Враньё есть единственная человеческая привилегия перед всеми организмами. Соврёшь — до правды дойдёшь! <…> Ни до одной правды не добирались, не соврав наперёд раз четырнадцать, а может, и сто четырнадцать… — Выдержка из монолога Разумихина, «Преступление и наказание», Ф.М.Достоевский.
***
На горизонте сверкнула молния, а за ней прозвучал устрашающий гром, эхом отразившийся от стен домов и возвещающий всему живому спрятаться от приближающейся бури. Почему людей пугает именно гром, а не молния? Это ведь так нелогично: гром — лишь следствие, в то время как молния и дождь — причина. Люди, скорее, должны благодарить гром за его существование, ведь он предупреждает об опасности. Но что в итоге? Услышав его, дети прячутся под кровать, взрослые ругаются на прогноз погоды. Но гром не может повалить дерево на чью-нибудь машину или попасть в человека, гуляющего в широком поле. Гром не становится причиной чьей-то гибели, но все уже привыкли считать его таковым. В этом и заключается великий обман «молнии и грома», парадокс, созданный самой природой. Невинного принимают за виновного, виновного — за невинного. Этой рокировке позавидовал бы любой король, ведь на шахматной доске природы он меняется местами не с ладьёй, а с пешкой.***
Я никогда не жаловалась на скорость своего бега. Особенно сейчас, когда моя жизнь резко стала более динамичной. Но несмотря на то, что я быстро нагнала Уотсона и Холмса, за эти несколько десятков секунд успел начаться дождь. Я знала, что в Англии погода меняется очень часто и стремительно, но не думала, что настолько. — Шерлок, Джон! Стойте! — крикнула я им, и они обернулись. Дождь усиливался, моя итак тёмно-синяя блузка теперь была совсем чёрной, а волосы стали неприятно липнуть к лицу и спине. От холода стало слегка потряхивать, нос и руки по температуре были сравнимы с металлическими столовыми приборами. В следующий раз, выскакивая за Холмсом на очередное дело, я посмотрю прогноз погоды и возьму пальто. Хотя, Шерлоку тоже не особо повезло: сегодня на нём не было ничего, кроме малиновой рубашки, брюк и ботинок, явно не предназначенных для подобного ливня. Его чёрные волосы тоже успели промокнуть под дождём. Из-за воды они стали менее кудрявыми, но на редких завитках можно было заметить капли, проходившие спиралеобразный путь прежде, чем упасть на землю. Единственным более-менее предусмотрительным человеком оказался Уотсон: выходя из дома, он накинул свою чёрную куртку. Конечно, она особо не спасала, но это не мешало нам с Шерлоком смотреть на Джона с некой завистью. — Что ты нашла? — спросил детектив, сразу же проанализировав моё приподнятое настроение. — Мистер Уоррен с невестой не начинали ремонт! Это подтвердила соседка с другой стороны. Старушка почти глуха: даже если бы ей сказали, что целый день звучит сирена, она бы поверила, так как не смогла бы удостовериться в правдивости. Тот же Саймон мог сказать ей про ремонт, а она бы приняла эти слова за чистую монету! За время моего монолога уголки губ Холмса постепенно поднялись вверх. — Да! — воскликнул он в ответ и слегка подпрыгнул на месте. — Это просто праздник! — его настроение мгновенно улучшилось. — Алиса, мы были на пути к тёплому пледу и чаю на Бейкер-стрит! — сказал Джон, раздосадованно взмахнув руками. — Что в такой ливень может быть лучше чая и пледа?! — Только хладнокровное убийство, замаскированное под самоубийство! — Шерлок развернулся и повёл нас к ближайшей дороге, надеясь поймать кэб. Замученный Уотсон тяжело вздохнул и поплёлся вслед за нами. — Если вы простудитесь, я вас лечить не буду! — Если ты будешь моим доктором, я застелюсь, чтобы не мучится, — кинул через плечо Холмс. — И это я-то найду во всём причину для самоубийства?! Я слегка улыбнулась: всё вернулось на круги своя.***
— Это не серьёзно! — Шерлок стоял перед Лестрейдом, периодически взмахивая руками от возмущения. Его волосы ещё не успели высохнуть, и поэтому каждый раз, когда Холмс поворачивал головой, капли летели на бедного Грега. Мы с Джоном стояли чуть поодаль, молча наблюдая за этой сценой. — Вот именно, Шерлок! Это — не серьёзно! Не серьёзно влезать в дела Скотланд-Ярда, приходить и утверждать, что самоубийство внезапно является убийством, а затем ещё иметь наглость просить меня дать информацию о Саймоне Вуде! — как ни странно, Лестрейд был возмущён не меньше Шерлока. — Неужели, тебя не смущают эти совпадения? Нам нужна всего лишь информация о местах работы, родственниках и месте жительства. Помоги нам, Грег! Последующим событиям я могу дать лишь три объяснения: первое — Лестрейд стал сомневаться в простоте данного дела, второе — ему откровенно надоел этот разговор, поэтому он хотел побыстрее отделаться от Шерлока, и третье — его подкупило то, что Холмс наконец-то вспомнил, как его зовут. Как бы то ни было, но Лестрейд проводил нас в отдалённый кабинет