***
Скорпиус занес кулак над тяжелой дубовой дверью и постучал два раза. — Войдите. Отец сидел за своим столом, нервно перебирая кипу бумаг. Несмотря на то, что дом подогревался, он был одет в плотную двубортную мантию с вышитым серебряными нитями гербом Малфоев на груди. На кончике его острого носа покоились узкие очки в тонкой, почти прозрачной оправе. Платиновые волосы, с едва заметными проблесками седых прядей, были собраны на затылке. — Вы звали меня, отец? Драко оторвал стальной взгляд от бумаг и вперил его в сына: — Да. Присядь. — Кивком головы он указал на темно-зеленое кресло честерфилд, что стояло напротив его рабочего стола и ловило блики от настольной лампы и одинокого луча света, пробивавшегося сквозь плотно задернутые тяжелые портьеры. Скорпиус прикрыл за собой дверь и, ступая по мягкому персидскому ковру, прошел к креслу. Стоило ему удобно сесть, тихо поскрипывая натуральной драконьей кожей, как отец положил перед ним на стол плотный конверт с сорванной печатью банка Гринготтс на обратной стороне. — Что это? — Выписки счетов и переводов за последние полгода. — Драко сложил руки в замок перед лицом. Изумруды в его перстнях опасно сверкали в полумраке кабинета. Скорпиус почувствовал неладное. Бросив на отца короткий взгляд, он полез в конверт и вытащил оттуда несколько квитанций. — Август месяц, — холодно произнес отец. Скорпиус обреченно прикрыл глаза. — Я вижу, ты понял, о чем я говорю. Сто тысяч, Скорпиус? Я и так не лезу в твои дела, позволяю тебе распоряжаться своим трастовым фондом без излишнего контроля, не веду учет твоих карманных денег и расходов, но это переходит все границы! — Я же положил их обратно на счет через месяц. — И это вызывает еще больше вопросов. Для чего тебе нужна была такая сумма? Скорпиус откинул бумаги на стол и тяжело вздохнул: — Мы с ребятами были в Вегасе, Яксли выделывался перед девушками, не справился с заклинанием и разнес бар в ресторане. Магией не восстанавливалось, и нам выставили огромный счет. У Артура не было денег, я заплатил за него, через месяц он мне вернул. Вот и вся махинация. Драко не сводил с сына пытливого взгляда: — Почему деньги были сняты наличными? Почему в переводах не указан этот самый ресторан? Скорпиус спокойно посмотрел на отца: — Несколько официантов попали под раздачу и отделались травмами. Мы договорились, чтобы они не вызывали авроров — пришлось заплатить чуть больше и мимо кассы. Поэтому и наличными, чтобы в системе не было следов. Еще вопросы? Драко откинулся в кресле, не сводя со Скорпиуса взгляда. Повисшую напряженную тишину нарушало лишь тиканье старинных часов. — До меня дошли слухи, что тебе эти деньги понадобились для выплаты карточного долга. Скорпиус почувствовал, как сердце пропустило удар, а рубашка прилипла к мигом взмокшей спине. Стоило невероятных усилий, чтобы продолжать держать марку перед отцом. — Раз ты веришь всем слухам, что до тебя доходят, к чему был этот спектакль? — Хотел дать тебе шанс рассказать все самому. — Я так и сделал, отец, — сквозь зубы процедил Скорпиус. — Не моя вина, что словам сомнительных источников ты доверяешь больше, чем собственному сыну. — Источник как раз-таки достоверный. — Драко встал с места и навис над Скорпиусом, упершись руками в стол. — Зачем мне врать? Если моих слов не достаточно — спроси у Яксли, Розье, За… — Довольно, — холодно прервал сына Драко, усаживаясь обратно в кресло. — Избавь меня от своих жалких оправданий. С завтрашнего дня твои счета будут заморожены до тех пор, пока ты не одумаешься. И можешь забыть о нашем договоре: никакой машины на твое совершеннолетие. Волна возмущения захлестнула Скорпиуса с головой, и он вскочил с места: — Ты не можешь! — Я все сказал. Вон из моего кабинета и постарайся, чтобы прием матери прошел без каких-либо казусов с твоей стороны. Скорпиус знал, что спорить бесполезно. Сдерживая себя от того, чтобы не дать волю эмоциям и не разгромить кабинет отца, он пулей вылетел оттуда, громко хлопнув дверью. — Кузен, все в порядке? — спросил Калеб обеспокоенно, вырастая на пути, но Скорпиус не удостоил его ответом, в доли секунд пересек гостиную и поднялся на второй этаж в свою комнату, не забыв хлопнуть дверью и там. Прислонившись к ней спиной, он попытался восстановить тяжелое дыхание. Редко кому удавалось вывести его на эмоции, но отец отлично справлялся с этой задачей. Самое паршивое в этой ситуации было то, что Скорпиус не мог рассказать отцу правду и выдать друга. А даже если бы и рассказал, то вряд ли бы ему поверили. И черт бы с этими замороженными счетами — в Хогвартсе деньги не особо нужны. Большей потерей для него была новая машина от Nimbus, которую отец обещал подарить ему на прошедшее совершеннолетие. Кем бы ни был «достоверный источник» отца, ему лучше не раскрывать своего имени. Иначе он заплатит сполна. Немного успокоившись, Скорпиус потер горевшее лицо ладонью и откинул спадающую на лицо челку назад, а потом подошел к своему письменному столу, на котором лежала обедневшая стопка пригласительных на прием, что мать выдала для его друзей. Недолго думая, Скорпиус сел за стол, достал перо и принялся выводить новое имя на пригласительном.«Мистер Альбус Поттер».
