Живая вода (Перекресток - 3)

      Воистину, ужасный мир. Жаль, он раньше не знал о нем. Подумать только, какие возможности здесь таятся! Но сейчас не время мечтать. Нужно срочно раздобыть себе тело. Ограничиться одержимостью не получится — тело должно принадлежать ему целиком и полностью. Стало быть, придется искать душу, готовую шагнуть за грань. Искать горе, отчаянье, беспомощность… В поместье, где держат Джарета, таких нет. Но поблизости есть город. Много людей — много трагедий. Там он найдет то, что нужно.       ***        У выхода из парка Ганконер отстал от Джарета с Леккой и притаился за деревом. Предосторожность оказалась не лишней — на крыльце их уже ждал встревоженный Арак. Ганконер не слышал, о чем они говорили, но разговор вышел короткий. Джарет уверенно взял Лекку за руку и утащил за собой в дом. Арак топнул ногой и ушел следом. Ганконеру пришлось пробираться через черный ход. В их комнате Джарета не оказалось, зато обнаружился Арак.        — Не гуляй по ночам, — он строго нахмурил брови. — И не подходи к Лекке. Она только для Джарета. Ясно?        — Вполне, — процедил Ганконер. Сдерживаться было всё труднее. Флейта звала. Одну мелодию, всего одну…       — Скоро мы поедем в город, — Арак погладил его по плечу. — Лан обещал, что купит для тебя фею.        — Весьма благодарен, — Ганконер надеялся, что его улыбка не очень походит на оскал.        — Ты не обиделся? — Арак смущенно подергал себя за ухо. — Ты мне тоже нравишься, но Джарет…        — Понимаю, он гораздо необычнее.        — Ага. А почему у него такие руки? Как у птицы.       Ганконер хмыкнул. Обычно руки Джарета вызывали у людей отвращение.        — В нем кровь двух видов… фэйри, — осторожно ответил он. — Видимо, поэтому.       Не объяснять же, кто такие демоны, и кем приходится Джарет одному из них.        — А сколько всего существует видов фэйри? — жадно спросил Арак.        — Много, — пожал плечами Ганконер. «Да уйдешь ты наконец?!» — Несколько десятков уж точно.       Глаза Арака заволокло мечтательной дымкой.        — Ух ты… Расскажи! Нет, поздно уже, ложись спать. Завтра расскажешь.       «Непременно расскажу». Ганконер угрюмо слушал, как в замке поворачивается ключ. Арак не желал рисковать.       Ганконер достал из свернутой куртки флейту, положил за пазуху. Придется перебираться в соседнюю комнату по стене. Карниз узкий, но босиком можно удержаться. Жаль, что здесь не растет плющ, но удачно, что Лекка догадалась открыть окно.        — Тебе помочь? — сидевший на подоконнике Джарет насмешливо поднял бровь.        — Руку дай, — Ганконер вцепился в выступы каменной кладки так, что пальцы побелели.       Джарет высунулся из окна как мог далеко, ухватил Ганконера за ремень брюк и рывком втащил в комнату. Лекка ахнула. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло.        — Только тихо, — Джарет прислушался. — Кто знает, как у них с прослушиванием комнат?        — На нижнем этаже, где гостевые спальни, в стенах проложены слуховые трубы, — Лекка горько усмехнулась. — А рабов не подслушивают, какой смысл? Они почти потомственные. Их всё устраивает.        — Кстати, о каком выводке говорил Арак? Ты ведь не можешь рожать, как кошка, сразу пятерых?        — Я не могу, но Арак, наверняка, собирается договориться с соседями. У них есть женщины моего народа. Вам устроят встречу или даже купят одну или двух, — она быстро глянула на Ганконера.        — Мы раньше убежим, — он сел с ней рядом и обнял, прижавшись щекой к мягким волосам.       Лекка смущенно улыбнулась.        — А мы сможем забрать на Авалон всех наших?        — Нет, — отрезал Джарет. — У нас нет времени. А кроме того, чем больше народу, тем сложнее скрываться.        — Он прав, — Ганконер отыскал под одеялом руку Лекки и поцеловал в ладонь. — Но ты уйдешь с нами.        — Сначала нужно найти, где они хранят ключи от ошейников, — Джарет соскочил с подоконника.        — Может, согласимся на татуировку? Со временем ее можно свести.        — Нет, она слишком заметна.        — Я могу снять ошейники, — Лекка исподлобья посмотрела на Джарета. — Я хорошо понимаю механизмы. Отец говорил, что у меня талант.        — Ты и с железом управляешься?        — Да.        — Смешанная кровь порой сильнее чистой, — улыбнулся Ганконер и потерся носом об ухо Лекки. — А дверной замок открыть сможешь? А то Арак нашу комнату запер.        — Смогу, — она покраснела, но не отодвинулась.        — Запереть потом не забудь, — Джарет захлопнул окно. — Кстати, как ты это делаешь?        — Отмычкой, — Лекка выбралась из одеяла и слезла с кровати. В тонкой ночной сорочке она уже меньше походила на мальчика.       Ганконер перехватил насмешливый взгляд Джарета. Нужно ему объяснить.       Лекка отогнула угол матраса, из щели между досками достала что-то вроде длинной иглы с насечками на конце и гордо ее продемонстрировала.        — Сама сделала. Подождите здесь, я сейчас.       Она приоткрыла дверь, прислушалась и выскользнула в коридор.        — Я остаюсь, — негромко сказал Ганконер. — И не смотри так, Джарет. Мне необходима любовь. Она для меня, как живая вода — придает сил, понимаешь? А силы мне нужны, иначе я не справлюсь с флейтой.        — Как у тебя всё просто, кузен. Жаль, я так не могу.        — Ты уверен? А может, ты просто привык полагаться на свой амулет и просто не искал других возможностей?       Джарет раздраженно фыркнул.        — Глупости.       В дверь просунулась Лекка.        — Готово. Но Джарету надо будет под утро вернуться ко мне. Не проспим?        — Я вам в стену постучу, — Джарет прошел мимо остолбеневшей Лекки. — Дверь за мной запри!       Лекка растерянно посмотрела на Ганконера, хотела что-то сказать, покраснела еще гуще и выскочила из комнаты. Ганконер уселся поудобнее, достал флейту. Из коридора послышался щелчок замка. Умница, девочка, повезло им встретиться с ней.        — Ты… — Лекка нерешительно переминалась с ноги на ногу у двери.        — Не бойся, — Ганконер ласково улыбнулся ей. — Просто иди сюда и слушай.       Флейта запела — тихо, нежно — о рощах и холмах, о теплых стогах и холодной росе, о бесконечных дорогах и радужных мостах. Лекка опустилась на колени у ног Ганконера. Губы ее беззвучно шевелились, глаза сияли. Она понимала? Пожалуй, да. Ганконер играл долго, а когда опустил флейту, Лекка прерывисто вздохнула.        — Ты покажешь мне всё это?        — Да, — он бережно взял ее лицо в ладони. — Я покажу тебе дороги фэйри. И научу ходить по ним. Ты сможешь выбрать себе любой мир.        — А если я захочу остаться с тобой? — опаловые глаза потемнели.        — Я буду счастлив, моя любовь.       Она очень хотела показать себя взрослой, понимающей. Она ведь не ребенок и не боится боли. Но к нежности Лекка оказалась не готова. Разве мужчины могут быть настолько ласковыми? Лекка совсем не чувствовала его веса. А потом перестала ощущать и свой. Ей казалось, что она сейчас улетит куда-то к звездам. Но он держал ее — бережно и крепко. И прижимался губами к сердцу, пока оно не перестало рваться из грудной клетки.        — Я тебя люблю… — прошептала Лекка, уже засыпая. — И буду любить только тебя. Всегда…       «Не будешь, — Ганконер укрыл их обоих одеялом. — Ничья любовь не длится вечно. Но здесь и сейчас ты нужна мне, а потом я найду мир, где ты будешь счастлива без меня».        ***       Надо же, какие здесь запутанные семейные отношения! А человеческие души — слабее, что неудивительно, при полном-то отсутствии врагов. Ни демонов, ни фэйри… Всё-таки мир без магии — обречен. Будь у него больше времени…       Бывший повелитель Преисподней посмотрел на себя в зеркало. Он оттягивал этот момент как мог. Сначала нужно было закрепить остатки чужой памяти, сделать своими чужие рефлексы. Отсутствие выбора — всегда плохо. Он предпочел бы мужское тело. Хотя пол — не самая большая проблема. Джодок всегда любил эксперименты. Но в этот раз пришлось брать вслепую, он даже не знал, как выглядит женщина, в тело которой он успел метнуться в последний момент.       Самоубийство она совершила в гараже. Джодок не любил человеческую технику, так что из машины выбрался в первую очередь. Переждал головокружение, размялся. Полчаса потратил на открывание дверей. Тонкие пальцы со следами снятых колец слушались пока что плохо, длинное шелковое платье путалось в ногах. Туфли на высоком каблуке адаптацию тоже не облегчали. А вот дом ему понравился — и архитектура, и обстановка. Богато, но не безвкусно. А главное — ни одного человека. Должно быть, она отпустила слуг. Джодок позволил ногам привести себя к будуару. Зеркало здесь висело огромное — в половину стены.        — Аниала из рода Золотой лилии, — медленно произнес он. Нащупал позади себя стул и запустил им в зеркало.       Она была красива и молода. Но она не была человеком. Во втором или третьем поколении, но в ее жилах текла эльфийская кровь! Он и подумать не мог, что кто-то из этого проклятого вида окажется способен на самоубийство! А теперь он в ловушке. Это тело не сменить, пока его не убьют. Но умереть — означает вернуться к своему праху и снова оказаться в плену у королевы эльфов.       Аниала наступила каблуком с железной набойкой на осколок зеркала и раздавила его.        — О нет, Уна, к тебе я не вернусь. Любую клятву можно обойти. А на любое заклинание — отыскать более сильное. Я еще буду сниться тебе в кошмарах, королева. И не только тебе.       ***        — А у вас люди не воюют с фэйри? — Лекка потерла глаза. Было раннее утро, Ганконер только что ушел, а его место занял зевающий Джарет. И теперь они сидели на кровати, и он рассказывал Лекке о Перекрестке.        — В разных мирах по-разному. Да и фэйри все очень разные. Кто-то предпочитает держаться подальше от людей, кто-то, наоборот, управляет ими. Но играть с людьми любят все. И обычно мы выигрываем. В подавляющем большинстве случаев.       Лекка поежилась.        — Ты имеешь в виду какие-то недобрые игры, да?        — Верно, — Джарет усмехнулся. — Но разве люди лучше? Разве все они добрые и честные до хрустальной прозрачности?        — Среди них есть хорошие.        — Как и среди фэйри. Но сиды к таким не относятся.        — Ганконер добрый.        — А, ну да, — Джарет покивал. — Ганконер — исключение.       Лекка уловила в его голосе сарказм.        — Вы с ним родственники?        — Дальние, — Джарет душераздирающе зевнул. — О чем я говорил? Ах да, сиды. Чистокровных осталось совсем мало. Но по традиции только они становятся владыками. Впрочем, сейчас и полукровок не притесняют, хотя раньше их сильно не любили.        — Почему?        — Потому что никто не может угадать, как поведет себе смешанная кровь, и чьи способности, особенно магические, возобладают. А непредсказуемость пугает.        — В тебе тоже смешанная кровь? — Лекка посмотрела на руки Джарета.        — Да, но при этом я — один из владык. Так что из каждого правила есть исключения.       Лекка задумалась.        — Ты сказал, что сидов сюда отправляли вроде как в ссылку?        — На смерть их сюда отправляли, — жестко ответил Джарет. — И это еще один довод против возвращения их потомков.        — Я всё равно хочу уйти с вами, — Лекка упрямо прищурилась. — И узнать, из какого я рода.        — Зачем?       В опаловых глазах Лекки полыхнул огонь.        — Чтобы знать, кому помешали мои предки.       Джарет одобрительно улыбнулся.        — Пожалуй, ты у нас приживешься. Да, и самое важное. Мы умеем быть благодарными. За свою помощь ты можешь рассчитывать в ответ на мою. И Ганконера, разумеется.       