***
— О походах в Хогсмид можете забыть на два месяца. На этот же срок вашими верными друзьями станут дисциплинарные наказания, — сухо вещал ржавый голос профессора Макгонагалл в напряженной тишине, пропитанной страхом и виной. — Профессор Лонгботтом позже составит индивидуальный график отработок для каждого. Думаю, не стоит упоминать, что отныне в стенах школы введен запрет на любого рода увеселительные сборища. Или, как вы это называете, вечеринки. Альбус внимательно слушал, улавливая каждое слово, потому что знал, что если отвлечется — то его снова утянет под воду. Он сидел на твердой деревянной скамье, неестественно сильно сцепив руки на коленях, и пытался ровно дышать. По левую сторону от него находилась Доминик. Ее лицо казалось бледным и бесцветным без косметики, лишь яркие рыжие волосы оттеняли залегшие под глазами тревогу и отчаяние, а ладонь с ядовито-алыми ногтями была переплетена в жесте поддержки со смуглой ладонью Кассандры Забини. Молли сидела отдельно ото всех на последних рядах, пытаясь спрятать взгляд опухших и покрасневших глаз. Джеймс расположился по соседству с Альбусом, Скорпиус — рядом с Калебом и Кассандрой. С передних рядов можно было увидеть рыжие макушки Лили и Хьюго и блондинистую Луи. Еще в начале собрания Альбус искал среди всех присутствующих Розье или Фитца, но те так и не нашлись. Это они были виноваты в том, что случилось с Рокси. Альбус еще не совсем разобрался с участием во всем этом Розье, но в причастности Фитца был уверен на сто процентов. И при одной лишь мысли об этом кулаки начинали чесаться. Класс покидали спешно, под аккомпанемент подавленного молчания. Хоть профессор Макгонагалл и сказала, что с Роксаной все относительно в порядке, у многих перед глазами все еще стояла та сцена, где она лежала на полу Выручай комнаты и захлебывалась собственной кровью. Альбус поудобнее перехватил портфель, набитый вчерашними учебниками, и направился в сторону Большого зала, сверяясь с часами. До конца завтрака оставалось пятнадцать минут, есть не хотелось абсолютно, но желудок сводило после бессонной ночи, полной нервов и стресса. Кажется, его кто-то окликнул в спину, но Альбус сделал вид, что не услышал и стремительно зашагал вперед, игнорируя взгляды окружающих. Большой зал встретил привычным гамом голосов, которые, наверное, еще даже не подозревали о том, что произошло этой ночью, пока они мирно посапывали в своих кроватях. Альбус молча прошел к слизеринскому столу, пытаясь высмотреть за ним Розье или Фитца, но стол был практически пуст. Стоило ему упасть на скамью и пододвинуть к себе тарелку с кашей, при одном взгляде на которую хотелось тут же блевать, как к нему метнулась чья-то рука с зажатым в ней белым конвертом. Альбус поднял глаза и увидел с противоположной стороны стола какого-то младшекурсника. — Твое письмо приземлилось ко мне в тарелку, — произнес он с опаской, стушевываясь под равнодушным взглядом Альбуса. Тот лишь кивнул и неохотно забрал у него из рук письмо, заведомо зная, от кого оно. На плотной белой бумаге синими чернилами было выведено его имя материнским почерком. Альбус обернулся к гриффиндорскому столу. Лили и Джеймс сидели с одинаково кислыми выражениями лиц, смотря на конверты в своих руках так, словно они вот-вот должны были взорваться, подобно навозным бомбам. Решив не мешкать, Альбус резким движением вскрыл письмо, глазами пробегаясь по наспех написанным строчкам, в которых выражалась обеспокоенность родителей тем, что произошло этой ночью. Мама писала, что папа уже связался с директором и получил доступ к ее камину, чтобы прибыть в школу, навестить детей и самолично убедиться, что с ними все в порядке. Альбус даже не был удивлен тем, как оперативно они сработали — должно быть, когда все только случилось, МакГи послала сову первым делом им, а потом уже в Мунго. А может, это был Невилл. Или Роуз, или Филч, или мадам Помфри, или кто угодно из преподавательского состава. Весь магический мир был готов прислуживать его отцу. Обычно это радовало, но сейчас почему-то жутко бесило. Альбус раздраженно смял письмо и легким движением палочки превратил его в пепел, что печально приземлился прямо в его завтрак. Оттолкнув от себя тарелку с кашей, — аппетит пропал окончательно — Альбус встал с места и направился к выходу из Большого зала.***
Гарри прибыл к двенадцати часам дня. Мелкая второкурсница вбежала в кабинет Заклинаний прямо посреди урока и, робко краснея, передала Флитвику записку, в которой говорилось, что Альбуса вызывают в кабинет директора. Когда он пришел, в кабинете уже находились Лили и Джеймс. Они сидели на стареньком продавленном диване под портретами бывших директоров, что сейчас чинно посапывали в своих рамах, а Гарри восседал в кресле напротив. Его аврорский китель был наглухо застегнут до подбородка, седые волосы с одинокими черными прядями зачесаны назад, обнажая молнию на лбу, а очки сидели на переносице, прикрывая еще один шрам, полученный на какой-то из полевых миссий. Альбус сдержанно обнял отца, вставшего ему на встречу, и приземлился на диван рядом с Лили. Та восседала, недовольно сложив руки на груди. Вязаный школьный джемпер аккуратно сидел на ее накрахмаленной блузке, клетчатая юбка заканчивалась ровно над острыми коленками, а чуть ниже начинались белоснежные гольфы. Лакированные черные лодочки на ее ногах откидывали блики на соседнюю стену, ловя лучи полудневного зимнего солнца, как и украшенный камнями гребешок, удерживающий рыжие волосы в аккуратной прическе. На ее фоне Джеймс выглядел оборванцем: съехавший набок гриффиндорских галстук, криво застегнутые на выправленной из брюк рубашке пуговицы, истоптанные кеды, некогда выглядевшие прилично, и нахлобученная на спутанные завивающиеся волосы шапочка-бини. Скорее всего, он был рад видеть отца, но по его вымученному этой ночью лицу нельзя было ничего сказать. — Оставлю вас наедине. — Макгонагалл встала из-за своего стола, взяла оттуда какие-то бумаги и тихо вышла из кабинета. Гарри проводил ее взглядом, дождался, пока древняя скрипучая горгулья встанет на свое место, и повернулся к детям. Альбус хмыкнул. На его лице было то самое «я примерный отец» выражение. И потом он начал говорить. Говорил долго и нудно, в основном что-то в духе «я тоже был в вашем возрасте и понимаю, как иногда хочется повеселиться, но всегда стоит помнить о последствиях» и «вы можете доверять нам с мамой, мы вас поддержим в любом случае». Альбус на секунду представил, как вытянулось бы его лицо, если бы он узнал про них со Скорпиусом, и еле удержался от того, чтобы не рассмеяться прямо посреди отцовской речи о вреде наркотиков. Лекция закончилась через час. Гарри еще немного поболтал с ними уже на более непринужденные темы, рассказал, как дела у него на работе (куча бумажной волокиты), что нового у мамы (съездила в Нидерланды, чтобы осветить трансфер какого-то известного охотника в новый клуб), как поживает их кот (линяет и требует кошку) и все в таком роде. В конце своего рассказа о том, что Тедди прислал им новой посылкой из Аргентины, Гарри спохватился, взглянул на часы и объявил, что ему пора идти. Улыбка, успевшая