Живая вода (Перекресток - 3)

      На этот раз ужин подали в номера. Ганкнер с Джаретом еще не успели доесть десерт, как в их комнату без стука вошел Арак.        — Пойдемте гулять.       Это прозвучало не приглашением, а приказом, но Джарет покладисто кивнул. Ганконер немедленно заподозрил подвох, но Джарет, похоже, проникся своей ролью. Он очаровательно улыбался, старательно выговаривал новые слова, неуклюже выстраивая фразы, и только иногда верхняя губа дергалась, приоткрывая кончики клыков. Арак весело болтал, то и дело забегая вперед и подскакивая на ходу. Джарет не сводил с него изучающего взгляда.        — Красивый мальчик. Интересно, кому его планировали продать? И для чего?        — Теперь это уже неважно.        — Не скажи, среди врагов любая информация имеет значение.       Арак вдруг остановился посреди гостиничного двора и расстроенно надул губы.        — Текора нет. Джарет, тебе сильно мешает ошейник?        — Мешает, — Джарет душераздирающе вздохнул. — Дома ошейник снимут?        — Да, — Арак огорченно поморщился. — Я хотел в гостинице, но лан не хочет.        — Почему? — мягко спросил Джарет.       Арак ответил непонятной скороговоркой. Джарет требовательно посмотрел на Ганконера. Тот озадаченно почесал за ухом.        — Кажется, он имеет в виду, что здесь снять ошейник опасно для здоровья.        — А что такое текор?        — Не знаю, первый раз слышу это слово. Хотя корень, вроде бы, означает стол.       Джарет задумался. Тем временем Арак свернул к магазину, открытому, несмотря на позднее время. Первым делом он устремился к кондитерскому отделу. Джарет одобрительно хмыкнул, наблюдая, как продавец насыпает в большой пакет конфеты. Сладкого ему катастрофически не хватало. Арак щедро протянул Джарету пакет и направился к открытой витрине с книгами. Начал перебирать детские — с картинками. Ганконер подтолкнул Джарета.        — Карта.       Большая, сложенная пополам карта мира лежала на верхней полке. Джарет аккуратно развернул ее. Большую часть пространства занимал синий цвет океана, по которому пестрой гирляндой рассыпались острова. Огромный материк — его подробное изображение Ганконер уже видел у Ираса — занимал правую часть карты.        — А где остальное? — Джарет перевернул лист, но с другой стороны были напечатаны только схемы дорог. — Это лишь кусок мира.       Внезапно карту выдернули у него из рук.        — Тебе это не надо, — Арак сложил карту и положил на место. — Пойдем, пора спать.        — Неужели? — едва слышно прошипел Джарет на языке сидов.        — Слушайся старших, — Ганконер поднял пакет с конфетами. — А то без сладкого оставят.        — Не смешно, — огрызнулся Джарет.        — В Верхнем мире были страны, где к рабам относились, как к детям.       — А здесь к ним относятся, как к домашним любимцам, вроде собак.        — Думаю, не ко всем. А ты предпочел бы на плантации работать?       Джарет ничего не ответил, но когда они остались одни, дал волю своим чувствам, выразив их так цветисто и на стольких языках одновременно, что у Ганконера даже рот открылся.        — Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я был не в восторге от перспективы надолго задержаться в Лабиринте? По твоему желанию, — Ганконер развернул конфету.       Джарет вырвал у него кулек и с ногами забрался на кровать. Последнее замечание Ганконера он то ли не услышал, то ли проигнорировал.        — Я ведь могу и подыграть, — он хищно улыбнулся.        — Не надо, Джар, — Ганконер посерьезнел. — Ты выдержал у демонов, неужели здесь хуже?        — Не задавай глупых вопросов, на которые сам знаешь ответ. Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным?!       Ганконер сел рядом с ним.        — По крайней мере, конфеты здесь вкусные. Ладно, если тебе будет легче, скажу, что с каждым днем во мне всё сильнее желание сыграть Тот Самый Мотив.       Джарет вздрогнул.        — Думаешь, здесь это сработает?        — Это сработает где угодно. Но я еще не потерял надежды вернуться.       Конфеты они доели молча.       ***       С утра машину повел лан. Обычно молчаливый Кратос неожиданно сел рядом с Араком — напротив Джарета с Ганконером — и устроил им нечто вроде экзамена по языку. Одобрительно кивал, выслушивая ответы, но взгляд его при этом становился всё более острым.        — Я впечатлен вашей памятью. Жаль… — он поколебался, посмотрел на лана и закончил явно не так, как собирался, — что вам приходится терпеть ошейники на такой жаре. Но осталось недолго.        — И что будет вместо ошейника? — спросил Джарет.        — Стреллиан, — немедленно ответил Арак.        — Что это?       Кратос остановил затараторившего Арака, достал блокнот и карандаш. Быстрыми, точными движениями набросал очертания человеческой руки. Перехватил карандаш и колющими движениями набил на предплечье узор из переплетающихся букв.       «Татуировка вместо клейма, — подумал Ганконер. — Ну конечно, в домашних условиях ее делать безопаснее, чем в гостиницах».        — Нет, — Джарет скрестил руки на груди.        — Почему? — одновременно спросили Арак и Кратос. И даже лан отвлекся от дороги и быстро глянул назад.        — Наш бог не позволяет нам менять свои тела, — высокопарно ответил Джарет.       Ганконер энергично закивал. Они уже знали, что религия в этом мире есть, одна из книжек как раз рассказывала историю о благочестивом до тошноты мальчике.       Арак расстроенно надул губы.        — Что же делать?        — Придется оставить ошейники, — резко ответил Кратос.       «Не поверил?» — Ганконер в который раз задумался, кем этот человек приходится лану. Они выглядели как братья, даже имена звучали похоже, но Кратос неизменно держался немного в стороне и вел себя сдержанно и независимо.        — Стреллиан означает… — Джарет запнулся, подбирая слова, — что рабство — это на всю жизнь?        — Да, — Кратос не сводил с него холодного взгляда серых глаз.        — А как же он? — Джарет кивнул на капризно хмурящегося Арака. — Он был рабом?        — Нет, — Кратос перевел взгляд на Ганконера, снова посмотрел на Джарета. — Его не купили. И у него есть род. У вас — нет.        — Ясно, — Джарет сжал губы.       Кратос снова посмотрел на Ганконера. Что-то его беспокоило.        — Кто из вас старше?        — Я, — Ганконер усмехнулся. Судя по календарям, которые они видели в гостиницах, время здесь измеряли точно так же, как в Верхнем мире. А счет они с Джаретом уже освоили. — На сто двадцать лет.       Арак удивленно ахнул. Кратос изломил бровь.        — Сколько вы живете?        — Пока не убьют, — буркнул Джарет на языке сидов.        — Долго, — ответил Ганконер. — Очень долго.        — Бессмертные Исчезнувшего острова, — Кратос задумчиво потер нижнюю губу. — Я не верил, что такое возможно.        — Когда этот остров исчез? — быстро спросил Джарет.       Кратос пожал плечами. Ответил лан:        — Он появлялся и исчезал внезапно. Последний раз его видели, если верить легендам, пятьсот лет назад.       Джарет резко повернулся к нему.        — Откуда же вы знаете язык фэйри?        — Здесь селились беглецы с острова, — лан на секунду отвлекся от дороги и глянул на Джарета. — Или изгнанники? В древние времена их было много. Они построили город на острове у побережья. Но во время мировой войны город был уничтожен.        — Когда была война?        — Двести сорок пять лет назад.        — Была? — Кратос криво усмехнулся. — Она и сейчас продолжается.        — У нас мир, — спокойно ответил лан.        — Да-да. А наш лас гостил у друзей, — Кратос погладил нахохлившегося Арака по голове.        — Это не тема для дорожного разговора, — по-прежнему спокойно ответил Крастас. — Отдыхайте.        Все замолчали. Постепенно люди, кроме водителя, задремали.        — Я уже ничего не понимаю, — прошептал Ганконер. — Получается, что фэйри попадали сюда чаще, чем раз в тысячу лет? И что это за остров?        — Исчезнувший остров — это Авалон, — сквозь зубы процедил Джарет. — Неужели не знаешь, что он может перемещаться в пространстве и времени? Хотя тебе эта магия не подвластна. Должно быть Моргана, а раньше — ее мать отправляли сюда тех фэйри, которых хотели исключить из игры, но почему-то не могли убить.        — А как в эту схему вписываются балы в Доме-на-Перекрестке?        — Авалон всегда были на особом счету у сил Перекрестка, — Джарет покривил губы. — Но я думаю, что это разные истории.        — Ты говорил про Оберона, — Ганконер потер виски. Его снова мучила головная боль. — Я вспомнил, его возвращение совпало с исчезновением Талии — королевы Неблагого двора. Есть баллада об их любви. Ты не думаешь, что…        — Мы знаем слишком мало, чтобы строить теории, — оборвал его Джарет.        «Почему искать меня пошел ты, Джарет? — Ганконер так и не решился задать этот вопрос вслух, хотя мучился им все последние дни. — Почему не Алисса? Ох, Лисс, подарок ты мой… Мы ведь любили друг друга, правда? Ты же не могла притворяться сто лет? Но даже если так, я не хочу, чтобы ты умерла, как Таллия».       Под его рукой дрогнула флейта.       ***        Уна лежала в темноте, тщетно пытаясь уснуть. Бессонница прочно обосновалась в ее опочивальне. Тревога и беспомощность сводили с ума, рождали дурные предчувствия. Как Дара может спокойно ждать? А если у Алиссы не получится, если Авалон не подчинится ей? Она ведь не фэйри, даже не волшебница! И когда наступит тот самый момент? Через месяц? Два? Год?        Уна обещала Дарине ждать. Но клятву на крови не давала. На крови… Уна откинула одеяло, босиком добежала до шкафа, отворила дверь. В темном зеркале отразились каменные стены, освещенные зеленоватым пламенем множества свечей. Ее тайна. Если бы только Джарет знал…        О чем она думала тогда, выскребая пепел из щелей между плиток, собирая в железную шкатулку крохотные частицы то ли стекла, то ли драгоценного камня и застывшие капли золота? Уна помнила, что была за что-то сильно обижена на Джарета, но за что именно — уже забыла.       Сначала она хранила шкатулку в заброшенном подвале в Лабиринте. Потом, когда научилась управлять своей магией, поместила шкатулку в зеркальную комнату. И с тех пор всё укрепляла и укрепляла ее, превратив в самую надежную тюрьму на свете. Но только став королевой, Уна решилась призвать своего пленника. Она ничем не рисковала. Среди бесконечности зеркальных стен и множества отражений он не мог воплотиться. Да и сил у него не было. Остались только память и разум, по-прежнему изощренный и острый. Он не пытался торговаться, ничего не просил, не обещал. Но согласился время от времени отвечать на вопросы. Тайный советник королевы. Очень тайный.        — Проснись, — она полоснула ногтями по ладони, подождала, пока выступить кровь, и прижала ладонь к ледяному стеклу зеркала. — Силой крови я приказываю тебе. Найди Джарета и защищай его до тех пор, пока в этом будет нужда. А потом вернись к своему пеплу.       Он возник тенью призрака.       «Ты была так осторожна, королева, не разочаровывай меня. Не вмешивайся в игру Перекрестка, пусть всё идет как задумано».        — Ты отказываешься?       «Разве я могу отказать тебе? Нет, я лишь пытаюсь тебя образумить. И объяснить, что в своем нынешнем состоянии едва ли смогу повлиять на события».        — Ты найдешь способ, не мне тебя учить. Иди.       «Как скажешь, королева».       ***        — Ничего себе у них родовая усадьба! — присвистнул Ганконер, выходя из машины. — Это сколько же здесь народу живет?       Джарет молча осматривался. Огромный белокаменный дом напоминал спрута, обхватившего своими щупальцами скалу. Далеко внизу шумело море. К дому вела извилистая дорога, обсаженная деревьями, и вся скала утопала в зелени до самой вершины.        — Должно быть, почву для них привозили специально, — Ганконер запрокинул голову. — Тот, кто посадил этот парк, не считался с затратами.       Изукрашенная коваными узорами парадная дверь дома распахнулась.        — Красивые у них женщины, — Джарет прищурился. — И очень эмоциональные.       Ганконер поморщился, его идеальный слух с трудом выдерживал такое количество визга. Всего встречать приехавших высыпало человек двадцать. И, по большей части, это были женщины — разного возраста, от подростков до старух. Статная черноволосая женщина средних лет, очень похожая на Ариана, обняла лана, прижавшись щекой к щеке. Тут же повернулась к Араку, отвесила ему подзатыльник, сжала ладонями лицо и поцеловала в лоб. На Кратосе повисли три девочки, и он со смехом кружил их. Ариан взахлеб целовал молоденькую девушку со снежно-белыми волосами. Все говорили одновременно, перекрикивая друг друга.        — Их как с войны встречают, — Джарет потер уши. — Арака сейчас разорвут на части. О, как интересно… На ступеньки посмотри.       Ганконер проследил за его взглядом. На крыльце, в стороне от галдящей толпы, стояла еще одна девушка, разительно отличающаяся от остальных. Свободное платье-туника, перехваченное на талии узким ремешком, висело на ней, как на вешалке. Ее можно было принять за переодетого мальчика. Пухлые губы, темные брови вразлет, длинные пепельные волосы. И драгоценная глубина опаловых глаз.        — Да, — выдохнул Ганконер, — не во втором поколении, может, даже, не в третьем, но в ней есть кровь сидов.        — Держу пари, именно ее мне и предложат.       Девочка встретилась глазами с Ганконером. Он уловил опасливый интерес.        — Ее нужно забрать отсюда.        — С чего бы это? Не хватало еще обузу на шею вешать. Конни, я запрещаю тебе влюбляться! Нашел время!       Ганконер хотел ответить, но тут на них наконец обратили внимание.        — Знакомься, Лерана, это Джарет и Ганконер, — к ним подошел лан под руку с черноволосой женщиной. Вблизи стало заметно, что волосы у нее тоже пестрые, но светлые пряди окрашены в темно-синий цвет. — Им нужно найти место в крыле Арака.        — Ты отдал ему обоих? Это не слишком щедро? — Лерана с интересом осмотрела Джарета, потом Ганконера. — А если он не справится?       Ганконер покосился на вскинувшего голову Джарета.        — Молчи, я тебя умоляю, — едва слышно шепнул он. Джарет сжал губы так, что они побелели.        — Араку пора заняться делом, — сдержанно ответил лан. — А если не справится, будет сам отвечать за последствия.       Лерана скептически усмехнулась.        — Посмотрим.       ***        — Два раза по три дня, Уна! Скоро мы их вернем! — ликующая Дарина возникла в зеркале туалетного столика так внезапно, что Уна вздрогнула. Было раннее утро, она только что встала, так и не сумев заснуть.        — Ты уверена?        — Абсолютно! Будь готова, хорошо? А я — к Алиссе.        — Постой!       Тающий образ Дары снова обрел четкость.        — Что?        — А ты уверена, что Алисса справится?        — Мы ей поможем. Извини, у меня совсем мало времени, потом поговорим, ладно?       Уна, кусая губы, смотрела на свое отражение. Что она наделала? Всего шесть дней нужно было подождать! Но вдруг, вдруг именно за это время Джарета там убьют?