Гарри изучал список источников до тех пор, пока не убедился, что знает его идеально. В купе он был один, а путь предстоял довольно-таки долгий — нужно было чем-то занять себя. Желания читать учебники не было, и поэтому вскоре он погрузился в размышления о прошедшем учебном годе, который коренным образом изменил его жизнь.
Начинался он довольно обычно и, честно сказать, неплохо. Верные друзья — Рон и Гермиона — были рядом, вечные стычки с Малфоем не давали расслабиться, а в школе вновь происходило что-то странное: появились дементоры, которые охраняли студентов от беглого преступника — Сириуса Блэка.
Размеренная школьная жизнь длилась до середины февраля — именно тогда Гарри совершил свою самую большую ошибку. Пожалуй, самую большую в жизни — четырнадцатого февраля он отправил открытку с объяснением в чувствах Джинни Уизли, которая довольно сильно ему тогда нравилась. После этого у Гарри завязались с ней отношения, если это можно так назвать в тринадцатилетнем возрасте. Конечно, дальше поцелуев дело не заходило, но и этого хватило, чтобы Рон увидел в Гарри нового Волдеморта, который вовлекает его сестрёнку в сомнительные темные ритуалы. И никто не смог его переубедить.
И если Гарри с Джинни пытались не афишировать отношения, то эмоциональное выяснение в Большом зале того, «чем это вы там занимаетесь», устроенное Роном, эти попытки похоронило, создав почву для многочисленных статей в прессе об отношениях Гарри и Джинни. Тогда Гарри считал это проблемой, но это был лишь дождик перед бурей. Спустя неделю после выхода статьи в коридоре его выловила Ромильда Вейн — милая и привлекательная второкурсница, которая подарила ему коробку шоколадных лягушек в честь чего-то там. Как позже выяснилось, шоколадные лягушки были со значительной концентрацией приворотного зелья, что в итоге привело к не самым правильным действиями со стороны Гарри. И со стороны Ромильды тоже — она сфотографировала все эти неправильные действия и начала шантажировать Гарри: предложила ему бросить Джинни и начать встречаться с ней, либо компрометирующие фотографии отправятся в прессу.
Рассудив здраво, Гарри предположил, что двенадцатилетняя девочка драматизирует и не пойдет на эти действия. Да и он всегда сможет доказать, что был под действием приворотного зелья.
Гарри ошибся. Ревнивая фанатка была настроена серьезно — в прессу вышли компрометирующие фотографии вместе со статьей Скиттер, которая, как и полагается статье любого уважающего себя таблоида, приукрасила произошедшее между Гарри и Ромильдой до такой степени, что Гарри сам был готов собирать крестовый поход против себя, параллельно охая и вздыхая о судьбе «несчастных девочек, которых бессовестно использовал и бросил герой».
После этой статьи жизнь героя пошла под откос. Он попытался объясниться перед Джинни сразу же после выхода статьи. Это было еще одной ошибкой — никогда не стоит выяснять отношения в Большом зале. Несвязный поток объяснений был прерван звонкой пощечиной от Джинни, которая после этого разревелась и с воем обиженного ребенка унеслась прочь, и неожиданным ступефаем от Рона. Самым обидным стало то, что преподаватели тогда никак не отреагировали — лишь не очень настойчиво призвали к порядку и не наказали нарушителей, видимо, находясь под впечатлением от вышедшего из-под пера Скиттер произведения. Определенно, этот момент стал не менее значимым, чем сама разгромная статья — на Гарри напали на глазах у всей школы, перед носом у администрации этой самой школы, а санкций за это не последовало. Значит, герой беззащитен. Значит, можно его проучить. К счастью, решили так немногие — в основном Гарри пытались унизить словесно, а все физические контакты сводились к тому, что его пытались задеть плечом, когда проходили рядом.