с базой данных, дал ключ и велел запереться, чтобы никто из Скотланд-Ярда не заметил нас. Это был маленький пустовавший кабинет какого-то недавно уволившегося работника, поэтому здесь нас никто не должен был побеспокоить. — Поздравляю, Шерлок, ты достал Лестрейда своей болтовнёй, — иронично заметил Джон. — Помимо Лестрейда, я также достал информацию, — парировал Холмс, ища в базе данных любые зацепки. — Да, доставать он умеет, — протянула я по-русски, а затем наткнулась на вопросительный взгляд Джона. — Кабинет, говорю, хороший Грег нам дал. В воздухе повисла тишина: все мы внимательно изучали прошлые места работы Саймона, а также его места жительства. Его жизнь была заурядна и проста: родился в Лондоне, два года назад женился на медсестре, лечившей его в больнице после перенесённой операции на аппендиците, в итоге, помотавшись по разным местам работы, устроился к мистеру Уоррену. От скуки хотелось повеситься. Хотя, кое-кто уже успел это сделать… — Не похоже что-то на жизнь кровожадного убийцы, не находишь, Шерлок? — заметил Уотсон. — К тому же, у нас всё ещё нет мотива, — добавила уже я. — Зачем вдруг Саймону убивать хозяина дома? Зачем ему ломать стену? Зачем? — Чтобы найти то, что спрятано в стене, — уверено ответил Холмс. — Что?! — практически одновременно воскликнули мы с Джоном. — Я не знаю, что, — весьма логично ответил Шерлок, неправильно поняв смысл нашего всплеска эмоций. — Нет, в смысле, как ты вообще пришёл к такому выводу? — пояснила я. Холмс обернулся, внимательно посмотрев на нас с Уотсоном, будто думая о чём-то своём. — Это очень старый дом, не заметили? Он пережил обе мировые войны, судя по данным не только Скотланд-Ярда, но и вообще интернета. Долгое время он принадлежал одному роду, но когда последний наследник умер, дом переходил из рук в руки, пока не попал к Уоррену. Вопрос на засыпку: что делали богатые семьи, когда желали сохранить фамильные драгоценности во время войн и революций? — Прятали их как клад, — почти прошептала я, осознав всю масштабность дела, в которое мы ввязались. — Браво, Холмс, — уровень сарказма в голосе Джона достиг своего апогея. — Вот только скажи: откуда самый простой и обыкновенный Саймон Вуд мог знать о сокровищах в стене? Род наследников давно оборвался, а значит и тайна об их несметных богатствах должна была кануть в Лету. — За этим мы и пришли сюда, Уотсон, — передразнил военврача детектив, также назвав того по фамилии. Пока эти двое устроили очередную перепалку, я внимательно рассматривала открытую страницу о Саймоне Вуде. Я несколько раз перечитывала весь текст о нём и каждый раз чувствовала какое-то несоответствие. Источник этих сомнений обнаруживать себя не хотел: казалось, что у меня просто замылился глаз, и я не могу увидеть очевидного. Имя: Саймон Вуд Дата рождения: 02.06.1982. Муж/Жена: Роза Вуд Родственники… — Шерлок… — произнесла я. Холмс и Уотсон обернулись. — Почему у родителей Саймона фамилия не Вуд? Детектив быстро перевёл взгляд на экран. В строке «родственники» родителями Саймона значились Роберт Джонс и Мария Джонс, также была сестра — Элизабет Джонс. Никого с фамилией «Вуд» в базе данных не было. — Он взял фамилию жены! — озвучил Уотсон мучившую всех нас мысль. — Но зачем? — задала я логичный вопрос. — Значит ли это, что его прошлая фамилия слишком заметна? — Значит, ещё как значит, Алиса, — детектив открыл новую вкладку. — Потому что Конан Джонс, дед Саймона, работал в этом доме ещё при старых владельцах. Я и Джон рефлекторно придвинулись ближе к монитору: там мы нашли все нужные нам доказательства. Сомнения закрались в самые глубинные места разума: прошлые убеждения рассыпались, оставляя после себя лёгкую недосказанность прошлого, как старые листья, превращаясь в шелуху, подхватываются тёплым ветром и разлетаются во все уголки мира. Самоубийство всё больше походило на убийство ради денег. — Что ж, это, конечно, всё прекрасно и гладко, — начал Джон, поправив помявшуюся куртку. — Только скажи мне, как совершенно обычный по телосложению человек — Саймон, смог затащить на чердак наверняка сопротивляющегося взрослого мужчину, да ещё и повесить его после этого? — Всё очень просто — снотворное, — спокойно ответил Холмс, будто речь шла не об убийстве человека, а о том, что он предпочёл бы сегодня на ужин. — Ха! Его бы обнаружили при вскрытии! — Уотсон чувствовал себя победителем. — Я практически уверен, что вскрытия на предмет подобных препаратов не проводили. — Ты «практически уверен»? — Да. Тебя что-то смущает? — Мне перечислить всё? — Ребят, нам всё ещё нужны доказательства повесомее, чем внезапные совпадения мест работы Саймона и его родственников, — встряла я в очередной спор Шерлока и Джона. — А Лестрейд не даст нам провести вскрытие, так что придётся придумать что-то ещё. — Есть предложения? — Уотсон выжидающе посмотрел на