Лорд Аматерасу

      Бункер обнаружился случайно в одну из вылазок по территории в поисках удобного места для тренировок вдали от чужих глаз. Вход в подземное убежище был заколочен досками и зарос кустарником и мхом. Сложно было сказать для чего конкретно строилось такое убежище под вулканом, но сейчас оно было идеальным местом, чтобы спокойно оттачивать навыки, не боясь быть обнаруженным. На самом деле пробуждение «шарингана» стало для меня настоящей неожиданностью. Шаринган был особенностью клана Учиха, передающейся с кровью отца к сыну и в исключительных случаях дочери. Но, видимо, этот мир был очень тесно связан с духовным началом, а поскольку я привык считать себя Учихой Саске и за столько лет так и не смог перестроиться к другой роли, то мое духовное дало силу телесному. Другого объяснения я не мог дать.       Но с началом тренировок стало понятно, что эти глаза, лишь жалкое подобие легендарного додзюцу. В них не было вращающихся томое, просто краснела радужка, а зрачок становился чуть темнее. Эти глаза были способны видеть незаметные обычному глазу движения, как и шаринган, хотя додзюцу Учих могло различить даже летящую в отдалении пылинку, могли «копировать» чужие движения, видеть, как расходуется энергия на выполнение техники, так что новые глаза проигрывали вчистую тому, что у меня когда-то было. А еще они не создавали никаких иллюзий, с помощью них было невозможно выполнить знакомые мне техники, которые я создавал на протяжении всей своей жизни, будучи шиноби. Так что рано я обрадовался, что моя былая сила возродилась вместе со мной в новом теле и просто ждала толчка, чтобы пробудиться. От этого мне было горько, хотелось выть от собственного бессилия. Но вместо этого я выбрал ненависть. Это было куда как привычнее — ненавидеть кого-то, винить в своих промахах, вместо того, чтобы принять собственные ошибки и двигаться дальше. Я ненавидел Сакуру, из-за нее я погиб. Но ведь глупо было надеяться на что-то другое. За пару часов до этого мне проткнули сердце насквозь. Новое тяжелое ранение просто закончило начатое Мадарой. А ведь Сакура тогда спасла меня, именно она потратила на меня почти всю свою чакру. Совершила невозможное, вернув с того света. Когда я осознал это, моя ненависть к ней прошла, и остались только опустошенность, тоска по прежнему миру, где я создал связи, где были дорогие мне люди и где меня любили.       Здесь же я был не нужен никому.       С момента исчезновения Урсы прошло три года. Мне было одиннадцать. Хороший возраст, чтобы понимать многое, но не иметь собственного голоса. За эти три года много что изменилось. Если говорить конкретно обо мне, то здесь не было ничего неожиданного. Я тренировался, я учился, я строил планы. А если более конкретно: эти три года я сознательно постепенно внушал отцу мысль, что я его соперник и от меня надо избавиться, но лучше на законных основаниях. Да, сначала я не хотел этого. Многие годы лебезил перед отцом, делал вид, что хочу заслужить его одобрение. Но с исчезновением Урсы, во мне будто бы все с ног на голову перевернулось. Я вдруг осознал, что именно благодаря этой женщине я держался, ее поддержка, ее любовь к своему сыну, которой я был лишен в прошлой жизни, давали мне сил и терпения; она была тем самым якорем, удерживающим меня здесь. Но когда она ушла, я потерял все связи с семьей, и единственным моим желанием стало поскорее покинуть опротивевшую столицу и не видеть этих людей больше никогда.       В какой-то момент я осознал, что на избранном мной пути мне потребуются единомышленники, те, кто пойдет за мной, те, кто станут моими товарищами. Но где было найти таких в насквозь прогнившем обществе? Иногда по вечерам я тайком убегал из дворца, переодеваясь в простую одежду, и ходил по всем злачным заведениям столицы, собирая информацию. К сожалению, применять такую полезную технику, как хенге, я не мог, но научился управлять тембром собственного голоса. Вопросов к странному человеку в плаще, с лицом скрытым капюшоном, ни у кого пока не возникало. Покидая дворец, я назывался именем Саске, если была необходимость представиться, но возникала она редко, и не думаю, что кто-либо запоминал неприметного меня.       