rose_weasley: Наверняка я сейчас последний человек, которого ты хочешь видеть. Но позволь мне объясниться.
Сообщение оказалось прочитанным в ту же секунду, как было отправлено. Сердце бешено застучало. scamander2: Зачем? scamander2: Ты не обязана мне ничего объяснять.rose_weasley: Но я хочу.
rose_weasley: Пожалуйста.
Пару минут от Лоркана не было ответа, и Роуз уже успела известись, как вдруг: scamander2: Я в Большом зале. scamander2: Буду ждать у выхода. Роуз почувствовала, будто у нее за спиной выросли крылья. Вскочив с кровати, она наспех собрала длинные, слегка завившиеся волосы на затылке и, покопавшись в шкафу, достала оттуда один из своих многочисленных свитеров. Натянув его поверх футболки, она направилась к выходу, в последний момент решив мельком взглянуть на себя в зеркало. Бледное невзрачное лицо, местами покрасневшее после пролитых слез. Маленькие голубые глаза, большой прямой нос, тонкие губы. Ничем непримечательные стандартные черты лица, лишенные яркости и изюминки. Ее волосы отливали такой же медной рыжиной, как и у Доминик, но не шли ни в какое сравнение с роскошной шевелюрой кузины. Доминик и Виктуар — Мерлин, они были невероятно красивы, даже когда не пользовались косметикой и не носили брендовую одежду. Они светились от исходящей изнутри уверенности и харизмы, зародившимися из воспитания, которое подарила им Флёр. Молли и Люси, хоть и унаследовали черты разных династий, тоже были достаточно красивы. Молли Роуз и вовсе восхищалась: а именно ее умением не теряться на фоне яркой Доминик, при этом не прилагая никаких усилий. В ней прослеживались стержень и сила, заставляющие всех замирать с отрытыми ртами, когда она разрезала воздух верхом на метле, уворачиваясь от бладжеров и зажимая под боком квоффл. То же самое можно было сказать и про Роксану: обладательницу пухлых губ, смуглой кожи и невероятных скул. Она осознавала, что была красива, но казалось, будто эта красота ей вовсе не нужна была. Роксана одевалась в мешковатую одежду, на пятом курсе побрилась налысо, носила пирсинги, а если пользовалась косметикой, то обычно это были вызывающе-темные и необычные оттенки. Она не пыталась вписаться в стандарты общепринятой красоты, и именно это многих привлекало в ней. Лили же была просто красива от природы той самой изысканной, невинной красотой. У нее не было ярких волос Доминик и пухлых губ Роксаны, она была похожа скорее на только что раскрывшийся цветок: хрупкая, нежная, требующая заботы и ухода. Лили умело подчеркивала свою красоту белыми кружевными гольфами, атласными лентами и твидовыми костюмами от Chanel, не отяжеляя ее и отвлекая всех от своего сложного мерзкого характера. Все кузины Роуз были как на подбор красивы и величественны, будто рожденные, чтобы соответствовать своим громким фамилиям. Лишь она оставалась серой мышью, не способной ни грамотно подчеркнуть свои достоинства, ни воспитать в себе новые сильные качества. И тем не менее, Лоркан в ней что-то нашел. А она его ранила. Вытерев костяшками пальцев скопившиеся в уголках глаз слезы, Роуз нацепила на себя очки, в надежде спрятать покраснения, и поспешно вышла из комнаты, не давая страху овладеть ею. Сейчас бы не помешала Мантия Невидимка дяди Гарри или, на худой конец, хотя бы одноразовые мантии из WWW. Впервые Роуз уповала на свою серость и невзрачность, мечтая, чтобы люди, как обычно, продолжали не замечать ее. Возможно, всем вокруг было действительно плевать на нее, но Роуз все равно до зуда под кожей казалось, будто вся школа принялась неотрывно следить за ней, стоило ей покинуть свою комнату. Пару раз она точно замечала, как группка младшекурсниц