Огонь и Лёд

      Снежинки покалывали лицо тонкими иглами. Он давно привык к ним, эта зима продолжалась слишком долго, но здесь на севере, снег казался каким-то особенно колючим и холодным. Зима пришла почти десять лет назад. Нежданно, летним снегом, который не спешил таять, сумерками, которые постепенно перешли в непроницаемую не рассеивающуюся мглу. Десять лет. Он был ещё мальчишкой, когда весь мир в одночасье рухнул. Что случилось? Никто не знал, а если кто-то и знал, то не поделился своим знанием с другими людьми. Десять лет. За эти годы север, и раньше не слишком заселённый, вымер. Люди спрятались на юге, где ещё можно было видеть солнце, где, пусть и ненадолго, приходило лето. Но зима постепенно наползала и на эти земли, а вместе с зимой и тьмой шли они, люди называли их Иными, белыми тенями. Были они порождениями зимы, или её создателями никто не знал. Достаточно было того, что они несли смерть.       За спиной тихий скрип. Ещё далеко, но они взяли след. Здесь звук разносится дальше, чем на юге, он заметил это, когда они ещё только вышли на поиски таинственных детей леса, и казалось, что они станут героями. Какая же глупость. Теперь все были мертвы. Даже пса они сожгли как раз перед тем, как разделиться. Кажется, с тех пор прошло около двух дней, трудно было сказать точнее в этой постоянной тьме. Другого шанса не было. Они смогли найти верный путь, знали как добраться до Детей Леса, но Иные были рядом. Их мертвецы забрали всех спутников — одного за другим, а в ту последнюю ночь и пса. Нужно было отвлечь их внимание. Один должен был погибнуть, чтобы второй смог принести людям спасение. Он получил ранение в последней схватке и сам вызвался отвлечь внимание Иных, чтобы Элдрик мог добраться до Детей Леса.       Странный скрежет почти за спиной. Он резко обернулся, только чтобы обнаружить огромного ледяного паука в нескольких шагах от себя, за ним виднелись другие. На спинах их восседали лёгкие белые фигуры в доспехах из разноцветного льда. Он неверно рассчитал расстояние, да и не удивительно, пауки ступали бесшумно, Иные отодвинули мертвецов и решили сами возглавить охоту. Против них шансов не было. Хотя их не было в любом случае, но ведь человеку свойственно надеяться. Он попытался вытащить меч из ножен, но тот не поддался. Глупо как. Всё из-за проклятого мороза.       — Всего один. — Голос лёгкий женский, похожий на перезвон льдинок, заставил его вздрогнуть. Никто не знал, что они умели говорить. Да и сам голос, он звучал странно, но его владелица явно хорошо владела языком людей, в речи даже слышался говор севера, ему доводилось слышать его у насмерть перепуганных, дрожащих людей, сумевших покинуть объятия зимы. — Мне казалось, вас оставалось двое. Где ещё один?       — Далеко отсюда. У тех, кто остановит зиму. — В голове слова звучали куда лучше, в реальности же они оказались какими-то детскими, да и собственный хриплый простуженный голос, после мелодичного говора Иной, звучал не очень впечатляюще. Невозможность достать меч и принять грозную стойку, завершала картину.       — Ну кому же, как не им, её останавливать. Они начали, пусть теперь попробуют закончить. — Фигурка, сидевшая на ближайшем пауке, запрокинула голову, и по лесу разнёсся странный звонкий смех. Теперь, по крайней мере, он знал, с кем говорил. Хотя смысл её слов интересовал его куда больше. Если Дети Леса начали зиму, то не может ли это значить, что Элдрик не найдёт у них ничего кроме смерти? Нет, так не могло произойти. Он должен был верить в друга. Тот найдёт способ всё вернуть. — Проследите. Подышите в спину. Если идёт в верном направлении — не трогайте, а если заплутал, то поправьте. — Эти слова уже не ему, а другим белым теням.       Сухой колючий скрежет, что один из иных издал в ответ был очень похож на человеческую речь. Даже какие-то отдельные звуки можно было разобрать. Но это было так неважно. Кажется, они с разбегу вбежали в какую-то ловушку. Искали надежду, а нашли только отчаяние.       — Нет, нет. Не трогать. Я хочу, чтобы он дошёл, а если мы заиграемся, то он может этой возможности лишиться. И что тогда? Ещё десять лет ждать? Нет уж, на мой вкус, всё это и так слишком затянулось. — Ледяные существа развернули пауков, остались, не считая их предводительницы, лишь двое. Ветер завывал где-то в кронах деревьев, а он пытался понять, когда же всё пошло не так, где ошиблись те, кто предсказал, что Дети Леса подскажут путь к спасению? Как могли забыть они о войне? Менее тридцати лет прошло с подписания пакта и, видимо, старые враги нашли способ покончить с людьми. Стоило предположить. — Скажи мне, человек, почему ты здесь? — Она не спешила убивать, да и зачем. — Твой спутник ушёл искать спасения. Почему ты не с ним?       Он промолчал. Не собирался он говорить с марионеткой старых врагов, которая лишь и способна была исполнять их волю. Может она и была человеком когда-то, говор намекал на это, но это было давно.       — Молчишь. Странно. — Она покачала головой, долго смотрела на него. — Я думала, люди ценят свою жизнь. Смотри, я не убила тебя потому, что ты мне интересен. Пока ты отвечаешь мне, ты мне интересен, пока ты мне интересен, ты живёшь. Мне кажется, всё вполне разумно.       Разумно, да. Очень разумный шантаж. Может не такая уж она и марионетка. Дети Леса на подобные фокусы по рассказам отца и деда способны не были. — Я не разговариваю с марионетками. — Он решил всё же посмотреть на её реакцию. Рискованно, конечно, но шансов у него всё равно нет, так хоть понять, что перед ним.       — Марионетка? — Она повернула голову к своим Иным, голос прозвучал озадаченно. Не знала слова? — Куколка на ниточках? — Ответ в виде всё того же скрежета прозвучал почти сразу, и она ни то перевела, ни то, что скорее, переспросила. — Я куколка, чужая игрушка? Поющих? — Она вновь запрокинула голову назад и рассмеялась. — Ты развеселил меня, человек. Давно я не смеялась. Уже десять лет как. Я не, как ты сказал, марионетка поющих. Я их смерть. Они боятся меня не меньше чем вы. — Её паук вдруг сделал несколько шагов, и оказался совсем рядом, бок о бок. — Хочешь узнать, как всё было на самом деле? Кто я, какое отношение к этому имеют поющие, почему началась зима?       — Да. — Он, конечно, должен был отказаться, сказать что-то героичное, ведь она была врагом. Но эта тайна, она значила слишком много, да и меч по-прежнему не удавалось вытащить из ножен.       — Тогда сперва ответь на мой вопрос. Почему ты здесь, а не с другом?       — Я отвлекал внимание. Чтобы он мог добраться до Детей Леса и найти спасение.       — Вот значит как. Отвлекал внимание. А он тебя, значит, бросил. — Иная наклонилась, и он смог разглядеть её лицо. Белые волосы, светлая кожа, яркие голубые глаза, тонкие черты. Будто одна из заморских статуэток в доме деда. Безупречно красивая, но без капли тепла и жизни.        — Я сам вызвался. Так было нужно. — Он попытался взглянуть в её глаза, но не смог выдержать взгляда. Что-то было такое в её глазах, что-то жуткое, непонятное, чего хотелось избегать.       — А он и рад был уйти. — И почему она никак не могла забыть о его друге? Элдрик его не бросал, они оба сделали то, что должны были. — Впрочем, это не моё дело. Придётся проехаться, если хочешь узнать ответы. — Она наклонилась ещё сильнее, протянула удивительно тонкую ладонь. Она хотела, чтобы он сел на паука? Мысль должна была ужасать, ну или вызывать отвращение, но ему вопреки всему стало интересно. — Имя у тебя есть? А то называть человеком как-то даже неудобно.       Рука у неё оказалось ожидаемо холодной. Наверное, даже очень холодной. Даже сквозь толстые перчатки ему показалось, что он взял в руку льдинку. А вот спина паука холодной если и была, то сквозь одежду этот холод не чувствовался. — Есть, я Брандон.       — Будем знакомы. — Она поправила длинную косу, коротко усмехнулась одними губами. — Я Великая Иная. Можно просто Инайя.

