Однажды мир прогнётся под нас

— Ой, я не могу, — пискнул Вадик сквозь смех. — «Очень важно перерабатывать мусор»! Петя, стиснув зубы, тёр синяки под глазами, которые не желали отмываться. — Я очень рад, что так тебя веселю, — процедил он и поднял взгляд в зеркало. Похож он был то ли на панду, то ли на енота. Вадик протиснулся мимо, едва не уронив Петю в ванну. Вытащил из шкафчика кусок ваты и намылил. — Повернись, — скомандовал Вадик. Как, интересно, он себе это представлял? Места в ванной не хватало даже на то, чтобы им стоять, не касаясь друг друга. Вадик обернул вокруг него свободную руку, создавая дополнительную опору. Это позволило Пете неловко развернуться и остаться так стоять — едва не задевая подбородок Вадика. Руку тот убрал, но только чтобы взять Петю за подбородок и заставить поднять голову. Они оказались совсем уж неприлично близко, но Вадик на это внимания не обратил. Сердце у Пети забилось. Чего это он так занервничал? Ему, конечно, не нравилось, когда нарушалось его личное пространство. Но это ведь был Вадик, а среди эмоций, которые Вадик в нём вызывал, страха в помине не было. — Глаза закрой, — велел Вадик, и это был удар ниже пояса. Всё в Пете перевернулось, когда он сделал, как сказано. Он знал: это чтобы мыло в глаза не попало. Но его всё равно трясло. Вадик не мог этого не заметить. — Да чего ты? Всё уже закончилось, успокойся. Но нихрена ещё не закончилось. У них «всё» только начиналось, и Петя надеялся, что Вадик тоже это видит. Конечно, он бы скорее умер, чем снова бы признался в своих надеждах. Вадик аккуратно тёр разводы у Пети под глазами. Петя и сам мог, вообще-то. Забрал бы у него вату и колдовал в своё удовольствие. Но почему-то приятно было, когда это делали за него. Такое простое и незамысловатое проявление заботы… Заботы, пф. Забота и Вилонов, нашёл что себе придумать. Вадик просто хочет побыстрее с ним разделаться. — Всё, попробуй смыть, — сказал он. И, к великому облегчению Пети, вышел из ванной, придерживаясь за него. Но пройти на кухню или в зал, где места было побольше, просто так ему не дали. Едва Петя вышел, Вадик закинул руку ему на плечо и приблизил губы к уху. — Ты можешь пока подержать порошок у себя? До завтрашнего дня? — спросил он, понизив голос. Петя нахмурился и повернулся, чтобы встретиться с Вадиком взглядом. — Боюсь я в одной квартире с Бобом его оставлять. А завтра придешь со школы, и мы сразу к Жирному сгоняем. Теперь, когда теснота раздельного санузла не давила на них со всех сторон, не было ни одной причины стоять почти в обнимку. Но для Вадика это, похоже, было привычное дело. А Петя… Петя до этих пор понятия не имел, как изголодался по обычным человеческим прикосновениям. Однако то, о чём просил Вадик, было очень рискованно. — Хорошо, — сказал Петя. По многим причинам. И совсем не потому, что ему было тепло и уютно стоять прижатым к Вадику в маленьком коридоре, и он согласился бы на что угодно. Вадик улыбнулся и растрепал его волосы. — Спасибо! На тебя можно положиться, Паук. Петя старался не думать о том, насколько он сейчас красный. Вадик так легко замечал изменения в его настроении, что не было ни единого шанса, что Петино смущение от него укрылось. Однако ещё сильнее он смущать не стал. *** — Алё, привет, это я, — пробормотал Вадик в трубку. Он говорил тихо, и на мгновение Пете показалось даже, что Вадик того и гляди замурчит. Но через мгновение квартиру сотряс его возмущенный возглас: — Дед Пихто и бабка с пистолетом! Догадайся, бля, кто. Петя хмыкнул. За Вадиком порой было очень забавно наблюдать. — Да стой ты трубку бросать. Истеричка. Жирный сегодня как, добрый? Вадик умудрился помолчать и послушать, что говорят ему на том конце провода. — А ты думаешь, если б я мог дозвониться до его секретутки, я бы сейчас воздух сотрясал? Ну ё-моё, иногда так тупишь… Понял, понял, ладно. Ты ему скажи, что у меня дело есть… — Молчание. — Да потому что если ты ему скажешь, он не так взбесится. Вадик вздохнул, повернулся к Пете и скорчил рожу, показывая, как это всё ему осточертело. — Пожалуйста, — выдал он наконец. А потом, буквально через мгновение, его лицо осветилось