Сплетница

«Привет-привет, мои дорогие. Уверена, вы скучали по мне. Надеюсь, вы как следует насладились каникулами и теперь готовы начать семестр с новыми силами. Потому что у меня сил хоть отбавляй: моя почта забита сообщениями о том, кто с кем провел эти каникулы, кому что подарили и кто куда ездил. Держите телефоны по близости — хоть праздники и закончились, но праздничному ужину еще предстоит случиться. И в меню у нас только самое вкусное. Приятного аппетита. Люблю, целую, Сплетница». Молли закатила глаза и закрыла сообщение, но продолжила имитировать занятость, пролистывая ленту, заполненную снимками с вечеринок в поместьях, клубах и на островах. Лишь бы не участвовать в разговоре. И не смотреть на него. Яксли сидел напротив, закинув руку на плечо Ник и вполуха слушая ее рассказ об их с Молли зимней поездке в Париж. Кассандра сидела рядом и завистливо причитала. — Мерлин, как бы я хотела быть там с вами! — капризно протянула она, перекидывая собранные в гладкий хвост волосы за спину. — Сhériе, я не понимаю, зачем тебе надо было возиться с новым бутиком своей мамы самой, когда природой давно были придуманы эльфы-домовики? — издевательски подметила Доминик, кладя голову на плечо Яксли и раскидывая свои рыжие кудри по его черной мантии. — Я не знаю, мама говорит, что у эльфов нет такого чувства стиля, как у меня, — не без доли самодовольства отметила Кассандра. — Хотя я не понимаю, зачем вкладывать столько усилий в этот бутик, когда все знают, что это всего лишь очередная подставная компания для… — Она осеклась, осторожно покосившись на Яксли, который все равно не слушал ее, и снова заговорила бодрым тоном: — В любом случае, все мои каникулы были заполнены каталогами и скучными светскими раутами. Кстати, об этом. Вы ни за что не поверите, кто был приглашен на новогодний прием к Малфоям! Голос Кассандры превратился в монотонный шум на фоне, когда на экране телефона Молли высветилось сообщение. yaxley_jr: так и будешь игнорировать меня даже когда мы сидим напротив? Молли открыла их диалог. Сообщение выстроилось в ровную колонну под дюжиной таких же, оставшихся без ответа. Зная, что Яксли, должно быть, сейчас смотрел на нее, Молли приложила массу усилий, чтобы остаться беспристрастной в лице и не выдать ни одной эмоции. Молча закрыла диалог и вернулась к просмотру ленты. yaxley_jr: ты очень жестокая, Молли: ((( yaxley_jr: у тебя хорошо получается делать вид, что ничего не происходит. брала уроки у слизеринцев? — Ник, — резче, чем планировала, произнесла Молли, вскидывая голову и пряча телефон в карман. — Ты уже рассказала, как мы попали на показ Balenciaga? — Нет, как раз собиралась. — Доминик заметно оживилась. — Вы можете себе представить, Демна Гвасалия тоже, оказывается, волшебник! Мы встретились на матче по квиддичу, я его сразу узнала. А он, как только узнал наши фамилии, так мигом организовал проход на свой показ и… Доминик все говорила, говорила, а Молли изображала заинтересованность, время от времени дополняя историю пропущенными деталями с ее перспективы. Присутствие Яксли отошло на задний план. Если очень постараться, то можно прожить таким образом оставшиеся полгода, которые им предстояло провести вместе под крышей одного замка. Поезд резко дернулся, останавливаясь на месте. Ученики высыпались из купе и потянулись к выходам, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Яксли подал руку Доминик и галантно пропустил их с Кассандрой, придерживая двери. Но стоило Молли сделать шаг вперед, как дверь перед ней задвинулась, отрезая их с Яксли от остальных. — Что ты делаешь? — спокойно спросила Молли, сдерживая нервозность. — Прости, рука соскользнула. — Яксли чарующе улыбнулся, и от этого сперло дыхание. — Очень смешно. — Молли закатила глаза и потянулась к двери, чтобы открыть, но он перехватил ее. — В чем дело? Молли хотелось притвориться дурой и сделать вид, что все нормально, но она понимала, что Яксли не отстанет от нее в таком случае. Надо было все рассказать ему и поставить точку раз и навсегда. Молли полезла в сумочку и достала оттуда сверток. — Вот, возьми. — Она протянула его Яксли. — Спасибо, очень красиво, но я не могу принять. — Подарки не возвращают, — прохладным тоном произнес он, давая понять, что это его задело. Молли почувствовала себя виноватой. Уже в который раз. — Я сделал что-то не так? — Нет. То есть… да. Да, ты сделал. Начал общаться со мной — кузиной твоей девушки, это неправильно. — Молли говорила быстро, отводя взгляд в сторону. Сверток с подарком все еще лежал в ее вытянутой руке. Яксли усмехнулся. — И почему же это неправильно? Молли нервно облизнула губы, не зная, что ответить. Точнее, она знала, но не могла озвучить это ни себе, ни ему. Яксли загнал ее в ловушку. — Потому что ты что-то чувствуешь ко мне? — то ли вопрошая, то ли утверждая, вкрадчиво прошептал он. — Что, если я скажу, что я тоже… — Не говори! — вскинулась Молли, забыв от испуга о том, что не могла смотреть на него. — Пожалуйста, не говори этого. — Почему? Если я промолчу — ничего не изменится. — Яксли выглядел раздраженным. Меж его бровей залегла неглубокая складка, а темные глаза, казалось, стали еще темнее. Молли судорожно вздохнула и, почувствовав запах крепкого мужского парфюма, вдруг осознала, как близко стоял Яксли. Отходить не хотелось. Молли прежде не испытывала таких чувств. На третьем курсе она влюбилась в Лорензо Моро — ловца сборной Франции по квиддичу, — когда тот перешел в «Манчестер Хоукс» и спас команду в финале Лиги Квиддича, словив снитч на сто сорок третьей минуте игры. Молли тогда заказала из официального магазина клуба джерси с фамилией Моро, обклеила стены плакатами, на которых игрок в сотый раз ловил снитч и обольстительно подмигивал, поставила его колдо на заставку телефона, пристально следила за каждым матчем и мечтала, чтобы однажды скауты из «Манчестер Хоукс» заметили ее и пригласили играть за них. Но со временем это прошло: Моро не смог поймать снитч в решающем матче, его команда вылетела во второй дивизион, а Молли вдруг осознала, как глупо быть влюбленной в знаменитость. Когда она училась на пятом курсе, в хаффлпаффской сборной по квиддичу появился новый игрок. Его звали Лиам Уоллес, он был на два года старше и играл на позиции опорного охотника, тогда как Молли была атакующим. В