Я у твоих ног

POV. Эльмира

— Вставай, соня! — плюхнулся кто-то рядом на диван, сотрясая воздух своими звуковыми волнами. Я поморщилась и что-то невнятное пробубнила под нос, желая избавиться от надоедливого прилипалы. Кажется, послала его к дьяволу, ныряя под тонкое, флисовое покрывало с головой. Но этот кто-то и не помышлял сдаваться. — Вставай, жопа ленивая! — дернула за край покрывала Сашка, начиная терять терпение. — Сколько можно харю мочить? Уже скоро пролежни появятся! — Изыди! Дай поспать, — отмахнулась от нее, плотнее укутываясь в плед, как в кокон, а Сашка, не будь дурой, перебралась через меня к стеночке и ногами давай выталкивать с дивана. — Ночью надо спать. Вставай давай! — натужно прорычала, усердно пытаясь меня скинуть, а мне уже не то, что спать, скорее, сдохнуть хочется. После очередного толчка в спину я потеряла край дивана под собой и полетела на жесткий пол, больно ударяясь головой. Меня тут же замутило, перед глазами замелькали звезды. Я жалобно простонала, прикладывая руку к ушибленному месту. Голова после такой утренней встряски загудела так, будто в ней за ночь раскинулся железнодорожный вокзал, по перрону которого шныряли маленькие оголтевшие человечки, а по старым, расшатанным рельсам непрерывно носились тяжеловесные поезда. — Не ушиблась? — выплыла Сашка над диваном, глядя на меня сверху вниз таким взглядом кобальтовых глаз, что для завершения образа невинной овцы ей не хватало, пожалуй, разве что ореола, увенчивающего ее коротко стриженную, белокурую голову. Она смотрела на меня исполненным сочувствия взглядом, но при этом плохо сдерживала ухмылку, ибо дрожащие уголки ее алых губ не заметил бы только слепой. А я вдруг резко почувствовала себя Отеллой, страстно желающим придушить свою ненаглядную подругу. И, наверное, так и сделала, если бы не трещала по швам голова. — Вот, что ты за человек? — продолжая валяться на полу, скривилась в болезненной гримасе, пытаясь пристыдить ее. — Я же только недавно легла… — Недавно? — фыркнула Саша, изогнув тонкую бровь. — Да, чтоб я так спала: как сурок полдня, кверху жопой. Вставай давай, время семь часов вечера. — Скока-скока? — резко подскочила на ноги, отчего в глазах стремительно стемнело и голова закружилась на виражах. Но Сашка меня уже не слушала. Бойко виляя бедрами в коротких салатовых шортах и белой майке, она отчалила на кухню с чувством исполненного долга. И мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. Кухня у Сашки была совсем махонькой. Половину ее пространства занимал лакированный стол-пенал из темного дерева еще со времен советской эпохи, другая часть шестиметровой комнаты была заставлена холодильником, плитой и раковиной, с одним единственным двустворчатым шкафчиком над ней. Над столом висели часы в резной деревянной раме, стрелки которых, как раз, сошлись на римской цифре семь. На подоконнике одиноко стояла отцветшая орхидея, на старых советских гардинах висели дешевые шторы с подсолнухами. Сами окна были настежь распахнуты, наполняя комнату свежим воздухом вечера. А по стенам, давно потерявшим свой цвет, лениво сползал багряный румянец заходящего солнца. Сгрузив на стол две сервизные чашки, Саша наполнила их свежесваренным кофе из турки и, со скрипом отодвинув стул, уселась на него, согнув одну ногу в коленке. Я последовала ее примеру, отхлебнула немного из кружки (гадость редкостная, особенно, с бодуна). Приметив знакомую «мыльницу», схватила ее со стола, подозревая, что увижу сейчас уйму уведомлений. Но дисплей мобильника беспощадно выдал, что пропущенных извещений нет. Даже не знаю, чему я больше расстроилась: отсутствию звонков от матери или писем из социальных сетей. — Ну, и? — приступила к допросу Сашка. — Может, поделишься, наконец, с подругой, на кой-черт ты вчера так накидалась? — У меня были на то причины, — важно заявила я, делая лицо кирпичом, правда, не помнила, какие именно… Честно говоря, я вообще мало что помнила. Ни того, как пришла к ней, ни все, что было до