Что на дне ящика Пандоры?

      Трясущимися руками я держала кувшин и понимала, что совершила промах по глупости. Надо было придумать какой-нибудь другой повод уйти. Желательно такой, после которого мне не нужно было бы возвращаться.       Закусив губу, я остановилась, дабы перевести дыхание и, наконец, обдумать дальнейший план действий. Быть может, я поступала не слишком разумно, когда сбегала от разговора с лордом Бейлишем. Быть может, если любыми способами показывать, на какой я стороне, то смогу взять ситуацию в свои руки? В любом случае, как бы он себя ни вел, что бы ни происходило в его голове, он все-таки человек. А это значит, что его действия, так или иначе, направлены на получение самого ценного ресурса — любви и обожания других... возможно, в какой-то специфической, извращенной форме.       Почему я так решила? Положим, Мейген боится его просто так. И завуалированные угрозы в отношении Францески были первым и единственным случаем. И манипуляции в отношении меня тоже случайно один раз получились, а второй уже, видимо, по-приколу. Не слишком ли много совпадений? Если я права, то это означает лишь одно: все вышеперечисленные «случайности» — не что иное, как способ получения власти посредством неявного устрашения. Да, такое бывает даже очень часто на самом деле. И в голове человека, использующего подобный способ, нет и мысли о том, что его можно любить или уважать без демонстрации власти. Потому что, скорее всего, этот вариант уже был признан неэффективным... либо же дело в какой-то психической травме. Либо очаровательная смесь всего и сразу.       Что всё это значило для меня? Во-первых, он никогда в жизни не поверит, если я начну его обожать просто так. Страх вкупе с вожделением — вот в какую гамму эмоций в моих действиях лорд Бейлиш поверит. Я надеюсь. Очень и очень надеюсь...       Во-вторых, с ним нужно быть аккуратнее. Продолжать принимать вещественное отношение к себе и не давать лезть в душу. И пытаться искать другие варианты. Быть может, во время прогулки получится присмотреться хотя бы к одному из них.       В-третьих, если он падок на лесть, то есть смысл попробовать попросить о чем-нибудь, что хоть как-то облегчит моё положение. Пока я нужна, он не будет... не должен, по крайней мере, совсем уж открыто настраивать против себя. Только в крайнем случае.       Глубоко вздохнув, я добралась до кухонного помещения и поставила кувшин. Понятия не имею, насколько мои размышления о характере и повадках лорда Бейлиша близки к истине. В конце концов, профильной книжки по психологии под рукой у меня не было. На вооружении только жизненный опыт, что, на самом деле, почти всегда значит гораздо меньше, чем конкретные знания.       Но выход искать нужно было. Ох, как же я надеюсь, что у меня есть хотя бы маленький шанс выбраться. Это насилие, которое называют работой, мне до жути отвратительно. Да и лорд Бейлиш: быть рядом с ним как по канату над пропастью ходить. Чуть оступишься — и с криками о помощи полетишь вниз. А никто не поможет.       Наполнив кувшин, я машинально отхлебнула из него. Использование разбавленного вина вместо воды все еще приводило в ступор и напоминало то, что читала когда-то о Средних веках. На самом деле все здесь о них напоминало: от архитектуры, на которую удалось мельком глянуть, до поведения людей. И ничем хорошим это не светило. И думать об этом было слишком страшно...       Тем временем эти двое, что очевидно, ожидали моего скорейшего возвращения. Заставлять ждать дольше — значит навести на себя еще больше подозрений. Хотя куда уж больше? Вполне хватает того, что лорд Бейлиш, мягко говоря, не верит в мою потерю памяти.       Возвращаясь к рабочему месту Францески, я услышала мышиные перешептывания. Уловить суть разговора не представлялось возможным. Впрочем, совсем скоро, похоже, мне опять придется в нем поучаствовать.       Вобрав воздуха в грудь, я тяжело, но как можно более тихо выдохнула и приготовилась в очередной раз танцевать на минном поле.       — Признаюсь честно, никогда не видела вас таким счастливым, — бормотала Францеска, усевшаяся так близко, что мне показалось: она с радостью запрыгнет к лорду Бейлишу на коленки, едва он уберет руки.       — Мое завтрашнее настроение порадует тебя гораздо больше, — сказал он и натянуто улыбнулся. Блондинка замерла и, судя по туповатому выражению лица, пыталась понять, всерьез он говорил или нет.       Пока она размышляла, лорд Бейлиш обратил внимание на мое появление. Я поставила кувшин на стол и искоса глянула на собеседников. Мужчина кивнул в сторону кувшина — очевидно, приказал мне поработать прислугой. Что ж, ничего ужасного в этом я не видела. Да и вообще: всегда удивляли люди, которым одна лишь гордость не позволяла устроиться обслуживающим персоналом. Видимо, жить впроголодь и кормить ЧСВ вместо самого себя куда полезнее.       Несколько фужеров на тумбочке, отведенной для всякого хлама, я заметила еще в прошлый раз, а потому возвращаться на кухню, надеюсь, не придется. Вообще закончился бы этот чёртов день поскорее...       Не имея никакого понятия о здешнем этикете, я налила чуть больше половины в оба фужера. Кувшин опустила на тумбочку, что, к моему удивлению, подняло в воздух изрядное количество пыли. Я успела отвернутся, а Францеска, сидевшая неподалеку, комично зажала нос и по-мышиному чихнула. В горле сильно свербило. Пришлось отпить из одного фужера, попутно раздумывая о том, с чего бы снова вступить в разговор.       Возможно, получится сыграть на высокой самооценке, присущей многим мужчинам?       — И что же так обрадовало моего господина? — спросила я, возвращаясь к парочке с фужерами.       — Претворение малой доли давних мечтаний в жизнь.       Один фужер я передала лорду Бейлишу, второй — Францеске. Блондинка жадно сделала несколько глотков, когда как мужчина отпил совсем немного, что меня заинтересовало.       На вкус разбавленное вино было больше похоже на дешевый винный напиток, у которого от градусов только циферки на этикетке, а потому опьянеть можно было выпив бочку, а то и две. Быть может, я утрирую, но всё же.       Сдержанность в употреблении даже слабоалкоголки, которая здесь была вместо воды, меня заинтересовала. Быть может, такого отношения к напиткам требует здешний этикет. Быть может, он из тех мужчин, которые легко пьянеют. А как известно, в пьяном виде чего только не натворишь...       — Совершенно замечательно, что в мире еще существуют люди, способные радоваться мелочам.       — Нет мелочей, которые не важны.       — Если все время хвататься за детали, то упустишь самое важное, — сказала я, желая по традиции поставить знак копирайта и подписать «Джейсон Стетхем», но сдержалась.       — Самое важное и складывается из деталей, — снисходительным тоном пояснил он. — Представим сказочную ситуацию: тебе представляется возможность выбрать клиента. На что ты обратишь внимание в первую очередь? — Лорд Бейлиш посмотрел на меня испытующе, но не успела я и рот раскрыть, как он продолжил: — На то, во что он одет. Есть ли заплатки, сколько и какого качества. Насколько грязна и порвана обувь. О чем это говорит?       — О том, как щедро он заплатит?       — Ты ж моя хорошая, — натянуто улыбнулся он одними губами, после чего свободной рукой потянулся, чтобы погладить меня по волосам. Мне не особо нравилось такое обращение. Больше похоже на родительское одобрение правильного поступка маленького ребенка.       — А о чем скажет неопрятный вид?       — О том, что его зря пустили. У вас тут не хлев, — усталым тоном я пыталась разрядить обстановку плохонькой шуткой.       — Если свинья хорошо отблагодарит, почему бы ее не впустить?       «Свинья»? А лорд Бейлиш, как оказалось, очень любит некоторых людей. Или пренебрежительное отношение здесь считается нормой? Не удивлюсь, если последнее.       — Она загадит обстановку, — ответила я. — Уборка после нее может затратить гораздо больше, чем мы получим за обслуживание.       — Разумно, но речь порой не о деньгах.       