the_malfoy: У меня отработка.
crystals.of.rookwood: сегодня в девять буду у тебя, хх Скорпиус устало закинул телефон в карман пальто, поудобнее перехватил сумку и продолжил спускаться вниз по склону в сторону Запретного леса. Мартовский воздух уже пах свежей травой, но все еще заставлял зябко ежиться от холода. Миновав хижину Хагрида, Скорпиус услышал женский смех, доносящийся из леса, и тут же вслед за ним раздался мужской, который заставил его остановиться на месте и обреченно прикрыть глаза. Это был Альбус. Не успев даже обдумать свои действия, Скорпиус круто развернулся на сто восемьдесят и направился обратно в сторону замка. Плевать было на то, что он поступает как трус, и что за этот прогул ему влепят еще несколько дополнительных часов отработки — он просто не мог пойти в тот лес, хотя одновременно с этим очень хотелось. Приподняв воротник пальто и спрятав за ним лицо от хлестких порывов ветра, Скорпиус принялся подниматься вверх по склону, надеясь, что его никто не успел заметить, когда ему на встречу вышел профессор Лонгботтом. Скорпиус мысленно закатил глаза и выматерился. — Мистер Малфой? — Лонгботтом приподнял брови и удивленно посмотрел на него. — Разве вы не должны сейчас исполнять дисциплинарное наказание? — Профессор. — Скорпиус прочистил горло и кивнул. — Да, я как раз направлялся туда. Лонботтом кинул на него еще один подозрительный взгляд, а потом развернул зажатый в своей руке свиток и сверился с ним: — Запретный Лес находится в другой стороне, — терпеливо подметил он. — А у вас и мистера Альбуса Поттера сегодня назначено именно там. Скорпиус натянуто усмехнулся и снисходительно пожал плечами: — Топографический кретинизм. Профессор учтиво кивнул, сделав вид, что поверил, и указал рукой в сторону леса: — После вас. Тяжело вздохнув и выдавив из себя вежливую улыбку, Скорпиус снова развернулся и обреченно потопал в Запретный лес. Профессор чинно проследовал за ним. Смех Элис Лонгботтом раздался еще громче и ближе, когда они подошли к той самой лужайке, на которой были установлены загоны для огненных крабов. Миновав заросли, Скорпиус вышел прямо к ним и тут же увидел Альбуса. Он сидел поверх расстеленного на земле пальто со своей подружкой, уткнувшись в телефон, и еле сдерживал смех. Скорпиусу стало жарко. То ли от присутствия Альбуса, то ли от прогретой пламенем крабов земли. Он не ревновал. Не ревновал. — Элис. — Папа! — Лонгботтом уставилась на заместителя директора своими огромными глазами и слащаво улыбнулась. — А я тут помогала Альбусу ждать тебя. — Уверен, он справился бы и сам. — Профессор поджал губы, скрывая улыбку, а затем обратился к Альбусу и Скорпиусу. — Господа, у вас есть два часа до того, как профессор Хагрид приведет огненных крабов с прогулки у озера. К этому времени загоны должны быть вычищены и обновлены. Телефоны и палочки прошу сдать. Скорпиус, уже даже не раздражаясь, послушно достал телефон из кармана, выключил его, проигнорировав очередное сообщение от Кристал, и отдал профессору вместе с палочкой. Альбус поступил так же, все это время игнорируя присутствие Скорпиуса. — Элис, нам пора, — сказал профессор, кивая дочери. Та мигом надула губки и состроила выражение лица еще милее, чем было до этого. — Ну пап, я же ничем не помешаю Алу, если просто посижу в сторонке? Профессор пожал плечами: — Я могу сделать так, чтобы твое присутствие на отработках стало законным. Тогда не придется сидеть в сторонке. — Ладно, ухожу я, ухожу. — Элис закатила глаза. — И забери у Ала свою палочку. Альбус тихо прыснул в кулак, достал палочку из внутреннего кармана пиджака и протянул Элис. Та показательно цокнула языком, забрала ее и пошла за отцом, но стоило им скрыться в зарослях леса, как палочка тут же вылетела оттуда и приземлилась на протоптанную землю, выпустив сноп искр. Пару секунд Скорпиус и Альбус гипнотизировали ее взглядом, стараясь не смотреть друг на друга. — Отчаянная у тебя девушка, — хмыкнул Скорпиус, первым разрывая повисшую тишину. Альбус помолчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать. — Элис не моя девушка, — наконец ответил он сухо и вышел вперед, чтобы поднять палочку с земли и задумчиво прокрутить ее меж пальцев. Скорпиус тяжело сглотнул, ненавидя себя за чувство облегчения, которое испытал. — Ясно, — коротко ответил он и ощутил, как неловкость снова повисла в воздухе, словно густой туман ранним осенним утром. Альбус бросил на него мимолетный взгляд и подошел вплотную к первому загону, еле заметно морщась от запаха: — Какой план? Вытащив руки из карманов и откинув портфель подальше, Скорпиус подошел к нему. От загонов исходили жар и вонь, а под ногами тихо гудело от защитных заклинаний. — Разгрести дерьмо, опорожнить кормушки, заменить подпаленное сено на новое, — подвел Скорпиус, легонько пиная носком туфли калитку в загон. Та жалобно заскрипела и распахнулась. Через час вся работа была сделана не без помощи волшебной палочки Элис Лонгботтом, которая, хоть пару раз и вышла из строя под руководством чужой руки, все же неплохо послужила. Альбус и Скорпиус разместились в единственном относительно прохладном месте — под сенью могучего дуба, что отбрасывал тень на землю. Откинувшись спиной на его шершавый ствол, Альбус углубился в чтение Сартра, а Скорпиус, расстелив на теплой земле свое пальто, лежал, устремив взгляд в небо, и раскуривал свежескрученный косяк. Облака лениво плыли на восток. Было невероятно скучно, а присутствие Альбуса рядом напрягало. Со Скорпиусом действительно происходило то, чего он так боялся. — О чем пишет Сартр? — наконец спросил он, переступив через свои принципы и ощущения. Надо было сделать хоть что-то, чтобы доказать себе обратное. Альбус рассеянно оторвался от книги и посмотрел на Скорпиуса, словно пытаясь понять, не послышалось ли ему. — Об экзистенциализме и отвратности бытия. На главного героя периодически накатывает тошнота, когда он остается один на один с миром. — Не тяжело такое читать? — Скорпиус оперся на руку и посмотрел прямо на Альбуса. Он был по прежнему красив. — Нет, когда ты понимаешь, о чем речь. — И часто тебя тошнит? Снова повисла тишина. Можно было услышать, как мягко скрипели ветви деревьев и как шуршал в прошлогодней пожухлой траве непоседливый низзл. — А тебя? Скорпиус усмехнулся. И снова этот Поттер со своей раздражающей манерой ускользать от прямых ответов. — Постоянно, — ответил он и затянулся. Дым от травы локонами заструился меж его приоткрытых губ. Альбус нетерпеливо вздохнул, громко захлопнул книгу и выжидающе уставился на Скорпиуса. На его красивом лице начали проступать еле прикрытые эмоции. — Мы так и будем делать вид, что все в порядке? Скорпиус откинулся на твердую землю и чуть не застонал. Знал же, что надо было молчать. — В чем дело? — продолжал Альбус пытливо. Голос его мелко подрагивал от гнева. — Ты не можешь простить мне, что я был первым, кто ушел? Твое эго не выдержало? На несколько мгновений Скорпиусу показалось, что Альбус прав. Что дело всего лишь в задетой гордости. Но все сомнения исчезли, стоило вновь взглянуть на него. — Этот разговор не имеет смысла, — попытался защититься Скорпиус. Встав с нагретого места, он принялся лениво расхаживать вокруг, чтобы хоть чем-то занять себя. — У меня действительно все в порядке. — Чушь, — холодно отрезал Альбус, тоже поднимаясь на ноги и откидывая книгу за спину. Скорпиус прикрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь сдержать эмоции. — С чего ты вообще взял, что у меня что-то есть на тебя? Мне плевать, Поттер. Как и обычно. — Именно поэтому ты даже не смотришь на меня? — холодно спросил Альбус. Скорпиус мысленно вздрогнул. Конечно же, он догадался. Обитание в среде слизеринцев учит тебя не только скрывать эмоции, но и считывать их. Иначе бы их жизнь была похожа на кукольный театр. — Я не знаю, почему ты так агрессивно настроен ко мне, правда не знаю. Но что бы то ни было — преодолей это и не осложняй уже имеющееся. От удивления Скорпиус обернулся и уставился на Альбуса. Глаза у того лихорадочно блестели, отражая в себе весеннее солнце. Так вот, значит, что Альбус думал? Что он его ненавидел? — Поттер, — коротко произнес Скорпиус, продолжая удерживать его взгляд. — Возможно, ты в своей семье привык, что абсолютно все вертится вокруг тебя, но я открою один секрет: в остальном мире — нет. Скрывать не буду — иногда ты действительно меня подбешиваешь своим вечным стремлением к перфекционизму и попытками доказать всему миру, что ты то ли лучший, то ли достоин чего-то