этого. Весь вчерашний день смешался для меня в одно большое мутное пятно, которое никак не хотело проясняться. Помнила разве что посиделки с мамой и тетей Раей в баре, потом урывками вспомнила потасовку с охранником, затем встречу с Антоном. А еще… ночные покатушки в такси, какой-то странный магазин и… Квартиру? Что это была за квартира, где она находилась, кто был ее хозяином и как вообще я оказалась в ней — оставалось для меня тайной тайною. Правда, ненадолго. А вот то, что творилось в ней… Ух, е! Эльмира, ну надо же знать меру! Черт! *** — Скажите, а вы случайно не в курсе, где тут можно прикупить вино после десяти часов вечера? — вежливо поинтересовалась у таксиста, кокетливо наматывая прядь волос на палец. Молодой мужчина, представившийся давеча Артуром и оказавшийся весьма общительным и веселым парнем, глянул на меня через зеркало заднего вида и улыбнулся так, будто я ему предложение непристойного характера сделала. Ну, не знаю… Предложила спариться на заднем сидении его автомобиля. Пошляк! — Отчего же? В курсе. Он свернул с главной улицы в жилую зону, поколесил между дворами, заехал на территорию частного сектора, огороженного забором, и наконец остановил машину, не глуша мотор и не выключая фары. Они как раз в упор светили на дверь, в которую мне, по всей видимости, следовало бы зайти и которая, по моему мнению, не вызывала никакого доверия. Вы только представьте: темень на улице кромешная, да просто вырви глаз. Один единственный фонарь на территории и тот не горит. Само здание, двухэтажный дом, кажется запущенным и брошенным. Вокруг настоящий пустошь, ни одной живой души, лишь только мы с водителем и… дверь. Прямо какой-то «Поворот не туда» получается. Того и гляди, сейчас навстречу выйдет потный, вонючий чувак с гнилыми зубами и… Все, не хочу дальше представлять! Артур, видя мое замешательство, убедил меня, что боятся нечего, и даже согласился пойти со мной. Душка! Мы вылезли из машины и устремились к одной единственной двери с глазком и домофоном, под козырьком которой, в уголочке, висела камера наружного наблюдения, наверняка, наводящая ужас на всю округу. Короче, «Большой брат» там явно отдыхает. Артур нажал на звонок, через полминуты замок щелкнул, и мы вошли внутрь небольшого, узкого помещения, из разряда катакомб, уткнувшись в решетчатую дверь с оконцем. Вид, прямо скажем, не из приятных. Повсюду валялись какие-то коробки, со стен ошметками сходила голубая краска, закручиваясь барашками в некоторых местах от старости. Под потолком висела на длинном проводе лампочка Ильича без какого-либо плафона, да еще и горела таким тусклым желтым светом, что, казалось, на улице светлее, чем здесь. Весь этот скучный постсоветский образ завершал, пожалуй, что деревянный пол, выкрашенный когда-то во всеми любимый цвет «детской неожиданности». Пока диву давалась, любуясь всей этой «писаной красотой» подпольного магазина, с другой стороны решетки навстречу нам вышел молодой, жилистый парень кавказской наружности. Он окинул меня суровым взглядом с такой кричащей миной на бородатом лице, что в голове родилась отчаянная мысль валить отсюда на фиг, пока вообще могу. Мало ли куда меня привезли! Может, это и не магазин вовсе, а какое-нибудь тайное убежище террористов, где происходит вербовка будущих подрывников? А, может, они тут публичный дом устроили? Сейчас напоют и начнут пробы снимать… «Мама дорогая, куда я попала?» Я почти уже сделала шаг к своему спасению, но наткнулась спиной на Артура, отступая назад. В испуге задрав на него голову, готова была умолять, чтоб отпустил, но он лишь улыбнулся и подмигнул мне, отчего вдвойне стало неспокойнее. А тут еще и этот странный тип, не вызывающий доверия, как загорлопанет через весь коридор, расставив руки в сторону, что я едва не потеряла сознание от испуга: — Артур-джан! Брат! Как хорошо, что ты приехал! Он устремился к решетке, сверкая сквозь густую черную бороду радостным оскалом, и, как будто, совсем другим человеком стал. Я даже удивилась, что