перешептывалась чуть более яростнее при виде нее, а парни провожали мерзкими взглядами и улыбками. Крепко обхватив себя руками и опустив голову как можно ниже, Роуз стремительно пересекала замок на пути в Большой зал. — Эй, Уизли! Роуз вздрогнула и неосознанно повернулась на голос. На одном из подоконников восседала группа ребят из разных факультетов. Среди них она узнала некоторых своих однокурсников и тех, с кем ходила на совместные уроки. От нахальной улыбки, расплывшейся на прыщавом лице Грега Маклаггена, складывалось впечатление, будто он возвышался на голову остальных. — Поздравляю, что ли. В следующий раз можешь обратиться за помощью ко мне, не обязательно опускаться до уровня Скамандера. Он недвусмысленно поиграл бровями и мерзко улыбнулся. Окружавшие его друзья заржали, подобно стае гиен. Роуз замерла посреди коридора в оцепенении. Привыкшая к тотальному игнорированию со стороны социума, она, оказывается, была абсолютно не готова к столкновению с насмешками. — Зато теперь мы уверены, что ты не приемная. — Камилла Уэйн растянула губы в приторной улыбке, склоняя голову набок и накручивая темную прядь волос на палец. — Только Уизли и Поттеры умеют с таким мастерством вляпываться в скандалы. Роуз почувствовала, как непрошенные слезы сжали горло в спазме, не давая возможности даже ответить обидчикам. — По крайней мере, мы делаем это с мастерством, — послышался голос Альбуса за спиной. Камилла резко изменилась в лице, словно увидела вышедшего из шкафа боггарта. — А не позорно ударяем лицом в грязь, в отличии от вас. Есть что еще сказать, Уэйн? Или может тебе, Маклагген? Грег и Камилла умолкли и замотали головами, избегая прямо смотреть на все еще стоявшего за спиной Роуз Альбуса. Вся их напускная бравада в миг слетела, они даже будто уменьшились в размерах и стали выглядеть совсем жалко. — Нет? — переспросил Альбус спокойно, а в следующий момент его тон словно оброс сталью и похолодел на несколько градусов. — Тогда проваливайте на хер отсюда, пока я вас не заставил. Вся компашка резко спрыгнула с подоконника и, поспешно схватив свои мантии и портфели, разбрелась по коридору. Перед уходом Грег Маклагген кинул полный ненависти взгляд на Альбуса, но ничего не сказал. Роуз наконец обернулась и посмотрела на кузена исподлобья. — Ты в порядке? — спросил он. — А похоже? Внезапно она почувствовала досаду от того, что Альбус пришел ей на помощь. Почему у него получилось красиво заткнуть этих задир, а у нее нет? Почему они не посмели и слова сказать в его адрес, а по ней прошлись своими унизительными комментариями? Роуз хотелось расплакаться прямо посреди коридора, но она, крепко сжав зубы, заставила себя сделать глубокий вздох и успокоиться. Альбус посмотрел на нее с сочувствием и сделал шаг навстречу, мягко касаясь ее плеча: — Мне жаль, что так получилось. Я про Сплетницу. Она и по мне прошлась недавно, так что я отлично понимаю тебя сейчас. По коридору продолжали сновать студенты, то и дело задевая их своими сумками или плечами. Некоторые пытались незаметно коситься, некоторые — беззастенчиво пялились. Альбус недовольно огляделся по сторонам и потянул совсем поникшую Роуз в сторону подоконника. — Ты же понимаешь, что мы с тобой все равно находимся в разных положениях? — Она попыталась придать голосу максимально нейтральное звучание, но все равно вышло так, будто она предъявляла Альбусу за все свои проблемы. — Маклагген и шайка убежали, поджав хвосты, стоило тебе взглянуть на них. А я даже не смогла достойно ответить. Наверное, еще бы и разревелась перед ними, если бы ты не подошел. Альбус как-то невесело усмехнулся, складывая руки на груди: — Думаешь, я