расцвести на лице Лили, быстро потухла, а Джеймс с Альбусом лишь понимающе кивнули. Они все наспех попрощались, и Гарри отдал каждому по пакету от мамы, в которых она передала сладости и теплую одежду. Альбус собирался покинуть кабинет вслед за братом и сестрой, когда его вдруг тихо окликнули. Успев заметить мелькнувшую на лице Лили какую-то детскую обиду, он развернулся к отцу. — Останься, пожалуйста, мне надо поговорить с тобой наедине. — Я думал, тебе надо бежать на работу, — произнес Альбус, краем глаза замечая, как Лили и Джеймс скрылись за крыльями горгульи. — Для тебя найдется пара минут. — Гарри улыбнулся и кивнул на диван. Альбус настороженно проследил за его жестом, но все же скинул с плеча портфель и присел. Гарри вновь занял кресло напротив. — Ты как? — Как человек, чья кузина передознулась. — Альбус не понимал почему, но ему хотелось язвить. Он принял максимально расслабленную позу, откинувшись на спинку дивана, но его лицо было напряжено. Гарри как-то сочувственно закивал. — Я знаю, что вы с Роксаной были близки. Мама говорила с Джорджем, он сказал, что сейчас с ней все в порядке. Ее отправят в волшебный реабилитационный центр на берегу Ирландского моря. Он считается лучшим во всей Великобритании, Роксане там будет хорошо. — Гарри подался вперед, чтобы заглянуть в лицо Альбусу. Тот молча рассматривал кабинет директора, остановив свой взгляд на Омуте Памяти. — Профессор Макгонагалл мне рассказала, что ты сделал, когда… когда Роксана… — Гарри нервно облизнул губы, не решаясь продолжить. — Как при помощи заклинания не позволил ее языку закатиться, как правильно уложил и остановил припадок. Ты спас ей жизнь, Ал, ты понимаешь это? Альбус поморщился, словно от зубной боли. Это было не так. — Да ладно тебе, пап. — Я серьезно. Откуда ты знал, что надо делать? — мягко спросил Гарри. Альбус еле заметно напрягся и приложил все усилия, чтобы легкомысленно пожать плечами. — Просто прочел где-то о таких заклинаниях, по-моему, когда помогал Элис готовиться к экзамену по целительским курсам. А в критический момент они всплыли в памяти. Он осторожно посмотрел на отца. Кажется, Гарри поверил или просто сделал вид, что поверил, но лишних вопросов задавать не стал. — Хорошо. Это очень хорошо, на самом деле. Как Элис? В этот раз она не отмечала с нами Рождество, что-то случилось? Альбус хотел снова соврать. Ответить, что у них все прекрасно, но потом разумно подвел, что отец все равно узнает обо всем, и поэтому решил не утаивать. В конце концов, это не самый страшный его секрет. — Мы с Элис расстались. Брови Гарри поползли вверх, отчего шрам на его лбу тут же сжался в размерах. — Ох… Когда? Что случилось? — Где-то месяц назад, если не раньше. Просто… просто так получилось, вот и все. — Понятно, — произнес Гарри, словно подводя черту и делая ситуацию между ними бесповоротно неловкой. — Сын, ты же знаешь, что можешь поговорить со мной обо всем? Я не хочу, чтобы ты держал все это в себе, чтобы в итоге… Он осекся на полуслове, но в воздухе повисло отчетливое «чтобы в итоге закончил, как Роксана». — Пап… — Альбус усмехнулся, пытаясь замаскировать за смешком всю горечь. — Мы видимся три раза в год, а все остальное время я нахожусь в изолированной от всего мира закрытой школе, где связь настолько дерьмовая, что ты даже не можешь позвонить в соседнюю страну по ФэйсТайм или Скайпу. Ты действительно хочешь, чтобы мы в таких условиях играли в нормальную семью? — Альбус, я… — Гарри завис, пытаясь подобрать нужные слова, но на ум, как на зло, ничего не приходило. — Мы с мамой… — Да