Midas is king and he holds me so tight

Когда их компания подъезжала к Ланниспорту, их встретил проливной дождь летней бури. Джейми не бывала в Утесе с самой своей свадьбы, по собственному выбору, она сомневалась, что Роберт стал бы противиться, если бы она настаивала, что хочет посетить свой дом. Но Утес Кастерли уже давно не был ей домом, и единственной причиной, кроме вежливости, почему они ехали туда теперь, после свадьбы Станниса и Янны, потому что Тайвин Ланнистер не потерпел бы, чтобы его внук родился в Хайгардене, и время Лизы уже подходило, и к тому же, Джейми давно не видела Тириона, и она очень скучала по нему. Он был теперь уже взрослым, и хотя шансы на его брак были малы, она думала, что ему полезно было бы провести время при дворе. Были какие-то... Какие-то слухи, о том, что что-то случилось, какое-то дело с девицей, но она не знала, чему верить. Это она и сказала Роберту, во время одной из охот по дороге к Утесу. Между мужем и женой установилось нелегкое перемирие, в основном потому что Джейми была оглушена ужасом, чувством вины и ненавистью к себе, когда проснулась на следующее утро с головной болью от вина и следами ее брата между ее бедер. Конечно, ничего в этом нового для нее не было. В последний раз, когда они с Серионом это делали, было точно так же. Она не знала, почему она думала, что будет по-другому, и если и было по-другому, то потому, что все вышло из-за ярости и злости, по крайней мере с ее стороны, а не из-за черной ямы нежной, но злой любви, что была между ними в прошлый раз. Это мог быть любой другой мужчина, говорила она себе на следующее утро. Это не имело значения. Но на самом деле имело. Впервые у нее было ощущение, что это она использовала брата, как он использовал ее, многие годы. Одна мысль об этом должна была принести ей мстительное удовлетворение. И она принесла, но ее было недостаточно, чтобы перебороть вину. Вина должна была ощущаться от того, что она была неверна своему лорду-супругу, и обманула его со своим собственным братом. А вместо этого... Вместо этого, она чувствовала себя, как глупая юная девчонка, которую уговорили переспать до свадьбы, и теперь она умирает от страха, что забеременеет. Она чувствовала стыд и вину. Пьяная или нет, злая или нет, она слишком уж рисковала. Раньше дело касалось только ее и Сериона, с чего было ей бояться последствий? Если они умрут ради любви, пусть так и будет. Но теперь она была матерью. У них были дети. Ответственность. Если бы их обнаружили, а их легко могли обнаружить... Она клялась, что не оставит Мариам без матери из-за кровавого родильного ложа, и она не оставит ее без матери из-за крови между ее ног. Осознание, что она любила свою дочь больше, чем любила брата, больше, чем ненавидела своего мужа, ошеломляло. Ошеломляло куда больше, чем должно было. Она проглотила лунный чай одним глотком. Глупая, глупая девчонка. Было бы катастрофой, если бы она забеременела от своего близнеца, когда она была не замужем. Если бы это случилось теперь, когда она королева, это было бы концом света. Рядом с такой темноволосой Мариам, светловолосый, зеленоглазый ребенок будет выглядеть особенно другим, и это заставит людей чесать языки. Как обычно и бывало. Она уже считалась слишком уж непокорной, слишком прямой, слишком любящей спорить. Ее вмешательство в брак Станниса не осталось незамеченным. Она горящим взглядом встречала недовольный взор Джона Аррена, но не обращала внимания. В эту минуту Аррен скорее всего желал, чтобы Роберт сам женился на куда более послушной девице Тирелл. – Мы уже и так достаточно наградили Тиреллов, – многозначительно сказал он ей тогда. – Лучше пусть толстеют и радуются, чем злятся, что их обошли в пользу Флорентов, – ответила она. – Они правили Югом со времен Эйгона Первого, их так просто не сбросишь. – Станнис не из тех, кто