не сталкиваюсь с травлей? Иногда мне приходят анонимные сообщения или комментарии с фейковых аккаунтов, где меня называют педиком. В лицо все предпочитают молчать, но все равно в глазах некоторых читается неприязнь. Я практически на сто процентов уверен, что Эрик Хилл тот еще гомофоб. Роуз ощутила огромный прилив стыда. Она и не догадывалась, что Альбусу — идеальному Альбусу Поттеру — тоже может быть тяжело. — Прости, — только и смогла произнести она. — Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня жалела, Рози. А чтобы знала, что ты не одна. И что это нормально — жалеть себя и хотеть расплакаться от нападок задир. Просто потерпи пару дней — потом станет легче. Да и люди начнут забывать, когда выйдет какая-нибудь сплетня сочнее. От слов Альбуса стало легче. Роуз посмотрела на него и выдавила из себя улыбку: — Спасибо. — Всегда пожалуйста. — Он легонько щелкнул ее по носу и тепло улыбнулся. — Ладно, мне пора бежать. Увидимся. Поудобнее перехватив свой портфель, Альбус растворился в толпе студентов, а Роуз внезапно вспомнила, куда шла до этого. Мерлин, Лоркан, наверное, уже ждал ее. В очередной раз разозлившись на себя, Роуз, игнорируя взгляды окружающих, побежала в сторону Большого зала. Лоркан действительно был уже там. Он сидел на ступенях широкой лестницы, прямо около старых доспехов, подперев щеку кулаком и читая какую-то книгу в тусклом свете факелов. Завидев его, Роуз резко остановилась на месте, тяжело дыша. Она даже не знала, что скажет ему, для чего она вообще вызвала его на разговор? Из Большого зала вышли трое семикурсников с Гриффиндора. Заметив Роуз, один из них ткнул друзей под бок, указывая на нее кивком головы. Лица всех троих расплылись в похабных улыбках. — Добро пожаловать в клуб униженных и оскорбленных, Уизли! — закричал на весь холл один из них — тот, что шел с краю. Лицо Роуз мигом вспыхнуло, но она нашла в себе силы послать им неприличный жест, выставив средний палец. Парни одобрительно завыли и, громко смеясь, скрылись за поворотом. Вся эта сцена привлекла внимание Лоркана. Он оторвался от книги и заметил Роуз, стоящую в паре метров от него. — Привет, — произнесла она неловко, когда молчание затянулось. — Привет, — бесцветно ответил он. Лоркан мог сколько угодно утверждать, что Роуз не должна была перед ним оправдываться, но его полный разочарования взгляд словно обязывал к этому по умолчанию. Пересилив желание сорваться с места и убежать обратно в свою комнату, Роуз сделала несколько шагов вперед и присела рядом с Лорканом на ступени, надеясь, что ему хватит чувства такта на то, чтобы не отодвинуться от нее. — Ты меня ненавидишь? — спросила она первое, что пришло на ум, когда поняла, что он не собирался отсаживаться от нее, как от прокаженной. Лоркан тяжело вздохнул и, закрыв книгу, отложил ее в сторону. Роуз скосила глаза на обложку. Надпись на ней гласила «Новые направления магических наук». — Я бы не мог тебя ненавидеть, даже если бы очень захотел, Роуз. — От этих слов стало лишь хуже. — Просто хочу знать… Лисандер ведь… Он ведь не… Роуз испуганно распахнула глаза, когда поняла, к чему вел Лоркан: — О Мерлин, нет. — Она поспешно замотала головой. — Лисандер не приставал ко мне. Это было по обоюдному согласию. Меньше всего ей хотелось, чтобы, помимо причиненной Лоркану боли, она стала еще и причиной разлада между ним и Лисандером. Хотя, без этого наверное уже было не обойтись в любом случае. «Ты по-крупному облажалась, Роуз», — мерзко зашептало ей сознание. Лоркан повернулся к ней и, наверное впервые за все время, заглянул прямо в глаза. Его лицо выражало чистую боль. — Тогда почему, Роуз? — спросил