он вообще улыбаться умеет. Так с виду ведь не скажешь, кажется вполне серьезным, грозным мужиком. Открыв дверь, этот суровый дяденька впустил нас внутрь и по-братски обнял Артура, приговаривая что-то в стиле: «Давно не виделись», а потом все внимание переключилось на меня, отчего стало уже по-настоящему дурно. Я бы предпочла, чтобы меня вообще не заметили. — А что это за очаровательное создание рядом с тобой? Я сделала вид, будто польстилась на его сладкие речи. И вообще я такая дура дурой. Что с меня взять? (Лишь бы отпустили дяденьки!) В то время как Артур закинул руку на мои плечи, словно прилюдно обозначал границы, мол: «Корова моя и я ее дою», ага! — Это моя подруга… Людмила. Я осторожно выдохнула, чтобы ни у кого не возникло подозрений и порадовалась в душе, что назвала таксисту чужое имя. Еще не хватало, чтобы они меня потом нашли по горячим следам. Имя то редкое, вот и мало ли, как они это сделают! Неизвестный мне пока еще мужчина протянул руку вперед, вроде как, в знак приветствия, а я, помедлив с полсекунды, решила ответить ему тем же, за что и поплатилась, несчастная. Он схватил меня за запястье и притянул к себе, чтобы… Что? Правильно! Было удобнее целовать ручку. Донжуан, чтоб его! А потом снова ощерился, заставляя меня внутренне поморщиться, а Артура так и вовсе напрячься. Причем внешне на нем это никак не отразилось, если не считать попытку прижать меня обратно к груди. — Рад знакомству, Людочка, — с обожанием воззрился на меня грозный тип. — Я могу. — Простите? — не очень хорошо поняла, что он там может. — Ну, Магу. Так меня зовут. — А, — улыбнулась, высвобождая руку из загребущих лап. — Приятно познакомиться. — Артур-джан, ты подлец, ты знаешь об этом? — сменил тон Магу, явно вычитывая моего спутника, причем так яро и страстно, что южный акцент стал куда более заметным. Видимо, горячая кровь вспенилась. — Скрывать от меня такую красоту! — И правильно делал, что скрывал, — крепче прижал к себе Артур. — Такую женщину нельзя показывать друзьям, особенно, если они такие бабники, как ты. — Кто? Это я то бабник? — делано возмутился джигит. — Да ты на себя посмотри! Людочка, не слушайте его, он просто мне завидует, — чуть склонился ко мне Магу и подмигнул, а я вообще уже не понимала, что, черт возьми, происходит. Собираются меня в секту эту заманивать или нет? — Ну, так и что вас привело в мою скромную берлогу? Артур-джан, тебе как всегда? — Нет, брат. Девушка хочет вина. Давай сюда самое лучшее. — Обижаешь, у меня все сорта — «лучшее»! Магу удалился в дальнюю комнату и вернулся с двумя бутылками вина на выбор. Сами названия ни о чем мне не говорили, поскольку в таких делах я вообще полный профан. Да и некогда было начинать разбираться, поскольку я отчаянно желала оттуда свалить. Поэтому, схватив обе бутылки, я передала их Артуру и сунулась в карман, осознав, что на такси то денег и не остается. Выбрав меньшее из двух зол (честно говоря, страшно было отказывать этому Магу, еще чего доброго на свой счет примет, обидится, и все — хана, ну или там, секир башка будет), я отдала последние гроши за вино, поблагодарила хозяина сей странного магазинчика и поспешила вперед Артура на выход. Забравшись в машину, первым делом сунула ему под нос бутыль, с мольбой ее откупорить. Все-таки такой стресс пережила, чуть не померла. А потом, сделав два глубоких глотка, немного расслабилась. Хоть и ненадолго. Артур занял свое место водителя и стал потихоньку сдавать назад. При этом, попутно извинялся за то, что позволил себе лишнего, объясняя это тем, что Магу падок на красивых женщин. Я, конечно же, сделала вид, что все в порядке, махнула рукой, да и отвернулась к окну, тихонько попивая вино. А сама, ни о чем другом думать не могла, кроме как о том, что заплатить мне ему нечем. Не знаю, что это было за вино и сколько в нем градусов, но, в конечном итоге, я укушалась до смерти, пока Артур много и смешно шутил, рассказывая курьезные случаи из жизни. Он вообще оказался весьма словоохотливым, с