До смерти и дальше

(прим.: хэдканон на благородное происхождение Пэйта. В других драбблах (кроме третьего) не упоминается)       – Аслатиэль из Мирры, - он сделал полупоклон, сопровождавшийся замысловатым движением рукой. Пэйт повторил его движение; даже прежде, чем осознал, что повторил его слишком правильно, слишком естественно. Впрочем, рыцарь ничего не заподозрил.       – Пэйт.       Аслатиэль вскинул одну бровь, ожидая продолжения.       – Не помню, откуда, – виновато улыбнувшись, соврал Пэйт, разводя руками. В глазах Аслатиэля промелькнула тень сочувствия:       – Проклятье? Понимаю.       Пэйт не был уверен, встречались ли они раньше. Вполне возможно. Если Аслатиэль сказал правду, что он действительно один из самых прославленных рыцарей Мирры. Вспомнить наверняка Пэйт не мог: внешне Аслатиэль ничем не отличался от большинства своих земляков, такие же светлые волосы, довольно длинные, по устойчивой придворной моде, прозрачные синие глаза – таких молодых ребят из разных орденов на каждом приеме ошивалась толпа, шелковые рубашки и дурацкие церемониальные шляпы им куда привычнее настоящего боевого облачения.       Тот тоже его не узнавал, но как раз это мало о чем говорило.

***

      Дранглик видел много сумасшедших, но только безумие Аслатиэля смогло вызвать в душе Пэйта бурю эмоций, основной из которых было, как ему казалось, презрение. Пэйт мог понять его яростное желание истреблять враждебных фантомов. Мог понять (и даже обратить себе на пользу) отказ брать что-либо (кроме пары книг, но и те он потом вернул на место, чем вызвал у Пэйта приступ безудержного хохота) из старинных сундуков. Чего Пэйт не мог понять, это острого отвращения Аслатиэля к собственной способности поглощать чужие души. Тот всеми силами старался не добивать изрубленных им на части полых, если же оставить врага в живых (как бы иронично это не звучало) не получалось, предоставлял возможность Пэйту нанести последний удар.       Даже будучи уже наполовину нежитью (насколько Пэйт знал, Аслатиэль еще ни разу не… погибал), тот яростно отрицал свою природу, разыгрывая благородство, бездумно сохранив все существующие в высшем обществе предрассудки о проклятых. Эти предрассудки принесли многим - и Пэйту в том числе - немало горя.       А еще он с чего-то решил, что Пэйт на самом деле тоже ищет исцеления. При этой мысли тот скривил губы в злой усмешке.

***

      Пэйт нередко слышал, что нежить может сохранять рассудок до тех пор, пока у нее есть некая высшая цель, заставляющая идти вперед сквозь все преграды. В который раз он убеждался, что все это вранье. Не смотря на всю силу желания Аслатиэля перевернуть вверх дном целый Дранглик ради спасения от Проклятья и возвращения домой, тот стремительно терял себя. Возможно, виновато было отсутствие подпитки из душ. Пэйт не знал наверняка.

***

      Если мертвым человек принесет больше пользы, чем живым – а от потерявшего рассудок Аслатиэля толку давно уже не было – надо его убить. На сей раз Пэйт нарушал этот простой принцип. Все же ему доставляло немалое удовольствие смотреть с вершины холма, как красный фантом (где и когда только Аслатиэль успел добыть нужный артефакт) мастерски расправляется с другими – такими же, как он сам недавно – путешественниками через Дранглик. Как их души исчезают у него в груди. Как тот, кто, как и многие, даже не пытался понять природу нежити, стал жертвой своей же горделивой глупости.