Я молча согласилась, понимая, что торговать женщинами действительно выгодно не только с точки зрения денег. Девицу, обладающую подвижной памятью, очень выгодно подкладывать разным влиятельным мужчинам. Пожалуй, я даже когда-то читала о подобном. Да что там: именно этим и занималась в качестве «проверки».       Постойте-ка... Раз уж речь зашла об обстановке и опасности ее загрязнения, к месту было бы проложить себе еще одну потенциальную возможность к отступлению.       — Все же выгоднее в любом случае самой ходить к клиенту, — заметила я, поглядывая на Францеску, которая, судя по виду, чувствовала себя здесь лишней, а потому занимала рот питьём как не в себя.       — Удивительное рвение, — заметил он доброжелательным тоном, но я нутром почуяла подозрительность. — С чего бы?       — Ничего удивительного, — отмахнулась я, понимая, что он опять заставляет меня оправдываться. — Все еще не привыкла к этому городу... Для меня здесь жарко. Прогулки в такую погоду — самое то.       — Мне определенно не понять, как можно скучать по холоду.       Смущенно пожав плечами, я забрала протянутый мне фужер, из которого чуть отпили, и отставила его на резной столик рядом. Несмотря на глубокую ночь и общую усталость, лорд Бейлиш расставаться с нами и со странным разговором со мной не собирался. По правде сказать, мне показалось, что он из тех людей, которые после тяжелого дня предпочитают таким образом отвлекаться. Странный способ, не спорю... Но, думаю, он сказал бы то же самое, узнав, что многие люди в моем мире отвлекаются при помощи железной коробки, рядом с которой сидят и нажимают кнопки часами.       — Тоже не понимаю, — вмешалась блондинка. — Ходить к кому-то, рисковать... А вдруг порежут иль вовсе убьют...       — Тяжело поверить, что лорд Бейлиш позволит подобное... — хотела добавить «за столь маленькую сумму», но промолчала. Когда речь касается вещественного отношения к человеку, никакие нормы морали применимы быть не могут. Только деньги.       — И все же даже под защитой страшно, — продолжала Францеска, по-мышиному поглядывая то на меня, то на мужчину, то на фужер. Она определенно беспокоилась о его реакции. Или о том, как бы дотянуться до вина быстрее нас.       — Тебе страшно, а я соглашусь, если представится возможность. В конце концов, город, улицы, свежий воздух... И сидеть взаперти не самое приятное занятие.       — О, моя милая, боюсь, ты действительно забыла, что представляют из себя улицы Королевской Гавани, — несмотря на ехидную интонацию, лорд Бейлиш и бровью не повел.       — Думаю, большего дерьма, чем со мной уже произошло, я не увижу.       Лорд Бейлиш ехидно улыбнулся, будто сказав, что у меня еще все впереди. Ох, и любили его, наверное, в детстве или подростковом возрасте... Особенно учитывая, как дети любят тех, кто много выебывается или недвусмысленно смеется над другими. Да что там: порой одно только ехидное выражение лица может стать причиной для бессмысленной агрессии.       — Чрезвычайно радужный подход к жизни для шлюхи, — сказал он, а я отчетливо услышала пожелание получить от жизни как можно больше «приятных впечатлений».       — За это меня и любят.       Ничего не ответив, мужчина задумался и вдруг перевел взгляд на Францеску.       — Ты решила проблему со шкатулкой?       — К-какую? — она явно не понимала, о чем речь.       — Ты ей не сказала? — спросил он у меня.       Мы с блондинкой переглянулись, обе не понимали, к чему он клонит. Я стала лихорадочно перебирать в голове воспоминания о шкатулке. Почти всегда, когда я пыталась с ней разобраться, была одна... Разве что тот раз, когда я всплакнула от отчаяния и чересчур сильной стрессовой ситуации. Черт, что я ему тогда сказала?       — Мне показалось, что это может подождать... В конце концов, тут все свои, то и пропажу найти труда не составит.       — А что пропало-то? — решила как нельзя удачнее спросить блондинка.       — На самом деле, — я прервалась, чтобы выдохнуть. — Не помню. Просто когда открыла ее, то такое чувство накатило, будто потеряла нечто ценное, будто... будто прошлую жизнь.       — Глубокомысленно, — иронизировал мужчина. — Готов поставить дракон на то, что «прошлая жизнь» найдется после уборки у тебя под кроватью.       «Господи, какой замечательный человек, — подумала я. — И как его еще никто не пытался придушить?»       — И часто вы под кроватью находите «прошлую жизнь»?       — Очень желал бы найти её на кровати, — парировал он, определенно имея в виду не вещь, а кого-то конкретного.       — Желательно еще и в подобном виде? — спросила я, обратив его внимание на тот минимум веревок, что был на мне.       Он жадным, но быстрым взглядом пробежался по моему телу и по-кошачьи улыбнулся. Особого внимания удостоилась линия бедер, прикрытая одним лишь честным словом, и грудь, на которую густой копной спадали рыжие волосы.       — Вот еще один вариант развития событий, — добавила я, имея в виду «работу» с клиентом. — Дальше можно откровенно поговорить о предпочтениях, о позах...       — В том, что избавляться от тебя невыгодно, ты пытаешься убедить меня уже в третий раз, — заметил он и снисходительно добавил: — Очевидно, есть что-то, о чем ты хочешь попросить.       — Еще никогда не видела столь проницательного человека, — подсластила я пилюлю, а ему, что удивительно, понравилось. — Вы правы, есть кое-что. Очень бы хоте...       — Тш-ш, — прошипел он, прислонив указательный палец к губам. — Еще немного — и о твоей наглости на завтра узнал бы весь бордель.       Он кивнул в сторону Францески.       — У нашей милой собеседницы язык совсем без костей.       Она изобразила смятение, как ребенок, чей проступок был только что предан огласке.       — Быть может, раз уж у меня сегодня замечательное настроение, нам с Рос стоит поговорить наедине? — спросил он блондинку, продолжая подливать масла в огонь. — Брось, моя хорошая, ты в любом случае потом выпытаешь из нее все, что только захочешь. Уж в твоих-то способностях я никогда не сомневался.       Очаровательно, каким добровольно-принудительным тоном лорд Бейлиш разговаривал с девочками. В той же манере, что и я, она забрала со стола кувшин и вышла. Потом еще наверняка будет уверена, что сама ушла по доброте душевной и благодаря покладистому характеру, и никто ей не приказывал. Черт, а мысль о том, что и меня выпроводили из комнаты тоже намеренно, пришла в голову только сейчас. Ой, да нет, быть не может. В конце концов, я же сама решила избежать разговора хотя бы ненадолго...       — Так что? — заинтересованно спросил он.       «Ах ты ж хитрая жопа!» — подумала я и нахмурилась. Он уловил изменение моего настроения и склонил голову.       — Хотела попросить... — начала я задумчиво, понимая, что на повестке дня лишь один выигрышный вариант хоть какого-то решения проблемы. — В-всего лишь решила, что... буду полезнее, если, как и раньше, еще до работы у вас, буду обслуживать самых богатых постоянных клиентов.       Лорд Бейлиш нагнулся к моему уху и, убрав мешающую прядь, прошептал с каким-то жутким удовольствием:       — За такое тебя с потрохами сожрут.       — Кто? — горячо спросила я, ощутив запах мяты, от которого меня пробрало мелкой дрожью.       — Девочки.       Я медленно повернулась к нему лицом. Он с любопытством вглядывался в мои глаза и даже не собирался отстраняться, несмотря на близость наших губ.       — Если бы меня это беспокоило, я бы спрашивала у них. На деле же я в сотню раз полезнее любой. А тратить время на безденежных и бесполезных для вас считаю глупостью.       — Моя милая, — сахарным тоном начал он, — если ты соберешься однажды продать себя раз и навсегда кому-нибудь из них, то сделай себе одолжение — перед этим упади с моста. Порежь вены или прыгни несколько раз животом на стальной меч какого-нибудь рыцаря. На верхний, естественно. — От столь неожиданного эвфемизма я даже хмыкнула, а он, не обратив внимания, продолжил: — Поверь, любая участь будет лучше. Ты, моя милая, кажется, позабыла, какими грязными способами можно извращаться над шлюхой.       — Не позабыла, а потому дело не в этом. Больше постоянных клиентов — выгодно мне. Больше информации от мужчин, с каждым разом все более и более доверяющихся мне — выгодно вам.       — Звучит разумно, даже слишком разумно для шлюхи, — чуть отстранился он и осторожно коснулся пальцами моего подбородка. Будто изучая, спустился до шеи и, остановившись, обхватил горло, не сдавливая, но давая понять, кто здесь хозяин. — Если не хочешь упорхнуть под крылышко одного покровителя, то что тогда?       — Хочу заниматься этим меньше. Чем угодно, только не этим.       Лорд Бейлиш расплылся в уничижительной улыбке.       — Так уж и быть. Если найдется хозяин таверны или постоялого двора, кому в служанки пригодится изнеженная девка, что без кряхтения, возмущений и тройной передышки не сможет и подноса донести, то я продам тебя ему.       — Я серьезно.       — Я тоже.       Я беспрепятственно отодвинулась и возмущенно фыркнула.       — Вам же это будет выгодно.       — Да, если смотреть с одной стороны. С другой же и, к слову, прибыльнее будет выставить тебя по самой низкой цене и отдавать всем подряд, чтобы ты осознала свое место в жизни.       — Жестоко, — всего лишь нахмурилась я, будто говорили совсем не обо мне.       — О нет, в таком случае я буду безмерно милосерден.       — У нас с вами явно разные представления о милосердии, — почти прошипела я то ли от негодования, то ли от страха. То ли от миленькой смеси всего и сразу.       — Отнюдь, моя дорогая, — холодно ответил он. — В этой жизни ты не получишь желаемого, пока не примешь себя.       — И как принятие себя с этим связано?       — Ты рассуждаешь как женщина. Но ты не женщина, Рос. Ты шлюха. Только приняв это, ты сможешь изменить свою жизнь.       — Вы так забавно делите женщин на категории, — криво улыбнулась я, глянув в его сторону. Он посмотрел на меня так, будто я с другой планеты. — И все же очень прошу, послушайте меня. С моей памятью...       — ...которая работает только когда это тебе нужно, — продолжил он за меня.       — ...и способностями я смогу обеспечивать вас наибольшим количеством информации, — закончила я, невзирая на колкость.       Лорд Бейлиш глубоко и задумчиво вздохнул. Очевидно, ему нравилось, когда его просят, когда его умоляют, когда перед ним унижаются. Ох и повезло мне наткнуться на подобный типаж.       — Боюсь, этого недостаточно.       — У меня есть больше, — оживилась я, положив руку на его колено. — Гораздо больше. У меня есть то, что вы не найдёте у большинства людей. У меня есть преданность.       — Действительно, очень редкая черта для шлюхи, — рассмеялся он и взял меня за руку. — Моя ж ты прелесть. Заглянув в эти честные глаза, я даже на мгновение почувствовал себя идиотом, верящим в непродажность продажных женщин. Любая продаётся и покупается. Вопрос лишь в цене.       От его слов меня пробрало дрожью. Не знаю, почему, но ситуацию, в которую загнала себя собственными руками, я могла описать одним словом: "пиздец". А в голове возникло лишь одно рациональное руководство к действию: "тикай з городу, тоби пизда".       С другой стороны, несмотря на его резкость в оценке моих действий и выражениях, я понимала: даже у самого заядлого циника должны быть люди, которым он так или иначе доверяет. В конце концов, невозможно всё делать самому. Вот, например, тот же бордель: управляться с ним самостоятельно — тот еще геморрой. А если помимо борделя есть еще заведение, да не одно?       — Я докажу. Как хотите докажу, — протараторила я, когда услышала шаги, очевидно, блондинки.       Лорд Бейлиш заинтересованно смотрел на меня, будто мои последние слова ему понравились, но в качестве какой-то... игры, что ли. Смотрел, как ребенок, которому предложили новую куклу с нетривиальными характеристиками, для игры с которой нужно выдумать особые правила. Но он не ленивый и с азартом серийного маньяка их выдумает. Обязательно. Я даже не сомневалась.