брось, не надо передо мной оправдываться, я же не Лили. Я все понимаю, это были не претензии. Просто факты. Альбус посмотрел на отца и выдавил из себя улыбку. Гарри ответил тем же, а потом, спохватившись, кинул короткий взгляд на свои часы. — Вот же… Прости, сын, мне надо бежать, — произнес он виновато. — Хочешь, я попрошу Гермиону настроить мне этот ваш… Скайп? Или можем как в старые добрые времена поговорить по камину, правда это не совсем удобно. Альбус засмеялся и закатил глаза: — Все нормально, пап, не парься. — Точно? — Точно. — Ну, тогда я пошел. Они обнялись. Не так коротко и сдержано как в начале, а крепко, с родным отцовским похлопыванием по спине. Альбус вдохнул щемящий аромат кофе, пороха и кожи, прикрыл глаза и на короткое мгновение позволил себе провалиться в пучину воспоминаний, где он был еще совсем маленьким и каждый вечер поджидал отца у камина. Гарри отстранился от Альбуса, потрепал его по макушке под недовольное фырканье и, зачерпнув пороху, зашел в камин. Полыхнуло зеленое пламя. Камин был пуст.***
«A little party never killed nobody… Что же, Доминик Уизли может по праву считать свою вечеринку удавшейся. Там было все: и драма с предательством, и несчастный случай, закончившийся прибытием бригады из Мунго, и последующее взыскание от директора, а вишенкой на торте стали два месяца строгих наказаний, запрет на вечеринки и кое-чье исключение из школы. Хорошо, хорошо, подробнее для тех, кто не был приглашен. Похоже, стремительно несущийся вниз по склону снежный ком Роксаны Уизли… растаял, взорвался, слетел с обрыва — называйте как хотите, но в итоге все привело к передозировке тяжелыми наркотиками. Согласно последним новостям, с Уизли сейчас все в порядке, она находится в Мунго, но ее конечная остановка — психушка или, цивилизованнее говоря, реабилитационный центр для наркозависимых. Виновного нашли почти сразу. Оказывается, в наркобарона Хогвартса играл никто иной, как Грант Фитцджеральд. Вот вам и разумное объяснение химии Фитцуизли, над которой мы столько месяцев ломали головы. Как жаль, что эта история подошла к концу. Фитцу пора собирать игрушки, ведь Макгонагалл уже подписала приказ о его исключении. Что касается третьего действующего лица этой трагедии. Судьба Стефана Розье, оказавшегося так вовремя не в том месте и не с теми веществами в крови, все еще решается. Но что-то мне подсказывает, что в ближайшее время члены попечительского совета разбогатеют на пару тысяч галлеонов, а дело Розье само собой замнется. Держите меня в курсе. Люблю, целую, Сплетница». Альбус замахнулся и со всей силы швырнул телефон в стену, издавая подобный животному рык. Паркинсон, стоявшая в метре от того места, куда угодил телефон, испуганно вскрикнула и уставилась на Альбуса широко распахнутыми глазами. — Прости, — пробормотал он, запустил пятерню в волосы и растрепал их. Скорпиус оторвался от расфасовки бумаг Слизнорта и, приподняв бровь, посмотрел сначала на Альбуса, а потом перевел взгляд на отскочивший ему под ноги телефон. Экран был покрыт тонкой паутинкой треснувших осколков. — Я думал, что мы сдали телефоны вместе с палочками. — Это запасной. — О, конечно, тогда можешь швыряться им. Альбус кинул на него взгляд. Такой, который должен был пугать, но Скорпиуса это завело. Редко когда можно было увидеть Альбуса Поттера, потерявшего контроль над эмоциями. Паркинсон опасливо покосилась в их сторону и вернулась к книгам на полке, которые заклеивала волшебным скотчем и расставляла по алфавиту. Альбус стоял, упершись ладонями в стол, и пытался обуздать накрывшие