Пустой дом

Душный летний воздух лип к моей коже, приклеивая слои полупрозрачной ткани. Дышать было нечем, похоже что мои легкие слиплись, сжались от страха и от того послания. Кто? Только одно слово крутилось в голове, подобно курице на гриле. Кто? Адам шел впереди меня: после неэстетичных процедур в кабинке туалета ему стало легче, и теперь он мог идти, не шатаясь и не запинаясь на ровном месте. Я была благодарна всему на свете за то, что в момент, когда мое сердце готово вырваться из груди и убежать домой под одеяло, рядом со мной был близкий человек. Да, события той ночи многое перечеркнули и подчеркнули, но время, которое мы провели вместе за все годы средней и старшей школы, стереть было невозможно. Мы вернулись в главный зал. Сколько времени прошло? Напрасно я пыталась найти глазами Еву или Сэма — они как сквозь землю провалились. Если подруга и увлеклась рыжеволосым красавчиком Кори, по которому сохла добрая половина школы, то кем увлекся Сэм? И разве не со мной он пришел на этот праздник? Тогда где он? Немного холодная и влажная ладонь взяла мои дрожащие пальцы. Адам поймал мой взгляд и коротко кивнул. Я поняла его без слов. Да, пора выбираться из этого пчелиного улья. В его руке был телефон, и я видела, что он звонил Сэму, а потом Еве, но трубки никто их них не взял.  — Тем лучше, — весело подмигнул парень, и мы направились к выходу. Что лучше и для кого я так и не поняла. За время пребывания в школе я и забыла, как прекрасен ночной воздух. Сладкий, но свежий, наполненный ароматами цветов и прогретой за день земли. Боже, как же хотелось закрыть глаза и просто проснуться в начале прошлого лета. Сколько бы ошибок я могла исправить? И сколько ошибок я могу исправить сейчас? Могу ли я что-то сделать?  — А вот и моя красотка. Громко пропищала сигнализация и старенькая Тойота моргнула фарами. Я обернулась назад, словно опасаясь того, что нас может кто-то преследовать. Черные окна школы смотрели на меня в упор. Они тоже знали. Да, меня сегодня преследует самый коварный враг. Мое прошлое.  — Ты серьезно? — лишь подойдя к машине, я увидела, что Адам уже сел на водительское кресло и учтиво открыл пассажирскую дверь из салона. Джентльмен, что тут скажешь. — Ты не можешь сесть за руль!  — Еще как могу, — самодовольно ухмыльнулся он, — запрыгивай уже, а то мошкара залетит.  — Адам! — я прикрикнула на него и демонстративно притопнула ногой, — ты все еще пьян! Упражнения в туалете не сделали тебя трезвым. Пересядь!  — У тебя нет водительских прав, Миринда. И вообще, мы болтаем или едем? * — его улыбка стала еще шире. В свете электрических огней глаза забликовали знакомым огоньком.  — Есть! — ответила я и спустила руки к бедрам. Там они и застыли. Я с нескрываемым ужасом наклонила голову и осмотрела себя. Этого еще не хватало!  — Я потеряла свою сумку, — уставившись на друга широко распахнутыми глазами, прошептала я. Тот смерил меня скептическим взглядом и через секунду заржал во весь голос. К страху и растерянности присоединилась обида. Колючая, противная обида за себя. Нет, последствия той ночи трудно переоценить, ведь теперь то, что раньше пролетало мимо моих ушей и глаз прилетало в самое сердце, где еще кровоточила рана, нанесенная предательством друзей. Моя мать однажды сказала: « Как только ты внутри себя отшвартовываешься от человека — назад пути нет. Ведь ты поняла, что вам не по пути».  — Да пошел ты, — выплюнула я и, подобрав полы платья, развернулась в противоположную сторону и зашагала в сторону школы.  — Да брось! Аманда! — сквозь смех окликнул меня друг. — Ты же ее сейчас не найдешь и еще что-нибудь потеряешь, — Адам снова рассмеялся, довольный своей глупой шуткой. Я не обернулась. Не улыбнулась. Адам всегда был таким, и это я знала: прямолинейный, задиристый и с ужасным чувством юмора. Но сегодня мне было не до смеха. Я уже понимала, где могла ее обронить. Мертвая тишина кабинета музыкального образования быстро остудила кровь в венах и кожу. Медленно прикрыв за собой дверь, я постояла с минуту, ожидая, пока мои глаза привыкнут к темноте помещения. Стало жутко. Черные силуэты инструментов оживали и перешептывались, стоило только отвести от них глаза. Надо было включить свет, но сделать этого я так и не решилась. Почему-то мне казалось, что