Однажды мир прогнётся под нас

Пете надо было прилечь. Очень надо было. Мир вокруг кружился. То вставал, то падал, то совсем пропадал. Петя помнил это состояние по прошлому разу. Он был отвратительно пьян и сам был этому не рад. Полина-Алина вилась вокруг него. Это она, кажется, уложила его на диван и подложила под голову что-то мягкое. Петя поймал её за руку, когда она пыталась выпрямиться, и сказал: — Ты меня извини, что я в тебя не влюблён. Она была такой хорошей. Поцеловала его, помогла ему лечь, даже нашла подушку. — Да всё нормально, — засмеялась Полина-Алина. — Может быть, ещё успеется. Петя погладил её по руке и отвёл взгляд в сторону. — Я тебе всей правды не сказал, — признался Петя. — Но ты не сердись, я и сам не знал. А теперь вот, знаю. Полина-Алина проследила за его взглядом. — О! Да понятно. Только ты меня прости, но это без шансов. Вадик и Даша танцевали в центре комнаты в своём темпе, не обращая внимания на звучащую музыку. Даша, видимо, уже остыла. Или Вадик успел подлизаться. Они оба были такие красивые и так красиво двигались. Если бы Петя мог ходить по прямой, он бы подошел к ним прямо сейчас. — Мне их обоих жалко, — сказала Полина-Алина. — Они себя так ведут, потому что вот здесь у них не спокойно. Она прижала ладонь к Петиной груди. Петя посмотрел на неё совсем другими глазами. И серьёзно сказал: — Жалко у пчёлки. Полина-Алина обиделась. Через мгновение она исчезла, и Петя не знал, куда. Ну и пусть. Ему никто не был нужен, потому что у него были те, кого он хотел. Были. Были… Встать бы и подойти, и рассказать всю ту невероятную истину, которую он в себе открыл. Но лежать было так мягко и удобно, веки были такими тяжёлыми, а шум вокруг так приятно убаюкивал… Великая и невероятная истина ведь может и подождать? Петя закрыл глаза на минуточку… А когда вновь открыл, вокруг стало темно. Только телевизор работал, освещая лица собравшихся около него. Окно было приоткрыто, и рядом горели огоньки сигарет. Петя приподнялся и повертел головой, пытаясь разобраться, кто где находится, но в полумраке это было не так-то просто. Да и он до конца не протрезвел. C кухни донеслось чьё-то пение. Петя собрался с силами, встал и пошёл туда. Конечно же, там был Вадик и он был в центре внимания. Петя замер в дверном проёме. Вадик пел что-то обаятельно-блатное про любовь и тюрьму. У его слушателей уже глаза были на мокром месте. Петя привалился к косяку, прикрыл глаза и просто слушал. Чуть было опять не уснул, убаюканный родным голосом… Кто-то крикнул: — Дохлый! Давай ещё! И Петя сразу встрепенулся. Он всё ещё стоял в проёме, незамеченный никем. Вернее… Ему казалось, что незамеченный. Вадик опустил голову, задумавшись на мгновение. Пальцы сжались вокруг грифа. Но, когда он запел, то поднял голову и посмотрел прямо на Петю. Подмигнул ему, прежде чем снова опустить взгляд. — Если ты хочешь любить меня — полюби мою тень. Открой для нее свою дверь, впусти ее в дом. Тонкая длинная черная тварь прилипла к моим ногам. Она ненавидит свет, но без света ее нет. Вадик снова посмотрел на Петю. Он пел только ему. И все остальные вдруг начали растворяться, меркнуть в тёплом электрическом свете кухни. — Кто же, кто ещё, кроме тебя? — вопрошал Вадик. Всякий раз, как их взгляды встречались, Петя чувствовал, как внутри расползается тепло. Будто он долго гулял на морозе, и теперь, наконец, возвратился домой. — Если ты хочешь любить меня, приготовь для нее кров. Слова ее все ложь, но это мои слова. От долгих ночных бесед под утро болит голова. Слезы падают в чай, но чай нам горек без слез. На последнем куплете взгляд Вадика не покидал больше его лица. Никто не замечал. Каждый был где-то в своём, другом месте. Пете же не нужно было никуда уходить. Он был там, где хотел находиться больше всего. Они сидели и курили на кухне. Было часа четыре утра или около того. Вадик стряхивал пепел в хрустальную пепельницу и периодически качал головой, будто его что-то сильно возмущало. Петя не решался нарушить тишину, хоть и очень хотел. Что сказать, он тоже не знал. Хотелось просто услышать звук своего голоса и голоса Вадика. В доме становилось тихо. Самые гулящие погрузились в машины и уехали отмечать дальше. На даче — Петя выяснил, что она принадлежала родителям Каракатицы, — осталось человек шесть. — Выпьешь со мной? — спросил Вадик наконец, раздавив окурок в пепельнице. Петя кивнул, он уже был почти трезвый. Алкоголь обжёг горло, и Петя крепко зажмурился, прежде чем выдохнуть и затолкать в рот дольку лимона. — Вадик, я сказать хотел… — Не надо ничего говорить, — перебил Вадик. Он уронил лоб на сложенные на столе руки и вздохнул. — Я всё равно скажу. Мне понравилась песня. — Ещё бы. Наутилус же. Петя сглотнул застрявший в горле ком. — Не только поэтому. Он поскрёб пятно, оставшееся на столе от чего-то красного. — Вадик, я уже полюбил твою тень, — сказал Петя наконец. Задержал дыхание. Как в воду прыгнул. — Ты же не знаешь ничего, — ответил Вадик, не поднимая головы. — Знаю достаточно. И если ты захочешь, если позволишь мне… Он запнулся, не зная как продолжить. Вадик поднялся из-за стола и налил им ещё. — Кто ещё, кроме тебя? — усмехнулся он. Вадик обнял его за плечи одной рукой, крепко прижал к своей груди и уткнулся носом в макушку. Петя обвил его руками в ответ. Хотелось плакать, а повода не было. — И чего ты только так ко мне привязался? — вздохнул Вадик. Петя попытался отстраниться. — Если ты против, то я… Вадик его не отпустил. — Да сиди уж, чего ты. Я же к тебе тоже привязался, дурья башка. — Сам такой, — не сдержал смешка Петя. Через несколько мгновений объятья прекратились. Вадик сцапал свою рюмку со стола и отошёл на полшага. — Хлопнем? — предложил он. Но, когда Петя поднял рюмку в воздух, нахмурился. — На брудершафт! Петя закатил глаза и оторвался от стула, становясь напротив Вадика. Они скрестили руки и на счёт три выпили. Петя не успел даже очухаться, Вадик забрал у него из рук рюмку, поставил на стол и опустил ладонь ему на затылок. Поцелуй получился крепким, пьяным и очень коротким. Петя охнул, когда губы Вадика прижались к его пересохшим губам. Но через несколько секунд это закончилось, и Петя сумел открыть глаза. Вадик всё ещё не покинул его личного пространства. Смотрел на Петю грустными глазами и пьяно улыбался. Петя опустил ладонь на его щёку и обвёл большим пальцем шрам. Уголки губ Вадика опустились вниз. Он отвёл взгляд. — Не надо, — тихо сказал Петя. Приподнялся на носочки и прижался к шраму губами. Из гостиной послышались крики. Петя и Вадик отпрянули друг от друга как по команде. Переглянулись. И поспешили туда. Каракатица без особого успеха пытался успокоить Дашу и Полину-Алину. Девушки не то чтобы кричали, но разговаривали на очень повышенных тонах. Казалось, ещё чуть-чуть и они вцепятся друг в друга. Вадик вздохнул и подошёл, чтобы обнять Дашу со спины. — Ну ты чего? Сейчас перья полетят. Даша двинула ему локтем. Не слишком сильно, видимо, но Вадику пришлось отойти. — Ничего, — огрызнулась она. — Кое-кто любит лезть не в своё дело. — Я даже не сказала