Странно было осознавать мир не таким, каким ты привык его видеть. Сначала я долго привыкал к Скрытым Селениям, теперь привыкаю к этому разделению территории на четыре нации. Хотя в действительности их было куда больше, например, жители болот или пустынные кочевники… люди жили и в горах, и в низинах, но их всех условно относили к жителям Царства Земли. Эти люди не сражались, им было плевать на проблемы Высших цивилизаций, просто жили, выживали как умели, а проблемы войны их волновали только тогда, когда та или иная армия вплотную подбиралась к их порогу и вынуждала принимать меры. Откуда я все это знаю? Наблюдения, сбор информации, короткие вылазки на ближайшие маленькие острова. Почему-то во дворце меня не искали, привыкшие к моим внезапным исчезновениям. Да и сначала не спрашивали о моих отлучках. Одна Азула подозрительно щурилась, старалась следить, вывести, так сказать, глупого подозрительного братца на чистую воду, но ожидаемо я всегда уходил из-под ее бдительного взора. Сестра злилась, кажется, распаляясь в своей нелюбви ко мне только сильнее. Мне было, в принципе, плевать, чем бы дитя ни тешилось, как говорится, может, поднаберется чего полезного…       В любом случае, принцессе терпения не хватило, и однажды она поймала меня за руку, в буквальном смысле, прямо посреди коридора. — Мне надоело! — заявила она, с негодованием глядя мне прямо в глаза. — Немедленно говори, куда ты ходишь!       Я вздохнул, закатив глаза. — А я думал, моя дорогая сестра, что для тебя не может быть проблемой проследить за собственным братом. Что? Неужели действительно не знаешь?       Ее глаза сузились, с головой выдавая ее чувства. Сейчас она злилась на меня, потом будет злиться на себя, что оказалась в чем-то хуже, что нашлась вещь, оказавшаяся ей не по силам. — К подружке хожу. Хорошенькая такая, — прошептал я, склонившись к Азуле. Она вздрогнула, то ли от дыхания, щекотавшего ей ухо, толи от признания, услышать которое она совсем не ожидала. — Тебе стоит у нее поучиться манерам, — закончил я и с этими словами оставил растерявшуюся сестру, обдумывать, как повыгоднее использовать полученную информацию в свою пользу.       А мне пришлось признать, что эту битву я проиграл. Азула была слишком привязана к отцу, слишком зависела от его мнения и желала добиться только его одобрения. В ее глазах я был вечным соперником, помехой. Наверное, став старше, она вознамерится доказать, что женщина может быть значимой фигурой сама по себе, а не только как инструмент в руках могущественных мужей.       Мне было жаль ее. Ее талант был одновременно и ее проклятием. Консервативное общество, в котором она родилась, диктовало ей правила поведения, с которыми Азула не сможет смириться. Интересно, кого ей присматривали в качестве будущего супруга? Брачный возраст в народе Огня достигался у девушек в шестнадцать. Если к тому времени позиции Озая будут неустойчивы, брак дочери с политически выгодным человеком может стать хорошим решением большинства проблем.       Как, в принципе, и мой брак. Но по каким-то причинам Лорд Огня меня в расчет не брал. Я не мог не задаваться вопросом, откуда росли корни такого пренебрежения? Зуко был не его сыном? Это было единственное логическое объяснение такого поведения в отношение меня. Но поскольку я был старшим, то было непонятно, как тогда появилась Азула? Прекрасно понимая, каким собственником был отец, что он ни за чтобы не разделил ложе с «грязной», запятнавшей свое имя супругой, мне становилось даже интересно, в чем тогда была причина? Внешне я был похож на отца, характером тоже больше напоминал его: мы оба были хладнокровны в принятии решений, но вспыльчивы в каких-то бытовых вещах, оба стремились к силе, вот только шли к этому разными путями. Мой опыт прошлой жизни и, вдруг пробудившиеся новые умения, поднимали меня на недосягаемую высоту для большинства.       Я тщательнейшим образом скрывал ото всех свои тренировки. Я тренировал тайдзюцу, изобретал собственные огненные техники и техники молнии, но, когда в этом теле пробудился «шаринган», и я открыл в себе стихийные чакры, я стал тренировать и остальные стили шиноби, вернее пытался придумать хоть что-то, чтобы совместить знания прошлого с тем, чем я располагал сейчас. Но, как оказалось, открытия одних чакр мало, если ты не родился Аватаром, то хоть ты головой окунись в лаву — не поможет. Магия передавалась по крови, вплеталась в структуру ДНК, а Аватар владел всеми стихиями лишь потому, что в нем жил дух гармонии — Раава, наделяющий его подобными умениями и помогающий держать огромную мощь под контролем.       Но я не был Аватаром. И все, что я мог — развивать магию огня настолько, насколько это вообще было возможно.