Лекка серьезно кивнула.        — Я запомню.       ***       Какая же она дура! Даже за сто лет не научилась быть сидом, так и осталась тупым гоблином — на три хода вперед не способна просчитать!       Уна захлопнула дверь своих покоев и с яростью вцепилась в волосы, сведя на нет часовые усилия трех парикмахеров. Плевать, прием уже закончился. Эдрик отбыл с таким видом, словно направлялся на собственные похороны. Что, в принципе, не исключено. Но политика в настоящий момент беспокоила владычицу Благого двора в последнюю очередь.        — Что с тобой, моя королева? — Нимуэ вошла без стука. — Голова болит?        — Нет, — Уна выпрямилась. — Со мной всё в порядке. Я просто хочу побыть одна.       Нимуэ нахмурилась, но молча поклонилась и вышла, бесшумно прикрыв дверь.       Связываться с демоном было безумием. Уна зажмурилась и застонала от стыда. Во время приема, рассеянно слушая Эдрика и заученно отвечая ему, она внезапно осознала, что сформулировала свой приказ Джодоку недостаточно четко. За последующие полчаса Уна обнаружила три лазейки в собственных словах. А уж он-то наверняка отыскал гораздо больше. Конечно, убить Джарета он не сможет. И никому не позволит. Но охранять можно по-разному. И что будет с Ганконером? Его-то она не приказала защищать!        Уна могла только догадываться, какую роль сыграл Музыкант в гибели повелителя Преисподней, но не сомневалась, что при случае Джодок отомстит ему с особой жестокостью.       Нужно успокоиться. Уна впилась остро отточенными ногтями в подлокотники кресла. Джодок не захочет оставаться в том мире. А выбраться без Ганконера у него не получится. Конечно, если оттуда и вправду нет других выходов, кроме как на Авалон. А если есть? Тогда Музыкант обречен. Уна застонала. Дарина никогда ее не простит.       ***        — Сколько тебе лет? — Джарет выплюнул изжеванную травинку. После завтрака прошло всего два часа, а ему снова хотелось есть. Этот ускорившийся метаболизм начал не на шутку раздражать Джарета. У него не получалось даже толком сосредоточиться на рассказе Лекки о местных законах и нравах.        — Восемнадцать, — шепотом ответила она. — Только это тайна. Я выгляжу моложе, и когда мы попали сюда, мама скрыла мой настоящий возраст. Хотя, теперь уже всё равно.       — Не скажи. У нас дар проявляется после двадцати лет, — пояснил Джарет. — А у полукровок — по разному. У тебя уже заметно, у Арака — нет.       — Может, у него вовсе нет дара, — пренебрежительно фыркнула она.  — Должен быть, — Джарет изучал окружающие домик заросли. Съедобных растений среди них не наблюдалось. — Ты можешь принести какую-нибудь еду с кухни?        — Ты хочешь есть? — почему-то обрадовалась Лекка. — У меня здесь кое-что припрятано.       Она покопалась в куче сухих листьев и достала небольшой сундучок. В нем обнаружились сдобные сухари с изюмом и шоколад.        — Я тебе дважды должен, — Джарет засунул в рот сразу три конфеты.        — Они тоже писали, что постоянно мучаются от голода. Ну, те, настоящие фэйри, кто попадал сюда.        — А ты всё еще сомневаешься, что мы настоящие?        — Нет, — она засмеялась. — Просто… А ты умеешь петь?        — Да, но на этом языке еще не пробовал, — Джарет разломил сухарь и задумался. А ведь это идея. Очарование — это не магия. — О чем здесь поют?        — Люди? — уточнила Лекка. — Они мало поют. Только во время праздников, и то, в основном, гимны. Музыку любят, но без слов.        — Ладно, обойдемся проверенным репертуаром, — Джарет отряхнул ладони в встал со скамейки. — Благодарю за угощение. Пойдем, мне пора тренировать Арака.        — Я еще тут посижу, — Лекка порозовела.        — Нет, не посидишь, — Джарет мягко, но решительно вытолкнул ее в дверь. — Никаких свиданий с Ганконером — ни утром, ни днем, ни вечером. