Однажды мир прогнётся под нас

Веном отвёл Петю в сторонку, пока Даша с Вадиком убирали со стола, о чём-то тихо переругиваясь. — Ты прости, что я вспылил. Я просто чувствую себя виноватым, что втянул тебя в это всё. И этому вон, — он кивнул на Вадика, — отдал на растерзание. — Всё в порядке, — сказал Петя. — Всё будет хорошо. — Мне бы твой оптимизм. Веном попытался выдавить из себя кривую улыбку. — Тебе как будто и правда нравится весь этот сумасшедший дом. Я однажды видел, как Дохлый и Даша подрались, а через пять минут уже в туалет ушли трахаться. Петя не сдержал смешок. — Я даже не удивлён. — Знаешь, что самое смешное? Когда они вернулись, они всё ещё ругались. Психи, что сказать. — А кто тогда нормальный? — спросил Петя. Когда Даша собралась уходить, она вдруг тоже подошла к Пете и обняла за шею. Он замер, удивлённо распахнув глаза. — Не переживай из-за моего отца, — шепнула Даша ему на ухо. — Я думаю, что, в случае чего, смогу замолвить за тебя словечко. — С-спасибо, — пробормотал он. Даша чуть отстранилась, но не спешила выпускать его из кольца рук. — Да и Вадик за тебя горой стоять будет. Он за всех друзей так. Боб жив ещё только благодаря ему. — Даш, я не переживаю. Она улыбнулась и клюнула его в щёку. — А я переживаю. — Хватит уже, он сейчас на месте умрёт. Прибереги свои чары для гормонально устойчивых молодых людей, а? — пробурчал Вадик. — Это ты себя считаешь гормонально устойчивым? — спросила она, оставляя Петю. — У тебя настроение меняется, как у истерички. — По крайней мере, я никого убить не пытаюсь, в отличие от некоторых. — Ты заслужил. Петя отвлёкся, и их голоса превратились в сплошной гул. Он потёр след помады на щеке и улыбнулся своим мыслям. Какой бы грозной ни казалась Даша, она переживала. Переживала за Вадика и вот, теперь за него тоже. Веном тоже был прав. Это всё было рискованно. Но прямо сейчас, Петя понял, ему нечего терять. А обрести он мог очень многое. Уже обрёл. — Сгоняй за сигаретами, будь другом, — услышал Петя голос Вадика. Вадик с Бобом стояли у дверей. Погода была так себе, дождь снова начал барабанить по стеклу. Выгонять Боба за сигаретами в такую погоду было просто преступлением. Но тот, на удивление, даже спорить не стал. — Конечно, — он вяло улыбнулся. — Блок взять? — Ага. Паук, тебе взять? Ты какие куришь? — Да у меня есть пока, спасибо. Если что, у тебя стрельну. Вадик пожал плечами и протянул Бобу деньги из кармана. — Можешь не торопиться. Боб кивнул и в мгновение ока обулся и накинул куртку. — Не могу же я его вечно взаперти держать, — вздохнул Вадик. И тут до Пети дошло, что Вадик впервые выпустил его на улицу одного с тех пор, как подобрал. Вот почему Боб так обрадовался. И вот почему у Вадика между бровей появилась складка. — Пошли в зал, — сказал он. — Я знаю, что обещал сыграть тебе. Но я придумал кое-что получше. Вадик приоткрыл окно, впуская прохладный воздух и шум улицы. Сбросил с дивана всё, что мешалось, и разложил его. Петя смотрел на его махинации с долей интереса и недоверия. Вадик бросил две диванные подушки обратно, подошёл к шкафу и вытащил из него магнитофон. — Ложись пока, устраивайся удобнее. Петя заполз на диван. Он всё ещё не совсем понимал, что делает Вадик, но решил просто довериться ему. Петя лёг, подкладывая подушку под голову. В этот момент погас свет. — Не пугайся, так надо, — сообщил Вадик. Он перемотал кассету в магнитофоне и наконец включил. Подскочил к дивану и лёг с краю, сразу поворачиваясь лицом к Пете. — А теперь расслабься, закрой глаза и просто слушай. — Слушать что? — Тс-с, не разговаривай. Слушай. Сначала Петя мало что слышал за своим учащённым дыханием. И с чего он так разволновался? А потом уловил знакомый мотив и не смог сдержать улыбки. Тёплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног. Звёздная пыль на сапогах. Музыка была едва слышна за шумом улицы. Но так поразительно сочеталась с дождём. Мягкое кресло, клечатый плед, не нажатый вовремя курок. Солнечный день в ослепительных снах. Вадик перевернулся на спину и подложил руки под голову. — Слышишь? — спросил он шёпотом. Петя не был уверен, что именно он