***
В сквере, что располагался через дорогу от площади Гриммо 12, было тихо. Никаких детских голосов, шума проезжающих мимо машин или окриков волнующихся мамочек, лишь едва слышное поскрипывание снега под ботинками Альбуса. Оно и не удивительно: все магглы, должно быть, сидели сейчас дома, смотрели новогодние комедии и попивали горячее какао с зефиром. Альбус приподнял воротник пальто выше, пряча лицо от щиплющего зимнего холода, и оттолкнулся ногой от промерзшей земли. Качели издали жалобный скрип, приходя в движение. Он достал из кармана пальто пригласительное и снова перечитал.«Мистер Альбус Поттер Вы приглашены на новогодний прием Астории Малфой и Дафны Забини, приуроченный к запуску нового бренда магической косметики Greengrass Beauty. Прием состоится 1 января, начало в 19:00. Место проведения: Малфой Мэнор. Пригласительные служат пропуском на закрытое мероприятие».
Его имя все еще было выведено изумрудным по серебряному почерком Скорпиуса и никуда не исчезло. Альбус не понимал. Не то чтобы он никогда не получал приглашения на аристократические приемы, как раз таки наоборот. Когда статус Поттеров-Уизли резко поднялся в глазах всей магической Англии, ради амнистии со стороны общественности и в качестве мнимого перемирия все высокопоставленные чистокровные семьи тут же изменили свое отношение к ним. Все, кроме Малфоев. Это было делом принципа и многолетней войны между семьями, через которую нельзя было так просто перешагнуть. Обеими сторонами было принято негласное решение игнорировать существование друг друга и держать холодный нейтралитет. А сейчас Скорпиус приглашал Альбуса на прием его матери. — Вот ты где. — Джеймс возник словно из ниоткуда, в накинутой наспех зимней парке и нахлобученной на всклокоченные волосы шапке с помпоном. Увидев брата, направляющегося в его сторону, Альбус поспешно спрятал пригласительное в карман, не заботясь о том, что мог помять его. — В следующий раз, когда будешь уходить втихаря из дома и не отвечать на звонки, помни, что на поиски пошлют меня. Альбус растеряно похлопал себя по карманам: — Мерлин, забыл телефон дома. — Ага, — мрачно хмыкнул Джеймс и присел на соседние качели. — Что случилось? — Ничего, просто воздухом захотелось подышать. — Сразу после того, как получил от кого-то сову? — Альбус удивленно посмотрел на брата. — Окна наших комнат находятся рядом. — Да это так, неважно. Джеймс недоверчиво хмыкнул, достал из кармана джинс пачку сигарет и зажал одну меж зубов. — Мне пришлось вытащить свою задницу на двадцатиградусный мороз, чтобы позвать тебя на обед, а ты не хочешь мне рассказывать, в чем дело? Альбус вздохнул и выпустил пар изо рта: — У меня проблема. — Элис беременна? — будничным тоном спросил Джеймс, щелкая зажигалкой, которая никак не поддавалась. Альбус закатил глаза: — Нет, слава Мерлину. Дело в том… — он помедлил, подбирая правильные слова. — Дело в том, что меня влечет к одному человеку. Джеймс наконец поджег сигарету и выдохнул дым: — И этот человек не Элис? Альбус закусил щеку изнутри. Правда рвалась из него: необходимо было с кем-нибудь ею поделиться, попросить совета. Он заговорил неуверенно, но быстро, чтобы не дать себе возможности передумать: — Я тебе даже больше скажу… Этот человек — не девушка. Это Малфой. На свою же беду Джеймс решил затянуться именно в этот момент. Альбус заботливо похлопал его по спине, когда тот поперхнулся дымом. — Как… как это вообще произошло? — откашлявшись, просипел Джеймс. Альбус пожал плечами и стыдливо отвел взгляд, раздумывая, стоит ли продолжать: — Неважно как. Я поступил ужасно. — Эй, я же твой брат, — мягко проговорил Джеймс. — Ты можешь рассказывать мне обо всем, и я никогда не осужу. Только если ты, конечно, вдруг не начал болеть за «Пушек». Вот тогда тебе точно надо будет молчать в моем присутствии. Альбус беззвучно засмеялся и посмотрел на брата. Тот раскачивался на качелях, цепляя своими тимбами землю, из-под запахнутой куртки выглядывал красно-желтый свитер с буквой «J» на груди, а его очки немного запотели снизу от теплого дыхания. Альбус и так знал, что мог стопроцентно доверять ему. — Не знаю, как это вышло, просто… просто у меня были проблемы с Элис. Я в один момент как бы понял, что мне скучно: посмотрел на нас со стороны, а мы выглядели как состоявшаяся женатая пара, и меня это напугало. Мы тогда крупно поссорились, а потом была эта вечеринка после матча с вами, я жутко напился, откуда-то появился такой же пьяный Малфой, и мы переспали. — Альбус замолчал и осторожно посмотрел на Джеймса, но лицо того не выражало ни презрения, ни отвращения. Он лишь внимательно слушал и курил. Это придало сил говорить дальше. — Я старался забыть об