Я - твой хаос...

      Друзья, так и не дождавшиеся возвращения Романовой, бросились на ее поиски, но девушка словно в воду канула. Встревоженные, они уже собирались идти к МакГонагалл, когда увидели идущего Малфоя. Возможно, они бы не обратили на него внимания, но слизеринец сам окликнул их.       — Ищете подругу?       — Тебе какое дело? — огрызнулась Джинни.       — Никакого, — ухмыльнулся он. — Но, если вам интересно, то скажу — она в больничном крыле.       — Врешь, — не поверил Гарри.       — Ее столкнули с лестницы, — резко ответил Драко. — И, не появись я, ваша подруга сейчас бы пела вместе с ангелами. Какого черта вы вообще оставили ее одну?       — Не твое дело, Малфой, — ответила Гермиона. — Ребята, пойдем в лазарет.       — Анна уже спит, — язвительно хмыкнул блондин. — Я только что от нее.       И, не утруждая себя выслушиванием ответа, он развернулся и ушел.       — Вот же хорек, — сказал Рон, глядя в спину удаляющемуся Драко.       — По крайней мере, он хоть что-то полезное сделал, — как ни трудно Гарри было это признавать, в этот раз именно так и оказалось. — Ладно, завтра навестим ее.       — А что делать с ее филином?       — Я знаю, — сказала Гермиона.       Студенты развернулись и направились обратно в башню — если все так, как сказал Малфой, то идти в больничное крыло не было смысла.       На следующее утро, едва только солнышко выглянуло из-за горизонта, раскрашивая инеевые узоры на стеклах в мириады оттенков, как в лазарет пришел… Драко. Он и себе не смог бы объяснить, что его заставило навестить Анну. И, если быть до конца откровенным, он не хотел задумываться над этим.       Девушка еще спала. Осторожно, чтобы не разбудить ее, Малфой сел на стул и принялся рассматривать ее лицо. Сейчас, в солнечном свете, синяки и ссадины были еще заметнее на фарфоровой коже Анны, и он невольно сжал кулаки. В голове снова всплыли вчерашние размышления о том, кто мог столкнуть ее. И опять не было ответа. Пэнси блондин отмел сразу — та могла устроить глупую подставу, но не попытку убийства. Конечно, был еще Блейз, но этот дурак в момент покушения на Анну находился в «Трех метлах». А больше у Драко не было никаких мыслей. Он не видел, чтобы девушка конфликтовала еще с кем-то, кроме него и Пэнси. Хотя, разве это конфликт? Небольшие пикировки, поднимающие обоим настроение. Не более того.       — Нравлюсь? — раздавшийся в тишине голос Анны заставил его вздрогнуть. Поглощенный своими мыслями, Малфой не замечал, что жадно рассматривает лицо россиянки, которая уже не спала, а пристально на него смотрела из-под ресниц.       — А должна? — он ухмыльнулся, чтобы скрыть неловкость.       — Вообще-то, Дракоша, я никому и ничего в этой жизни не должна. Разве, пожалуй, своим родителей и будущим детям. Поэтому, будь так любезен — ответь на вопрос.       — Слушай, Энни, не усложняй, — поморщился он. — Я просто пришел узнать, как ты себя чувствуешь.       — Я чувствую себя так, будто вчера упала с лестницы и пересчитала все ступеньки собственными ребрами, — девушка поджала губы. — Еще есть вопросы?       — Один — кому ты перешла дорогу в Хогвартсе?       — Тебе и твоей тупоголовой курице, — отрезала она. Настроение почему-то стремительно падало. — А теперь исчезни — я устала от твоего присутствия.       — Да легко, — он встал со стула и направился к выходу. И, уже взявшись за ручку двери, не оборачиваясь, произнес: — Ты очень милая, Энни. Но твой ужасный характер перечеркивает все очарование.       И, не дожидаясь ответа, вышел, оставив Анну возмущенно открывать рот.       Ближе к обеду ее навестили сначала Гермиона и Джинни, как всегда, сопровождаемые Гарри и Роном. Они выражали сочувствие и расспрашивали ее о том, не видела ли она кого-нибудь. Романова терпеливо отвечала на вопросы и стоически выслушивала причитания подруг. Но все же была искренне благодарна мадам Помфри, когда она попросила друзей удалиться, потому что пострадавшей нужен отдых. Ребята послушно направились к выходу, пообещав, что чуть позже снова навестят ее.       