улыбкой. — Спасибо! Ты лучшая! Вадик бросил трубку, не попрощавшись. — Ну… Земля, прощай. В добрый путь, — сказал он. Кто ж знал, что Вадик приведёт его в ебаный дворец. Ладно, это было не совсем дворцом, просто частным домом. С охраной. И мраморной, мать его, лестницей. Петя начал чувствовать, как одежда прилипает к телу, ещё когда они подошли к воротам. Но когда охранники в униформе провели их внутрь… Дышать стало совсем трудно. Петя остро почувствовал, что его размажут на месте, стоит ему сделать одно неловкое движение. Вадик заметил его напряжённое лицо. — Говорить я буду. Лады? Ты просто стой и будь красивым. Если это была шутка, чтобы снять напряжение, она не удалась. Петя густо покраснел и уставился прямо перед собой. Больше он на Вадика не смотрел, пока они не прошли в кабинет… За огромным столом сидел огромный человек. По-настоящему огромный, Петя за свою жизнь таких почти не видал. Он не был просто жирным — толстяков, особенно среди бандюгов, было полно. Сидящий перед ними выглядел так, будто был в два раза выше и шире обычного человека и мог сплющить Петю одной рукой. И внезапно все охранники на входе показались ему детским лепетом. — Вильгельм Сергеич, здрасьте, — пробормотал Вадик. — У нас дело есть… Петя понял, что Жирным Вильгельма Сергеевича называли исключительно за глаза. Он никогда не слышал, чтобы Вадик с кем-то так тихо разговаривал. Жирный неторопливо кивнул, то ли приветствуя их в ответ, то ли давая знак продолжать. Но едва Вадик открыл рот, вскинул руку и жестом подозвал их ближе. — Для начала, представь своего спутника, — прогрохотал он. Голос у него был глубокий и низкий, и если всё остальное в этом человеке пугало Петю недостаточно сильно, то теперь он был почти в ужасе. Вильгельм Сергеевич посмотрел вдруг прямо на Петю. — Как твоё имя? — спросил он. — Паук. Это было ошибкой. Брови Жирного почти сошлись на переносице. — Я спросил твоё имя, а не гопническую кличку. Во рту у Пети пересохло, он нервно закусил губу, почти прокусив её до крови. — Петя. — Пётр, — сказал Вильгельм Сергеевич. — Эдуард говорил о тебе. Эдуард, Эдуард, Эдуард… Бля, Эдик! Петя и забыл как-то, что Венома зовут Эдуард. — Насколько я понимаю, ты следил за наркоторговцами. — Да, и слежка ничего не принесла, — умудрился выговорить Петя. — Но Дох… Вадик заподозрил, что там всё немного сложнее, чем мы думали, и пришёл с этими подозрениями ко мне. Я притворился покупателем, и вот… Петя вытащил из кармана пакет с порошком и положил на стол. — Героин? — спросил Вильгельм Сергеевич. — Я не знаю, как проверить, — признался Петя. — Но заплатили мы за него, как за героин. Жирный подцепил пакетик двумя пальцами и отложил в сторону. — Ой, вы бы видели, как он наркомана сыграл, Вильгельм Сергеич, вы бы живот надорвали от смеха! — вставил свои пять копеек Вадик. — Я внутрь с ним не ходил, на улице ждал. Так его вышибала буквально выкинул оттуда, представляете? Жирный одарил его тяжёлым взглядом, но на Вадика он не особо подействовал. Тогда Жирный вздохнул и качнул лысой головой куда-то в сторону. — Даша, можно тебя отвлечь на минутку? — спросил он. Только теперь Петя обратил внимание на девушку, сидящую в углу с журналом в руках. — Моя дочь, Даша, — представил Вильгельм Сергеевич. Девушка, не отрывая взгляда от журнала, лениво помахала Пете рукой. Он это едва заметил. Его взгляд был прикован к её красивому лицу — прямому носу, полным губам и миндалевидным глазам. Бледную кожу оттеняли короткие чёрные волосы. Взгляд Пети скользнул ниже. И в этот момент Петя понял, что пропал. Он ещё ни разу не видел женщин с такими красивыми формами. Все изгибы её тела были идеальными, будто выточенными гениальным скульптором. Петя почувствовал, что все мысли и проблемы покинули его. Все его мечты, все планы, все желания. И единственное, чего он хотел сейчас, было уткнуться лицом в пышную грудь Даши и остаться так навсегда, вдыхая запах её тела. За это он готов был умереть. Потом, когда способность мыслить хоть немного вернулась к нему, он понял, как же мелко он мыслил. Он хотел большего. Он хотел добиться её, сделать её своей. И принадлежать ей. Он