этом, как о пьяной ошибке, помирился с Элис, все вроде хорошо было, а потом наступил Хэллоуин. Малфой разукрасил себя этой чертовой золотой краской, еще и глаза подвел, и предложил повторить все. Я не мог себе это позволить, у меня больше не было оправданий, но меня так тянуло к нему. В этом было что-то новое, завораживающее и опасное, понимаешь? Джеймс понимающе кивнул. — Я соврал, что чувствую себя плохо, и вместо вечеринки пошел к нему. После этого меня мучила совесть, я признался во всем Элис, она меня бросила, и вместо того, чтобы пытаться хоть как-то искупить свою вину перед ней, я снова пришел к нему. А потом он приходил ко мне, и я его впускал. Но то был только секс, ничего больше за пределами спален, и меня вроде как все устраивало… А потом случилось это. Альбус полез в карман, достал оттуда чуть смятое пригласительное и протянул Джеймсу. Тот, прочитав его содержимое, удивленно присвистнул: — Ты думаешь, что это придает вашим отношениям какой-то новый смысл? Может, в этом нет ничего такого, может он просто хочет… ну, заняться тем, чем вы обычно занимаетесь там. Альбус оперся локтями о колени и спрятал лицо в ладонях. — Да даже если и так. Я не должен принимать приглашение. То, что мы делаем — это неправильно. То, что происходит — это не любовь и даже не симпатия. Ты влюбляешься в человека, когда узнаешь его, общаешься с ним. А тут… тут я не знаю что. Мы пару раз переспали, и все. Просто влечение, которое скоро сойдет на нет. И которому не надо поддаваться. — Почему не надо поддаваться? Ты так боишься узнать его? Боишься влюбиться? — Слова Джеймса звучали резонно, что было странно, поэтому в ответ на них Альбус лишь раздраженно мотнул головой. — Да нихера я не боюсь. — Тогда в чем дело? — Ни в чем. Я просто заебался, не хочу думать, ну нахрен. — Альбус резко выпрямился и обреченно запрокинул голову назад, устремляя взгляд в чистое небо. Джеймс усмехнулся и щелчком отправил окурок в стоящую неподалеку урну. — Знаешь, я бы сказал тебе просто следовать зову сердца, но мы живем в реальном мире, а не в сраном магловском мультике. Так что тебе надо либо решать что-то с этим, либо просто расслабиться и плыть по течению. Но влип ты нехило, братец, это правда. Перед глазами поплыли темные круги, когда Альбус наконец оторвал взгляд от неба и перевел его на Джеймса. — А ты умеешь поддерживать. — Я знаю. Нам пора на обед, иначе мама заставит мыть всю посуду вручную. Твои нежные ручки не выдержат. — Пошел ты. — Только после тебя. Альбус засмеялся и встал с качелей, отчего те звякнули цепями. Джеймс последовал за ним. — Так что решил? Насчет приема? — спросил он, когда они уже стояли на крыльце. — Останусь дома. К черту прием.***
В 18:30 Альбус сидел на заднем сиденье заказанного волшебного такси и называл адрес: — Малфой Мэнор, Уилтшир. Водитель в строгой форменной фуражке лишь молча кивнул и задвинул перегородку, оставляя Альбуса одного в огромном салоне, расширенного под габариты лимузина. Тут остро пахло кожей, лаком и шампанским, а из динамиков доносился приглушенный голос Селестины Уорлок. Машина тронулась, и Альбуса резким толчком вдавило в сиденье. Вечерние огни за окном превратились в сплошные светящиеся линии. Такси преодолевало километры за считанные секунды, а в салоне время будто замерло. Не в силах больше смотреть на стремительно сменяющиеся пейзажи за окном, Альбус задвинул шторку и уставился в подсвеченный изнутри потолок. Пригласительное в правом кармане пальто словно прожигало в нем дыру, а галстук-бабочка на шее душил и не давал нормально вздохнуть. Альбус честно бы хотел ненавидеть себя за то, что снова поддался соблазнам и сдался, но не мог, потому что внутри все сжималось от предвкушения увидеть Малфоя, прикоснуться к нему, почувствовать его дыхание на своей коже. Противиться этому было сложно, поэтому оставалось лишь смириться. Машина резко остановилась на месте, и Альбус почувствовал, как его желудок сделал кульбит. Оплатив поездку, он вышел на зябкий морозный воздух и запахнул пальто плотнее. Такси со свистом сорвалось с места и исчезло в темноте, оставив его одного напротив огромного особняка Малфоев, горящего в ночи сотней ярких огней. Альбус достал из кармана пригласительное и уверенно двинулся вперед.***