Новость о том, что на россиянку покушались, разлетелась по школе со скоростью лесного пожара. Госпожа директор ходила по школьным коридорам мрачнее тучи, Снегг, используя свои умения, старательно копался в головах учеников. Но, как бы они ни старались, ничего не удавалось выяснить. Зато слухи оказывались один нелепее другого. Анна, узнавая об этих слухах, только насмешливо фыркала и отпускала язвительные замечания.       Драко больше не приходил. Во всяком случае, Анна не знала о его посещениях. Поначалу она расстроилась, а потом махнула рукой — она спасла его от грифона, он — после падения с лестницы. Они в расчете. И нечего больше об этом думать. В конце концов, у нее есть друзья, которые навещают ее каждый день, приносят ей сладости и учебники, чтобы девушка могла делать домашние задания, не отставая от однокурсников.       Анна провела в лазарете неделю. Благодаря стараниям мадам Помфри, синяки и ссадины сошли за это время, а над бровью остался только едва заметный шрам. Наконец, настал день ее выписки. Анна проснулась ни свет, ни заря, с улыбкой глядя на пробивающееся сквозь морозные узоры солнышко. Она чувствовала себя великолепно и была готова покинуть лазарет. Оставалось дождаться мадам Помфри и последнего осмотра.       — Доброе утро, — спустя полчаса после пробуждения Романовой, целительница уже стояла возле ее койки и строго рассматривала улыбающуюся пациентку. — Как самочувствие?       — Замечательное, мадам Помфри, — ответила девушка. — Спасибо.       — Сейчас проверим, насколько оно замечательное, — проворчала мадам, доставая волшебную палочку и принимаясь водить ею возле тела Анны. — Действительно, все в порядке, — заметила она, закончив диагностику. — Что ж, мисс Романова, вы можете возвращаться в башню.       — Спасибо за приятную новость, мадам Помфри, — россиянка просияла и принялась торопливо снимать больничное одеяние. Целительница только покачала головой и, пряча улыбку, ушла к себе.       Анна шла по оживленным коридорам, игнорируя любопытные взгляды и приветливо улыбаясь знакомым. Было воскресенье, что ее радовало — перед занятиями она сможет немного отдохнуть. Если, конечно, друзьям не придет в голову отметить ее выздоровление в «Трех метлах» стаканчиком сливочного пива. Что-что, а гулять по Хогсмиду она сейчас не хотела. Только отдохнуть и почитать что-нибудь интересное.       Внимательно глядя по сторонам, девушка поднялась по лестницам и, остановившись у портрета Полной Дамы, произнесла пароль. Портрет отъехал в сторону, и Романова шагнула в гостиную, искренне надеясь, что половина школьников будет еще, как минимум, спать. А вторая половина еще не выбралась из спален.       Однако ее ожидания не оправдались. Едва только за ней закрылась дверь, как кто-то схватил ее руки и потащил в гостиную. От неожиданности девушка вскрикнула и уже собиралась использовать волшебную палочку, как вдруг застыла в изумлении — повсюду были волшебные шары с приветственными надписями, в воздухе летали сверкающие искры, а напротив стояли улыбающиеся гриффиндорцы и весело скандировали: «С возвращением!». От умиления и благодарности Анна почувствовала, как на глаза набежали слезы. Украдкой смахнув их, девушка улыбнулась, только сейчас увидев, что за руки ее держат Гермиона и Джинни.       — Как вы меня напугали, — стараясь не слишком сильно укорять девушек, проговорила Романова. — Я уже собиралась отбиваться.       — Извини, — хихикнула Джинни. — Просто готовили тебе сюрприз.       — Сюрприз удался, — хмыкнула Анна. — Спасибо. Я тронута до глубины души.       — Отлично. Тогда ты не откажешься посидеть в «Трех метлах», — с воодушевлением проговорила Гермиона. Россиянка закусила губу, чтобы не рассмеяться — с какой точностью она предсказала подобное развитие событий.       — Прости, Гермиона, но сегодня я бы хотела отдохнуть и посетить библиотеку, — с извиняющейся улыбкой ответила Анна. — Я еще не доделала работу для профессора Флитвика.       — О, тогда… хорошо, — решила Гермиона. — Мы купим сливочное пиво и вечером отпразднуем.       — Договорились, — стараясь не слишком показывать свою радость, согласилась Романова. А потом, поблагодарив друзей за теплую встречу, девушка отправилась в спальню.       Драко видел, когда Анна покинула больничное крыло. Вообще, всю эту неделю он навещал ее рано утром, когда она еще спала. И уходил до того, как девушка просыпалась. В эти часы он мог наблюдать за ней, не боясь, что Романова снова уличит его в подсматривании и начнет задавать неудобные вопросы, щедро сдобренные насмешкой. А у него не было никакого желания вступать с нею в перепалку.       Повреждения на ее лице постепенно заживали, синяки бледнели, что не могло не остаться незамеченным им. И Малфой, прекрасно понимая, что эта несносная девчонка ему нравится, злился, но ничего не мог с собой поделать. У него не возникало мысли поговорить с Анной по душам и признаться, что она ему небезразлична. Слизеринский принц не без оснований боялся, что девушка просто высмеет его, а этого его самолюбие может не перенести. И потому он молчал, просто любуясь ею издали.       Вот и сегодня, стараясь быть как можно более незаметным, он проводил ее до самой башни и только после этого направился бродить по замку и его окрестностям. Отчего-то именно сегодня его не тянуло в Хогсмид. И даже Забини, приводящий тысячу и один довод в пользу приятного времяпрепровождения в излюбленном заведении, не поколебал твердого намерения Малфоя остаться в замке.       Погода, с утра приятная и даже солнечная, к полудню испортилась. Задул пронзительный западный ветер, пробирая до мурашек, голубое небо затянули свинцово-серые тучи, за которыми скрылось солнышко. Драко недовольно поморщился — придется возвращаться в замок и сидеть в гостиной. Впрочем, одиночество ему сейчас не помешает — давно пора разобраться и в своих чувствах, и в том, что он будет делать потом, когда все разложит по полочкам. Радовало только одно — Пэнси больше не обращала на него внимания, разгуливая по Хогвартсу за ручку с Монтегю. Хоть одной проблемой стало меньше.       Малфой направился в замок — очередной порыв ветра забрался под теплое пальто, заставив его вздрогнуть. Передернув плечами, слизеринец поспешил укрыться от пронизывающего холода за толстыми каменным стенами Школы.       Анна, убедившись, что все, кто мог проявить излишнее любопытство, ушли в Хогсмид, достала из тумбочки увесистый сверток — когда она лежала без сознания в лазарете, Гермиона приняла посылку, и не любопытствуя, положила ее в личные вещи подруги, — и распаковала его. Внутри, как девушка и ожидала, оказался томик стихов Есенина для Гермионы; роскошный, расшитый золотой нитью, шейный платок для Джинни; сборник самых смешных розыгрышей для Рона и пара совершенно великолепных перчаток для ловца — подарок, предназначавшийся Гарри. Было еще кое-что, но уже для совершенно иного человека. Анна взяла в руки серебряное кольцо-печатку и, улыбаясь своим мыслям, принялась слегка поворачивать, наблюдая за тем, как тончайшая резьба по металлу играет в свете тускнеющего солнца. На самой печатке красовалась монограмма в виде вычурной буквы «М», переплетенной с лозой винограда. Во всяком случае, так было, когда впервые увидела перстень. А теперь на нем были две буквы — «ДМ». Продавец, выслушав пожелание покупательницы, заверил, что к вечеру все будет так, как она просит.       