широкой, открытой душой и здоровой, обворожительной улыбкой. Рубаха-парень, черт бы его побрал. А я так на его фоне просто зараза, которой нечем ему заплатить. И ведь не сбежишь, ибо ноги меня уже не слушались, а голова едва ли могла здраво соображать. — Скажите, Артур, а вы сильно расстроитесь, если я скажу, что все деньги ушли на вино и платить мне вам нечем? — наконец, завела речь о наболевшем, с большим трудом выговария слова. Он остановил машину на обочине, включил свет в салоне и оглянулся на меня. Ни одной живой эмоции на его смуглом лице я не увидела, лишь пристальный холодный взгляд… профессионального убийцы. Чтобы хоть как-то сгладить свою вину я глупо и виновато заулыбалась, вжимая голову в плечи. Думала, ну вот сейчас он меня точно убьет. Считай, три часа за бесплатно катал по городу! А он, нет-нет, да и улыбнется в ответ. — Ну, почему же нечем? Очень даже есть чем… И так на меня посмотрел, что от его намека и сального взгляда стало совсем нехорошо. -Ик, — неожиданно икнула и прикрыла рот рукой. — Ой… Он вышел из машины и, открыв заднюю дверь своего «Логана», сел рядом, закидывая мои ноги себе на колени. Жаль, что не за уши, а то бы я его придушила. Вел он себя при этом абсолютно спокойно, как в танке, как будто так и надо, твою мать! А я оцепенело смотрела на него, не зная, что и думать. Да и делать что, тоже не знала. Ни то кричать, ни то драться, но, черт возьми, что это даст? В нем росту под два метра и дури хоть отбавляй. А я девочка хрупкая и хлипкая, да к тому же трусливая и до безобразия пьяная. Но сидеть и ждать, когда Артур, как животное, на меня накинется и начнет ублажать, я, как бы, тоже не собиралась. Не по Хулио Мария, так сказать! Поэтому просто выжидающе замерла, следя за ним в оба глаза, и судорожно соображала, как из всего этого выпутываться. Сначала он невинно гладил мои коленки, потом приподнял одну ногу и снял шлепанец. Повторил действо уже с другой ногой. Склонился к самому лицу, шепнул, чтоб я не боялась, якобы мне это должно понравится, а потом прильнул губами к шее. Его действия не возбуждали и не заставляли терять голову, истошно охая и ахая, как любят показывать в фильмах. Напротив, все это вызывало глубочайшее чувство отвращения, а еще сожаления. Впервые в жизни я пожалела о том, что измывалась над собой и своим телом, ущемляя себя в еде и изматываясь на тренажерах. Худела, черт возьми! Да все ради чего? Ради этого? — Артур, погоди, — от обиды к глазам подступили слезы, но я зажмурила веки, чтобы их сдержать, и принялась ненавязчиво отталкивать его от себя, все еще надеясь уладить конфликт миром. — Что мы, звери что ли какие, чтоб вот так, впопыхах, сношаться на заднем сидении твоего авто? Ты пойми, я же не отказываюсь. Мне и самой этого до безумия хочется. Но еще больше хочется свободы действий, а тут, знаешь ли, не развернуться. Для пущей убедительности я театрально надула губки и состроила глазки, так, чтоб он не смог отказать. Не понимала, что за чушь несу, просто тянула время, пока в голове не созреет план. Но Артур не повелся ни на мои сладкие речи, ни на мои красивые глазки. Вообще ни разу! Он продолжал лобызать мою шею, терзать мои губы, несмотря на то, что я пыталась уворачиваться. Шастал руками по всему телу, залазия туда, куда не совалась еще рука человека. Да и не только рука. Я была еще такой молодой и неопытной, совсем еще цел… Цельной я была. Девственной. А тут какой-то хмырь угрожал сорвать мой нежный аленький цветочек. Не верилось, что все это происходит именно со мной. Он не слышал ни моих доводов, ни своего рассудка. Он был одержим, во что бы то ни стало, овладеть мной. И в какой-то момент мне по-настоящему стало страшно. За себя, за свою честь! Я была просто в ужасе от того, через что мне предстояло пройти. В конце концов, этот самый ужас помог преодолеть чувство отвращения и страха. Я таки вжилась в роль обольстительницы и чудом убедила Артура поехать к нему. Жил он неподалеку от центра, в маленькой, не