Холмса. Последний тоже не сводил с него глаз. — Да, и ещё какие… — детектив улыбнулся чему-то своему, всё ещё смотря на Джона, но словно не видя его. Ладони Шерлок, как я уже давно успела заметить, по привычке сложил вместе. — Поделишься? Или они так и останутся тайной? — Останутся тайной только для Скотланд-Ярда, потому что недостающие доказательства добудешь нам ты. — Я? — уточнил Уотсон, легко улыбаясь. Обычно, подобная улыбка Джона не предвещала ничего хорошего. — Да, ты. — Понятно, всё ясно, — Уотсон покачал головой. — Шерлок, с какого дуба ты рухнул на этот раз?! Ты вообще представляешь, что будет, если нас поймают? — Прекрасно представляю: нас с тобой из тюрьмы вытащит мой брат, а с Алисой и то проще — мало того, что она ещё несовершеннолетняя, а это является смягчающим обстоятельством, так по документам она вообще никогда не рождалась. — То есть по документам ты удочерил несуществующего человека? — уточнила я уже для себя. — Не я, а семья Уайтов. — Странно. То ты говоришь, что делишь с ними ответственность пополам, то теперь вся ответственность лежит на Уайтах. Где же истина? — Джон был бы не Джоном, если бы сейчас не стоял в победоносной позе со скрещенными руками, смотря с необъятным высокомерием на Шерлока. — Очевидно, там же, где и морг. Уотсон скривился: намёк был слишком прост и понятен.***
За окном город постепенно тонул в сумерках. Из приоткрытого окна тянуло холодным воздухом, слегка приподнимая лёгкие шторы. Всё в этот час казалось спокойным и умиротворённым: груда газет на столе, небрежно кинутая Джоном на кресло куртка, скрипка, матовая поверхность которой отражала жёлтый свет лампы. И только Шерлок Холмс выделялся своим неизмеримым энтузиазмом среди серый спокойных будней. В этом весь Шерлок, в этом вся квартира 221B на Бейкер-стрит. -…Молли поможет провести нам заключительные тесты, — Шерлок посмотрел на нас с Уотсоном, ожидая восхищений и оваций по поводу его плана. Но их опять не последовало. Иногда у меня создавалось впечатление, что встань на пути Холмса умная, гордая и статная женщина, которая могла бы постоянно льстить ему — он бы упал ей в ноги. Интересно, есть ли в этой вселенной Ирен Адлер? И если да, то какая она, и появлялась ли уже эта роковая личность в жизни Шерлока? — Шерлок, у меня есть очень хороший психолог… — начал Уотсон, но был прерван резким и чётким восклицанием Холмса: — Я здоров! Так как других предложений не было, нам ничего не оставалось, как незаконно пробраться в указанный в документах морг, осмотреть труп, взять нужный биологический материал, а затем провести анализы в Бартсе. Не сказала бы, что мы воспринимали преступление закона как само собой разумеющееся, но это и не удивляло нас более так сильно.***
Глубокая ночь окутывала всё свободное пространство улиц. Зябкость и холод не отставали от неё, накрывая тяжёлой периной без намёка на тепло всех неспящих. Веки тяжелели, глаза в любую секунду готовы были закрыться. И только пронизывающий ветер всё ещё заставлял меня бодрствовать. Ну и Джон, конечно, постоянно проверявший, не заснула ли я на его плече. Боже, почему наша работа всё время связана с уже умершими людьми? Нет никакой мотивации им помогать — на том свете всё равно, были ли у тебя сокровища в стене или нет. А возможно, я просто мысленно шла на сделку с совестью, всё ещё отчаянно боровшуюся за мою собранность. — Алиса, Шерлок заходит, — тихо сказал Джон. Я чуть приоткрыла глаза, чтобы убедится в его словах: Холмс, согласно плану, переодевшись до неузнаваемости неестественными движениями шёл ко входу в морг, изображая раненого. Интересно, если кто-то умрёт на пороге морга, можно ли это считать «самодоставкой»? Заплатят ли ему за это? В подобном сонном состоянии ко мне часто шли в голову абсурдные мысли. И самое печальное: если кто-то заставлял меня бодрствовать в поздний час, абсурдные мысли перетекали в не менее абсурдные поступки. — Почему ты стал врачом? Чем тебя привлекла эта профессия? — мирно прикрыв глаза спросила я Уотсона. — Только не говори, что хотел лечить людей. Потому что это не так. Я почувствовала на себе пристальный взгляд. Я была практически уверена, что Джон колебался: откровенные разговоры — это всегда риск. Не будь я в полусонном состоянии, я бы и не спросила подобного: потом всё равно буду жалеть, что опять не сдержала любопытство. И почему иногда я совершенно не умею держать язык за зубами? — Азарт. Я чувствую в этом деле азарт, — ответил Уотсон. Я вновь открыла глаза: Джон внимательно смотрел на вход морга, из которого должен вот-вот выйти охранник, ища «второго раненного в автокатастрофе». Его лицо было предельно сосредоточенно, между бровями появилась характерная морщинка. — Мало что в этой жизни заставляло меня испытывать сильные эмоции. Но перед медициной я бессилен. Странная параллель промелькнула в моём сознании: в своей