***

      Искать союзников в окрестностях столицы было идеей так себе. Я сам не знал, на что надеялся, когда бродил по подворотням и всем злачным местам, присматриваясь к местной шушере, не согласных с политической ситуацией в стране. Здесь люди жили в относительном достатке, им незачем было предавать свою страну и своего правителя. Мне нужно было попасть в колонии, найти единомышленников среди захваченных народов. Потом, заручившись их поддержкой отправиться в царство Земли и продолжать поиски там. Но это было рискованно. Людей Огня не любили на большой земле. Действительно, кто любит захватчиков? Так что в деревнях мне делать было нечего, если только попробовать поискать кого-то в больших городах, но в этом плане были свои трудности, к обдумыванию которых стоило подойти со всей тщательностью, на какую я только был способен.       Оставалось лишь найти предлог, чтобы покинуть страну Огня на вполне себе законных основаниях. Случая не предоставлялось, как бы я его ни искал. Все разговоры с отцом о укреплении власти на отдаленных территориях оставались им без внимания. А я предлагал послать туда меня с дипломатической миссией, убеждал его в своей полезности и незаменимости, что именно я должен выполнить подобное задание и никто другой. Озай лишь обещал рассмотреть мое предложение, но время шло, а приказа отправляться в путь все не поступало. Тогда я начал разрабатывать другой план, но…       Все решил один день. Очередное военное собрание. Они проводились два раза в месяц, иногда каждую неделю, если ситуация на фронте обострялась. Это давно стало привычной рутиной за последние сто лет, когда во дворец пребывали высокопоставленные генералы. В сопровождении двух-трех приближенных, они проходили в тронный зал, сохраняя на лицах напряженное выражение. Очень редко они позволяли себе улыбнуться, покидая пределы дворца, там, где врагом были даже стены, было очень опрометчиво так открыто выражать собственные эмоции.       Так что тот день был самым обычным. Я не собирался идти тем коридором, я вообще старался держаться от тронного зала подальше, особенно в дни собраний. Я плохо помнил, какие обстоятельства привели Зуко на дуэль с собственным отцом, но, однозначно, я не собирался повторять этот путь. Что ж, мое мнение на этот счет мало волновало тех, кто забросил меня в этот мир. В тот день я оказался в том самом коридоре, когда последние военачальники заходили в тронный зал после ничего не значащих приветственных фраз. Я остановился, кланяясь тем, кто еще оставался в коридоре, да и хотел пойти дальше, как неожиданно меня поймал за плечо генерал Айро. — Принц Зуко, — широко улыбнулся старик, — куда ты так торопишься? Не желаешь посетить собрание?       Он любил своего племянника, старался всячески поддерживать, делать для него все то, что должен был делать Озай. Вот только мне не хотелось сближаться ни с кем. Хотя общение с Айро могло быть полезным, он многому мог научить меня, но такие тренировки привлекли бы ко мне ненужное внимание отца, чего я всячески пытался избежать. — О, нет, что вы! — улыбнулся я в ответ. — Просто шел мимо… — Брось! — добродушно отозвался генерал, хлопнув меня разок по плечу, — тебе это может быть даже полезно.       Я не успел сказать и слова, как меня втолкнули в зал, где уже все расселись по своим местам. Айро провел меня к самому трону, сажая подле себя. За всем этим внимательно наблюдали высокопоставленные господа, а с высоты золотого трона на это хмуро взирал отец. Я надеялся, что он выгонит меня, я хотел, чтобы это произошло, но Озай промолчал, а уже через пару минут попросил зачитать первый доклад. — Предлагаю выставить новобранцев… — вещал свой план один из генералов, подвигая фигурки деревянных солдатиков вперед по карте.       