отличающейся особой роскошью однушке. Из мебели разве что стенка, заставленная книгами и теле-, видео-, игровыми приставками, небольшой двустворчатый шкаф, стул в углу, заваленный грязными вещами, и кровать. Этакий траходром, расположенный прямо по центру, у дальней стенки, со свисающим на пол одеялом и скомканной простынью. Я с трудом поборола в себе рвотные позывы. Одному Богу известно, скольких баб он на этой кровати перетрахал. И становиться очередной в его списке вообще не хотелось! Артур тут же бросился заправлять постель, а я, хлебнув остатки вина из бутылки для храбрости, еще разок огляделась по сторонам. Поставила свою ношу на стенку и пошла к кровати, рисуя в голове отчаянный план, но до конца не уверенная, что задумка вообще выгорит. — Артур, — загадочно окликнула его, приближаясь. Тот повернулся лицом, и тут же был завален на кровать. — Давай поиграем? Я кокетливо прикусила нижнюю губу, седлая его сверху. Было до ужаса противно исполнять свою роль обольстительницы, но иного выбора у меня не было. Нет, можно было бы ударить его бутылкой по загривку, но где вероятность того, что он отключиться, если вообще не умрет? Не-ет! В моей голове созрел совсем другой план. Он попытался положить руки на мои бедра, но я перехватила их в воздухе и развела по сторонам. Провела пальчиком по его стальному корпусу, не спеша расстегнула ремень на джинсах и вытянула его из петель. Он судорожно втянул воздух, но не шевельнулся, видимо, из страха спугнуть удачу. А мне только этого и нужно, я продолжала играть свою роль. — Ты хорошо себя вел в этом году? — томным, низким голосом задала вопрос, наматывая конец ремня на руку. Артур заулыбался и кивнул головой: — Да. — Обманщик! — я стеганула его легонько ремнем, заставив дернуться от неожиданности. И, в какой-то степени, мне даже понравилось лупить его. Появился азарт, что ли. — За это ты будешь наказан! Улыбка померкла на моем лице. Она стала злой, холодной и расчетливой. Но, кажется, Артур совсем не заметил разницу, или посчитал, что все это часть шоу. А во мне так прямо кровь вскипела и забурлила, наполняя меня энергией и силой. Той силой, которая поможет дойти до конца. Словно та самая, темная часть меня пробудилась, заставляя делать чуждые, непривычные для меня вещи. Не переставая загадочно улыбаться, провела ремнем сначала по своей груди, потом по его торсу, легонько стеганула его еще разок и, заводя руки за голову, принялась привязывать их к кровати. Артур попытался взбрыкнуть, но я просто заткнула ему рот ладошкой, грозно шикнула и, склонившись над ухом, медовым голосом прощебетала: — Не бойся, малыш. Тебе понравится, — прям как он тогда, в машине, сказал. Артур шумно выдохнул (тяжело, видать, было довериться мне), но, в конце концов, любопытство и похоть взяли свое, ибо он полностью мне подчинился. А я, доведя дело до конца, выпрямилась и принялась играючи водить пальчиками по его ребрам, забираясь под футболку и нарочно щекоча. Просто хотела убедиться, так ли надежно держат ремни. Он задергался, но не смог совладать с тяжелой пряжкой, чем немало меня порадовал. Это был чистый триумф, но… все же чего-то не хватало. Я физически чувствовала его сальный взгляд на своем теле, от которого подсознательно стремилась убежать. Поэтому, стянув с шеи легкий шифоновый шарфик, повязала его на глаза Артура, а потом и вовсе слезла с него. Еще некоторое время любовалась видом привязанного к кровати мужика, попивая вино из бутылки, пока тот ерзал по простыне, сгорая от нетерпения. И, честно говоря, это было приятно. Приятно видеть и осознавать, что имеешь над кем-то власть, особенно, если этот кто-то недавно пытался тебя изнасиловать. Но, как говорится, все хорошее когда-нибудь заканчивается. — У меня сейчас член от перевозбуждения лопнет. Где же ты, малышка? — это было последнее, что я услышала от него перед тем, как убраться из квартиры. *** Чем больше прояснялась моя голова, тем сильнее вытягивалось лицо, а глаза угрожали выкатиться наружу, как у больных