Ведьма на моем этаже

Плотная, теплая темнота обволакивала весь свет, пока, неизвестно как давно вернувшийся в свое тело, разум клерка задался логичным вопросом: "где я"? Несколько мгновений, сосредоточившись на определении местонахождения своего тела, сознание Клерка тупо топталось на месте, как то бывает на самом верху американских горок с самой первой тележкой в связке, но, стоило ему зацепиться за сучок воспоминания, и брендированная тележка "Рассудок Клерка" на бешеной скорости понеслась по рельсам памяти. Проще говоря, считанных секунд хватило многострадальному герою на осознание произошедшего. И итог был не из приятных. Вместе с воспоминаниями глаза защипали тонюсенькие клочки света, постепенно прорывавшиеся сквозь темноту, и вскоре, не без опасений и сомнений, клерк, прищурившись, открыл один глаз. Лунный свет и отдаленный помигивающий уличный фонарь полуотражались в приоткрытом окне, полоса света на паркете переливалась занятным фиолетоватым оттенком, проливаясь из-за темных занавесок, легко колыхавшихся на сквозняке и цеплявшихся за какое-то комнатное растение в несуразном горшке. Длинные и странные, почти осязаемые тени медленно танцевали по стенам и полу, в воздухе ощутимо пахло травой и сиренью... Неописуемый ужас сковал его тело, когда Клерк понял, где находится. Все повторялось, сон сбывался. Он у нее дома, запах травы и сирени бьёт в нос, глаза щиплют слезы и, признаться честно, не только из-за резких ароматов. Ему стало страшно. Кажется, он ее узнал. Ну да, да, точно. В этой комнате пять дней назад клерк пил чай. В этой самой комнате. И именно эта самая комната впервые приснилась ему четыре ночи назад, в том ужасном сне. Клерк распахнул глаза пошире, осознав, что все это время они были едва приоткрыты и... над ним сверкнули зеленые глаза. Раздался взволнованный женский голос, что-то стремившийся до него донести, но все о чем он мог думать, были два пальца у него во рту. Два чужих пальца. Снова. Спустя несколько самых страшных и тяжелых мгновений в его жизни, Клерк в животном ужасе вскочил, ошалело пытаясь заставить мечущийся разум работать в нужном направлении: направлении побега. Ничего не видя, не слыша и не замечая вокруг себя, он шарахнулся через подлокотник диванчика, задев, кажется, прикроватный столик и уронив какую-то стоявшую на нем мелкую дребедень (вазу с небольшим букетиком сирени, пару хорошо заточенных, аккуратных карандашиков, одну не пишущую ручку и фарфоровую статуэтку в виде тыквы), метнулся было к выходу, но уже ушибленной о крепкий столик ногой наступил на какую-то еще круглую штуковину (мягкий прыгучий мячик), упал. Снова все вокруг смылось в разноцветные пятна с длинными хвостами, комната завертелась, запрыгала, как юла. Дрожащими руками клерк пытался опереться о пол или что-нибудь еще, чтобы подняться на еще более дрожащие ноги. Раздался шорох, звук резкого мощного толчка и перед поворачивающим к женщине голову Клерком промелькнули, шумно рассекая воздух, два темно-коричневых крыла. В глазах потемнело, к горлу подступила рвота, голова кружилась, будто ее засунули в центрифугу. Реальность потеряла всякий смысл и сознание отчаянно вопило, что все это просто несусветная чушь, совершенно не возможно! Однако глаза, сами того не желая, не могли не видеть большую сову приземлившуюся на плечо взволнованной Фионы, шокировано протягивающей руки к устроившемуся на полу мужчине. Живую сову. Изо рта Клерка вырвалось слабое страдальческое мычание, напоминающее тот самый невразумительный звук, что издают порой лоси. Силы окончательно покинули его, ноги предательски потяжелели и просто расслабились, снова роняя хозяина на пол. В глазах заблестели слезы, мозг отказывался обрабатывать информацию и был не в силах найти выход. Казалось, все было кончено.