его эмоции. Слишком много всего произошло за последние двадцать четыре часа. Он хотел добраться до Фитца первым, но не успел. Теперь этот идиот отделается всего лишь жалким исключением, за которое его родители выложили кучу золота попечительскому совету. За спиной послышались шаги, а следом тонко запахло мятой и сандалом. Скорпиус подошел к Альбусу и положил перед ним на стол разбитый телефон. Альбус резко дернул головой, отворачиваясь от него. Находиться рядом с ним не хотелось. Той ночью в Малфой Мэноре было прекрасно все. Они не спали всю ночь, но не потому, что занимались сексом, а потому, что разговаривали. Шаг за шагом выстраивали между друг другом мост, обнажая потаенные участки души. Скорпиус рассказал Альбусу о многом. О первом парне, к которому его влекло; о своем дедушке, которого он однажды навещал в Азкабане; о любви к колдографии; о своем первом гиппогрифе, которого в итоге продали сыну какого-то шейха; о том, что на самом деле его отец, вопреки всем сплетням, занимается не наркоторговлей, а куда более опасным делом — перепродажей темных артефактов; о том, что после школы он мечтает создать свой собственный, честный бизнес. В ту ночь Альбус увидел человека, — с чувствами и слабостями — а не идеально продуманный холодный образ. Тогда ему казалось, что между ними что-то изменилось. Они больше не были просто любовниками, они стали чем-то большим, и этому свидетельствовал поцелуй, наполненный трепетной нежностью, который Скорпиус разделил с Альбусом перед его уходом. Поначалу это пугало. Когда окрыленность прошедшей ночи спала, словно завеса, на Альбуса накатил липкий страх. Он привязывался к Скорпиусу Малфою, это было именно то, чего он так боялся. Несколько дней Альбус провел в глубоких раздумьях, пытался вытравить Скорпиуса из своей головы, скидывал все на пресловутое влечение и даже прочитал пару статей на психологических форумах, но все было бесполезно. В палитре чувств к Скорпиусу Малфою появилось еще пару оттенков, наполняя общую картину яркими красками. Стадия принятия долго ждать себя не заставила: Альбус вдруг осознал, что ничего страшного в том, что он чувствует, нет. И на самом деле, такая реакция была вполне закономерна. Всю жизнь рядом с ним была Элис, даря ему свое тепло, и когда она ушла, на ее месте образовалась зияющая пустота, которую тут же поспешил занять Малфой. Альбус просто не мог быть один. Однако, построенным воздушным замкам и мостам суждено было обрушиться по приезде в Хогвартс. Они продолжали приходить друг к другу в спальни после отбоя, но для Скорпиуса, казалось, ничего не изменилось. Он по прежнему держался отстраненно, словно между ними не было той ночи. Альбус думал, что ему нужно было время, в конце концов, он тоже не сразу все принял для себя, но на вечеринке Доминик язык Скорпиуса вдруг каким-то образом оказался в глотке Кристал Руквуд, а его руки — под ее платьем. И Альбус все понял. Понял, что чувства имеют свойство быть не взаимными, и понял, что Скорпиус Малфой — игрок, а Альбус был для него очередной игрушкой. Не успел он хлебнуть горечи от осознания этого факта, как у Роксаны случилась передозировка, и все эмоции просто разом навалились друг на друга, превращая Альбуса в сплошной оголенный нерв, который готов был взорваться в любой момент. Что только что и случилось. Альбус взял со стола телефон, закинул его в карман мантии и вернулся к лежащей на столе куче высушенных глаз угрей и рыб, которые он должен был сортировать. Через полтора часа в кабинет нагрянул Слизнорт, похвалил ребят за криво выполненную