В первые дни приходилось очень худо — Гарри ненавидели абсолютно на всех факультетах. Даже в собственной гостиной он не мог чувствовать себя в безопасности, опасаясь очередной шутки близнецов Уизли — иногда очень болезненной и унизительной шутки. Ему даже пришлось переселиться в комнату к Невиллу — жить с Роном стало небезопасно.
Хаффлпаффцы и райвенкловцы в большинстве своем ограничивались недобрыми и осуждающими взглядами; некоторые имели смелость высказать в лицо свое неодобрение. Как будто оно волновало Гарри. Слизеринцы тоже доставляли проблемы — они не ограничивались словами и частенько пускали в ход магию, доставляя Гарри немало неудобств, если можно это так назвать. Однако львиную массу проблем доставляли гриффиндорцы. Это удивительно, но сейчас, имея холодный разум и анализируя прошедший год в спокойной и безопасной атмосфере, Гарри видел, насколько хороши Уизли в подстрекательстве и разжигании розней на почве ненависти к нему. Они умело подливали масла в огонь, а Джинни и «использованная», как он называл Ромильду, даже стали подругами и любили рассказывать в кругу друзей истории о Гарри. Стоит ли говорить, что истории эти не способствовали его популярности?
Положение лишь усугублялось, и в какой-то момент наступила апатия. Видимо, Гарри настолько часто подвергался негативным воздействиям, находясь в перманентном стрессовом состоянии, что апатия явилась защитной реакцией от враждебной окружающей среды. На этом фоне другие факультеты со временем поостыли и практически забыли про него. Так, Малфой однажды заявил, что Гарри стал настолько жалким, что задевать его ему теперь неинтересно, и это совершенно не доставляет никакого удовольствия. И он был прав — Гарри был практически сломлен.
Параллельно с этим гриффиндорцы лишь начинали ненавидеть Гарри всё сильнее. Он стал обузой для факультета, теряя огромное количество баллов, и им это не нравилось. А как не терять баллы, если не всегда получается попасть на урок лишь потому, что какой-то шутник приклеил тебя к стене или применил заклинание исчезновения к одежде?
Давление на Гарри лишь усиливалось, и в один день он был доведён издевками Рона до состояния разъяренного Волдеморта и, используя всю злость и обиду, отправил в него ударное заклинание. Уизли увернулся, и заклинание попало в Гермиону, которая, как и всегда, вразумляла Рона, пытаясь заставить того отстать от Гарри. Это был последний раз, когда она заступилась за него. В тот момент Гарри был в шоке от своих действий, а в следующий момент уже лежал на полу, избиваемый толпой разъяренных гриффиндорцев. Он чудом выжил, но надолго загремел в больничное крыло. Вообще ему тогда очень повезло — мимо проходил Снейп и вовремя разогнал разъяренную толпу. Иначе убили бы.
На некоторое время он вынырнул из своих мыслей и посмотрел в окно. Поезд мчался через лес. Моросил несильный дождь, нагоняя сонливость. Гарри отвернулся и размял шею, а затем, прислушавшись к себе, понял, что всё ещё не хочет читать учебники или что бы то ни было делать, и вновь вернулся в свои мысли.
После избиения Гарри попал в больничное крыло. Тело тогда неимоверно болело, из-за чего он не мог заснуть и ещё сильнее страдал. Было действительно плохо. Вероятно, это была низшая точка его падения. Было ужасно, а дальше, судя по запискам, которые присылали студенты, должно было стать еще хуже. Нападение на Гермиону ему не простят. И никому не было интересно, что Гарри не хотел нападать на Гермиону. Никого не интересовало и то, почему он, встречаясь с Джинни, оказался в одной подсобке с Ромильдой. Всех устроила версия со стороны. Толпа любит сплетни.
