***
Боб лежит. Он сходит сума в этой комнате, она кажется ему знакомой. Хочется лезть на стенку лишь бы не слышать и не видеть, но это не поможет. Голоса, они повсюду. Говорят, говоря, говорят… не замолкают, не хотят его слушать, твердя что-то свое. Все зовут его по имени, но только один упрямо талдычит «Боб», пытается заставить поверить, что это его настоящее имя. Шизо не хочет ему верить, но почему-то это имя, кажется, действительно принадлежит ему. Это же палата, он в ней лежал? Шизо знает, что это психушка, на нём же смирительная рубашка? Голоса говорят, что лежал. Память отказывается сотрудничать, словно он опять болен тем заболеванием. Опять? Видимо не столь важно… он же потом это вспомнит? Клон вертит головой, осматривается и замирает. По всей комнате стекает черная субстанция, а в углу сидит нечто с множеством глаз и зубов. Оно смотрит на него, лыбится неровными и острыми зубищами, а может даже намеревается сожрать.«Ну что, много помнишь?»
Скрипучий, насмешливый и противный голос шепчет ему на ухо. Шизо зажимает уши, качаясь из стороны в сторону, шепчет, что все это не реально. Но, не смотря на самовнушение, продолжает слышать и видеть. Его припадок прерывает Док, скрипнув дверью. Константин не решается подходить ближе, ему не по себе от этого. - Привет, Шизо. – У Доктора волосы дыбом встают. Он ждал этой встречи, но в реализации у паренька настолько яркие симптомы, что дурно. Ему жаль его…«Он должен уйти, он нам не нравиться» «Он убьет тебя, если захочет» «Он не тот человек»
- Вы не он! - Боб качает головой, ему не нравиться этот человек, вернее Им не нравится. - Уйдите! - Кто он? – Константин хочет подойти к нему и помочь, но скорее всего его и близко не подпустит. - Он может мне помочь, не вы! – Паренек смотрит на него этими вертикальными зрачками как у одержимых, словно заглядывает в душу, оценяет. - Ты им не нравишься, они кричат, что вам надо уйти… они. – Он замолкает и смотрит куда-то вправо, как будто там что-то есть. - А? Голоса твердят так громко, что он опять зажимает уши. Док не понимает происходящее, он не слышит и не видит того же самого, а жаль - тогда бы он смог оценить заслуги диктора по достоинству. Конечно же, лучше не видеть того, что видит шизофреник но… как он убедит его в нереальности? Этот момент не был просчитан, хотя в математике Докторишка не так плох. Стоит ли применить теорию из довольно скудных знаний? Ну как бы там ни было, а выбор не велик. - Шизо, успокойся. – Горе-психолог медленно подходит к своему больному. - Их не существует. А вот Шизо нифига не верится в эти слова. Как он может ему поверить, если его барабанные перепонки разрывает от шума, а монстр в углу до сих пор улыбается. Он врет ему. Может действительно надо прислушаться к голосам, они иногда могут помогать. Всё же в какой-то мере это часть его сознания, она хочет жить, а смерть хозяина означает и их погибель. Шизо хочет что-то сделать и не важно, что именно. Просто невыносимая жажда действа.«Сделай это! Убей его, окончи страдания всех»
И он, возможно, сделает это, если Костя ничего не предпримет. Здравомыслие утекает, растворяется желтой дымкой где-то в этом помещении, от него не остается следа. Шизо убирает руки от ушей, но продолжает покачиваться из стороны в сторону. Боб заманивает его к себе, знает что подойдет, голоса одобряют. - Шизо? – Док аккуратно берет его за плечо. - До-ок, - шизик резко поднимает голову, отчего врач вздрагивает и одергивает руку, - Вас не учили, что для больных страдающих биполярным расстройством стоит завязывать руба-ашки? – Он трясет серыми матающимися чуть ли не до пола рукавами. - Знаешь, возможно, тебе тоже стоило бы вспомнить своё прошлое, - Доктор, несомненно, испугался резкой смене настроения, но это ненадолго, ведь Шизо единственный пациент схему действия с которым он кое-как представлял, - Друзей? Он больше не улыбается, наоборот хмурится, к чему-то прислушивается.«Не слушай его!» «Эль не может тебе помочь»
- Э? – Он выцепил нужное слово. Этот человек может ему помочь, он всегда это делал. - Эль…***
Эль-Бобо лежит на койке, упрямо стараясь уснуть. Кажется, что что-то идет не так, прет куда-то вперед, невзирая на законы формальностей. Он не должен быть тут, он помнит каких-то людей, чьи имена память не желает подкидывать. Один паренек, с вертикальными зрачками, мелькает в обрывках воспоминаний больше всех. Он, кажется, занимал не последнее место, любил ли он этого парня? Скорее всего - да. На шее что-то есть… бинты. Он не помнит, откуда, а главное, почему они там. Это больно, его пробирает до дрожи, в воспоминаниях о ране есть много крови. Эль-Бобо слышит, как кто-то заходит. Шаги спокойные и медленные, они идут к нему? Определенно, тут же больше никого нет. - Здравствуй, Эль. – Но тореадор даже не шевельнулся, он делает вид, что спит. Ди понимает, но решает подыграть, все равно интерес был потерян еще где-то в начале игры. - Молчишь? Он не знает этого человека, но его голос узнаёт. Ох, так этот человек вещал что-то о быках