For Everything A Reason

Незапланированный выходной Марти Фаранана выдался невероятно... насыщенным с самого пробуждения. Единственная от него польза заключалась в том, что если раньше в пустой и бессмысленный день он начинал себя корить за бездарную трату времени, то сейчас со спокойной совестью мог хоть ненадолго послать к чертям свои переживания. Криденс с утра в противовес Марти выглядел бодрым, одухотворенным, будто ночью ему тоже привиделся подобный сон, но он не сходил с ума наравне с Марти, а умудрился извлечь из этого нечто ценное для себя. На этот раз он сидел гораздо ближе на холодной деревянной скамейке, переступив через некоторую отчужденность, и это заставляло Марти еще отчаяннее сомневаться в себе и в их отношениях. Он смело признавался себе, что между ними возникло «нечто большее». Несуразный термин, способный описать все: от ненавязчивого сближения до «американских горок». Нечто большее складывалось из желания находиться рядом даже в тишине, из совместных завтраков, вольных глупостей, которые позволял себе Марти, пристальных изучающих взглядов Криденса. Это было лишь вопросом времени, как думал Марти, когда же их швырнет в объятия друг друга, и его сон стал лишь тому подтверждением. Оставался вопрос – осознает ли это Криденс или чувствует на интуитивном уровне? Или Марти просто обманывает себя, придумывает взаимные чувства, чтобы не было так одиноко и погано? От самого себя в том числе. — Чем хочешь заняться после колледжа? — поинтересовался Марти. Он до сих пор не мог похвастаться, что ему было хоть что-то известно о Криденсе. Тот как-то страдальчески усмехнулся и плотнее закутался в плед, глядя на Марти. — Сбежать отсюда. Марти демонстративно пожал плечами, изобразив на лице внутреннюю борьбу. — Не скажу, что идея лишена здравого смысла. Криденс глубокомысленно кивнул. Уголки его бровей поднялись у переносицы, придавая жалобный вид. — Куда бы ты поехал? Марти не знал, почему сформулировал вопрос именно так. Не «поедешь», а именно «поехал бы», словно заранее ставил крест на его желаниях. Отчасти этому способствовал хмурый настрой Криденса. — Не знаю, — тихо произнес тот себе под нос. — Куда угодно. Дело не в месте, дело в самом факте – быть подальше отсюда. Больше никого не видеть из прошлой жизни. Не ждать очередных нападок. Просто знать, что меня никто не тронет. Марти не мог сносить бездействие и дальше. На минуту ему пришла отчаянная мысль сбежать прочь из Роклэнда. Вот так запросто взять продать дом и уехать. А заодно прихватить Криденса. Почему бы и нет? Им обоим здесь плохо, он это отчетливо видел. С семьей Криденс виделся редко, а больше его здесь ничто не держало. Однако это тоже следовало проверить, вдруг Марти на себя слишком много берет? — Ладно, давай не будем о плохом, — предложил он. — У нас и так каждый разговор заканчивается какой-то драмой. Марти очень надеялся, что его предложение не прозвучало грубо. Судя по тому, как оживился и расслабился Криденс, – это работало. — У тебя есть девушка? — без подготовки спросил Марти. — Что, простите? Криденс наконец-то улыбался, и Марти захотелось спросить у него еще что-нибудь внезапное и обескураживающее, чтобы улыбка стала шире. — У меня нет девушки, — признался Криденс. — А у вас? Марти кашлянул. Теперь это походило на то, будто они проверяли топкую болотистую почву на надежность – сможет ли опасная тропа вывести их к берегу? — Была, — ответил Марти. — Примерно год назад, ее звали Кайя. Возможно, Марти показалось, или он на самом деле заметил в глазах Криденса облегчение, будто у того камень свалился с души. — А почему вы расстались? Марти демонстративно застонал и прикрыл глаза рукой. — Был ее день рождения. Я выпил больше, чем следовало… и назвал Кайю долбаной сукой при ее друзьях. Криденс шокированно приоткрыл рот. Марти в ответ скорчил скорбную гримасу. — Я не горжусь этим поступком, — предупредил он. — Конечно, Билли ее так часто называл. Не при ней, разумеется. Не знаю, что на меня нашло. — Марти понял, что оправдывается. Но искреннеe недоумение на лице Криденса от того, как он обошелся со своей девушкой, здорово его задело. — С другой стороны, учитывая дальнейшие события, ей повезло, что все закончилось именно в тот момент. — Вы любили ее? — после короткой паузы, вроде минуты молчания по погибшим, спросил Криденс. — Не знаю, возможно, — искренне ответил Марти. — Во всяком случае я пережил наше расставание легче, чем