одном матче они здорово схлестнулись в борьбе за квоффл, и все закончилось тем, что Молли очнулась в больничном крыле с жуткой головной болью, противным послевкусием от травяных настоек во рту и лютой ненавистью к Лиаму Уоллесу. Долго ненавидеть его, конечно, не получилось: Лиам пришел ее проведать с большой коробкой из «Сладкого Королевства» и искренними извинениями, а Молли не осталось ничего, кроме как принять их и разделить на двоих огромный шоколадный квоффл. Он приходил в крыло каждый день на протяжении недели, а когда Молли выписали, пригласил ее на свидание в Хогсмид и пообещал, что на этот раз их встреча не закончится больничным крылом. Все было красиво и нежно, как и положено первым отношениям, но Лиам выпустился быстрее, чем успел закончиться конфетно-букетный период. Он поступил в Академию Авроров и даже пытался поддерживать хоть какую-то связь с Молли, пока однажды сообщения не стали короче, звонки — реже, а потом и вовсе прекратились. В последний раз Лиам позвонил, чтобы сказать, что Молли на самом деле чудесная девушка и заслуживает большего, а отношения на расстоянии изжили себя, и вообще, ему понравилась другая, она его ровесница и живет в соседнем корпусе. Больно не было, и даже плакать не хотелось. Молли тогда равнодушно пожала плечами, пожелала Лиаму удачи и вернулась к написанию эссе. Доминик искренне недоумевала, что же с ней не так, и Молли, если честно, тоже. Не то чтобы у нее было слишком много опыта, чтобы сравнивать, но и без мириад неудачных романов за спиной она чувствовала, что с Яксли все было действительно по-другому. И не потому, что он не играл в квиддич и встречался с ее кузиной, просто… Молли не могла объяснить то невероятное чувство притяжения, которое возникло между ними. — Я знаю, что это неправильно, но я не могу ничего сделать, Моллз. — Яксли шумно выдохнул и обреченно потер лицо. — Такого ведь не бывает, чтобы всего за какой-то месяц у людей возникла связь, которая у нас с тобой. Но мне кажется, что вся жизнь вела меня к этому моменту. К тебе. Молли стояла, до боли прикусив нижнюю губу, и смотрела глубоко в глаза Яксли, слушая то, как он озвучивал ее собственные мысли. Последние капли самообладания медленно стекали с края сознания, когда ее взгляд упал на его плечо. На плотной черной ткани мантии яркой линией лежал рыжий волос Доминик. На Молли словно наставили палочку и выкрикнули «Агуаменти», обдавая потоком холодной воды. Мерлин, что же она творила? Яксли принадлежал Доминик. И она не то что бы не простила Молли за подобное предательство, хуже — она бы превратила ее жизнь в ад. — Ответь что-нибудь, — мягко позвал Яксли. На его лице отчетливо проступали отчаяние и беспомощность. — Пожалуйста. Молли с трудом оторвала взгляд от него и хрипло произнесла: — Нам лучше забыть обо всем. Это неправильно. — Яксли уже было открыл рот, чтобы возразить, но она не дала ему возможности: — Надо идти. Твоя девушка, наверное, уже заждалась нас. В купе стало тихо, лишь приглушенные восторженные возгласы учеников доносились из-за прикрытой двери. Яксли как-то обреченно уронил руку, освобождая для Молли проход. — Где вы застряли? — недовольно пробормотала Доминик, кутаясь в свою зимнюю меховую мантию и пряча лицо в складках шелкового шарфа. Молли махнула рукой в сторону поезда: — Какие-то младшекурсники устроили потасовку в коридоре и перегородили дорогу к выходу, — легко соврала она. С каждым разом у нее получалось лучше и лучше. — Ничего нового. — Доминик раздраженно цокнула и двинулась в сторону карет, брезгливым взглядом оглядывая учеников вокруг. — Мы тут с Кэсс обсуждали вечеринку по поводу моего дня рождения. Я предлагаю бал маскарад, а она — черно-белую вечеринку. И насчет места проведения…

***

Первое, что почувствовала Роксана после пробуждения — боль. Ее очаг был словно в самой сердцевине мозга и ядовитыми течениями расходился по всему телу. Каждый вдох нещадно раздирал пересохшие нос и горло, глаза готовы были вывалиться из черепа, а еще было очень холодно. Приложив максимум усилий, Роксана с трудом разлепила веки и не закричала только потому, что сил не было. Была только боль. Чувства начали постепенно возвращаться. Уже можно было разглядеть до тошноты знакомый зеленый полог над головой, учуять запах спирта и почувствовать холод простыней, соприкасающихся с нагим телом. Только не это… Сжав зубы, чтобы не завыть от боли, что стала пульсировать в голове пуще прежнего, Роксана приподнялась на локтях и огляделась. Она находилась не в своей комнате, но все же интерьер был знаком. С правой стороны от нее среди вороха одеял и простыней проглядывалась смуглая спина Фитца. Он лежал с самого краю, тогда как Роксана — прямо посередине, но все равно отчего-то было тесно, словно… С левой стороны послышался шорох. …словно в постели их было трое. Роксана осторожно повернула голову в сторону раздавшегося шороха, но в полусумраке невозможно было разглядеть очертания человека, лежащего под одеялом лицом в подушку. Лишь массивная рука, лежащая поверх, свидетельствовала о том, что незнакомец был парнем. Мерлинова срань. Стараясь никого не разбудить, Роксана выбралась из кровати, сжимая зубы от боли, что продолжала растекаться от головы все ниже и ниже. Холод подземелий неприятно колол, так что она на ощупь подобрала какую-то футболку с пола и натянула на голое тело. Футболка пахла дымом, одеколоном и едва уловимо потом. Отыскав среди бардака и темноты чью-то, явно не ее, палочку, Роксана прошептала сухими губами тихое «Люмос» и призвала свой телефон. На экране высветилось шесть часов утра. Она спала вообще? События прошлого вечера размытой массой оккупировали сознание и на каждую попытку восстановить их отзывались болью и тошнотой. Мерлин, она снова оказалась в этом болоте. Уютное Рождество в Норе, прогулки с Альбусом по праздничному полусонному Лондону, подгоревшие отцовские тосты, смех Фреда, накрывающий заснеженный берег пляжа Илфракомб… Все это было словно в другой жизни. Или во сне, а сейчас Роксана проснулась и попала в кошмар под названием реальность. Она правда хотела завязать. Ей надоела эта череда из обрывков воспоминаний, ощущение скрученных внутренних органов, дрожь по всему телу и невозможность контролировать собственное сознание. Первые дни дома Роксана обходилась