работу, немного посетовал на то, что случилось с Роксаной, и отпустил их на ужин, не забыв перед этим вернуть телефоны и палочки. Паркинсон тут же кинулась проверять сообщения от Сплетницы. Они шли по темным и пустым коридорам подземелий, когда Скорпиус вдруг схватил Альбуса за руку и затащил за ближайший угол. — У нас все нормально? — спросил он, нависая сверху. Свет от факела окрашивал одну сторону его лица в оранжевый. Альбус вжался в стену и посмотрел куда-то за спину Скорпиуса. — У нас никогда не было и не будет нормально, — произнес он ядовитым тоном и попытался выбраться, но Скорпиус схватил его за плечо и пригвоздил обратно к стене. — Это просто секс. У тебя же не появились чувства? Альбус почувствовал, как его спину прошиб холодный пот. — О да, конечно, я только и делаю, что целыми днями вырисовываю в дневничке «мистер Альбус Малфой». — Он раздраженно закатил глаза и издевательски усмехнулся. — Тогда в чем дело? — холодно спросил Скорпиус, не убирая руки с его плеча. — В том, что у меня кузина торчит в Мунго после передозировки? — Альбус снова предпринял попытку оттолкнуть его, и на этот раз получилось. Скорпиус отступил на шаг, но все еще находился слишком близко. — И только в этом? — Нет. Я думаю, нам стоит прекратить. — Альбус тяжело сглотнул. — Эксперимент был веселым, но слишком затянулся. Да и времена сейчас неподходящие. Он надеялся, что Скорпиус будет пытаться его переубедить хотя бы для приличия, но тот лишь легкомысленно пожал плечами: — Окей. Раз ты этого хочешь… — Хочу. Пару секунд они просто стояли в абсолютной тишине, смотря друг на друга, а потом Альбус сорвался с места и вышел из-за угла, оставляя Скорпиуса там одного. Догнать Паркинсон, медленно ковыляющую на своих высоченных каблуках, труда не составило. Казалось, она даже ничего не заметила, с головой погруженная в свой телефон. Пару секунд спустя к ним присоединился Малфой. — О Мерлин, — подала голос Паркинсон через несколько минут их молчаливого шествия. — Фитца исключили, представляете? Оказывается, это он поставлял наркотики Уизли. Альбус, погруженный в собственные мысли, задумчиво кивнул и бесцветно произнес: — Какой кошмар.***
Дверь оглушительно хлопнула. Альбус привалился к ней лбом и тяжело задышал. Все катилось к черту. Воспоминание об их первой со Скорпиусом ночи словно зацикленное видео вновь и вновь всплывало в памяти. Мерлин, если бы он тогда знал, если бы только знал… Если бы у него был Маховик Времени, он бы вернулся в тот злосчастный октябрь и изменил все. Абсолютно все. Альбус скинул с себя мантию, бросил ее на кровать и метнулся к шкафу. Там, на верхней полке, где-то среди исписанных тетрадей и подарков Элис лежала та самая рубашка Малфоя, которую Альбус надел по случайности, когда сбегал из его комнаты после той ночи. Рубашка пахла пылью и была помята, а на обратной стороне сверкали вышитые серебряным буквы S.H.M. Альбус задумчиво провел по ним пальцем, а затем швырнул рубашку на пол, достал палочку и выкрикнул «Диффиндо!». На месте, где ранее лежала рубашка, теперь валялась куча безжалостно изрезанных лоскутов. Альбус взмахнул палочкой еще раз, и они загорелись пламенем. В дверь кто-то постучал. Альбус вздрогнул и оторвался от созерцания тлеющей рубашки Малфоя. В секунды избавившись от рассыпанного по зеленому ковру пепла и запаха гари в воздухе, он пошел открывать дверь, надеясь, что за ней не находился… — Привет. На Элис был широкий вязаный свитер, в котором ее тонкие руки и шея словно утопали, заправленный в черную кожаную юбку. Ее волосы, ее потрясающие светло-каштановые