На вторую ночь пребывания в больничном крыле случилось неожиданное событие — на входе послышалась какая-то возня. Кто-то пробрался к Гарри в палату. Тогда, помнится, он подумал, что это некто из студентов решил втихую добить его. Но вскоре перед Гарри появился вовсе не студент, а пугающий незнакомец: небритый, худой, в поношенной мантии и с безумным взглядом. Он представился как Сириус Блэк, и у Гарри до сих пор бегут мурашки по телу от воспоминаний той ночи.
Вопреки своему пугающему виду и не самой положительной репутации, Блэк показался Гарри адекватным, хотя и рассказывал странные вещи. Он говорил о том, что не предавал его родителей и что истинный виновник их смерти — некий Питер Питтегрю, который в анимагической форме скрывался под видом домашней крысы у бывшего друга Гарри — Рона Уизли. Довольно большой объем информации для Гарри, уставшего и невыспавшегося, в тот день — он просто не мог ее всю воспринять. Но подсознательно он чувствовал, что Сириус не настроен враждебно. Он чувствовал это как по его тёплому взгляду, так и по тем страданиям, проявлявшимся на его лице, когда он объяснял детали смерти родителей Гарри, которые последний просто не понимал. Никчемное состояние не позволило Гарри ясно осознавать всё происходящее. Сириус говорил много, и Гарри хотел бы это всё помнить. Отчётливо он помнил лишь некоторые обрывки фраз, например, про домовика Кричера и какой-то дом. Кажется, Сириус обещал Гарри его подарить. Или уже подарил — Гарри не помнил. Но отчетливо он помнил, что категорически не хотел, чтобы Сириус уходил. За каких-то пару минут тот подарил ему тепло, которого не хватало в последние месяцы, показал, что Гарри кому-то нужен. Он не хотел, чтобы Сириус уходил, но тот ушел, сказав, что авроры близко. И Гарри заснул, так ничего и не ответив.
На следующее утро он чувствовал себя гораздо лучше. Нет, он не выздоровел в один момент — Гарри чувствовал себя лучше в плане мышления. Каждый день до этого он просыпался с негативными эмоциями, ожидая от очередного дня неприятности, думая о том, когда же день, который ещё не успел начаться, закончится. Что-то определенно изменилось. Гарри всё так же ожидал лишь худшего, но где-то в глубине души разгорался огонек надежды. Может, всё будет не так плохо?
Вместе с этими мыслями пришли и авроры. Они некоторое время расспрашивали Гарри о том, что говорил ему Сириус, а затем заявили, что Гарри может больше не беспокоиться за свою жизнь — Блэк мертв. Гарри словно окатили ведром холодной воды. Сириус мертв. Он никогда не полагал себя сентиментальным, но в тот момент Гарри едва не поддался эмоциям, которые могли бы вызвать у авроров подозрения. Он вновь был на грани очередного эмоционального срыва.
Как сообщили авроры, Сириус успел пробраться в гостиную Гриффиндора, вломился в несколько комнат, пока не достиг той, которую искал — комнату Рона Уизли, а некогда и Гарри. Блэк убил крысу Рона бомбардой — повезло, что она спала не вместе с Роном, а на столе поблизости. Тем не менее, Уизли был ранен осколками уничтоженной мебели и ударной волной заклинания, как, впрочем, и сам Блэк, которого на выходе из гостиной встретили тремя авадами. На этом история Сириуса Блэка подошла к концу.
Но это было не последнее участие Сириуса в жизни Гарри. Тем же утром Поттер распечатал лежавший на тумбочке конверт, подписанный именем Невилла. Внутри обнаружилось письмо от Сириуса. Видимо, тот написал его, когда понял, что из-за плачевного состояния Гарри плохо его понимал. А подписал он его именем Невилла, чтобы не вызвать подозрений у тех, кто это послание мог случайно увидеть.
Письмо было коротким — когда за тобой гонится отряд авроров, писать поэмы как-то недосуг:
Привет, малыш!