таблетками, которые хоть на немного, но помогали избавиться от затянувшегося отходняка и ломящих покалываний под кожей, и много спала, высовывая нос из своей комнаты лишь для того, чтобы Фред и отец не начали ничего подозревать. Они сильно ее не доставали, — списывали все на переживания по поводу отъезда Анджелины — хоть и пытались пару раз поговорить и предложить свою помощь, но когда Роксана накричала на них, их попытки стали ограничиваться лишь подносом с едой под дверью и милыми записками, буквы в которых складывались в подбадривающие добрые слова и веселые рожицы. Роксана никогда не признается, но это помогало. После Рождества стало легче. Она не знала, как это работало, но факт оставался фактом — для хорошего настроения ей требовался лишь скуренный с утра косяк и чье-нибудь присутствие рядом. Они с Альбусом вдоль и поперек исследовали как магловский, так и магический Лондон, кутаясь в куртки и шарфы и прячась в ароматных кофейнях, чтобы согреться. И все же неловкость из их общения никуда не улетучилась — словно дальние друзья, которые не виделись несколько лет, они обсуждали всякую ерунду вроде последнего матча «Таттсхилл Торнадос» и выданного на каникулы домашнего задания, старательно балансируя на грани важных тем и не заступая за нее. Словно если бы они заговорили об Анджелине, Фитце или Элис, вышеупомянутые тут же аппарировали к ним с громким хлопком, который унес бы с собой все то хрупкое спокойствие, которое они выстраивали кирпичик за кирпичиком. Оба понимали, что нужно было время для того, чтобы все стало как раньше. В школу Роксана вернулась совсем не тем человеком, которым уезжала оттуда. Она помнила весь день, проведенный в пропахшем пылью купе по соседству с Альбусом и Роуз, ее не тошнило от праздничного ужина, от которого ломился слизеринский стол, не смущало присутствие Фитца, не смеющего подойти к ней, пока рядом находился Альбус, который теперь, после расставания с Элис, не отходил от Роксаны ни на шаг. И тем не менее, Альбус был старостой. После факультетских посиделок у камина в гостиной, когда все начали разбредаться по комнатам, к нему подошла Паркинсон, и они отправились в ночной обход, оставив Роксану одну. Завидев резко преобразившийся в хищный взгляд Фитца, она тут же рванула в сторону женских спален, но проход через арку был загорожен массивной фигурой… Она не помнила чьей. Как и не помнила, что произошло потом. А сейчас она стояла голыми ступнями на холодном каменном полу, пока все нутро нещадно разрывало. Роксана тяжело выдохнула, когда массивная дверь с тихим скрипом закрылась, и прижалась к ней лбом. — Рокси? Подпрыгнув на месте от испуга, она затравленным взглядом уставилась на Альбуса. Ну конечно, какова была вероятность встретить именно его в коридорах подземелья в шесть часов утра? От яркого света в глазах все плыло, но даже так Роксана могла разглядеть, что вышел он не из своей спальни, а рубашка на нем была небрежно выправлена и застегнута не на все пуговицы. Пока обрывки мыслей с трудом передвигались в ее голове, образуя одну целую, Альбус пришел к выводу от увиденного быстрее. — Ты что, снова? — потрясенно произнес он, оглядывая Роксану с ног до головы и подмечая бледный цвет ее лица, налившиеся кровью глаза и оставшуюся на кончике носа белую пыльцу. — Рокси, все же было так хорошо, зачем… — Я не понимаю, о чем ты, — резко прервала его Роксана, нервно дергая плечом. Она двинулась вперед, намереваясь обойти Альбуса и вернуться в свою спальню, но тот схватил ее за руку. — Тебе нужна помощь. Серьезная, — угрожающе процедил он сквозь зубы. Роксана попыталась вырвать свою руку, но от этого хватка на ее локте лишь стала крепче. — Себе помоги, — в тон ответила она, делая еще одну бесполезную попытку освободиться. — Совершаешь позорную прогулку от комнаты Малфоя в шесть утра и еще пытаешься мне читать морали? Глаза Альбуса не по-доброму сузились, становясь похожими на змеиные. — Ты же понимаешь, что это не идет ни в какое сравнение? — Ты же понимаешь, что мне похуй и это не твое дело? — Очередная попытка высвободить руку из альбусовского захвата увенчалась успехом, и Роксана, потирая то место, где секунду назад сжимались его пальцы, кинула на него последний злой взгляд, прежде чем поспешно ретироваться.

***

— Кто сварит зелье быстрее и, что немаловажно, идеальнее всех, тот, помимо баллов для факультета, получит еще десять персональных баллов, которые зачтутся вам на итоговом экзамене в конце этого года. Голос Слизнорта назойливой пикси жужжал около уха. Роксана сидела за последней партой, подперев щеку рукой, и ножом для трав выцарапывала на потрепанной временем парте свои инициалы. Рядом с открытым на рандомной странице учебником стояла практически пустая бутылка из-под воды. Пить хотелось постоянно и нещадно, было жарко и покалывало в кончиках пальцев. — Ты с кем в паре? Не переставая издеваться над партой, Роксана резко подняла глаза и удивленно уставилась на рейвенкловку, что сидела за передней партой и сейчас выжидающе смотрела на нее. — Чего? ​ Белла Ортиз, так, кажется, звали ее, указала пальцем себе за спину, где весь класс внезапно ожил и повскакивал с мест. — Слизнорт сказал разделиться по парам и приготовить Доксицид. Роксана на автомате перевела взгляд, выискивая Альбуса, — он уже сидел рядом с Паркинсон и раскладывал перед собой ингредиенты — а потом снова вернулась к Белле. Та терпеливо ждала, вопросительно приподняв одну бровь. — Ни с кем, — ответила Роксана, прочистив горло. — Ты свободна? Белла кивнула и уже собиралась ответить, когда вдруг перевела взгляд куда-то за спину Роксаны. — Прости, дорогая, Уизли со мной, — раздался позади голос Фитца, посылая электрический разряд вдоль по позвоночнику. — Не слушай его, я… — быстро заговорила Роксана, подаваясь вперед, но Белла лишь закатила глаза и отвернулась к своему месту. — Какого хрена тебе надо, Фитц? Я даже не помню, чтобы ты ходил на Зельеварение. Фитцджеральд довольно улыбнулся, игнорируя направленный убивать взгляд Роксаны, и занял соседнее с ней место, беспардонно скидывая оттуда ее сумку. — Соскучился, — коротко пожал плечами он, раскладывая на столе ингредиенты и призывая из шкафа старый закопченный котел. — Ты утром так рано убежала, даже не попрощалась с нами. Роксана дернулась на месте. — С кем «с нами»? — сухо