такие в белом, позволили бы Эми умереть, даже единой извилиной не пошевелив ради неё. — Джиму тоже было бы неплохо показаться там, может быть, у него появится шанс? — Повтори трюк, как с девчонкой, и будет радость. — бурчит Дэрил, крутя в руках кирку. — Очень сомневаюсь, что он выживет без пищеварительной системы. — ехидно отзывается Ева и смотрит на Диксона, ну, как на идиота. Мужчина усмехается и продолжает разглядывать в руках оружие. — Похороним погибших и решим, что делать. — После чего Ева абсолютно спокойно направляется в трейлер к своей подопечной. Страх перед Эми пропал, даже если назовёт монстром — не страшно. Прежде чем сделать хорошо, каждый врач делает больно. Ева конечно не врач, но хорошо Эми сделала посредством причинения боли. Рана подсохла, и крови вытекает минимум, что очень хорошо. Кровь свернулась и скоро совсем остановится. В ЦКЗ Эми проверят на наличие заражений и скажут, как ухаживать за культей дальше. Если там, конечно, кто-то да остался. Ева аккуратно, максимально бережно обрабатывает обрубок и вкалывает один из оставшихся антибиотиков. Увы, наличие анестетических средств было минимальным, и использовались они только в самых редких случаях. Перевязывает свежими бинтами и поворачивается к Джиму, так и не услышав от блондинки и слова. Оно и к лучшему сейчас, наверное. Разговаривать не было желания, да и сил. Пара часов сна не дали ей ничего, лишь сильнее заставили устать. След от зубов, как неоновая вывеска, пылает на рёбрах мужчины. Ева поджимает губы, хмуро смотрит на след и проводит всё то же самое, что и с Эми. Обрабатывает и дезинфицирует рану, вкалывает антибиотик и сменяет бинты. На похоронах Ева, если можно так выразиться, играет роль дерева, старательно изображающего из себя человека. Еле как держась на ногах, поддерживаемая Шейном за талию, она еле сдерживает зевание. Красные глаза с усталостью наблюдает за всем происходящим. Когда приходит время закапывать трупы, Уолш оставляет её на попечение Андреа, которая помогает Еве не упасть и не заснуть прямо здесь и сейчас. Обе хотели спать после напряжённой ночи и не менее трудного дня. Но через несколько часов можно будет немного отоспаться в дороге, когда Рик окончательно решит — держать путь в ЦКЗ или мотать свыше ста миль в Форт Беннинг. Все сумки собраны и были побросаны в машины, а Ева всё никак не могла сосредоточиться хоть на чём-нибудь. Слишком много сил вытянула прошедшая ночь и напряжённое утро. Шейн и Рик, после долгих разговоров и откровенных ссор, сошлись на том, что если они поедут в Центр контроля, то ничего, в общем-то, и не потеряют. Шестьдесят миль до северо-запада Атланты объездными путями, немного меньше, чем до Беннинга. Не получится там — уедут в другое место. Впрочем, этим и занимаются многие другие группы, такие же, как они — колесят по всей Америке в поисках безопасного места. Стоит только голове Евы оказаться откинутой на мягкое сидение, а глазам прикрыться, сознание в миг улетает. Шейн посмотрел в сторону притихшей Евы и одной рукой, стараясь не отвлекаться от дороги, накинул на неё свою куртку, чтобы не замёрзла. Убирает лезущие пряди за уши и проводит большим пальцем по скуле. Спи, солнышко, спи.***
Еве сразу эта затея, ну, не понравилась. Идти ввосьмером зачищать блок, в котором неизвестно сколько голов ходячих, обезумевших от долгого голода, и сразу на следующий день после зачистки одного пути. Ева, уставшая и не успевшая отоспаться за девять месяцев скитаний по автострадам и хижинам, искренне пыталась собрать себя в кучу, чтобы не подставлять группу. Ева, конечно, могла бы остаться в блоке и заняться защитой оставшихся там, но природное граймсовское упрямство не позволило ей сказать «нет» и заставило идти вместе со всеми в самое пекло. «Ад пуст — все бесы здесь», кажется, так вы говорили, Уильям? Чёрт, да вы были как никогда правы. Ева иронично усмехается, когда толпа, еле помещающаяся в довольно широких коридорах, разделила их на три группы — Гленна и Мэгги; Шейна, Еву и Ти-Дога; Рика, Дэрила и Хёршеля. Чёртов поэт, которого Ева терпеть не могла все свои школьные годы, был