***
Двойня. Сколько смысла в одном слове. У меня теперь есть дети! Не могу в это поверить… Я с головой ушла в себя, обдумывая, что же буду делать и даже не заметила ухода женщины и доктора. Очнулась я только тогда, когда женщина опять зашла, неся в руках два орущих разноцветных свертка — розовый и голубой. Она быстро приблизилась и отдала их мне. Я смотрела на крошечные лица моих детей и не могла до конца осознать свое счастье. Женщина всё ещё стояла около двери. Как только я обратила на неё внимание, она произнесла: — Здравствуй, Меропа Гонт, меня зовут Алисия Фултон, я медсестра. Тебе пора кормить детей грудью, чего же ты ждешь? — я сначала нахмурились, а потом, опомнившись, приспустила ночную рубашку и начала кормить детей, напевая колыбельную. Для меня время будто остановилось, так хотелось запечатлеть этот миг безоблачного счастья навсегда. Медсестра, стоя у двери тихонько вздохнула, чтобы привлечь моё внимание. Я дёрнулась, из-за чего уснувшие уже дети недовольно заворочались и аккуратно встав с кровати, укачивая малышей, чтоб не проснулись подошла к женщине. Она понимающе усмехнулась и негромко прошептала: — Давайте детей, я отнесу их в отдельную комнату, Вам необходимо отдохнуть, — мне так не хотелось отпускать детей, казалось, как только я выпущу их из своих рук, они пропадут, и всё это окажется бредом воспалённого сознания и, чтобы потянуть время я спросила: — Алисия, у вас есть дети? — тут же на её лицо будто упала тень, она поджала губы и негромко сказала: — Я не могу иметь детей, поэтому стараюсь помочь другим матерям, — медсестра грустно улыбнулась и забрала детей у уже не сопротивляющейся меня. Хлопнула дверь. И я опять осталась в одиночестве, но вопреки моим страхам, ощущение реальности происходящего не покинуло меня. Наткнувшись взглядом на шкаф, я решила посмотреть, что в нём есть. Медленно подойдя, всё ещё ощущались отголоски боли в животе, раскрыла добротные двери. Пахнуло лесом и росой, на левой дверце шкафа обнаружилось большое зеркало в кованой раме. Сам шкаф был пустым, только в самом низу лежала неприметная потёртая чёрная сумка, «с чарами расширения», всплыло в голове. Я потянулась к ней и неловко наклонившись чуть не упала. Мельком я бросила взгляд на зеркало, да так и застыла, увиденное поразило меня: из зеркала на меня смотрела молодая девушка, лет двадцати, с длинными волосами, свисающими неопрятными колтунами, бледная, худая, с синяками под яркими каре-жёлтыми глазами. Наверное сейчас до меня окончательно дошло, что я попала в другой мир, в тело волшебницы. Отвернувшись от зеркала, я дотянулась до сумки и вместе с добычей пошла к кровати. На первый взгляд сумка была ничем не примечательна: потёртая, с дырками и торчащими нитками, но, предполагая волшебную начинку, я открыла её и не ошиблась: там было очень много всего, начиная от сменой одежды и туалетных принадлежностей, до пучков засушенных трав и каких-то то странных баночек непонятного назначения. Моё внимание привлекли два толстых блокнота с кожаной обложкой. Я осторожно их вытащила из этой кучи барахла и начала рассматривать. Первый блокнот представлял из себя пухлую книжечку красного цвета, без каких-либо опознавательных знаков, а второй — чёрный, с застёжкой в виде змеи, к которому так и хотелось протянуть руку, он манил меня, как что-то родное, но давно забытое, буквально просил к нему притронуться. Я остановила себя в тот момент, когда уже почти дотронулась до застёжки. Неодобрительно покачав головой и погрозив блокноту пальцем, я отложила его в сторону, при этом мне показалось, будто змейка на застёжке подмигнула мне блестящим глазом. Отогнав наваждение, я взяла в руки красную книжечку и пролистала несколько страниц. К моему огорчению, это оказалась книга со странными рецептами, кажется для приготовления зелий. Меня позабавили иллюстрации эффектов от некоторых зелий, нарисованные наверное самой Меропой. С сожалением отложив её в сторону, я подвинула к себе дневник. Взявшись за застёжку, но ощутив несильную боль в пальце, быстро отдернула руку от блокнота. Осмотрев пальцы, я заметила на указательном пальце небольшую ранку, как от маленьких зубов. Видимо, чтобы