Я действительно люблю тебя...

      Прошла неделя.       Всё это время Хельга ни разу не появилась в школе, ссылаясь на плохое самочувствие. Патаки почти не разговаривала с родителями, обмениваясь с ними лишь дежурными фразами, если сталкивалась с ними на кухне. Хулиганка всё своё время проводила в своей комнате в гордом одиночестве, не желая никого видеть. На любые попытки друзей увидеться с ней, Хельга холодно просила Мириам спровадить незваных гостей. Всерьёз беспокоясь о душевном состоянии подруги, Фиби каждый вечер, в одно и то же время, подобно древнему ритуалу, звонила Хельге на домашний телефон в надежде услышать её голос хотя бы на другом конце провода, но блондинка не отвечала даже на звонки. Патаки была зла. Зла на свою судьбу, на своих одноклассников, на Арнольда, но большего всего Хельга злилась на саму себя. Умом она понимала, что не имеет права так поступать по отношению к Шотмену, ведь, в конце концов, он никогда не клялся ей в вечной любви, даже не говорил, что влюблён, но сердце считало иначе. Израненная детская душа так сильно жаждала избавиться от гнетущего чувства одиночества, что зацепилась за эти тёплые отношения, как за последнюю спасательную соломинку. Арнольд был единственным, перед кем Хельга рискнула раскрыть свою душу, поверив, что он всегда будет рядом, не предаст её чувства и защитит от боли, но жестоко ошиблась. В своих мечтах Патаки нарисовала идеальный мир, но когда хрупкий корабль её надежд столкнулся с айсбергом суровой реальности, все мечты оказались на самом дне океана отчаяния.       — Хельга, дорогая, ты не спишь? — дверь в комнату Патаки приоткрылась, и внутрь заглянула мать девушки.       — Чего тебе, Мириам? Оставь меня одну, — блондинка спрятала под подушку фотографии, которые через пару дней её отсутствия в школе принёс Шотмен в надежде увидеться с подругой под этим предлогом. Но Хельга наотрез отказалась разговаривать с ним, поэтому парень просто оставил снимки под её дверью с запиской, в которой просил прощения за произошедшее. Хоть эти фотографии и были полны больных воспоминаний о счастливых моментах, которые она провела рядом с друзьями и рядом с Арнольдом, но что-то внутри так и не позволило девушке избавиться от этой боли.       — Нам нужно поговорить, солнышко, — не обращая внимания на грубый тон дочери, старшая Патаки всё же вошла в комнату.       — Я не желаю с тобой ничего обсуждать, Мириам, — Хельга обхватила руками согнутые колени, положив на них голову.       — Знаешь, милая, — женщина медленно опустилась на край кровати и положила свою руку поверх руки дочери, — так дальше продолжаться не может. Вот уже целую неделю ты пропускаешь школу, но не хочешь сказать в чём причина. Мы с папой беспокоимся о тебе.       — Мириам, ты снова ночью налегала на коктейли? — Патаки отвернулась от матери, поморщив нос от резкого запаха алкоголя с примесью каких-то фруктов. — От тебя перегаром за версту несёт.       — Я?.. — Мириам ровным движением сдвинула очки к переносице. — Не меняй тему, дорогая, сейчас речь идёт о тебе. Послушай, детка, тебе уже восемь лет и, конечно, у тебя могут быть секреты от меня, но…       — Мне одиннадцать, мама, — Хельга тяжело вздохнула, кинув на мать осуждающий взгляд.       — Надо же, — Патаки изобразила искреннее удивление. — Как же быстро летит время.       — Давай на чистоту, Мириам, — Хельга оттолкнула руку матери, установив строгую дистанцию между ними. — Ни ты, ни Боб никогда не занимались моим воспитанием, вас заботила лишь моя сестра Ольга, впрочем, как и сейчас, поэтому я научилась обходиться без вашей заботы и участия в моей жизни. Не стоит сейчас переступать эту черту и делать вид, что вас действительно заботит моя судьба.       — Не будь так жестока, солнышко, — Мириам вновь потянулась к дочери, но Хельга выставила вперёд руки, дав понять, что не желает подпускать женщину ближе. — Я и твой отец, конечно, не были идеальными родителями, но мы в самом деле любим тебя и беспокоимся.       — Да брось себя обманывать, мама, — Хельга повысила голос. — Взгляни в глаза суровой правде, Мириам. Вы с Бобом никогда по-настоящему не волновались обо мне, все эти годы я росла и чувствовала себя сиротой при живых родителях. Так что не ломай комедию, строя из себя заботливую мамашу, и не пытайся лезть ко мне в душу.       Слова, сказанные дочерью, больно кольнули сердце матери, но глубоко в душе Мириам понимала, что всему виной они сами. Всё, что сейчас говорит Хельга — есть результат их с Бобом ошибки, результат упущенного времени, которое они провели, не заботясь о младшей дочери.       — Мириам! — молчание нарушил глухой крик главы семейства, доносившийся снизу. — Скажи этой девчонке, чтобы прекращала концерт и спускалась, к ней опять пришла её надоедливая подружка. Чёрт, никакого покоя в собственном доме, даже футбол не дадут посмотреть спокойно! — продолжал ворчать Боб, когда его жена спустилась к стоящей в коридоре девушке.       — Здравствуй, Фиби, — женщина немного заторможено улыбнулась. — Хельга не может спуститься, она сейчас отдыхает.       — Очень жаль, — Хейердал опустила голову, всматриваясь в кривые линии на ковре. — Простите, что побеспокоила, миссис Патаки.       — Ничего страшного, дорогая, — Мириам положила руку на плечо расстроенной девчушки. — Хоть Хельга и не вышла к тебе, но я знаю — для неё важно знать, что ты не забываешь о ней.       — Мириам, где моё пиво? — Патаки развалился в кресле, взяв в руку пульт. — Я просил тебя принести его час назад!       — Боб, я разговариваю с гостьей, — удручающий вид женщины заставлял Хейердал чувствовать себя неловко. — А до этого я пыталась поговорить с нашей дочерью.       — И что? — глава семейства покинул свой «трон» перед телевизором и вышел к жене. — Ты уладила проблему с этой девчонкой?       — Нет, Боб, Хельга отказывается рассказывать мне, что с ней, — словно позабыв о присутствии японки, пара открыла спор.       — Эта семейка сведёт меня в могилу! — хлопнув себя по лбу, взревел Патаки. — Я кручусь, как проклятый, с этими никчемными пейджерами, чтобы хоть как-то удержать семейный бизнес на плаву, а вы с этой девчонкой вместо благодарности за ваше содержание лишь раздражаете меня, чёрт возьми!       — Хватит, Боб! — кажется, впервые в жизни Мириам повысила голос на мужа. — У нашей дочери проблемы, а ты, вернее, мы, даже не попытались узнать причину.       — Я уже ни раз говорил, что с её проблемами нужно было давно отправить её в психушку! — ситуация накалилась до предела, и глава семейства резко замолчал, осознав, что в этот раз перегнул палку.       — Ради Бога, Боб… Ты же говоришь о нашей дочери, — дрожащим голосом произнесла Патаки, отворачиваясь от мужа.       — Прости, Мириам, — Боб виновато почесал затылок. — Похоже, пришло время Большому Бобу взять ситуацию в свои руки, — мужчина ударил себя в грудь большим пальцем. — Я поговорю с Ольгой.       — С Хельгой, Боб, — спокойно поправила мужа женщина.       — Точно, с Хельгой, — Патаки поднялся по лестнице и скрылся из вида.       — Прости, что стала свидетелем этого безобразия, — внезапно вспомнив о мирно стоявшей у стенки Хейердал, Мириам поспешила извиниться.       — Ничего страшного, миссис Патаки, — Фиби тактично улыбнулась и, достав из школьной сумки несколько тетрадей, протянула их женщине. — Передайте это Хельге, пожалуйста. Эти задания мистер Симмонс составил специально для неё, чтобы во время болезни Хельга могла не отставать от программы.       — Спасибо Фиби, спасибо, что заботишься о Хельге, — Мириам улыбнулась и закрыла за Хейердал дверь.       В это время глава семейства уже стоял у комнаты младшей дочери. Как всегда, начисто позабыв правила приличия, Патаки распахнул дверь и вошёл внутрь, встретившись с недовольным взглядом блондинки.       — Чего тебе, Боб? — подложив под спину мягкую подушку, младшая Патаки приняла полусидячее положение.       — Знаешь, Хельга, — грубый голос и та напористость, с которой отец начал разговор, сразу же насторожили девушку, — давай уже поговорим, как два разумных взрослых человека.       — Давай, только сначала покажи мне второго такого разумного, — саркастически усмехнулась Патаки.       — Хельга, ты ведь уже взрослая, поэтому я считаю тебя в равной степени разумной, — Боб поставил напротив кровати дочери табурет и уселся на неё с важным видом.       — Господи, Боб! — хулиганка тяжело вздохнула, практически не удивляясь твердолобости отца. — Говори уже, чего хотел?       — Вот это правильно! — воодушевился мужчина. — Не церемонясь, сразу к делу — так и поступают Патаки.       — Боооб! — Хельгу уже начал откровенно раздражать этот бессмысленный разговор. — Если ты здесь затем, чтобы пытать меня, то я скажу тебе то же, что и Мириам. Оставьте меня в покое! Продолжайте и дальше не замечать свою никчёмную младшую дочь. А теперь можешь возвращаться к своему зомби-ящику с чувством выполненного отцовского долга и ещё на год забыть о моём существовании.       — Эй, не будь такой грубой, девчонка! — Боб начал рыться в кармане штанов и вынул оттуда два билета. — Смотри, я специально для нас раздобыл билеты на реслинг в эти выходные. Финальная битва, лучшие из лучших схлестнутся в кровавом поединке на смерть, ну как, ты в восторге?       — Фантастика, Боб, — Хельга на мгновение наигранно улыбнулась. — Возьми с собой Мириам, а потом расскажешь, кто остался в живых.       — Похоже, всё в самом деле серьёзно, — Патаки пристально взглянул в сторону дочери. — Если ты отказываешь от реслинга, то у тебя в самом деле проблемы.       — Давай уже закончим с этой проблемой отцов и детей, — Хельга отстранённо посмотрела в окно, не желая продолжать беседу.       — Я же хочу помочь, чёрт возьми, — грубый голос мужчины звучал так громко, что Хельга закрыла уши ладонями. — Я знаю, что был плохим отцом, Хельга, но дай мне шанс исправиться! Скажи мне, что ты хочешь? Я сделаю всё.       — Ты ничего не сделаешь, Боб! — Патаки кинула в отца подушкой. — Никто мне не даст то, чего я так страстно желаю. А сейчас единственное моё желание — это остаться в одиночестве, чтобы ни ты, ни Мириам не доставали меня с вопросами. Как бы я хотела исчезнуть из этого проклятого городишки и оказаться подальше от Арнольда, моих идиотов одноклассников, и ещё дальше от вас двоих!.. — закончив душераздирающую речь, Хельга обессиленно уткнулась лицом в подушку.       — Исчезнуть, говоришь… — пробурчал себе под нос глава семейства, покидая комнату дочери. — Мириам!       — А? — вновь уснув на кухонном столе, женщина судорожно подскочила от криков мужа. — Я проснулась, проснулась.       — Где ключи от машины? — Патаки уверенной походкой зашел на кухню. — Мне надо уехать по делам.       — Ключи на крючке, как обычно, — зевнув, ответила Мириам. — А куда ты, Боб? — Кажется, я, наконец, нашёл идеальное решение проблемы с Хельгой, — Патаки накинул куртку поверх своей излюбленной зелёной футболки и, взяв ключи, выбежал из дома.