Скорпиус заметил Артура, как только спустился в банкетный зал. Тот стоял с родителями около одного из стендов с магическими проекциями, попивая игристое шампанское из хрустальных фужеров. Не долго думая, Скорпиус направился в их сторону, уворачиваясь от левитирующих подносов с закусками и обольстительно улыбаясь гостям. Вечер только начинался, и многие еще культурно опаздывали, но, тем не менее, народу было достаточно. От изобилия манерности, блеска драгоценностей и резкого запаха парфюма кружилась голова. — Мсье Яксли, мадам Яксли, рад видеть вас. Прекрасно выглядите. — Скорпиус учтиво склонил голову в приветствии и поцеловал руку мадам Яксли. — Скорпиус, вечер просто потрясающий. А где твоя мать или тетя? Хотела поздравить их. — Она растянула ярко накрашенные губы в приторной улыбке, оставляя при этом часть помады на выбеленных зубах. По блеску в ее глазах Скорпиус сделал вывод, что она уже успела напиться. — Они должны вот-вот спуститься к гостям. Почему бы вам не ознакомиться с проекциями будущего флагманского бутика? Можно приблизить и рассмотреть интерьер. А нам с Артуром надо переговорить, если вы не против. Не дав чете Яксли возможности ответить, Скорпиус резко схватил Артура за предплечье и потащил в угол зала, за одну из многочисленных серебряных елей, украшенных изумрудными игрушками. — Как некультурно, Малфой. — Яксли вырвал свою руку из хватки, когда они уже оказались вне поля видимости, и принялся возмущенно приглаживать парадную мантию. — Что за срочность? — Отец сегодня поднял счета за последние полгода и устроил мне разбор полетов. Не догадываешься, почему? — процедил сквозь зубы Скорпиус, сдерживая себя. Яксли обреченно прикрыл глаза и нервно потер шею: — Ты сказал ему все, как мы договаривались? — Да, но выяснилось, есть некий «информатор», который рассказал ему, будто эти деньги были спущены в картах. Мной. — Скорпиус выжидающе уставился на Яксли. Тот замер и с прищуром посмотрел на него. — Ты же не думаешь, что это я? — Думаю. — Скорп, я бы не стал этого делать. Какой мне резон? Если твой отец начнет копать под тебя — он дойдет и до меня. Внезапно зал наполнился шквалом аплодисментов, и Скорпиус с Артуром аккуратно выглянули из своего укрытия, чтобы посмотреть, в чем дело. На ступенях винтовой лестницы, перила которой были были сплошь увиты белыми пионами, остролистами и муслиновой тканью, стояли виновницы торжества со своими мужьями под руку. Пока Астория, подняв бокал с шампанским в воздух, о чем-то вещала гостям, Скорпиус вернулся к разговору. — Какой резон? Прикрыть свою задницу, как тебе такое? — зло прошептал он, в упор глядя на Яксли. Тот в миг стал еще серьезнее, а его лицо выражало оскорбление. — Ты мой друг. Я не стал бы поступать с тобой так. Это мог быть кто угодно — Руквуд, Хилл, да даже Забини! Или твой отец просто блефовал. Но это не я, — проговорил Яксли раздельно, его голос звучал твердо. В груди Скорпиуса начали зарождаться сомнения. С одной стороны, он практически был уверен в том, что это Яксли подставил его перед отцом. С другой — у него не было доказательств, да и какая-то его часть глубоко внутри хотела верить, что тот не поступил бы с ним так. Скорпиус раздраженно вздохнул и уже хотел сказать Яксли что-то еще, но его внимание зацепилось за одинокую фигуру, промелькнувшую в толпе гостей. Он все-таки пришел. — Ладно, обсудим это позже, — поспешно проговорил Скорпиус, вышел из-за ели и, напоследок хлопнув Яксли по плечу, нырнул в толпу.***
Лицо Скорпиуса не выражало ничего, кроме хладнокровной надменности. Он лишь изредка моргал и поворачивал голову в сторону матери, что вместе с ним стояла за спиной отца. Строгая черная мантия была плотно застегнута прямо под подбородком и оттеняла его мраморно-белую кожу и волосы. Одну руку Скорпиус держал в кармане, а вторая покоилась на плече его отца. Их сходство было таким очевидным, и дело было даже не столько в цвете глаз и острых лицах, сколько в манере держать себя и смотреть на окружающий мир через едва уловимое презрение. — Нравится? Альбус оторвал взгляд от картины и повернулся к уже настоящему Скорпиусу, что стоял за его спиной, спрятав руки в карманах. Кроме них в холле никого больше не было — все находились в главном банкетном зале, откуда доносились звуки классической музыки, звон бокалов и гам голосов. — Отдает нарциссизмом. — Когда живешь с моим отцом, со временем привыкаешь ко всему. Дерьмо бесполезное, но стоит целое состояние. — Скорпиус сделал пару шагов вперед, что эхом отскочили от мраморного черно-белого пола, и встал рядом с Альбусом напротив картины. — Ни за что не поверю, что тебе это не нравится. — Мне? — Бровь Скорпиуса издевательски выгнулась. — Возможно. Альбус издал короткий смешок и отпил еще шампанского из своего бокала. — Почему ты не со всеми в банкетном зале? — спросил Скорпиус, рассматривая его лицо. — Никогда особо не любил такие приемы, — смело ответил Альбус, отойдя на пару шагов. Выдерживать взгляд Скорпиуса всегда было тяжело. — Парад тщеславия и шовинизма, прикрытый маской любезности. Одному такое выдержать сложно. — Тогда почему принял