Пустой дом

Новости в нашем маленьком городке подобны «стрелке» на капроновых колготках: стоит сделать небольшую оплошность, и к концу дня все жители одиннадцати улиц будут дружно перемывать твои косточки. И, что бы ты ни делала, повлиять на ситуацию уже невозможно. Цепная реакция запущена, свободные электроды выпущены на орбиту. Такая уж особенность провинциальных городков – все друг друга знают, все знают друг о друге многое, если не всё. Жизнь в таких городках однообразна и скучна, и, когда происходит что-то из ряда вон выходящее, население быстро накрывает волна сплетен и пересудов. О тебе говорят на каждом углу, каждый знает, что ты сделала. Молодые мамочки говорят о тебе во время прогулки в парке: стараясь держаться тени, они тихонечко перешептываются, боясь разбудить заснувших в колясках младенцев, эмоционально жестикулируют руками и нелепо вытаращивают глаза, при обнаружении новых, шокирующих подробностей. Более зрелые дамы с осуждением разбирают твое поведение на одной из встреч книжного клуба, попутно попивая свежезаваренный чай, добавляя в кружку пару ложек странной настойки из плоской металлической фляжки, которую, несомненно, принесла Дороти Джонс – старший повар в местном ресторанчике, более известная как главная любительница добавлять алкоголь во все съедобные продукты. Жители почтенного возраста, собравшись в солнечный выходной день на самой большой лужайке в городском парке для проведения очередной игры в шахматы, тоже затронут ситуацию, в которой ты оказалась. Неодобрительно качая головой, они сойдутся во мнении, что всему виной недостаточное воспитание девочки и невнимательность ее родителей, и, конечно же, будут заверять друг друга, что в их семьях такого никогда не произойдет. Мужчины не останутся в стороне: в полупьяной компании, за огромной стеклянной кружкой пива, которую сложно удержать в руке из-за ее веса, в курильном помещение в офисном центре, в автосервисе и в спортивном баре – ты будешь невидимым гостем среди них. Но сильному полу твоя личность не так важна, они лишь в очередной раз просклоняют имя Уайтов, порадуются новым проблемам их единственного наследника, но даже не смогут вспомнить имя той, по чьей вине эти неприятности у него начались. А вот для подростков тихого местечка ты станешь героем дня, сенсацией недели. Они будут говорить о тебе при каждом удобном моменте, а когда случайно встретят на улицах города, то, пихнув друг друга в бока, пройдут мимо, еле сдерживая улыбки, и прыснут от смеха прямо за твоей спиной. И еще они будут смотреть. Смотреть изучающе, с вызовом, с укором, с пониманием, с равнодушием, со злостью. Но, поверь мне, все они будут смотреть на тебя. Постоянно. И самое главное, попав в такую ситуацию, тебе нужно соблюдать всего два правила: быть максимально тихой и незаметной и покорно ждать того дня, когда интерес к твоей персоне начнет падать как цены после Рождества. И я ждала. Старалась не светить своим знаменитым лицом в общественных местах, одевалась неприметно и не давала поводов для дальнейших пересудов. Мне повезло: наша семья была на хорошем счету в городе, и никто из горожан не высказывал своего мнения мне в лицо, никто не задавал вопросов. Все мило улыбались и кивали головой при встрече, а потом перешептывались между собой, стоило мне отойти всего на пару шагов. Странно, но я даже не удивилась тому факту, что я стала полноправной героиней городских сплетен – ни в одной версии произошедшего мои друзья не фигурировали. В полицейском протоколе их имен не было, они не отбывали наказание в доме Уайтов, они просто были не причастны к этой истории. От такой несправедливости моя злость становилась больше и горячее с каждым днем. С каждым чертовым днем гребанной отработки. Каждое утро я просыпалась с немой просьбой к себе – просто дотерпи до вечера. Но это было не так просто. Мозгодробительные монологи мамы так и не прекращались, возможно, еще и из-за