ничего! — воскликнула Полина-Алина. — Это ты кидаешься на всех, как бешеная. — Прикидывайся дурой перед кем-нибудь ещё, — процедила Даша сквозь зубы. — «Как же ты справляешься со всем этим вниманием к своей персоне?» — передразнила она. — Спокойно справляюсь! Держи свою зависть при себе. Полина-Алина прыснула: — Думаешь, я тебе завидую? — Так, всё! — сказал Петя, потому что кому-то надо было что-то сказать. Он повернулся к Полине-Алине. — Не лезь к ней, пожалуйста. Она на взводе. Потом подошёл к Даше. — Она не хотела тебя задеть, даже если так вышло, — сказал он тихо, заглядывая Даше в глаза. — Ты, блядь, всё на свете знаешь, — рявкнула она. — Даша. Я тем более тебя не обижал. Даша опустила взгляд. — Извини, — сказала она ему. Потом развернулась и пошла к дивану. — Я пьяная и бешеная. Довольны? Вадик всё-таки улучшил момент, чтобы её обнять. — Не буянь, сегодня моя очередь быть истеричкой, — сказал он ей тихо. — Да ты спокоен, как удав, — усмехнулась Даша. — Кому-то из нас двоих надо было устроить сцену. Она легла. Вадик сел рядом. Даша опустила ноги ему на колени и прикрыла глаза рукой. Петя прокашлялся. — Ребят, ну новый год же. Как встретишь — так и проведёшь. Не хотите помириться? Даша молчала. Вадик ущипнул её за бедро. — Прости, я погорячилась, — сказала она наконец. — Я правда пьяная и, когда оказываюсь в малознакомой компании, то всё время на взводе. Петя посмотрел на Полину-Алину. Та тяжело вздохнула. — Может быть, я сказала то, что сказала, язвительнее, чем хотела. И ты меня прости. Ну, вот и всё. Мир был установлен. Петя пытался не обращать внимания на то, как рука Вадика двигалась всё выше и выше по Дашиной голени, пока не замерла на колене. Пытался не обращать внимания, как Вадик сжал ладонь и как Даша тихо выдохнула. Он даже прибавил звук у телевизора и пересел ближе к экрану, будто происходящее там его невероятно интересовало. Все, кроме них, уже спали. — Тебе получше? — спросил Вадик ласково. — Теперь да. Петя даже слышать этого был не должен — разговаривали они вполголоса. Но слух всё равно улавливал слова и то, как именно они были сказаны. Любовь в голосе Вадика. Любовь в голосе Даши. Он почувствовал, как внутри что-то скрутило, будто его того и гляди стошнит. Было больно, а ещё — по-странному — спокойно. Он любил Вадика. Он любил Дашу. Они любили друг друга. И они любили его. Он услышал скрип дивана, а потом, когда экран телевизора почернел, увидел в отражении, как Даша перекидывает ногу через бедро Вадика и садится ему на колени. Петя замер. Пальцы сжались, оставляя синяки на предплечьях. Слух уловил вздох, переходящий в стон. Пора было уходить. Пора. Пора. Он задержался. Не зная точно, почему. В отражении на экране он видел, как ладони Вадика забираются Даше под юбку. Видел, как девушка выгнулась. Слышал невероятно сладкие звуки, что срывались с её губ. Он смутился. Он стал свидетелем чего-то сокровенного. Не просто пьяной прелюдии. Это было больше, сильнее и гораздо глубже, чем он мог осознать сейчас. Чем когда-либо смог бы осознать. И когда Вадик и Даша разделили поцелуй. И когда Вадик лёг, и Даша нависла над ним, прижалась. Боясь потерять. Это было слишком интимно. Слишком сильно. Петя почувствовал, что его штормит. Он качался на волнах алкогольной эйфории. И не был уверен, что сможет прибиться к тихой гавани и не утонуть в ней. Он поднялся на ноги, пошатываясь. Медленно двинулся мимо дивана, не в силах лишить себя одного последнего взгляда на это единение душ… Но ему нужен был якорь, нужна была опора под ногами, чтобы