Сплетница

Альбус провел ладонью по лицу, будто пытаясь стряхнуть с него усталость прошедшей ночи. Доминик от нервов курила уже третью сигарету. Скорпиус с отстраненным видом сидел в своем телефоне, просматривая фотографии и видео со вчерашней вечеринки. Выручай комната погрузилась в давящую тишину, будто это не ее стены всю ночь были сотрясаемы секретами и музыкой. Последствия вечеринки уже были прибраны, лишь кое-где ошметками свисали остатки декораций, да мебель была накрыта белыми простынями. Доминик откинулась на высокую спинку бархатного кресла, в котором величественно восседала, и сверилась с часами: — Думаете, она придет? Альбус едва заметно встрепенулся от ее голоса, выныривая из своих мыслей: — Должна. Она ведь не знает про Карту и думает, что мы все еще не в курсе. В ее же интересах не привлекать к себе лишних подозрений на случай, если мы будем блефовать. — Я до сих пор не могу поверить, — еле слышно проговорила Доминик, отчаянно затягиваясь. — Одно дело — подозревать, но другое — знать точно. Просто зачем ей нужно было это? — Затем же, зачем и всем, — отозвался со своего места Скорпиус, отрываясь от телефона. — Власть. Зависть. Азарт. Альбус как-то горько усмехнулся, то ли соглашаясь с его словами, то ли отказываясь верить в них. Раздался скрип. Дверь в комнату отворилась, и внутрь зашла Молли. На ее сонном лице не было ни грамма косметики, а все еще держащие форму локонов волосы были сцеплены на затылке заколкой. Закрыв за собой дверь, она широко зевнула и оглядела присутствующих недовольным взглядом: — Что такого важного случилось, что вы решили устроить экстренное семейное собрание, да еще и на утро после вечеринки? Еле волоча ноги по полу, она прошла к одному из диванов и упала на него, прижимая к себе подушку. — Сейчас соберутся все, и мы объявим, — произнесла Доминик многозначительно. Молли лишь пожала плечами и примостила поверх подушки свой подбородок, чтобы вздремнуть пару минут. Через некоторое время в комнату начали стекаться остальные Поттеры-Уизли. Джеймс с порога осыпал всех благим матом, выражая все свое отношение к семейным собраниям и ранним подъемам. От него разило перегаром за версту, а шея была усыпана цепочкой покрасневших засосов и укусов, будто он действительно провел ночь с вампиром. Луи, Хьюго и Лили появились вместе неделимым трио. Луи выглядел необычайно свежо, будто и не тусовался всю ночь напролет, Хьюго завтракал на ходу сэндвичем с индейкой, а Лили с непонимающим видом оглядывалась вокруг. — А что здесь делает Малфой? — наконец спросила она недовольно, озвучивая интересовавший всех вопрос. — Я думала, это семейное собрание. — Так надо, — устало отмахнулся от нее Альбус. Последними к остальным присоединились Роуз и Люси. Пропустившая вчерашнюю вечеринку Люси тут же кинулась на шею Альбуса с запоздавшими поздравлениями, вручив ему завернутый в праздничную упаковку подарок, а Роуз разразилась недовольной тирадой похлеще Джеймса. Когда все, наконец, были в сборе, Доминик вышла в центр и сложила руки на груди: — Итак, причина, по которой мы вас тут всех собрали — это Сплетница. Последние несколько недель мы с Альбусом и Малфоем были заняты тем, что пытались вычислить ее, потому что нам надоело наблюдать за тем, как она портит нашу жизнь. И у нас получилось. Джеймс и Молли тут же забыли о своей сонливости, а Хьюго замер с сэндвичем на полпути ко рту. Доминик посмотрела на Скорпиуса. Тот одобрительно кивнул ей, и она продолжила: — Ею была Кассандра Забини. — Это шутка? — послышался испуганный голос Молли. — Да ладно, — недоверчиво протянул Хьюго. В комнате начал нарастать гул из голосов, и Доминик поспешила прервать его, хлопнув в ладони, но это не возымело никакого эффекта. Тогда с места встал Альбус и громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Голоса стали понемногу стихать. — Но это не все. Кассандра была лишь шестеркой, выполняющей приказы и грязную работу. Главной Сплетницей был кое-кто другой. Кое-кто из нас. — Я всегда знал это, — раздался в потрясенной тишине голос Луи. — Кто? — Мы собрали вас здесь, чтобы дать этому человеку возможность признаться самому, — произнесла Доминик, вставая подле Альбуса. Скорпиус с интересом наблюдал за всем действием со своего места. — Вы блефуете? — недоверчиво переспросил Джеймс, оглядывая их лица. — Нет, мы не блефуем, и этот человек точно знает об этом, — проговорил Альбус, не в силах справиться с самодовольством в голосе. — Ведь он так хорошо разбирается в людях. Пару секунд ничего не происходило. А потом со своего места поднялась Роуз. Люси испуганно выдохнула, а Хьюго отчаянно прошептал: — Нет! Альбус и Доминик уставились на нее с победным блеском в глазах, за которым крылись злость и обида. — Браво, — едва слышно произнесла Роуз, но ее голос прозвучал оглушительно громко в повисшей гробовой тишине. — Наверное, вы теперь хотите знать, зачем? Иначе для чего весь этот дешевый спектакль? — Дешевым спектаклем было то, что ты творила с нами весь этот год, — не выдержала Доминик, едва не накинувшись на кузину. Глядя на спокойное, даже без намека на раскаяние лицо Роуз, ее обуздала неконтролируемая злость. — Я творила? Вы сами портили себе жизнь своими же руками, я лишь выносила все на публику. Молли непонимающе покачала головой: — Но зачем? Зачем нужно было все это? Роуз снисходительно усмехнулась, будто Молли только что заявила, что не понимала простых истин: — Меня так бесил ваш образ жизни… То, как вы вели себя. Будто все поголовно должны вам. Я хотела, чтобы вы увидели, как выглядит ваше поведение со стороны. Чтобы маленькие третьекурсницы перестали делать из вас своих идолов и наконец поняли, какие вы на самом деле