того, что воспользовавшись разгоревшимся в доме скандалом, отец ретировался с поля боя, пробормотав что-то про квартальный отчет, и теперь приходил с работы только после девяти вечера. Он считал, что сделал все возможное для дочери: из участка забрал, официально извинился перед Уайтом и даже заплатил штраф. О какой еще поддержке может идти речь? Пусть ее поддерживает мать. Ведь дочери всегда ближе к матерям, чем к отцам. Ведь так? Вот только с матерью мы никогда не были близки. Мы могли заниматься общими делами, ходить вместе по магазинам, убираться в доме, что-то готовить и говорить на отдаленные темы, или же я молча выслушивала послужной список отца, и нескончаемый поток нудных жалоб и сокрушений о разрушающемся браке. Но личных тем я с ней никогда не поднимала. Я не была уверенна в том, что ей будут интересны мои проблемы, увлечения, мысли. Нет, мать настолько увязла в эгоцентрической воронке, что я не видела смысла рассказывать ей о себе. Я знала, что я и её жизнь для мамы как геометрический луч: мы имели общую точку, но теперь отдаляемся друг от друга в прогрессии, и ее это устраивало. Пропасть недопонимания и недосказанности росла, постепенно превращаясь в стену отрешенности. Так что утро регулярно встречало меня холодом и недовольством, а дальше, покинув родные стены, я отправлялась в Его дом. За семь дней, проведенных в странном доме Уайтов, я дала несколько кличек его владельцу: Тарантул, Монах, Жаба, Язва и, конечно же, Дибил. Причем последним словом я его называла очень часто, чаще, чем всеми остальными вместе взятыми. Он не упускал ни одного момента, ни одного повода, чтобы не постараться меня задеть или завуалировано указать на мои неполноценные умственные и физические способности. Его надменность и стервозность сопровождали его повсюду темным шлейфом. Нет, я серьезно не знала, что взрослый мужчина может быть такой стервой. Хотя, а что еще я могла ждать от него? Каждый раз, когда он бросал в мой адрес ядовитую фразу и нелестное прилагательное, его лицо было каменным, как маска. И я даже думала сначала, что таким способом он просто удерживает дистанцию между нами, что между нами нет личной неприязни, что он злится не на меня, что у него просто проблемы, но потом эти бредовые идеи убежали галопом. И я осознала, что Брайан Уайт – человек, ненавидящий меня каждой гребанной клеточкой своего тела. Иногда, когда мы сталкивались с ним в коридоре или в одной из комнат, у него непроизвольно раздувались ноздри, словно перед ним только что потрясли нижним бельем бомжей. Иногда он намеренно меня избегал и не отвечал на мои приветствия, иногда задерживал до самого вечера, но чаще всего он язвил. Язвил много, грубо и больно. Я терпела, чувствуя, как внутри злость из разных ядовитых змей сплетается в клубок. Злость на отца, злость на мать, на друзей, на саму себя и, конечно же, на мистера Уайта собирались вместе и трансформировались в суперзлость, прямо как Могучие Рейнджеры в одноименном сериале. Мне нужно было выпустить пар, но мне даже не с кем было поговорить. Сэм и Адам ограничились сообщениями с просьбой простить их и не дуться, Адам даже звонил пару раз, но телефон я так и не взяла. Ева же отличалась от них – она пыталась поговорить со мной каждый день. Куда-то звала, приглашала в гости, даже два раза встретила меня по дороге от дома Уайта и один раз около моего дома. Тогда она вручила мне глянцевый бумажный пакет с эмблемой местного косметического магазинчика и, попросив меня позвонить ей вечером, прыгнула в ждущее ее такси. В этом пакете были приятные для каждой девушки мелочи: лаки для ногтей, пара тюбиков с модными оттенками помад, яркие пластмассовые тубы с кремами для любой части тела, аккуратные упаковки листовых масок и несколько плиток моего любимого шоколада. Все это, конечно же, мило, но никак не влияло на тот факт, что после десяти лет дружбы, мои друзья бросили меня в пустом доме. Время