***
Анна прошла в спальню и, небрежно бросив сверток на кровать, подошла к окну и, прижавшись лбом к холодному стеклу, стала смотреть на внутренний двор Хогвартса. В душе девушки продолжала бушевать буря, которую она тщетно пыталась утихомирить. Но ничего не получалось. Слова Джинни всколыхнули в ней чувства, которые она считала давно уснувшими, ставшими только горсткой пепла. А на самом деле вышло совсем иначе и под толщей золы дремал приугасший до времени пожар, которому хватило легкой искры, чтобы снова заполыхать, во второй раз выжигая ее душу. Отойдя от окна, девушка бесцельно принялась бродить по спальне, чувствуя себя так, будто ее заперли в четырех стенах. А потом, не в силах оставаться в ограниченном пространстве, она поспешно переобулась в кроссовки, накинула теплую толстовку и направилась к выходу. Не обращая внимания на любопытные взгляды младшекурсников, которым еще рано было посещать Хогсмид, девушка выбралась через дыру в стене, служившую входом в башню Гриффиндора и прикрытую портретом Полной Дамы, а потом, перепрыгивая через две ступеньки, стала спускаться вниз. — Мисс Романова, — Анна уже почти достигла холла замка, когда ее остановил голос преподавателя по Защите от Темных Искусств. — Да, сэр? — натянув на лицо маску невозмутимости, она повернулась к Снеггу. — Почему вы не в башне? — Захотелось подышать свежим воздухом, — ответила девушка, пристально изучая взглядом лицо стоящего перед ней мужчины. — Или это уже приравнивается к преступлению? — А разве в Хогсмиде не дышится? — теперь в его голосе звучала едва уловимая издевка. — Нет, — отрезала она. — Потому что ваш подопечный портит его одним своим существованием. — Это кто же? — Драко Малфой, — выплюнула его имя Анна. — Бывший Пожиратель Смерти. Тварь в облике человека. Снегг остолбенел. Он не ожидал услышать такие слова, тем более, от юной девушки, в голубых глазах которой пылала убийственная ненависть. По телу разлилось оцепенение, язык словно примерз к нёбу. Но Анна не замечала творящихся с преподавателем перемен. — Вам не кажется, что вы судите предвзято? — придя в себя, вкрадчиво спросил он. — А вам не кажется, сэр, что это касается только меня? Кроме того, мистер скунсохорек — сплетник и девчонка в брюках. А теперь прошу меня извинить, — она сделала совершенно издевательский реверанс и пулей вылетела из замка. Оказавшись на крыльце, девушка сделала глубокий вдох, а потом резво направилась, куда глаза глядят. Северус слышал, как хлопнула дверь, когда она выскочила на улицу. Он пребывал в некотором раздрае — все же, он слишком многое повидал на своем веку и его мало что могло выбить из колеи. Но эта девушка… нельзя, чтобы она так воспринимала некоторые вещи. И пусть он сам далеко не праведник, но, получив жестокий урок, он изменился. Анна сидела на берегу озера, наблюдая за тем, как его поверхность подергивается рябью из-за налетающего ветра. Здесь было тихо и спокойно, только ветер, вода и она. Больше никого. И это помогало ей отрешиться от жгущих ее душу, словно каленое железо, воспоминаний. Когда-то она поклялась себе, что больше никогда не потеряет голову, как в тот злополучный день… и нарушила. Оказалось, достаточно все двух слов, чтобы снова впасть в безумие, как в тот страшный миг. Ветерок игриво касался прядей ее волос, выбившихся из косы, шелестел пожухлой травой, тревожил озерную гладь, отчего волны с тихим плеском накатывались на берег. И девушке казалось, что с каждой волной ее душа успокаивается, а ненависть, до того пылающая диким пламенем, начинает гаснуть, опустошив душу и сердце, оставив после себя только мертвый пепел. Анна вздохнула. Ей еще придется как-то объяснить свое поведение друзьям, а она не чувствовала себя готовой распахнуть душу, снова бередя так и не затянувшуюся рану. Значит, пока у нее есть время, нужно придумать более или менее правдоподобную причину. Хотя, зачем? Она прекрасно помнит, как Пожиратели пытали ни в чем не повинного парня из дома напротив, а потом просто убили его. А то, что она таит в глубине своей души, никто не должен знать — Анна просто не вынесет сочувствия. Ей легче самой прыгнуть в пасть голодного льва, чем снова рвать собственную душу в клочья. Нет, никогда! — Энн, — услышав за спиной тихий голос, девушка вздрогнула, а потом обернулась — за ее спиной стояла Гермиона. — Пойдем в замок — уже поздно. — Да, пойдем, — россиянка поднялась с места и, стараясь не встречаться с подругой взглядом, побрела к школе.Глава 9 - Ненависть Анны.