он едва слышно. — Почему именно он? — Я не знаю, — в тон ему ответила она. Голос свело, а на глазах все же выступили давно просящиеся слезы. Роуз прикрыла глаза, чтобы сморгнуть их, и позволила себе на секунду провалиться в тот вечер. Приглушенный свет в Выручай комнате слегка давил. Было жарко. Музыка сотрясала стены, проникала под кожу, но звучала при этом странно. Словно кто-то нажал кнопку «замедлить». По венам Роуз текло содержимое целой бутылки дешевого фруктового вина, выпитого на голодный желудок. Было хорошо, очень хорошо. Роуз не понимала, почему она никогда не пила раньше. Все ее лицо онемело, а по телу разлилось невероятное чувство эйфории и легкости. Лисандер был рядом. Он с чувством подпевал Френч Монтане, время от времени прикладываясь к красному стаканчику, в котором плескался смешанный с колой огневиски. Роуз смотрела на него блестящими от алкоголя глазами и вдруг осознала, что ей хотелось поцеловать кого-нибудь. Неважно кого — будь рядом с ней хоть девушка, Роуз бы не задумалась ни на секунду. Все ее нутро было переполнено любовью вперемешку с вином. Десна сводило от того, как сильно хотелось прижаться своими губами к чьим-нибудь. В следующую секунду она нашла себя в объятиях Лисандера. Поцелуй был со вкусом колы, что сейчас пятном растекалась на ее толстовке с гербом факультета. Видимо, ошарашенный Лисандер опрокинул на нее свой стакан, когда она притянула его для поцелуя. Роуз не с чем было сравнивать, но вроде он целовался хорошо. Настолько хорошо, что внутри у нее все стянуло в сладостной истоме. Этого было мало. Ей хотелось больше. Когда, если не сейчас? — Мне было так плохо, когда там, на трибунах, ты сказал мне, что… — Роуз запнулась и тихо всхлипнула. — Ты был моим единственным другом, Лоркан, и ты отверг меня. Мы пошли на вечеринку, я напилась впервые в жизни. А потом… потом произошло то, о чем теперь все знают. Ты спрашиваешь меня «почему». Так вот, я не знаю. Может потому, что я не умею пить. Может потому, что Лисандер похож на тебя. Может потому, что мне хотелось сделать тебе больно. А может просто потому, что я дура, которая не задумывается о своих поступках и их последствиях. Я позволила себе поддаться чувствам и потерять контроль на один вечер, и вот, во что это вылилось. Роуз резко умолкла и тяжело задышала. Лоркан, до этого не сводящий с нее болезненного взгляда, вдруг резко отвернулся: — И зачем ты мне это рассказываешь? — спросил он, возвращаясь к бесцветному тону. — Чтобы ты понял, за что я прошу прощения. Мне жаль, что так вышло, Лоркан. Но я не в силах ничего изменить. — Да прекрати же ты! — вдруг воскликнул он. — Прекрати оправдываться и просить прощения. Мы никто друг другу. Мы не встречаемся, ты не изменяла мне, не предавала меня. Не вешай на себя еще больше проблем, чем у тебя уже есть. — Тогда почему ты выглядишь так, будто я совершила самое большое предательство? — Роуз тоже повысила голос и вскочила на ноги. — Потому что мне больно! — Лоркан поднялся на ноги, равняясь с ней. Пламя от факела взволнованно колыхнулось. — Но это моя боль, на которую я не имею права. Я не злюсь на тебя. Только на себя. Некоторое время они стояли молча, беспомощно глядя друг на друга. Роуз ощущала, как все вокруг рушилось, но не могла ничего поделать с этим. Впервые в жизни она столкнулась с проблемой, решение которой нельзя было найти в библиотеке или на волшебных форумах. Это жутко злило. — Ну и пожалуйста! — раздраженно выплюнула Роуз, когда молчать уже не было сил. — Раз тебе так нравится все усложнять — продолжай в том же духе. Я устала чувствовать себя виноватой. Лоркан обреченно закатил глаза, но промолчал. Пару секунд Роуз ждала, надеясь, что он соизволит хоть что-то ответить ей, но, когда поняла, что этого не произойдет, резко развернулась на месте и побежала в сторону башни, глотая слезы и горечь обиды.***