и как отвратительно можете поступать. — Тебя бесил наш образ жизни не потому, что он был так ужасен, — проговорила Доминик спокойным тоном. — А потому, что ты так отчаянно хотела быть частью его, но не могла. Видишь? Я тоже психолог не хуже тебя. — Может быть, я и жалею о некоторых принятых мною решениях, — зло ответила ей Роуз подрагивающим голосом. — Но я не жалею ни об одной сплетне, которая запятнала твое имя, Доминик. Ты всегда превращала мою жизнь в ад. И ты заслужила все то, что с тобой происходило. — Эй! — предупреждающе воскликнул Луи со своего места. — Полегче, Роуз. Чертова королева драмы. Доминик прожигала ее взглядом, сдерживая в себе целую бурю эмоций, и молчала. Она знала, что если произнесет хоть слово — то не сможет остановиться и просто сотрет Роуз в порошок прямо на этом месте. Незаметно ото всех, Альбус мягко сжал ее руку в поддерживающем жесте. — Почему ты выбрала Кассандру? — вдруг подал голос Скорпиус, напоминая всем присутствующим о себе. Роуз одарила его отрешенным взглядом и, устав стоять, упала обратно в свое кресло, сложив руки на груди: — Она ведь была с вами заодно, да? — Скорпиус кивнул. Роуз неодобрительно покачала головой. — Мне в любом случае нужен был помощник, в одиночку справиться было невозможно. Я изначально хотела предложить Луи. Он действительно был лучшей кандидатурой. Но, присмотревшись к нему летом в Норе, я поняла, что он бы не поступил так с семьей. — Она говорила про всех, но взгляд ее был устремлен на Доминик. — А потом я случайно увидела, с какой завистью Кассандра смотрела на Ник, и поняла, что это тот, кто был мне нужен. Находящаяся в вечной тени подружка главной звезды школы. Она была достаточно незаметной и умела прикидываться глупой, чтобы ее никто не заподозрил. Водилась в высших кругах, имела доступ к сплетням и слухам. Кто же знал, что ее длинный язык окажется нашей главной проблемой? — Она поставляла тебе всю информацию? — Скорпиус продолжал свой допрос. Подавшись чуть вперед, он уперся руками о разведенные колени и не сводил пристального взгляда с Роуз. Альбус присел рядом с ним, устало откинувшись на спинку дивана. Доминик принялась нервно расхаживать по комнате. — В начале — да. Потом стало куда легче. Некоторую информацию я получала от призраков, которые видят абсолютно все. Плакса Миртл на удивление болтлива и внимательна. Но в основном это были люди. Они сами делали за нас всю грязную работу, присылали сплетни и подсказки. Вы просто не представляете, — произнесла Роуз с плохо скрываемым восторгом, — насколько люди коварны, насколько они любят копаться в грязном белье и совать свои носы в чужие дела. И не стройте из себя святых. Я помню абсолютно все сплетни, которые присылал мне каждый из вас. — Поттеры-Уизли принялись пристыженно отводить взгляды. — На каждого из вас что-нибудь, да имеется. Кроме одного. Роуз посмотрела прямо на Альбуса. Внимание присутствующих устремилось на него. Луи раздраженно закатил глаза и пробормотал: — Мерлин, даже тут он оказался лучше нас всех. — Роуз… Но как ты могла? — заговорил Хьюго впервые за долгое время. Голос его казался стянутым от сдерживаемых слез. — Мы ведь семья. Увидев его состояние, Роуз мгновенно изменилась в лице, словно впервые прочувствовала на себе весь груз вины: — Я никогда не забывала об этом, Хью. Кто обратил внимание на то, что Лили страдает булимией? Если бы я не написала об этом в Сплетнице, когда бы вы заметили это? И кто предупредил ее о Макмиллане? — Лицо Лили мигом вспыхнуло, а сама она чуть не задохнулась от возмущения. — Это я узнала, что Фитц продавал наркотики Роксане, и это я донесла на него администрации. А знаете, сколько подсказок мне приходило о том, что Луи гей, но я их не публиковала? Или о том, что аборт на самом деле сделала Молли, а не Доминик? — Что? — хором воскликнуло сразу несколько голосов. Молли кинула на Роуз испуганный взгляд, даже не в силах вымолвить ни слова. Та тем временем продолжала в запале: — Я нашла ту самую грань: и чтобы не задеть вас слишком, и чтобы проучить, и чтобы не выдать себя. Мерлин, да мне даже пришлось переспать с идиотом Скамандером, чтобы появился повод написать про себя и отвести подозрения. Вы бы никогда не догадались, если бы не тупая Забини. — Ты не писала про Луи, но почему-то посчитала, что в праве была рассекретить наши отношения со Скорпиусом. — Альбус испытывающе вперился в Роуз жестким взглядом. — Да я до последнего старалась не публиковать ничего о вас, пока это не стало слишком очевидным. Все уже знали. Молчать было нельзя, как бы я не хотела. — Почему? — резко спросила у нее Доминик. Казалось, она заведомо знала ответ на этот вопрос. — Оставь всю эту чушь про то, что мы семья. Почему на самом деле ты не хотела публиковать сплетню про Альбуса и Скорпиуса? Роуз выглядела так, будто ее застали врасплох, хоть и старалась не показывать этого. — Потому что Альбус был всегда добр ко мне. Я не хотела так поступать с ним. Доминик запрокинула голову назад и заливисто рассмеялась от ее слов: — Ну да, а как же иначе. — Она уперлась руками в спинку кресла, позади которого стояла, и опасно подалась вперед, словно кобра перед прыжком. — Признай, Рози, ты просто боялась, что если перейдешь ему дорогу, то он сделает все, чтобы вычислить тебя. Так, по сути, и случилось. — Это неправда, — произнесла Роуз твердым голосом, но сжавшиеся до побеления пальцы выдавали ее. Заметив это, Доминик самодовольно улыбнулась, отклоняясь назад: — Вот только я одного не понимаю, — протянула она. — Если ты, стерва такая, знала, что аборт делала не я… — Молли дернулась, неосознанно пряча свое лицо за волосами, и Доминик кинула не нее извиняющийся взгляд. — Почему