28 июля 2018 г. в 19:36
Примечания:
Иногда двух слов хватает, чтобы... снова возненавидеть
Драко, ошалевший от оглушительной оплеухи, смотрел на искаженное лицо девушки. Ее голубые глаза сейчас казались почти черными от бушевавших в ней эмоций, губы были сжаты в тонкую полоску, а тонкие ноздри изящного носика трепетали от гнева. Вся ее поза выражала ярость, причины которой он не мог понять.
— Ненавижу, — прошипела она, и Малфой отшатнулся. — Ненавижу и буду ненавидеть таких, как ты.
В какой-то момент он думал, что сейчас девушка плюнет ему в лицо, но этого не произошло. Анна просто отвернулась и, взяв сверток из рук ошарашенной Грейнджер, решительно зашагала в сторону замка. Он провожал ее взглядом, совсем забыв, что он здесь не один.
— Эй, Драко, — пробасил Гойл. — Может, мы эта… пойдем уже.
— А? — словно очнувшись от сна, он перевел на приятеля непонимающий взгляд.
— В «Три метлы», — поддержал Гойла Альдонсо. — Мы же туда собирались.
— Да, пошли, — рассеянно ответил Малфой, против обыкновения, не заметив Гермиону и не сказав в ее адрес ничего обидного.
— Что это с ней? — спросила Джинни, когда слизеринская троица отошла на приличное расстояние.
— Не знаю, — задумчиво ответила Гермиона. — Но что-то мне подсказывает, что эта территория — не для всех.
— Пойдем, догоним ее.
— Нет, Джинни, — покачала головой подруга. — Энн сейчас вряд ли будет рада компании. Пойдем лучше к Гарри и Рону, иначе они обидятся, если мы уйдем без них.
Посмотрев вслед тонкой фигурке, Уизли с сожалением была вынуждена признать правоту Гермионы, и девушки, повернувшись к видневшемуся замку спиной, направились к «Трем метлам».
В лицо бил ледяной ветер, забирался под одежду, трепал выбившиеся из прически прядки, но девушка словно не замечала его. В ушах звенели слова Джинни: «Бывший Пожиратель Смерти», вызывая в ней бесконтрольную ярость и оживляя давнюю боль, вскрывая кровоточащие раны в душе. Ее кожи словно вновь коснулось пламя, а ноздри уловили запах дыма. В ушах зазвучали крики, и девушка зажмурилась, мотая головой, словно это могло помочь ей забыть. Из-под плотно закрытых век выкатились две прозрачные слезинки и побежали по щекам, оставляя за собой блестящие дорожки.
Она ненавидела тех, кто носил на левой руке Черную Метку. Ненавидела так сильно, что на глаза опускалась багровая пелена, а разум отказывался быть адекватным, совершать нормальные поступки. В такие моменты Анне хотелось взять первый попавшийся под руку тяжелый предмет и бить, куда ни попадя, до тех пор, пока очередной монстр в человеческом облике не станет трупом.