приглашение? «Хотел тебя увидеть». — Скучно было. Скорпиус улыбнулся. Так, как почти никогда не улыбался: обнажив зубы и собрав вокруг глаз сеточку морщинок. — Ради приличия надо показаться в зале. — Он сдвинулся с места и снова подошел вплотную к Альбусу, наклоняясь к его уху. — Иначе могут подумать, что мы тут занимаемся чем-то неподобающим. Альбус старался держать лицо как мог, но кожа выдавала его, тут же покрывшись мурашками. Тяжело сглотнув, он кивнул Скорпиусу, и они синхронно направились в сторону банкетного зала. Золото, льющееся из хрустальных люстр, подвешенных под высоким потолком, ослепляло после полусумрака холла, а потоки отвратительной липкой лести оглушали после его глубокой тишины. Альбус почувствовал, что стоило им со Скорпиусом появиться в зале, как десятки взглядов, пусть и не в открытую, уставились на них, шепот следовал по пятам, но они держались невозмутимо. В толпе промелькнуло пару знакомых со школы лиц. Отлично, через пару минут их фотография будет висеть на сайте Сплетницы над очередной ядовитой статьей. Альбус обменивался любезностями с Пенелопой Розье, когда вдруг почувствовал себя еще более неудобно, чем прежде. Повернув голову, он наткнулся на острый взгляд, прожигающий его со спины и так похожий на скорпиусовский, но только более жесткий и крепкий. Драко Малфой стоял в паре метров от него, приобняв жену за талию. Альбусу наконец стала понятна его цель пребывания здесь. И от этого почему-то отлегло от души. — Так значит, я твоя личная вендетта отцу? — спросил он Скорпиуса, когда Пенелопа оставила их и с чувством выполненного долга вернулась к шведскому столу. Тот перевел взгляд в другой конец зала и невозмутимо отпил из своего бокала. — Не совсем. Я действительно хотел видеть тебя. Альбус почувствовал, как галстук-бабочка начал сжимать горло еще сильнее. — Почему? Скорпиус пожал плечами, параллельно кивая в знак приветствия очередной гранд даме из высшего общества. — Скучно было, — произнес он, передразнивая Альбуса, а потом добавил: — Ты умеешь играть в покер?***
Последняя карта мягко приземлилась на стол, ловя блики от свечей. Альбус наблюдал за тем, как сидящие с ним за одним столом по очереди смотрели на свои карты, и пытался считать их эмоции. Артур Яксли резко дернулся, поправляя на себе бабочку. Стефан Розье выдохнул густой дым от кальяна прямо на игровой стол, насыщая воздух приторным запахом. Кассандра Забини сжала губы, чтобы не выдать улыбку, а ее брат Калеб прикрыл глаза на долю секунды дольше обычного. Корнелия Паркинсон посмотрела на свои карты и тут же швырнула их на стол вверх рубашкой, капризно сложив руки на груди. — Фолд. Карты, среагировав на слово, рассыпались золотой пылью и материализовались на стойке крупье. Главный вечер подходил к концу, и гости уже собирались расходиться, когда к Альбусу подошел домовик Малфоев и вместе с бокалом шампанского протянул матовый черный конверт. Настолько маленький, что тот умещался в ладони незаметно для чужих глаз. Внутри оказалась пустая карта, такая же черная с одной стороны и золотая с другой. Альбус удивленно покрутил ее меж пальцев, пытаясь разглядеть в пустоте тайный шифр, и когда он в очередной раз развернул ее лицом к себе, то увидел там выведенного золотыми чернилами Джокера. Пару секунд тот просто стоял на месте и дурачился, а потом вдруг замер и указал рукой в одном направлении. Карта в руке начала постепенно нагреваться, и Альбус все понял. Воровато оглянувшись по сторонам (и заметив, что в паре футов от него с такой же картой стоял Эрик Хилл) он двинулся в том направлении, куда указывал Джокер. Карта долго вела его сначала через коридоры, а потом и подземелья Малфой Мэнора, пока наконец не привела к тяжелой дубовой двери, по поверхности которой были искусно вырезаны витиеватые узоры. Стоило Альбусу подойти ближе, как она громко щелкнула, посылая волны эха вдоль по полутемному коридору, а Джокер с карты снова куда-то исчез. Афтерпати оказалась такой же, какой Альбус ее и представлял. Ступив за порог, он оказался в большой комнате, обшитой глянцевыми черными панелями. Под потолком разливали свет хрустальные люстры со свечами, по периметру комната была обставлена бордовыми диванами и креслами, а посреди стоял огромный волшебный стол для покера с расставленными вокруг него мягкими стульями с подлокотниками. Помимо Альбуса в комнате находилось всего несколько человек: Малфой и Паркинсон расположились на одном из диванов и курили кальян, выпуская в воздух пропахшие цитрусом и чем-то еще тропическим кольца, а близнецы Забини ошивались около бара, наблюдая за тем, как специально нанятый эльф-домовик смешивал для них коктейли. Стоило Альбусу