там… Неважно. Плевать. Умерь свое чувство собственной важности. Скорпиус закончил говорить и перевел дух. Во время своей речи он и не заметил, что с каждым словом подходил все ближе и ближе к Альбусу, так что теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Он был так близко. От этого сносило крышу. Альбус, казалось, тоже только осознал то, насколько рядом они находились, и прочувствовал все то напряжение, повисшее между ними. Вот-вот, и оно начнет стрелять искрами, как палочка Лонгботтом, если ничего не предпринять. Обреченно прикрыв глаза, — словно волшебник, который видит летящую на него зеленую вспышку — Скорпиус резко притянул к себе за шею Альбуса и поцеловал его в противовес своих слов. Недостающий фрагмент мозаики с удовлетворительным щелчком встал на место. Впервые за долгое время Скорпиус почувствовал себя полноценным. Его губы должны целовать Альбуса Поттера. Он бы обязательно брезгливо содрогнулся от этой до жути приторной мысли, если бы не был занят другим. Они целовались с таким отчаянием, словно пытаясь наверстать все то время, которое потеряли, но продлилось это не долго. Первым отпрянул Альбус. Осознав, что творит, он с трудом заставил себя оторваться от губ Скорпиуса и отскочить на пару шагов. — Какой же ты уебок, Малфой! — прорычал он сквозь сжатые зубы, прикрывая ладонями раскрасневшееся лицо. Скорпиус не мог не согласиться. Сейчас, когда то самое опьяняющее наваждение спало, он не мог поверить, что поступил так слабохарактерно. Впервые не зная, что сказать или сделать, Скорпиус раздраженно затянулся косяком, который продолжал тлеть меж его пальцев, и отвел взгляд куда-то в сторону леса, пока Альбус продолжал негодовать. — Мне только удалось забыть, как ты снова появляешься на горизонте и переворачиваешь все. Тебе опять стало скучно? Да можешь перетрахать хоть пол Хогвартса. Но только держись от меня подальше. Скорпиус напрягся и резко посмотрел на Альбуса. Тот стоял напротив него, тяжело дыша, и, кажется, медленно осознавал то, что сказал. — Удалось забыть? — вкрадчиво произнес Скорпиус, прищурившись. — Так значит, что-то было? Альбус, надо отдать ему должное, не выдал ни эмоции, лишь крепко сжал зубы, отчего на его скулах заиграли желваки, и Скорпиус даже начал сомневаться — а правильно ли он все понял? — Поттер, не молчи. — Да пошел ты, Малфой. Достав из кармана палочку Лонгботтом и на ходу призвав свои вещи, Альбус пронесся мимо Скорпиуса, наградив его опасным взглядом перед тем, как покинуть поляну и скрыться в гуще леса. Скорпиус остался смотреть ему в след, пытаясь осознать, что произошло и как теперь с этим быть. Чертов Альбус Поттер. Как же он его ненавидел.***
Молли осторожно выдохнула, сжала руки в кулаки, пытаясь унять дрожь, и оглянулась на дверь. Ее соседки по комнате только ушли на ужин, так что должны были появиться еще нескоро. И все же ради перестраховки Молли взяла в руки палочку, кончик которой нервно подергивался, и наложила на дверь запирающее заклятие. Теперь ей точно никто не помешает. На столе в идеальном порядке были разложены перо, маленький ножик для трав, сосуд, наполненный настойкой из корня асфоделя, в котором плавали свернутые клочки пергамента, и телефон с открытой статьей на сайте больницы Св. Мунго. Заголовок статьи гласил: «Как определить беременность на ранних сроках при помощи магии». Все началось две недели назад, когда отслеживающее цикл приложение начало слать тревожные сообщения о том, что у Молли задержка. Поначалу она не волновалась — с количеством того стресса, который она испытывала в последнее время, немудрено, что ее организм выдал сбой в привычной работе. К тому же, после нескольких ночей, проведенных в библиотеке за подготовкой к ЖАБА, ко всему прочему прибавились постоянная усталость и излишняя плаксивость. Во вторник Молли и вовсе ни с того ни с сего расплакалась, когда увидела, что Лили — еще более осунувшаяся и похудевшая — расфасовывала еду в своей тарелке, лишь бы не есть ее. Помидоры, листья салата, огурцы, моцарелла и оливки лежали отдельными цветастыми кучками на ее тарелке, а глаза Лили не выражали совсем ничего и, казалось, выцвели. Молли стало ее очень, очень жалко. — Я иду на занятия, а ты отсыпаешься, — строго приказал тогда Артур, заворачивая ее в очередной слой одеяла. На прикроватной тумбочке стояли опустошенная бутылочка из-под Умиротворяющего Бальзама и дымящаяся кружка с имбирным чаем. — Я не позволю тебе болеть. Не в мою смену. Молли не оставалось ничего, кроме как послушаться его. К тому же, в сон клонило жутко, а запах имбиря пьянил. После двенадцатичасового сна действительно стало лучше, пока Молли снова не сунулась в Большой зал, где ее чуть не вырвало от обилия запахов. Тогда она впервые подумала о том, что дело могло быть не только в стрессе. Минутами позже, поднявшись с коленей, Молли устало присела на захлопнувшуюся крышку унитаза, достала из кармана мантии телефон и зашла на сайт больницы. Нужная ей информация нашлась почти сразу. И вот, спустя три дня, требовавшихся для того, чтобы пергамент для заклятия пропитался настойкой корня асфоделя, Молли сидела за своим столом и готовилась провести процедуру. Конечно, легче было бы воспользоваться магловскими тестами, но их невозможно было достать посреди недели, а совиной доставки у магловских магазинов, само собой, не было. К тому же, магический способ с настойкой пергамента позволял оттянуть время до того самого пугающего момента. Но в итоге он настал. Сделав глубокий вдох, Молли подцепила пальцами плавающий в янтарной жидкости пергамент, вытащила его и разложила на столе. От резкого запаха мокрой бумаги и асфоделя начинало подташнивать. Высушив пергамент при помощи простенького заклятия, Молли взяла в руки перо и, стараясь унять дрожь в руках, принялась выводить нужное заклинание. Фетус Ревилио. Надпись вышла немного корявой и поплывшей. Молли отложила перо и потянулась за ножом. Пару секунд она, словно завороженная, смотрела на свою ладонь, а потом, сделав глубокий вдох и зажмурившись, полоснула ножом по указательному пальцу. Кровь с методичным постукиванием закапала на пергамент. Три, пять, десять капель. Ничего не происходило, казалось, вечность, а потом пергамент с ядовитым шипением загорелся. Пламя горело и горело, а Молли смотрела на него стеклянными глазами и не могла поверить в происходящее. Этого не могло быть. Наверняка она перепутала заклинание или неправильно выдержала пергамент, а может, заклятие и вовсе неточное! Этого не могло быть. Не могло. Не могло. Дрожащими руками Молли полезла в банку, достала еще один пергамент, высушила его и написала заклинание. Порезанный палец саднило, по спине стекал холодный пот, но Молли была тверда в своем намерении. Второй пергамент точно не сгорит. Через пару секунд на столе лежала еще одна кучка пепла, от которой исходил дым. Молли тихо всхлипнула и прижала ладонь ко рту, измазав щеку в собственной крови. Мерлин, что же ей теперь делать? Что скажут родители? Как отреагирует Артур? А Шеффилдский? Квиддич? Школа? У нее ведь вся жизнь впереди. Как же она влипла. Желудок неприятно сжался, и к горлу подступило горькое чувство. Молли сорвалась с места, забежала в ванную и едва успела упасть на колени перед унитазом, как ее вырвало. Горло и нос мерзко саднило. Когда по ощущениям в желудке ничего не осталось, Молли с грохотом захлопнула крышку унитаза и устало откинулась на стену. Стены комнаты наполнил тихий, похожий больше на скулеж, отчаянный плач.***