тогда клюнула на нашу наживку и пришла записывать разговор с Яксли? Ты ведь знала, что не будет никакого признания. Роуз недовольно покачала головой. Казалось, что все ее недовольство было обращено на себя. — Ты сказала, что Яксли «должен знать». Я надеялась, вы будете говорить о Молли. Мне меньше всего хотелось раскрывать ее тайну, особенно, когда она так удачно очернила тебя. — Она бесстрашно посмотрела на Доминик. — Но, как правильно подметила Кассандра, нам нужно было держать планку. А что могло быть более скандальным, чем Доминик Уизли, разбалтывающая всей школе секрет ее кузины? — Ты просто играла нашими жизнями, — произнесла вдруг Молли. Голос ее отчетливо сочился презрением. Она смотрела на Роуз, словно впервые видела ее. — Не смей даже прикрываться доблестными мотивами. Роуз выглядела так, будто ей залепили пощечину. Она беспомощно оглядела лица кузенов, подмечая, с какой враждебностью они на нее смотрели. Лишь взгляд Хьюго выдавал разочарование в перемешку с обидой, и это задевало ее больше всего. — Да вы… — произнесла она, едва не задыхаясь от возмущения. — Да вы сами чем лучше меня? Только и делали целый год, что изменяли, — она вперилась испытывающим взглядом в Альбуса, а потом перевела его на Молли, — уводили чужих парней, выдавали чужие секреты, пользовались людьми, вели грязные игры, — скользнула по Доминик, Скорпиусу и Джеймсу. — Вы все поступали отвратительно, но сейчас почему-то крайняя я, словно мой поступок внезапно обелил все то, что творили вы. Что же, если это вдруг заставит вас почувствовать себя лучшими людьми — пожалуйста, мне не жалко! Можете даже хоть сейчас рассказать всей школе, что я была Сплетницей. С удовольствием посмотрю на то, как люди начнут измываться над нашей фамилией. Как мы станем посмешищем. Быть может, хоть это собьет вашу спесь. Ее голубые глаза за толстыми стеклами очков наполнились слезами. Она озлобленно сморгнула их и резко вскочила с места. — Роуз… — Хьюго на автомате подался вперед, но Луи удержал его за руку, едва заметно покачав головой, и тот остался на месте. Заметив это, Роуз судорожно поджала губы: — Я все равно никогда не чувствовала себя одной из вас, — произнесла она надломившимся голосом и, прикрывая лицо рукой, быстрым шагом направилась в сторону выхода. — И куда это ты собралась? — тут же вскинулась Доминик, намереваясь перегородить ей путь. — Бежать собралась? — Ник… — тихо призвал ее Альбус. Она повернулась к нему. — Пусть идет. Доминик возмущенно уставилась на него, но все же отступила в сторону ровно за секунду до того, как Роуз пронеслась мимо нее, задевая плечом. Дверь в комнату оглушительно хлопнула. Повисла гробовая тишина. Хьюго сидел, сгорбившись, пряча лицо в ладонях. Лили и Луи вели безмолвный диалог глазами, опасливо косясь в его сторону. К Молли подошла Люси и, что-то прошептав ей на ухо, крепко обняла. Джеймс сидел на своем месте, уставившись пустым взглядом в одну точку, и о чем-то раздумывал. Доминик продолжала мерить комнату шагами, разнося эхо от каблуков. Альбус запустил руку в волосы и с силой оттянул их. — Если хочешь побыть с семьей… — шепотом произнес Скорпиус, намереваясь подняться с места, но Альбус схватил его за руку и несильно сжал: — Нет, останься. Скорпиус успокаивающе улыбнулся, отчего его лицо приобрело непривычно мягкое выражение, и пододвинулся ближе к Альбусу, оставив короткий поцелуй у него на виске. — Мы, наверное, пойдем, — разрезал вновь повисшее молчание голос Молли. Она тихонько шмыгнула покрасневшим носом, крепче обняла Люси, и они встали с дивана, направляясь к выходу. Джеймс и Доминик проводили их долгим взглядом, но все же остались на своих местах. Через пять минут Лили и Луи, растормошив подавленного Хьюго, тоже увели его прочь, пообещав сводить Хогсмид, чтобы отвлечься. Вслед за ними ушел и Джеймс, оставляя Доминик, Альбуса и Скорпиуса в первоначальном составе. — Что теперь? — Доминик села на диван по правую сторону от Альбуса, обессилено откидываясь на спинку. Скорпиус полез в карман джинс и достал оттуда сигареты. Зажав одну меж зубов, он галантно протянул остальную пачку Доминик. Проследив за его жестом, Альбус внезапно произнес: — Я тоже буду. Скорпиус наградил его удивленным взглядом, но все же угостил сигаретой. Все трое по очереди закурили от палочки, и комната тут же наполнилась едким сизым дымом. — Мы должны что-то сделать? — спросил Альбус неуверенно, закашливаясь с непривычки. Доминик пожала плечами, крепко затягиваясь: — Я так устала, если честно. Устала от этого порочного круга ненависти и интриг. Хочется уже быстрее закончить этот долбаный Хогвартс и укатить хоть во Францию, хоть в Шеффилдский… Лишь бы подальше отсюда. И забыть все, как страшный сон. Альбус понимающе кивнул, вертя наполовину скуренную сигарету меж пальцев и наблюдая за тем, как тлеет маленький огонек на ее конце. — А ты что думаешь? — Он повернулся к Скорпиусу. Тот пожал плечами: — Вам решать. Роуз ваша кузина. — А Кассандра — твоя. Скорпиус горько усмехнулся, оценивая всю ироничность ситуации: — Да. — Он кивнул, не выпуская сигареты изо рта. — Но мы с ней никогда не были близки так, как вы. Я видел лица ваших кузенов. Они все злы на Роуз, но никто из них не выдаст ее. И это не слабость. Это называется «быть семьей». — Образцовая семейка, ничего не скажешь, — ядовито усмехнулась Доминик. — Уж какая есть, — в тон ей ответил Альбус. Скорпиус помолчал пару секунд, о чем-то размышляя, а потом добавил: — Пусть имя Кассандры тоже не всплывает. — Он подался чуть вперед и посмотрел прямо на Доминик. Та вскинула на него понимающий взгляд и молча кивнула. Сигареты медленно дотлевали. Комната вновь погрузилась в давящую тишину.