волосы, густой волной стекали по плечам и спине. Альбус удивленно уставился на нее. — Привет. — Пропустишь? — Да… Да, конечно, проходи. Он отошел в сторону, освобождая ей проход. Элис смущенно улыбнулась, проскользнула в комнату и неуверенно встала около кровати. Альбус закрыл дверь и развернулся. — Я… хотела узнать, как ты. То, что случилось с Роксаной — это просто ужасно. Меня не было на вечеринке, но мне рассказали… И я знаю, как тебе тяжело переносить такое, я помню, что было с тобой, когда на четвертом курсе Джеймс загремел в крыло на неделю после финала, и ты тогда места себе не находил, а сейчас все гораздо серьезнее… О Мерлин, я не делаю лучше. Знаешь, мне, наверное, лучше уйти. Прости, что побеспокоила… Она сорвалась с места и направилась к выходу, но Альбус словил ее за руку: — Эй-эй-эй, все в порядке, Эл, ты чего так переволновалась? Элис расслабленно выдохнула и возвела глаза к потолку: — Не знаю. — Она легко усмехнулась, прикрывая лицо свободной рукой. — Просто мы так давно не общались нормально, я уже и забыла, какого это. Ладонь Альбуса все еще мягко сжимала ее запястье, и, осознав это, он быстро отпустил ее, смущенно отступая назад: — Я рад, что ты пришла. Рад видеть тебя, — признался он искренне. — Я тоже.***
— А потом Джеймс выдает: «У тебя ПМС что ли?». Надо было видеть лицо Лили, клянусь, она бы убила его, если бы не вмешался Фред. Элис заливисто рассмеялась, пряча лицо в волосах, и Альбус улыбнулся при взгляде на нее. — Да, Джеймс никогда не отличался тактом, особенно по отношению к Лили. — Они сидели на полу, облокотившись спиной на кровать, и разговаривали так, будто между ними не было этих нескольких чертовых месяцев. — И Фред… Он всегда умел разрядить любой конфликт. Как он там, кстати? — Нормально. Работает у дяди Джорджа в магазине в Косом Переулке. Думает о том, чтобы махнуть вслед за Тедди путешествовать с «МВБ». Но теперь, наверное, вряд ли… Альбус сник. Воспоминания о Фреде потянули за собой мысли о Рокси, вытаскивая на поверхность все то, что успело уйти вглубь за то время, пока они с Элис разговаривали на полу его комнаты. — Ал. — Рука Элис легла на его колено. Видимо, он завис. — Нам не обязательно обсуждать каникулы и делать вид, будто ничего не произошло. Ты можешь поговорить со мной и об этом. Если хочешь. Альбус устало откинул голову назад и уперся затылком в твердое изножье кровати: — Это моя вина. — Элис нетерпеливо вздохнула и хотела уже возразить, но он не дал ей. — Нет, подожди. Не пытайся переубедить меня, потому что это действительно так. Я знал, что она принимает, еще с ноября. Догадывался. Но я ничего не сделал. — Почему? — Я… не знаю. Боялся, что оттолкну ее от себя навсегда. Это же Рокси, она как… Как дикий зверек. Одно неверное движение — и он может укусить тебя и убежать. Но уж лучше бы она меня ненавидела, чем сейчас была… там, где она сейчас. — Ал, это нечестно. Ты ведь не знал, что все может так закончиться. — Элис пододвинулась ближе, заправив волосы за уши. Альбус взмахнул руками. — Да вот именно, что знал! Ты думаешь, почему я так четко действовал, когда у нее случился припадок? Да потому что я знал, что надо делать в таких случаях, я столько всего перечитал на эту тему, как надо оказывать первую помощь, выучил нужные заклинания… Выучил это на всякий случай, я не хотел, чтобы мне пришлось использовать это, не хотел… Понимаешь? Он уставился на Элис стеклянными глазами, в которых отчетливо проступали боль и отчаяние. Хотелось расплакаться, но он не мог себе этого позволить. Элис подалась вперед и обняла