Дверь за Райли захлопнулась, и в раздевалке стало пусто. Молли провела ладонью по запотевшему зеркалу, расчищая собственное отражение. Ее кожа раскраснелась после горячего душа и блестела в тусклом освещении, с мокрых волос капала холодная вода, разбиваясь о плечи, грудь и пока еще плоский живот. Молли положила на него руку и медленно покрутилась у зеркала, пытаясь осознать, что внутри нее зарождалась жизнь. Жизнь, которая станет однажды настоящим, полноценным человеком. Если она даст ей шанс. Быстро одевшись и собрав влажные волосы в косу, Молли подхватила с лавки сумку и вышла из раздевалки. — Ну простудишься ведь, — запричитал Артур, встретив ее у трибун. Подойдя ближе, он полез Молли за спину, достал оттуда капюшон форменной толстовки и накинул его ей на все еще мокрые волосы. Не став перечить, Молли лишь вяло улыбнулась ему и крепко обняла за талию. Они вместе создали жизнь. — Мне надо сказать тебе кое-что. Молли отстранилась и заглянула Артуру в глаза. Тот, уловив тревогу в ее голосе, нахмурился и провел большим пальцем по ее лицу. — Да, конечно. Все в порядке? Молли тяжело сглотнула. — Нет. Складка меж бровей Артура стала глубже. За их спинами хлопнула дверь, и они обернулись. Из мужской раздевалки вышел Джеймс. Все еще хмурый после тренировки, он накинул на голову капюшон и, махнув Молли на прощанье, двинулся в сторону школы. — Здесь поговорим? Или в замке? — подал голос Артур, когда Джеймс отошел на приличное расстояние. — Лучше здесь, — неуверенно ответила Молли, вспоминая о том, что с появлением Сплетницы в замке стало невозможно что-либо утаить. — Хорошо, тогда я тебя слушаю. Молли опасливо огляделась по сторонам, проверяя нет ли никого рядом, и поднялась вверх по трибунам. Артур шел следом и пристально наблюдал за ней, с каждой минутой хмурясь все сильнее. — Ты же не собираешься меня бросить или типа того? — спросил он со смешком, когда они остановились, но тревога все равно проступила в его голосе. Молли покачала головой, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном выдохе: — Я беременна. Она продолжала смотреть себе под ноги, боясь взглянуть на Артура. — Ты… уверена? — наконец тихо спросил он, и Молли заставила себя поднять взгляд. На Артуре не было лица, он нервно кусал губы и смотрел на нее в неверии. Молли осторожно кивнула и ощутила, как слезы предательски начали подступать к глазам. Заметив это, Артур тут же подошел к ней ближе и обнял. — Ну-ну, — принялся нашептывать он, поглаживая ее по волосам, с которых успел спасть капюшон. Поддавшись чувствам, Молли начала тихо всхлипывать, вцепившись пальцами в его пальто. — Что нам делать, Артур? — Не плачь, моя хорошая, ты только не плачь, пожалуйста. Мы что-нибудь обязательно придумаем. У нас есть хороший семейный врач, если доплатить ему, то он ничего не скажет родителям и сделает аборт без лишних записей и документов. Молли показалось, словно у нее встало что-то поперек горла, мешая дышать. Произнесенная вслух, эта мысль пугала еще больше. — Я не думаю, что смогу, — сдавленно прошептала она, выбираясь из объятий Артура и отходя на пару шагов назад. Артур снова непонимающе нахмурился: — А ты думаешь, что растить его сможешь? Моллз, я люблю тебя, но нам по семнадцать! Мы еще сами дети! Молли закусила щеку изнутри, чтобы не расплакаться, и даже не обратила внимания на то, что это был первый раз, когда Артур сказал ей «я люблю тебя». — Я понимаю! Но это… это ведь убийство! — Он еще не человек, — произнес Артур твердо, указывая на живот Молли. Та инстинктивно прикрыла его рукой. — А аборт — не убийство! Ты поступишь гуманно. Что бы мы могли ему дать? Я не смогу даже помочь тебе. Отец убьет меня, если узнает! И не только он! — Что ты имеешь в виду? — переспросила Молли. Она не понимала. Артур осекся, осознавая, что сболтнул лишнего. — Ничего, не бери в голову, — отмахнулся он. — Нет уж, договори, пожалуйста, — неожиданно для себя произнесла Молли жестко. Артур устало прикрыл глаза. — Это не относится к теме. — Относится, раз ты заговорил об этом. Он продолжал молчать. — Артур! — не выдержав, прикрикнула Молли и даже топнула ногой. Ее нервы и так были на пределе, а теперь еще и выяснялось, что ее парень скрывал что-то от нее. — У меня… — наконец сдался Артур. Лицо его стало еще серее, а глаза выражали боль. — У меня есть невеста. Наши отцы заключили сделку — после школы мы должны пожениться. Ее родители — страшные люди, ты даже не представляешь, что они могут сделать со мной или даже с тобой, не говоря уже о нашем ребенке! Теперь ты понимаешь, почему мы должны избавиться от него? Ощущения, которые испытала Молли, были похожи на мощный удар бладжером по голове. Воздуха стало катастрофически не хватать, перед глазами потемнело, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не рухнуть на землю. — Ты собирался хоть когда-нибудь рассказать мне об этом? — тяжело сглотнув, спросила она шепотом, неосознанно отходя назад в поисках опоры. — Или я узнала бы обо всем из приглашения на свадьбу? Опора, наконец, нашлась. Устало рухнув на лавку, Молли болезненно ссутулилась и спрятала лицо в руках, вновь пытаясь осознать услышанное. У ее парня была невеста. — Моллз, послушай меня, пожалуйста. — Артур сделал шаг вперед, отчего сырые доски трибун глухо заскрипели, но Молли остановила его. — Не подходи ко мне, — произнесла она дребезжащим от злости и слез голосом. Артур послушно замер на месте и жалостливо посмотрел на нее. — Мне очень жаль. Мои родители приняли решение о помолвке, не спросив моего мнения насчет этого. Я ничего не мог поделать! — Ты мог не обманывать меня, — все так же тихо отрезала Молли, не поднимая на него взгляда. С каждым вздохом она чувствовала, как ее организм слабел. — Скажи честно — я нужна была тебе только для того, чтобы скрасить одиночество и развлечься? Как и Доминик? — Все не так! — зло воскликнул Артур и инстинктивно подался вперед, но увидев, как Молли брезгливо отпрянула от него, снова остановился, обреченно уронив плечи. — Я люблю тебя, Молли, правда люблю, и никакая свадьба не изменит это. — Почему тогда врал? — Боялся потерять тебя. Молли устало смежила веки, отчего заплаканные глаза защипало, и глубоко вдохнула свежий весенний воздух. Погода жила своей жизнью, не подозревая о том, какая драма разворачивалась вокруг. Молли ощущала, как ее и без того потрескавшийся мир стремительно рушился. — Правильно боялся, — ответила она сухо. — Молли, — еле слышно прошептал Артур, вложив все отчаянье в этот шепот. — Не делай этого. — Не делать что? Что, ответь мне, Яксли? — нетерпеливо воскликнула Молли, вскидывая голову. — Не рвать с тобой? Рано или поздно это бы случилось, я в любовницы наниматься не собираюсь. Так почему бы не сделать это сейчас, а? Не волнуйся, к моему ребенку ты никакого отношения иметь не будешь. Молли тяжело дышала и не сводила гневного взгляда с Артура. Она думала, что была терзаема противоречивыми чувствами тогда, когда он встречался с Доминик, и Молли не могла позволить себе думать о нем, но сейчас все было намного сложнее. Она испытывала к Артуру чувство привязанности и нечто такое, похожее на любовь… И одновременно с этим жгучая ненависть переполняла ее нутро до краев. Хотелось скинуть его с трибун, запустить проклятием, расцарапать щеки. Артур предал ее. Артур врал ей. Молли носила его ребенка под сердцем. Мерлин, как же абсурдно это звучало. Борьба противоречивых чувств загоняла Молли в тупик и заставляла ощущать на себе весь тот неподъемный груз безысходности. Ей казалось, будто она задыхается. Артур стоял в стороне побитой собакой. Со сквозящей болью во взгляде он смотрел на Молли исподлобья, не смея подойти ближе или возразить. Понимал, насколько сильно облажался. — Это… — произнес он хрипло. — Это конец? Молли до боли закусила нижнюю губу и скользнула взглядом по кромке горизонта. — Я не знаю, — ответила она честно. — Не хочу тебя видеть сейчас. Встав с места, Молли накинула на голову капюшон и подняла с земли сумку. Проходя мимо Артура, она позволила себе посмотреть на него лишь на секунду. Неужели тот, ради кого она предала собственную кузину, и тот, кто наглым и эгоистичным образом обманывал ее — был один и тот же человек? Молли не хотелось принимать этого. Весенняя грязь громко хлюпала под подошвой сапог, пока она шла в замок. Может, ей просто казалось, но воздух вокруг словно стал другим. Надо привыкать к этому, подумала Молли. С этого момента абсолютно все в ее жизни будет другим. У нее больше не было Артура, не было Доминик. Молли осталась одна. Одна, с зарождающейся жизнью внутри нее.***