не захлебнуться в своих и чужих чувствах. Он почти дошел до дверей, когда услышал горячий шёпот, а потом голос женщины, которую любил: — Петь… Хочешь остаться? Он посмотрел на них. На оголившееся Дашино плечо. На крупные ладони Вадика, покоящиеся на её бедрах. Затем, наконец, по очереди им в глаза. Вадик улыбался. И было в его улыбке что-то первобытное, что-то настолько прекрасное… Они были идеальными. Настолько, что даже находиться с ними в одной комнате было невыносимо. Но он… Он не был идеальным. Не сейчас. Руки дрожали. И голос дрожал, когда он выговорил: — Хочу. Но мне… Я не… Он отошел на несколько шагов. — Я лучше пойду, — сказал он наконец. Он только все испортит. Так будет лучше… — Пойдешь к Ангелине? — спросила Даша с улыбкой. — К Ангелине? К-какой Ангелине? Вадик раздраженно вздохнул. — Вот все вы, мужики, одинаковые! — сказал он. — Целовался с ней весь вечер, задурил девке голову, а теперь спрашивает: к какой Ангелине? О. Так её звали Ангелина… — Н-нет, не к ней, — ответил Петя, пятясь к двери. — Я… Мне лучше лечь. Спать. Я очень пьян. И, не дав никому возможности ответить, Петя выскочил из гостиной и прикрыл за собой двойные двери. Каракатица говорил, что он может лечь на втором этаже в детской. Одна из кроватей была занята. Петя знал, что там была Ангелина. А ещё знал, что она не спит. Может, она его даже ждала. Он прошел к свободной кровати, откинул покрывало и забрался под одеяло прямо в одежде. Он мог ясно услышать сбившееся дыхание девушки за спиной. Член болезненно стоял, и по телу проходили судороги всякий раз, как Петя смещался и случайно тёрся им о матрас. Петя мог прямо сейчас подняться, пересечь комнату и оказаться в объятиях Ангелины. Но это было бы просто мерзко с его стороны, ведь головой он был ещё там, в гостиной. Ох, если бы только он не был таким трусом… Петя сжал себя через штаны. Он просто… Не заслуживал этого? Зачем он там? Зачем он там? На глазах выступили слёзы. Петя крепко зажмурился. Ему снилась Даша. Превосходные изгибы её обнаженного тела и её красивое лицо. Ему снилось, как его член исчезал в ней. И как Даша кусала губы и закрывала глаза, и хваталась за него в экстазе… Он хотел смотреть на неё, хотел уловить, запомнить и сохранить каждый момент этого бурного оргазма, но что-то мешало. Что-то было не на своём месте… Петя почувствовал, что кто-то смотрит на них. На него. Повернул голову и встретился с голодным, хищным взглядом Вадика. Вадик сидел рядом, неподвижный, как статуя. Почти неживой, только неживые не смотрят так жадно. Теперь всё было правильно. Петя и сам не мог оторвать от него взгляда. Он был так близок к разрядке. Всего несколько… Вадик прикусил губу, впитывая в себя его удовольствие. Будто и сам чувствовал то же самое. Будто на двоих у них было одно тело. Так и было, подумал Петя. Так и есть. Он позволил себе потеряться в собственном оргазме, утонуть в нём, и выплыл лишь, когда пора было просыпаться. *** Проснулся он с маленькой проблемой в виде пятна на штанах. Ангелина еще спала, поэтому Петя как можно тише пробрался мимо нее и спустился вниз. Хотелось пить. Ужасно хотелось, да и разгуливать в мокрых штанах было стремно. Петя, как мог, застирал пятно в умывальнике. А потом выпил столько воды, что в животе забулькало. Сумасшедшая была ночь. Самая сумасшедшая за его жизнь. Дом, судя по всему, ещё спал, хотя на улице уже было светло. Петя открыл окно, нагреб снега и умылся им. Стало полегче. Он задержался на несколько мгновений перед окном. На подоконнике лежали забытые кем-то