автор послания на рояле все еще здесь, в школе, и что он присматривает за этим классом. Собравшись с силами, я двинулась навстречу черному постаменту моей вины. Рояль в полумраке кабинета казался жертвенным столом. Чем-то страшным. Всего один шаг остался до роскошного инструмента, который приехал в эту школу два года назад с легкой подачи очередного спонсора. Каблуки в последний раз холодно стукнули по полу, и я остановилась. Букв было не разобрать, но в скудном освещении уличных фонарей, выделялись отдельные завитки и черточки. Без Адама здесь было намного страшнее. И это не было сном. Он знает. Он знает. Он знает. Что ж, пусть тогда попробует это доказать. Моя ладонь легла на идеально ровную, полированную поверхность рояля и уверенным движением стерла зловещее предложение одним мазком. Стало легче. Мне удалось перевести дыхание и сглотнуть скопившуюся во рту слюну. Это просто пыль. Дурацкие слова на дурацкой пыли. И вдруг, когда я уже свободно озиралась и осматривала пол в поисках сумочки, в коридоре гулом раздались мужские голоса. Я замерла на месте, будто бы моментально обратилась в камень и напрягла слух — нет, это не случайно забредшая парочка или подвыпивший человек. Голосов было несколько, и они приближались. Захотелось взвыть от досады и напряжения. Неужели этот вечер не кончится нормально?  — Какого черта, Джон, — голос прозвучал так близко, что я сумела расслышать слова. Сказаны они были с возмущением, но приглушенным. Пригнувшись, я опустилась на колени, осторожно сняла туфли и, оказавшись босиком, на корточках подобралась к стене. Если кто-нибудь заглянет из коридора в кабинет через наполовину застекленную дверь, то меня он заметит, но не сразу. Я пыталась себя успокоить мыслями о том, что я не делаю ничего противозаконного, что в школе больше сотни людей и ничего страшного произойти не может. Но эти доводы не казались мне весомыми. Сердце за ребрами дергалось, как заячий хвост.  — Вот именно, Жирный, какого черта! — ответил ему властный и зычный голос, который я сразу же узнала. Я со всей силы прижала ладони к губам, чтобы ни один писк из них не вылетел. — Ты живешь в Америке и не имеешь ни одного ствола. Ты хоть ссышь стоя? Кто-то рассмеялся хриплым и низким смехом. Да сколько же их там?  — Скажи, а пузо надо подбирать, чтобы достать член? Или он со временем опускается?  — Да вы хоть понимаете, чем это может обернуться? — голос дрожал и срывался. Я не видела его обладателя, но понимала его эмоции. — А если нас поймают? У меня уже был привод, я не…  — Да что ты ноешь, как девка, Ллойд, — перебил его другой мужской голос. Тот был спокойным, тягучим, уверенным. — Это же ебаный Уайт. Что он нам сделает? Мне показалось, что сердце пропустило удар. Я так тесно прижималась к стене, что лопатки начали болеть и саднить, колени затекли, а от сбившегося дыхания начало мутить, но все эти ощущения пропали, как только неизвестный назвал фамилию Брайана.  — Он такой же гражданин Америки, как и мы. — Он дерьмо собачье. Вот кто он. Держи ствол и прекрати пускать слюни. Ты у меня в долгу, не забыл? — Н-нет… — Вот и отлично. Кто-то из троицы неизвестных начал насвистывать знакомую мелодию. Непонятная возня, шелест синтетической ткани, сопение и щелчок снятого предохранителя.  — И как ты догадался пронести оружие в школу, мать твою?  — Я ее отец, в конце концов. Только последняя тварь или дебил решился бы проверить мои сумки. Тем более мы с женой организовывали этот сраный вечер. Все, погнали, ребята. — А если нас остановит шериф? На эти стволы хотя бы есть лицензия? Я старалась уловить и запомнить каждое слово. То, что отец Мелиссы участвовал в мутных делах с того времени как вернулся в город после Ирака, знал почти каждый в городе, но предпочитал молчать. Сначала из-за того, что тот вернулся не только с контузией и уродливым отпечатком огня на лице, но и с медалью за храбрость и спасенный взвод солдат, а потом из-за того, что его дочь пропала без вести. Это давало ему некий статус неприкосновенности — одна половина города его боялась и не рискнула бы с ним иметь дело, а вторая — уважала и сочувствовала его горю. За время, проведенное в доме Хамрот, я сделала только один вывод о главе семейства: если тебя боится собственная семья, то ты дерьмо в квадрате.  — Мое лицо — вот твоя лицензия. Никто нас не остановит. И хватит ныть как баба. Насколько я поняла, их было трое. И если Ллойда Уильямса — владельца пекарни и небольшого кафе на въезде в город я узнала практически сразу, то личность второго «союзника» оставалась темным пятном. И он мне не нравился. Его голос, точнее манера речи и интонация, навевали мысль о старых боевиках, времен молодого Сталлоне. Первобытная маскулинность и агрессия. И эта троица отправляется к дому Уайтов. Как и мы когда-то. Вот только они не намерены громить дом. Их цель сам Брайан. Пару раз я серьезно задела праздных прохожих плечом, но даже не смогла нормально извиниться. Из моего рта вырывалось только непонятное мычание. Сжимая в руках проклятую сумку, которая нашлась под одной из парт музыкального кабинета, я вылетела из школы, как ошпаренная и в замешательстве остановилась на крыльце. Что делать? Как поступить? Телефон! Он же звонил мне этим вечером, в моем телефоне остался его номер. Кое-как выудив смартфон и, едва не выронив его из вспотевших рук, я открыла раздел входящих звонков. Вот они. Заветные цифры. Ну же, позвони ему! Но палец замер над кнопкой вызова и не хотел двигаться дальше. Резко выдохнув и убрав мешающиеся пряди волос за ухо, я нажала на кнопку и преподнесла телефон к лицу. Набор номера. Мое сердце ухало в висках, а тело сотрясала крупная дрожь. Спустившись со ступенек, я отошла на газон, стараясь держаться как можно дальше от посторонних ушей. Первый гудок. Холод пробежался по моей спине. Второй гудок. В желудке стало щекотать. Третий. Каждая мышца напряглась. Четвертый. Я мысленно попросила его взять трубку.  — Да, — резко отозвался он, и ледяной нарост тревоги скатился с моих плеч.  — Мистер Уайт, — шепотом произнесла я, на всякий случай прикрывая рот и микрофон телефона пальцами, — это Аманда.  — Что тебе нужно? — резкость в его голосе пропала, но не пренебрежительный и холодный тон.  — Вы дома? — Я не понимаю … — Вы дома? — с напором повторила я. — Хочешь прийти в гости? — с насмешкой спросил мужчина. — Нет, не я, — обернувшись и убедившись, что никто не может подслушивать наш разговор, я продолжила, — вы в большой опасности. Пожалуйста, выслушайте меня.  — Гребанный кретин! — выкрикнула я куда-то в пустоту ночной улицы. И как я только подумать могла, что этот старый дурак хотя бы выслушает меня, не то, что поверит и предпримет нужные действия. Что бы еще я раз я ему позвонила! Нет, где это вообще видано, чтобы так высмеивать меня, когда мои нервы и так натянуты до предела. Глумливый урод! Моя злость смешивалась с тревогой и слезами усталости. Я не знала, почему я все еще хочу ему помочь. Но я знала, что если остановлюсь и пойду домой, то никогда не прощу себе трусости. Хватит уже убегать и прятаться. Даже думать не хотелось о том, как я выглядела со стороны, и во что постепенно превращалось мое платье. Три квартала осталось позади, как и школа, в которой еще не утих вечер памяти Мелиссы. В очередной раз, споткнувшись и едва не подвернув лодыжку, я была готова разрыдаться от отчаянья и страха, когда два желтых луча фар осветили тротуар. Шмыгнув носом и двумя указательными пальцами смахнув нелепые слезы беспомощности, я обернулась, и знакомый номер автомобиля показался мне грандом за все страдания этого вечера.  — Ты что приняла сегодня? — хохотнул Адам, когда я едва уместившись со всем своим платьем на пассажирском сиденье, хлопнула дверцей. — Я тебя по всему району ищу, а ты бредешь черт знает куда, через черт знает какую улицу… Договорить он не смог. Я повернулась к нему лицом и посмотрела в его глаза.  — Твою мать. Мы влипли в какое-то дерьмо? — Заводи, я расскажу по дороге, — устало ответила я, но никаких действий не последовало. Адам растерялся. — Заводи мотор! — прикрикнула я, — времени нет! Громко цокнув и демонстративно закатив глаза, парень повернул ключ зажигания, и мотор вновь ожил. Машина вздрогнула и, быстро набрав скорость, рванула к главной улице, берущей свои истоки далеко за чертой города.  — Ты уверена? — парень не сводил глаз с дороги. Наконец-то, за весь этот вечер его самодовольная улыбка сползла с лица, и Адам выглядел как никогда собранным и даже встревоженным. И таким он мне нравился больше. — Он сам сказал, что он отец Мелиссы, Адам, — в сотый раз повторила я, едва удерживая внутри кипящее раздражение, — я работала у них три года, неужели ты думаешь, что я настолько тупая или глухая, что не смогу в полной тишине разобрать ебанные слова?! — Хватит рычать, — ответил Адам еще крепче сжимая руль, — дело, конечно, дрянь, но я не думаю, что они собрались его убивать. Машина едва вписалась в крутой поворот, и я ударилась локтем об дверцу автомобиля. Теперь с двух сторон нас окружали высокие деревья — до дома Уайтов оставалось не больше семи минут.  — Мы тоже тогда много чего не собирались делать, — ответила я, потирая локоть, — когда тебе не дают отпора можно легко перейти границу.  — Ну, если его убьют, то тебе не нужно будет больше ходить на отработки. — Адам! — прикрикнула я. Нервная дрожь пробила тело следом — он произнес то, о чем мне даже было страшно думать. — Как ты можешь говорить такое?  — А что ты так нервничаешь? Думаешь, что шериф спишет их проделки на тебя?  — Ох, — от бессилия и злости я почти зарычала — Адам умел бесить как никто другой. — Ради Бога, помолчи! В салоне повисла тишина. Я перебирала пальцы и смотрела в окно. Пустота в голове крепла.  — Нам нужен план, — отчетливо проговорил каждое слово друг и машина начала снижать скорость. — Ты права, они не мы и шутить не будут. Если мы хотим помочь этому педофилу, — от вскользь пущенного словечка меня передернуло, как от разряда тока, — надо придумать, как это сделать, не схлопотав разряд дроби в задницы. Автомобиль остановился. Прямая дорога, освещаемая фарами, уходила в темноту. Где-то там, в сердцевине ночного мрака, стоял одинокий дом Уайтов. Я опустила стекло и прислушалась. Тишина разбавлялась лишь шепотом листвы и криками ночных птиц.  — Ты прав. И у нас всего одна попытка. Кованые массивные ворота возвышались надо мной, как грозный учитель над учеником начальных классов. Какой урок я должна вынести из этой кошмарной ночи? Напрасно я дергала ручку и толкала калитку — она уже давно была закрыта на засов и, судя по черным окнам дома, никто не торопился распахнуть ее перед нежданным гостем. Быстро обернувшись по сторонам, я скинула с себя трижды проклятые за этот вечер туфли и перекинула их через забор. Медлить нельзя, в любой момент тишину окраины города мог прорезать звук подъезжающего автомобиля. Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы ухватиться за верх железной двери, ухватиться было не просто, но все же это удалось. Кожа на ладонях натянулась, а босые ступни упрямо скользили по металлу, пока я не уперлась пальцами в калитку. В таком положении я бы не смогла остаться долго и, согнув колени, начала подтягиваться. Правый локоть возмущенно хрустнул — еще бы, физической нагрузки в виде подъема такого веса он давно не видывал. Пыхтя и скрипя, я все же приподнялась и, попутно уместив правую стопу на металлический столб, прижалась животом к полу округлой вершине калитки. Собравшись с силами, я перекинула одну ногу, но недолго балансировала в таком положении: ткань многочисленных слоев юбки треснула, опасно натянулась и потянула ногу за собой и, потеряв равновесие, я свалилась с калитки на землю. Лопатки и голова приняли удар на себя, как и мягкое место. Я медленно села и ощупала затылок — крови не было, но виски уже начали пульсировать тошнотворной болью. Где-то саднила кожа, но я так и не смогла определить где. Казалось, что везде. Перекинутые туфли лежали рядом на газоне. Нет уж, их я обувать не буду. Я поднялась с земли, опираясь одной рукой о металлический столб ворот, и посмотрела на спящий дом. Свет в окнах так и не зажегся. Подобрав полы платья, я побежала по газону к дому. В голове вспыхивали и гасли предупреждения и опасения, но им было не угнаться за мной. Резво вскочив по ступенькам, я изо всех сил принялась тарабанить по входной двери. Я била по ней и кулаками и ногами, лишь изредка оборачиваясь назад, чтобы убедиться, что к дому никто не подъехал и не подошел.  — Ну, давай, сукин сын! — выкрикнула я в пустоту ночи, и левая часть крыльца осветилась желтым светом. Я инстинктивно сделала шаг назад, когда услышала щелчки открывающегося замка, и еле успела выдохнуть, перед тем как дверь отворилась, и сонный хозяин дома посмотрел на меня взглядом, который не сулил ничего хорошего.