будет ласков с Мейсом Тиреллом... – Мейс Тирелл терпел языки и поострее, чем у Станниса, – закатила она глаза. Роберт согласился с ней. Возможно по пустым причинам – он подумал, что Янна была невестой поприятнее мрачной Селисы. И все же, он с ней согласился. А не со своим десницей. Ужасная ошибка, скажут многие, когда мужчина соглашается с женой, а не с человеком, славным своим мудростью, таким как лорд Аррен. И может быть, так и было. Джейми знала, что она высокомерная, и упрямая, и не всегда практичная. Глупая девчонка, которая думает, что может все исправить резкими приказами и милыми улыбками. Возможно, она такой и была. И все же Роберт согласился с ней, и может это было самой болезненной причиной ее чувства вины, когда они ехали на север к побережью, и лунный чай крутил ее желудок, как гроза крутила небо над головой. Роберт был не из тех, кто просил прощения, а Джейми никогда не умела извинения принимать. И все же она не могла не почувствовать, что его предложение, чтобы они вдвоем отправились на охоту, было предложением мира. Можно уже и начать переговоры, горько подумала она, потянув Лореона за узду и оглянувшись на Роберта. Но погода не беспокоила его, скорее всего, этого и стоило ожидать от человека, рожденного и выросшего в Штормовых Землях. Дождь лился по его волосам и лицу: перед свадьбой он подкоротил бороду. Он все еще был красив, все то же лицо с сильным подбородком, все та же прямая спина. – Думаю, хочу забрать с собой ко двору моего брата, – тихо сказала она ему, глядя на бушующую реку. Они были недалеко от Золотой Рощи, и этой ночью собирались ужинать у Роуэнов. – Он довольно умный, и мой отец слишком уж долго держит его под своей пятой. Он ведь еще ребенок. Ему четырнадцать в этом году. – Джейми, – сказал он. – Надеюсь, твой брат достаточно доволен Янной. Она кажется милой девочкой, всегда готовой к смеху. "Я тоже была готовой к смеху," – подумала Джейми. "Теперь я всегда готова накричать, завизжать, разъяриться". – Джейми, – раздраженно прорычал он, и она резко развернулась к нему. – Мы сейчас потеряем эту лису... – Да плевать мне на чертову лису, – взорвался он и вздохнул. Ее светлые волосы, выбившиеся из длинной косы, прилипли к лицу под дождем. Он протянул руку, словно хотел их коснуться, но остановился. Он знает, с ужасом подумала она на секунду, хотя она сама заварила лунный чай, потому что не верила слугам, с тех самых пор, как она была маленькой, и та служанка застала их с Серионом и начала так громко кричать. Нет, это было смешно. Если бы он знал, она уже была бы мертва. Если он узнает, он ее убьет, или ее убьет сир Илин Пейн. Но конечно, если уж на то пошло, когда она узнала, она хотела убить его. Так что, возможно, они были теперь равны. – Тебе не надо силой тащить меня в постель, – заносчиво сказала она. – Когда я уеду из Утеса Кастерли, я хочу еще раз быть матерью. Полагаю, прошло уже много времени. Мейстер сказал, после... – Мне не надо было, – быстро перебил он ее. – Мне не надо было идти с той девчонкой Флорент. Делена Флорент была хорошенькой, только костлявой девицей шестнадцати лет, с легкой россыпью очаровательных веснушек, ушами как у всех Флорентов, волосами скорее цвета меди, чем ржавчины, как у остальных в ее семье. – Не надо было, – согласилась она. – Или, во всяком случае, хотя бы стоило дождаться, пока твоего брата не проводят в постель с его просторшей. – Он на меня зол, – признался Роберт, – за вас обоих. От мысли, что Станнис пытался ее защитить, ей стало смешно, и одновременно грустно. Если бы только он знал. – С нами ярость, – несмешно пошутила она и вздохнула, потому что Роберт выглядел потерянным, как всегда в таких случаях. Она и не думала, что получит складную речь, которую хотела, о том, как он был неправ, и как этого никогда не повторится. Если уж на то пошло, она была