месяц спустя

glee cast — tongue tied — Да где вас Мерлин носит? Церемония почти началась, — недовольно пробормотал Джеймс, едва запыхавшиеся Молли и Доминик выбежали из-за угла. Он посмотрел вниз и окинул недовольным взглядом их туфли на высоких каблуках: — Только не говорите мне, что вы бежали на них через весь замок. — Ага, — тяжело дыша, отозвалась Доминик, пока Молли пыталась поправить ее растрепавшиеся локоны и зацепить на голове серебряно-зеленую, в тон выпускной мантии, атласную шапочку с кисточкой. Джеймс все это время терпеливо ждал их, сложив руки на груди. Когда приготовления были закончены, все трое прошли в Большой зал. Сам зал здорово изменился. С потолка свисали знамена всех факультетов, а прямо над кафедрой в центре развивался флаг с гербом Хогвартса. Обеденные столы куда-то исчезли: вместо них теперь ровными рядами стояли мягкие стулья. Передняя часть была разделена на секции по факультетам — для выпускников, а задняя была выстроена сплошь для их родителей и родственников. Все внимание присутствующих было приковано к одному из гостей церемонии — Гарри Поттер, прибывший на выпускной своего сына и племянниц, скромно и чуть смущенно восседал на последних рядах под ручку с женой, послушно подставляя свое знаменитое лицо для колдографий. — На выпускной Альбуса и Лили придем под Оборотным зельем, — шепнул он между прочим на ухо Джинни, подписывая карточку от Шоколадных Лягушек для пухленького волшебника в пурпурной мантии. Чуть поодаль от них, пусть и от меньшего, но все же не лишенного внимания отбивались Билл и Флер Уизли. Их старшая дочь же, прелестная Виктуар, наоборот, купалась во всеобщем обожании, с удовольствием позируя на камеру в своем роскошном костюме от Chanel. В стороне от всего этого хаоса неприметно стояла Одри Уизли, совсем недавно сменившая свою фамилию обратно на Салливан. Пока, конечно, об этом никто из общественности не знал — иначе и ей было бы не избежать пристального внимания в этот день. Джеймс прошел в зал и, обернувшись на шум, заметил родителей, с виноватыми улыбками отбивавшихся от излишне настырных поклонников. Широко улыбнувшись, он помахал им рукой и, оправив криво сидящую на взлохмаченных волосах шапочку, направился к своему месту. Доминик и Молли быстрыми шажками семенили за ним, на ходу поправляя свой макияж в отражении крошечного зеркала от пудры. Дойдя до передних рядов, им пришлось разойтись. Доминик в одиночестве побрела к своему факультету, занимая крайнее место рядом с Калебом Забини, а Молли и Джеймс, неловко переглядываясь, присоединились к ало-золотой толпе. — Старик, мы уже думали, что ты совсем потерялся, — обеспокоенно зашептал Кайл Вуд, когда Джеймс упал на соседнее с ним сидение. — Сейчас уже должно начаться. И словно в подтверждение слов Кайла, в воздух выстрелило торжественной музыкой, а весь Большой зал разразился приветственными овациями. Джеймс почувствовал, как желудок скрутило. Наступил тот самый момент. Он заканчивал школу. Директор Макгонагалл, все такая же статная и величественная, как и семь лет назад, гордо вошла по ступенькам и встала за кафедру: — Рада приветствовать вас всех на церемонии вручения дипломов выпускникам Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс 2023 года. — Аплодисменты возродились с новой силой. — Сегодня мы провожаем в новый этап жизни молодых ведьм и волшебников, что в будущем станут стальной опорой для нашего процветающего общества. Я знаю абсолютно каждого ученика в лицо, даже более скажу: я знаю в лицо практически каждого присутствующего в этом зале, включая их родителей. — Раздался дружный смех. — Вы все однажды прошли по этому проходу к табурету с Распределяющей Шляпой и вы все однажды покинули это место по той же дорожке, а через десятки лет я наблюдаю за тем, как такой же путь повторяют ваши дети. Это и есть самая лучшая часть моей работы, моего призвания — видеть, как поколения великих волшебников и волшебниц сменяют друг друга для того, чтобы мир, в котором мы живем, становился лучше. Так давайте же не будем тянуть и вручим нашим выпускникам их счастливые билеты во взрослую жизнь! Профессор Лонгботтом, прошу вас! Под стрекот аплодисментов Макгонаглал плавно отошла назад, занимая свое кресло в ряду с остальными преподавателями, а на пьедестал вышел профессор Лонгботтом. В остроконечной бежевой шляпе в цвет мантии он уверенно поднялся по ступенькам, левитируя перед собой широкий золотой поднос, на котором возвышалась целая гора свитков из плотного пергамента. — Эшли Эбигейл Олдридж, Хаффлпафф! Из желто-черной толпы выскочила невысокая девушка с пышной копной белокурых волос