предполагал. Он чувствовал, что их разговор превращается в очередной клубок боли, и попытался разрядить обстановку: — Ладно, со мной разобрались – я хам, и у меня проблемы с выпивкой. Ну а ты? Привлекательный парень, так как вышло, что ты без девушки? Криденс замялся. — Они для меня слишком современны. А я довольно старомоден. — Старомоден, — одобрительно протянул Марти. Криденс картинно засмущался, и Марти не удержался от того, чтобы потрепать его по волосам. Криденс засмущался сильнее, на этот раз искренне. — Но разве девушки не мечтают о галантном молодом человеке с выправкой и манерами начала прошлого века? — Может, и мечтают, — пожал плечами Криденс. — Но я не мечтаю о них. Марти прикусил себе язык, чтобы не спросить, о ком же он тогда мечтает на самом деле. В воздухе повисла недосказанность – вязкая и угнетающая. — Но ты хотя бы целовался? — усугубил ситуацию Марти. Криденс округлил глаза, и тот примирительно поднял ладони. — Понял-понял, спросил глупость. Криденс недоверчиво помотал головой, но не стал спорить с Марти. Ближе к обеду они перебрались в дом: ноябрь стремительно наступал, и привыкший к более теплому калифорнийскому климату Марти потащил Криденса обратно. Стоило Марти приблизиться к библиотеке, как Криденс уверенно перехватил его за руку и остановил. — Сегодня выходной, — напомнил он. — Да, но я… — Вам надо отдохнуть. Отдохнуть и после подумать на свежую голову. Марти не стал спорить, как и вырывать руку из захвата, а лишь тепло посмотрел на Криденса, будто впервые увидел его. Скромный и сдержанный юноша, он умудрился зацепить его так, что Марти становилось страшно: еще немного, и он будет принадлежать ему с потрохами. Но это был приятный страх. Азарт, если угодно. Он видел, как старомодно ухаживает Криденс, как отвечает фразами с двойным дном – если не подключить фантазию, не сразу заподозришь подвох. Иначе Марти не мог объяснить, почему тот так заботится о нем, и хотел отвечать тем же, вот только пока не решил каким образом. Растерянность после сна отступила и больше не пугала. Более того – Марти чувствовал разочарование оттого, что это оказалось сном, потому что ясно понимал – так смело и стремительно Криденс не стал бы себя вести. Частити так и не появилась в тот день, однако он был омрачен визитом человека, которого Марти ожидал, но меньше всего горел желанием видеть. Ближе к вечеру прозвенел дверной звонок, когда Криденс увлеченно возился на кухне с ужином, а Марти с нескрываемым интересом наблюдал за его действиям, чувствуя себя почти счастливым. Опьяняюще счастливым. Ему было все равно, что именно готовил Криденс: все его внимание занимали широкие плечи, худые руки и крепкая спина, скрытая рубашкой, подвернутой до локтей. — Я сейчас вернусь, — предупредил Марти, нехотя покидая Криденса. Прежде чем открыть, он посмотрел в глазок, ожидая увидеть там Кевина, но на крыльце стояла совершенно незнакомая женщина. — Я могу вам чем-то помочь? — вежливо спросил Марти, заслоняя собой проход. — Добрый вечер, — довольно сухо произнесла женщина. Она была ниже Марти. В строгом пальто и шляпе, не хватало только маленькой собачки вроде ши-тсу Чарли Костелло, которую она любила бы больше собственных неблагодарных детей. — Я мать Криденса. Могу я войти? — Мать Криденса? — пробормотал Марти и, не контролируя себя, посторонился, будто его сдвинула потусторонняя сила. — Конечно, я сейчас позову его. Захлопнув дверь, когда женщина вошла, Марти украдкой бросил на нее подозрительный взгляд и быстрым шагом направился через холл в другой конец дома. — Криденс, — мягко позвал Марти, остановившись на пороге. Тот продолжал увлеченно заниматься ужином, будто ничего не слышал и не видел перед собой, однако резко обернулся, когда его позвали. На губах Криденса замерла умиротворенная улыбка, от которой лицо казалось мягче и моложе. Однако стоило ему присмотреться к настроению Марти, как улыбка тут же угасла. Он нахмурился, подспудно чувствуя угрозу. — Что-то произошло? — Там твоя мать. Криденс отложил нож, развернулся всем корпусом к Марти и обхватил себя руками в защитном жесте. — Что она хочет? — пренебрежительно спросил он. — Этого я не знаю. Она сказала, что она твоя мать, и попросила разрешения войти. Криденс нервно поскреб ногтями подбородок. — И ты впустил ее? Впустил просто так? — Это не мое дело, — попытался объяснить Марти, подступая ближе. К его облегчению Криденс не стал пятиться назад, будто