так же виновата, как и он, пусть он не мог этого знать. – Какая она была, твоя Лианна? – спросила она вместо того. Она не называла ее имени... что ж, она не была уверена, что вообще когда-либо называла это имя. Он напрягся, и она ждала его гнева, но он не пришел, как будто дождь потушил его. Вместо этого он ответил: – Дикая. Настоящая северянка. Говорила, что думала, и плевала на последствия. Никто не мог ей ни в чем отказать. Верхом скакала, как ветер. Когда я впервые увидел ее верхом, я принял ее за сквайра Неда. Я никого не желал так, как ее, и она была моей... могла быть. Мы должны были пожениться. Она... Она всегда была вежливой, она понимала манеры, но... Она не желала этого брака. – Из-за твоего блуда. На это он горько рассмеялся. – Да, хотя я... Что ж, раз я не мог получить ее, у меня были другие. Я думал, что со временем, она бы... – он говорил совсем как маленький мальчик, когда вдруг замолчал, хотя Джейми всегда знала его мужчиной. – Может быть она полюбила бы тебя,– предположила она. – У вас было бы время, в Штормовом Пределе. – Может быть, – согласился он. – Когда ты смотришь на Мариам, ты притворяешься, что это дочь Лианны? – слова вырвались прежде, чем она успела их остановить, спрятать, назад, глубоко внутри, где мог увидеть только ее брат, и даже он никогда на самом деле не видел. По его лицу пробежал шок. – Нет, – твердо сказал он. – Нет. Ты ее мать, это очевидно. У нее твой нос, твой смех. – Ей всего два года, – фыркнула Джейми. – Я слышал ее смех, – настаивал он, а потом замолчал. – Я никогда не слышал смеха Лианны. Мы с ней никогда... Повисла тишина, и только дождь шумел, и река ревела рядом. – Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы у нас был сын, – твердо сказала ему Джейми. – Мне плевать на бастардов, но ты не можешь... Когда я рядом, ты не смеешь быть с высокородной леди. Я не потерплю. Я не позволю. Люди будут говорить. Они уже говорят. – Мне следовало быть с тобой, когда ты его потеряла, – сказал он, после секунды молчания. Джейми дернулась, как от удара. Они не говорили о младенце. – Ты был в Штормовом Пределе. Тут ничего нельзя было сделать. – Я не был с тобой и когда родилась Мариам. – Она ведь не твой наследник... – Я должен был быть там, – сердито повторил он. – Она мой ребенок. Я... У меня есть девочка в Долине. Мия. Ей, должно быть, уже семь. Я навещал ее раньше. Я был... Я был рад видеть ее, когда она родилась. Бастард или нет, она от моей крови, а нас, Баратеонов, немного осталось. – Когда мы вернемся в столицу, – сказала Джейми. – Можешь привести ее ко двору, если хочешь. Я не стану протестовать. Он любил эту девочку, подумала она, бастарда, зачатого с простолюдинкой. Он любил ее, как и свою родную дочь. Может быть он не любил их обеих так сильно, как нужно, но тем не менее любил. Он уставился на нее. Дождь ослаб до совсем легкого. – Ты не станешь... – Это было задолго до нашей свадьбы, – признала Джейми. – И это всего одна девочка. Мия Уотерс, так ее должны называть, но... И он поцеловал ее, почти нежно, и они стояли так некоторое время, пока она не задрожала, и они поскакали назад к своим людям. Ничего не было прощено, но той ночью Джейми ждала его в своем шатре. "Ты трахаешь его, чтобы искупить свой грех"– прошипел Серион в ее голове, но она не обратила внимания на его голос, как игнорировала его самого с их самого отъезда из Хайгардена. Он не казался расстроенным, возможно все еще радовался, что наконец поимел ее, после долгого перерыва. Она полагала, что Серион счел это началом конца. Что она навсегда отвратилась от Роберта, что теперь постоянно будет пускать его в свою постель. И что особенно пугало ее – она легко могла это сделать. Почему только Роберт может спать, с кем пожелает? Почему она должна все время играть роль верной долгу жены? Разве она не заслужила удовольствий