сигареты, и Петя зажёг одну и высунулся наружу. Знакомый чёрный мерс он увидел издалека. Разве Влад должен был уже приехать? Договор был, что он заберёт их ближе к полудню… Странно. Надо было разбудить Дашу. Петя выкинул окурок из окна, растер руками замерзшие плечи и направился в гостиную. Что ж, надо было хорошенько подумать, прежде чем это делать. Даша и Вадик жались на крошечном для двоих диване. Голые, если не считать натянутого по пояс одеяла. Петя выдохнул. Подошел ближе, стараясь… не пялиться. — Даш, — позвал он шёпотом. — Даша, проснись, Влад уже тут. Но Даша не хотела просыпаться. Послышался шум мотора и очень быстрые сердитые шаги. Петя вздохнул и коснулся её предплечья. — Даша! Кожа была тёплой и нежной, и, если бы не стук в дверь… Даша заворочалась и открыла глаза. Повернулась к нему. Петя вежливо отвёл взгляд. — Влад приехал, — повторил он. В дверь снова забарабанили. — Господи… — хрипло выдохнула Даша. — Открой, пока он дверь не выломал. Петя рад был подчиниться. Но его чуть не снесли вместе с дверью, когда щёлкнула задвижка. Влад отпихнул его плечом и влетел в дом. — Где она? — рявкнул он, ныряя в гостиную. — Какого хера?! — Какого хера что? — спросила Даша сонно. Она стояла посреди комнаты в чём мать родила. Влад немного поумерил пыл. Снял с себя пальто и подал Даше. Та набросила пальто на плечи и запахнула, придерживая руками. — Какого хрена ты не отвечаешь на звонки?! Твой отец с ума сходит! — Влад, не кричи, у меня так болит голова… — пожаловалась Даша. — Пошли, поговорим на кухне? Она взяла водителя за руку и повела за собой. Петя остался в гостиной. Очень растерянный и смятённый. — Пиздец разорался, — пожаловался Вадик, зарывшийся носом в подушку. — И чё ему надо? С кухни оказалось прекрасно слышно, что ему надо. — Твой отец всё утро пытался до тебя дозвониться! Кажется, уговор был, что ты будешь на связи. Ты хоть представляешь, каких трудов мне стоило уговорить его не ехать за тобой самому? Даша вздохнула. И через картонные стены слышно было даже это. — Влад, ну не кричи, голова болит… Я телефон выключила, чтобы спать не мешал. Папа бы не только меня, а весь дом разбудил. — Даша, ты доиграешься. Я не смогу выгораживать тебя вечно и вечно врать, что ты у подружек или в парикмахерской, или в спорт-зале. — А я и не прошу вечно… Я всё скажу папе, только не сейчас! — пообещала Даша. Петя не узнавал её голоса. Куда девался холод и резкие углы? Даша говорила, будто рассказывала тысячу и одну сказку жестокому царю. — Театр одной актрисы, — сказал Вадик тихо, заметив Петино замешательство. — За этим всегда так весело наблюдать. Он сел на диване, поправляя одеяло. И постучал по месту рядом с собой. Петя сел, не решаясь посмотреть на Вадика. Вместо этого он уставился на свои руки и обратился в слух. — Влад, пожалуйста, — канючила Даша. — Я просто хочу быть нормальной девчонкой! Я хочу общаться с друзьями, выпивать иногда… — Ебаться с этим уродом. — Влад! — Молчу, — хмуро ответил тот. — А если и так? Я молодая девушка, Влад. Я хочу быть любимой и желанной. А папа… Была бы его воля, он бы запер меня в высокой башне и никого бы ко мне не подпускал. — Он просто о тебе беспокоится. Ты бы его видела сегодня. — Ты, наверное, тоже обо мне беспокоился… — тихо проговорила Даша. — Прости, я даже не подумала, что доставлю столько проблем. — Что уж теперь. Позвони отцу. Даша испуганно выдохнула. — Но он сейчас разорётся… Может, ты ему позвонишь? Скажи, что я телефон потеряла в снегу. Что ты меня нашёл и со мной всё в полном