Лили начала улыбаться. Не по-настоящему, нет. Она продолжала давить из себя приторные и благодарные улыбки каждый раз, когда кто-нибудь подходил к ней и спрашивал, как она себя чувствует. В основном это были ее братья и кузены. Все относились к ней, как к фарфоровой кукле, что танцевала внутри подаренного Чейзом рождественского шара. У Лили так и не хватило сил уничтожить его. Через пять дней, как это произошло, к ней за обедом подсела Молли. Она смотрела на Лили, как на брошенного в канаве котенка, и говорила что-то о том, как ей жаль и как Лили должна оставаться сильной. Казалось бы все, но Молли садилась рядом с ней каждый раз, когда она обедала за гриффиндорским столом, отдыхала в гостиной или сидела в библиотеке, и начинала вести эти девчачьи разговоры вроде тех, каким блеском для губ она пользуется или какой красавчик новый охотник Паддлмир Юнайтед. Лили натягивала на лицо улыбку, кивала, иногда даже отвечала. Луи за глаза говорил, что Молли, должно быть, совсем отчаялась после того, как Доминик отвернулась от нее, что решила подружиться с пятикурсниками, потому что больше не с кем. Хьюго в своей манере бычился и отвечал, что она просто старается быть дружелюбной, и вообще, Луи, ты предвзят. Лили молча наблюдала за их перепалкой и делала вид, будто ест, отделяя горошины от прожаренных кусочков мяса. Через неделю, как это произошло, Чейз попытался заговорить с ней. Хьюго был на тренировке по квиддичу, Луи — в дебатном клубе, так что Лили, в попытке занять себя хоть чем-то, отправилась в библиотеку одна. Она скучающе бродила меж пыльных стеллажей и водила пальцем по потрепанным корешкам книг в поиске той, что могла помочь ей написать эссе по Трансфигурации, когда в следующем ряду наткнулась на Чейза. Он уставился на нее широко распахнутыми глазами, словно увидел боггарта, вышедшего из шкафа в кабинете профессора Холланд, хотя Лили казалось, что все должно было быть наоборот. Это Чейз должен был стать ее боггартом, а не она его. — Привет, — наконец произнес он. Лили почувствовала, как ее внутренности скрутило. Чейз сделал неуверенный шаг вперед. — Я… я хотел поговорить. Извиниться. Не дав ему возможности продолжить, Лили осторожно попятилась назад, а потом резко развернулась и, минуя стеллаж за стеллажом, выбежала из библиотеки. Весь оставшийся вечер она провела за закрытыми дверьми в ванной. Еще через пару дней Сплетница написала о том, что Чейз Макмиллан попал в больничное крыло. Очевидно, кто-то подлил ему какое-то запрещенное зелье в еду, и теперь у него была парализована вся правая часть тела. Виновного так и не нашли и списали произошедшее на паленую Амортенцию, но все и так знали, кто это был. Лили тоже знала. Джеймс бил лица, Альбус же действовал более тонко. После того случая шепот, следующий за ней по пятам, только усилился. Этот шепот был везде — в Большом зале, в библиотеке, в классах. Ядовитым слоем он оседал на плечах Лили, заставляя задыхаться. Люди продолжали ее обсуждать и замолкали только тогда, когда она оборачивалась в их сторону. И натыкалась на этот липкий жалостливый взгляд. Каждый раз один и тот же. Лили жалели. Как-то раз к ней даже подошла Амелия Рид с Рейвенкло и принялась говорить о том, что ей очень жаль и что Лили молодец, раз остается сильной. Будто бы она что-то знала. Луи тогда вежливо посоветовал ей исчезнуть из их поля зрения, а Лили весь оставшийся день давила в себе непрошеные слезы и глотала горечь обиды и унижения. Вечером она снова заперлась в ванной и проревела несколько часов подряд. Каждый день был похож на другой, словно она раз за разом пересматривала одно и то же воспоминание в Омуте Памяти. Фальшивые улыбки и смех, шепот за спиной, тошнота. Развороченное блюдо в тарелке, тощее бледное тело в зеркале, ледяные края унитаза. Соленые слезы, холодный душ. Лили не знала, как вырваться из этого замкнутого круга. — Что за хрень? — Луи разглядывал исписанный кусок пергамента, озадаченно нахмурившись. — Профессор Белфорд не засчитал мне ответ на последний вопрос, хотя я написал все правильно! Точно. Тест по Трансфигурации. Лили так и не посмотрела на свою оценку, безразлично запихав работу в сумку, когда получила ее. Хьюго перегнулся через весь стол, с тихим звоном опрокинув чернильницу. — Уго, ты как гиппогриф в посудной лавке, честное слово, — поморщился Луи, отодвигая свои учебники от растекающейся темно-перламутровой лужицы. — Я Хьюго, Хью-го, французская ты морда, — недовольно пропыхтел Хью, с досадой разглядывая заляпанный желто-черный галстук. Лили, подперев голову рукой, со скучающим видом перелистнула страницу фолианта. — Как скажешь, Уго, — очаровательно улыбнулся Луи, делая взмах палочкой и произнося заклинание, благодаря которому разлившиеся чернила испарились со стола, но не с галстука Хьюго. Тот злобно посмотрел на него и выдернул пергамент из музыкальных пальцев. — Да у тебя все равно «П», обязательно надо выделываться? — Я, конечно, понимаю, что для тебя эта оценка — предел мечтаний, но для меня значение имеют немного другие вещи. — Как же ты заебал меня, — прорычал сквозь зубы Хьюго, злобно скомкал тест Луи и швырнул им в него, попав прямо в лоб. — Je t’emmerde! * — выругался на французском Луи и уже занес руку с наполовину опустевшей чернильницей, чтобы обрызгать кузена, как вдруг за их спинами раздался строгий голос профессор Холланд: — Мистер Уизли, мистер Уизли, по пять баллов с каждого. Это уже третье предупреждение. — Профессор стояла, недовольно сложив руки на груди. Ее светлые волосы были собраны в сдержанную прическу, узкие очки сидели на кончике носа, а рукава и подол строгой мантии волочились по полу. — Если вы закончили делать домашнее задание — прошу покинуть Большой зал и не мешать остальным. Луи и Хьюго недовольно закатили глаза и пробормотали что-то похожее на «Простите, профессор». Кинув на них последний пристальный взгляд, Холланд развернулась и направилась в противоположную сторону. Лили заставила себя усмехнуться: — Доигрались? Кузены поморщились от ее слов, словно от зубной боли, и, показав друг другу средние пальцы, уткнулись каждый в свой учебник. Лили поудобнее перехватила перо и продолжила заполнять конспект. Большой зал был наполнен звуками шелеста страниц и поскрипывания пера, когда поверх них раздался хлопок двери. Лили инстинктивно подняла голову и увидела Молли. Прижав стопку учебников к себе, она, ссутулившись, осторожно пробиралась между рядами, избегая смотреть на людей. Ее густые волосы свисали, закрывая обзор к лицу, но Лили сумела разглядеть покрасневшие нос и глаза с залегшими под ними кругами. Молли перестала общаться с ними где-то с неделю назад, когда внезапно расплакалась за обедом и убежала, оставив так и недоеденным свой кусок пирога с патокой. Лили тогда сделала вид, будто ничего не заметила. На следующий день Молли так и не появилась в Большом зале, а в гостиной Гриффиндора промелькнула лишь раз, и Лили, казалось, испытала облегчение — ей уже здорово надоело пытаться поддерживать девчачьи разговоры и давить из себя пресные улыбки. Она вообще не понимала, зачем Молли понадобилось изображать из себя заботливую кузину. Они терпеть не могли друг друга все детство (Лили даже ревновала ее к Джеймсу), а сейчас должны были изображать подружек? Но внезапно ей стало немного тоскливо. Наблюдая за тем, как Молли усаживается за край самого далекого стола, Лили вдруг нехотя осознала, что она скучает по ней. Дружа вот уже больше десяти лет с Хьюго и Луи, Лили даже не осознавала, как ей не хватало сугубо женского общения, когда ты можешь свободно обсудить новую линейку уходовой косметики от Madame Malkin или прекрасные скулы Даниэля Сильвы — вратаря Мадридских Коршунов. Если она заводила разговор об этом с кузенами, то они обязательно фыркали и выдавали что-то типа: «Да дырка он, а не вратарь. И вообще, Лили, квиддич — это немного о другом». Иногда, конечно, с Луи можно было обсудить новости моды или средства для увлажнения, но тогда на горизонте обязательно появлялся Хьюго и называл его педиком, после чего между ними завязывалась очередная словесная перепалка, а Лили снова ощущала себя за бортом. С Молли все было по-другому, хоть изначально она и чувствовала себя не в своей тарелке. Ей уже Хьюго и Луи не могли сказать, что она смотрит квиддич только из-за красавчиков, потому что Молли была отличным охотником и хорошо разбиралась в игре. С ней Лили могла обсуждать абсолютно все, не боясь быть осужденной или непонятой. Наверное, она просто нуждалась в подруге. Лили сама и не заметила, как за рассуждениями принялась нервно покусывать кончик пера. Ей отчаянно хотелось подойти к Молли и спросить, как у нее дела, но все же что-то удерживало ее на месте. Кузина выглядела несчастной, — действительно несчастной — и вряд ли ей сейчас было дело до легкомысленных разговоров, а выслушивать о ее проблемах Лили еще не была готова — было достаточно и своих. Она осознавала, что размышляет как эгоистка, но ничего не могла поделать. Наверное, поэтому у нее и не было друзей, помимо кузенов. — Привет, — вдруг раздалось у нее над ухом. Лили вскинула голову и увидела, как к их столу подошла Дэйзи Джордан. Ее кудрявые волосы были собраны в две косички по бокам и перевязаны резинками с подсолнухами. На ней был черный сарафан в цветочек, из-под которого выглядывали пухлые ножки в фиолетовых колготах. Лили оторвала взгляд от ее черных ботинок и с прискорбием подумала, что чувство стиля — это, наверное, врожденное, и достается не каждому. Дэйзи наклонилась