Вижу, жизнь тебя помотала не хуже моего. Знаешь, я бы многое хотел написать, но времени нет, поэтому скажу главное — не сдавайся! Не принимай то положение, в котором оказался, ведь это лишь усугубит его! И в самые темные времена помни, что я, Лили и Джеймс всегда с тобой.
Будь сильным, малыш!
Сириус
Гарри не сразу проникся этими словами, однако на помощь пришел Невилл, которому он показал это письмо и рассказал о ночной встрече с Блэком. Именно Невилл помог Гарри выйти из своего депрессивно-обреченного состояния. Друг сильно переживал за него после нападения и постоянно твердил, что Гарри должен что-то изменить в своей жизни, чтобы впредь пресекать подобные события. И он предлагал конкретные варианты изменений — учеба и магические тренировки.
Первые несколько дней после выхода из больничного крыла Невилл постоянно держался рядом, тем самым предотвращая возможные нападения. Нападать при свидетеле, который наверняка сдаст нападавших преподавателям, студенты не желали. Однако оскорбления и угрозы лились нескончаемым потоком.
Спустя несколько дней Гарри сдался под натиском друга, и они отправились на свою первую в жизни тренировку в заброшенный класс, захватив с собой учебники по Защите от Темных Искусств. И сейчас Гарри действительно чувствовал безмерную благодарность другу за то, что тот вытащил его из пучины пассивного принятия той убогой жизни. Пусть Невилл и признался позднее, что вытащил его на тренировку не только из-за того, что волновался за состояние Гарри, но и из-за того, что бабушка была недовольна его успеваемостью в школе и потребовала ее повысить. А Невилл просто не мог начать что-то новое самостоятельно. Тем не менее, Гарри был очень благодарен ему.
Откровенно говоря, Гарри был гораздо лучше Невилла в ЗОТИ, соответственно, многое пришлось объяснять другу. Возможно, это и повлияло на Гарри — сложно оставаться закрытым и угрюмым, когда ты обучаешь своего друга, а затем наблюдаешь за его первыми успехами.
Одной тренировкой дело не ограничилось — Гарри вместе с Невиллом ходил в оборудованный под тренировочный зал заброшенный класс утром, перед занятиями, и после ужина. И Гарри с уверенностью мог сказать, что это лучшее, что с ним произошло за год. После встречи с Сириусом, конечно же. Тренировки добавляли уверенности в себе. По школьным предметам успеваемость также повысилась, да и стараний в учебе прибавилось.
Постепенно распорядок дня усложнялся — любые перерывы Гарри заполнял чтением, а утром и вечером они с Невиллом тренировались в их излюбленном заброшенном классе на шестом этаже. Помимо учебной литературы, он прочитал автобиографии двух выдающихся магов, и они также вдохновили его работать дальше. Да и те трудности, с которыми столкнулся он, и рядом не стояли с тем, что пережили эти великие люди.
Полностью погруженный в такой ежедневный распорядок, Гарри
практически перестал обращать внимание на негатив. И — о боги — его состояние и самооценка стабилизировались. Можно сказать, он вошёл во вкус — ему нравилось осваивать новые заклинания, хорошо учиться и чувствовать то незначительное превосходство над остальными, которое дают оценки. Многих недоброжелателей это ещё больше злило, и пару раз они, выловив Гарри в коридоре, пытались «поставить зарвавшегося Поттера на место», но он выходил из этих стычек победителем и лезть к нему теперь не решались — игрушка для битья дала отпор.
Более того, Гарри заметил, что вовсе не вся школа сторонилась его. Оказывается, половине студентов он был просто безразличен, чего Гарри не замечал за своим депрессивным состоянием прежде, полагая, что все они молча ненавидят его. Наверное, в полном составе ненавидел его лишь Гриффиндор. Хотя и здесь есть исключение — Невилл.
Тренировки с другом продолжались, и оба становились лучше и увереннее в себе. Гарри, как и Невилл, значительно преуспели в учебе, а последний даже нашел себе девушку — Ханну Аббот. Вскоре к Гарри вновь начал цепляться Малфой — хороший знак — слизеринец вновь начал воспринимать его как соперника.