Вволю налюбовавшись перстнем, она убрала его в коробочку, обтянутую черным сатином и, упаковав в серебристо-зеленую — цвета Слизерина, — бумагу, спрятала в самый дальний угол тумбочки. А потом принялась упаковывать другие подарки.       Час спустя, убедившись, что все сделала так, как надо, Анна переоделась в удобные брючки, простой свитер крупной вязки и, собрав длинные волосы в небрежный хвост, вышла из спальни. Пора было посетить библиотеку.       Быстро сбежав по ступенькам, девушка миновала холл и углубилась в переплетение коридоров, которые были практически абсолютно пусты, если не считать попадающихся ей на пути первокурсников. Впрочем, это было к лучшему — никто не будет таращиться на нее, как на двухголовую зебру в лиловый горошек. Внимание к своей персоне Анна привлекать не любила.       Библиотека, как она и ожидала, встретила ее тишиной и светом волшебных светильников. Романова улыбнулась и пошла вдоль стеллажей, ища взглядом ту книгу, что привлекла ее внимание в прошлую, оказавшуюся столь неудачной, субботу.       Искомое очень быстро попалось ей на глаза. Встав на цыпочки, Анна аккуратно достала оказавшийся увесистым фолиант и направилась к столу, за которым обычно читала.       Драко бесцельно слонялся по коридорам замка. Сидеть в гостиной ему расхотелось — там прочно обосновалась воркующая парочка Паркинсон-Монтегю, а у него последнее время появилась аллергия на розовые, щедро сдобренные сахаром, романтические сопли. Поэтому, окинув насмешливым взглядом голубков, он развернулся и вышел из гостиной.       В голове продолжали свою сумасшедшую карусель мысли об Анне. Его злило, что она так прочно обосновалась в его мозгах, но, в то же самое время, Малфой не мог не признавать ее необычайную привлекательность — как внешнюю, так и внутреннюю. Ее характер, ее неуступчивость, острый язычок — все это вызывало интерес и заставляло задевать ее еще больше в надежде, что она все же снимет эту извечную маску насмешливой неприступности и явит себя такой, какая она есть на самом деле. И последнее время он часто фантазировал о том, что может скрываться под ее извечной язвительностью.       Только однажды она приоткрыла непроницаемый занавес своей души, позволив на мгновение увидеть кипящую в ней боль, кровоточащие раны, которые никогда не затянутся. Он был бы рад снова пережить эти минуты, когда она, невыразимо прекрасная в своей ненависти, выплескивала терзающую ее боль ядовитыми словами, выплевывая ему их прямо в лицо. Он готов снова ощутить даже ненависть, потому что она была настоящая. А не эта насмешливо-снисходительная маска.       В такие моменты Анна казалась ему невероятно далекой и неприступной, словно древнее божество. И он понемногу начинал осознавать, что чувствовала Грейнджер, когда слышала в свой адрес оскорбительное слово «грязнокровка». И только гордость удерживала его от извинений.       Ноги сами привели его к библиотеке. Малфой усмехнулся — здесь он был редким гостем, в отличие от заучки Грейнджер и ее подруг. Интересно, голубоглазка ушла вместе со своими друзьями или же сидит в башне? Хотя, как вариант, она может быть и в библиотеке.       Чувствуя себя последним дураком, Драко вошел в библиотеку и принялся расхаживать между стеллажами. Мысленно потешаясь над самим собой, он практически не смотрел, куда идет. Ему казалось идиотским его поведение. Где его прежняя смелость и наглость, которая покоряла даже самых высокомерных красавиц? Когда он перестал быть собой?       Негромкий шелест перелистываемых страниц привлек его внимание. Прекратив самобичевание, слизеринец тихо двинулся в ту сторону, откуда донесся звук. Однако не учел, что сложно быть бесшумным в пустом помещении с каменным полом.       