шло, эмоции копились, ситуация не менялась. Наоборот, для меня она обострялась с каждым днем, ведь я уже не могла спокойно реагировать на колкие фразы мистера Уайта, на бесконечные обвинения матери, не могла мириться с тем, что ни Сэм, ни Адам даже не соизволили извиниться лично. Где-то внутри скапливалась обжигающая лава, готовая вырваться в любой момент, на любого человека. Одиннадцатый день отработки постучался в мое окно проливным дождем. Я не сразу поняла, почему в комнате так темно, и почему звонит будильник в такую рань. Но, когда встав, я подошла к окну и распахнула шторы, то все сразу стало ясно. Казалось, что небо начало атаку на землю – расстояние между идеально стрижеными газонами и огромными тучами казалось минимальным. Грозовые облака серо-лилового цвета накрыли город. Дома, деревья, дороги, машины: все мокли под серым дождем. Невольно поежившись, я отправилась на поиски зонта и непромокаемой ветровки. Быстрым шагом, направляясь к дому Уайтов, я думала только об одном – почему нельзя придумать зонты для дождя с ветром? К чему 3D-принтеры и машины, работающие на электричестве, если человечество не может защитить себя от холодных и острых, словно сотни крошечных стекляшек дождинок, которые целыми стаями бьют тебя по лицу при каждом порыве ветра. Я пыталась наклонить зонт вперед, и тогда вода начинала затекать мне за шиворот, поднимала его вверх, опускала до самой головы, но ничего не принесло результата. Измучившись в сражении с дождем и бесполезным аксессуаром, я поняла, что являюсь талантливым жопоруким человеком, и закрыла зонт, упрятав голову под капюшоном, а руки – в карманах. Идти оставалось недолго, где-то минут пять. Я закурила и решила сойти с дороги, спрятавшись под кроной одного из деревьев, растущих по обеим сторонам трассы. Звук подъезжающей машины я услышала не сразу. За шепотом листьев и шумом дождя шуршание шин было практически незаметным. Прижавшись к стволу дерева, я осторожно выглянула из-за него на дорогу, как раз в тот момент, когда мимо меня и моего импровизированного укрытия, проехала полицейская машина. И это была не просто патрульная машина, а автомобиль шерифа, и направлялся он в город, как раз туда, откуда я только что пришла. Стало быть, шериф приезжал к мистеру Уайту, других вариантов нет, в той стороне только один жилой дом. Но зачем? Неужели из-за того, что случилось год назад? Уже в холле первого этажа я поняла, что день будет непростым. Во-первых, было ужасно натоптано. Никого не смутило то, что на улице грязь, и разуваться утренние гости не стали. Кроме того, тропа черных следов сначала вела на кухню, а потом на второй этаж. Затем она спускалась вниз, делала пару кругов, видно для того, чтобы мне жизнь медом не казалась, и выходила на порог. Во-вторых, отсутствие самого мистера Уайта. Не то, чтобы я сильно хотела его видеть, но обычно владелец дома спускался ко мне для того, чтобы дать поручения на день. И хоть здоровался он через раз, но все же встречал меня. Может он не услышал моего прихода? Оставив мокрую ветровку на спинке стула, я прошла на кухню, включила кофеварку, походила по коридорам, выпила капучино, отмыла весь заляпанный паркет, полистала ленты в социальных сетях. А Брайан так и не почтил меня своим присутствием. Не спорю, можно подняться к нему на второй этаж, я почему-то уверенна, что он там. Скорее всего, сидит в своем кабинете и занят какими-то делами. Подняться можно, но стоит ли? Нет, рисковать жизнью не хочется, хоть и погода – дрянь, да и жизнь вся не очень, все же попасться под горячую руку и так далеко не позитивного мужчины не входило в мои планы. Покрутившись минуту перед входной дверью, я все же вышла на крыльцо, и, усевшись на верхнюю ступень, закурила. Да, нужно признать тот факт, что курить я стала больше обычного. Этот дом, как и его хозяин, пугает меня, заставляет нервничать. Я не думала, что будет так сложно. Я надеялась, что мистер