открыть его требовалась такая своеобразная «идентификация личности». Мне всё это показалось очень странным, что может быть такого в этом блокноте? Посмотрев на него, я негромко вскрикнула: змейка, которая была застёжкой стала абсолютно живой. Она поползла по нему, перелистывая, я хотела уже схватить её, чтобы не помешала мне читать, но тут за дверью раздались голоса. Я в панике попыталась захлопнуть этот блокнот. С третьего раза мне это удалось. Быстро засунув его в сумку, я кинула её под кровать, расправила покрывало и легла на кровать, притворившись спящей. Дверь в мою комнату тихонько отворилась и в неё кто-то вошёл. Меня тронули за плечо и голос Алисии проговорил негромко: — Меропа, сегодня можешь переночевать здесь, а завтра тебе нужно будет уйти, так как денег заплатить за постой у тебя нет. Я принесла тебе поесть, поешь, детей я сейчас принесу, они останутся с тобой, — она вышла, прикрыв за собой дверь. Я быстренько поела непонятное месиво, напоминающее по вкусу резину, отложила тарелку и скривилась от отвратительного послевкусия. Алисия вернулась через несколько минут неся в своих руках моих малышей, когда она подошла к кровати, она положила их подле меня. Дети ещё спали. Медсестра забрала грязную тарелку и ушла. Я наблюдала за своими малышами забавно посапывающим во сне, любовалась ими, отмечая некоторое сходство с Меропой. Думая, как же назвать девочку, незаметно для самой себя я заснула.***
Проснулась я по ощущениям через несколько часов, бодрая и посвежевшая. В комнате было темно, и через лёгкие серые занавески почти не проникал свет. Дети посапывали рядом, и я аккуратно сползла с кровати, чтобы их не потревожить. Медленно, стараясь не шуметь, подошла к большому окну и выглянула наружу. Погода на улице напоминала раннее лето. Было на удивление тихо, город как будто вымер. Мощёные коричневым кирпичом улицы пустовали, у соседних домов стояли старинные автомобили с огромными фарами, больше похожие на кареты без лошадей. В некоторых окнах горел свет. Деревья шумели, раскачиваясь в причудливом танце, будто заигрывая друг с другом. Я вдохнула спёртый воздух и посмотрела на небо. Сквозь тяжёлые свинцовые тучи выглядывал краешек луны. Скоро пойдет дождь. Он напоит сухую землю, и наконец-то распустятся многочисленные цветы, полетят пчелы, разноцветные бабочки запорхают в воздухе, радуя людей. На небе ещё не погасли звёзды, они горели всё также ярко. Подул пронизывающий холодный ветер и я поёжившись, прикрыла окно. Дети ещё спали. Подойдя к кровати, я залезла под неё в поисках сумки, которую вчера в спешке закинула туда. Мне пришлось полностью заползти под кровать, чтобы дотянуться до сумки. Через несколько минут я приметила её у стены. Какой умник придумал такие низкие кровати? Приходилось постоянно себя одёргивать, чтобы не удариться головой о каркас. И пыли было столько, что складывалось ощущение, что там не убирались с прошлого века! Наконец, с горем пополам, я выбралась. И тут же зажала себе рукой нос, чтобы не начать непрерывно чихать. Через минуту я с опаской выдохнула и с облегчением упала в кресло около окна. Меня всё ещё волновал чёрный блокнот, лежащий в сумке. Что-то внутри меня настойчиво зудело, заставляя думать только о нём. Как только я открыла сумку, он буквально сам запрыгнул мне в руки. Складывалось ощущение, что он живой! Подтверждая мои мысли, металлическая змейка ожила, зашипела и обвилась вокруг моей руки. Боже, вдруг она меня укусит! Змейка насмешливо блеснула малахитовыми глазами и опять стала металлической. Всё страннее и страннее. Если даже замок у этого блокнота живой, то что же внутри? По венам разлилось непонятное предвкушение и я аккуратно открыла его. Мне в руки вывалился небольшой круглый медальон на цепочке. Он был сделан из какого-то темного металла. На крышке была выгравирована английская буква «G», её оплетало множество самых разных змей. Медальон приятно грел руку и мне тут же нестерпимо захотелось повесить его на шею. Подбежав к зеркалу, я быстро перебросила волосы на грудь и застегнула цепочку. Он идеально мне подошёл, но после того, как я его надела в душе сразу появилось странное удовлетворение