В безумном темпе из уроков, тренировок, перепалок с гриффиндорцами и (изредка) с представителями других факультетов и подошёл к концу третий учебный год в Хогвартсе. И вот Гарри едет на лето к Дурслям, вспоминая письмо Сириуса. Теперь он хорошо понимал, что тот имел в виду. И Гарри бы хотел лично пообещать Сириусу, что он не сдастся.
***
30 июня, Нью-Йорк
На улице лил сильный дождь. В небе, затянутом тучами, мелькали молнии, которые через несколько минут дополнялись раскатами грома. Под натиском сильного ветра дрожали деревья.
Двое мужчин в плащах с эмблемой Нью-Йоркского Департамента магии с негромким хлопком появились на безлюдной улице. Их плащи словно отталкивали дождь, из-за чего мужчины, не промокнув ничуть, уверенно двинулись в сторону ветхого магазинчика с сильно раскачиваемой ветром вывеской «Артефакты Дерека».
Они толкнули стеклянную, давно не мытую дверь, которая со скрипом отворилась, и вошли в помещение. Лавка, обычно и так не пестрящая разнообразием товаров, нынче и вовсе была пуста. В углу стояло несколько коробок с магическими безделушками, а на прилавке громоздился мешок из драконьей кожи — для наиболее опасных артефактов.
Вскоре появился и хозяин лавки — Дерек. Это был сгорбленный одноглазый старичок с хитрой улыбкой. Долгие десятилетия авроры пытались подловить его на продаже запрещенных артефактов, на их контрабанде и на создании, но ничего не выходило — старик был очень хитёр и изворотлив.
— Пришли попрощаться, господа? — проскрипел он и хитро усмехнулся. — Что ж, мне тоже будет вас не хватать. Когда буду лежать на пляже в Майами с очередной молоденькой девочкой, я напишу вам весточку, — очередной злорадный смешок. Эти двое авроров пытались подловить его два десятилетия, и вот он их переиграл — получил столько денег, что можно закрыть эту дыру и наслаждаться остатками лет, которые он проведет в роскоши и развлечениях.
— Мы получили информацию, что вчера ты продал кому-то три тысячи волшебных палочек, — произнес один из авроров.
— Три тысячи двести девяноста три, то есть абсолютно все, — самодовольно подтвердил Дерек. Он небрежно взял мешок из драконьей кожи и забросил его в камин, попутно выкрикнув адрес в Майами — громко и отчётливо, чтобы услышали авроры. Ему нравилось видеть их лица всякий раз, когда он их побеждал. Возможно, это последний такой раз.
— Кто был покупателем? — спросил аврор, стараясь не выдавать зависть после услышанного адреса — старик отправляется на самый элитный курорт США. Такой не по карману обычным министерским чиновникам.
— Не знаю, — прокряхтел старик, волоча по земле коробку в сторону камина. — Он не представился. Просто сказал, что хочет купить все волшебные палочки сразу.
— И ты не поинтересовался, кто он такой? — с сомнением спросил аврор, зная любопытство старика.
Дерек отправил последнюю коробку в камин и выпрямился.
— А даже если и спросил, то что теперь? — хихикнул он, злорадно поглядывая на сотрудников Нью-Йоркского Департамента магии. — Без ордера вы ничего не узнаете, а его вам никто не выдаст.
Он взял горсть летучего пороха в руку и ещё раз взглянул на авроров.
— Этот незнакомец заплатил втрое больше за каждую палочку, посоветовав мне заткнуться и выполнять свою работу. Что я и сделал!
Закинув горсть пороха в камин, он произнёс:
— Сожгите эту рухлядь, когда будете уходить! — Дерек шагнул в камин и исчез, оставив двух незадачливых авроров позади.