Уайт проявит милосердие, и, когда я уберу все последствия той ночи, отпустит меня домой, на каникулы. Ага, а потом догонит и еще раз отпустит. Мечтательница. Интересно, а почему приезжал шериф? Скоро год, как пропала Мелисса, ее тело так и не найдено. Сегодня пятнадцатое число, ведь так? У девочки через четыре дня день рождения. Ей исполнится тринадцать лет. А сколько лет Брайану? Сто пять или сто шесть? Невольно улыбаюсь от глупой мысли и стряхиваю пепел с кончика сигареты, оглядывая пустой двор. Сегодня, под завесой летнего дождя, двор Уайтов казался печальной пустошью, не хватало только прокатившегося перекати-поля для полной картины. И все же, сколько ему лет? Тридцать пять? Или чуть больше? Нужно будет спросить у отца, вроде бы он знает о нем немало информации. - Еще бы в доме закурила, - хладный, металлический голос раздается позади меня, отчего я машинально сглатываю слюну, что скопилась у меня во рту и нечаянно давлюсь дымом. Острый приступ кашля сковывает горло, и не могу вздохнуть – спазм от горячего дыма не пропускает воздух в легкие. Я чувствую тяжелый взгляд мужчины у себя на затылке, чувствую, как краснеет моё лицо. - Господи, и как ты дожила до своего возраста? – недовольно цокает он. Горло успокаивается, ко мне возвращается способность дышать и говорить. Ловко затушив сигарету о подошву своих кроссовок, я поднимаюсь с крыльца и поворачиваюсь в сторону собеседника. - Вы мне разрешили курить во дворе, - тихо отвечаю я, стараясь не смотреть в его глаза дольше пяти секунд. Его глаза почему-то меня притягивали, если я ловила их взгляд, то разорвать контакт было сложно. Темно-карие, с крапинками болотного цвета, они выглядели равнодушными и потухшими, но, за оградой изо льда отрешения, мелькало что-то красивое и таинственное, отчего я не могла оторваться. - Но не на крыльце, - дробно чеканит он, смиряя мою съежившуюся фигуру презрительным взглядом, - или у тебя со слухом так же плохо, как и со всем остальным? Ну вот, началось. Я глубоко вдохнула и шумно выдохнула, пытаясь держать себя в руках. - Я бы хотела узнать свое задание на сегодня, - увести тему с обсуждения моих данных на работы было правильным решением. Ну, мне так казалось. - Ванная комната на первом этаже – вот твой сегодняшний план, - монотонно отвечает он и, сделав пару шагов в сторону, облокачивается на мощную сваю, держащую кованый навес над ступенями. Сегодня мужчина выглядит отрешенным, он не может скрыть своей озадаченности. - Хорошо, - коротко киваю я и спешу скрыться в той самой ванной комнате. - Только не убейся, - бросает он мне в след, - мне и так хватает обвинений в убийстве, - тихо добавляет он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Честно, я не совсем поняла, что имел в виду мистер Уайт, давая мне задание отмыть ванную комнату. И без моей мыльной тряпки вся сантехника и все покрытия выглядели идеально, словно сошли с обложки каталога стройматериалов. Халтурить я не стала, и усердно прошлась влажной уборкой по всем углам, по всем плинтусам, перемыла раковину и душевую кабину, очистила прозрачное зеркало, надраила до блеска всю фурнитуру. Справилась я за час, может чуть больше, и поспешила сообщить владельцу дома, что его задание выполнено. - Так быстро? – спросил мужчина, не оторвав своего взгляда от страниц книги, которая практически закрыла его лицо, оставив на обозрение лишь глаза, брови и высокий лоб. - Можете проверить, - мои плечи непроизвольно дернулись, я поспешила опустить свой взгляд, но не успела. Недовольный, ледяной взгляд Брайана врезался в мое лицо подобно айсбергу. - Да? Разрешаешь? – его слова купались в яде и сарказме, просто плескались в зеленой жиже ненависти ко мне. Я промолчала. Громко стучала секундная стрелка, в кабинете Уайта повисла тишина. Мои пальцы перебирали друг друга, скручиваясь в странные формы. Я часто так делала, когда нервничала. - Разбери все книги в стеллажах. Вытри пыль