Никто не возразил ему. А кто бы осмелился? После генерала Айро он был вторым человеком по значимости. Спорить с ним имели право только те, кто стоял выше его по статусу, то есть Озай и Айро. И я.       Он все говорил, говорил, что молодых парней, полных амбиций и веры в правильность всего, за что они сражались, так цинично, так подло предлагал пустить в расход. Неудивительно что Зуко, исполненный чувством справедливости, не смог смолчать.       Не смолчал и я. — Если мне будет позволено сказать: не лучше ли выставить впереди опытных бойцов? Они вдохновят своим примером новичков, и те понесутся в бой даже впереди командующих. И вообще, есть ли смысл жертвовать людьми, солдатами, когда возможен план, при которых потери будут минимальными?       Воцарившаяся в помещение тишина оглушила, а спина покрылась холодным потом. Я, привыкший взвешивать каждое свое слово, привыкший руководствоваться холодным разумом, так глупо подставился. Это было похоже на какое-то помутнение, на аффект, будто что-то заставило меня сказать то, что я произнес.       А дальше… Дальше было все как в тумане. Вызов на Агни Кай, который я не смог отклонить, сочувственно-напуганный взгляд дяди, торжествующий Азулы, когда вечером мы ужинали.       Бессонная ночь, в попытке придумать план действий, хоть как-то облегчить собственную судьбу.       Все было тщетно. Я стоял на арене, а моим противником был сам Лорд Огня, он смотрел на меня холодно и надменно, он слишком долго жил в показной неприязни ко мне, что со временем сам уверовал в правдивость собственных чувств. Это было опасным для меня, могло стать трагическим исходом.       Я не просил прощения за свои слова и не предпринимал попытки принять хоть какую-то боевую стойку. Я просто стоял, наблюдая, как мой противник с каждым шагом приближается ко мне. — Ты научишься уважению, — сказал Озай. — И страдание будет твоим учителем.       А я лишь горько усмехнулся. Знал бы он, сколько страданий выпало на мою долю, сколько потерь было в моей жизни, наверное, не говорил бы так. — В таком случае, что же было вашим учителем, отец? Ведь идти против собственного ребенка, явно уступающего вам в силе, слишком опрометчивое решение, особенно для правителя.       Я говорил это тихо, не таким громогласным голосом на потеху собравшейся высокой публики. Я говорил это, уже осознав, что итог будет один — меня изгонят. Или убьют. Это уже зависит от того, какого результата я хочу добиться. Сейчас я мог только попробовать выставить отца в невыгодном свете, заставить своими словами дворянство пересмотреть свое отношение к нынешнему Лорду.       Подорвать авторитет Озая? А зачем мне это? Я не был намерен занимать драконий трон, как и не хотел умереть. Но за двенадцать лет моего пребывания в этом мире и будучи принцем Зуко, мне надоела эта семья, это лицемерие. Даже будучи Учиха, скитаясь по миру, я был более счастлив, чем живя в этом дворце. Был бы я обычным мальчишкой, без памяти о прошлой жизни, наверняка бы сломался, наверняка бы сдался. — Я уважаю вас, отец, — сказал это я уже для всех. — Именно поэтому я отказываюсь идти против вас.       