Плыть против течения

В тот день мучения Реджины заканчиваются последней фразой на том самом листке, что она уронила на пол спортзала, в котором собралась вся школа. И она счастлива поскорее уйти оттуда. "Элитная частная школа, мисс Миллс. Наши студенты – дети из обеспеченных семей, либо же спортсмены, артисты и прочие активисты". Она вспоминает очередную речь мистера Голда, отчего-то вновь отдающую наставлениями, и прикусывает губу, думая о сыне. Ее маленький сказочник. Вероятно, стоит записать его в один из кружков. "У нас не так много учащихся, поэтому расположение всех трёх звеньев возможно в одном здании". Реджина думает об этом, когда спускается на первый этаж, чтобы забрать Генри, как она и обещала. Вокруг вновь снуют дети и взрослые, кто-то из них радостен и весел, кто-то спокоен и невозмутим. Миллс чувствует лишь усталость и желание найти сына и поскорее убраться домой. Пережитое волнение отзывается лёгкой головной болью, а новые впечатления напоминают о себе вязким ощущением прилипшей к губам улыбки. Она вспоминает всех, кого ей сегодня представили: мисс Бланшар; миссис Лукас, ту самую бойкую женщину, второго завуча школы; вновь мистера Голда; каких-то менее важных, по ее мнению, коллег и... — Ваш сын в одном классе с моим, — в дверях классной комнаты Генри она сталкивается с одним из немногочисленных преподавателей мужчин. — Робин Локсли. Учитель физкультуры улыбается ей, вежливо и совершенно справедливо напоминая собственное имя. Женщина старается ответить тем же, но ее улыбка кажется ощутимо вымученной даже ей самой. И когда новый знакомый понимающе и одновременно прощаясь кивает и вместе с сыном отправляется дальше, она испытывает что-то сродни облегчению и даже благодарности. Хоть кто-то. Реджина думает, что если ей удастся наладить хорошие отношения хотя бы с парой коллег, все будет проще. — Мама! Радостный крик вырывает ее из раздумий. И она отвечает больше даже автоматически. — Я столько раз говорила тебе, Генри Миллс... Нельзя кричать в помещении. Но мальчик не слушает, подбегая к ней со все тем же счастливым выражением лица и обхватывая ее ладонь своими. Ранец на его спине забавно подпрыгивает, и Реджина ощущает привычное умиротворение. В ее голове проносится мысленное признание в любви к сыну, но они все ещё находятся среди других людей, поэтому она временно отодвигает это на задний план. Она вопросительно смотрит на учительницу Генри, которая даёт понять, что они могут идти, и уж потом больше не медлит. — Тебе понравилось, солнышко? Силы заговорить Реджина находит в себе только сев за руль. И она как никогда рада, что сын понимает ее состояние, поэтому молчит, ожидая, когда она будет готова. Совсем как взрослый. — Было здорово, — честно отвечает Генри. Она на секунду отрывает взгляд от дороги, чтобы посмотреть на его серьезную и вместе с тем милую физиономию, отмечает привычную книгу на коленях ребенка. — Мне рассказали, что где находится, и ещё целую кучу правил. — Он слегка морщит нос, и она не видит это, но слышит в его интонациях, отчего издает лёгкий смешок. — Я надеюсь, ты слушал внимательно, потому что мне будет очень неприятно слышать, что мой сын нарушает школьные законы, в то время как я слежу за их исполнением. Миллс совсем не волнует, что она чувствует себя свободно и легко только сейчас, наедине с ребенком. Наоборот. Она считает, что так и должно быть, и их разговор не смолкает до самого дома и даже после, за ужином. Уставшие за день, они рано ложатся спать, осилив лишь одну из давно знакомых сказок из любимой книги Генри.