сделанным. Ещё немного полюбовавшись причудливой гравировкой, я закрыла шкаф и подошла обратно к креслу. После этого, странное наваждение спало с меня: как я могла надеть на шею неизвестный медальон, да ещё и до кучи магический артефакт! Меня накрыла паника. Я бестолково попыталась нащупать застежку. Её не оказалось, что, впрочем, было ожидаемо. Плюнув на медальон, ну ведь не убьет же он меня, я вернулась к блокноту. Это оказался личный дневник Меропы. Первая запись была датирована 22 декабря 1911 года. Меропа писала о том, что её брат подарил ей на день рождения дневник и посоветовал записывать в нём события происходящие с ней. Также она говорила о том, что уже 5 лет прошло со смерти матери. Так мне удалось выяснить, что на тот момент Меропе было одиннадцать. Далее в дневнике рассказывалось о её серых буднях, она жаловалась на жестокость отца и скуку. Ей запрещали даже практиковаться в зельеварении в домашней лаборатории. Отец презирал её за незначительные магические способности и отказался отправлять на обучение куда бы то ни было. Серые будни разбавляло только общение со змеями, живущими на территории поместья. Они рассказывали ей о людях, живущих по соседству. Так она узнала про молодого красавчика Тома Реддла, их соседа. Следующие записи в дневнике были посвящены только ему. Он стал героем её грёз. Однажды она решилась рассказать об этом брату. Ей казалось, что он поймет её и поддержит, но Меропа ошиблась. В тот день они впервые сильно поссорились. Брат был в бешенстве: они, Гонты — древний магический род и какой-то безродный магл? Морфин долго пытался убедить сестру в том, что она не права, но, не найдя понимания, перестал с ней разговаривать вовсе. Предательство, как посчитала Меропа, брата очень больно ударило по ней. И она решила сама познакомиться с Томом, но вопреки её ожиданиям, Реддл не обратил на неё совершенно никакого внимания. Доведённая до отчаяния девушка решилась на преступление: она пробралась в отцовскую лабораторию и приготовила Амортенцию — сильнейшее любовное зелье. Реддл даже не понимал, что находится под воздействием зелья, кстати, оно входило в список запрещенных. Меропа, напоив Тома этим зельем, сбежала с ним. Она вышла за него замуж но, всё же решив прислушаться к словам брата, заключила магический контракт на вынашивание, не подразумевавший её вхождение в род мужа. Несколько месяцев всё было благополучно и Меропа, понадеявшись на то, что не безразлична мужу и без зелья, перестала давать Амортенцию Тому. Итог был закономерен. Узнав, что жена — ведьма, Том бросил её и уехал обратно в Литтл Хэнглтон. Вскоре после этого Меропа обнаружила, что беременна. Она была в отчаянии. Решив, что ни за что не вернётся домой к сумасшедшему отцу и чёрствому брату она приняла решение уехать в Лондон. Это была последняя запись и она датировалась 15 сентября 1925 года. В заметках было указано, что дать имя ребенку нужно не позднее трёх суток после рождения. Чтобы ввести в род нового члена, следовало приложить браслет к сердцу и произнести: «Accipere in genere» и назвать новое родовое имя. Никаких намеков на то, что же она тут делала и где жила, не было. Я прерывисто вздохнула и убрала дневник обратно в сумку. Мне было немного жалко наивную девушку и её так и несбывшиеся мечты, но с другой стороны она поступила просто отвратительно, принудив Тома жениться и жить с ней, так что в какой-то степени я его понимаю. И всё же… Тут мои размышления прервали завозившиеся дети. Они ворочались и хныкали. Я встала с кресла и забралась обратно в кровать. Дети продолжали беспокойно хныкать. Мой браслет-змейка нагрелся и стал жечь руку. Странно… На что же он так реагирует? И тут я вспомнила про ритуал имянаречения и вхождения в род. Наверное, магия требует принять в род детей. Тихонько ругнувшись про себя, я потянулась к сыну и приложив руку куда-то в область сердца негромко произнесла: «Accipere in genere Tomas Marvolo Gaunt». Браслет засветился, и мой сын прекратил хныкать. Я поцеловала его в лобик и проделала тоже самое с дочерью: приложив браслет произнесла: ” Accipere in genere Ginevra Bridget Gaunt». Браслет опять засветился, и дочь тоже успокоилась. На