и, не скрывая восторга, побежала в сторону кафедры, одной рукой придерживая на голове шапочку, чтобы та не слетела. — Александр Льюис Боуи, Рейвенкло! Один за другим, Джеймс наблюдал, как его однокурсники, с которыми он семь лет ходил вместе на пары, обедал, дурачился или просто делил одну крышу, получали свои дипломы и становились «официально взрослыми волшебниками». Наконец, очередь дошла и до него. — Джеймс Сириус Поттер, Гриффиндор! Джеймс резво вскочил со своего места, нацепив на лицо излишне бодрую улыбку, и развязной походкой направился за своим дипломом, не забывая по пути раздавать «пять» знакомым и подмигивать симпатичным однокурсницам. Поднявшись к кафедре, он ответил на крепкое рукопожатие Невилла и принял у него свой диплом. В толпе промелькнули гордые взгляды родителей. Джеймс помахал им и поспешно свернул свиток. Алая шелковая лента змейкой затянулась вокруг пергамента, скрывая от посторонних глаз его имя и не самые лучшие оценки по ЖАБА. Кто-то из толпы выкрикнул: «Поттер — наш король!» Джеймс широко улыбнулся, отвесил шутливый поклон и поспешил спуститься к своему месту. Противное ощущение того, что он всех вокруг обманывал, не покидало его. Джеймс не был королем. Не был великим капитаном, хорошим братом, примерным сыном или выдающимся учеником. Он был простым самозванцем, выехавшим на знаменитой фамилии своего отца, и скудные оценки в его дипломе лишь подтверждали это, как и еще свежие чернила на подписанном с синьором Гаспарини контракте. — Доминик Габриэль Уизли, Слизерин! Доминик легонько вспорхнула со своего места и, нацепив на лицо уверенную улыбку, продефилировала к пьедесталу. Казалось, будто за спиной у нее выросли крылья. Как же ей не терпелось забрать диплом и почувствовать себя, хоть и формально, но свободным человеком. Калеб Забини проводил ее фигуру восхищенным взглядом, игнорируя недовольство сидящей рядом сестры. — Молли Дакота Уизли, Гриффиндор! Под нестихающие овации Молли гордо встала с места и прошла к Невиллу за своим дипломом. Крепко пожав ему руку, она широко улыбнулась на камеру и, дождавшись, пока несколько вспышек успеют запечатлеть ее образ навсегда, спустилась обратно. fun — we are young (feat. janelle monae) Когда все дипломы были вручены, Невилл торжественно произнес: — А теперь, хотелось бы предоставить слово лучшему ученику этого выпуска. Практически единогласно преподавательским составом было принято решение наградить этим званием волшебницу, которая, помимо высоких академических результатов, также показала и выдающиеся спортивные! Прошу поприветствовать — Молли Уизли! Гриффиндорцы зашлись в одобряющем реве. Не в силах сдерживать счастливую улыбку, Молли вновь поднялась со своего места и, нащупав в кармане мантии заранее заготовленную речь, поднялась за кафедру. Весь зал предстал перед ней, как на ладони. Где-то вдалеке гордо блестели влажные глаза матери. Отца рядом, как всегда, не было, но от этого почему-то было даже спокойнее. Сидящие рядом с мамой родственники возбужденно махали и улыбались, снимая Молли на камеру. Из серебряно-зеленой толпы она выхватила ободряющую улыбку Доминик. Чуть подрагивающими и вспотевшими от волнения ладонями Молли достала пергамент с речью и, прочистив горло, заговорила: — Если честно, я даже не знаю, что такого могу вам сказать. — Она нервно усмехнулась и обвела взглядом уже бывших однокурсников. — Мне ведь всего семнадцать, и я, как и вы, еще не видела жизни за пределами Хогвартса. Я понимаю, что мы все сейчас до ужаса напуганы будущим и его перспективами, но я хочу напомнить: то, что мы сегодня получили дипломы, вовсе не значит, что уже завтра мы должны определиться со своей жизненной целью и планами на ближайшие пару десятков лет. Это нормально — не знать, кем ты хочешь быть. Это нормально — ошибаться, падать и набивать себе синяки. Это нормально до тех пор, пока ты продолжаешь раз за разом вставать, залечивать свои раны и идти вперед. Не позволяйте чужим людям и слухам определять вас. Не позволяйте собственным ошибкам определять вас. Вас определяет лишь то, какие выводы вы сделали, осознав их, и какими людьми стали, сумев преодолеть их. — Молли одобрительно улыбнулась и перевела взгляд в дальнюю часть зала. — Взрослые, пожалуйста, не вините нас. Мы честно стараемся соответствовать. Честно стараемся, чтобы вы гордились нами. И если мы где-то лажаем — поверьте, мы в курсе. — По залу прокатилась волна смешков. — Все, что нам нужно в такие моменты — это чтобы вы были рядом и сказали, что все будет в порядке. Что мир вокруг не разрушится, если что-то пойдет не так. Ведь весь наш мир — это вы. Спасибо.

