Out of the Woods

Вчера Рене Фрадетт, когда они говорили по телефону, попросила его прийти попозже. Не к началу смены. Я сперва сама побеседую с вашим потенциальным напарником. Потенциальным, — повторил Жан-Жак. Юра Плисецкий свободен, но он себе на уме, — туманно сообщила инспектор. — Возможно, будет лучше всех перетасовать. В общем, жду вас к десяти. Жан-Жак не знал, что и думать. В Монреале они вообще не работали в постоянных парах: едешь в патруль с одним, изучаешь улики с другим, а обедаешь с третьим — кто не занят, тот и напарник. Вдруг они не сработаются? Или наоборот, как в кино, он окажется единственным, кто сумеет найти подход к суровому полицейскому с тяжелой судьбой, сменившему двадцать напарников и не поладившему ни с одним? Была такая балерина, Майя Плисецкая. Может, этот Юра похож на нее. Может, они даже родственники — например, она его троюродная бабушка. Это тема для разговора. С другой стороны, если не родственники, то он наверняка уже устал от подобных разговоров. В конце концов, Жан-Жак решил, что по закону подлости и вопреки фамилии Юра Плисецкий просто обязан быть серьезным занудой, который всегда приходит в участок ровно за пять минут до начала рабочего дня, обожает писать отчеты, а на вопрос про любимую музыку отвечает, что предпочитает классику. В крайнем случае, джаз. И у него, конечно, есть усы. Потому-то его никто и не выдерживает. Ну ничего, — думал Жан-Жак, ложась спать. — Я здесь как раз для того, чтобы решать такие вот нетривиальные задачи. Наверное, ему следовало проявлять больше смирения, учитывая, что он перебрался в Сен-Катери не просто так — его перевод был чем-то вроде негласной и пусть временной, но ссылки, которой закончилась одна из самых напряженных операций в истории его участка. Точнее, его бывшего участка. О котором он старался думать пореже. Вместо этого он представлял себе потенциального напарника Юру Плисецкого, добавляя к образу то жидкие волосы, заботливо начесанные на лысину, то нос картошкой, то томик Гарднера в руке, — и заснул лишь около часа ночи. Наутро в участок он отправился пешком. Нет, транспортная инфраструктура города оказалась вполне развитой: для его цели подходило несколько автобусов, маршруты которых сетью охватывали центр, окраины и ближайшие деревни, а уберовское приложение обещало машину через семь минут, однако погода располагала к прогулке — день выдался по-осеннему прохладным, но ветра почти не было, а в чистом небе висел матовый солнечный блин. Дом, который Жан-Жак снял у молодой пары, предпочитавшей жить в своей монреальской квартире, располагался километрах в пяти от участка. Для него это расстояние было небольшим, однако карты, выстроившие якобы короткий маршрут, подвели, отправив его срезать путь по тропинке, которая вскоре уперлась в забор: частная территория. В конечном итоге, он скорее остался доволен — если бы пошел по прямой, то не увидел бы ни затянутого светло-зеленой ряской пруда, спрятавшегося между двух домов, ни целого поля то ли заботливо кем-то высаженных, то ли выросших самостоятельно нежно-розовых осенних анемонов, ни едва тронутой осенней желтизной рощи, которая радостно шумела, пока он шел мимо нее, выбираясь обратно на шоссе. Разумеется, он опоздал. Ну, в первый день это, наверное, не критично. И Рене не сказала ему: быть как штык ровно к десяти. Полицейский, дежуривший на входе в участок, очень долго сверял его документы с какими-то списками, а Жан-Жак глядел и думал: может, это он Юра Плисецкий. Невзрачный коротко остриженный юный констебль в очках с прямоугольными стеклами. Хватит уже тебе сидеть на проходной, — заявила ему утром инспектор. — Сегодня придет новый сотрудник, он будет твоим напарником. Желаю удачи в раскрытии преступлений. И после такого напутствия Юра решил просто не пускать его внутрь. — Седрик, привет! — Мимо Жан-Жака проплыл полный темноволосый мужчина с широким приплюснутым носом и маленькими карими глазками. В руке он держал огромный бумажный стакан, который оставил за собой сладкий орехово-кофейный шлейф. Или вот этот, — подумал Жан-Жак. Что было бы даже неплохо. Кофе он, в целом, одобрял, пусть и с сиропом. — Виделись, Мэтт, — буркнул юный Седрик. И, обращаясь уже к Жан-Жаку, не менее прохладным тоном добавил: — Проходите, сержант. Кабинет инспектора Фрадетт прямо и налево. Там на двери табличка есть. Для тупых, — мысленно продолжил Жан-Жак, подмигнув ему. Все было нормально: в Монреале новичка, пожалуй, приняли бы еще хуже. Нужно сперва доказать, что ты не будешь здесь лишним. Через минуту он постучал в немного обшарпанную темно-коричневую дверь. На табличке, о которой говорил Седрик, значилось совершенно другое и даже не женское имя, но все эти шуточки были ему хорошо знакомы, а опознать логово начальника не составляло труда: явно просторное, судя по расположению других дверей, помещение в конце коридора. Чуть хрипловатый голос пригласил его войти, и он нажал на ручку, приготовив самую обаятельную из своих улыбок. — Опаздываете, — заметила инспектор, вставая из-за стола. Жан-Жак видел ее фотографию — в жизни она показалась ему гораздо моложе. Медно-рыжие волосы обрамляли широкое открытое лицо с излишне тяжелым подбородком, а темно-серые глаза в окружении едва заметных морщинок смотрели весело и лукаво. — Не рассчитал маршрут, — ответил он, пожимая сухую ладонь. — Немного заблудился. Прошу прощения. — Ну ты даешь, — подал голос мужчина, сидящий в кресле для посетителей. — Заблудился в нашем городе? Жан-Жак взглянул на него. Ну вот, пожалуй, бинго. Волосы, зачесанные на лысину — есть, усы — есть, нос картошкой — с натяжкой, но есть. Унылый облик из этого, впрочем, не складывался, так что, может, еще обойдется. — Я был даже рад, — сказал ему Жан-Жак, протягивая руку. — Здесь очень живописно. Но сожалею, что заставил вас ждать. Вы, наверное, Юра? Мужчина, который уже начал подниматься навстречу рукопожатию, рухнул обратно в кресло и согнулся пополам от смеха. — Я Юра? — стонал он в перерывах между приступами хохота. — Мадам, слыхали? Боже, мой день внезапно стал намного лучше! Жан-Жак виновато пожал плечами. С его точки зрения, все было логично: полицейский сидел в кабинете вместе с инспектором — а значит, тоже ждал его. Он посмотрел на Фрадетт, и та с улыбкой начала: — Нет, это Пьер… Но тут дверь распахнулась, и в кабинет влетел невысокий блондин в криво застегнутой форме. Он резко затормозил, уронил промасленный бумажный пакет, споткнулся, еле удержавшись на ногах, и выпалил: — Бля, я проспал! Та еще балерина. Жан-Жак окинул взглядом растрепанные волосы, покрасневшее лицо, скособоченный воротник. — Зато бутер не забыл купить, — заметил Пьер. Новоприбывший, который уже подобрал свой пакет, прищурился и оскалился. — Сержант Леруа, — окликнула его инспектор. — Вот это Юра Плисецкий. — Я понял, — ответил Жан-Жак и улыбнулся.