этом чудеса не закончились: браслет опять превратился в змею и пополз к сыну. Он обвился вокруг его ручки, высунувшейся из-под пелёнки и впитался в кожу. Я вскрикнула от ужаса, боясь что змея причинит вред моему сыночку, но прошла минута, а он всё так же спокойно посапывал. Это заставило меня успокоиться, и я устроилась поудобнее, обнимая моих детей. Через какое-то время раздался стук в дверь. Я шёпотом попросила зайти. Аккуратно прикрыв за собой дверь, в номер просочилась Алисия. Она принесла завтрак и, сочувственно улыбнувшись, сказала, что сейчас уже 8 утра и к 10 я должна покинуть гостеприимные стены приюта. Я согласно покивала головой, и, поставив на прикроватный столик тарелку с завтраком, она удалилась.***
Стараясь не потревожить детей, я медленно потянулась к подносу. На нем обнаружилась тарелка с жидкой кашей, кусок черного хлеба и чашка с ароматным чаем. Рядом лежала не особо чистая ложка. Питание, конечно, на уровне! Мученически вздохнув, я поплелась в ванную. Там быстро привела себя в порядок, заплела длинные волосы в косу и закрутила в тугой пучок. Промучалась я с ними очень долго: они не хотели укладываться вообще ни в какую мало-мальски приличную прическу, и торчали в разные стороны, как иголки у дикобраза. Красавицей меня нельзя было назвать при всём желании: от некогда не лишённой привлекательности девушки мало, что осталось, одна кожа и кости. Ну ничего, мы это исправим, осталось только найти, где жить и как не умереть с голоду. С остальным можно разобраться по ходу. Рассуждая в таком ключе я вышла из уборной и, умостившись в кресле, принялась за завтрак: съела пресную кашу, запивая её чаем с куском хлеба. Надела серое невзрачное платье и начала сбор вещей. Собирать было особо нечего: все мои вещи были в сумке. На всякий случай я проверила ещё раз в шкафу и тумбах, но ничего там обнаружив, успокоилась. Разбудила детей. Они вели себя на удивление тихо: не шумели и не плакали, только смотрели на меня голубыми как летнее небо глазами. Том улыбался, трогательно сунув палец в рот. Захотелось плакать, но, не дав себе и шанса на позорную истерику, я покормила детей, и, дождавшись пока они снова уснут, соорудила из большого куска белой ткани перевязь для двойни. Очень полезная вещь, особенно когда у тебя нет ни коляски, ни переноски. А самое главное, её можно соорудить из подручных материалов. Надеюсь в приюте не хватятся одной простыни. Как же противно осознавать, что ты одна в чужом мире, и тебе некуда идти. Судя по всему у Меропы не было никого кроме отца и брата. По запискам в дневнике было ясно, что отец гниёт на нижних уровнях Азкабана, самой ужасной тюрьмы для волшебников, а брат обитает в сумасшедшем доме. Друзей у неё тоже не было, Меропа была тихой и стеснительной девочкой. Да и где в английской глуши найтись волшебникам? Только Том с Джин примиряли меня с действительностью. В этой реальности я сделаю всё, чтобы мои дети были счастливы и смогли многого достичь. Тут раздался стук в дверь. Я спрятала перевязь в сумку и крикнула: — Входите! — дверь приоткрылась и заглянула Алисия. Она нервно оглянулась и быстро зашептала: — Вам пора уходить! Через 5 минут Вы должны освободить комнату, — медсестра удалилась, сочувственно кивнув мне на прощание и аккуратно прикрыв за собой дверь. Я достала перевязь и аккуратно поместила детей так, чтобы они находились передо мной, закинула на плечо сумку, предварительно вынув карту Лондона и последний раз осмотрев комнату, ставшую моим пристанищем на последние несколько дней, вышла в коридор. Безликие серые стены произвели на меня гнетущее впечатление, и я ускорила шаг, мечтая поскорее добраться до выхода. В глаза бросалась паутина на потолке и обшарпанные, в многочисленных трещинах стены. Выйдя на улицу, удалось вздохнуть с облегчением: дул теплый ветерок и пахло свежестью. Я раскрыла карту и к своей радости заметила пометки предыдущей хозяйки. Красными точками были отмечены места перехода в Министерство Магии и на Косую Аллею. Также было помечено, как добраться до госпиталя Св. Мунго. Я решила направить свои стопы на Косую Аллею, чтобы заглянуть в банк и подыскать себе жильё на первое время.