с полок и книг. Расставь их по авторам, а многотомные выпуски по частям, - мужчина снова уткнулся в книгу, показывая, что не намерен что-то обсуждать или давать других указаний. Книжные, застекленные стеллажи занимали всю западную стену кабинета. Изготовленные из красного дерева, исполинских размеров, уходящие нижними полками в пол, а верхними – в потолок. Пять широчайших шкафов, чьи полки ломились от количества книг – между ними даже промежутка не было, они так плотно стояли, что даже полупрозрачный паучок бы не протиснулся. - Но, - невольно вырвалось у меня, когда я осознала весь объем грядущей работы. Нет, молчи! Не вздумай ему перечить! - Что еще? – с усталым выдохом произносит Брайан, откладывая книгу на подлокотник кожаного кресла в котором он сидел. - Для этого нужно все книги вытащить, - робко ответила я. - Так вытаскивай, - с раздражением ответил мужчина. Тебе все равно некуда спешить. Что ж теперь поделать, придется выполнить все поручения этого… Этого… Тьфу, даже слов нельзя подобрать. Засучив рукава свитера, я приступила к работе. Прошел час, потом второй, пошел третий час и так же быстро закончился. Работа продвигалась со скоростью пьяной, полу раздавленной улитки. И проблем было несколько. Во-первых, только час ушел на то, чтобы достать все книги из шкафов и сложить их на полу. После того, как я протерла все полки, и приступила к самим книгам, оказалось, что они были перемешаны и достаточно сильно. Я полчаса потратила на то, чтобы собрать все романы Хемингуэя, а это было всего лишь девять книг. Первый том я нашла в стопке из первого шкафа, вторую – из четвертого и дальше было только хуже. Но самым отвратительным было то, что мистер Уайт никуда не ушел, а остался сидеть в своем любимом кресле, читая книгу. Его присутствие меня смущало, я ощущала себя не в своей тарелке. Руки дрожали, и я чувствовала, как под тонким свитером начинает собираться теплая влага, но причина была вовсе не в температуре. Причина статично сидела в черном кресле, закинув ногу на ногу, и спокойно читала книгу, делая вид, что меня и вовсе нет. И все же, я не могла отделаться от ощущения, что он смотрит за мной, что каждый раз, когда я поворачиваюсь к нему спиной, его взгляд смещается с печатных букв на мою пыхтящую, взъерошенную фигуру. И я сбивалась с ритма, запиналась об собственные ноги, врезалась в стол минимум раз пятнадцать, задевала открытые дверцы стеллажей, роняла книги. Пару раз, когда падала очередная книга, я слышала тяжелый вздох Брайана и ждала, что вот-вот в меня полетит его очередная хитро выдуманная колкость, но он хранил молчание. Но его терпению пришел конец. Из разнокалиберных столбиков книг, я выбирала произведения Шекспира, и уже была уверенна, что нашла все, когда мне на глаза попался прятавшийся в углу «Ричард Третий». Не подумав о том, что книга лежит в основании колонны, я потащила корешок на себя, а дальше все происходило как в дешевой комедии. Книги, лежащие на «Ричарде», потеряв опору, сдвинулись вправо, налегая на соседний столбик книг, отчего тот тоже сместил ось и через секунду книги обрушились на пол канонадой громких ударов. Мое сердце вырвалось из груди и упало на пол где-то рядом с этими книжками. Зажмурившись в ожидании неотвратимого разноса, я замерла в своей позе, стоя на коленях перед разрушенными столбиками книг. - Скажи честно. Ты специально выводишь меня из себя, да? – тут же отозвался мужчина, и я со страхом приоткрыла сначала один глаз, а потом – второй. Он отложил книгу и смотрел прямо в мои глаза и взгляд его не предвещал ничего хорошего. - Н-нет, - заикаясь произнесла я, хаотично собирая книги до которых могла дотянуться. – Я сейчас все уберу, извините. - Я так и думал, что от тебя будут одни проблемы. Господи, ни на что негодная, - более спокойным голосом проговорил мужчина, возвращаясь к чтению книги. Есть такое понятие в физике, как резонансная частота, и явление это по