Вот тогда Озай действительно разозлился. Я прекрасно видел, чувствовал, как он собирается атаковать, и я был намерен уйти от атаки, но меня что-то будто удерживало на месте, не давая двинуться. Впервые мной овладела такая паника, и против воли я с ужасом смотрел, как фаербол приближается ко мне. Способность двигаться вернулась в последнюю секунду, и будь я шиноби, я бы, без сомнения, ушел бы из-под атаки, но все, что я смог — успеть поменять положение головы. Но огонь все равно достиг цели. Жар, а затем нестерпимая боль пронзили левую часть лица. Перед зажмуренными глазами плясали красные мушки, а левый глаз нещадно слезился, и боль в нем была такой невыносимой, что мне казалось, что он вытекает из глазницы вместе со слезами.       Потом пришла тьма, очнулся я лишь на следующий день под утро, долго вглядывался в потолок, после получаса такого времяпровождения, я дотронулся кончиками пальцев до повязок на лице и горестно вздохнул. — К сожалению, принц, — говорил немного позже появившийся врач, — Ваш левый глаз уже не сможет видеть.       Я промолчал. Молчал я и тогда, когда слуга зачитал мне решение Лорда. Через неделю я должен буду покинуть пределы страны Огня. Меня лишают всех титулов и привилегий, мне запрещается появляться даже в водах страны, и восстановить свое имя я могу только, если привезу в столицу Аватара.       Неудивительно, что Зуко так фанатично стремился захватить его. Лишиться всего в одночасье было невыносимо, с детства привыкнув к всеобщему подчинению и вдруг столкнуться с тем, что люди на самом деле тебя не любят, было тяжело вдвойне.       Через пару дней пришел Айро, он говорил, что найдет корабль, наберет команду и отправится со мной.       Потому что не смог переубедить моего отца, читалось между строк. Я только вздохнул и поблагодарил дядю за участие, но для себя я решил, что уйду сегодня же ночью. Я не мог никому доверять. Ведь именно дядя потащил меня на то собрание, пусть и не имея никакого злого умысла, но он никак не попытался противостоять моей дуэли, даже не вмешался, хотя мог бы…. Для меня это было равноценно предательству. А еще взялся за мое воспитание он только тогда, когда прибыл в столицу после коронации Озая, после того, как потерял своего сына. Я стал заменой Лу Тена, до этого для Айро я просто был: бегал там где-то, делал, наверное, все то, что полагалось делать принцам. Айро любил меня ровно настолько, насколько полагалось дяде любить своего племянника. Не более того. А тут вдруг такая привязанность. Я понимал дядю, разделял его боль, и именно потому что уважал его, не хотел тащить за собой в эту ссылку. Потому что я сам не знал, куда заведет меня мое путешествие.       С собой я взял немногое, только свою катану, выпрошенную пять лет назад в качестве подарка на день рождения, но в действительности использовавшуюся мной, как самое настоящее оружие, пару комплектов сменной одежды, бинты, заживляющую мазь, которую прописал врач и синюю маску, оставленную мне матерью.       Мне не было смысла тащить с собой что-то еще, путешествовать я собирался налегке, так что чем меньше вещей со мной будет, тем лучше. У меня были деньги, откладывал на «черный день», вот и пригодились. Без проблем выбравшись из дворца уже знакомыми обходными тропами, я направился в порт. Там был корабль, перевозивший контрабанду, о его прибытии я узнал буквально за день до того собрания. Как правило такие корабли быстро сгружали товар, забирали причитающуюся сумму или, наоборот, поднимали на борт партию незаконного товара, и до рассвета отплывали.       Мне пришлось потратить почти все свои сбережения, чтобы взойти на этот корабль. Капитану было все равно кто я, все, что его интересовало это то, могу ли я заплатить. И я мог. А потому рассвет я встречал стоя на борту корабля и, глядя на водную гладь, обдумывал свое будущее.