к Хьюго, быстро чмокнула его в губы и упала на лавку между ним и Лили. От нее пахло как из Больничного крыла — травами, зельями и настойками, отчего Лили инстинктивно наморщила нос. Они с Луи обменялись насмешливыми взглядами. — Ты скоро заканчиваешь? — спросила Дэйзи у Хьюго, заглядывая через плечо в его пергамент. — Нет, — измученно промычал тот, устало откидываясь на спинку лавки и вытягивая свои длинные ноги. — А что? У тебя разве нет домашнего задания? — Сегодня в крыле было спокойно, так что я все успела сделать. Хьюго завистливо посмотрел на нее, выпятив нижнюю губу, а потом вдруг прищурился и повел носом по воздуху. — Мне кажется… или тут пахнет… м-м-м… это что, пирог? Теперь, когда Хьюго указал на это, Лили тоже почувствовала запах и ощутила, как ее начало слегка мутить. Дэйзи широко улыбнулась, подняла бумажный пакет и вдохновленно затараторила: — Да, домовики испекли для мадам Помфри по ее личному рецепту, и она угостила нас. Хотела предложить тебе сходить к озеру, устроить мини-пикник. Там классная погода, а первокурсники решили запустить волшебных змеев в воздух. Хьюго жалобно застонал и упал лицом на пергамент с еще свежими чернилами. Луи прыснул в кулак, а Лили вдруг озарило. Она запрокинула голову назад и посмотрела на зачарованный потолок, пытаясь разглядеть там того, кто посылал ей знаки. Дэйзи, конечно, была не идеальным вариантом, но, по крайней мере, она никогда не жалела Лили в открытую и уж точно не считала себя лучше нее. К тому же, другого варианта не имелось. И все же… Если и был шанс на дружбу, они бы уже давно использовали его, но Лили не переносила Дэйзи с ее вечным оптимизмом и любовью к жизни, а еще эти фиолетовые колготки и вонючий пирог, Святой Мерлин! Луи снова рассмеялся, пока Хьюго злобно стирал с лица отпечатавшиеся чернила, параллельно кроя его отборными ругательствами. Лили закатила глаза и произнесла неожиданно для себя: — Волшебные змеи это круто. Можем сходить вместе с тобой, оставив этих идиотов мучиться с домашкой. Луи и Хьюго мигом стихли, а Дэйзи удивленно огляделась вокруг, пытаясь понять, к кому обращается Лили. — Да-да, я тебе, мисс-фиолетовые-колготки, — насмешливо уточнила она. — Так что, пошли? Дэйзи тут же вынырнула из замешательства и натянула на лицо искреннюю улыбку. — Да, конечно. С радостью. Лили самодовольно усмехнулась и принялась закидывать учебники и свитки пергамента в сумку. Она и не допускала мысли о том, что Дэйзи могла отказать ей. Собрав вещи, Лили встала с места и, не оглядываясь назад, направилась к выходу, зная, что Дэйзи тут же последует за ней. В спину донесся озадаченный голос Хьюго: — Она что, только что увела мою девушку с пирогом? (*Je t’emmerde! — Да пошел ты! (фр.))***
У двери снова лежала небольшая коробка. Черная, матовая, перевязанная золотой лентой. Внутри наверняка находилось что-то безумно дорогое, но Доминик не хотела знать. Все это вызвало у нее только раздражение. Подняв коробочку с пола (она оказалась довольно увесистой), Доминик резко развернулась на месте и, громко стуча каблуками по каменному полу подземелий, направилась в гостиную. Вся слизеринская тусовка величественно восседала у камина, распивая сливочное пиво. На кофейном столике, в окружении стеклянных бутылок и пустых упаковок от сладостей, стоял ноутбук, проецирующий в воздух экран, на котором шел какой-то квиддичный матч. Доминик оглядела присутствующих: Скорпиус Малфой с холодным безразличием следил за игрой, а завернувшаяся в его объятия Кристал Руквуд явно скучала; Корнелия Паркинсон и Альбус сосредоточенно наблюдали за мечущимися по экрану игроками, деля между собой миску с попкорном; Стефану Розье, казалось, игра была неинтересна — все его внимание находилось в телефоне; Эрик Хилл, не стесняясь в выражениях, комментировал игру своим густым басом; Кассандра с глупым выражением лица пялилась на экран, пока Калеб что-то шептал ей на ухо, не отрывая взгляда от игры — видимо, объяснял, что происходит и почему одной из команд назначили штрафной. Доминик медленно подошла к нему и прочистила горло, отчего взгляды всех присутствующих (кроме Хилла) устремились на нее. — Уизли, нам тебя не хватало, — сладко промурлыкала Руквуд, ластясь к Малфою. Ее кожа блестела от хайлайтера, а кошачьи глаза с хитрым прищуром осматривали Доминик с ног до головы. — Не сомневаюсь, — приторно улыбнулась Доминик в ответ и тут же отвернулась от Руквуд, давая понять, что та не достойна ее внимания. — Забини, ты обронил. — Она швырнула ему на колени коробочку. Калеб снисходительно приподнял брови. — Тебе не нравится Givenchy? — спросил он дежурным тоном. — Мне не нравишься ты, — отрезала Доминик, складывая руки на груди. — Оу-у-у, — насмешливо протянул со своего места Розье, словно наблюдая за дуэлью, в которой Доминик только что нокаутировала противника. — Хорошо, в следующий раз попробую что-нибудь другое, — произнес Калеб самодовольно, расплываясь в наглой улыбке, сквозь которую отчетливо было слышно: «Ну же, малышка Ник, не ломайся. Я ведь знаю, что в итоге ты будешь моей». — Можешь не стараться, — легкомысленно пожала плечами Доминик и, развернувшись, направилась обратно в свою комнату. В спину ей донесся сдавленный смех Розье. Калеб Забини не привык получать отказы. Прошло уже больше месяца со дня предварительных собеседований, когда Доминик отшила его, и это, казалось, сильно ударило по его самолюбию. — Что случилось между вами с Калебом? — спросила Кассандра неделю спустя, когда они выполняли домашнюю работу в ее комнате. Доминик тогда оторвалась от эссе и пристально посмотрела на подругу. Иногда она казалась ей намного умнее, чем была на самом деле. — С чего ты взяла, что между нами что-то случилось? Касандра легкомысленно пожала плечами, не отрывая взгляда от пера, которое вертела меж пальцев. — Он начал расспрашивать у меня о тебе. И я вижу, как он смотрит на тебя каждый раз, когда вы находитесь в одном помещении. Доминик передернуло. Потому что она этого не замечала. — Не знаю, может, я ему задолжала денег или еще что. — Дорогая, — ласково произнесла Кэсс, но в голосе ее скользила сталь, — то, что Калеб мой брат — не означает, что ты не можешь обсуждать его со мной. Тем более, когда я вижу, что между вами определенно что-то есть. Или было. Кассандра мило улыбнулась губами, но глаза ее оставались холодными. Доминик впервые почувствовала себя неуютно в ее компании. — Он просто успокаивал меня после того, как я провалила свое собеседование, и, поддавшись эмоциям, мы чуть не поцеловались. Но я вовремя остановилась, и мы забыли об этом. По крайней мере, мне так казалось. — Калеб влюблен в тебя с третьего курса. Доминик заливисто рассмеялась, но, взглянув на лицо Кассандры и осознав, что та не шутит, осеклась. — И ты молчала? — спросила она первое, что пришло на ум, пытаясь осознать услышанное. — А что изменилось, если бы я сказала? Ты бы дала ему шанс? — Нет, — ответила Доминик честно. В комнате как будто стало на пару градусов холоднее, и она зябко поежилась, ощущая себя еще более уязвимой, будучи одетой лишь в простую шелковую комбинацию на тонких бретельках. — Нет, я бы не дала ему шанса. Хотя бы потому, что он твой брат. — Вот и я так же подумала, — хмыкнула Кассандра, дописывая что-то в своем пергаменте, будто этот разговор для нее ничего не значил. — Поэтому ничего не сказала тебе. Ну, знаешь, чтобы не усугублять и все такое. Доминик пристально наблюдала за ней и ловила стойкое ощущение, что подруга в этот момент была совсем другим человеком. — А сейчас ты бы дала ему шанс? После того, что было? — продолжала свой допрос Кассандра, прикрываясь дружеской беседой. — А ты бы этого хотела? — легко, в тон ей, ответила Доминик. Кассандра пожала плечами. — Да какая разница. Это было бы странно — моя подруга и мой брат, и стало бы только страннее после расставания… Но, в конце концов, нам же больше не по тринадцать, и я понимаю, что не мне это решать. Доминик помолчала пару секунд, размышляя. — В любом случае, у нас ничего не вышло бы, даже будь у меня чувства к нему. Я устала от парней. По крайней мере, до колледжа. — Аминь, подруга, — согласилась Кассандра со смешком. Через два дня Доминик пришло сообщение от Калеба. caleb_zabini: Кассандра мне все рассказала.queendominiqie: Твоя сестра никогда не умела держать язык за зубами. queendominiqie: По крайней мере, она сэкономила тебе кучу времени.
caleb_zabini: Ты плохо меня знаешь, если думаешь, что я сдамся после этого.queendominiqie: И что же ты сделаешь? Заставишь меня силой?