Скай умер в понедельник. Это произошло так быстро и внезапно, что Роксана не успела ничего осознать. В один момент они лежали на его кровати, целовались и громко смеялись после принятой на ужин кислоты, а уже в следующий его тело пронзили судорожные конвульсии, а изо рта и носа пошла кровь вперемешку с пеной. Роксана тут же принялась кричать и бить его по щекам, умоляя не закрывать глаза, но Скай, казалось, не слышал. Его зрачки закатились наверх, а из горла с булькающим звуком продолжала литься кровь. Кровь заливала его лицо, белую постель и руки Роксаны. На крики сбежались санитары. Один из них тут же оттащил кричащую и брыкающуюся Роксану от Ская, а второй, достав палочку, принялся произносить какие-то заклинания. Через пару секунд тело Ская замерло, перестав биться в конвульсиях, а санитар, откинув палочку в сторону, начал делать ему массаж сердца. Роксана пыталась вырваться, пару раз ей даже удалось полоснуть ногтями бедного паренька, крепко удерживающего ее поперек туловища, отчего ее ребра грозились вот-вот треснуть, но хватка не слабела. Санитар продолжал терзать грудную клетку Ская в попытке заставить его сердце заработать. Секунды длились как вечность. Словно в замедленной съемке, Роксана наблюдала за тем, как в итоге он обреченно опустил руки и отрицательно покачал головой. Скай был мертв. Надрывной, полный отчаянья и боли крик пронзил тишину клиники. А потом начался настоящий ад. Роксану снова поместили в комнату без окон и с единственной кроватью, полностью обездвижив заклинанием. Ей больно сжимали челюсти и с силой вливали в глотку мерзкие зелья. Зелья делали свое дело. Роксана чувствовала, как наркотики покидали ее организм, выходя с литрами пота, слез и рвоты, принося взамен боль. «Он умер». Эта мысль была единственным, что занимало ее сознание, и боль от нее была в разы сильнее, чем от ломки. Сначала Роксана отчаянно противилась этой мысли. Она не могла поверить, что Скай умер. Возможно, это все было лишь галлюцинацией от слишком сильного прихода? Или может, санитар все же успел спасти его, и сейчас Скай лежал в соседней комнате, так же, как и она обездвиженный, и кричал от боли? Он не мог умереть. В нем было слишком много жизни. Как-то раз, когда сознание Роксаны было более-менее ясным, чтобы она могла понимать, что происходит вокруг, к ней зашел санитар. Он как обычно левитировал рядом с собой жестяной поднос, наполненный склянками с зельями, и она даже могла разглядеть его. У него было бледное вытянутое лицо и тусклые серые глаза. Роксана заглянула в них, когда он поднес склянку к ее рту, и еле слышно прошептала: — Что со Скаем? Рука санитара едва заметно дрогнула и замерла в паре дюймов от ее лица. — Не задавай вопросов. Просто пей. — Пожалуйста, ответь. Он жив? Он ведь жив, да? Санитар как-то нервно закусил губу, а потом отрицательно покачал головой. Не успела Роксана осознать его ответ, как он с силой раскрыл ее рот и влил туда зелье. Симбиоз физической и моральной боли наполнил ее тело до краев. Роксана принялась гневно рычать и срываться на крик, обещая поубивать всех, кто был причастен к ее пыткам. Ярость пламенными волнами плескалась внутри ее неподвижного тела. Она кричала, плакала и пару раз даже пыталась откусить санитарам пальцы. Это, очевидно, заставило их добавить еще пару успокоительных зелий в ее привычное «меню», потому что сразу после приема ежедневной дозы Роксана ощущала, как ее мозг начинал работать