До смерти и дальше

      Огонь ластился и льнул к ее руке, как домашний зверь, языки пламени плясали между пальцами, обвивались вокруг запястья, а затем, будто нехотя, проскальзывали сквозь горлышко крошечной — и десятка глотков не сделаешь — зеленой фляжки и сворачивались внутри, заставляя сосуд сиять золотым. Пэйт не мог от происходящего глаз оторвать.       Наполненную флягу Вестница протянула Крейтону, а минуту спустя Пэйт принял из ее рук вторую, такую же.       — Вы оба отмечены Проклятьем... Возможно, один из вас — следующий монарх, а может вы — лишь песчинки, гонимые судьбою, — произнесла Вестница чуть нараспев, глядя куда-то между ними, — Так или иначе, пусть они помогут вам в пути. Ведь на вас вся надежда.       — Что это? — подозрительно спросил Крейтон, изучая флягу. Огонь внутри казался вязким, как патока; никакой пробки у фляги не было.       — Эстус, — тихо, почти шепотом, сказал Пэйт, бросив на Крейтона быстрый взгляд, в котором ясно читалось «Потом расскажу. Не перебивай ее.»       Он сам не мог толком сказать, почему испытывал перед Вестницей... нечто смутное, на грани благоговения и опаски. Она отчетливо ощущалась ...не человеком. А он не привык разговаривать с кем-то, кроме людей.       По крайней мере, пока что не привык.       — Найдите Короля, при котором Дранглик пережил взлет и падение; он ближе всех подошел к разгадке тайн душ...       — То есть, он знает, как снять Проклятье? — если Крейтон и чувствовал что-то похожее, на его поведении это никак не отразилось. Пэйт подавил желание закатить глаза. Вестница тихо улыбнулась и ничего не ответила.       — Но ваши души пока слабы, так вам до Короля не добраться. Ищите души, великие, могущественные. Пусть они послужат вам маяком.       — Где искать? Чьи это души? Что с ними потом делать? Что это даст?! — на последнем вопросе Крейтон почти рычал. По спокойному лицу Вестницы было ясно, что больше ничего хоть сколько-нибудь полезного она не скажет.       Хотя знает. Наверняка знает — сколько она уже здесь? Век? Сто веков?       Крейтона это выводило из себя.       Пэйт грубо схватил товарища под локоть и потащил прочь, на ходу ухитрившись изобразить в сторону Вестницы что-то наподобие благодарного полупоклона.       — ...А ты не видел? Она на нас даже не взглянула ни разу.       Пэйт изумленно поднял бровь. Крейтон продолжил цедить сквозь зубы:       — Произносит заученный текст. Слова лишнего не потратит — зачем? Все равно скоро полыми станем. «На вас вся надежда», как же. Скольким, как думаешь, она это повторяла?!       Он выдохнул и добавил уже спокойнее:       — Ни на что она не надеется. Просто выбора нет — либо ждать какого-то «монарха», что бы это не значило, либо...       — Либо что?       Крейтон неопределенно махнул рукой.       Пэйт опустил голову.       — Ладно. ...Ты, кажется, хотел узнать про Эстус и зачем он нужен?       Встретиться договорились через полдня у костра недалеко от вечного поста Вестницы. Пэйт собирался переговорить с другими обитателями богами забытой деревеньки, Крейтон — разведать местность поблизости. На протесты Пэйта по поводу того, что небезопасно соваться одному неведомо куда, лишь многозначительно взвесил в руке громадную секиру, мол, «кому это там небезопасно?». Пэйту оставалось лишь плечами пожать.       Справился он гораздо быстрее Крейтона. Всех обитателей Маджулы и было-то — по пальцам одной руки пересчитать, да и толку от разговора с ними не вышло практически никакого.       Как ни странно, самое вразумительное объяснение происходящему он получил, лишь когда взобрался на холм с обелиском. Хоть сначала ему и показалось, что угрюмый воин, сидящий у подножья каменной стелы, вовсе не станет с ним разговаривать.       — Надеешься найти в Дранглике исцеление от Проклятия? Не надейся, — фраза, произнесенная вместо приветствия.       — ...О каком «монархе» говорила Вестница? — спустя полчаса Пэйт тоже сидел в тени обелиска и глядел на пожухлую траву, временами идущую волнами от ветра. Солден с насмешкой скосил на него глаза.       — И тебе говорила? «При котором души вновь наполнятся силой»? А Бездна знает, что это на самом деле значит. Найти Короля Вендрика, занять Трон Желания...       Солден встал и повернулся лицом к обелиску:       — Возможно, хоть никто и не знает наверняка, это способ... Нет, я думаю, не снять Проклятье. Но — прекратить опустошение. Возможно, для одного «монарха». Как верят многие глупцы — для всех немертвых. Но вот в чем загвоздка...       Он жестом пригласил Пэйта встать рядом с ним и указал на обелиск, точнее, на сотни тысяч имен, высеченных на нем.       — Прежде чем идти к Королю, говорит Вестница — а она знает, что говорит — один и тот же человек должен завладеть сразу четырьмя могущественными душами. Каждая из них принадлежит невероятно опасному существу, но даже это не все. На пути к ним будут и другие твари — не многим менее угрожающие. Полые. Демоны. Случается так, что какой-то проклятый и убивает кого-нибудь из них, но, чтобы ты понимал — все четыре великие души пока что у своих владельцев, хотя попыток их отнять были сотни.       Он указал вверх:       — Здесь появляются имена тех, кто умирает и возрождается, не подвергнувшись окончательному опустошению. Как только проклятый, в очередной раз умерев, теряет последний рассудок, его имя перестает возникать; пусть даже другие и продолжают убивать его вплоть до того момента, когда иссушенное тело не сможет даже шевелиться. Обычно, новые «герои» погибают по дороге к цели столько раз, что становятся полыми, даже на милю не приблизившись к обладателю великой души. Хотя... Имя одного парня возникало на обелиске раз пятьдесят. Потом все же перестало.       Пэйт присвистнул:       — Как ему удалось удержать рассудок на протяжении стольких смертей? Что вообще может отсрочить опустошение?       Солден пожал плечами:       — Кто знает. Может, человеческие фигурки — Хранительница в Междумирье дала ведь тебе одну такую, да? А может, какие-нибудь другие древние артефакты — их тьма в Дрангликских руинах. Найдешь труп того парня — или его блуждающее полое тело — вот и поинтересуйся.       Произнесено это было как явное издевательство, но Пэйт мысленно сделал себе пометку — возможно, трупы «героев» — точнее, оставшееся на них артефакты — и правда смогут ему много чего рассказать.       Пэйт прокручивал в голове разговор с Солденом и оглядывался по сторонам, не зная, откуда именно придет Крейтон. Но тот появился оттуда, откуда Пэйт точно не ожидал. Костер вспыхнул, и в снопе искр возникла фигура Крейтона. Он с хрипом упал на колени. Почти инстинктивно сорвал с себя шлем, в попытке облегчить доступ к воздуху.       Пэйт похолодел.       Конечно, он уже видел полых — крестьян, путешественников — по дороге в Маджулу, да и раньше, еще в землях людей.       Но совершенно другое — смотреть в затянутые мутной белесой пленкой глаза друга — еще несколько часов назад пронзительно-ясные, смотреть, как с недавно знакомого лица — теперь бордово-белого, с прозеленью, наподобие гниющего куска мяса — лоскутами свисает лопнувшая желтоватая кожа, под которой видны почерневшие мышцы, а местами и кости, а от густых белых волос осталось лишь несколько слежавшихся, покрытых кровью и сукровицей клоков...       Крейтон, отдышавшись, взглянул на побелевшее лицо Пэйта и жутковато ухмыльнулся остатками губ:       — Что, все настолько плохо?       Пэйт не стал кривить душой и просто кивнул.       Лишь спустя пару минут он понял — то, что Крейтон заговорил с ним, а, значит, остался в здравом уме, уже было чертовски большой удачей.       На Вестницу, все это время стоявшую рядом, произошедшее не произвело ровно никакого впечатления. Крейтон был совершенно прав — она видела подобное сотни, если не тысячи, раз. Хотя ужас и замешательство на лице Пэйта ее несколько позабавили.       — Человеческая фигурка, — подсказала она.       — Что, разведал местность?! — когда на Крейтона вновь стало можно смотреть без содрогания, с раздражением спросил его Пэйт.       Крейтон собирался огрызнуться в ответ, но внезапно замер. Теперь уже в его глазах, вновь чистых, промелькнул ужас. Пэйту это совершенно не понравилось.       — Что? — с подозрением спросил он.       — Я... Не помню, куда пошел, — выдавил Крейтон.       Второй раз за несколько минут Пэйт ощутил, как его сердце сжалось.       — А что тебя убило, ты помнишь? — он отчаянно попытался говорить спокойно.       Крейтон, почти виновато, покачал головой. Пэйт до крови закусил губу.       — Разве фигурки не останавливают опустошение? — обратился он к равнодушно глядевшей в пламя Вестнице.       — Останавливают, — надо же, соизволила ответить, — Физическое. Но, насколько мне известно, не возвращают память и рассудок. Судьба не была благосклонна к твоему другу — редко когда носители Проклятия забывают события перед самой смертью. Обычно первым пропадает их прошлое до прихода в эти печальные земли...       — Если фигурки не возвращают, — медленно произнес Пэйт, вспомнив слова Солдена об артефактах, — То что возвращает?       — Того я не знаю, — покачала головой девушка, — Но Дранглик скрывает множество тайн.       — То есть не факт, что артефакты с такой силой существуют, — Пэйт опустил голову, но тут же резко ее вскинул и развернулся к Крейтону, — Но если существуют, мы их отыщем. Так?       Крейтон внимательно посмотрел ему в глаза и твердо кивнул.       Не его было пугать руинами, кишащими чудищами. Снова же забывать что-либо он совершенно не хотел. Хоть и понимал, что на пути к неведомому артефакту, скорее всего, придется.