***

      Пауки бежали удивительно ровно. Никакого сравнения с даже самыми лучшими лошадьми, не мелькай вокруг заснеженный лес, Брандон бы решил даже, что паук совсем не движется.       — Ты свалиться хочешь? — Интересно, как она видела, не оборачиваясь? Могла видеть глазами своих Иных или как-то чувствовала? — Не свешивайся с паука. Он двигается так же, как его более мелкие родичи. Или ты пауков не видел?       — Видел. — Он решил поверить Иной на слово и выпрямился. Упасть в снег действительно не хотелось. — Когда мы с братьями были детьми, мы ловили их, сажали в кувшины и смотрели, как они дерутся. — И зачем он ей это рассказывает? Она враг, убила его друзей, хочет уничтожить людей, он должен её ненавидеть, а не делиться историями из детства.       — Мой брат тоже так делал когда-то. — В её голосе вдруг зазвучала совершенно человеческая тоска. Брандон даже решил, что ослышался. Должно быть она любила брата. Что с ним сталось, интересно? — Матушка ругала его, говорила, что нельзя так с живыми.       — Моя мать умерла, когда я ещё ребёнком был, я её почти не помню. — А это уже явный перебор. Такого он при первой встрече даже невесте не рассказывал. Одно из двух — или это какие-то чары, или… Или он не знал, что происходит.       — Моя тоже. — Из её голоса пропали свист зимнего ветра и звон льда, она говорила как человек. Кто же она такая и что с неё произошло?       — Ты была человеком? Что… — Он хотел спросить, что стало с ней, почему она стала такой, почему убивала людей, но что-то внутри не дало задать вопрос, странное предчувствие. — Когда?       — Десять лет назад. Сейчас мне было бы двадцать восемь. — Как странно, разница между ними была всего восемь лет. Могли бы они встретиться, не стань она тем, чем стала? Вряд ли, на Севере рано выходили замуж, удивительно, что она ещё не была замужем в восемнадцать лет. — Был бы выводок детей, хозяйство, муж. Хороший человек, добрый, любящий. А вместо этого я ношу плащ из инея и хочу только… — Она осеклась, ветви деревьев раздвинулись и перед ними оказалась крупная поляна с единственным деревом посередине. — Довольно. Я обещала ответы, здесь ты их получишь. Спускайся.       Он соскользнул со спины паука на землю и с трудом удержал равновесие, под тонким слоем снега землю укрывал лёд. И не похоже это было на простую корку, деревья по краям поляны были вморожены в этот лёд как минимум на локоть, если не больше. Хотя вряд ли это повредило им. Они уже были мертвы. Обгорелые их ветви, черные, казалось, сгоревшие до углей, но каким-то образом держащиеся, тянулись над границами поляны. Но самым жутким было древо в центре. Вырезанный на нём лик, след детей леса, с искажёнными чертами, рыдал застывшими кровавыми слезами. Одна половина дерева была жутко обуглена, от неё тянулся дым, будто огонь горел внутри, другая же была чистым льдом, холодным и блестящим. Даже смотреть на изувеченное древо было жутко.       — Страшно? Не бойся. — Голос Иной прозвучал странно мягко. — Оно не опасно, лишь несёт на себе след страшной трагедии, потому и такое. Коснись его и оно скажет ответы. Брандон не ответил. Несколько мгновений он смотрел на дерево. Могла ли Иная приглашать его в ловушку? Легко. Но смысла в этом не было. Желай она убить его, убила бы давно, а значит стоило сделать то, что она предлагала. Просто чтобы узнать. Понять, найти ответы на вопросы. Может он сможет сделать для людей не меньше, а то и больше, чем Элдрик.       Кора оказалась горячей, но он едва заметил это, как мир вокруг померк. Теперь поляна была обычной, слегка припорошенной снегом, с совершенно обычным древом, под которым сидело улыбающееся дитя леса. Он видел их на гобеленах деда, а потому сразу узнал.       — Привет тебе, человек. — С доброй улыбкой произнёс маленький старичок. — Рад видеть тебя. Ты прошёл наше испытание и достоин узнать наш секрет.       — Испытание? — Всё было так глупо. Получается, что девушка с зимой в голосе, ледяные пауки, жуткая поляна, всё это было не настоящее?       — Разумеется. Неужели ты поверил в добрых Иных и их предводительницу, бывшую человеком? — Дитя леса сдержанно рассмеялось, а Брандон почувствовал себя дураком. Так вот чем была вызвана его откровенность. Это было глупо и… почему-то печально. — Они лишь духи зимы, слуги бога холода и льда, желающего уничтожить мир. Но ты не дашь им этого сделать, я расскажу, как остановить их. — Он хотел ответить, но не сумел. Из-за древа медленно вышла его невеста, любимая, оставшаяся в землях, где ещё сохранилось какое-то тепло. Что она делала здесь? Как попала на север? — Не задавайся ненужными вопросами. Чтобы убить бога зимы, тебе нужен особенный меч, меч, несущий пламя огненного бога. Для этого нужна жертва. Нужен огонь, что даёт только любовь. Пронзив сердце любимой мечом, ты обретёшь силу, что способна остановить зиму. — Пронзить сердце любимой мечом. Да как этот посмел думать, что он согласится на такое. Брандон вскинул глаза на невесту, рассчитывая увидеть подтверждение своих эмоций, но увидел лишь мягкую улыбку. — Она уже дала своё согласие. Она согласна заплатить своей жизнью за жизнь всех людей. Выбор за тобой, Брандон Старк.       Выбор за ним. Он сделал то, что должен был сделать Элдрик, добрался до детей леса и узнал, как победить, как остановить зиму. Оставалось сделать только один шаг, один удар. Что стоит одна жизнь в сравнении с миром? Ничего. Крупинка, капля, исчезнет и никто не заметит, даже близкие вскоре снимут траур и перестанут плакать. Так может стоило сделать это. Остановить зиму, стать героем. Всего один удар. Один удар. Удар, что перечеркнёт сразу две жизни. Какой смысл спасать мир такой ценой. Разве стоит спасать мир, где убийцу назовут героем? Где его примеру последуют, где убийство сделают искусством? Он вновь взглянул в глаза невесты. Почему-то вспомнились другие — голубые, как лёд. И пусть она была лишь наваждением. Даже в этом наваждении человечности было больше, чем будет в нём, если он согласится. Как она сказала? Я не марионетка. Не куколка на ниточках. Он тоже. Что стоит одна жизнь в сравнении с миром? Всё.       — Нет. Я не сделаю этого. — Наконец его голос прозвучал твёрдо и по-мужски, как и хотелось. — Ничто не стоит такой цены. Нельзя предавать тех, кого любишь, и кто любит тебя.       Мир замер, застыло всё — его невеста, листья древа, дитя леса, а потом пошло трещинами и разбилось, как тонкий лёд. Воспоминания, чужие и странные хлынули на него. Девочка и мальчик, играющие во дворе, юноша учащий девушку стрелять из лука, молодые мужчина и женщина бегущие по лесу, а затем удар в сердце, короткий и резкий, будто это его убили, огненный бог, ледяной холод и зима. Вопросы, ответы, волк в зимнем лесу, замёрзшая женщина, дети леса, истекающее кровью древо и затем, в завершение - испуганное человеческое лицо - его собственное.       Он вынырнул из потока тяжело дыша, стоя на одном колене и опираясь руками о землю. Теперь он знал, знал, что стало с человеческой девушкой, почему поднялась зима, зачем она убивала и чего хотела. И ему было жаль её, жаль девочку, преданную самым близким и любимым, потерявшую веру в людей. Она убила его друзей, но он не мог больше злиться и даже понимал её. Она совершала страшные вещи, оправдать их было нельзя, но можно было понять.       — Бывает же так. Я думала лишь развлечься, но нашла то, чего не ожидала. — Он поднял глаза и увидел, что она протягивает руку. — Я не верила в твой выбор, всё ещё не верю. Но если большинство людей такие как ты, то мир точно достоин жизни. — Она улыбнулась уголком губ, глаза стали неожиданно тёплыми. — Я отпускаю тебя, мои пауки довезут до других людей.       — Спасибо тебе, Инайя. — Он впервые назвал её по имени и это не вызвало никакого, даже мысленного протеста. Она была личностью, пусть не человеком, но она заслуживала имени не прозвища. — Я думаю, мы ещё увидимся.       — Надеюсь, что нет. — Она покачала головой, в голубых глазах вдруг мелькнула обычная человеческая грусть. — У тебя есть жизнь, проживи её и будь счастлив. Прощай, Брандон Старк.