должен был слышать. Но ему нравилось. Нравилось лежать в темноте рядом с Вадиком и чувствовать себя частью чего-то большого. Петя мог различить каждую каплю, ударившуюся о стекло или подоконник. А музыка… Музыка звучала в его голове так, как никогда раньше не звучала. Он будто был не здесь. Будто бы это он собирался на войну. А его сознание бесплотным духом витало где-то над землей, источая спокойствие. — Есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой… — промурчал Вадик тихо. Его пение не мешало слушать. Наоборот, оно вписывалось сюда как нельзя лучше. Петя перевернулся на живот, прижался ухом к подушке и опустил ладонь Вадику на грудь, так захотелось ему почувствовать, как зарождается этот звук. — Можно? — спросил Петя смущённо, всё ещё оторванный от реальности. Вадик не стал отвечать словами, только накрыл его ладонь своей и прижал. — Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой, но высокая в небе звезда зовёт меня в путь. Петя чувствовал вибрацию в груди Вадика, и то, как бьётся его сердце. Он слышал, как работает магнитофон. Весь остальной мир тонул в дожде, превращаясь в белый шум. После «Группы крови» следовала «Закрой за мной дверь, я ухожу», а после неё — «Война». В какой-то момент Петя задремал. Его сон был лёгким и приятным, а снился ему Вадик, который просто стоял рядом и держал его руку. И этого было достаточно. — Те, кому нечего ждать, отправляются в путь. Те, кто спасён. Те, кто спасён, — шептал во сне Вадик ему на ухо. Петя испуганно подскочил на диване, не сразу поняв, что его разбудило. В коридоре загорелся свет. Боб вернулся. Петя встал, потирая глаза. Вадик выпустил его руку и закрыл глаза ладонью. Как раз вовремя — Боб включил свет в зале. — Вы чё тут, спать легли? — спросил он, швырнув блок сигарет в Вадика. Тот поймал и прижал их к себе. — Как там погодка? — спросил он. — Иди да посмотри сам. Я тебе могу полное ведро этой погодки принести, — огрызнулся Боб. Петя перелез через Вадика и ушёл в ванную. Там он умылся холодной водой, стряхивая с себя остатки дремоты. Он и забыл уже, когда в последний раз был так расслаблен. И немного злился на то, что Боб всё испортил. Ему даже видеть Боба сейчас не хотелось. Пора было уходить. Но как же Вадик? Побыть с Вадиком ещё хоть немного жуть как хотелось. Чёрт. Иногда жизнь подсовывала трудные выборы. Петя вышел в коридор и огляделся. Боб и Вадик дымили на лоджии спиной к окну. Петя постоял немного, размышляя, присоединиться ли к ним. Решил, что на сегодня с него хватит. Надо бы только Вадика поблагодарить за… Да за всё, на самом деле. За прекрасный день и множество новых эмоций. Петя присоединился к Вадику и Бобу. Вадик, заметив его, тут же протянул руку в его сторону, чтобы обнять. — Давай, рассказывай: снилось что-нибудь? Я иногда такие дикие галлюцинации ловлю. Петя позволил притянуть себя ближе и смущённо опустил взгляд. — Да бред какой-то. Я уже не помню… Может, он и рассказал бы правду. Но точно не при Бобе. Пете вдруг пришло в голову, что он стоит на Дашином месте. И Вадик обнимает его точно так же, как до этого обнимал Дашу. Это была необычная мысль, которую стоило обдумать позже. — Мне домой пора, — сказал Петя. — Спасибо, что позвал. Вадик заметно погрустнел, услышав слово «домой». — Уже? Но вечер только начался… Он смял недокуренную сигарету и отпустил Петю от себя. — Ладно, пошли, я хоть провожу тебя. Боб, пойдёшь прогуляться? — Нагулялся уже, — отозвался тот, смерив Петю равнодушным взглядом. — Бывай, Паук. — И тебе того же. Вдвоём они под зонтом не помещались. Одно дело — идти с миниатюрной Машей, другое — со здоровенным детиной. Но Вадик всё равно пытался как-то вместить их обоих, из-за чего плечи то одного, то другого оказывались под дождём. — Блин, заболеешь ещё, — сетовал Вадик. — Даша меня убьёт. Она и так считает, что я на тебя плохо влияю. — Мы с ней виделись два раза. — Она просто в шоке, что кто-то вроде тебя оказался с кем-то вроде меня. — Да я и сам в шоке, — признался Петя. — Приворожил меня, не иначе. Вадик рассмеялся, из-за чего зонт задрожал и вся вода полилась им за шиворот. Петя взял себе на