caleb_zabini: Как грубо. caleb_zabini: Есть куда более тактичные и приятные способы. Тем же вечером у двери комнаты Доминик ждал огромный букет красных пионов. — Я ожидала, что твой братец более высокого мнения обо мне. Не думал же он, что меня можно купить букетом пионов, пусть и шикарным? Откуда он вообще достал его посреди учебной недели? — спросила она у Кассандры, влетая в ее комнату. Та восседала в позе лотоса на кровати и даже не оторвалась от своего лаптопа. — Подожди немного. Я видела, как он листал сегодня каталог Tiffany's на Истории. Доминик закатила глаза. — Новый парень — прежнее дерьмо. Передай ему, пожалуйста, что может не стараться. Я больше не куплюсь на это. Кассандра наконец закрыла лаптоп и посмотрела на подругу равнодушным взглядом. — Сама передай. Я не хочу ввязываться в это и принимать чью-либо сторону. Ни к чему хорошему это не приведет, и я останусь крайней. — Кассандра! — Доминик возмущенно уставилась на нее. — Ты мне подруга или кто? — Тебе подруга, ему сестра, Малфою кузина… Не-а. Я сказала, что не принимаю в этом никакого участия. — Кассандра провела рукой по гладким волосам, собранным в длинный хвост, и перекинула их за спину. — И вообще, я собиралась медитировать, не мешай мне. Она сделала глубокий вдох, расправила плечи и закрыла глаза. Доминик чуть не задохнулась от возмущения. — И с каких это пор ты медитируешь? Кассандра прикрыла один глаз и шикнула на нее. — Ну, хорошо, — мстительно улыбнулась Доминик, разворачиваясь к выходу. — Вспомни о своей политике в следующий раз, когда захочешь поносить мою эксклюзивную сумочку от Balenciaga. — Эй, это нечестно! — донеслось ей в спину, но Доминик уже была в коридоре. — Намасте, сучка! Кассандра была права. Через неделю Доминик нашла у себя в сумочке голубую коробку, перевязанную белой лентой. Любопытство и любовь к дорогим украшениям, конечно, распирали ее, но принципы брали верх, так что она отправилась на поиски Калеба. Тот нашелся лишь полчаса спустя. Судя по его мокрым волосам и спортивной сумке за спиной, возвращался он с тренировки. — Прекрати это! — Доминик осознала, как громко произнесла это, только когда ее голос эхом раскатился по полупустому холлу замка. Проходящие мимо парни из команды удивленно оглянулись на нее. — Прекратить что? — очаровательно улыбнулся Калеб, останавливаясь напротив. Доминик кинула ему так и не открытую коробочку. — Это. Старый трюк, больше не прокатит. Калеб посмотрел на нее честными глазами. — С чего ты взяла, что это какой-то трюк? Я что, не могу сделать подарок своей давней подруге? — Забини, — прошипела сквозь зубы Доминик, теряя терпение. — Не держи меня за дуру. Я же сказала — между нами ничего не может быть. В следующий раз очередная дорогая безделушка не вернется к тебе, а полетит на корм гигантскому кальмару, ясно? Калеб, до этого слушающий ее с легкой полуулыбкой на лице, улыбнулся еще шире: — Предельно. Следующей дорогой безделушкой оказалось что-то от Bvlgari. Коробка стала тяжелее, а в дополнение к ней шли свежие макаруны от Ladurée. В этот раз Доминик решила не растрачивать на Калеба свои силы и голос, так что передала подарок обратно через Кассандру (выбросить такую красоту в Черное Озеро у нее рука не поднялась), оставив себе макаруны в качестве моральной компенсации. Она просто надеялась, что однажды Калебу надоест стучаться в закрытые двери и он отстанет, но этого не происходило. Да и ко всему прочему, трастовый фонд Забини, казалось, был неограниченным, потому что поставка подарков не прекращалась, а наоборот — с каждым разом становилась все дороже, что отталкивало Доминик от Калеба еще больше. Спустя столько времени обитания в этом обществе, у нее, наконец, открылись глаза, и она увидела всех окружавших ее парней с другой стороны. Они ведь были абсолютно одинаковыми. Строили из себя взрослых: пили дорогой огневиски, курили кубинскую тентакулу, спускали родительские деньги в азартных играх и на дорогие подарки для девушек, которых хотели затащить в постель. Яксли был таким. И Розье, и Хилл, и Забини, и Малфой, и даже в какой-то степени Альбус. Они думали, что деньгами можно не только купить все и всех, но и прикрыть свою гнилую личность. Доминик тоже была такой, пока однажды Артур не вырвал ее сердце из грудной клетки и не растоптал подошвой своих дорогущих туфлей. Калеб в перспективе собирался сделать то же самое, она была уверенна. Он был абсолютной копией Артура. И если раньше Доминик думала, что ей дарили дорогие подарки потому, что она была их достойна, то теперь же она понимала, что это было всего лишь ценой за будущие страдания. Ничтожно низкой, к тому же. Неужели именно это было тем, чего она была достойна? Доминик сидела на своей кровати, сбросив с уставших ног туфли, когда в комнату постучали. Вынырнув из собственных мыслей, она вдруг со стыдом осознала, что ее глаза увлажнились. Стук повторился. Доминик сморгнула непрошеные слезы, надела туфли и направилась в сторону двери, не забыв кинуть короткий взгляд на себя в зеркале, чтобы убедиться, что выглядит безупречно. — Cousin? — произнесла озадаченно, найдя за дверью Альбуса. — А что, матч уже закончился? — Мне нужна твоя помощь, — произнес он как-то нервно, потирая шею. — Там, в коридоре. Пару секунд Доминик смотрела на него в замешательстве. — Может, сначала объяснишь, с чем? — Нет времени. Пошли. Ничего больше не говоря, Альбус развернулся и направился в сторону гостиной. Доминик сначала хотела капризно вернуться в свою комнату, но потом осознала: раз Альбус просил ее помощи, значит, произошло что-то действительно серьезное. Тяжело вздохнув, Доминик прикрыла дверь в комнату и последовала за ним. Куча мыслей и предположений лезли ей в голову, пока они преодолевали гостиную, где остальные продолжали следить за матчем, но Доминик предпочла помолчать и дождаться объяснений. Наконец, они вышли через проход и оказались в темном коридоре. Альбус развернулся и молча уставился на нее. — Чего мы ждем? — спросила Доминик озадаченно, когда его молчание затянулось. И, словно в ответ на ее вопрос, снизу раздался чей-то мучительный стон. — Merde…* На полу сидела Молли. Из-за того, что она находилась в тени, Доминик ее сначала не заметила, но теперь увидела, что кузина была в чудовищном состоянии. Ее лицо было красным и заплаканным, одежда — смятой и грязной, а волосы — мокрыми и спутанными. От нее пахло чем-то кислым, похожим на рвоту. Судя по непривлекательным пятнам на школьной блузке — это была именно она. Первым порывом Доминик было кинуться к Молли на помощь, поднять с холодного пола и дать воды, но она тут же себя одернула. — И ради этого ты меня вытащил? — спросила она холодно у Альбуса, заставив себя оторвать взгляд от тела на полу. — Дай ей склянку Антипохмельного — и дело сделано. Она резко развернулась и собралась уже назвать стене пароль, когда Альбус заговорил: — Я не знаю, сколько она здесь пролежала, но должно быть, довольно долго. То ли не знала пароль, то ли не смогла его назвать. Хорошо, что ее нашел я, а не кто-то другой. — Какая удача, — скептично отозвалась Доминик, все так же не оборачиваясь. Молли попыталась что-то сказать с пола, но ее речь перетекла в болезненный стон. — Помощь пьяным кузинам-предательницам не входит в мои планы на сегодняшний вечер, прости. — Тогда помоги мне, а не ей, — ответил Альбус. — Помоги дотащить ее до комнаты и можешь уходить. — Как умело ты нашел лазейку, — усмехнулась Доминик, разворачиваясь. В конце концов, Альбус ей ничего не сделал и не заслужил участи тащить пьяную кузину до своей комнаты в одиночку. — Хорошо, и как мы это провернем? Если ты не заметил, гостиная кишит людьми. С таким успехом можно оставить ее лежать здесь до завтрашнего утра — меньше вероятности, что ее фото окажется на главной странице Сплетницы. Альбус коротко дернул плечом. — Наложим на нее Дезиллюминационные чары и проведем через гостиную. Там сейчас темно, и все увлечены матчем. Если повезет, нас даже никто не заметит. — Если повезет… — протянула Доминик, поджимая губы. — Мерлин, во что ты меня втянул. Может, позовем этого засранца Яксли и сплавим его ей? У них же там любовь, в конце концов, — не удержалась она от колкого замечания. — Что-то мне подсказывает, что в раю проблемы. Иначе зачем напиваться в одиночестве? — подметил Альбус, присаживаясь на корточки рядом с Молли и аккуратно за подбородок разворачивая ее лицо к себе. — Моллз? Ты меня слышишь? Та молчала. Доминик недовольно смотрела на них с высоты своих каблуков, сложив руки на груди. Так и не дождавшись ответа, Альбус встал с места, поднимая Молли за руку и тут же подхватывая ее за талию. Никак не отреагировав на резкую смену положения, она начала заваливаться вперед, грозясь соскользнуть с альбусовского плеча на пол, но Доминик успела подхватить ее с другой стороны. В нос тут же ударил запах рвоты, почти выветрившегося парфюма и чего-то еще неуловимого… будто какого-то лекарства или настойки. — Спасибо, — пробормотал Альбус, поудобнее перехватывая Молли и оглядываясь по сторонам. — Так мы далеко не уйдем. Давай попробуем по-другому. Отпусти ее. Повинуясь, Доминик отошла на пару шагов, и Альбус, присев, резким движением подхватил Молли на руки, а она инстинктивно обхватила его за шею и что-то простонала. Не дожидаясь команды, Доминик достала палочку и, коснувшись ею головы Молли, произнесла заклинание, отчего она начала постепенно исчезать, будто кто-то плавно укрывал ее мантией-невидимкой. В темноте подземелий не было видно даже очертаний силуэта, и казалось, будто Альбус просто стоял, вытянув перед собой руки, как идиот. Лишь приглядевшись, можно было заметить, что одежда его в некоторых местах была примята. — Холодно, — послышался жалобный стон из той пустоты, где секундами ранее находилась Молли. Доминик закатила глаза и повернулась