любви к медицине, Уотсон напоминал мне отца. И подобно всё тем же цепочкам логических рассуждений, составлявших теперь всю мою жизнь, по цепочке эмоций я вспоминала родителей. Безусловно, весь калейдоскоп событий, связанных с ними, я не могла так точно вспомнить, как помнила отдельные моменты, приятные и не очень. Я помнила, например, как летом, когда мы уезжали на море, папа учил меня плавать: на следующий год я уже пыталась обогнать его. Череда воспоминаний была резко прервана Уотсоном, схватившим меня за плечо, когда из морга вышел охранник. Мы скинули с себя куртки, быстро пересекли улицу и зашли внутрь: там на полу, всё ещё в образе, лежал «раненый в автокатастрофе» Холмс. Лицо его было скрыто за пышной накладной бородой, а характерные чёрные вьющиеся волосы спрятаны под париком. Лишь на секунду он приоткрыл глаза, встретившись взглядом со мной и Джоном, а затем снова вошёл в образ. Когда мы уйдём, он притвориться простым пьянчугой, который смог обвести стажёра. Да, охранник выгонит его из здания, отчитает за идиотскую шутку, даже проверит по камерам состояние морга, но мы уже будем к этому готовы. Джон уверенно шёл вперёд по коридорам морга. В каждом его движении прослеживался восторг от происходящего: он чувствовал, как держит свою жизнь в руках, он здесь хозяин. Медицина — это его стихия. Не моя, не Шерлока, это — его мир, где главный только он. Нет наставлений Холмса, нет моих странных коротких фраз, которыми мы обычно переговариваемся с Шерлоком. Скажи Уотсон сейчас какой-нибудь медицинский термин, и уже я буду стоять в ступоре. Так же отреагировал бы и великий детектив, будь он сейчас не на полу около входа, а рядом с нами. Несмотря на спокойствие Уотсона, я была далеко не спокойна: да, хоть однажды в детстве я видела некоторые фотографии отца с расчленёнными людьми, сейчас я была совершенно не готова видеть настоящих мертвецов. Мысленно я готовила себя быть стойкой, не выдавать волнения и слабости. Мне хотелось быть сильной в глазах Джона, я жаждала того, чтобы он понял ненужность своей опеки. Я должна быть помощником Холмсу и Уотсону, а не вечно путающейся под ногами обузой. Сверяясь с добытой нами информацией о расположении нужной ячейки, мы короткими перебежками достигли цели: это была тёмная комната с полом из белого кафеля, вдоль стен которой рядами стояли металлические шкафы. При их виде я слегка вздрогнула, но к моему счастью, Джон был повёрнут ко мне спиной, а потому не мог заметить неуверенности в моих глазах. Слава Богу, Сатане и всем остальным несуществующим созданиям, на плечи которых мы возлагаем наши претензии к миру, на этом этапе плана мне нужно было стоять настороже около двери, следя за охраной. Таким образом, я не видела сам труп несчастного. Вглядываясь в коридор морга, освещённый лишь одной одинокой лампой, я благодарила Шерлока, составлявшего план: уж сумрачного здания я не испугаюсь. Со стороны Уотсона послышались звуки взламывания ячейки: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Вскоре я услышала характерный скрип — ячейка поддалась. Я старалась не отвлекаться от коридора, но глаза периодически слипались, предавая меня. Вскоре к усталости добавилось разыгравшееся воображение: мне чудилось то, чего не было вовсе, а нужные мелочи ускользали. Я немного приспустила блузку, готовясь к самому худшему — к варианту, где нас замечает охранник.***
— Ну и что это? — скептически спросила я Холмса, рассматривая только что вручённый неизвестный белый крем. — Это ваше спасение, на случай обнаружения, — уклончиво ответил Шерлок. Я попыталась окунуть палец в белую субстанцию, но она оказалась значительно твёрже, чем я ожидала. Осмотрев теперь уже белую подушечку пальца, я воскликнула: — Это грим?! Мы притворимся мертвецами? — Да, Алиса! Стоит заранее намазать лицо и плечи — и теперь вы не лазутчики, а вполне законные обитатели морга. — Великолепно, Шерлок, — с сарказмом протянул Уотсон. — Вот только залезть в ячейки мы не сможем, значит, придётся ложится на столы и прикрываться непрозрачной тканью, которую используют при перевозке трупов. Вот только трупы в морге не лежат на столах, если с ними никто не работает! — Вот именно, Джон. Вот именно, — Холмс опёрся обеими руками о стол и внимательно посмотрел на военврача. — Что? — Не против доехать до Бартса за белым халатом? — О боже… — протянула я, поняв куда клонит Шерлок. — Ну хорошо, что на меня нужно мало грима. — Нет, Шерлок! — Джон категорично вскинул правую руку. — Да. — Нет и даже не думай! — А если… — Не если. — А может?.. — Не может! — Ну, Джон… — Господи, дай мне сил. — А по-моему интересно… — протянула я. — Нет, Алиса! Это не интересно! Это — безрассудство! — Это — то же, чем ты жил до встречи со мной! — воскликнул Шерлок. — К тому же ты уже согласился до этого! — Да, возможно. Но теперь я не х… — Даже не