заметку никогда не смешить того, кто несёт зонт. — Если спросят меня, где взяла я такого мальчишку сладкого, я отвечу, что угнала, как чужую машину девятку я… — пропел Вадик. Петя не поверил своим ушам поначалу. Вадик, тем временем, и не думал останавливаться. Его голос всё набирал и набирал громкость, благо вокруг не было никого, кто мог бы их услышать. — Угнала у всех на виду, так открыто, что обалдели все. Ни за что, ты имей в виду, не верну тебя бывшей владелице… И, прежде чем Вадик мог перейти к припеву, который заел бы у Пети на ближайшую неделю, тот счёл нужным вмешаться: — Не говори мне, что ты знаешь наизусть не только весь русский рок, но и Аллегрову. Вадик заговорчески улыбнулся. — А ты чего не подпеваешь? По глазам вижу — хочешь. Петя не смог выдержать его взгляда. И не смог сохранить серьёзное выражение лица. Как мог он, когда Вадик был таким… Настоящим. — Чувак, моей маме сорок. Каждые её посиделки с подругами заканчиваются этим. Так что у меня хотя бы оправдание есть. — А я просто знаю наизусть всё, что гоняют по радио, — признался Вадик. Петя потёр губы. — Я не знаю, как так получается, но каждый новый факт, который я узнаю о тебе, меня удивляет, — сказал он. Вадик долго не отвечал, но его брови то взлетали вверх, то сводились к переносице. — А меня удивляет то, что тебя всё это удивляет. А не, ну знаешь… — Мы, кажется, уже выяснили, что ты не фрик, — напомнил Петя. — Щас расплачусь, — пообещал Вадик. Петя закатил глаза. — Почти пришли, — сообщил он. В окнах квартиры не горел свет. А мысль о том, что пора расходиться, давила и скребла изнутри. — Зайдёшь погреться? *** — Я, бля, как будто из дома не уходил, — усмехнулся Вадик, бродя по квартире. — А ты где спишь? Петя кивнул на своё кресло. — Тебе не тесно? Мне пипец тесно с Бобом диван делить. В обнимку нахер просыпаться. Я его хотел убедить спать на коврике, но не хочет ведь, сука. Боб был не очень массивным, но всяко больше Пети. И тот на несколько мгновений представил, как весело им, наверное, спать на одном диване и вечно пихаться плечами. — Лучше так, чем на полу, — сказал Петя. — А мне нормально на полу. На самом деле, меня где положишь, я там и усну. Привычка. — Мне рассказывали, как ты на экзамене по русскому уснул, — не смог сдержаться Петя. Вадик упал в кресло, закинув ноги на подлокотник, и снисходительно пояснил: — Так я пьяный был. Петя присел на край дивана и развернулся так, чтобы сидеть лицом к Вадику. — А кто рассказывал? — поинтересовался тот. — Все. Без преувеличения. Про тебя столько историй ходит… — Да? И какие твои любимые? Вопрос был с жирнющим подвохом, и пришлось хорошенько подумать, что говорить, чтобы не попасться. — Я сплетни не очень люблю. Вадик расстроенно поджал губы и сложил руки на груди. — И я думаю, что половина из того, что тебе приписывают — не правда. — Например? — Ты отец как минимум троих детей, о которых не знаешь. Вадик криво улыбнулся и развёл руками. — Видишь, в чём трюк? Как я могу подтвердить или опровергнуть это, если я о них не знаю? Следующий вопрос. — Ты разъебал мотоцикл о запорожец завуча. — Жалко мотоцикл. И, что бы там этот козлина ни говорил, это было не специально. — Ты на спор сожрал живую крысу. — Я назвал её Лариска. До сих пор в животе пищит, хочешь послушать? Петя рассмеялся и покачал головой. — Тебя арестовали за убийство собственного отца, но суд признал тебя невиновным, хотя все улики были против тебя. — Я больше чем уверен, что смотрел фильм с таким сюжетом. Вынужден тебя расстроить, с вероятностью в восемьдесят процентов мой батя жив и сейчас где-то там плодит мне братишек и сестричек. Ух, найти бы их всех и наведаться к нему за алиментами… Вадик потянулся в кресле. — Ну что, удовлетворил я твоё любопытство? — Ага. — Петя демонстративно зевнул. — Я догадывался, что на самом деле ты гораздо скучнее, чем по рассказам. — Чё сказал? — переспросил вдруг Вадик, поднимаясь на ноги. — Я скучный? Ты меня скучным назвал? Петя напрягся и чуть отодвинулся от него. — Девчонки по тебе сохнут, считают таким крутым, а ты… Даже крысу не ел. Он честно пытался увернуться, но деваться было особо