порядке. Петя услышал, как Влад нажимает кнопки на телефоне. — Чтобы ты знала, от тебя на милю разит им. Вадик нахмурился. Поднял руку и принюхался. — Нда… — Хм, подожди… — проговорила Даша. — Скажи, что одной из моих подруг поплохело. И мы останемся с ней, пока ей не станет лучше. — А на самом деле? — А на самом деле ты привезешь меня к себе, разрешишь принять душ и напоишь чаем, м? Влад ничего не ответил, но Петя догадался, что там что-то происходит. По затянувшемуся молчанию. И Дашиному приглушенному стону. Вадик ударил кулаком в стену. — Ещё отсоси ему прямо здесь, чтобы весь дом слышал! — сказал он громко. Что-то громыхнуло. Кажется, табуретка полетела на пол. — Влад, не надо! — воскликнула Даша. — Ты же знаешь, он придурок и несет что попало! Не трать на него нервы. Позвони моему папе, и мы уедем отсюда. — Хорошо, — сказал Влад наконец. Кажется, мордобой отменялся. — Петя, — позвала Даша ласково. — Будь зайчиком, собери пока мою одежду и принеси сюда? И будь готов, мы скоро поедем. Петя с ужасом посмотрел на разбросанные шмотки на полу и стульях. Беспомощно глянул на Вадика. Тот только усмехнулся. Но всё-таки достал откуда-то свои трусы, напялил их, и помог Пете. — Это т-тоже? — спросил Петя, заикаясь, когда Вадик покрутил на пальце черные стринги. — Наверняка. Конечно, может быть, моё… Он взял стринги двумя пальцами и растянул, демонстрируя красному от смущения Пете. — Не. Размерчик не тот, —  заключил Вадик. И они полетели в стопку Дашиных вещей. Петя осторожно отнёс стопку на кухню. Даша курила у окна, завёрнутая в черное пальто. Влад явно переживал не лучший момент в своей жизни, Петя с другого конца кухни слышал, как негодует Жирный. Даша забрала у Пети свою одежду и шуганула его движением руки. Ничего не оставалось, кроме как вернуться в гостиную, где Вадик снова собирался завалиться спать. Петя сел на пол рядом с диваном. — Ты с нами не едешь? Вадик развернулся и лёг лицом к нему. — Неа. Я не знаю, когда я поеду. И куда. Не хочу пока возвращаться домой. Тут до моего кореша недалеко, может, у него немного покантуюсь… Хочешь со мной? О, Петя хотел. Ещё как хотел. — Не думаю, что мать отпустит, — сказал он, потупив взгляд. — Тебя долго не будет? Вадик погладил его по щеке. — Будешь скучать? Петя закатил глаза. — Буду праздновать каждый день, проведенный вдали от тебя. — Так я и думал. Не волнуйся, в таком случае, задержусь подольше! — Вадик! Я… — Шшш… Вадик приложил палец к его губам. — А то порушишь всю Дашкину конспирацию. Я не знаю, сколько меня не будет. Я просто… Я хочу отдохнуть от города, понимаешь? — Да, — ответил Петя. Хотя сам он никогда не любил находиться вдали от города долгое время. — Только не тухни там без меня. Забери ту девочку. Ты ее так вчера и не согрел? — Она ж не труп, чтобы её греть, — ответил Петя, пытаясь отвернуться. Но Вадик удержал его за подбородок и заставил смотреть на него. — Что такое? Девочка так себе? — Да всё с ней в порядке. Хорошая девчонка. Просто… — Черти в глазах не пляшут? — спросил Вадик и понимающе улыбнулся. — Да, — признался Петя. — Это самое настоящее проклятие, — вздохнул Вадик, выпуская его из хватки. — Встретишь таких однажды, и всё… Больше никто не нравится. Петя прикрыл глаза на мгновение. Он много чего ещё хотел сказать Вадику, раз уж они разлучаются на неопределенное время. Но так и не придумал, с чего начать. Даша вышла с кухни. — Отлепись от него уже, — скомандовала она. — Пошли. Петя прислонился лбом ко лбу Вадика на мгновение. А потом последовал за Дашей и Владом.