спросила она, стараясь не выдавать свою заинтересованность. Фитц словно чувствовал это, специально затягивая с ответом и делая вид, будто увлечен размельчением бундимунов. — А ты не помнишь? — Он оторвал взгляд от ступки в притворном удивлении. Роксане хотелось закончить этот дешевый спектакль и проехаться котлом по его мерзкой физиономии. Мерлин, как она могла спать с ним? — Ответишь или дождешься, пока я проткну тебе ногу? — Роксана предупреждающе потянулась к лежащему на краю стола ножу, но тот резко сорвался с места, едва не полоснув ее по коже, и приземлился в ладонь к Фитцу, который тут же принялся выковыривать им глизней из раковины. — Зачем так агрессивно? — Он покосился на нее, откладывая нож подальше, а глизней — в ступку. — Вчера ты была веселее. Роксана раздраженно хлопнула по столу, заставляя весь класс обернуться в их сторону. В толпе удивленных взглядов мелькнул настороженный альбусовский, но Роксана его демонстративно проигнорировала. — Мисс Уизли, у вас все в порядке? — донесся спереди скрипучий голос Слизнорта. — Простите, профессор, просто глизень чуть не уполз, — чересчур бодро ответила Роксана, а потом заговорила тише, инстинктивно пригнувшись за спинами однокурсников. — Фитц, клянусь Мерлином, если ты сейчас же не расскажешь мне о том, что было вчера, я… — Мы просто захотели отметить возвращение в школу, — спокойно начал Фитц, понижая голос до шепота и сосредоточенно перемешивая что-то в котле, а потом добавил, предвидя следующий вопрос: — Мы — это я и Розье. Роксана выдохнула. Ладно, мог быть кто-то и похуже. — Продолжай. — Решили позвать тебя с нами, ты ведь та еще тусовщица. — Фитц криво усмехнулся, не отрываясь от работы. — Правда, уговаривать пришлось долго, но в итоге ты согласилась, когда мы сказали, что у нас есть кубинская тентакула и выдержанный огневиски. После пары косяков тебя разнесло и ты потребовала у меня порошок, а дальше началось самое интересное. Ты начала танцевать стр… — Достаточно, — резко прервала его Роксана. — Ну вот, на самом интересном, — разочарованно протянул Фитц. Роксана спрятала лицо в ладонях. Мерлин, так паршиво она себя не чувствовала давно. Неужели у нее совсем не было самоконтроля и воли, неужели она сдалась при первой же возможности? Перегруженный мозг начал подкидывать обрывочные воспоминания прошедшей ночи. — Подожди. — Роксана медленно подняла голову и настороженно уставилась на Фитца. — Вы ведь тоже были под кайфом? Были, да? Фитц пару раз взмахнул палочкой над котлом и мотнул головой: — Нет, мы что, идиоты нюхать перед первым учебным днем? — То есть, вы были трезвы? — осторожно подвела Роксана. Фитц замер на секунду, а затем усмехнулся и даже оторвался от котла, чтобы кинуть на нее снисходительный взгляд. — Ты прослушала ту часть, где я говорил про выдержанный огневиски и кубинскую тентакулу? Что-то не сходилось. Роксана не сводила с Фитца напряженного взгляда, ощущая, как события вчерашней ночи, словно мозаика, собирались в единую картину. Танцы на кровати, скользкие шелковые простыни, тяжелая бутылка из-под огневиски. Зеленые глаза Фитца, карие — Розье, две пары рук, скользящие под футболкой, холод фамильных перстней на разгоряченной коже. Смазанные поцелуи в шею, сигаретный дым, приглушенная музыка. — Ты собираешься помогать мне с зельем? Командная работа, как никак. Роксана распахнула глаза, уставившись на Фитца сквозь плавающие круги. — Вы были трезвыми. — Я же уже ответил, что… — Ты сам сказал! — Роксана почувствовала, как ей стало плохо, стоило лавине забытых воспоминаний накрыть ее с головой. — Я все помню. Вы даже не притронулись к виски и травке, вы просто хотели накачать меня, чтобы… — Что ты несешь, Уизли? — Фитц отложил в сторону палочку и вперился в Роксану острым взглядом. — Пыльца совсем мозг разъела? Ты сама хотела это, не пытайся сейчас выставить нас крайними. Тебе все равно не к кому идти. Его слова не имели смысла. Роксана не понимала. Ничего не понимала. Ярость в тандеме с беспомощностью наполняла ее вены, растекаясь по всему телу и собираясь где-то в груди, выжигая меж ребрами. Прежде чем она поняла, что делает, Роксана схватила со стола чашку с какими-то высушенными травами, швырнула их в котел и инстинктивно отодвинулась. Раздался взрыв. — Твою мать, Уизли, какого хрена ты творишь?! — донесся до нее голос Фитца откуда-то из-за пелены густого плотного дыма. Весь класс повскакивал со своих мест, кто-то закричал, кто-то взмахнул палочкой, чтобы расчистить воздух. Роксана безразличным взглядом смотрела на Фитца. Его лицо было черным от копоти, а левый рукав белоснежной рубашки медленно тлел, разъедаемый зеленым пламенем. Вокруг него, пытаясь остановить огонь и оглядеть на предмет серьезных травм, крутились Паркинсон с Альбусом. Последний периодически кидал на нее осторожный обеспокоенный взгляд, от которого становилось стыдно и тошно. — Что здесь происходит? — послышался голос наконец дошедшего до места катастрофы Слизнорта. — Мистер Фитцджеральд, с вами все в порядке? Мисс Уизли? — Да, профессор, — процедил сквозь сжатые зубы Фитц, недовольно оглядываясь на Альбуса, что секундой ранее шепнул ему что-то на ухо. — Просто перепутали ингредиенты. — Я думаю, вам стоит навестить мадам Помфри. Мисс Уизли, вам тоже. Токсины, исходящие от взрыва, могут быть очень опасны для вашего здоровья. И увы, мне придется снять с вашего факультета десять баллов за несоблюдение… Не став дослушивать нравоучения Слизнорта, Роксана схватила свою сумку и, резко вскочив с места, выбежала из кабинета. Топот ног эхом отскакивал от каменных стен и сводчатых потолков замка, пока она бежала куда-то. Портреты и статуи словно осуждающе смотрели на нее, и от их взгляда некуда было деться. Только пытаться убежать, только вперед, не разбирая дороги. Легкие нещадно жгло, ноги гудели, но Роксана не могла позволить себе остановиться. Коридор за коридором, пролет за пролетом, мелькающие лица на картинах, преследовавшее эхо и удары собственного сердца в ушах. Преодолев последний лестничный пролет, Роксана почувствовала, как ее обдало ледяным ветром, что пах шотландским снегом и горами. Привычно поскрипывающие деревянные доски под подошвой ботинок, пронизывающий до костей холод, подвешенные под потолком сферы. С Астрономической башни открывался потрясающий вид.