к стене, чтобы назвать пароль. В гостиной все действительно были увлечены квиддичем, и никто даже не обратил внимания на них. Лишь Малфой однажды оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Альбуса, но Доминик вовремя загородила его собой. — Твою мать, — раздосадовано прошипел сквозь зубы Альбус, когда они завернули в коридор, ведущий к мужским спальням. Доминик обошла его и увидела, что у стены в нескольких ярдах от них парочка каких-то пятикурсников схлестнулась в страстном поцелуе. Альбус проворно юркнул обратно за поворот. — Давай пройдем мимо них, — предложила Доминик шепотом, возвращаясь к нему. — Эти двое так увлечены друг другом, что не заметят нас. — Они стоят напротив моей комнаты, — мрачно произнес Альбус, поудобнее перехватывая невидимое тело Молли, отчего она снова застонала. Доминик испуганно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что этого никто не услышал. Мозг лихорадочно соображал, что же делать. — Давай ее ко мне, — выпалила она прежде, чем успела сообразить. Альбус вопросительно приподнял брови, как бы спрашивая: «Ты уверена?». Ненавидя себя за это, Доминик кивнула и направилась в сторону своей комнаты. На этот раз повезло больше — в женском коридоре никого не оказалось, и им удалось дойди до пункта назначения без происшествий. Стоило двери в комнату Доминик захлопнуться, как Альбус аккуратно уложил Молли на кровать и снял с нее Дезиллюминационные чары. Сразу после этого она резко дернулась, перегнулась через край, и ее вырвало на пол чем-то синим. Доминик и Альбус обреченно застонали. Молли тем временем упала обратно на подушки, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Джим… Позовите Джима… — прохрипела она, откашливаясь. Доминик, все еще стоя в стороне, недовольно цокнула: — Дорогуша, ты этажом ошиблась. Альбус взял с прикроватной тумбочки стакан, наполнил его водой и поднес к губам Молли. Та с трудом сделала пару глотков, после чего отстранилась. — Да ладно, ты же не собираешься действительно звать его? — запротестовала Доминик, когда увидела, как Альбус полез в карман за телефоном. — Собираюсь. — О, набери еще Лили, Хьюго и Роуз. У нас же тут внеплановое семейное собрание. Альбус закатил глаза. — Лишняя помощь нам не помешает. К тому же, ей сейчас и без того хреново. — Он кивком головы указал на Молли. — Дружеское присутствие рядом будет только на пользу. — А мы, значит, просто знакомые? — Ты поняла, о чем я. Молли снова подорвалась с места, и ее еще раз вырвало на ковер. Доминик брезгливо поморщилась. — Ладно, ладно, звони! Только помоги мне сначала отвести ее в ванную, пока она тут все не заблевала. Подхватив Молли под руки с обеих сторон, они затащили ее в ванную и усадили на пол, после чего Альбус, указав на телефон в своих руках, вышел за дверь. — Ну и что мне с тобой делать? — тяжело вздохнув, спросила Доминик у Молли, глядя на нее сверху вниз. Та выглядела просто ужасно, и Доминик стоило бы насладиться этим, но на деле ей было по-человечески жаль кузину. С трудом подняв ее с пола, она дотащила ее до ванны и усадила туда. — Нет… — запротестовала Молли, когда увидела, где оказалась. — Пожалуйста… не надо… Но Доминик была непреклонна. Со словами «Потом еще спасибо мне скажешь», она повернула кран, и из душа хлынула холодная вода. Молли сначала испуганно вскрикнула, а потом внезапно заплакала. Продолжая всхлипывать, она поджала к себе колени, уткнулась в них лицом и принялась бормотать. — Прости меня, Ник, прости, прости, пожалуйста. Прости, прости, прости… Доминик не знала, что ей ответить, так что просто продолжала поливать ее водой из душа, поглаживая по мокрым волосам. Молли всхлипнула особенно громко, и она почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось. Что с ней такое? Неужели для того, чтобы простить кузине предательство, ей всего-то нужно было услышать извинение? «Я слишком доверчива. Я доверяю людям, даю им вторые шансы, а в итоге они предают меня». В голове всплыли слова, сказанные совсем некстати больше месяца назад, когда мисс Дюваль попросила ее рассказать о своих недостатках. Доминик отдернула руку от головы Молли, словно холодная вода внезапно обожгла ее. Дверь в ванную открылась, впуская Альбуса. — Что Джеймс? — спросила его Доминик, хватаясь за возможность сбежать от собственных мыслей. — Сначала возмущался, что я отрываю его от просмотра матча, но когда услышал про Молли, то… — Альбус осекся. — Зачем ты посадила ее в ванну? — Чтобы она протрезвела, — ответила Доминик тоном, подразумевающим само собой разумеющееся. — И почему она плачет? — Вот сам у нее и спроси. А я схожу пока за чистой одеждой и полотенцем. Оставив Альбуса в одиночку справляться с истерикой Молли, Доминик вернулась в комнату. Подойдя к комоду с вещами и выдвинув первый ящик, она вдруг подняла глаза и уставилась на себя в отражении зеркала. Ее длинные волосы были растрепанны и слегка подмочены. Не долго думая, Доминик собрала их на затылке заколкой-крабом. Через пару минут в дверь как будто кто-то врезался с той стороны, а потом по ней неистово застучали. Уже заведомо зная кто это был, Доминик устало поплелась открывать. Джеймс влетел в комнату, словно посланный с крепкой руки бладжер. — Ты мог долбить в дверь еще громче, чтобы к нам сбежался весь факультет? — Где она? — Я посадила ее в ванну. Джеймс метнулся было в ту сторону, но потом резко затормозил и озадаченно нахмурился. — Зачем?.. — Чтобы она протрезвела, зачем еще, — цокнув, разъяснила ему Доминик то же, что и его брату пару минут назад. — Она не пьяна. Из ванной вышел Альбус. Лица на нем не было. Джеймс и Доминик заговорили одновременно: — Она в порядке? — Что ты имеешь в виду? Ал поджал губы и потер шею. — Молли сама вам все расскажет. Только давайте сначала вытащим ее из ванной, у нее уже губы посинели. Ник, поможешь? Коротко кивнув, Доминик, взяв с комода заранее приготовленные одежду и полотенце, направилась в ванную. Молли сидела на краю бортика, обхватив себя руками, и мелко подрагивала. Осознанности в ее глазах стало больше. — Я тут принесла тебе… — Доминик протянула ей стопку с вещами. — Справишься сама? Не говоря ни слова, Молли кивнула и дрожащими руками забрала вещи. Доминик вышла из ванной. Джеймс как заведенный метался по комнате, пока Альбус, спрятав руки в карманах брюк, неподвижно стоял у зачарованного окна и наблюдал за тем, как мимо косяками проплывали рыбы. Стоило двери за Доминик захлопнуться, как оба брата резко обернулись. — Ты оставила ее там одну? — спросил Джеймс озабоченно. Доминик закатила глаза. — Мерлин, ничего с ней не случится. Она уже пришла в себя. К тому же… — Она поджала губы, проводя руками вниз вдоль платья, которое за вечер успело измяться. — Мы достаточно смутили ее за сегодняшний вечер. — Да ладно. — Джеймс недоверчиво прищурился. — Будто тебя это действительно волнует. — Она и моя кузина тоже, если ты забыл, — ядовито улыбнулась Доминик, угрожающе надвигаясь на него. — Не забыл. Как и не забыл то, какую травлю ты ей устроила. — Я тебя умоляю. Ты еще не видел, что такое настоящая травля. То, как я обошлась с Молли — ничего, по сравнению с тем, как она обошлась со мной. — Ты ничего не знаешь. — Можно подумать, ты знаешь больше. — Да. Хотя бы потому, что умею слушать кого-то еще помимо себя. — Ох, и с каких это пор тебе стало… — Заткнитесь оба, — донесся до них усталый голос Альбуса. Сразу после этого хлопнула дверь в ванную, и в комнате показалась Молли. Ее волосы мокрыми сосульками спадали на плечи и спину, оставляя влажные следы на футболке, которую дала ей Доминик. Неловко переминаясь с ноги на ногу, она все так же продолжала обнимать себя руками, пытаясь согреться, и избегала смотреть в глаза присутствующим. Джеймс первым метнулся к ней, взял под руку и повел в сторону кровати, о чем-то расспрашивая. — Как ты вообще нашел ее? — спросила Доминик шепотом, подходя к Альбусу. Вдвоем они наблюдали за тем, как Джеймс бегал вокруг Молли, поправляя ей подушку и подтыкая одеяло. — Шел патрулировать коридоры, когда… Драккл, — вдруг спохватился он и тут же полез в карман за телефоном. На экране горело несколько сообщений и пропущенных звонков. — Совсем забыл про это. Альбус отошел в сторону, принимаясь набирать кому-то сообщение. Должно быть, Элис. Доминик осталась стоять одна. Немного подумав, она все же подошла к своей кровати и присела на противоположный от Молли край. — Ты как? — спросила она тихо, но этого хватило, чтобы ее услышали. Молли подняла на нее испуганный взгляд и тут же отвела его. — Пойдет, — ответила она коротко. — Спасибо. Джеймс крутился вокруг нее, накладывая утепляющее заклинание. К ним подошел Альбус. — Моллз, — осторожно начал он, опираясь на столбец кровати и складывая руки на груди. — Не хочешь рассказать нам, что случилось? — Я ведь рассказала тебе уже, — хрипло произнесла она, уткнувшись взглядом вниз на свои пальцы, что сейчас нервно заламывали друг друга. — Полную версию. — Я… — голос Молли надломился, и она тяжело сглотнула, пытаясь унять подступающие слезы. — Я не хочу говорить об этом. Джеймс взял ее за руку. — Моллз, ты можешь доверять нам. Ну, мне и Альбусу точно. Он обернулся и кинул недовольный взгляд в сторону Доминик. Та скорчила лицо, передразнивая его. — Мы поможем тебе, — добавил Альбус. Из всех присутствующих он был больше всех осведомлен в произошедшем, но давал Молли возможность рассказать самой. В комнате внезапно стало тихо. Доминик поняла, что все ждут ее, но она не знала, что сказать. — Все, что будет сказано в этой комнате — в ней и останется, можешь не беспокоиться. И я не буду осуждать тебя. Ну, наверное. Джеймс недовольно цокнул, а Альбус издал тихий смешок. Даже у Молли, казалось, едва дрогнули губы. А потом она произнесла то, что в будущем изменило судьбы всех присутствующих в этой комнате. — Я