***

После официальной части с вручением дипломов последовала неофициальная — с танцами и фуршетом. Кто-то умудрился пронести в бутылках из-под тыквенного сока контрабандные огневиски, после чего танцы стали еще более дикими. Некоторые ребята и родители еще с официальной части не могли сдерживать слезы. То тут, то там, можно было заметить обнимающихся выпускников, в разных или же одинаковых мантиях. Кто-то отрывался как в последний раз на танцполе, кто-то позировал колдографам, надеясь запечатлеть как можно больше воспоминаний с этого вечера, кто-то опустошал фуршетные столы. Ближе к середине ночи родители и прочие гости разошлись по домам, оставив выпускников прощаться со школой. К трем часам ночи разноцветная процессия во главе с профессором Лонгботтомом выдвинулась на улицу и дружной толпой побрела в сторону Черного Озера, у берега которого их уже поджидало чуть больше дюжины лодок. Таких же, на каких они прибыли в Хогвартс ровно семь лет назад. Осторожно приняв в себя по три-четыре человека, лодки плавно отошли от берега и, рассекая черную водную гладь, в которой отражались мириады звезд и огни ночного замка, подплыли к середине озера. Где-то внизу, в чернильной мгле, можно было разглядеть щупальца кальмара. Когда лодки были остановлены и закреплены для большей устойчивости заклятиями, выпускники поднялись на ноги. Стянув со своих голов шапочки, они, дождавшись команды профессора Лонгботтома, на счет три дружно подкинули их в воздух. На какие-то доли секунд десятки шапочек зависли в ночном шотландском небе, а потом хором взорвались ярким фейерверком. Тысячи огоньков сначала приобрели форму черно-желтого барсука, расхаживающего важной походкой среди звезд. Чуть погодя барсук распался на множество составляющих, из которых тут же вырос величественный серебряно-синий орел, рассекающий небо своими острыми крыльями. Описав пару кругов вокруг озера, орел переродился в змею. Змея, подобно дракону, плавными изгибами извивалась в воздухе, едва не касаясь макушек с восторгом наблюдающих за представлением выпускников, а в конце взорвалась яркими вспышками, приобретая очертания льва. Гордо встав на задние лапы, лев зарычал голосами учеников своего факультета. imagine dragons — it's time Огненное представление было закончено, когда над кромкой графитного горизонта забрезжил коралловый рассвет. Лодки плавно двинулись к берегу, где, исполнив свой последний долг перед выпускниками, и высадили их. Переполненные лирическим настроением, ребята не поспешили возвращаться в школу вслед за профессором Лонгботтомом. Вместо этого они, расстелив поверх густой зеленой травы свои мантии, уселись в небольшой импровизированный круг. Брэндон Родригез достал из-за дерева припрятанную заранее гитару и принялся тихонько наигрывать струнами на фоне переполненных тоской голосов. Кто-то достал так же заранее заготовленные ящики, наполненные бутылками со сливочными пивом и миниатюрными бутылочками с шампанским, которые все тут же поспешили разобрать. Миа Финниган и Джесси Томас, крепко обнявшись, принялись тихонько напевать: — Пришло время начать, не так ли? Я стал немного старше, но при этом Я признаю, что я такой же, каким был. Неужели ты не можешь сейчас понять, Что я никогда не изменяю себе? Мелисса Максвелл тихонько шмыгнула носом и спрятала стыдливо покрасневшее лицо в черных густых прядях Ариэль Готье. Эрик Хилл, чокнувшись с Артуром Яксли, в пару глотков осушил бутылку с шампанским. — Эта дорога никогда не выглядела такой одинокой, Этот дом не сгорит медленно До самого пепла, пепла… Джеймс, обхватив за шеи Брэндона и Кайла, столкнулся с ними лбами, чуть пьяно посмеиваясь. Калеб, развалившись прямо на земле и уложив голову на коленях Кассандры, тихо подпевал Миа и Джесси. Доминик переплела свою ладонь с ладонью Молли и улеглась на ее плечо, наблюдая за пробуждающимся небом. Внезапно, в разлившейся рыжине рассвета вспыхнуло несколько бликов, и на поляну опустилось с десяток золотых снитчей. Это была старая Хогвартская традиция: выпускники посылали друг другу снитчи со спрятанными внутри записками и посланиями. Кто-то признавался в том, что боялся произнести вслух, кто-то писал послания на память, кто-то просто дурачился. Из коробки, в которой ранее был припрятан алкоголь, достали перья и небольшие свертки пергамента. На какое-то мгновение стихла даже музыка — все были заняты написанием прощальных посланий. — У кого какие планы на будущее? — нарушил первым тишину Брэндон, сворачивая свою записку в золотой снитч и отправляя его в свободный полет. — Мы — прямиком в Шеффилдский, — гордо провозгласила Доминик, со счастливыми улыбками переглядываясь с Молли. Их ладони все еще хранили приятное покалывание шершавых конвертов с письмом о зачислении, которые они получили пару недель назад. Кто-то одобрительно загудел, кто-то поддакнул, что отправляется вместе с ними. Вдруг прямо на колени Доминик приземлился снитч, мягко складывая свои крылья. Почувствовав на себе тепло ее пальцев, он тут же раскрылся, являя свету спрятанное в нем послание. «Надеюсь, вы когда-нибудь простите меня за то, что я сделала с нашей дружбой». Доминик удивленно посмотрела на Молли и увидела, что та держала в руках такую же записку. Переглянувшись, они синхронно