***

«Очевидно, что химия между Грантом Фитцджеральдом и Роксаной Уизли настолько велика, что взрывоопасна. Если вы еще не в курсе, то вот вам краткая сводка: парная работа Фитца и Уизли на Зельеварении закончилась взрывом котла, испорченной рубашкой от Armani и капитуляцией, как поговаривают, виновницы взрыва. Казалось бы, ну кто из нас не грешил в свое время тем, что устраивал фаер-шоу на уроке Зельеварения (и не только)? Однако что-то (или кто-то) мне подсказывает, что тут все не так уж и однозначно. Мы с вами бросили все попытки разобраться в сложных отношениях Фитцуизли еще пару месяцев назад, но что, если возобновить наши попытки, учитывая новые, искрометные, обстоятельства? Жду ваших подсказок. Будем строить новую Теорию Большого Взрыва. Люблю, целую, Сплетница».

***

— И когда квоффл попадает мне в руки, я быстро стягиваю на себя охотников и загонщиков, лечу к их штрафной, но в последний момент ныряю вниз. Кайл, ты следишь за их загонщиками и бладжерами, Дин — за охотниками, чтобы они не садились мне на хвост. Бруклин, ты тем временем совершаешь обманный маневр — тоже летишь к штрафной, но будь осторожна и не пересекай линию, иначе словишь удаление. Я делаю заброс на тебя, ты прицеливаешься в ворота, но потом резко меняешь траекторию и пасуешь квоффл Молли, которая в это время открыта. Моллз, ты не принимаешь мяч, а тут же бьешь по нему с размаху, чтобы они не успели очухаться, поняла меня? — А в чем смысл? Джеймс прикрыл глаза, сделал глубокий вздох и терпеливо развернулся к Дину Харрису. Тот сидел на лавке с остальной командой и напряженно пялился на доску, по которой летали нарисованные Джеймсом фигурки. — Харрис, я тебе сейчас метлу в задницу засуну и пущу в свободный полет. — Дин испуганно поежился, и по его и без того потному после тренировки лбу стекла очередная капля. — Ты чем слушал, когда я говорил, что рейвы слабы в атаке и предпочитают отсиживаться в обороне, пока их ловец не поймает снитч? Ловец, между прочим, первоклассный, без обид, Майерс, поэтому нам надо перестраховаться и набрать отрыв в как минимум сто шестьдесят очков до того, как снитч будет пойман, неважно кем. Понял теперь, в чем смысл? Дин поспешно закивал головой, а Джеймс устало вздохнул и возвел глаза к потолку, что был покрыт разводами, пятнами, отпечатками мячей и даже обуви. Молли опустила голову и спрятала лицо за прядями влажных волос, чтобы не выдать свою улыбку, вызванную комичностью ситуации. Судя по тому, как тряслись плечи сидящего рядом Кайла Вуда, тот тоже еле сдерживал смех. — Играем первым номером, — вновь подал голос Джеймс, упираясь руками в стол, на который была взвалена груда экипировки. — Заставляем их нарушать на себе, но не нарушаем сами, слышишь меня, Вуд? Всячески зарабатываем угловые и штрафные, со стандартов больше шансов забить. Джеймс выпрямился, деловито сложил руки на груди и взглянул на команду сквозь толщу очков. Те устало кивнули, не разделяя его энтузиазма. Фигурки на доске продолжали летать по заданной траектории. — Ладно, завтра еще раз пройдемся по тактике, отработаем ее, а пока все свободны. — Джеймс хлопнул в ладони и махнул палочкой, чтобы нарисованные им линии стерлись без риска выдать их планы сопернику, который займет раздевалку следующим. — Харрис, ты остаешься последним. Проверь, чтобы вся экипировка оказалась в чулане, а раздевалки — чистыми. Дин, принявшийся стягивать с себя потную футболку прямо при девушках, с возмущением уставился на Джеймса из-под упавшей на глаза черной челки. — Я дежурил вчера! — Бесить меня меньше надо, — рыкнул на него Джеймс, подходя к своему шкафчику. Остальная команда засмеялась. — Удачи. — Молли издевательски похлопала Дина по острому плечу и вышла из мужской раздевалки вслед за Райли и Бруклин. Обсуждать пресс Вуда или предстоящую игру с рейвами сил не было — их еле хватило на то, чтобы принять горячий душ и наспех высушить волосы. В пропахшей кокосовым шампунем раздевалке оставалась только Бруклин, распутывающая сбившиеся в клубок афрокосички, когда Молли вышла оттуда, плотнее запахивая на себе зимнюю мантию. Морозный воздух щипал раскрасневшееся после горячего душа лицо, холод так и норовил просочиться сквозь вязанные петли гриффиндорского шарфа. Молли втянула носом свежий острый воздух и поудобнее перехватила рюкзак на плече. За спиной сухо скрипнула отворяемая дверь. — Как думаешь, у нас получится сделать рейвов? — Джеймс встал рядом с ней и задумчивым взглядом уставился на укрытые снегом пики шотландских гор, что проглядывались вдали. Молли нахмурилась: — Почему ты так делаешь? Джеймс удивленно приподнял брови и растерянно оглянулся вокруг. — Как «так»? — осторожно спросил он, награждая кузину непонимающим взглядом. — Вот так! — Молли неопределенно взмахнула руками, отчего лямка рюкзака, удерживаемая ею на плече, резко соскользнула вниз, и сумка с глухим ударом приземлилась на землю. — Ты в этом сезоне проиграл только однажды — слизам в самом начале, и все. Но после этого тебя как будто подменили. Ты настолько не уверен в команде? Джеймс резко мотнул головой, стыдливо отводя взгляд. — Нет, команда тут не при чем. Ну, кроме Харриса. Молли подняла с земли рюкзак и сделала шаг вперед, разворачиваясь и становясь лицом к Джеймсу. Снег под ее ногами громко заскрипел. — Значит, дело в тебе? — спросила она чуть тише. Дверь раздевалки снова отворилась и оттуда выскочила Бруклин, слегка затормозив на выходе при виде Молли и Джеймса. Те синхронно замолчали, выжидая, пока она удалится на приличное расстояние. А потом так же синхронно двинулись в сторону замка, потому что стоять на одном месте становилось холодно. — Я не знаю, почему, — беспомощно прошептал Джеймс, пробираясь через сугробы меж трибун. — В этом году все как будто бы стало по-другому, понимаешь? Может, дело в том, что мы начали сезон с проигрыша. Молли возразила: — На пятом курсе мы проиграли Слизерину в финале Кубка, но на шестой курс ты вернулся с еще большим желанием побеждать, и в тот год Кубок стал нашим. Что-то я не помню, чтобы неудачи ломали тебя. — Да не сломали они меня. — Джеймс сделал шаг вперед и раздраженно пнул одного из снеговиков, которого построили младшекурсники около стадиона. Голова того как-то печально укатилась под трибуны вместе со слизеринским шарфом, а тело так и осталось стоять на месте, но без одной руки. — Просто… блять, просто это дохрена ответственности! Это последний год, каждая игра может быть значимой для моего будущего. Джеймс продолжал упрямо идти вперед, снося снеговикам головы одну за другой, пока Молли вдруг не схватила его за руку и