беременна. По крайней мере, была пару часов назад. Сейчас не знаю. На пару секунд над комнатой нависла вакуумная тишина. Первым ее нарушил Джеймс: — То есть… — произнес он хрипло. — То есть это как? Молли прижала ладонь ко рту и беззвучно заплакала. — Яксли отец? — Вопрос сорвался с языка Доминик прежде, чем она успела осознать. Молли, продолжая всхлипывать, закивала головой. — Он знает? — Да. Я рассказала ему, а он предложил сделать аборт. Может быть, ему бы удалось убедить меня, если бы нормально поговорили, но… Но потом он сказал, что у него есть невеста. Что их поженят после выпуска, и что отец убьет его, если узнает… — Молли начала всхлипывать сильнее, и Джеймс крепче сжал ее руку. — Я осталась совсем одна. Происходило странное, я как будто сходила с ума. Мне было так тошно, я ведь… Ведь единственный человек, ради которого я поступила нехорошо, поддавшись чувствам — оказался обманщиком. И я носила в себе его ребенка. Она подняла заплаканные глаза, посмотрела на Доминик, и той показалось, что воздух в комнате накалился до предела, отчего стало тяжелее дышать. На плечо аккуратно легла ладонь Альбуса и слегка сжалась в жесте поддержки. Молли тем временем продолжала: — Я была готова на что угодно, чтобы хоть как-нибудь исправить то, что произошло. И даже плевать было на пожизненные угрызения совести — потому что заслуживала их. Поэтому я нашла в книгах рецепт зелья, который вызывает выкидыш на раннем сроке. Оно было сложным, с редкими ингредиентами, но я смогла найти все у Слизнорта в кладовой. Дело было за малым. Я приготовила зелье, дала ему настояться. И выпила. Сначала ничего не происходило, а потом меня начало рвать. Я полчаса провела у унитаза, выблевала весь свой обед, а после… после меня как будто вырубило. Помню только обрывками коридоры, лестницы, лицо Альбуса. И одну настойчивую мысль в сознании — найти Ник, объяснить все, извиниться. А потом я очнулась в ванной под ледяным душем. Мерлин, что же я натворила… Молли закончила говорить, и вместе с этим комнату вновь наполнила тяжелая тишина. Каждый переваривал и осознавал услышанное. Доминик тоже пыталась, но вместо цельных мыслей в голове слышался лишь монохромный шум. — Мне жаль. Правда, — только и нашла она в себе силы произнести. Молли благодарно кивнула, поджала губы и снова заплакала. Джеймс сорвался с места. — Я голову оторву этому ублюдку! — закричал он. Лицо его раскраснелось, на лбу и шее выступили вены. — Джеймс, нет! — выкрикнула Молли, но он проигнорировал ее, направляясь в сторону двери. Внезапно на его пути возник Альбус. — Перестань махать кулаками каждый раз, когда кто-то посягает на честь наших сестер, — спокойно произнес он, оттесняя Джеймса. — А что мне еще делать?! — взорвался тот. — Наблюдать со стороны? Ты слышал, как он поступил с Молли? А до этого с Ник? Я не успокоюсь, пока он не начнет блевать кровью, понял меня? А может и тогда не успокоюсь! Дай пройти! Он попытался обойти Альбуса, но тот резко схватил его за шею, заставил пригнуться и что-то зашептал на ухо. — …ей ты нужнее, — донесся до Доминик обрывок последней фразы, а потом Поттеры расцепились. Альбус отошел к стене, принимаясь расхаживать взад-вперед, а Джеймс, тяжело выдохнув, подошел к Молли. — Прости, — прошептал он, садясь рядом с ней. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — ответила она, снова обхватывая себя руками. — Мне, наверное, пора возвращаться в башню… — Глупости, — оборвала ее Доминик. — Куда ты пойдешь в таком состоянии? Оставайся тут. Молли открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут вмешался Альбус. — Слушай, у тебя еще остались образцы того зелья, что ты приняла? — Да, должны были. — Ты можешь дать мне их завтра? Я проведу исследование. Надо понять, что вызвало такую реакцию организма. — Конечно. Спасибо. Альбус одобрительно улыбнулся, а потом посмотрел на Доминик, кивком головы отзывая ее в сторону. — Ты как? — спросил он шепотом, когда они отошли к окну. Доминик зябко поежилась, складывая руки на груди. Хотелось закурить так сильно, что начало сводить десна. — Не знаю, — честно ответила она. — Я давно отпустила то, как Яксли поступил со мной, но то, что он сделал с Молли… Мерлин, она проходила через все одна, и в конце концов единственной ее мыслью перед отключкой было то, что надо извиниться передо мной. От осознания произошедшего хочется выть. А еще выцарапать этому подонку глаза. Зря ты остановил Джеймса. — Об этом я и хотел поговорить, — произнес Альбус многозначительно и отодвинул портьеру, вглядываясь в водную тьму. Где-то вдали мерцали стаи огненных кальмаров. — Яксли уже не в первый раз косячит. Мы же не позволим ему просто так отделаться? Доминик уловила в его голосе нотки азарта, который тут же передался ей. В животе будто запорхали бабочки, но это чувство не шло ни в какое сравнение с влюбленностью. Оно было лучше. — Упаси Мерлин, если позволим, — протянула она довольным голосом. Яксли перешел ей дорогу. Кем она будет, если спустит ему это с рук? — Есть какие-нибудь мысли? — Предлагаю обсудить завтра, на свежую голову, — ответил Альбус, возвращая портьеры на место и оборачиваясь к Доминик полностью. — Кстати, если что, можешь сегодня переночевать в моей комнате. Ну, если вдруг… Он замолчал, но в воздухе повисло недосказанное «…не хочешь оставаться с Молли». Доминик покачала головой. — Нет, все в порядке. Я останусь с ней. — Тогда тебе надо постараться, чтобы выпроводить отсюда Джеймса. Они синхронно посмотрели в одну сторону. Молли уже засыпала. На ее лице застыло беспокойное выражение, а зрачки метались из стороны в сторону под прикрытыми веками. Джеймс сидел на полу рядом с кроватью, не выпуская ее ладони из своей. Лицо его было таким, будто он вот-вот расплачется. — У них всегда была особенная связь, — тихо пробормотала Доминик, наблюдая за кузенами. — Да, — задумчиво согласился Альбус. Оба начали о чем-то догадываться, но тут же остановились. Они не хотели знать. — Ладно, я тогда пойду. Надо еще коридоры патрулировать, иначе Элис меня убьет, — прервал первым молчание Альбус. Доминик благодарно кивнула ему. Он уже собирался уходить, когда она все так же шепотом окликнула его: — Ал, вы ведь никогда не были особо близки с Молли. Но то, что ты сегодня сделал для нее… Почему? Альбус тяжело сглотнул и посмотрел себе под ноги. — Я уже не уберег одну кузину. Не хочу повторять прежних ошибок.***
В гостиной было шумно. Все праздновали победу Паддлмир Юнайтед и их выход в плей-офф. Широким шагом преодолев расстояние, Доминик подлетела к сидящей в центре компании и заговорила громко, чтобы перекрыть галдеж: — Где Яксли? Голоса по одному плавно осели на пол, и несколько пар глаз удивленно уставились на нее. Первой заговорила Руквуд: — Мы его сегодня не видели, — произнесла она снисходительным тоном, загадочно переглядываясь с Розье. Доминик готова была уже рычать от злости, когда вдруг проход в гостиную с шумом отворился. Из тени вышел Яксли. На его лице застыло тяжелое выражение усталости, а сам он шел, низко ссутулившись. Ярость заполонила все сознание Доминик до темных пятен перед глазами. В следующий момент она нашла себя в другом конце гостиной с приставленной к шее Яксли палочкой. Тот смотрел на нее испуганными глазами, подняв руки на уровне головы, но смиренно молчал. — Что эта сумасшедшая творит? — визжала где-то на периферии Кристал Руквуд. — Ты знаешь, что ты сделал, — произнесла Доминик сквозь крепко сжатые зубы. Яксли крепко зажмурился, ожидая приговора. — Уизли, опусти палочку! — послышался голос Хилла за спиной. Доминик хотелось наслать на Яксли самое мощное проклятие, которое только знала. Хотелось смотреть, как его откидывает к противоположной стене, как он морщится от боли, но она осознавала последствия. Надо было подождать. Совсем чуть-чуть. Она еще успеет насладиться его страданиями, на сегодня достаточно было предупреждения. Пусть ходит в мучительном ожидании расплаты каждый день, пока она, наконец, не настанет. — Не смей больше приближаться к Молли, ты понял меня? — приказала она твердо, но подрагивающим от гнева голосом, плавно опуская палочку. — Дом… — начал было Яксли, но тут же осекся, стоило палочке вновь взлететь к его горлу. За спиной кто-то взвизгнул. — Я не давала тебе слово. Яксли тяжело сглотнул, отчего его кадык нервно дернулся. Удерживая с ним зрительный контакт, Доминик, наконец, опустила палочку. А потом резко развернулась и с королевским достоинством ушла в свою комнату. Испуганные взгляды всех присутствующих в гостиной следовали за ней до конца. (Merde…* — Дерьмо… (фр.))***
«Многие из вас жаловались, что больше месяца в школе не происходило ничего интересного. Что же, спешу вас порадовать — это было лишь затишьем перед бурей. Да еще и какой. Поговаривают, Доминик Уизли совсем съехала с катушек и напала на Артура Яксли. Прямо в гостиной Слизерина. Прямо при свидетелях. Я честно не знаю, что произошло на самом деле. За вечер мне пришло столько разных подсказок и наводок, что у меня голова идет кругом, будто ее хорошенько приложили Конфундусом. Кто-то слышал, что Молли Уизли в тот вечер в стельку напилась, кто-то поговаривает, что это из-за измены Яксли (кто бы сомневался, ага). Некоторые говорят, что она бросила его из-за того, что он не дарит ей бриллиантов, как дарил Доминик. Некоторые — что это он бросил ее, потому что она не пускает его к себе в постель. Предположений много, но с точностью заявить мы можем только об одном — Доминик приняла сторону кузины и надрала зад их бывшему общему парню. Пожалуй, мы недооценивали силу семейных уз. Sisters before misters, как говорится. Ну, а Яксли советую не расстраиваться. Ничего, что его план по вливанию в клан Уизли-Поттеров провалился во второй раз. У него есть еще куча вариантов. Главное — не сдаваться. Люблю, целую, Сплетница».