экзофтальмией. И, наверное, выглядела я при этом совсем ужасно, или даже комично, ибо Сашка зашлась в истерике. Она никак не могла поверить в то, что я бросила бедного мужика одного, привязанного к кровати, можно сказать, на верную смерть. В то время как сама я была убеждена, что узлы не такие тугие, да и пряжка не такая сложная — при желании, вполне можно было освободиться от оков. К тому же, я не связывала ему ноги, а значит, он мог легко сменить положение тела и развязаться. Ведь так? — В конце концов, что еще мне оставалось делать? Он чуть было не изнасиловал меня! — оправдывалась я, метнувшись к холодильнику. После такого стресса руки сами потянулись за едой. — Ну, уж точно не тащиться к нему домой. О чем ты только думала? — Ты меня вообще видела или, спросонья не разглядев, что за овощ к тебе пришел, просто забросила на диван, как мешок с картошкой? Кому там было думать? Я тебя умоляю, — недовольно забухтела, открывая дверцу холодильника и засовывая туда нос. — Мать, у тебя тут мышь повесилась. Ты вообще в курсе? — Да знаю я. Как раз собиралась сегодня за покупками, и даже договорилась со Стасом, чтобы помог, но он не пришел. У них там какие-то внеплановые боевые учения. — Хочешь, я с тобой схожу? — предложила свою помощь, видимо, подсознательно не желая идти домой, но подруга напомнила о том, что меня ждет мама, и, судя по тому, с каким рвением последняя настаивала на своем приезде во время звонка на Сашкин телефон, явно с большим нетерпением. Значит, все-таки звонила? Странно, что не мне. После вчерашнего видеться с мамой было страшновато. Все-таки я бросила ее и скрылась в неизвестном направлении почти на сутки, чего не происходило ранее. Но диалога было не избежать, потому, приведя себя в мало-мальски божеский вид, я покинула подругу с тяжелым сердцем, отправляясь на ближайшую остановку. На улице, несмотря на поздний вечер, было довольно-таки оживленно и душновато. Меня снова бросало в пот, хотя были подозрения, что все это не только из-за погоды. Я то и дело оглядывалась по сторонам, боясь разглядеть в толпе черты лица Артура. Или наткнуться на его «Логан», припаркованный на обочине. Ведь по моим меркам жил он где-то совсем недалеко от Сашки, если вообще не в соседнем подъезде. Но неожиданной встречи так и не произошло. Вернувшись домой, нашла маму в гостиной. Она лежала на диване с мокрым полотенцем на голове и закинутой рукой на глаза, тихонько стеная и проклиная вчерашнюю ночь. На окнах плотно завешаны шторы. В комнате приятный полумрак. На столике у дивана лежали телефон, аспирин и стоял пустой стакан. Видать, не мне одной было так фигово. — Привет, — тихо поздоровалась с ней, зависнув на пороге комнаты. Матушка резко вздрогнула и распахнула глаза, видимо, ожидая увидеть призрака. Но коли это была всего лишь я, тут же выдохнула и расслабилась. — Привет, детка, — закряхтела она. — Я тут немного прихворала. Не принесешь мне стакан воды? — Конечно. С готовностью метнулась на кухню. Из кувшина на подоконнике налила воду с лимонным соком, которую она так любила, и вернулась обратно, протягивая стакан матушке. Та схватилась за него, как за спасительную соломинку, словно в нем была та самая живая вода, за которой устроили охоту Пираты Карибского моря, желая получить в дар вечную жизнь. Осушила его, приподнявшись на локте, пока я устраивалась рядом на полу, а потом вернула стакан мне и снова откинулась на подушку. — Что, совсем плохо? — с озабоченным видом поинтересовалась у нее, возвращая тару на столик. — Как никогда. Если я еще хоть раз в жизни возьмусь за бутылку, отруби мне сразу обе руки, — вполне серьезно заключила мама. — Почему сразу обе? — улыбнулась ей, ловя себя на мысли, что думаем мы примерно одинаково. Я ведь тоже с утра заклинала себя бросить пить. Ну, то есть не с утра, а вечером, когда проснулась у Сашки. — А чтоб соблазна не было схватиться другой… Как прошел день? — чуть помолчав, продолжила диалог матушка. И вроде говорила она вполне будничным и