войти, как три из четырех взгляда тут же уставились на него с нескрываемым интересом и хищностью. Он был редким гостем на их вечеринках. Первой отмерла Паркинсон. — Поттер, какой сюрприз. — Она грациозно поднялась со своего места, откинув трубку, которая тут же послушно встала на место, и подошла к Альбусу, чтоб взять его за руку и повести к диванам. Паркинсон о чём-то щебетала, кажется, о том, как не может дождаться открытия первого бутика «Greengrass Beauty», но Альбус не слушал ее. Все его внимание было привлечено к Скорпиусу, который максимально расслабленно, но в то же время статно сидел на мягких подушках и смотрел на него в ответ сквозь густой белый дым. С каждой минутой людей в комнате становилось все больше. Стефан Розье, Эрик Хилл, Кристал Руквуд, Артур Яксли заходили по одному и кидали одинаково удивленные, прикрытые скепсисом взгляды на Альбуса. Возможно, они о чём-то догадывались или же наоборот, чего-то не понимали, но помалкивали, лишь вежливо и приторно улыбались, не обнажая зубов. Когда все были в сборе, компания переместилась за стол для покера. Палочки добровольно были сданы в специальный оббитый бархатом ящик, а деньги переведены в фишки. Бокалы безостановочно наполнялись алкоголем, угли в кальянах периодически перемешивались, а фишки и карточки выстраивались в ровные башенки по левую сторону от своих владельцев. Альбус оказался зажат между Руквуд и Паркинсон, прямо напротив Малфоя, и молча принимал карты, которые ложились на стол перед ним. Когда недовольная своей комбинацией Паркинсон вывела себя из игры, настала очередь Альбуса проверять карты. Он осторожно развернул их, хотя осторожность в этом деле не была обязательной — на картах было специальное защитное заклинание, не позволяющее постороннему видеть их номер и масть. Но тем не менее, весь этот осторожный настрой придавал игре особый шарм и мотив. Взглянув на свои карты, Альбус прикусил язык, чтобы не выдать эмоции остальным игрокам, что в данный момент, не скрываясь, наблюдали за ним и считывали все с его лица, как с развернутого пергамента. Пиковая дама и шестерка бубны. Данная комбинация ни о чем ему не говорила, но все же, когда пришло время, он решил уровнять ставку. — Ставки сделаны, восемь в игре, — раздался в тишине механический голос, исходящий откуда-то изнутри стола. Три карты, лежащие у его изголовья, по очереди перевернулись, являя свое достоинство игрокам. Бубновый король, крестовая шестерка и пиковая десятка. — Чек, — бесцветно произнес Яксли, отбивая костяшками по столу два раза. Кассандра Забини задумчиво поджала свои накрашенные темно-алым губы, теребя свисающую с мочки уха бриллиантовую сережку: — Поднимаю на двадцать пять. — Ваше слово, мистер Забини? — обратился голос к Калебу. Тот пару секунд переводил взгляд со своих карт на борд и обратно, пока наконец не заявил: — Фолд. Брошенные им на стол карты золотой пылью вернулись на стойку крупье. — Поднимаю на двадцать галлеонов. — Фишки по команде Розье выдвинулись вперед, а сам он с довольным видом откинулся на спинку стула, ослабляя бабочку. Альбус взглянул на свой расклад еще раз. У него уже вырисовывалась пара, можно было и попытать удачу. — Отвечаю сорок пять. — Мисс Руквуд? — Отвечаю. И поднимаю на пятьдесят. Альбус удивленно вскинул брови. Либо она блефовала, либо просто идиотка, раз решила выдать себя в первом же кругу. — Мистер Хилл, ваше слово? — Фолд. — Мистер Малфой? — Отвечаю на девяносто пять. — Принято. Звон фишек и карт разрезал напряженную тишину, повисшую над покерным столом. Яксли, долго сомневаясь, все же уровнял ставку, нервно покусывая губы. Кассандра Забини, Розье и Альбус без лишних раздумий поддержали, отправив недостающие фишки в банк. Четвертая карта была выложена на середину — пиковый король. Яксли снова пропустил ход, Розье, пафосно вбирая в себя дым от кальяна, поднял ставку на сто галлеонов, а вслед за ним и Руквуд на сто пятьдесят, вызвав оживленную реакцию среди играющих. Решив не рисковать, Кассандра, Скорпиус и Альбус вышли из игры, трезво оценивая свои шансы. Их осталось трое. Артур Яксли, Стефан Розье и Кристал Руквуд волком смотрели друг на друга с разных концов стола. Альбус приготовился наблюдать за представлением, которое долго себя ждать не заставило. — Предлагаю поставить на кон нечто большее, Руквуд, — нахально протянул Розье, подбрасывая фишку в воздух. — Что? Твое эго? — сладко пропела Руквуд, откидывая блестящие черные волосы за плечо. — Боюсь, банк не принимает таких больших ставок. — А ночь со мной примет? Яксли деликатно кашлянул и сделал глоток огневиски из бокала. Руквуд сузила свои и без того хищные глаза, подавшись вперед. Все остальные за столом