и… он не помнит. Ему нельзя выдавать то, что он не спит. Определенно если его просекут - будет больно. - Эй, ты же помнишь, - Диктор остановился где-то на середине комнаты, он листает папку, - Не стоит лезть быку на рога, это же самоубийство. Боб даже не дернулся. Либо его выдержка стала сильнее, либо он спит, во что верится с трудом. Диктор теряет итак не существующий интерес, он не действует, а значит, зрелищ не будет. На самом деле у Эля ручьями бегут слезы, почему-то после тех слов он видит картинки из своего прошлого, они мимолетно проносятся перед глазами. Огромными усилиями он старается лежать и не подавать виду, что ему больно, плохо и вообще хочется рыдать в голосину. - Тебе это помогло, но не обольщайся. – Человек в белом халате выходит прочь. Тореадор еще какое-то время сдерживает всхлипы. До него медленно доходит, в какой ад он попал на этот раз. Только вот тихий шепот не помогает самовнушить, что все будет в порядке, что они все будут в порядке.***
Шрам, кажется, единственный кого стоит бояться, а на то есть причины. Он может похерить систему, может выкинуть любой пиздец крупномасштабного размаха, устроить вторую революцию, так что по сути дела ничто не сможет помешать ему. Если конечно Том не приготовил ответку. Но даже при таких условиях - он тот самый винтик, на котором держится шаткая конструкция. Доктор еще долго стоял у двери, думая стоит ли заходить и портить свое и без того потерянное настроение и психическое здоровье. Делать-то нечего, он зашел и сразу как-то уверенности поубавилось. На койке сидел парень со шрамом на левом глазу и в красной смирительной рубашке. Оригинальность Ди просто зашкаливает. - Посмотрите-ка, кто решил зайти под конец дня. – Шрам смотрит на Дока, улыбается. - Я бы пожал тебе руку, - он шевелит руками, показывая, что они связаны, - Но как видишь это не реально сейчас. - Здравствуй, Шрам. – Док вымотан, после таких встреч он сам станет психом, хотя основная часть их вполне себе здорова, а липовые диагнозы не подтвердились. Шрам же не мизантроп, правда? - Док… - Откровенно говоря, все эти игры в «Доброго дяденьку психолога» бесят. Если бы не казус с руками он бы обязательно прописал этому смелому начинающему суициднику в рожицу. - Хватит строить не весь что. Докторишка хлопает глазами, понимая, что все даже хуже чем он предполагал. Ну да, этот кадр помнит всё, он смог прочитать их игру, а главное Боб – зол на них. Наверное, даже хорошо, что первым Шрам увидел именно его, а не Ди. - Константин, а не Док, к несчастью, - но в мыслях Доктор, не кривя своим отрафированным чувством честности, добавляет, что очень даже к счастью, - Я не твой лечащий врач. - О, и, правда, не ты. – Он смеется, это просто какой-то спектакль. - Так, где этот ублюдок? - Он не ублюдок. – Хотя с этим действительно нужно поспорить даже психолог на минималах это понимает и как-то неуверенно и задумчиво добавляет такое лживое выражение, - Он врач. - Ага, - саркастично добавляет Шрам, слышал он, какой это врач, - Коллекционирующий, таких, как мы? - Шрам… А что ему, терять нечего. Убьют - так убьют, не страшно. Страшно за живых товарищей, что, скорее всего, вспоминают друг друга-то с трудом. Интересно они помнят его? Помнят ли тот, чертов, день? Наверное, нет, но вот он помнит его прекрасно, помнит с кем надо провести воспитательную беседу и по возможности не только её. А еще он помнит Боба, что нашли в пустыне, как тот краснел. Они обязаны выбраться… Но для начала нужен план. - Док, мы – это, чертова, очередь на кладбище. – Красный Боб просто сказал горькую правду, которая колит глаза. Номер один бьёт по больному, это естественно, справедливо. На столько что доктор молчит не в силах ему протестовать, он мыслит куда шире, чем хотелось бы. - Что, сказать-то нечего? Ну, он прав, Константин даже кивнул, сказать действительно нечего. Но зато есть что задать, пока его не вывели из себя и желание уйти, хлопнув посильнее дверью, не овладело им окончательно. - Что вы помните? – Шрам делает задумчивое выражение лица, он же издевается, верно? - Тебя я помню, сложно ебло не забыть. – Загибая за спиной пальцы, произносит пациент. - Его помню и, к превеликому твоему несчастью, их, - Боб больше не улыбается, он серьезен, смотрит в глаза Константину, - Что скажешь теперь? Не жалеете, что я жив? - Я скажу, что в аварии вы сильно ударились головой. – Эх, жаль только бинтов на немного посидевшей головушке - нет. – Он жалеет, но не я. - Аварии? – Шрам поднимает одну бровь вверх, это становиться интересным. Вот только врёт он не так хорошо как Ди, но фантазия развита неплохо. – Не жалеешь значит? Это полнейшее фиаско. - Да. – Подтверждает уже изрядно заебавшийся жизнью Док. - Я бы продолжил этот разговор но… - Мозги кипят от приторной лжи? – Не дает ему завершить Красный Боб. Он подлил масла в огонь и тот вспыхнул, терпению докторишки пришёл конец. – Я не виню тебя, Диктор сам виноват, стоило меня убить. Он не выдерживает и уходит, хлопнув погромче дверью. Шрам выиграл этот раунд.