не заставила развернуться лицом к себе. У Джеймса перехватило дыхание. — А теперь послушай меня, — сказала она громко и четко. — Ты — Поттер и Уизли. Половина квиддичных кубков в трофейном зале помечены этими фамилиями. Квиддич у тебя в крови. Все скауты мира уже хотят тебя к себе в команду не только из-за твоего имени, но и потому, что ты топовый охотник. Ты читаешь quidditch.wiz? — Джеймс коротко кивнул. — Так вот, там уже собралось как минимум десять статей о том, что ты — вундеркинд и у тебя огромный потенциал и будущее. Все, что тебе нужно — просто расслабиться и наслаждаться этим временем, понимаешь меня? Лицо Молли было напряжено, брови сдвинулись к переносице, а глаза лихорадочно блестели. Джеймсу вдруг стало смешно, и он рассмеялся. — Ну и чего ты ржешь? — недовольно спросила Молли, безуспешно пытаясь скрыть улыбку в поджатых губах. — Я тебе тут распинаюсь, а ты… ​— Просто… — Джеймс снова зашелся смехом. — Ты была так похожа на того тренера из «Ловца», который в каждой части вытаскивал команду из задницы мотивационными речами. Он согнулся, хватаясь за живот, который уже начал болеть от смеха, а Молли закатила глаза и вдруг нахмурила лицо еще пуще: — Твою мать, Уильямс, тебе лучше словить этот чертов снитч, потому что от тебя этого ждет целый, драккл его, волшебный мир! — прогундосила она с американским акцентом, пародируя одного из главных героев ставшей легендарной трилогии «Ловец». Джеймс зашелся в очередном приступе смеха, и Молли, не удержавшись, засмеялась вместе с ним. Было приятно видеть его таким. Все еще продолжая шутить и дурачиться, они вошли в замок. Смех бежал вглубь по коридорам, откуда-то с улицы послышался бой огромных часов, что висели над входом и извещали всех о начале ужина. Воздух тут же наполнился соблазнительными ароматами, тянувшимися из Большого зала, и в желудках жалобно заурчало. — Мерлин, я даже и не подозревала, насколько голодна, — протянула Молли, ведя носом по воздуху. Джеймс жадно принюхался и прикрыл глаза: — Хоть бы ростбиф, — мечтательно зашептал он. — Пошли быстрее! — Молли! Они резко дернулись, останавливаясь на месте, и обернулись. Из-за угла вышел Яксли. На нем была темная мантия, вокруг шеи был перевязан слизеринский галстук, а на плече висел черный кожаный портфель. Он подошел к Джеймсу и протянул ему ладонь, увешанную серебряными фамильными перстнями. Джеймс подозрительно покосился на него, но на рукопожатие ответил. Что он тут делал? Молли заметно замешкалась. — Джим, ты иди. — Она пыталась казаться невозмутимой, придавая своему голосу беспечности, и сделала пару шагов назад. — Нам надо обсудить подарок для Ник. — Окей. — Джеймс кивнул, бросил на Яксли еще один недоверчивый взгляд и направился в сторону Большого зала, удобнее перехватывая рюкзак. Молли осталась позади. — Ты что-то хотел? — спросила она тихо, воровато оглядывая пустой вестибюль и избегая смотреть в глаза Яксли. — Поговорить, — спокойно ответил он, привалившись к холодной серой стене. Молли отвернулась от него и устремила свой взгляд сквозь замызганное окно. — Говори. — Я расстался с Доминик. Молли резко обернулась: — Что ты сделал? — с тревогой переспросила она, не уверенная в том, хочет ли услышать это еще раз. А вдруг она ослышалась? Вдруг он сказал не это? Яксли сделал глубокий вдох и произнес на выдохе: — Я расстался с Доминик. Потому что я ее не люблю. Это было бы нечестно по отношению к ней. От противоречивых чувств к горлу подступила тошнота. Было мерзко. Молли запустила обе руки в волосы и обреченно застонала: — Ты несколько месяцев изменял ей, а теперь говоришь о том, что честно, а что — нет? Яксли как-то горько усмехнулся и осуждающе покачал головой: — Неужели ты тоже верила в эту чушь? — У меня были основания. — Мерлин, да какая разница? Все это осталось в прошлом, с Доминик. Я сделал это для нас с тобой. — Нет никаких «нас», Яксли. — Молли спрятала лицо в ладонях. Ее голос звучал приглушенно. Она убрала руки от лица и уперлась ими в подоконник. Жесткий камень холодил и царапал кожу. — Я думал, мы обсудили это. — Яксли стоял все так же прислонившись к стене, спрятав руки в кармане. Его расслабленная поза не давала даже намека на то, что он вел напряженный и важный разговор. — Ты… нравишься мне, я — тебе. — Молли прикрыла глаза на короткое мгновение, не думая возразить. — Между нами стояла Доминик. Теперь — нет. — И что, ты считаешь, что если бросил мою кузину, за неделю до ее дня рождения, между прочим, то все? Мы теперь можем взяться за руки и укатить в закат? — в запале произнесла Молли, вскинула голову и вдруг осеклась, заглянув в глаза Яксли. — Я правда хочу быть с тобой, — прошептала она уже чуть мягче. — Очень. Для меня пытка — видеть тебя каждый день так рядом, но не иметь возможности… Просто не иметь возможности. — Я тоже, Моллз, я тоже. — Яксли отделился от стены и хотел подойти ближе, но Молли сделала шаг назад, испуганно оглядевшись по сторонам. — Не надо, — отрезала она, снова пряча взгляд. — Доминик не простит меня. Никто не поймет. Пожалуйста, не ставь меня перед выбором. — Я и не собирался. Ты бы все равно выбрала ее. Но мы бы могли попробовать. В тайне ото всех, нам ведь многого не надо, а через полгода мы закончим школу — и все! Мы будем свободны, и никто не сможет осудить нас. — Ты действительно думаешь, что в этой школе возможно удержать что-то в секрете? Да мы с тобой сейчас здорово рискуем вызвать разговоры, просто стоя рядом в абсолютно пустом холле. Молли хотелось плакать от несправедливости. Мерлин, ну почему она не могла влюбиться в Эрика Хилла или Кайла Вуда? Почему это обязательно должен был быть парень кузины? Пусть уже и бывший. — Хорошо, я понял, — произнес Яксли холодно, и стало ясно: конец. — Только есть одна вещь… Я никогда не прощу себе, если не узнаю, какого это. Молли нахмурилась: — Что… Договорить она не успела. В доли секунды Яксли рванул вперед, преодолев то ничтожное расстояние, что было между ними, и поцеловал ее. Кулаки Молли протестующе били по его груди, пытаясь оттолкнуть, но губы предательски тянулись вперед. Сердце норовило пробить грудную клетку, а все нутро приятно стянуло. В конце концов она сдалась и позволила себе обвить Яксли за шею и прильнуть к нему. Оставалось надеяться, что они были одни, и никто не мог их увидеть. Джеймс стоял в паре метров, спрятавшись за рыцарскими доспехами и сжимал руки в кулаки так крепко, что ногти глубоко впивались в ладонь. Он знал, что не имел права, но ему было больно. Кажется, в том месте, где находилось сердце, что-то неприятно сжалось. Джеймс прежде не испытывал таких чувств.