лениво наблюдали за перепалкой. — Может, твои дешевые шлюхи и готовы слить игру после такой ставки, но не я. Держи свои мерзкие мысли при себе, ты ведь знаешь, что я не приму ее. — Боишься? Так уверена в своем поражении? — Осторожнее с предложениями, Розье, — издевательски протянул Яксли, дергая уголком губ. — Так ведь и я могу принять ставку. Розье снисходительно посмотрел на него, а потом перевел взгляд на его фишки. — А ты, я смотрю, теряешь хватку, Яксли. Ни одного рейза за игру, совсем плохо с деньгами? Или может с картами? На ривер надеешься? И внезапно Альбус понял весь смысл этого дешевого спектакля. За инфантильными подначками и замечаниями скрывались провокация и психологическое давление, направленное на то, чтобы вывести соперника из игры перед последним ходом. — Трое в игре. — На стол легла последняя карта. Червовая десятка. — Ваше слово, мистер Яксли? — Чек. — Мистер Розье? — Поднимаю на пятьсот. — Принято. Мисс Руквуд? Руквуд напряженно смотрела в свои карты, ногтями отбивая по бархатной поверхности стола нервный ритм. — Фолд. — Позорно капитулируешься, Крис? — Голос Розье сочился ядом. Руквуд лишь надменно прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. — Мисс Руквуд вне игры. Вас двое. Мистер Яксли? Яксли выглядел не лучше. Быстро перебегая взглядом от своих карт к борду, а следом к Розье, он нервно потирал лицо и о чем-то раздумывал. — Отвечаю, — наконец неуверенно произнес он, и несколько фишек из его кучи выдвинулись вперед. Атмосфера за столом стала еще напряжённее. — Ваше слово, мистер Розье? — Тысяча галлеонов. — По Розье было видно, что тот был уверен в своей победе и сейчас хотел лишь одно из двух: либо раскрутить Яксли на бóльшие деньги, либо вынудить его выйти из игры. — И сверху тысяча галлеонов. Мистер Яксли? — Принял. — Принято. Прошу открыться. Розье словно только и ждал этого момента. Стоило голосу крупье затихнуть, как он резким движением выбросил свои карты вперед, довольно ухмыляясь. На черном матовом покрытии начали проступать золотые очертания. Червовый король и пиковая шестерка. Карты встали в один ряд с лежащими на столе, и голос объявил: — Фулл-Хауз. Короли и шестерки. Мистер Яксли? Яксли в мгновение переменился. Неуверенность из его глаз куда-то улетучилась, а на лице расцвела самодовольная улыбка. — Ну, что, Розье? Твоя ставка все еще актуальна? Он перевернул карты двумя пальцами и коротким движением подтолкнул их вперед. Словно в замедленной съемке все наблюдали за тем, как на картах проступали золотые метки. Две десятки: бубновая и крестовая. — Каре на десятках, — произнес крупье монотонным голосом. Кто-то на фоне потрясенно присвистнул. — Мистер Яксли выиграл. — Сукин ты сын, Яксли. — Розье пораженно покачал головой и издал нервный смешок. — Мне следовало помнить, с кем я имею дело. Яксли с довольным видом отсалютировал ему бокалом.***
— Весь вечер ждал этого. Стоило двери спальни захлопнуться, как Скорпиус тут же прижал Альбуса к ней, жадно целуя в подтверждение своих слов. — Именно поэтому мы отсидели пять игровых сессий и спустили половину своего состояния? — прерывисто прошептал Альбус, когда губы Скорпиуса переместились на его шею, а руки — под рубашку. — Мы ведь не хотели, чтобы они о чем-нибудь догадались. Малфой продолжал безжалостно разделываться с их одеждой, попутно продвигаясь к кровати, когда Альбус вновь осознал неправильность своих действий. С трудом оторвавшись от Скорпиуса, он чуть отстранился и попробовал перевести дыхание. — Что не так? — Малфой, я хотел… — Альбус запнулся на полуслове. Скорпиус стоял перед ним взъерошенный и с раскрасневшимися губами, а его зрачки были настолько расширены, что вытеснили собой всю синеву. — Я хочу тебя. Не дав ему возможности уловить смену своего настроения, Альбус со всей страстью, на которую был способен, притянул Скорпиуса к себе и прижался к его губам, пропуская меж них язык. В следующий раз.***
Пламя на конце палочки мягко полыхнуло, поджигая сигарету. Альбус как завороженный наблюдал за тем, как заострялись скулы Скорпиуса, когда он вдыхал отравляющий дым в себя, и как округлялись его губы, когда выдыхал. — Хочешь? Альбусу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Скорпиус говорил о сигарете. — Не курю. — Что, совсем? — Совсем. Скорпиус криво усмехнулся и, одной рукой придерживая шелковое покрывало на бедрах, приблизился к Альбусу, что сидел на соседней части кровати. Крепко затянулся: так, что тлеющий пепел осыпался вниз и тут же исчез, не успев коснуться их обнаженной кожи. А затем прижался к губам Альбуса, большим пальцем оттягивая его подбородок вниз, и выдохнул густой дым ему в рот. Тот сразу же закашлялся, пытаясь