сейчас пророком. Так точно описать творящийся на улице пиздец за несколько столетий до основных событий — надо уметь. Когда хрипы ходоков, кажется, прекращаться не собираются, Ева прижимается спиной к стене и кладёт свободную руку на низ живота. Надо же было этим чёртовым месячным пойти именно сегодня, в день, когда лежать не время. Ева старается сдержать себя и не издать и звука, вызванного резкой колющей болью от неожиданного сокращения матки. Вот так Лори повезло, девять месяцев никакой крови из промежности и никакой болящей до ужаса груди. Хотя, последствия «лекарства» миссис Граймс, на взгляд Евы, как-то слишком дорогие за избавление, причём кратковременное, от боли. Ева еле слышно фыркает и отталкивается от стены, готовая снова кромсать бумажноголовых, когда спазмы кончились. И всё бы вроде ничего, вот только довольно громкий крик, эхом разнёсшийся по коридорам крыла, заставил Еву обречённо прикрыть глаза и с вселенской несправедливостью посмотреть на Шейна, который, впрочем, смотрел на неё точно так же. Ти, прекрасно их понимающий, тяжело вздохнул и поспешил к источнику непрерывающихся стонов. Явно мужских. И вот правда, Ева ожидала всех — Дэрила, Рика, Гленна. Даже внезапно воскресшего Дейла, но того, что укус будет украшать ногу Хёршеля, она никак не представляла. Слишком уж нереальным это казалось. Хёршел — их единственный медик, умрёт он, умрёт и Лори, срок которой вот-вот должен подойти, учитывая то, что она уже перенашивает малыша. Ходячий ублюдок оставил свой автограф аккурат немного выше лодыжки, если решиться ампутировать, можно будет отрезать голень немного пониже колена. Но Эми была молодой и полной сил девушкой, когда Ева отрубала ей предплечье. Хёршел же был уже человеком в возрасте, когда нужно особенно следить за каждой царапиной на теле. Что делать, рисковать или милосердно пустить пулю в лоб? Рик, очевидно, всё решил, раз тащит Грина подальше от опасного коридора, чтобы в относительной безопасности ампутировать поражённую конечность. Ева встаёт рядом с Дэрилом, перезаряжает такой привычный и любимый дробовик и вскидывает его, готовая в любую минуту спустить курок, чтобы не допустить появления хвоста. Ти и Шейн идут впереди, расчищая путь остальным. Помещение, очень похожее на столовую, сильно загажено, что в целом не удивительно, тут вся тюрьма такая, хотя Ева искренне верила, что ходячие не таскали живых людей в столовую, чтобы поужинать цивильно. Очень в этом сомневалась. Дверь заперли Ти и Дэрил, пока Шейн и Рик крутились вокруг раненой ноги Хёршела. Ева ясно дала понять, что в это дерьмо во второй раз не полезет и просто благословила мужчин, оставаясь в сторонке, поглядывая на сотрясающуюся от ударов мертвяков дверь. Дробовик приятно лежит в руках, а мачете греет бедро. Рик разрезает штанину и накладывает жгут из ремня, который отдала Мэгги, крепко прижимающаяся к отцу. Шейн держит правую ногу Грина, стараясь полностью лишить его возможности двигать ею, чтобы Рик случайно не промахнулся и не сделал только хуже. Дэрил наваливается на Хёршела, прижимая его туловище к полу, пока Гленн удерживает его руки. Ти-Дог пристраивается напротив Евы, сжимая в руке кочергу. Ева едва успевает отвернуть лицо и сжать зубы в попытке подавить приступ тошноты, когда Рик делает первый удар. Из горла Хёршеля вырывается громкий крик, и на Еву накатывают дикие флешбеки. А ведь почти год назад она точно так же рубила бедной Эми руку, а Андреа держала сестру. Тошнота активно пробирается наверх с каждым ударом стали о плоть, привкус желудочного сока оседает в глотке. Благо, Хёршел замолкает, теряя сознание от боли, и Рику остаётся лишь пара ударов, после чего Шейн отпускает отсечённую конечность. Замутнённым взглядом Ева скользит по столовой и натыкается на расплывчатые фигуры, виднеющиеся из-за решётки в кладовой, кажется. Стараясь не показать своей слабости, Ева вскидывает оружие и спускает его с предохранителя. В глазах ещё нет чёткой картинки, но выстрелить она сможет. Рядом встаёт Диксон, целящийся в невольных свидетелей своим арбалетом. И что со всем этим дерьмом делать?