в своей жизни, какими бы пустыми они не были? Но потом она посмотрела на него при свете дня, на то, как отличалось его отношение к детям, с любовной гордостью, от отношения к жене, с нетерпеливым раздражением, и в этом она не находила удовольствия. Мужчина, которым он был наедине с ней, не был таким мужчиной с другими. Мужчина, который целовал ее и говорил, как он ее любит, который всегда старался подарить ей удовольствие, был тем самым мужчиной, что помог Клигану и Лорху убить Элию и ее детей. Ее подругу. Конечно, если бы Элия знала, что у Джейми была привычка спать с ее братом, она скорее всего испытала бы отвращение. Но Джейми смирилась уже с этим, что люди считали ее такой, какой она на самом деле не была. Потому что, если честно, она не думала, что была лучше, чем ее брат. Если бы она родилась мужчиной, она не была уверена, что и тогда отец не манипулировал бы ей, пусть даже в ее руках был бы меч, а не юбки. Воды Лизы отошли, когда они въезжали в ворота Утеса Кастерли, из чего, признавала Джейми, вышло захватывающее событие. Ребенок чуть не родился прямо во дворе, но сумел дождаться, пока его мать занесут в ближайшую комнату. Джейми осталась утешать Джоанну, которую расстроили крики ее матери, пока близнецы Мелары агукали и отвлекали Герольда. – Его назвали Тайленд, – сказала она Тириону, когда наконец его нашла. Он был в библиотеке, как обычно читал. Он выглядел теперь совсем взрослым мужчиной, малого роста или нет. Она много слышала о нем от своего брата, большей частью о его блуде с шлюхами, что ее несколько пугало, потому что она все еще считала Тириона тем милым пятилетним ребенком, каким помнила. – Я загляну к моему племяннику, – заметил Тирион, – но почему-то думаю, что наш дражайший брат оскорбится моим присутствием при столь радостном событии. – Серион злится, что ребенок снова рыжий, – сухо сказала Джейми и подошла к нему ближе, скрестив руки на груди. – Но как ты, братец? Я слышала... – она остановилась, не зная, как поднять тему. Тирион замолчал совершенно, сосредоточившись на книге перед ним. – Какие-нибудь юные леди в последнее время привлекли твое внимание? – наконец решилась она, наполовину в шутку. Он резко захлопнул книгу и выскочил из комнаты, так быстро, как позволили ему его короткие ноги, даже не оглянувшись на нее. Она несколько секунд ошеломленно смотрела ему в след, пока веселый смех не заставил ее развернуться. Серион смотрел в сторону, в которую ушел Тирион, с явным удовлетворением. – Ты всегда знала, как довести мужчин, сестрица. Даже полумужа, как оказалось. – Ты что-то скрываешь от меня, – обвинила его Джейми, понимая, что надвигается еще одна ссора, в которую превратилась их жизнь. – Скрываю? – фыркнул он. – О любви нашего беса-братца к шлюхам? О той, на которой он пытался жениться? – Что? – руки Джейми упали по бокам. – Он... Тирион женился? – прошипела она, едва громче шепота. – Ну да, можно и так сказать, – Серион закатил глаза. – Ему понравилась одна мелкая сучка, и он уговорил какого-то пьяного безумного септона объявить их женатыми. Пытался скрыть ее в каком-то жалком домике у моря, под самым носом отца, – по тону ее брата становилось ясно, что отец недолго пребывал в неведении. Джейми смотрела на него. – Как... Где они встретились? Серион пожал плечами. – Да на дороге. Перед тем, как мы с Лизой поехали ко двору после рождения Герольда. Если подумать, это забавно, в тот единственный раз, когда я решил облагодетельствовать эту тварь совместной поездкой, он напоролся на полуодетую крестьянскую девку, за которой гнались бандиты... – То есть она не была шлюхой? – резко спросила Джейми. – Все они шлюхи, когда надо, – Серион рассмеялся. – И все же, ей бы глотку перерезали, после того, как все ее поимели, так что я порезал бедных ублюдков на куски, а он отправился за ней. Конечно, я