Альбуса, пряча его лицо у себя на плече и поглаживая по иссиня-черным волосам. — Ты не виноват, слышишь меня? Ты не виноват, Альбус, — прошептала она в его макушку. — Перестань брать на себя ответственность за чужие поступки. Роксана сделала то, что сделала, и изменить это никому не под силу. Зато сейчас с ней все хорошо — вот, что главное. И это благодаря тебе. Дальше ей помогут специалисты. Альбус прикрыл глаза и прижался ближе к Элис. Она пахла жасмином, она была теплой, ее пальцы мягко перебирали его волосы, а голос успокаивал. — Я люблю тебя, Эл, ты же знаешь это? — прошептал он ей в шею. — Знаю. Альбус нехотя отстранился и заглянул в глаза Элис: — Прости меня. Я никогда не устану повторять это. Прости. — Он потянулся к ее волосам и аккуратно заправил выбившуюся прядь за ухо. Элис мягко улыбнулась и склонила голову набок под его прикосновениями. — Все хорошо. Я давно простила тебя. И тебе стоит. — Как ты вообще? Альбус постепенно успокаивался. Поняв это, Элис облегченно выдохнула и чуть отодвинулась, усаживаясь поудобнее: — Отлично, на самом деле. У меня появились время и возможность узнать себя. — Альбус непонимающе уставился на нее. — Ну, я ведь все время была «девушкой Альбуса Поттера». Весь мой мир крутился вокруг тебя и наших отношений. Настолько, что за всем этим я потеряла свою индивидуальность. Он нахмурился: — Ты всегда была личностью для меня. — Но не для себя. Все нормально. У меня теперь много времени, чтобы разобраться. — Я рад за тебя. — Альбус потянулся к руке Элис и переплел их пальцы. — А ты как? — спросила она, сжимая его ладонь. — Ты определился с… — Элис замолчала на середине предложения, но Альбус понял ее. Они всегда понимали друг друга с полуслова. — Нет. Да и знаешь, не с чем определяться. Этот период был в моей жизни, да, но сейчас он закончился. Ушел вместе со Скорпиусом Малфоем. — Вы расстались? — Мы и не встречались. Просто закончили так называемую акцию под названием «друзья с привилегиями». Забавно, потому что мы и друзьями-то не были. Элис серьезно посмотрела на Альбуса: — Ал, это не фаза и не период. Это то, кто ты есть. Ты не можешь отрицать этого вечно. — Отрицать что? Я ведь даже не знаю, кто я есть на самом деле. Я был с тобой, и мне нравилось это. Я считаю Анджелину Джоли сексуальной, а Бреда Питта — нет, но при этом всем мне… мне нравился Малфой. Мерлин, это такое дерьмо, почему я должен разбираться в этом? На лице Альбуса вырисовалось мученическое выражение. Элис, не выдержав, засмеялась: — Тебе не обязательно разбираться прямо сейчас, осознание придет само собой. Просто не зарывай это, вот и все. Будь ты би, геем, гетеро или еще кем-то… Неважно, главное — принять для себя. — Ты правда так думаешь? — Я уверенна в этом. — Со вчерашнего вечера я ходил весь загруженный, а тебе удалось всего за несколько минут успокоить и расслабить меня. — Альбус лукаво посмотрел на Элис, все еще сжимая ее тоненькие пальцы. — Серьезно, как у тебя это получается? Элис хитро улыбнулась, глядя на него из-под ресниц, и пожала плечами: — Я знаю тебя лучше всех. Вот и весь секрет. Альбус притянул ее к себе и крепко обнял, зарываясь носом в душистые кудри: — Спасибо. — Я рада, что мы снова друзья, — ответила Элис, крепко обхватывая его за талию. — Мне не хватало тебя. — А мне тебя, малыш. Очень. Где-то там вершились судьбы, рушились мосты и проходили ураганы, но тут, в их собственном мире, состоящем лишь из объятий друг друга, было тихо и спокойно. Все наладится, подумал Альбус, крепче прижимая Элис к себе. Пока она рядом, все точно будет хорошо.