истине ужасное. Тогда, в восьмом классе, если бы мне сказали, что мне придется столкнуться с этим в реальной жизни, то я бы рассмеялась собеседнику в лицо. И вот, в ту самую секунду, когда мужчина произнес те же самые слова, что крутились у меня в голове и без него, я физически почувствовала, как злость и обида заполняют мое тело. Плотина самоконтроля рухнула, ее обломки больно вонзились в сердце, отчего на глазах выступили слезы. Я поднялась с пола, со злостью сжав книгу пальцами с двух сторон. - От меня одни проблемы? Да? – с яростью уставившись на читающего мистера Уайта, произнесла я. Мужчина медленно поднял взгляд на мое лицо. – А может, если бы Вы не пытались задеть меня каждую гребаную секунду, не пытались смешать с дерьмом, то, может быть, я бы не боялась Вас, как черта, и у меня не валилось все из рук? Мой голос дрожал и скакал по нотам от переполнявших меня эмоций. И вид мужчины, смотревшего на меня буднично и флегматично, только подливал масла в огонь. - Так ты винишь меня в происходящем? – монотонно спросил Уайт, откладывая книгу и скрещивая руки перед собой. Нотки презрения, проскакивающие в его голосе, и его брезгливое выражение лица, с которым он осматривал меня, заставляли трястись от злости. Где-то внутри себя я понимала, что делаю хуже только себе, но остановиться уже не могла. - Я понимаю, что Вы меня ненавидите, но разве нельзя быть хоть чуточку мягче? Мне и так сейчас хватает травли! – я со злостью швыряю все еще покоящуюся в руках книгу на пол. «Ричард Третий» сбивает пару книжных кип, словно шар для боулинга. В комнате снова раздается грохот. - Бедная девочка, - язвительно отзывается мужчина. Его глаза буравят мое лицо, в них столько презрения и злости, что слова застревают в моем горле, внутри все съеживается. – Тебе хватает травли, да? Достаточно? – мужчина медленно поднимается с кресла, от чего я интуитивно делаю шаг назад. – Жертвой себя возомнила? У тебя проблемы? А что ты знаешь о настоящих проблемах? И о настоящей травле? – металлические нотки в мужском голосе режут слух, тональность речи растет. – Вспомни для начала, по чьей вине ты тут оказалась и что ты сделала, прежде чем жалеть себя и требовать к себе хорошего отношения! - Я этого не забывала! Я прекрасно помню, что мы сделали, и не жду от Вас прощения! Если я вам настолько омерзительна, то идите к шерифу и напишите на меня заявление, пусть меня судят! Уж лучше это, чем терпеть Ваши оскорбления каждый день! - Оскорбления? Мои слова тебя оскорбляют? А как назвать то, что ты сделала той ночью в моем доме? Как!? – мужчина делает пару плавных шагов, и расстояние между нами уменьшилось до двух метров. Он еле сдерживал свой гнев, еще немного и рванет бомба. Но мне не было страшно – упреки и обвинения летели в мой адрес, но знание того, что злосчастной ночью я не прикасалась к его вещам, выставило передо мной прозрачный щит, и острые слова меня не задевали. Единственное, что разъедало меня изнутри, так это ощущение несправедливости. - Я этого не делала! – выкрикиваю я, сжимая пальцы в кулак. По щекам уже текут слезы. Слезы бессилия. - Ну конечно не делала, - не отступает Брайан. Его пальцы тоже сжимаются в кулак, я вижу, как напрягается его нижняя челюсть. Он на пределе. – И тебя вообще тут не было, и все, что сейчас происходит – ужасная несправедливость, а ты – мученица, ведь никто не может понять тебя, ни у кого нет проблем, никто рядом с тобой не страдает! - При чем тут это вообще? – я поразилась его тираде, в голосе Уайта было что-то темное и кровоточащее. Сейчас он говорил про себя, сейчас он обнажил голый нерв. – Я не несу ответственность за других, и не нужно переворачивать мои слова. - Ты и за себя ее не несешь, - выпаливает мужчина, не желая останавливаться, - не можешь признать последствия своих поступков, взваливая все происходящее с тобой на окружающих людей. - А Вы можете что ли? Вы взвалили свою вину на весь город! – слова