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя заперли, а его вообще продали?       Лекка ощутимо напряглась, но смолчала. Джарет с удовлетворением кивнул. У девочки есть характер, но и мозги работают как надо. Идеальный ребенок. Жаль, что не его. Впрочем, хватит с него детей. Только-только одну вырастил.       Джарет сбился с шага. Нет, о Даре сейчас думать нельзя.        — Что с тобой? — Лекка тревожно заглянула ему в лицо. — Ты… вспомнил кого-то?        — Это неважно, — Джарет взял ее за руку. Сквозь просветы между деревьями показался дом. — Ты пробовала применять свой дар?        — Да, — Лекка нахмурилась. — Но он у меня какой-то неправильный. Я совсем не чувствую людей, как мама. Зато понимаю механизмы. А вот тебя я чувствую, всё лучше и лучше, — она прикусила губу. — Но не Ганконера. Почему так?        — Потому что влюбленность оглушает, — Джарет усмехнулся. — А склонность к механике — большая редкость для фэйри. Разве что среди гоблинов встречаются подобные умельцы.        — Гобблины? — заинтересованно повторила незнакомое слово Лекка. — Кто это?        — Потом объясню, — Джарет заметил сидевших на ступенях дома Ганконера и Арака. Судя по расширенным глазам ласа, Музыкант рассказывал ему весьма увлекательные истории.        — Ты уверена, что в Араке есть кровь фэйри?        — Конечно, а что?        — Не похож. В тебе Ганконер с первого взгляда признал полукровку, а на него не среагировал.        — Может быть, это связано с лекарствами, которые он пьет? — предположила Лекка.       О каких именно лекарствах идет речь, она не успела сказать.        — А вот и Джарет! — преувеличенно радостно воскликнул Ганконер, вскакивая на ноги. Если он и почувствовал разочарование при виде Лекки, то ничем его не выдал.        — Увидимся вечером, моя радость, — Джарет открыл перед Леккой дверь, подождал, пока она уйдет подальше по коридору, и повернулся к Араку, не спешившему вставать. — Нам пора на тренировку. Твой отец выразился вчера весьма недвусмысленно.        — Он уехал, — рассеянно отозвался Арак. Мыслями он блуждал где-то далеко. Джарет присмотрелся к нему. Сегодня Арак выглядел непривычно взрослым, без своей обычной щенячьей непосредственности.        — Если вы пропустите тренировку, лану об этом расскажут, — резонно заметил Ганконер.        — Верно. И ты тоже пойдешь с нами, — кивнул ему Джарет.        — Ладно, — Арак неохотно поднялся. — Пошли.       На этот раз тренировка закончилась через пять минут после начала. Раздосадованный несостоявшимся свиданием Ганконер вызвался показать ласу пару приемов. Потерпеть поражение от хрупкого на вид фэйри показалось Араку обидным, и он ринулся в драку, очертя голову.        — А вот этот прием даже я не знаю! — Джарет хлопнул в ладоши. — Конни, повтори, будь любезен.        — С удовольствием, — Ганконер так крутнул Арака, что тот взвыл.        — Хватит! — лас отскочил к стене и растер плечо. — Ненавижу!        — Меня? — Гаконер прищурился.        — Не тебя, — Арак с досадой мотнул головой. — Всё это… Драки, войну. Дуэли.        — А говорил, что побеждал на поединках, — вкрадчиво напомнил Джарет.        — Пару раз, и то случайно, — Арак поморщился. — Но мне это совсем не нравится.        — А что нравится? — Джарет подошел ближе.       Арак покраснел. Подбежал к двери, выглянул в коридор и снова плотно закрыл дверь.        — Только вы никому не говорите!       Джарет быстро глянул на Ганконера.        — Не скажем.        О щеки Арака можно было зажигать спички. Он опустил глаза и прошептал:        — Я песни сочиняю.       Наступила тишина. Арак поднял глаза. Джарет и Ганконер смотрели на него с одинаковым недоумением.        — Ну и что? — Джарет изогнул бровь. — И я тоже.        — Правда?! — глаза Арака распахнулись. — Настоящие песни? Не гимны?        — Фэйри не любят гимны, — поморщился Ганконер. — Джарет, а действительно, спой что-нибудь. Я тебе подыграю.       Он достал флейту. Джарет хмыкнул. Всё-таки они не растеряли навыки совместной охоты.        — Жаль, ты не поймешь слов, лас Арак. Но слушай.       Джарет собирался спеть всего пару песен. Но как только он замолкал, Арак жадно требовал:        — Еще!       И Джарет пел снова — о чудесах Подземелье, о бесконечных дорогах, о любви короля сидов… После шестой песни Джарет поднял руки.        — Представление окончено. Я проголодался.       Ганконер усмехнулся, продолжая наигрывать тихую мелодию. Арак медленно поднялся с коврика. Глаза у него были туманные.        — Как жаль, что ты не женщина!       Флейта взвизгнула и смолкла. Джарет поморщился и покрутил пальцем в ухе.        — Конни, чтоб у тебя под ногами дороги в клубок смотались, нельзя же так фальшивить! Арак, я вынужден просить тебя объяснить свою мысль. Сам я ни разу не жалел о том, что родился мужчиной.        — Будь ты женщиной, я бы принял тебя в наш род, — Арак тяжело вздохнул. — У меня есть такое право, и даже лан бы не оспорил, — он внезапно повеселел. — Но когда родится твоя дочь, я приму ее. И даже если не получится с детьми, вы всё равно навсегда останетесь со мной!        — Навсегда? Но это невозможно, — Ганконер перестал вытирать платком флейту. — Разве ты не знаешь?        — О чем? — Арак растерянно смотрел на них, хлопая длинными ресницами.        — Твое «навсегда» продлится всего десять лет, Арак, — жестко сказал Ганконер. — Дольше мы с Джаретом не проживем. Как и все чистокровные фэйри, мы не сможем выжить в этом мире.        — Нет! — Арак замотал головой, отступая от них, пока не уперся спиной в стену. — Не может быть… Вы же бессмертные! И дети от вас живут долго — это всем известно! Я еще сто лет проживу, мне мама говорила… Вы знаете, что она у меня была феей?        — Те, кого ты называешь феями, — всего лишь полукровки. И это в лучшем случае, — Джарет скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за реакцией Арака. — Да, в тебе есть частица нашей крови, как и в Лекке. Но вы — не сиды.        — Сиды? — переспросил Арак. — Ах да, Ганконер говорил, что фэйри разные.        — Сиды — это тот вид фэйри, к которому принадлежим мы, — пояснил Ганконер. — И ты, отчасти. Полагаю, именно сиды сюда и попадали в основном.       Арак вдруг кинулся к нему и обнял, прижавшись щекой к щеке.        — Ты не умрешь! Я спасу тебя! Вас обоих! Должен быть способ! У нас хорошие врачи, а в Содружестве еще лучше! Если понадобится, я переправлю вас туда.       Джарет обнял его и покачал, как ребенка.        — Врачи нам не помогут, детка. Чтобы спастись, мы должны вернуться домой, в наш родной мир.       Арак замер.        — На Исчезнувший остров? Это возможно? Правда?! Но где его искать? На море?        — Верно, и у меня есть идея, откуда начинать поиски, — Джарет отстранил от себя Арака. — Ты нам поможешь?        — Да, — Арак покусал губу. — И я даже не буду ждать десять лет. У меня есть прогулочная яхта. Ею очень просто управлять. Но у меня есть условие, — он стрельнул глазами в сторону Ганконера. — Как в твоих сказках.        — Только что ты готов был спасти нас совершенно бескорыстно, — нахмурился Джарет. — И что же ты хочешь?        — Я тоже хочу уйти в ваш мир.        — Ты согласен потерять всё это? — Ганконер развел руки, словно хотел охватить всю усадьбу. — Действительно согласен? Ведь это будет дорога в один конец, Арак.       Арак гордо вскинул подбородок.        — Я понимаю. И я согласен.       Джарет с торжеством посмотрел на Ганконера. Тот лукаво улыбнулся в ответ и сказал на языке сидов:        — Он твой. Вот только что ты с ним будешь делать?       Джарет пожал плечами.        — Придумаю что-нибудь.       В конце концов, из путешествия принято возвращаться с подарками.