медленнее и время от времени словно отключался. Она начала видеть больные сны. В них не было ни смысла, ни конкретики: только какие-то абстрактные видения. Лишь однажды ей приснился Скай. Они летали на метлах над морем, подставив лица соленым брызгам. Скай смеялся. Его кудри находились в полном беспорядке. Все было похоже на реальность. Роксана не хотела просыпаться. В один день боль и отчаяние достигли своего пика. У Роксаны больше не осталось сил на гнев и крики. Она просто лежала и молила высшие силы забрать ее туда же, куда забрали Ская. Все что угодно, лишь бы этот ад закончился. Лишь бы снова почувствовать его рядом с собой. Как-то раз к ней в палату пришла мисс Разерфорд. Роксана скосила на нее глаза, отчего голову пронзило болью, и попыталась передать ей одним лишь взглядом свое отношение ко всему происходящему. Мисс Разерфорд если и уловила ее посыл, то виду не подала. Лишь взяла из угла комнаты стул и села рядом с кроватью: — Сегодня приходили родители Ская, чтобы забрать его вещи, — заговорила она едва слышно, плотнее закутываясь в свой вязаный кардиган кофейного цвета. — Роксана, я не хочу, чтобы следующим, кому я отдавала коробку с вещами, оставшимися без хозяина, был твой отец. Роксана крепко сжала зубы, из уголков ее глаз вниз по лицу потекли тихие слезы. Мисс Разерфорд продолжала: — Я понимаю, что ты чувствуешь. Терять близких людей — это всегда больно. Но я тебя прошу, не заставляй проходить через эту боль своих родных. Ты должна исцелиться. Тебе есть ради кого жить. И я могу помочь тебе, если ты позволишь. — Если хотите помочь мне, — произнесла Роксана надломившимся голосом, с трудом разлепив пересохшие губы, — то попросите перевести меня в обычную палату. Все возможные наркотики из меня уже вывели. На стены и санитаров кидаться не буду — сил нет. Мисс Разерфорд молчала несколько секунд, а Роксана ждала, когда она наконец придумает, как отказать ей в своей привычной мягкой форме. Но вместо этого психолог ответила: — Хорошо. Я поговорю с главным целителем и постараюсь сделать все, что в моих силах. Тем же вечером в палату пришли санитары, сняли с Роксаны заклятие обездвиживания и перевезли на инвалидном кресле в ее комнату, так как двигать затекшими конечностями она еще не могла. Когда к телу вернулась способность передвигаться, Роксана заставила себя встать с кровати и отправиться в душ. Сидя под обжигающе-горячими струями воды, она тихонько плакала, прижимаясь лбом к холодному кафелю. Роксана не знала, как смириться с потерей. Она впервые в жизни нашла человека, к которому испытала подобные чувства. И так уж случилось, что он стал первым, кого смерть отобрала у нее. Следующие дни протекали одним сплошным потоком скорби и апатии. Роксана не выходила из своей комнаты — лишь лежала на кровати, свернувшись в позе эмбриона, и постоянно плакала. Со временем слезы закончились, и стало лишь хуже, потому что больше Роксана не знала, что делать со своей болью. Однажды к ней пришли Фред и отец. Сначала она не хотела спускаться к ним, подавляемая чувством вины, но потом осознала, что это было именно то, в чем она нуждалась. Роксана редко страдала от одиночества, но почему-то в тот момент ей до безумия захотелось ощутить чье-нибудь присутствие рядом. В тот вечер слезы снова вернулись к ней. Пару часов она просидела в объятиях Фреда, плача в его плечо. Он мягко гладил ее по волосам, шептал успокаивающие речи, а в их с отцом родных взглядах не было ни капли осуждения. Они просто были рядом с ней, разделяя боль. Когда Роксана вернулась в комнату, с ней впервые заговорила Алиша — ее соседка: — Тебе повезло, что за тебя