хотел завести с ней детей. Пять, десять, двадцать… Столько, сколько это лоно сможет породить. Сколько Петя сможет ей подарить. Вот за это можно было бы умереть. Убить. Развязать войну. Бросить вызов самим богам. Он едва услышал, как Вильгельм Сергеевич сказал: — Даша, Вадиму, кажется, стало нехорошо в закрытом помещении. Проводи его в сад, прогуляйтесь немного. И этот ангел, суккуб в человеческом обличье, вырос со своего места и плавно двинулся в их сторону. Каждое её движение сочилось сексом. Невозможно было думать ни о чем, кроме того, как эти груди будут колыхаться, когда она будет сверху. Как эти губы будут ощущаться на его губах и теле. Каково это — сжимать её в объятиях? Такую живую, такую трепещущую, такую… Это было слишком для бедного Пети. Он едва мог дышать. Отвести от Даши взгляд было невозможно, но он совершил невозможное и заставил себя посмотреть на её отца. Тот молчал, пока Даша не покинула кабинет. И Петя остро ощутил пустоту, которую она после себя оставила. — Сколько тебе лет? — спросил Жирный. — Восемнадцать, — ответил Петя. По лицу Жирного нельзя было понять, поверил ли он. — Расскажи мне подробнее о том, как произошла сделка. Петя вдохнул поглубже и начал рассказ, не забывая, что Вадик просил не упоминать Боба в этой истории ни в каком ключе. *** Даша и Вадик сидели по разным концам скамейки. Оба внимательно посмотрели на Петю, когда он подошёл. И всё бы ничего… — У тебя помада вот тут, — сказал Петя, указывая на челюсть. Вадик оттёр её, едва сдерживая хитрую улыбку. А Даша совсем не поменялась в лице. Она вдруг посмотрела Пете прямо в глаза. — Проболтаешься моему отцу, и его, — Даша качнула головой в сторону Вадика, — будешь по всей округе по кусочкам собирать. — Я бы не стал! Я ни за что!.. — попытался оправдаться Петя. По Дашиному взгляду нельзя было точно сказать, после чьего вмешательства Вадика придется собирать по кусочкам — Вильгельма Сергеевича или самой Даши. По спине побежали мурашки. — Ну-ну, — сказала Даша и отвернулась, чтобы посмотреть на Вадика. На мгновение в Пете стрельнула ревность. Конечно. Конечно, чёрт возьми, кто-то вроде Даши одарит своим вниманием кого-то вроде Вадика, а никак не тощего школьника. О чем он вообще думал? Петя поджал губы, но через несколько мгновений взял себя в руки. Вадик был его другом. Ещё Петя не злился на него из-за девушки, с которой тот был уже какое-то время. — Вильгельм Сергеевич сказал выметаться, — сообщил Петя. Вадик грустно вздохнул и коснулся ладони Даши. — Но я хочу остаться… — Ты уже совсем, что ли, по-человечески не понимаешь? — спросила Даша, повысив голос. — Тебе сказали пиздовать отсюда. Петя замер, внезапно осознав всю глубину фамильного сходства между отцом и дочерью. Но Вадик, вместо того, чтобы обосраться на месте, только рассмеялся. — Смотри, Паучок: леди во всём. Даша одарила Вадика убийственным взглядом. Вадик поднялся со скамейки и, наклонившись, клюнул Дашу в щёку. Пете показалось, что девушка его сейчас пополам разорвёт. Но Даша только фыркнула и закатила глаза. — Я тебя ещё не простила за то, как ты со мной по телефону разговаривал, макака невоспитанная. — Я извинюсь в другой раз, — пообещал Вадик. Подмигнул ей на прощание и собрался уходить. Петя пробормотал что-то вроде «приятно было познакомиться» и пошёл за ним. — Пацана не укокошь. Молодой ещё, жаль его, — крикнула Даша им вслед. — А чё ты так в куртку вцепился? — спросил Вадик на выходе. — Да это… Жопа замёрзла, холодно, — пробубнил Петя, натягивая куртку ещё ниже. Это была его единственная защита от позора, и Петя был благодарен маме за то, что куртка была ему чуть велика. — Ну-ну, — усмехнулся Вадик, который, как всегда, всё про него знал и понимал. — Даша хороша, чертовка. Сам в первый раз оказался в неловкой, понимаешь, ситуации... Так мне босс ебальник и почикал. — В прошлый раз ты сказал, что тебя в крысятничестве заподозрили, — заметил Петя. — Дурак, что ли? — спросил Вадик почему-то с Машиными интонациями. — Я ж тебя не знал тогда, не доверял, вот липу и наплёл. Петя не ответил. Молчал до конца дороги, мучая себя осознанием того, что ему и сейчас не доверяют.