***

В воздух выстрелили волшебными конфетти, которые тут же превратились в золотые перья и начали медленно опадать на пол. Стены бывшей Выручай комнаты наполнились восторженными возгласами вперемешку с музыкой. — За именинницу! — Калеб запрыгнул на кофейный столик, усыпанный блестками и перьями, и отсалютировал всем присутствующим бокалом шампанского. Его красивое лицо было скрыто за белой маской в тон костюму, как и у остальных гостей, лишь широкая улыбка служила ориентиром и помогала узнать его среди одномастной толпы. Спрыгнув со столика, Калеб с довольным видом подошел к Кассандре и Доминик, обнял их за талии и чмокнул именинницу в щеку. Ее ярко-красное короткое платье огненным пятном выделялось на фоне монохромной черно-белой толпы. Меховая накидка в тон величественно лежала на округлых плечах, кружевная маска прикрывала глаза, пристально наблюдающие за всеми и сразу, а рубиновая помада отпечатывалась на краях бокалов и сигарет Житан. Доминик была хозяйкой сегодняшнего вечера, и ничто не могло испортить его. — Все-таки черно-белый бал-маскарад был отличной идеей, — склонилась к ней Кассандра, когда они, устав стоять на каблуках, присели на узкую софу, обтянутую блестящим шелком. — Нам надо чаще объединять усилия. Доминик повернулась к подруге, благодарно улыбнулась и поцеловала ее в щеку. Перья с маски Кассандры забавно щекотали губы, и Доминик вдруг захотелось рассмеяться. От громкой музыки вибрировал пол, толпа сходила с ума, соблазненная возможностью стать на один вечер инкогнито. Творился настоящий декаданс. — С тобой все в порядке, chérie? — Доминик повернулась к Молли и взяла ее руку в свою. Всю неделю она ходила с таким выражением лица, словно ее поцеловал дементор, пряталась в библиотеке и на квиддичном поле, ни с кем не хотела разговаривать. Занятая организацией собственной вечеринки и преодолеванием разрыва с парнем, Доминик не сразу обратила внимание на то, что с кузиной было что-то не так, а когда заметила, было уже слишком поздно. Молли окончательно закрылась в себе, избегала серьезного разговора и чьего-либо присутствия рядом с собой. — Да, все отлично, — коротко ответила она, натянув на лицо неискреннюю улыбку, и снова отпила шампанского, которое уничтожала сегодня бокал за бокалом. Доминик недоверчиво прищурилась, разглядывая скрытое за маской лицо Молли, но не нашла для себя ничего, что могло бы дать ей ответы на вопросы. «Ну и ладно», — раздраженно подумала она. Будто ей не хватало своих проблем, чтобы решать чужие. Доминик перевела взгляд на толпу, пытаясь разглядеть среди пучины черно-белых масок ту, за которой мог скрываться Артур. Она ясно дала ему понять, что его не ждали на ее вечеринке, но все же где-то очень глубоко таилась тонкая надежда на то, что он пришел. Да ну, бред какой-то. Зачем ему приходить, если это он был тем, кто бросил ее? Предпраздничная суета, в которую Доминик собственноручно себя закопала, помогала отвлечься от ненужных мыслей, но не избавляла от них, а лишь откладывала на дальнюю полку. Сейчас, казалось, полка обрушилась, не выдержав груза, и Доминик начала чувствовать. Боль, обиду, ярость, злобу, одиночество — все сразу. Чувства смешивались с пузырьками шампанского на стенках бокала и проникали внутрь глоток за глотком. Доминик старалась держаться, и у нее вполне неплохо получалась, но даже за громкими басами музыки она могла слышать, как ее надежно выстроенная стена оглушительно трещала по швам и готова была вот-вот осыпаться под напором. Чувствуя, что неприятный ком, грозивший вырваться наружу слезами и истерикой, вновь подкатил к горлу, Доминик сделала глубокий вдох и отпила еще шампанского. Не сейчас. Сейчас ей надо было отвлечься и насладиться собственным праздником. Доминик любила наблюдать за людьми. Каждый их жест или вскользь брошенное слово на самом деле говорили о многом и приоткрывали завесы в потемки их душ. У нее не всегда получалось истолковывать чье-либо поведение верно, лишь кончиками пальцев проходясь по корешкам собственных догадок, но само осознание того, что она видит больше, чем остальные, просто внимательно приглядываясь, придавало сил и ощущение власти. Платиновые волосы, отражающие неоновые цвета вечеринки, приманили к себе взгляд Доминик. Скорпиуса Малфоя было легко узнать из толпы, несмотря на то, что его лицо было прикрыто черной маской. Он прижимал к стене какую-то девушку в белом и скользил руками под ее юбкой. Черные длинные волосы и давно вышедшие из моды туфли от Valentino выдали в своей хозяйке Кристал Руквуд. Мысли о ней вновь потянули за собой мысли об Артуре, и Доминик резко перевела взгляд с бесстыдной парочки на барную стойку. За ней находилось сразу несколько людей, но внимание к себе приковывал лишь один. Маска Альбуса, вопреки дресс-коду, небрежно лежала на стойке рядом с полупустой бутылкой какого-то дорогого огневиски, что сверкала своей серебряной этикеткой. Доминик задумчиво закусила губу. Альбус почти никогда не пил. Красные нити в ее сознании потянулись к нему, связывая его поведение сразу с несколькими событиями, но она тут же их оборвала. Лезть в голову к Альбусу не хотелось. Внезапно комната наполнилась крошечными огоньками. Все начали доставать свои телефоны, мигом забывая о том, чем занимались до этого. Сердце Доминик испуганно екнуло. Не оставалось сомнений, что это была Сплетница. Руки непроизвольно потянулись за телефоном. «Говорят, что важен