произноси! Ты этого хочешь. Потому что никто, кроме тебя не докажет, что Уоррен — не самоубийца, а жертва скрытого веками золота, — я была удивлена внезапно раскрывшемуся таланту Холмса произносить речи, когда это нужно было ему. — Ты не знаешь, чего я хочу, Шерлок, — гулко произнёс Джон, развернулся и скрылся в своей комнате. Я перевела удивлённый взгляд на Холмса. Он был абсолютно спокоен, будто всё идёт по плану. Тем не менее, происходящее не было похоже на их обычные споры — всё больше мне казалось, что я стала свидетелем первой настоящей ссоры. Позже я пойму, что Уотсону было болезненно признавать правоту Шерлока относительно того, на что он может пойти. Безусловно, всё это время Джона толкал на поступки его собственный азарт, он толкал его на решительные действия и сейчас. Но только в этот раз на пути встала врачебная этика — то, что стало со временем частью Уотсона, а потому было с ним так же неразделимо, как азарт. Во время спора Шерлок учёл тот факт, что в начале всё же был азарт, и лишь позже в жизни Джона появилась медицина, а значит, через некоторое время интерес должен был победить чувство такта. Так и случилось, но о причине последующих действий Уотсона я смогла догадаться, лишь когда мы были в Бартсе. Только тогда я поняла, что во внутренней борьбе Джона между истиной и благоразумием, всегда побеждает первое, вне зависимости от степени опасности.***
Тем не менее, гениальный план Шерлока применять не пришлось — слаженная работа позволила нам с Уотсоном остаться незамеченными и, взяв нужный биологический материал, вылезти через окно, не просматриваемое ни с наружных, ни с внутренних камер видеонаблюдения. Вся остальная часть исследования полностью лежала на Джоне и частично на Молли. Я не могла понять смысл их манипуляций в лаборатории, но всё равно внимательно наблюдала за работой. Не помню в какой момент, но через некоторое время я не выдержала и уснула прямо в сидячем положении. — Ну и что, что? — услышала я сквозь пелену сна нетерпеливый голос Холмса. — Сильное снотворное! — воскликнула Молли в ответ. — Мы нашли его! — Нужно было хотя бы пару секунд потянуть, чтобы он помучался, — недовольно ворчал Джон. — К тому же, оно довольно редкое. Не припомню, чтобы Вуд был врачом. В моём абсолютно неработоспособном сознании мысль о возможном пробуждении, пусть и из-за весьма важной причины, казалась почти преступной, а потому я собиралась снова заснуть, если бы не: — Алиса! Алиса! Это снотворное! Я же говорил! — голос прозвучал прямо над ухом. Я ещё сильней свернулась калачиком на стуле, пряча лицо в сгибы локтей, служившие мне подушкой. — Отстань, Шерлок, тебя слишком много в моей жизни, — сказала я вновь на родном языке, забыв, что вообще-то нахожусь в Англии. — О, это что, Максимилиан? — вдруг произнёс всё тот же голос, и я резко поднялась на ноги. Конечно, никакого Максимилиана и в помине не было, а был лишь радостный Холмс, держащий в руках, очевидно, заключение врачей о составе крови. — Шерлок, я тебя ненавижу, — сказала я, сонно потирая глаза. — Ненависть — признак работоспособности, а значит, ты в состоянии понять, что я только что сделал! — воскликнул он, буквально впихнув мне в руки злосчастную бумажку. — «Я»?! — теперь пришёл черёд восклицаний Джона. — Мы, — исправился Холмс. — «Мы»?! — Хорошо, — они. — Так-то лучше. — Шерлок, я очень за тебя рада, но… что нам делать дальше? — спросила я, после того как пробежалась взглядом по тексту заключения. — Мы не сможем принести эту бумагу в Скотланд-Ярд, мы вообще теперь мало что можем делать официально. В комнате повисла тишина, и я решила воспользоваться ей, чтобы разглядеть, что всё это время происходило за Холмсом, стоявшим прямо передо мной. Около столов, практически полностью опираясь на них, стояли измотанные долгой работой Молли и Джон, всё ещё находившиеся в белых халатах. Свет от белых ламп отражался от таких же белых стен лаборатории, что делало комнату практически невыносимой для чувствительных глаз. Как я вообще в ней спала? Ах да, я же закрыла лицо руками. — Официально — да, мы ничего не можем сделать, — подтвердил мои слова Шерлок, вновь забрав себе заветный листок с доказательством наличия снотворного. — Но это не значит, что мы не можем снова прибегнуть к помощи старых друзей из Скотланд-Ярда. — У-у вас всегда такая… насыщенная жизнь, да? — аккуратно спросила Молли, поправляя выбившуюся из причёски прядь. — Да, — мрачно ответил Джон, поняв, к чему ведёт Шерлок.***