ровным тоном, но мне показалось, что в ее вопросе скрывалась какая-то подоплека. — Нормально, — пожала плечами, решив, что дальше откладывать в долгий ящик уже просто нет смысла. — Слушай, мам, прости, что сбежала вчера от вас и заставила волноваться… — Даже не надейся, — перебила она и тут же скривилась в лице, поправляя полотенце. — После такого представления я, наверное, половины волос на голове лишилась. А вторая — покрылась сединой. Ты хоть представляешь, что я вообще вынесла? Нас с Раей не выпускают, дочь уводят непонятно куда и зачем, а потом она и вовсе пропадает в неизвестном направлении. Да я чуть с ума не сошла! — Мам, ну все же хорошо. Не заводись. Я дома и выгляжу, как мне кажется, вполне себе живой и здоровой. По крайней мере, уж точно лучше, чем ты. Называется, пошутила… Мама смерила меня взглядом, приоткрыв один глаз и нахмурив бровь. Точно, последнюю фразу ляпнула невпопад, отчего стало стыдно еще больше. — Ма-ам, ну прости меня, — включила подлизу, принимаясь ластиться вокруг нее, как голодная кошка. — Я знаю, я плохая дочь. Бросила вас с тетей Раей в такой момент… — Вот именно — бросила! — перебила мама, с упреком глядя на меня. — И если бы не Антоша, кто знает, чем бы все это закончилось. — Какой еще Антоша? — натурально сделала вид, будто не поняла, о ком идет речь. Стыдно признаться, но после ночных приключений с Артуром, я почти про него забыла. Почти! А ведь, зная слабость Антона к геройству, он точно не смог остаться в стороне. Вопрос в том, что с ним после этого стало, ибо в последний раз, когда он дрался при мне, ему чуть не стоило это жизни. — Как какой? — в свою очередь изумилась мама. — Добровольский, конечно! Видела бы ты, с какой яростью он набросился на мужика, защищая честь матери, когда тот случайно ударил Раю об косяк. Боже, я чуть не уписалась от страха. Думала, убьет его прям там, на месте, если бы не вмешался другой охранник… — Правда? Как жаль, что я этого не увидела, — с наигранным прискорбием заключила в ответ, поднимаясь с места, чтобы протереть пыль со статуэток на полках швейцарской стенки. И не то, чтобы во мне резко проснулась тяга к чистоте и порядку, просто это была единственная возможность скрыть истинные эмоции на лице от матушки. Ведь то, как полыхают его иссиня-черные глаза ярким пламенем ярости, и то, как он умеет вышибать из людей дух — мне известно не понаслышке. Я до сих пор не могу забыть ту роковую ночь, когда Антона избивали на моих глазах в туалете одного из местных пабов. И уж точно не хотела бы пережить это вновь. — Да, — мечтательно протянула мама, видимо, не разглядев странность моего поведения. — Действительно жаль, что вы так и не встретились. Парень-то возмужал. Стал настоящим красавцем. — Мама, мы это уже проходили, — резко развернулась обратно лицом, не желая слушать в его честь сладкие оды. — Я не горю желанием встречаться с ним. Да и какой смысл, если мы толком никогда и не дружили. — Да как же не дружили, если вы были не разлей вода? — негодующе уставилась на меня мама, садясь на диване и откладывая полотенце в сторону. — Куда не посмотри, везде вместе, вот с таких вот лет… — Ты искренне веришь, что он таскался со мной по своей прихоти? — поразилась наивности матери, горько усмехаясь. — Нет, ну, может быть, где-то с подачи Раи, но ведь он всегда мог отказаться… — Не мог, мам, — перебила ее, непроизвольно повышая голос. — Мы были детьми и не могли пойти наперекор родителям. К тому же, вы были весьма убедительны. Я тебе больше скажу, если бы не ваше с тетей Раей вмешательство в нашу личную жизнь, многое из того, что произошло, можно было бы избежать. — Эля, детка, — сменила тон мама, теперь уже с сочувствием глядя на меня. — Но ведь столько лет прошло. Я думала, все эти обиды давно забылись. — Ничего не забылось, мам, — чуть не плача, возразила ей, чувствуя, как все тело затряслось лось от злости. — Да и как можно забыть то, как парня вывернуло наизнанку от отвращения, сразу после того, как ты его поцеловала?