повернулись в сторону Кассандры. Ласково играясь с волосами Калеба, она упорно избегала смотреть на бывших подруг, подарив все свое внимание наливающемуся яркими красками рассвету. — Я собираюсь в Японию, — поделилась своими планами Джесси Томас. — Хочу отдохнуть годик, понять, что мне нужно от этой жизни. — Мерлин, хотел бы я тоже так, — завистливо протянул Калеб, отпивая немного сливочного пива из своей бутылки. — Но вместо этого мы с Кэсс практически сразу после выпуска начнем помогать родителям с бизнесом. Очередной золотой снитч прилетел в руки к Молли. Раскрыв его, она достала оттуда миниатюрную записку. «я всегда буду любить тебя, даже если ты меня никогда не. — артур» В груди что-то тоскливо кольнуло. Молли подняла голову и пересеклась взглядами с Артуром. Он грустно улыбнулся ей уголком губ и переключился на разговор с Хиллом. «Ты дурак, Джеймс Поттер. Но я все равно благодарна тебе за все те положительные эмоции, что ты мне подарил. Никто меня не добивался так, как ты. — Миа». — Меня приняли в Аврорскую Академию, — гордо провозгласил Брэндон, продолжая лениво пробегаться по струнам гитары пальцами. Кайл одобрительно похлопал его по спине: — Поздравляю, бро! А я все еще жду ответа от Лондонского Университета Чародейства имени Дамблдора. Говорят, у них жутко много заявок, вот они и не успевают все вовремя рассмотреть. «однажды ты все равно будешь моей». Доминик оторвалась от записки и кинула раздражительный взгляд на Калеба. Тот, ничуть не смущенный ее реакцией, обольстительно подмигнул и расплылся в широкой улыбке. «Ты, походу, так ничему и не научился, Забини», — наскоро начеркала она ему на обратной стороне, сложила записку в снитч и, поцеловав его на прощание, отправила в полет. — Что насчет тебя, Поттер? Все внимание устремилось к Джеймсу — он остался одним из последних, кто еще не поделился своими планами на будущее. Слегка смутившись, он поскреб в затылке, и объявил: — На днях подписал контракт с одним агентом. Он упорно сватает меня в «Римские Грифоны». По толпе прокатился восхищенный рокот. — Да ладно, серьезно что ли? — недоверчиво пробасил Эрик Хилл, тут же трезвея. — Бро! — обиженно воскликнул Кайл. — Почему ты не говорил нам об этом? Джеймс сконфуженно пожал плечами: — Не хотел трепаться раньше времени. Все поспешили накинуться на Джеймса, принимаясь наперебой задавать ему вопросы. — Это что, ты, получается, переезжаешь в Италию? — Получается, да. Молли резко вскинулась, не веря своим ушам. Джеймс уезжал? Она только недавно смирилась с мыслью, что они потеряли то, что было между ними: их дружбу, их связь, их отношения. И теперь факт того, что Молли может потерять и самого Джеймса, вдруг обухом огрел ее своей неожиданностью. Она не была к этому готова. Руки плохо слушались, когда Молли полезла в коробку, чтобы достать оттуда чистый пергамент и наскоро накидать на нем пару слов. «Встреться со мной на квиддичном поле через час».

***

Доминик неторопливым шагом направлялась в подземелья, мечтая, наконец, прилечь после бессонной ночи, когда за спиной раздался скорый топот шагов. — Ник, постой! Закатив глаза, она нехотя развернулась к Калебу. Глаза его выглядели немного заплывшими от долгой ночи и пары бутылок сливочного пива. — Калеб, давай не будем возвращаться к этому, — устало проговорила Доминик, отворачиваясь от него и продолжая идти вперед. — Я готов измениться, — заявил вдруг Калеб серьезным тоном, не сбавляя шага, чтобы не отставать от нее. — Я готов сделать все, что угодно, чтобы ты дала мне шанс. Доминик усмехнулась. Они уже подошли к проходу в гостиную и, произнеся пароль, вошли внутрь. Гостиная была погружена в утреннюю тишину, лишь тихо потрескивало умирающее пламя в камине, да стрелки часов мерно отмеряли время. — Почему? — спросила Доминик у Калеба, останавливаясь у коридора, который вел в комнаты. — Почему ты никак не хочешь отпустить меня? — Потому что я люблю тебя, — ответил он спокойным тоном, словно констатировал давно известный факт. — Я люблю тебя с тринадцати лет, Доминик. Любил издалека, не смея ни на что надеяться, но тот случай у фонтана, когда мы с тобой чуть не поцеловались… Он дал мне надежду. Доминик прикрыла глаза, вспоминая тот день: — Я была расстроена тогда. К тому же, еще даже не отошла от болезненного разрыва. Это был не проблеск надежды, Калеб. Это была ошибка. Калеб поджал губы. На его смуглом лице отчетливо проступила боль, и Доминик на секунду позволила себе мысль, что, возможно, для него это все действительно что-то значило? Любил ли он ее по-настоящему, как клялся, или же за столько лет она успела превратиться в его недостижимую мечту, навязчивую идею? — Если ты боишься, что я сделаю тебе больно, как это однажды сделал Яксли… — проговорил Калеб едва слышно, опуская взгляд. — Это не так, Ник. Я никогда не позволю себе этого. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Доминик грустно улыбнулась и сделала шаг навстречу Калебу. Тот тут же вскинул свои темные глаза, теплящиеся надеждой, когда она положила свою ладонь на его щеку и заглянула прямо в лицо: — Но я уже счастлива, Калеб. Сама с собой. Слегка приподнявшись на носочки, Доминик оставила на его щеке невесомый поцелуй и, развернувшись на месте, направилась в свою комнату.