Иногда я предпочитаю стоять поодаль вместе с Джоном и просто смотреть на происходящее. — Нет, Шерлок. Мой ответ — нет. Лестрейд сидел в кресле и массировал виски, очевидно, разболевшиеся после длинной тирады Холмса о наших находках. Последнего подобный ответ категорически не устраивал, а потому, несмотря на довольно большую помеху в виде широкого рабочего стола, великий детектив ещё ближе придвинулся к откровенно замотавшемуся полицейскому. — Это дело станет сенсацией в газетах, не удивлюсь, если тебе выдадут премиальные, — заманивал Холмс. — Если Лестрейд сейчас не согласится… — шепнул мне Уотсон. -…то Шерлок начнёт тираду про нелогичность. — Предлагаю насладиться, — ответила я по-заговорщически. — Спорим, сейчас он ударит по столу рукой? — Спорю, что он просто встанет. На фунт. — На три. — Ладно, — и мы наскоро пожали руки. — Шерлок, перестань! — Лестрейд встал и легонько ударил по столу. — Да! — торжествующе шепнул Джон и выразительно посмотрел на меня. — Да это нечестно, он несильно стукнул! — возразила я всё так же шёпотом. — Пари, Алиса, пари-и, — протянул он. Отдавать Уотсону карманные не хотелось от слова «совсем», но пришлось подчиниться и через пару мгновений в руках у Джона были мои три фунта. — Грег, это нелогично! Ты буквально отказываешься от славы и денег! — продолжал Шерлок, внезапно найдя в дебрях своего гениального ума толику навыков общения. Как я заметила, вспоминал он о них только тогда, когда ему было выгодно. — Я отказываюсь участвовать в безрассудстве! И вообще, вы представляете что вам будет за такое грубое нарушение, как кража биологического материала?! — Ты можешь нас прикрыть. И с каких пор ты называешь поимку с поличным — безрассудством? — С тех пор, с каких у обычных людей появляется такое редкое снотворное. Он же не врач, у него физически не могло быть к нему доступа! Шерлок развернулся и встретился взглядом с Джоном, который почти кричал своим выражением лица: «Ну я же говорил!» — Точно… Нет доступа. О королева, я нашёл! — Шерлок использовал обращение к власти как ругательство, и я посчитала это верхом иронии. — Я понял! — вдруг воскликнул он и стал ходить из угла в угол. — О боже, он опять… — закатил глаза Уотсон и уже хотел повернуться ко мне и сыронизировать над детективом, когда внезапно до меня тоже дошёл смысл сказанного и я, вторя Холмсу, сказала: — Точно! Как мы раньше не заметили? — Не-е-ет, прошу, Алиса. И ты? — взвыл Джон. — Да что за цирк вы тут устроили? — встрял Лестрейд. Цирк не цирк, но странным маленьким путешествием по кабинету Грега это вполне можно было назвать. В какой-то момент мы встретились взглядами с Холмсом, как бы говоря: «Ты думаешь о том, о чём и я?» — В чём дело? — снова потребовал объяснений Лестрейд. — В жене, — одновременно произнесли мы с Шерлоком. — Она медсестра, — пояснила я, так как знала, что Холмс вряд ли что-то добавит к своему лаконичному ответу. — И ради этого нужно было устроить марафон… — пробубнил под нос Уотсон, но мы всё равно услышали и обернулись. — Что? — добавил он. — Вуд работает по ночам, — невозмутимо продолжил Шерлок. — И сегодня тоже будет — до несметных богатств ему осталось совсем немного. Грег, мы его поймаем! Прямо за делом. А затем убийство доказать будет легко — мотив и возможность сошлись как нельзя лучше. И теперь в глазах Лестрейда промелькнуло что-то другое: ещё неуверенная, но с каждой секундой становящаяся сильней, решимость. И тогда я поняла: Шерлок его убедит. Ещё немного — и убедит.***
Вновь лёгкий холод окутывал тело, а разум боролся с тяжестью век. Уставшие плечи ещё не забыли вечер около морга, ослабшие руки — то, как приходилось держаться за карниз, спрыгивая из окна. Ничто ещё не было забыто, когда глубокой ночью, вместо сна, я опять раскрывала дело с Шерлоком и Джоном. Хотя, теперь не только с ними, так как рядом на траве сидел такой же измотанный, как и я, Грегори Лестрейд. Тишину ночи прерывало лёгкое позвякивание отмычки в замке входной двери, которую так отчаянно пытался вскрыть Холмс. Из дома доносились еле слышимые глухие удары. Вероятно, Вуд хорошо постарался над звукоизоляцией. — Почему ты вообще посчитал, что Саймону осталось совсем немного до сокровищ в стене? — шепнул Лестрейд, слегка поёжившись от прохладного ветра. — Потому что даже у угасшего рода, нет-нет, да найдутся дальние родственники. И у жертвы они были. Правда, весьма далеко, в Австралии. Но они вот-вот должны приехать, а к их появлению Вуд обязан закончить, — под конец небольшой тирады Шерлока дверь наконец-то поддалась. Детектив уже хотел войти первым, когда Лестрейд требовательно остановил его и прошёл вперёд. Холмс чуть заметно сморщился, но спорить (казалось, впервые за всю жизнь) не стал. Вряд ли его остановил моральный долг перед официальным представителем закона: скорее всего, он просто позволил Грегу на пару минут перехватить инициативу, тем самым потешив его самолюбие. Заходить последней было обидно, но эмоции быстро уходили на задний план, а их место занимали логика и сосредоточенность. Звук был всё ближе. Ближе. Ближе! Казалось, ещё немного, и он упрётся мне в переносицу. Некоторые слова Холмса стали доходить до меня только сейчас: в доме действительно совсем недавно была женщина: около лестницы, ведущей на второй этаж, остались куски бежевого лака, каким покрывают туфли. Они были на достаточно высоком каблуке — это можно было понять по расположению стёртости. Видимо, жена покойного уходила в спешке — такой след можно было оставить, только если сильно задеть обувью ступеньку. Небольшая колонна из Грега, Шерлока, Джона и меня внезапно остановилась. Очевидно, Лестрейд аккуратно выглядывал из-за угла. Оставалось лишь дождаться, когда Вуд достанет сокровища прямо на глазах служителя закона. Грязно-зелёный цвет в сочетании с бледно-жёлтым навевал скуку и уныние, и даже оторвавшийся клочок этих безвкусных обоев казался прекрасным развлечением. Я прислонилась спиной к стене и пустым взглядом осматривала окружающие меня предметы. Где я? Зачем я здесь? Рядом стоял напряжённый Джон, чего-то ждал. Но кто он мне? И кто тот человек, что привёл нас сюда, крича об убийстве? Кто тот уставший инспектор, что просто хотел покоя? И кто я сама? Орлова, Уайт — сколько имён сменю я, прежде чем найду себя? — Ни с места! — кто кричит это? Что за шум там, рядом? — Все слова могут быть использованы против вас в суде! — зачем так кричать? Почему вдруг всё стало так безразлично? Я просто устала? «Да-а-а, от них,» — тихо протянуло что-то внутри, и я дёрнулась. Я ведь хотела этого. Хотела приключений в жизни. Почему мне так плохо?***
— Он во всём признался! — сказал Холмс слишком громко для того, чтобы я смогла спать дальше на плече Джона. — Доволен? Мы можем уже Алису домой отвести? — саркастично ответил Джон, и я дёрнулась. — Здесь есть мой дом? — с надеждой произнесла я по-русски. — Что? — Да так, ничего, — сонно протянула я. Уотсон перевёл взгляд на Холмса. — В конце концов нам самим давно пора домой. Шерлок уже хотел что-то ответить, когда из соседней комнаты Лестрейд вывел поднятую посередине ночи жену Вуда. Она плакала, прикрывая раскрасневшееся лицо руками. — Я не могу в это поверить… — почти шептала она. — Я не знала, когда давала ему таблетки! — женщина ещё пуще разревелась. — Ваш муж… — Лестрейд поднял голову, встретившись взглядом с Шерлоком. Тот кивнул. -…во всём сознался. Суд учтёт его чистосердечное признание. — Пойдём, Шерлок, — напомнил о себе Джон. Кто-то засуетился, затем мы вроде бы спустились и поймали кэб. А я всё думала: в этой вселенной есть Алиса Орлова? Здесь есть мой дом?***
— Этот костюм мне мал! — шипел Шерлок. — Терпи! — прошипел ему в ответ Джон. — Серьёзно: я не могу дышать! — Всё ты можешь, я это тебе как врач говорю. — Врач, который чаще работал с уже не дышащими людьми. — Шерлок, ты только попроси, я же и тебя могу не дышащим сделать! — Да успокойтесь вы! Ничего не слышно! — встряла я. Казалось, только мне одной был интересен судебный процесс. — Я больше никогда не надену это. Ни ради прессы, ни ради тебя, Джон! — Ты сделал это не ради прессы или меня! Ты сделал это, потому что я пригрозил уйти в патологоанатомы, если ты не уступишь Грегу и не появишься в приличной одежде перед СМИ. Видимо, эти двое не собирались молчать, а потому мне ничего не оставалось, кроме как абстрагироваться и, если не вслушиваться, то хотя бы всматриваться в процесс. И если в первые минуты было интересно, то последующие слова я так же, как и Шерлок с Джоном, не слушала. Показания были предсказуемы, реакции однотипны. И как это может нравиться Максимилиану? Перерыв должен был стать благодатью, а стал в итоге проклятием: Шерлока облепили репортёры, и, хоть он и не скрывал нежелание давать интервью, его всё равно не отпускали. Слава незримым силам мироздания, помощники великого детектива их не интересовали, а потому мы с Джоном разбрелись по зданию. Один коридор сменялся другим. Я чувствовала почти физическую необходимость освежить лицо, а потому искала уборную или ещё что-то, где может быть вода. Дверь еле поддалась мне — то ли я была совсем измотана, то ли петли были действительно тугими. Перед зеркалом и умывальниками стояла жена Вуда. Она выглядела подавленно. Совсем забыв о тяжести двери, я отпустила её, и та весьма закономерно громко захлопнулась. Роза, кажется, так её звали, дёрнулась и обернулась. — Это ведь вы… помощница того детектива? — сказала она, видимо, чтобы прервать гнетущую тишину. Это была женщина крайне крепкого телосложения, явно спортсменка в прошлом, с чёрными вьющимися волосами, грубым подбородком, который, впрочем, компенсировался красивыми серыми глазами. — Да, именно так. Мне… я сочувствую, — попыталась я сказать хоть что-то подходящее. — Да, всё нормально, — ответила она сдавленно и отвела глаза. Я подошла ближе к одной из раковин и включила воду. — Вам очень идёт этот костюм, — произнесла я, мельком осмотрев Розу. — С-спасибо. По правде говоря, он у меня единственный, — в её тембре слышалась горечь. Я ополоснула руки и лицо и повернулась к ней. Да, бежевый входил в контраст