Очередной порыв ветра налетел на хрупкую фигурку девушки и, словно ладонью, хлестко ударил по лицу. Россиянка открыла глаза и остановилась. Ее грудь вздымалась от прерывистого дыхания, в глазах плясали цветные пятна — так сильно девушка смежила веки, стараясь удержать слезы. Она глубоко вдохнула и поняла, что запах гари ей померещился — ветер пах сырой землей, опавшей листвой и первыми заморозками.
Напряжение, охватившее Анну, стало постепенно отступать. Она еще раз глубоко вдохнула бодрящий воздух, а потом зашагала к замку, чувствуя, как эмоции отступают, оставляя после себя противную слабость и дрожащие пальцы.
Малфой машинально следовал по привычному маршруту. Перед глазами еще стояло лицо Анны с почти черными глазами, а в ушах продолжал стоять оглушающий по накалу эмоций шепот. Он был смущен и растерян, что являлось нонсенсом — он привык всех выставлять не в самом лучшем свете, смущать и насмехаться, но никогда еще не оказывался на месте своих жертв. Никогда до сегодняшнего дня. И от этого ему было не по себе.
Войдя в «Три Метлы», он машинально отметил сидящих за столиком Гарри и Рона, что-то оживленно обсуждающих, а потом прошел к привычному месту и, сев на стул, небрежно развалился на нем. Но, если вся его поза показывала высшую степень довольства собой и жизнью, то на лице застыло задумчиво-мрачное выражение, никак не вязавшееся с тем, как он сидел.
Перед Драко появился бокал со сливочным пивом, но он почти не отреагировал на это, продолжая размышлять о странном поведении девушки. Он машинально сделал глоток, не почувствовав вкуса.
Что ее так разозлило? Почему именно слова этой рыжей предательницы вызвали в ней такую бурю эмоций? Что было такого в ее жизни, что она ненавидит тех, кто носил метку Темного Лорда? Да, он перегнул палку, сказав ей про Харви, но в тот момент ему хотелось отомстить за оскорбление в кабинете зельеварения. Кто же знал, что девчонка так сильно отреагирует на его издевательства? И хрен с ней, с пощечиной. Его гораздо больше ошеломил всплеск настоящей ненависти и брошенные ему в лицо слова.
Поток холодного воздуха, ворвавшийся в помещение, заставил его поежиться. Он машинально повернул голову в сторону вошедших и, скользнув взглядом по вошедшим гриффиндоркам, отметил, что Анны с ними нет. Его светлые брови сошлись на переносице — где их подруга? И почему они оставили ее одну?
Джинни и Гермиона, войдя в кабачок мадам Розмерты, увидели вальяжно развалившегося на стуле Малфоя. Смерив его презрительными взглядами, девушки направились к Гарри и Рону.
— А где Энн? — с удивлением спросил Гарри.
— Вернулась в замок, — коротко ответила Джинни, бросая убийственный взгляд на сидящего в отдалении Малфоя.
— Почему? — удивился Рон.
— Из-за слизеринского хорька, — ответила Гермиона, усаживаясь. — Он начал говорить ей гадости, а Энн не удержалась и врезала ему по физиономии. Потом Джинни сказала, что не стоит пачкать руки о такого, как Малфой, потому что он — бывший Пожиратель. И тут она просто взбесилась. Признаться, я не думала, что она может быть такой…
Девушка передернула плечами.
— Совсем все плохо? — Гарри с интересом смотрел на девушек.
— Видел бы ты ее, — ответила Джинни. — Я не знаю, что ей сделали Пожиратели, но она прямо в лицо бросила Малфою, что ненавидит и будет ненавидеть таких, как он.
— И вы ее отпустили одну?
— А что прикажешь, Рон? — взвилась Гермиона. — Она даже не стала ждать нас. Кроме того, что бы ни было, это касается только ее. И если она захочет, то сама расскажет.
— Да понял я, понял, — буркнул Рональд.
— Очень на это надеюсь.