борются. — Чего? Казалось, будто она говорила сама с собой: ее взгляд как обычно был направлен на море, что бушевало за окном. — Твои родные, — пояснила Алиша и развернулась. У Роксаны пробежали мурашки по спине от того, насколько безжизненным было ее лицо: пустые глаза, обескровленные губы, впалые щеки. Интересно, она тоже так выглядела? — Ты им не безразлична. Мои же либо сторчались, либо отказались от меня где-то между вторым и третьим передозом. Осталась только бабушка, которая упекла меня сюда и забыла. — Хреново, — только и нашла, что ответить ей Роксана. — Ага, — безразлично произнесла Алиша и снова отвернулась к окну, будто и не было никакого разговора. Немного подумав, Роксана присела возле прикроватной тумбочки и достала оттуда плотную стопку писем. Пару секунд она гипнотизировала их взглядом, водя туда-сюда пальцем по острым краям конвертов, а потом поднялась с пола и вышла в коридор. Комната… Бывшая комната Ская находилась через три комнаты от ее. Удерживая стопку писем под боком, Роксана на негнущихся ногах преодолела это расстояние и замерла напротив двери. Там, за ней, она пережила кучу счастливых моментов. Но были ли они настоящими? Или это все — мираж, вызванный химией у нее в мозгу? Глубоко выдохнув, Роксана уверенно толкнула дверь и вошла в темную комнату. Под потолком тусклым светом вспыхнула лампочка. Тут больше не пахло Скаем — лишь чистящими средствами и немного пылью. Сиротливо разграбленные полки и кровать пустовали, на подоконнике больше не была свалена куча барахла и полудохлый фикус в горшке, стены больше не были усыпаны пестрыми бумажками стикеров, на которых хранились важные для Ская детали. Роксана пришла сюда, чтобы почувствовать хоть какое-то его присутствие, но санитары постарались на славу, пытаясь стереть все его существование. Может, это было и к лучшему. Плотно прикрыв за собой дверь, Роксана прошла к кровати и забралась на нее с ногами, разложив письма перед собой. Их было много — штук двадцать или тридцать. Первым, к чему потянулась рука, оказалось письмо Альбуса. Роксана уверенно разломала печать и достала из конверта усыпанный его аккуратным почерком пергамент. «Довольно странно писать тебе длинные письма и не получать мгновенный ответ в виде смайлика или мема. Моя сова никогда не ненавидела меня больше. Зато теперь я понимаю, как общались наши родители. Тогда, наверное, слова имели больше значения. А еще это напоминает мне, как в детстве мы с тобой обменивались вырезками из комиксов «Придиры». Мне тебя не хватает, Рокси-покси. Надеюсь, тебе становится лучше. И надеюсь, однажды ты простишь меня. А.С.П.» В конверте было еще кое-что. Роксана вытряхнула его и нашла внутри старую, практически выцветавшую вырезку из комикса. Кажется, это был фрагмент из истории о злобном Докторе Боггарте и Принцессе Огневице. Движущееся изображение начало расплываться, и Роксана поняла, что ее глаза снова наполнились слезами. Раздраженно сморгнув их, она потянулась за следующим письмом. «Привет, Рокс! Я не знаю, где именно ты сейчас находишься, но надеюсь, там куда лучше и спокойнее, чем в этом сумасшедшем замке. Честное слово, столько дерьма происходит вокруг. Роуз говорит, что нам не стоит беспокоить тебя и рассказывать обо всем, что здесь творится, но я считаю, что она не права. Лично я бы хотел оставаться в курсе всех новостей. Ну так в общем, представь себе: Яксли и Доминик в очередной раз расстались. Как бы ничего нового, да, но ты охренеешь, когда узнаешь, что это произошло из-за Молли! Нашей Молли! Луи говорит, что она поступила неправильно, но я не верю в это. Об этом рассказала всем Сплетница, а ты же знаешь, как она умеет