с чёрными волосами и создавал интересный образ. — Я справлюсь, — сказала она, явно не желая больше слушать какие-либо слова поддержки. Наверное, ей надоела опека со стороны других людей. — Да, конечно, — ответила я, и почти инстинктивно вновь осмотрела её, но на этот раз с ног до головы. Да, прекрасный образ. И эти прекрасные… бежевые стёртые с внешней стороны туфли на высоком каблуке. — Так что ты нашёл? — Две вещи. Первая — следы недавнего пребывания в особняке женщины. — Как совершенно обычный по телосложению человек — Саймон, смог затащить на чердак наверняка сопротивляющегося взрослого мужчину, да ещё и повесить его после этого? — Милая, тебя разве не учили… смотреть собеседнику в глаза? — услышала я, казалось, совсем не знакомый мне голос и подняла взгляд с туфель на неё. Это была совсем другая Роза. Твёрдый тембр, безэмоциональное лицо и прожигающе-холодный взгляд. — Можешь не бежать к своему детективу, он не поможет. Чудо, что вы вообще смогли взять Саймона. А на меня вы не выйдете, муж меня не выдал. — Куски краски остались на лестнице, — возразила я, стараясь держаться спокойно и сосредоточенно. — Конечно, ведь я иногда заходила к мужу на работу, — она самодовольно улыбнулась. — Это вы его надоумили, — вдруг догадалась я. — Саймон жил много лет с тайной о несметных богатствах и ничего не предпринимал. И как только вы появились… — я резко замолчала под давлением её взгляда. Женщина рассмеялась. — Куда уж ему до настоящих поступков. Жаль, конечно, что вы так смешали нам карты. Сейчас бы я была несметно богата. — Вы — убийца, — категорично ответила я, не найдя в запасе больше никаких аргументов против неё. Она наклонилась чуть ближе к моему лицу. — А кто — нет? В последний раз победоносно улыбнувшись, она обошла меня, легко приоткрыла дверь и на последок бросила короткое: «Au revoir!» Дверь закрылась за бежевыми туфельками, и я уже хотела отчаяться, когда вдруг услышала громкое:"Апчхи!» Я повернулась к кабинкам. — Господи, как я хотел чихнуть! В следующую секунду из одной кабинки вышли Шерлок и, потиравший нос, Джон. — Что. Это. Было?! — чётко произнесла я, находясь в состоянии двойного шока: и от раскрытия личности Розы, и от сумасшедшего поведения напарников. — Чистосердечное признание, — ответил Холмс и поднял на уровень моих глаз телефон с только что остановившемся диктофоном. — Что-о-о? — казалось, мои брови отправились в свободный полёт по бескрайнему космосу — настолько высоко они поднялись. — У меня была такая же реакция, когда этот полоумный затащил меня в кабинку женского туалета со словами: «Сиди тихо!» — встрял Уотсон. — Но как, Шерлок?! Как ты догадался?! — Так же, как и ты, только быстрее. — Но подожди… если ты здесь, то кого окружили репортёры? — Грега. Я сказал, что это его заслуга, а сам пошёл сюда. — Нет, сначала он оторвал меня от горячего, ароматного кофе из автомата, — иронично заметил Джон. — Я так пониманию, она уже задержана? — логически предположила я. — Да, я предупредил Грега, — сказал и после этих слов вышел из уборной Холмс. — Как думаешь, сколько раз он произнесёт: «А я же говорил»? — спросила я, устало посмотрев на Уотсона. — Думаю, раз восемнадцать. — Ставлю пять фунтов на двадцать. — Чёрт, принимаю!***
…прошло уже несколько дней с тех событий. Жену осудили вместе с мужем, который пошёл за соучастника. Шерлок произнёс заветную фразу девятнадцать раз и больше не произносил ничего. Пришлось признать ничью… Вроде бы, письмо удавалось неплохо, но я всё ещё не была уверена в верности написания. Кажется, я даже пропустила где-то запятую. Вновь и вновь перечитывая письмо, я то быстрее, то медленнее вертела ручку. Пластик мягко переходил с одного пальца на другой, мысли путались, и вдруг я почувствовала, как тяжесть выскальзывает из рук. В следующую секунду раздался характерный стук о пол, а затем ручка покатилась под шкаф. Я раздосадованно вздохнула и опустилась на четвереньки. Ручки нигде не было. Я пригляделась внимательнее и увидела небольшую щёлку около стены. Почти инстинктивно протянув руку, я смогла поднять одну из небольших досок, и мне открылся импровизированный тайник. Правда, кроме моей закатившейся туда ручки, там ничего не было. Иногда бывает так, что тебя меняют мелочи. Иногда бывает, опускаешься за упавшей ручкой, а поднимаешься другим человеком. Потому что человека может изменить одна мысль, один внезапно сформировавшийся в голове план. Про тайник знаю только я. Только я и больше никто! Я подошла к окну. Из-за света в комнате и темноты на улице окно выполняло роль зеркала. Я видела себя и вдруг отчётливо поняла. Я Алиса Орлова. Я не Элис Уайт, мне здесь не место. В этой вселенной уже есть другая я. А значит, пора собирать информацию об исследовательском центре «АMitVaIU». Я вновь взглянула на смещённую дощечку. Ты сослужишь мне хорошую службу, тайник.