вытравить из себя неприятное ментоловое послевкусие, а Скорпиус откинул голову назад и негромко рассмеялся. — Отвратительно, — просипел Альбус, вытирая выступившие в уголках глаз слезы. Сейчас, когда они не были заняты срыванием друг с друга одежды, у него появилась возможность осмотреть комнату Малфоя. Тут все было выполнено в холодных оттенках наполеоновского классицизма: обтянутые темно-зеленым шелком стены, массивная мебель из темного дерева, густые портьеры, тюлевый балдахин. С потолка свисала роскошная хрустальная люстра в окружении изысканной рокальной лепнины, а изголовье огромной кровати было выполнено в технике капитоне. Комната целиком и полностью была погружена в стиль ампир еще, должно быть, века с девятнадцатого, лишь пару деталей непривычно выбивались из общей картины: мини бар, подвешенная на противоположную сторону плазма, прилагающаяся к ней приставка и черно-белые колдографии. Их было не так много, видимо, самые удачные, они висели в минималистичных тонких рамах, и люди в них жили собственными жизнями. На одной из колдографий Альбус заметил себя. Себя с Элис, на самом деле. Они сидели около какого-то дерева, волосы Элис развевались на ветру и щекотали лицо Альбуса, отчего тот смеялся и морщился. Так вот, значит, каким Скорпиус видел его. Хотелось встать и подойти поближе, чтобы рассмотреть колдографию как следует, но в кровати было так тепло и уютно, что не хотелось уходить. — С этой колдографии все началось, — произнес Скорпиус, проследив за взглядом Альбуса. — Я хотел запечатлеть Лонгботтом, а в кадр попал ты. Не знаю почему, но меня крепко зацепило. Скорпиус говорил спокойно, но у Альбуса от этого сжималось все внутри. Он понимал, что они вышагивали по той самой тонкой грани, которую так страшно было пересечь. Понимал, что надо было прямо сейчас вскочить с кровати, одеться и уехать домой, чтобы больше никогда не вспоминать об этом, но не мог. Какая-то часть сознания хотела узнать Скорпиуса поближе, понять его мысли и удерживала Альбуса на месте. — Как ты понял, что… — Что меня влечет и к парням? — Скорпиус лег у изножья кровати, подкладывая себе под голову одну из многочисленных огромных подушек. Тату змеи, что пригрелась у него под боком, выглядывала из-за края одеяла. Несколько лиловых засосов проступали на молочно-белых ключицах и шее, волосы лежали в художественном беспорядке, а серебряная серьга поблескивала в тусклом свете. Альбус кивнул, потому что говорить не мог — горло словно сдавливала невидимая рука. — Не помню. — Малфой легкомысленно пожал плечами. — Просто понял в один момент — и все. Сначала списал на временное помутнение, думал, скоро пройдет, но этого не случилось. Я особо не заморачивался по этому поводу, решил для себя, что если вдруг в один день я осознаю, что меня влечет к реальному парню, то я приму этот факт без навешивания ярлыков и мозгокопания. Я вообще считаю, что все люди по природе своей как минимум бисексуальны, просто не каждый принимает в себе это. Скорпиус замолчал, вперив свой взгляд в Альбуса. Тот сидел, откинувшись на мягкие подушки, и пытался осмыслить услышанное. В мире Скорпиуса Малфоя было все просто. — Почему ты говоришь «влечет»? Так боишься слов «нравится» или «люблю»? Скорпиус закатил глаза и усмехнулся: — Потому что «влечет» — это то, что происходит с нами на химическом уровне, чем мы не можем управлять. Природа, гормоны, называй как хочешь. А «нравится» и «люблю» — это то, что мы вбиваем себе в голову, когда хотим усложнить жизнь и придать какой-то смысл нашим желаниям. Альбус задумался. В сознании почему-то сразу всплыл образ Элис. — Ты не прав, — возразил он. Скорпиус вопросительно приподнял брови. — Это придает смысл не нашим желаниям, а нашей жизни. То, что отличает нас от животных и прочих существ. — Ты сейчас думаешь о Лонгботтом? Альбус опустил взгляд на свои руки, что лежали поверх одеяла. Как же нелепо и по-идиотски было думать о ней в постели Малфоя. — Да. — Ты действительно любил ее? — Возможно, через несколько лет я буду другого мнения. Но сейчас я чувствую, что да, любил. Люблю. Скорпиус смотрел на него с интересом. Словно пытался пробраться в его сознание при помощи легиллименции и узнать все самое сокровенное. — Какого это? Альбусу показалось, будто его потянуло на дно. Прикрыв глаза, он прислушался к своим ощущениям. — Как будто полеты на метле. Как будто весь мир суживается до размеров одного человека. И ты понимаешь, что этот человек одновременно и твое спасение, и погибель. Твое самое слабое, уязвимое место. — Альбус распахнул глаза и в упор посмотрел на Скорпиуса. Тот внимательно слушал и словно пропускал все через себя. — Вот, какого это. — И оно того стоит?