и не думал, что он сам ее трахнет, а потом решит, что влюбился. В его голосе появился насмешливый огонек: – Второй сын Тайвина Ланнистера и дочь мелкого издольщика... Совсем как в песнях. Отец этому быстро положил конец. Пустил ее по кругу всем в казармах, а потом отправил ее прочь. Джейми казалось, что ее сейчас вырвет. – А ты... – Трахнул ли я ее? – Серион ухмыльнулся. – Нет, не будь дурой. Настоящий Ланнистер с Утеса не станет мараться о какую-то мерзкую сучку... Джейми ударила его, прямо по губам. Она чувствовала его слюну на своих пальцах, и ее ладонь сжалась в кулак. Ее брат шокировано потирал рот. – Это было по-доброму, – рявкнул он, – и куда больше, чем он заслуживает, что я сказал ему, что она была шлюхой, которую я нанял. Это было единственное доброе дело, что я для него... – Единственное доброе дело, что ты когда-либо делал, – с отвращением повторила Джейми и отвернулась, уходя прочь. Он резко схватил ее за руку. – Не будь так жестока, Джейми. В конце концов, у нас скоро будет общий... Джейми снова повернулась к нему. – Что общий? – спокойно спросила она, чувствуя себя старее, чем она была. Он выглядел радостным мальчиком. Его волосы были все еще длинными, словно он был мальчишкой пятнадцати лет, вот только ему было двадцать один. Он до сих пор не отпустил бороду. Серион нахмурился. – Ты ждешь ребенка, Джейми. Ты ешь как птичка, и я слышал, как ты жаловалась Меларе на головную боль два дня назад. Ты была такой же тогда, с девчонкой. С девчонкой. Даже не Мариам. Он даже не мог назвать свою племянницу по имени. Джейми казалось, будто ее опустили в ледяную воду, но на самом деле нет. Нет, скорее казалось, что она находилась в котле, который медленно и медленно нагревали, долгое время, и вот она вдруг почувствовала жар, и поняла, что это было. Насколько ужасно и отвратительно, подумала она, что ее брат догадался, что она беременна до нее? В конце концов, с Мариам ее не часто беспокоило утреннее недомогание. И со свадьбы прошло уже два месяца. Он думает, что это его, подумала она, с холодным, твердым убеждением. Она чувствовала себя старухой. "Он думает, ты родишь ему ребенка. Он думает, он выиграл в игре, которую вы вдвоем играете всю жизнь". Его рука скользнула к ее щеке. – Так всегда должно было быть. Это будет сын. Я в этом уверен. Мой сын будет королем, совсем как этот безумный... – его глаза горели чем-то похожим на счастье. Джейми потянулась и взяла его за руку. И глубоко вцепилась в нее ногтями. Он удивленно моргнул и попытался отстраниться, но она не отпустила. – Твой сын мертв, – она наклонилась вперед и сказала ему это, тихо, уверенно, легко касаясь дыханием его уха. – Я убила твоего ублюдка на следующее же утро. Если я и ношу короля, то его отец в эту самую минуту сидит на Железном Троне. Она его отпустила, и он отшатнулся от нее, словно раненый. – Ты... – заикался он, он, который всегда был таким уверенным и твердым, и она подумала, что он действительно скорбит, таким поломанным звучал его глубокий, яркий голос. – Я твоя королева, – прошептала она, потому что не могла позволить себе кричать, – я тебе не племенная кобыла. Я не... тебе никто, ни теперь, ни когда-либо. Ты никогда больше меня не тронешь. Ты никогда не заговоришь со мной иначе, чем полагается брату. Ты никогда не пребудешь больше ко двору, только по моему разрешению. Если ты ослушаешься меня, то помоги тебе боги, братец. – Ты, предательская сука, – простонал он, и его стон обратился в рев раненого льва. – Ты... ты убила моего сына, ты, предательская, лживая шлюха, как ты могла, я люблю тебя, ты все испортила... – Нет, Сери, – сказала Джейми, и заставила себя вдохнуть и выдохнуть, медленно, глядя, как полотном перед ней разворачивается его ярость. – Нет, мы все испортили давным-давно, и теперь я прекращаю это, потому что ты никогда не прекратишь.