не подарок, а внимание. Что же, пусть так и будет. Уверена, многие из вас разочарованы мной. Потому что уже неделю как мой почтовый ящик забит подсказками на одну тему, которую, как вам казалось, я старательно игнорирую. Но это не так. Я лишь откладывала ее на десерт, чтобы преподнести вместе с подарком нашей любимой королеве Доминик. Ладно, ладно, я уже слышу, как скрипят ваши зубы от нетерпения, так что томить не буду (хоть и очень хочется). Должно быть, уже ни для кого не новость, что очередная power couple Хогвартса рассталась, кому-то разбив сердца, а кому-то подарив надежду. Да, я сейчас говорю о Доминик Уизли и Артуре Яксли. Но давайте будем честны, мы все знали, что рано или поздно это случится. Не знали лишь того, что причиной этому будет Молли Уизли. Много говорить не буду — просто взгляните на это фото, где Молли случайно потеряла свой язык во рту бывшего (или на тот момент нынешнего?) парня кузины, оно говорит само за себя. Наверное, мне стоит поздравить новообъявленную пару? Забавный факт: бабушку и дедушку клана Уизли-Поттеров зовут никак иначе, как Артур и Молли. Они вместе с очень давних времен и подарили нам целую династию, к которой приковано все наше внимание. Может, совпадение, а может, состояться этому союзу было предначертано звездами. В завершение хотелось бы сказать, что кровь гуще воды. Именно поэтому ее будет сложнее оттереть, когда она прольется. С Днем Рождения, Доминик. Надеюсь, тебе понравился мой подарок. Люблю, целую, Сплетница». Однажды, на четвертом курсе Доминик записалась в дуэльный клуб по рекомендации профессора Флитвика. На первом же занятии ее поставили в пару с какой-то шестикурсницей, которая тут же атаковала сложным боевым заклятием, а потом в довершение ко всему ударила Петрификусом. Доминик тогда упала на холодный пол Большого зала, не способная ни пошевелиться, ни вздохнуть без боли, а глаза предательски щипало от публичного унижения. Сейчас ей было в разы хуже. Фото Артура и Молли, где они стояли у окна и целовались, постепенно становилось размытым, и Доминик резко сморгнула непрошеные слезы, надеясь, что никто не успел их заметить. Все взгляды в комнате были направлены на нее, а тихие перешептывания плавно оседали на пол вместе с праздничным конфетти. В это не хотелось верить, но очередная красная нить в сознании Доминик натянулась, вытаскивая на поверхность то, что было запрятано в глубоких недрах. То, о чем она догадывалась втайне от себя. — Ник… Голос Молли пробился сквозь громкие биты музыки, которая все еще играла по инерции. Доминик резко повернулась к ней и… Она не знала, чего ожидала. Того, что Молли скажет, что это неправда? Что это фото — обман? Или что она, Доминик — слепая дура, за спиной которой годами строились заговоры? — Ник, это случилось всего один раз. — Молли подскочила к ней и сорвала с себя маску. Ее зеленые глаза блестели от слез. — После того, как вы… Я бы никогда, Ник… Я сказала ему, что мы не можем, я сказала… Она схватила Доминик за руку, словно моля выслушать и поверить. Она что-то говорила, сбивчиво, перескакивая с мысли на мысль, но Доминик не слушала. Все силы уходили на то, чтобы удержать себя в руках, чтобы не дать волю эмоциям и не взорваться. Наверное, со стороны она выглядела словно рыба, выброшенная на берег. — На помощь! Помогите! Сначала Доминик показалось, что этот голос кричит у нее в голове, но потом истошный вопль повторился, и она словно отмерла. Все взгляды больше не были устремлены на нее — они испуганно рыскали по комнате, ища источник звука. Музыка остановилась. Крик снова повторился. — Тут человеку плохо! Помогите! Несколько рядом стоящих рванули в дальний угол, и все как стадо потянулись туда. Кто-то испуганно завизжал. Доминик сама не помнила, как сорвалась с места, но в следующий момент она обнаружила себя властно пробирающейся через толпу. Накидка и маска остались где-то позади. Руки мелко дрожали, на спине выступил холодный пот. Ощущение беспросветного пиздеца плотно присело на плечи. Когда толпа, наконец, расступилась, Доминик увидела то, что заставило крик застрять у нее в горле. Стефан Розье сидел на полу, а его белая праздничная мантия была усыпана алыми брызгами. На коленях у него лежала Роксана и тряслась, словно в припадке. Ее глаза закатились, от носа расходились две кровавые дорожки и заливали ее лицо, мантию Розье, песочное ковровое покрытие. Очнувшись от первоначального шока, Доминик рванула было вперед, чтобы помочь, но ее опередил Альбус. Он прорвался через толпу и упал на колени перед Роксаной, оттолкнув от нее побледневшего Розье. — Рокси, Рокси, ты меня слышишь? — Он аккуратно держал ее под головой и бил по щекам. Роксана не реагировала. — Разойдитесь все! Позовите мадам Помфри! Скажите, тут передозировка! Доминик инстинктивно сделала пару шагов назад. Люди вокруг превратились в одно размытое месиво, весь фокус был сосредоточен на Роксане и Альбусе. Альбус действовал четко, словно знал, что надо делать. Он положил Роксану на пол и прижал к нему, чтобы ее не трясло сильно от припадка, взял за подбородок, достал палочку и произнес какое-то заклинание, а потом перевернул ее голову на бок. Роксана еще несколько секунд тряслась, ее кровь медленно стекала на пол, когда вдруг у нее со рта пошла пена. Доминик непроизвольно вскрикнула и прижала руки к лицу. А потом припадок вдруг резко прекратился, и Роксана безжизненно обмякла на руках Альбуса.