ждал, когда он приблизится. — Я не хочу, — упрямо заявил Криденс. На секунду ему показалось, будто Марти собирается его утешать, но тут он затравленно уставился в сторону холла. — Не хочу с ней разговаривать. — Эй. — Марти встал почти вплотную, прекрасно понимая, что беззастенчиво пользуется ситуацией, вторгаясь в личное пространство, но не мог спокойно наблюдать за такой острой и болезненной реакцией. Услышав зов, Криденс поднял голову и уставился на него пустыми глазами. — Помни, я буду рядом, — попытался успокоить его Марти. — Ты уже совершеннолетний и не обязан… — Я знаю, — не дал ему закончить мысль Криденс. Немного подумав, он положил руку Марти на плечо и слегка сжал его. Он вышел из кухни, будто направлялся на эшафот, но Марти не стал следовать за ним и вместо этого попытался закончить ужин. Однако когда с другого конца первого этажа послышались громкие голоса, он чертыхнулся, на всякий случай выключил плиту и направился в гостиную. Криденс сидел на диване напротив матери, и Марти еще не доводилось видеть его таким. Он весь сжался, словно пытался раствориться, слиться с пространством, сильно горбился и смотрел куда-то себе под ноги. — Вы пока поговорите, а я сделаю нам кофе, — нарушил колкое молчание Марти, появившись на пороге. Его охватило смутное чувство дежавю. — Чай. — Что, простите? — Чай, — терпеливо повторила мать Криденса. — Чай, — повторил за ней Марти. — Почему бы и нет? Чувство дежавю стало острее. — Чай, — повторил себе под нос Марти, оказавшись напротив библиотеки. Он был уверен, что Криденс с матерью услышали его приближение и именно поэтому замолчали. — Что это на тебе, Криденс? — прозвучал вопрос миссис Бэрбоун, и Марти остановился посреди холла, прислушиваясь. — Моя старая рубашка. — Да, но почему только она одна? — Я дома. Марти против воли улыбнулся, услышав ответ, и на душе его стало теплее. — Почему бы тогда не ходить в исподнем? — жестко спросила миссис Бэрбоун. Марти не понравился ее тон. — Сейчас двадцать первый век, — последовал тихий ответ, на что послышался презрительный смешок. — Ты совершенно не ценишь то, что я для тебя делала. Криденс не отвечал. И тогда его мать взялась за него с новой силой: — Ты стал совсем неуправляем с тех пор, как начал присматривать за дочкой Качадурянов. Совершенно отбился от рук. — Я уже не ребенок. — Нет. Но ты мой ребенок. — Раньше ты говорила обратное, ма, — прозвучал холодный ответ. Марти не был уверен, следует ли ему вмешаться в этот разговор, полный завуалированных унижений, но Криденс сделал это за него. Он решительно вышел из гостиной и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал на второй этаж. — Криденс, вернись, — строго сказала миссис Бэрбоун, с достоинством выйдя в холл. — Ты не можешь тут находиться и стеснять своим присутствием мистера Фаранана. Ты соберешь свои вещи, и мы покинем этот дом. — Не думаю, что я хочу, ма, — мрачно и твердо ответил тот. Марти мученически нахмурился, словно у него болели зубы, и неспешно направился к матери Криденса. Та мужественно проглотила подобную наглость, хотя по ней было видно, что если бы не хозяин дома, то она не преминула бы последовать за сыном, чтобы наказать его за вопиющее неуважение. — Мадам… — попытался привлечь к себе ее внимание Марти. Женщина развернулась к нему – ее ноздри раздувались от гнева, в глазах застыла холодная решимость, лицо окаменело, но она каким-то образом умудрялась держать себя в руках, чтобы не сорваться на эмоции. — Миссис Бэрбоун, — сухо уточнила она. — Миссис Бэрбоун, — повторил за ней Марти, — кажется, сейчас не лучшее время… Он мысленно чертыхнулся про себя, припомнив, что уже дважды говорил то же самое Кевину. — А оно может стать лучше? — философски заметила миссис Бэрбоун. — Криденсу двадцать два. Вы не можете заставить его силой идти с вами, он уже взрослый, — попытался объяснить Марти. — И живет с незнакомым мужчиной, — съязвила она. — Не таким уж и незнакомым… — заискивающе склонив голову, не согласился Марти. В чертах миссис Бэрбоун проступило нечто звериное, будто она была коброй, надвигавшейся на кролика. — Насколько же близко вам удалось познакомиться? — Миссис Бэрбоун, возможно, вы могли понять превратно природу наших с Криденсом отношений, — попытался защититься Марти, прекрасно отдавая себе отчет в том, что нагло врет и рано или поздно все закончится именно тем, от чего он сейчас так упорно открещивается. — Я не выношу вам никаких