вылетают самостоятельно, рефлекторно, как прием самозащиты, и только после того, как они отзвучали в воздухе, я понимаю, что сказала лишнее. Непозволительно лишнее. Моё сердце пропустило удар, дыхание замерло. На мгновение глаза мужчины сузились, а брови сдвинулись к переносице. На лице промелькнула тень боли, словно Брайан пропустил опасный удар. - Пошла вон из моего дома, - тихо проговаривает мужчина. Его тело дрожит от ярости и мне становится не по себе. Что я опять натворила? - И-извините… - Убирайся! – резко выкрикивает он, от чего я непроизвольно вздрагиваю. Колени задрожали, меня сковал холод, я не могла пошевелиться. - Ты такое же напыщенное ничтожество, как и твой отец! Я сказал пошла вон! – Брайан срывается на крик и делает резкое движение в мою сторону, возможно, он хотел схватить меня за руки и выволочь из комнаты насильно, а может – ударить. Оковы страха спали холодными кандалами на пол, я вскрикнула от страха и выбежала из комнаты на трясущихся ногах. Сердце стучало так, что ничего не было слышно. Проскакивая по несколько ступеней за раз, я молилась только об одном – не подвернуть ногу и не упасть. Перепуганное воображение подрисовывало разъяренного Брайана за моей спиной, желавшего придушить меня голыми руками. Горячее кольцо сдавило горло, воздуха не хватало, каждый рваный вдох подкидывал песка в иссохшую глотку. От слез всё перед моими глазами плясало и кривлялось. Не сбавляя скорости, навалившись на входную дверь всем телом, я вырвалась на улицу, и тут же мелкий, моросящий дождь встретил меня своими холодными объятьями. Я покрылась гусиной кожей, по спине прокатился ледяной шар, но темпа своего я не сбавила. Ноги несли меня прочь от зловещего дома, от его разгневанного владельца, от несправедливого наказания. Но они не могли унести меня от самой себя, от мыслей и чувств, давящих на мою черепную коробку до резкой боли. Едва разбирая дорогу, я забежала в небольшой лес, окружавший дорогу из города. Мокрые ветки и листья хлыстали по моему телу, словно кнуты, пачкали одежду. Но мне было все равно. Я просто бежала, бежала потому что не могла остановиться, я не хотела возвращаться к тому, что осталось за моей спиной. Но тело устало, оно не могло бороться с холодом дождя и бросавшимися под ноги палками и кочками. Под ногами хлюпала мерзкая жижа, мокрая трава была скользкой, как гололед. В правом боку закололо, дыхание сбилось и я, потеряв темп, выдохшись, как загнанная лошадь, рухнула на колени. Боль от удара облепила их со всех сторон, как грязь, в которой они оказались. Я не могла отдышаться, мне казалось, что с каждым вдохом мои легкие наполняются огнем, и я вот-вот умру от удушья. Едва переведя дыхание, я с тревогой осмотрела местность. Молчаливые деревья обступили меня со всех сторон, их кроны уходили прямо в серое небо, пахло сыростью и свежестью одновременно. Оперившись замёрзшими ладонями в колени, я попыталась согреть их путем трения о джинсы. Но джинсы промокли насквозь, и стало только холоднее. Черт, я не захватила ни ветровку, ни рюкзак. От мысли, появившейся в моей голове, стало страшно – в рюкзаке остался и телефон. С трудом поднявшись с земли, спрятав ледяные ладони под подмышки, я озиралась по сторонам, пытаясь предположить в какой части леса я нахожусь. Но попытки оказались тщетными – зловещий лес не давал мне никаких ответов. Я знала, что если поддаться панике, то ты моментально проиграешь. Надо всего лишь вспомнить направление, по которому ты двигался все это время и не спеша пойти обратной дорогой. Это не составит труда – в грязи видно и мои следы, и помятые растения. Да, вполне выполнимая задача, я справлюсь. Вот только я не знаю где я, меня трясет от страха, холода и голода. И, сгущающиеся в глубине леса, вечерние сумерки мне вовсе не друзья. Дело дрянь. Я судорожно сглотнула и обвела взглядом вымокший под летним дождем лес. Я здесь впервые. Я без телефона. Я заблудилась.