***

jaden smith & willow smith — pch — Ты уезжаешь, — произнесла Молли в первую очередь, когда заметила Джеймса. Его спина тут же напряглась, а сам он медленно обернулся. Молли спустилась по трибуне вниз и присела возле него. Утреннее солнце стояло уже высоко в небе, разгоняя своим теплом успевшую воцариться за ночь прохладу. Джеймс молчал пару секунд, а потом вдруг произнес: — Не хочешь полетать? Их дипломы уже ночь как покоились на дне карманов мантии, так что, не боясь за последствия, Молли и Джеймс аккуратно взломали заклятием чулан мадам Хуч, чтобы стащить оттуда пару школьных метел. Они, конечно, не шли ни в какое сравнение с их скоростными «Молниями», но многого им в то утро было не надо. Ветер свистел в ушах, играл с волосами и трепал полы ало-желтых мантий. Молли и Джеймс, разогнавшись до максимальной скорости, безрассудно рассекали воздух над полем, нарезая круги и выдавая опасные пике. Невероятное чувство эйфории и адреналина, смешавшись в ядерный коктейль, текло по венам, заставляя оставить все волнения и проблемы на земле. Наверху воздух пах свободой. Вдоволь налетавшись, выпустив вместе с воздухом из легких все переживания и волнения, они, не сговариваясь, приземлились в центре поля и, отбросив метлы в стороны, разлеглись поверх кошенного газона, устремив взгляд в лазурное небо, по которому лениво плыли пуховые облака. — Ты уезжаешь из-за меня? — спросила Молли тихо, когда смогла перевести дыхание. Джеймс молчал, раздумывая, что ответить: — Да, — наконец произнес он, решив не обманывать ее. — Так будет лучше. — Для кого? — Для всех. Молли повернула голову и уставилась на точный профиль Джеймса. Родинки на его лице складывались в созвездия. Поддаваясь внезапному порыву, она протянула руку и переплела с ним пальцы. Джеймс на секунду замер, но тут же крепко сжал ее пальцы в ответ, будто никогда не хотел отпускать. — Зачем ты позвала меня, Моллз? — спросил он, поворачиваясь к ней и пересекаясь взглядами. Ее лицо находилось так близко. Хотелось, наплевав на все правила, податься вперед и поцеловать ее. Но Джеймс не мог себе этого позволить. Молли и сама, если честно, не знала ответа на этот вопрос. Ей казалось, будто она теряет Джеймса навсегда, но ведь это было неправдой. Он все еще будет частью ее жизни, будет прилетать на семейные праздники, она будет посещать его матчи, когда те будут проходить в Англии, но отчего-то чувство, что им нужно было попрощаться, никак не покидало ее. Возможно, в этом было больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Возможно, ей нужно было попрощаться с тем Джеймсом, который поцеловал ее в своей комнате, поддавшись эмоциям. Разъяснить все то, что происходило между ними и наконец поставить точку во всех нерешенных вопросах. — Если бы мы не были кузенами… — произнес чуть хрипло Джеймс, вновь устремляя свой взор вверх. Смотреть на Молли так долго было сложнее, чем на солнце. — Думаешь, мы могли бы… быть чем-то большим? — А ты не думаешь, что мы уже «что-то большее»? — спросила она, чуть крепче сжимая его пальцы. Молли осознавала, как с того самого поцелуя ее чувства к Джеймсу изменились. Как неправильные мысли раз за разом закрадывались в ее голову, стоило ей вспомнить, какими на ощупь были его губы и объятия. Они всегда были единственными людьми, беспрекословно понимающими друг друга. Их связь была настолько крепка и необъятна, что ей требовалось выйти за края допустимого, что однажды и случилось. — Какая разница, если мы все равно не можем быть вместе? Это было так несправедливо, Молли хотелось плакать. Почему все не могло быть как в детстве? Когда черное было черным, а белое — белым, и не было никаких полутонов. Ты четко знал, что делать было можно, а что — нельзя. Сейчас же все казалось таким запутанным и безнадежно погребенным под обломками их судеб. Беспомощность разрывала ее. — Тогда… — Молли прочистила горло, готовясь сказать то, что навсегда оставит в их сердцах зияющие кровоточащие раны, которые будет не залечить ни одной настойкой бадьяна. — Тогда нам надо оставить это все здесь. В прошлом. Оставить друг друга и то, что могло бы случиться с нами. Джеймс крепко зажмурился, словно ему нанесли тяжелый удар: — Да, ты права, — произнес он севшим голосом. — Это единственный и наименее болезненный выход. Молли ощущала, как выделенные им минуты подходили к концу. Нужно было прощаться, оставив все, что было, истекать кровью в центре квиддичного поля, на которое они, наверное, уже никогда не вернутся. Приподнявшись на локте, Молли нависла над Джеймсом. Ее густые каштановые волосы, поддуваемые ветром, мягко касались его лица. Не давая себе времени передумать и пожалеть, Молли подалась вперед и коснулась губ Джеймса своими. Поцелуй вышел нежным, но в то же время таким отчаянным, словно пытался компенсировать все то, что они теряли, отпуская друг друга. Руки Джеймса обхватывали талию Молли, а ее пальцы зарывались в его волосы, будто она хотела, чтобы он стал еще ближе к ней, если такое было возможно. Они целовались долго и самозабвенно, забыв об остальном мире вокруг, пока осознание порывом хлесткого ветра не напомнило, что время истекало. Если они не отпустят друг друга сейчас, то уже никогда не смогут. Молли разорвала поцелуй и, напоследок соприкоснувшись с Джеймсом лбами, резко вскочила с места и убежала прочь с поля, глотая горькие слезы.

***

«Привет-привет, мои дорогие. Уверена, вы по мне скучали. Прошел всего месяц с последней сплетни, а моя почта уже забита вашими обеспокоенными сообщениями с вопросами о том, куда я пропала. Врать не буду, мне безумно льстит, что вы так волнуетесь. Полагаю, без меня жизнь в школе больше не такая увлекательная, да? Что же, обо всем по порядку. Первым делом, мне бы, конечно, хотелось поздравить выпускников. Поздравляю, вы прошли этот жесткий этап под названием «старшая школа» и теперь готовы перейти на следующий, более продвинутый уровень. Конечно же, всем будет не хватать побед Джеймса Поттера, скандалов Доминик Уизли, любовных похождений Ариэль Готье, выходок Брэндона Родригеза и Кайла Вуда, прекрасных выступлений Молли Уизли, строгого контроля Джесси Томас и стильных выходов близнецов Забини… Но, что поделать, это закон жизни. Ничто не вечно, все однажды приходит к концу. Как и я. Да, вы не ослышались, я ухожу. Можете считать, что Сплетницей был кто-то из выпускников, а можете считать, что я просто устала, но факт остается фактом — сайт прекращает свою работу. На это есть множество причин. Не хочу толкать слезливые речи. Как бы вы все не кричали, что я порчу вам жизнь, я знаю, что вы любите меня и будете скучать. Но для каждого из нас наступает тот момент, когда он должен начать жить своей жизнью. Не сметь грустить! Впереди нас ждет потрясное лето, наполненное путешествиями на острова, вечеринками на яхтах и, конечно, кучей курортных романов. Возможно, меня не будет рядом, чтобы все это осветить, но хочу напомнить вам вот что… Сплетница — это не я. Сплетница — это все вы. Люблю, целую, прощайте».