обвинений, мистер Фаранан, — тихим уверенным голосом сказала она. — Возможно, это вы могли меня превратно понять. Ответьте себе сами на вопрос, почему вы так могли подумать, и все встанет на свои места в вашей голове. Марти было нечем крыть. — Всего хорошего, — сухо закончила она и, не дожидаясь ответной реакции, вышла за порог. Закрыв лицо руками, Марти тяжело выдохнул. Ему искренне хотелось верить, что Криденс не слышал его разговора с миссис Бэрбоун. Он и сам бы предпочел его не слышать. Все выходило так, будто единственное, что грело его в этом доме, безбожно смешали с грязью, самого же Марти и выставив виновным. Теперь ему было понятно, отчего Криденс сбежал от матери. Жить в такой отравляющей атмосфере, должно быть, невыносимо. Уж если один такой разговор мог пошатнуть стены, которые Марти кропотливо возводил вокруг себя, то чего стоит жить под одной крышей с этой женщиной? Медленно сосчитав до десяти, он взбежал по лестнице на второй этаж. — Исчезни, — послышался надломленный голос из-за двери. Облизав губы, Марти подступил ближе и постучал. — Криденс? Ему никто не ответил. Марти посчитал, что это «исчезни» было адресовано ему, но все же нажал на ручку и открыл дверь. Криденс устроился на постели, свернувшись калачиком и подтянув колени к груди. Он лежал на боку лицом к камину, но Марти давно занимался сценариями и реакциями персонажей, а потому не составило труда представить, что можно прочитать в его глазах. Горечь, болезненную тоску, разочарование, непонимание. — Она ушла, — успокоил Марти, проходя внутрь и плотно прикрывая за собой дверь. — Я знаю, — мрачно фыркнул Криденс, сдвинувшись к краю кровати. — Ненадолго. — Частити сказала ей адрес, — догадался Марти, присаживаясь на кровать рядом с Криденсом и замечая, как его спина и плечи беззащитно напряглись. Но вместо того, чтобы держать дистанцию, Марти погладил его в районе лопаток. К его облегчению, Криденс не сопротивлялся, а его дыхание стало глубже и спокойнее. — Скорее всего, — согласился он. — Почему она так строга с тобой? — не смог молчать Марти. Повинуясь неясному, но желанному порыву, он лег на кровать и вытянулся позади спины Криденса, заняв соседнюю подушку. — Сложно объяснить, почему тот или иной родитель любит или не любит своего ребенка, — глухо ответил Криденс с такой готовностью, будто давно ждал этого вопроса. — Особенно когда ребенок с самого начала не дает повода для нелюбви. Завозившись на месте, он развернулся лицом к Марти. — Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать за этим. Устроившись на боку, Марти встретился с полным затаенной тоски взглядом Криденса. Глаза его были сухими, воспаленными, будто он давно не спал, а не переживал отступавшую истерику. Белки покраснели у самых век, длинные ресницы казались на тон светлее, чем черные брови, густая челка растрепалась, открывая лоб. — Ты замечательный, — улыбнулся Марти, наблюдая за тем, как бегают зрачки: Криденс рассматривал его лицо, впервые оказавшись настолько близко. Услышав его, он громко шмыгнул носом, будто истерика все же накатывала на него морским прибоем, хоть и запоздало, и он готов был удариться в эмоции. Марти медленно потянулся к его виску и заправил прядь за ухо. — И мне в свою очередь жаль, что тебе пришлось все это пережить. Криденс смотрел на него с надеждой, пусть и немного затравленно, словно просил забрать из этого кошмара. И тогда Марти поцеловал его. Поцеловал мягко, неспешно, нежно, ощущая, как трепещут ресницы. Марти боялся, что Криденс оттолкнет его, упрекнет за то, что он пользуется ситуацией и душевной слабостью… Но он ошибался. Криденс отчаянно подался к нему всем телом, своевольно положил ладонь на щеку, не оставляя шанса, чтобы увернуться. Для двадцати двух лет он целовался неумело, придавая слишком большое значение технической стороне вопроса вместо того, чтобы получать удовольствие. Не выдержав напора, Марти настойчиво надавил раскрытой ладонью ему на грудь, чтобы отстраниться. Криденс разочарованно застонал и уткнулся лицом в подушку. — Что я сделал не так? — прохрипел он в нее. Марти выразительно фыркнул и погладил Криденса по щеке. Тот не шелохнулся, принимая ласку. — Слишком много думаешь. Расслабься. — Я не могу расслабиться. — Тогда предоставь это мне. Криденс покорно поднял голову, встретившись с ним взглядом, и потянулся рукой к лицу, касаясь двух родинок подушечкой большого пальца. Марти прикрыл глаза, лениво улыбаясь.