Осторожные шаги отвлекли Анну от чтения. Недовольно вздохнув, девушка оторвалась от книги и подняла глаза. И едва не лишилась дара речи — на нее, с кривой ухмылкой на губах, смотрел Малфой.       — Ты меня преследуешь? — совладав с собой, Романова откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.       — Нет. А должен?       — Не должен, — она захлопнула книгу — читать в присутствии слизеринского принца все равно не получится. Он просто не позволит ей сосредоточиться на чтении, подначивая и вызывая на эмоции. — Но я ни за что не поверю, что тебя потянуло к знаниям. Ты и учеба — вещи несовместимые.       — Ты так думаешь? — он сделал шаг к девушке. Ее голубые глаза сверкали, как две звезды, и он просто не смог им сопротивляться.       — За прошедшие почти четыре месяца я уже поняла, что ты — лоботряс, каких поискать. С раздутым самомнением.       — Энни, мне показалось, что ты могла бы быть со мной и помягче.       — Тебе именно показалось, Дракоша. Знаешь, у меня в стране говорят — когда кажется — креститься надо, — она насмешливо на него посмотрела. А потом взяла в руки тяжелый фолиант.       — Мне нужно лекарство поэффективнее, — он нахально улыбнулся, скользнув взглядом по ладной фигурке девушки.       — Обратись к мадам Помфри, — Анна сделала вид, что не поняла намека.       — Ты не хочешь сказать, почему ты всегда такая… ядовитая со мной? — он решил отбросить в сторону шутливый тон.       — А какой я могу быть? — казалось, эти слова искренне ее удивили.       — Более доброй.       — Еще скажи, что тебя любить надо, — она смерила его взглядом.       — А ты против того, чтобы любить меня? — он вздернул бровь.       — Дракоша, что ты вообще знаешь о любви? — она неожиданно разозлилась. — Ты думаешь, что это — раболепное поклонение объекту своего обожания? Тебе кажется, что это — рабская покорность?       — А разве нет? Разве в какой-то степени это не так?       — Нет! — рявкнула Анна. — Любовь — это, прежде всего, взаимное уважение. Никто не ставит свои интересы выше. И никто никем не помыкает. А мне тебя жаль, Малфой, потому что ты — эмоциональный калека, раз не понимаешь элементарных вещей. И ты, к сожалению, не способен любить. Твои родители найдут тебе племенную чистокровную волшебницу, с которой ты сможешь иметь потомство. И все… этим все и завершится.       Взбешенный, в общем-то, правдивыми словами девушки, он застыл от бьющих прямо в сердце, жестоких слов. Он забыл, что именно этого хотел еще некоторое время назад, увидеть ее живую, настоящую, а не скрытую за нелепой маской иронии. Но он переоценил себя — настоящая Анна оказалась куда более жестокой, чем он думал. И, чтобы хоть как-то заставить ее замолчать, не слышать того, что она говорит, Драко схватил ее за плечи и впился в губы неистовым поцелуем. И его словно ударило молнией от ощущения ее мягких и теплых губ на его губах. Казалось, даже коротенькие волоски на запястьях — и те встали дыбом. Но ему было все равно. Малфой чувствовал себя, словно измученный жаждой путник, припавший к живительному источнику.       Анна, опешив от неожиданности распахнула глаза и задергалась, пытаясь вырываться из рук слизеринца. Но он оказался сильнее, и тогда девушка, что есть сил, наступила ему на ногу. Это подействовало. Он отпустил ее и, отскочив, воскликнул:       — Энни, какого…       Бум-м-м… Бедный Драко, ему показалось, что у него искры посыпались не только из глаз, когда тяжеленный фолиант опустился ему на голову. Он с трудом удержался на ногах, переводя взгляд на разозленную Анну.       — Ты в себя поверил? — зло спросила она. — Запомни, Дракошенок, что в следующий раз я буду бить по самому дорогому. Поэтому мой тебе совет — держись от меня как можно дальше.       Гордо подняв голову, с книгой в руках, девушка направилась к выходу, оставив Малфоя думать над тем, что с этой девчонкой его безотказные приемы не срабатывают.