некуда. Вадик повалил его спиной на диван. Петя попытался закрыться руками, но Вадик без особого труда развёл их в стороны и прижал к дивану. — Допизделся ты, — сказал Вадик. От него исходило что угодно, только не угроза. Петя дёрнул руками, но его держали крепко. — Всё дразнишь меня, — продолжал Вадик, внимательно оглядывая свою «жертву». — А я ведь и кусаться умею. — Может быть, я тоже, — выдохнул Петя. — Паучки не кусаются. — Те, которые у тебя под ванной живут — нет. Но есть такие, которые одним укусом убивают. Хоть и маленькие. Вадик перекинул через него колено и сел на ноги, окончательно обездвижив. Хватка на запястьях ослабла, но ладони Вадика скользнули чуть выше. Пальцы переплелись. И теперь Петя и сам не хотел освобождаться. — Мне стоит опасаться? — спросил Вадик тихо. Петю трясло. Не от холода или страха — это точно. А почему — он ещё не понимал. Вадик смотрел на него внимательно, выжидал ответ. Сначала в глаза, а потом на губы — будто ожидал увидеть появляющиеся слова. — Нет. Я не хочу вредить вообще никому, а тебе — тем более. — Почему? — задал Вадик простой и логичный вопрос. Только ответ на него был совсем непростым и лежал за гранью логики. — Меня так воспитали, — ответил Петя, хотя Вадик ждал от него совсем не этого. Но что ещё он мог сказать? Потому что Вадику и без него уже навредили? Он ведь ничего не знал, только догадывался. И не имел никакого права лезть… Глаза наткнулись на безобразный шрам на щеке. Что за чудовище сотворило это с Вадиком? Был ли это упомянутый отец или кто-то ещё? — Я слышу, как ты думаешь, — сообщил Вадик, отстраняясь от него. Он сполз с дивана и вновь перебрался на кресло. — У этого шрама история такая же некрутая, как и всё остальное. Воровал я как-то велосипед, и… — Вадик, — оборвал его Петя холодно. — Я обещаю, что больше не буду спрашивать. Лучше молчи, но не ври. Во входной двери повернулся ключ, и непонятный сложный момент закончился. К одновременному облегчению и разочарованию Пети. Он пригладил растрепавшиеся волосы, которым было уже не помочь. И заметил краем глаза, как выпрямился Вадик. — Думаю, мне пора. — Ага… Дверь хлопнула, в коридоре загорелся свет. — Петюш, ты дома? Петюш, блять. Он сжал зубы, чтобы не зарычать. — Пойдём, — сказал он Вадику. Мать сидела на тумбочке и пыталась расстегнуть свои сапоги. Алкогольный шлейф витал в воздухе. Наконец застёжка поддалась, и мать подняла голову. — Маша уже ушла? — спросила она, прежде чем взгляд зацепился за Вадика. — О… Добрый вечер. — Мам, это мой друг, Вадик. Я тебе рассказывал, — выдал Петя скороговоркой, пока мать сама не спросила. — Мария Юрьевна, — представилась она. — Так вот кто вытаскивает моего сына из дома. Должна сказать тебе спасибо, Вадик. До тебя выгнать его погулять осенью или зимой было нереально. Петя даже не смутился. Только разозлился ещё сильнее. «Зато ты гуляешь за нас обоих», — хотел крикнуть он ей в лицо. Но не крикнул, только похлопал Вадика по плечу. — Я провожу тебя до двери подъезда. Вадик ничего не говорил, пока они спускались по лестнице. Вряд ли не заметил. Не заметить перегар, густо стоявший в воздухе, было сложно. Хотя Петя сам виноват. Знал, что она может вернуться. Но так не хотел, чтобы этот день заканчивался… Вадик остановил его, когда Петя уже почти вышел из подъезда. Дождь кончился, но на улице было холодно, и Петя тут же почувствовал, как мурашки побежали по коже. Вадик убрал его руку с ручки двери и закрыл её. Стало совсем темно, свет падал только с лестничной клетки третьего или четвёртого этажа. Петя не видел, что Вадик собирается сделать. И, когда тот обнял его, застыл на несколько мгновений каменным изваянием. Затем неуверенно обнял в ответ. Вадик ткнулся носом в Петино плечо и тяжело вздохнул. — Всё будет хорошо, — пообещал он. — Приходи завтра, а? Как проснёшься, так и приходи. — Приду, — ответил Петя, и сам удивился слезам, прозвучавшим в голосе. Сколько-то они простояли обнявшись. Петя потерял чувство времени. Знал только, что завтра они снова увидятся, и ему не придётся терпеть «похмельного монстра». И слёзы, навернувшиеся на глазах, потихоньку высыхали.